Текст книги "Питерские палачи"

Автор книги: Андрей Деменков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

Стас с готовностью перевел взгляд на то место, где несколько секунд назад находился заморыш с чудной наколкой, но женщина пребывала в полном одиночестве. Лишь легкое колыхание ветвей за изгородью подтверждало реальность недавнего присутствия одного из ее мучителей.

– Спасибо! – выдохнула Инга. – Никогда бы не подумала…

– А зря! – Стас схватил ее за запястье и повел прочь. – Хоть иногда, но надо шевелить извилинами – меньше шансов угодить в такое.

– Куда мы?

Стас остановился.

– Я планировал посадить тебя на подходящий транспорт. Где ты живешь?

Инга сложила ладони на животе, отвела взгляд и сторону.

– В основном у подруги… Но сегодня к ней Костя должен прийти.

Стас досадливо нахмурился.

– У него тоже к тебе какие-то претензии?

– Это ее парень! – хохотнула Инга.

– Гм…

Стас поймал на себе робко вопрошающий взгляд и поджал губы.

– Ладно, переночуешь у меня.

Мгновение спустя он с досадой подумал, что это вовсе не входило в его планы на вечер.

* * *

– И где телка? – поинтересовался Валдис, уже подозревая, что до нее неопределенно далеко.

– Не привезли мы ее, – пробурчал Чабан, потирая синюшную щеку.

– Больно крутой прохожий подвернулся, – тихо добавил Казбек, глотая тошнотворный комок: он заработал легкое сотрясение.

– Прохожий? – с сарказмом переспросил «бригадный».

Казбек, самый умный в троице, понял: лучше пока отмалчиваться. Обладая куда более простым мозгом, Чабан во всех тонких делах привык идти в ногу с мудрым товарищем. Однако сидя к Казбеку боком, трудновато было наблюдать за его реакцией; пришлось пойти на компромисс с желанием выговориться и ограничиться скупым кивком. Что до Коготка, так он вообще проявлял к разговору минимум внимания, в который уже раз с завистью осматривая обстановку в доме Валдиса.

– Теперь подробнее, – более спокойно потребовал Валдис.

Красноречивым взглядом Казбек перевел приказ на Чабана. Тот басовито хрипнул и начал детальное изложение событий до момента завершения поединка с незнакомцем, по ходу дела напирая на хитрость приемов коварного врага.

Валдис пропускал мимо ушей красочные дополнения, пытаясь отделить их от сути рассказа.

– Покажи – как он бил?

Несколько лет занятий боксом помогли Чабану неплохо сымитировать пережитый удар в челюсть. Но кривоватые и не привыкшие к махам ноги едва справились со второй половиной задачи.

– Ясно! – хмыкнул Валдис. – Садись.

Рассказ Казбека не добавил ничего существенного. Из него следовало лишь то, что предыдущим излияниям пусть и с натяжкой, но можно было доверять.

Ну, а Коготок честно сознался, что от своей порции драки он просто «ушел». Только, как поспешно объяснил, не во имя спасения тонкой и чувствительной шкурки, а дабы проследить – куда беглецы отправятся.

– И?..

– Они в метро на Лесной сиганули. Там я их потерял.

– Отыщи теперь, – поморщился Валдис.

– Да уж, – осторожно согласился Казбек; обычно слабый акцент «бригадного» заметно усилился, выдавая его раздражение.

Валдис, между тем, старался не показывать злость, чтобы заодно с ней не просочилась наружу его неуверенность. Обычно он хорошо справлялся с ролью начальника этих балбесов, но любая неизвестность заставляла его нервничать. Сегодня был как раз такой редкий случай, когда Валдис вспоминал о том, что занят по жизни тем, к чему у него нет особого призвания.

Бандитом он стал, можно сказать, случайно. Да и жить в России не собирался, пока не позвал Казбек – армейский приятель. В конце восьмидесятых они служили в одной из частей ПВО под Ленинградом. После армии Валдис продолжил учебу на факультете педагогики и психологии в Латвийском университете, но через два года бросил. Главной для него была спортивная карьера под крылом вуза, но особыми успехами в карате он не блистал, потом вообще получил травму, после которой врачи поставили крест на его мечтах о большом спорте. Вскоре вслед за этим подруга нашла себе более удачливого парня.

В эту нелегкую пору его обрадовал неожиданный звонок Казбека, который заехал в Ригу по делам и разыскал сослуживца. Слово за слово, по ходу разговора пришлось признаться в своих проблемах. Казбек с гордостью поведал, что состоит в одной из питерских банд, и пообещал замолвить за приятеля словечко, если тот захочет с толком распорядиться своими каратешными навыками.

Валдис особо не раздумывал. Дело даже не в деньгах, о них тогда он мало думал. Хотелось поскорее стать кем-то значимым. Назло всем.

Питер долго был чужим для него, специфический круг общения накладывал на восприятие города свой тяжелый отпечаток. Ушли годы на то, чтобы привыкнуть к постоянным мордобоям и самым низменным проявлениям человеческой натуры. Довелось и пострелять. Пару раз он готов был бросить все и вернуться в Ригу, но боялся оказаться трусом в собственных глазах. Привык, в конце концов. Даже выбился в «бригадные», обойдя Казбека.

И жизнью своей, по большому счету, Валдис был доволен. Ему нравились опасливые и подобострастные взгляды тех, кому доводилось иметь с ним дело; доставляло удовольствие распахивать на людях пухлый кожаный бумажник. Ради таких минут он почти не пользовался кредиткой.

Но постоянный риск утомлял. Родных в Латвии он старался навещать пореже: все мерещилось, что они догадываются о настоящей жизни владельца скромного питерского ломбарда.

Тут еще Хлыст вернулся с «зоны» и стал внаглую лезть в дела бывшего хозяина. Хан злится, никак понять не может, зачем тот дразнит его. И ведь ментам тоже не сдает! Может, поостынет после того, как мужики Мамони Маловера и Лавочку грохнули?

– Ладно! – выдохнул Валдис и хлопнул крепкой ладонью по подлокотнику кресла. – Будем считать, что вам не повезло. На поиски Инги даю вам еще три дня. Я не собираюсь прощать ей тридцать «штук» долга!

– Сделаем! – спешно заверил Чабан, помня поговорку о двух снарядах в одной воронке.

* * *

Инга осмотрелась в прихожей, скинув туфли, глянула на кухню.

– Забавно. Как-то по-таллински у тебя. Даже запах…

– Самовнушение, – заверил Стас, жестом пригласил пройти на кухню. – Хотя насчет запаха ты, может, и права. У меня по всей квартире куча марципановых фигурок.

– Точно! – Инга схватила со стола марципанового котенка и жадно вдохнула его аромат. – Класс! Настоящие таллинские?

– Ага. Был в Таллине на Рождество, привез.

Лицо Инги расплылось в ностальгической улыбке.

– Однажды, когда я была совсем маленькая, у нас в гостиной стояли три марципановых зайчика. Родители строго-настрого запрещали трогать их до наступления Нового Года. Но зайчата так соблазнительно пахли! И я потихонечку расковыривала их снизу ногтем… К Новому Году такие дырищи выковыряла!

Инга еще раз шумно вдохнула марципановый запах, наконец, вернула фигурку на место.

– Как там сейчас вообще? Я шесть лет дома не была. Видел кого-нибудь из наших?

Стас сел за стол, кивнул Инге.

– Да я, собственно, жил у Сереги Федулина…

– У Федули! – Инга хлопнула в ладоши: она хорошо помнила Сергея по институту. – Он-то хоть доучился?

– Дотянул, – кивнул Стас. – Потом с финнами бизнес в Ай-Ти завел, сейчас – совладелец небольшой фирмы. Не жирует, но жизнью вполне доволен. Четырехкомнатная квартира, дача у моря, «Вольво», жена, двое детей. Прошлым летом всей семьей в Египте отдыхали.

– Молодец какой! – искренне порадовалась за него Инга.

– Да там сейчас многие стали молодцами! Таллинн вообще здорово изменился. Машин – тьма. И все западные, даже новых «Лад» не видно. Несколько небоскребов построено, весь город утыкан супер– и гипермаркетами. Площадь у «Вирушника» в центре помнишь? Там стоянка маршруток еще была.

– Ага!

– Нету: на этом месте здоровенный торговый центр отгрохали с подземным терминалом для городских автобусов.

– Во дают!

– Снаружи мне не очень, но внутри круто, ничего не скажешь.

– Раз машин много, неплохо люди живут?

– Неплохо, неплохо. Мобильники, наверное, уже у всех есть: даже дворники и старушки-пенсионерки с «трубами» ходят. Компьютеры, как я понял, у каждого второго, а то и больше. И почти все с выходом в интернет. Причем половина на «широкополоске» сидят – можно прямо в интернете смотреть телевидение…

– Класс, – произнесла Инга уже немного грустно. – А отношения с эстонцами как сейчас?

– Не вникал, честно говоря. Вроде неплохо. Серега как-то посмеялся, что те ужасы, о которых у нас по «ящику» твердят, не имеют ничего общего с действительностью. Проблемы, говорит, есть, но не принципиальные. Плохо в основном тем, кто эстонского языка не знает. Но даже такие люди зачастую хорошо устраиваются.

– А где твой отец?

Стас чуть посуровел.

– Погиб несколько лет назад.

– Погиб?

– Эффектно звучит? – Стас горько усмехнулся. – А суть – омерзительна! Пьяным под поезд угодил.

Инга прильнула к дверному косяку; на лице отразилась жалость.

– Извини…

– Какого черта?! – Стас вяло отмахнулся от Инги, заглянул в холодильник. – Чего ты извиняешься?

Инга присела на табурет между столом и холодильником, уперла ладони в сомкнутые колени и пожала плечами:

– Тебе ведь не доставило удовольствия мое нечаянное напоминание.

Стас тоже сел, провел по лицу Инги коротким взглядом. В его глазах она заметила раздражение и боль; боль от чего-то другого, не связанная с памятью об отце.

– Может, я и без твоего напоминания хоть иногда подумываю об этом. И вообще, ненавижу, когда из пустых требований приличия заверяют в том, чего на самом деле не испытывают! Знаешь, когда при знакомстве мне говорят совершенно стандартное «очень приятно», да еще и с идиотской улыбочкой, порой так и хочется сказать: «Че ты лыбишься, придурок? Может, через пять минут в рожу вцепишься!»

– И что же мешает тебе это сказать?

Стас опешил. Незаметно для себя он попал в разряд кухонных скандалистов, а Инга поймала его. Пару секунд они напряженно смотрели друг на друга, после чего, опустив глаза, Инга произнесла:

– Я думала, вся хмурь твоя напускная… Оказывается, ты по-настоящему злой.

– Добренький не спас бы тебя.

– А ты и не спас.

– Что ты хочешь сказать?

– Ничего, – отмахнулась Инга.

– Лады, – легко смирился Стас. – Чай будешь пить или кофе? Инга еле заметно повела плечиком:

– Не знаю.

– Тогда чай. – Стас поставил на стол две чашки. – Для кофе время уже неподходящее – скоро баиньки. Из еды могу предложить пиццу, баночные макароны по-флотски или плов.

– Ты так рано ложишься спать? – в голосе Инги слышалось искреннее недоумение.

– Мне к восьми на работу, которую я, кстати, достаточно ценю… Ты-то чем сейчас по жизни занимаешься? Окончила политех?

– А-а! – махнула она ладошкой. – Бросила. Второй курс кое-как домучила и поняла, что нет у меня сил на эту ерунду. Все менялось, все было так зыбко… Есть буду то же, что и ты.

– Значит, плов. И что потом? – продолжал расспрашивать Стас, вываливая на сковородку содержимое пол-литровой банки.

– Суп с котом! – насупилась Инга, но не сильно. – Замуж выскочила…

– За него? – Стас давно готовился задать этот вопрос.

Хоть он и не смотрел на нее, Инга отвела взгляд в сторону.

– За него. И ведь таким замечательным парнем был!.. Казался… Красавец, умница, спортсмен, бизнесмен… А оказался сволочью! Только красавцем и был на самом деле.

Стас настаивал на продолжении.

– Пожили вместе года три, – вспоминала Инга так, словно сильно обо всем подзабыла. – Нет, почти четыре… Нормальной жизнь была всего год после свадьбы. Алексей надеялся выбиться в фехтовании, но дела не клеились. Ударился в бизнес – тоже не фонтан… Стал на мне срывать нервы. Пока с животом ходила, как-то остерегался. А как родила, да еще девочку вместо наследника, – будто с цепи сорвался!

Инга ждала, что Стас оборвет ее, отложит продолжение разговора на потом, но тот молча поставил перед ней тарелку с лоснящимся рыжим пловом. Поковыряв в ней вилкой, она снова заговорила:

– Когда тебя ненавидят за твой грех, это понятно. Пусть даже ненависть чрезмерна. Но если ты виновата только в том, что живешь рядом с неудачником… Это был сплошной кошмар! Я терпела ужасные вещи… Все ради ребенка… Время было и без того тяжелое, а для матерей-одиночек – вдвойне. Алексей не так-то мало зарабатывал, просто ему хотелось намного больше.

– Потом дочь умерла, – Инга спрятала набухшие от слез глаза под козырьком подрагивающей ладони. – Рак крови… Пару месяцев я была в прострации, но однажды плюнула Алексею в лицо и вернулась к родителям. У них с деньгами было не очень, я тоже не могла найти стоящую работу. Помаялась какое-то время, потом решила, что нужно уезжать из Таллина и начинать жизнь с чистого листа.

– Здесь были кое-какие знакомства, вот и переехала, – Инга немного расслабилась, с грустной улыбкой глянула на Стаса. – Вряд ли ты поверишь, Стасик, но из-за тебя тоже. Хотелось тебя повидать, может быть, вернуть прежнюю дружбу…

Стас одарил Ингу обжигающим взглядом, и она поняла, что слово «дружба» звучит для него чуть ли не издевательски.

– В общем, обосновалась в Питере, – торопливо продолжила Инга, пряча глаза. – Работала, как на пути в Голливуд – кладовщицей на заводе, консьержкой в заштатной гостинице, официанткой в баре. В конце концов, добралась до ресторана при театре. Сам театр – отстой чуть ли не на окраине, но ресторан у них был солидный. За счет него и жили. На меня запал один актер, стал ухаживать. Красиво, но недолго: в постель потащил через две недели. Божился, что во мне дремлет талант актрисы, обещал устроить в театральный институт. Но я бы и так ему дала: все равно никого у меня не было. Да и ни о каком актерстве я не думала. А он, оказалось, не врал: заставил подать документы в институт. И я, дура, действительно поступила.

– Почему же дура? – впервые встрял в рассказ Стас.

– Да потому что поверила в свое актерское будущее! Пять лет разрывалась между учебой и работой в ресторане, получила этот чертов диплом – а от него никакого толку! Не нужен никому мой актерский талант, – Инга сникла. – Тем более что и нет его. Я ведь институт еле закончила…

– Так и работаешь в ресторане?

– Давно уволилась, – Инга хмыкнула. – Любовник мой под сороковник совсем сбрендил: решил, что сделает актерскую карьеру через провинцию. Жена его, видите ли, не понимала… Я тоже, только помалкивала. Он развелся и уговорил меня ехать с ним в Петрозаводск; его однокашник основал на спонсорские деньги труппу, которую хотел превратить в настоящий театр. Какое-то подобие театра и впрямь получилось. Только тупик это… Одна из наших девочек просто сошла с ума, когда поняла, что у нее нет настоящего актерского будущего… Глядя на нее, бросила я своего вместе с его сумасшедшими мечтами и вернулась в Питер. Снова работаю официанткой в баре и живу на квартире у одной приятельницы. И не жду уже звонка из Голливуда…

Инга вдруг встала и направилась из кухни.

– Ты чего?

– Хочу взглянуть на обиталище одинокого злюки. Хотя, – у двери в гостиную она обернулась. – Так ли ты одинок? То, что неженат, – это ясно. Но кто-то же есть у тебя.

Стас хитро усмехнулся, закурил, обдумывая ответ.

– Гоша есть у меня!

У Инги едва ножки не подкосились. Видя ее реакцию, Стас от души развеселился и поспешил успокоить:

– Гоша – это большой рыжий прусачок, мой верный друг и товарищ.

– У тебя водятся тараканы? – ужаснулась Инга, но с заметным облегчением.

– Повторяю: таракан!

– Понятно! – рассмеялась Инга. – А могу я получить серьезный ответ?

– В каждой шутке есть доля истицы, – вздохнул Стас. – И вообще: с какой стати я должен выворачиваться перед тобой наизнанку? Надо было сплавить тебя Олегу…

– Ответ достоин приверженца высоких моральных принципов! – фыркнула Инга. – Но зачем они тебе?

– Кто?

– Высокие, моральные и принципы, – вкрадчиво перечислила Инга, поправляя прическу перед большим зеркалом и прихожей.

Стас пожал плечом:

– Вряд ли они высокие. Но они мои.

Инга включила в гостиной свет и замерла на секунду у порога, окидывая комнату немало удивленным взором. Нет, не Sony c 72-сантиметровой диагональю, не комбайн из видеомагнитофона с DVD-проигрывателем да финская «стенка» удивили ее, а неплохой порядок в обиталище одинокого друга тараканов.

«Все же есть у него кто-то!»

– Уборкой сам занимаешься? – как бы безразлично поинтересовалась Инга, с ногами устраиваясь в обширном кресле.

Стас прилег на диван, подставил под голову ладонь упертой и локоть руки; брови скользнули вверх:

– А то кто же? Правда, редко до этого руки доходят. С гостиной, слава богу, проще – стараюсь поменьше здесь находиться.

Инга присела на край кресла напротив дивана, еще раз обвела комнату внимательным взглядом.

– Видно, хорошо зарабатываешь.

– Нормально. Жить можно.

– Так ты ценный жених! – Инга кокетливо склонила голову набок; черный локон пал со лба на тонкую бровь.

Стасу стало надоедать чрезмерное (и какое-то нервное) кокетство барышни, и он раздраженно поинтересовался:

– А ты никак мужа ищешь?

Пропустив мимо ушей сарказм в его словах, Инга мечтательно поежилась:

– Всякая женщина имеет право на личное счастье!

– Не уверен, что твое связано с замужеством, – тихо произнес Стас.

Улыбка медленно смазалась с личика Инги. Она внимательно глянула на отвернувшегося Стаса, пытаясь понять, насколько серьезно он относится к своему предположению. Если да, то почему с таким раздражением?

Вспоминая ту, давнишнюю, Ингу и сравнивая ее с нынешней, Стас находил немало странных перемен. Он не знал, как к ним относиться, но чувствовал, что новая Инга не только отталкивает его. Было в ней теперь и нечто чертовски притягательное.

– А чего от тебя хотели те «кадры»?

Инга медленно повела плечами, уставилась на телевизор, словно желая запомнить его внешний вид в мельчайших подробностях.

– А? – Стас поднял глаза на хмурую гостью.

– Тебе-то что? – тихо огрызнулась она. – Неужели волнуют мои проблемы?

Стас хрипло вздохнул. Перепады в настроении Инги и подкатившая к горлу кислота изжоги подступали к порогу терпения.

– Любопытно, – он кашлянул, сглотнул, морщась, тугую слюну. – Может, зря за тебя заступился…

Увидев вдруг прямо перед собой розовощекое личико подсевшей к дивану Инги, он осекся. Теплые ладошки мягко сжали его свободную от поддержки тяжелой головы ладонь; ноздри щекотнул аромат близкого женского тела.

– Не зря, Стасик! – она ткнулась прохладным, гладким лбом и его колючую щеку. – Совсем не зря!

«Я ведь за тобой шла, а они – за мной, оказывается…» – хотела она покаяться, но вовремя передумала.

Стас обалдело замер и окончательно понял, что вновь, как и прежде, хочет ее прикосновений, ее шепота над ухом, ее ласки – всю ее!

Чутко уловив его мысли, Инга с облегчением прерывисто вздохнула и прильнула к его губам своими – мягкими, ароматными, чуть подрагивающими в ожидании предстоящего…

* * *

К типовой панельной девятиэтажке на одной из улиц Красносельского района подкатили два немного потрепанных темно-синих BMW седьмой серии. Машины замерли у подъезда, где над входом в подвал аршинными самодельными буквами было написано: «ВИДЕО».

– Ну, что, мужики, – Валдис дождался, когда Казбек заглушит мотор, махнул сидящим в «бимере» позади, – сходим в киношку.

На «дело» он никогда не ездил на своем Grand Cherokee, чтобы не привлекать лишнего внимания.

Все семеро покинули машины и спустились в оборудованный в подвальном помещении видеосалон – типичный продукт совдеповской кооперативной «перестройки», где за червонец (и энное их количество по мере инфляции) пять-десять пятнадцати-семнадцатилетних, а часто и двенадцатилетних зрителей, сидя на разваливающихся стульях в грязном, заплеванном зальчике, упивались мерзкого качества копиями дешевеньких боевиков, фильмов ужасов, а иногда и чернейшей детской порнухой. В последние годы большинство питерцев обзавелись своими видеомагнитофонами, и почти все подобные заведения просто исчезли или сменили профиль. Однако этот салон еще жил, открыв и прокат кассет, что позволяло удерживать определенный доход.

Узенький коридорчик, в который спустились «гости», упирался в стол. За ним сидели два работника: «оператор» Вася – выглядевший старше своих двадцати пяти длинноволосый брюнет, и новенький билетер – совсем еще юный, огненно-рыжий паренек со слишком бледным для молодого человека лицом.

– Половина фильма уже прошла, ребята, – юнец оторвал голову от тетради с какими-то записями.

Он хотел сказать что-то еще, но узнавший вошедших Вася толчком локтя остановил его.

– Жаль! – огорчился Валдис, оперелся в стол кулаками и воздвигнулся над пареньком. – Но вы ведь прокрутите для нас с начала, правда?

Рыженький проглотил возникший в горле комок и стал уменьшать свои и без того крохотные размеры. До него дошел скрытый в словах ухмыляющегося здоровяка смысл: «Бить будем!»

К счастью, Валдис мгновенно потерял всякий интерес к неопытному юнцу и перевел сияющий угрозой взгляд на покрывшееся испариной лицо Васи.

– Как бизнес?

«Оператор» молчал; он прекрасно понимал, что интерес к делам салона у Валдиса минимален и любой ответ будет пропущен мимо ушей.

Некстати для себя рыжий несмышленыш решил вдруг встрять в чужой разговор.

– А что вы хотите? – робко вопросил он.

Валдис широко улыбнулся и похлопал его по покатому плечу.

– Бить будем, дружок.

Парнишка пугливо отшатнулся, уперся спиной в спинку стула и обиженно всхлипнул:

– Мы же вам ничего не сделали!

Чабан залился хриплым хохотом, вяло подхваченным остальными.

– А что бы ты хотел нам сделать? – он подошел к столу, положил потную ладонь на бритый затылок рыжика и резким рывком ткнул его лицом в тетрадь – не очень сильно, но больно.

Заикаясь от рвущегося наружу страха и все поглядывая на уткнутого в стол напарника, Вася поспешил отвести от себя возможный удар:

– Н-но мы-то п-причем? Мы же на К-костика работаем… Он все решает! Нас-то ваши дела не касаются!

На идеально гладком лбу Валдиса прорезалась едва заметная морщинка:

– И где же он – К-к-костик?

– Сорвался куда-то в Москву! – готовно выпалил Вася. – Н-наверное, за кассетами.

Валдис приблизил к нему лицо – в нос ударил терпкий запах ужаса.

– Ты ведь в курсе его дел, Василий?

Тот качнул головой; на кончик носа стекла крупная капля пота.

– Так в чем беда? Почему он перестал ценить нас?

Вася судорожно сглотнул – врать не было смысла.

– Вы-то гарантировали ему неприкосновенность… – он еще раз сглотнул – сошедшие с ума железы вырабатывали слюну безостановочно. – А пару недель назад заявились громилы какого-то Хлыстова…

– Хлыста? – недоверчиво переспросил Валдис, теряя ухмылку.

– Не знаю я его! – взвизгнул Вася. – Слыхал только, что какой-то местной мафией заправляет.

– Опять Хлыст! – буркнул Чабан негодующе; он так возмутился, что отпустил голову бедного паренька; тот со вздохом отвалился от крышки стола и сполз с края стула на колени; на исписанном тетрадном листе в память о нем остались мутно-синие разводы.

– Что потом? – сухо поинтересовался Валдис.

Вася резко дернул плечами:

– Трогать нас они не стали. Просто предложили Костику свою «крышу», да еще и на выгодных условиях… Что ему оставалось делать?

– Потому-то и слинял! – хмыкнул Казбек. – Надо было нам позвонить.

Вася понуро шмыгнул:

– Что бы с нами стало, пока бы вы приехали? А эти всегда здесь…

– Что? – Валдис скомкал в цепких руках рубашку на груди парня и подтянул его к себе. – И сейчас?

Вася нещадно заморгал куцыми ресницами и понял, что главные неприятности еще впереди.

– Да…

«Бригадный» глянул на Коготка. Поняв задачу без лишних слов, тот заглянул в зал и поднял ладонь с двумя вытянутыми пальцами. Потом прикрыл дверь и изумленно хихикнул:

– Сидят у двери два каких-то дохлика!

Валдис недоуменно усмехнулся, ослабил стягивающую Васину рубашку руку:

– Зови их!

Парень вздрогнул, обреченно сгорбился и заковылял на непослушных ногах к двери.

Они не сопротивлялись: сразу сообразили, что дергаться бесполезно, и покорно сели в машины. Пока их везли за город, удалось выяснить, что мужики вообще не питерские, пару месяцев назад приехали из Сланцев – шахтеры. Эстонцы недавно перестали брать российский сланец, за который расплачивались электроэнергией, и в городе с работой стало совсем туго. В Питере очень скоро подвернулась работенка – старый знакомец, который свалил из Сланцев еще года два назад, предложил заниматься полулегальной охраной всяких мелких фирм. Пару недель шахтеров как-то очень вяло перековывали в охранников, потом велели засесть в видеосалоне, дожидаться появления шпаны, которая достала хозяина. За триста баксов в месяц чего ж не посидеть? Кто мог подумать, что дело серьезное…

Не доезжая до Красного села, машины свернули с шоссе и вскоре заехали в лесок. Связанных по рукам охранников-шахтеров выволокли в заросли и припугнули стволами. Они, конечно, наложили в штаны, но показаний своих не изменили. Похоже, не врали.

– Ладно, – решил Валдис. – Раз так – живите дальше. Но чтоб исчезли из Питера на хрен. И в забой свой возвращаться не вздумайте. Чем дальше свалите, тем лучше! А попадетесь нам еще раз – пришьем на месте!

Один из двоицы замялся.

– Ну, чего еще? – хмуро поинтересовался Валдис.

– Да у нас билеты на последний сеанс в «Кристалл-паласе»… – приятель зашикал на него, но мужик не сдавался. – Пропадут ведь. А сразу после кина мы свалим!

Валдис прицелился ему в ногу, но промазал и продырявил землю рядом с коленом.

– Все, мужик! Кина не надо! Нас уже нету!

Несостоявшиеся охранники вскочили и бросились прочь. Даже не попросили развязать им руки.

Валдис проводил их злобным взглядом, потом глянул на Казбека и с сильным акцентом произнес:

– По-моему, Хлыст над нами насмехается.

* * *

Стас застыл на пороге и обалдело уставился на Ингу: не ожидал он, что гостья задержится у него. Утром ее холодное спокойствие ничего такого не предвещало.

– Как точно я угадала! – довольная собой женщина обхватила его за шею и чмокнула в щеку. – Ужин только что сготовлен! – она чуть отодвинулась и ожидающе глянула на Стаса; тот пока что не был способен ответить что-либо вразумительное; и она с тихой усмешкой продолжила: – Еда не ахти какая: приготовлена на основе запасов твоего холодильника и моих невысоких кулинарных способностей. Но это лучше, чем хлебные корочки!

Она кокетливо хихикнула и вновь заглянула в его глаза:

– Ну, гожусь я на роль любящей жены?

«Странные эти существа – женщины! С одной стороны – изо всех чахлых силенок рвутся к свободе и независимости. И в то же время с другой…»

Судя по всему, Инга угадала ход спрятанных за рассеянной улыбкой мыслей Стаса, потому что обиженно отошла на шаг назад и скомандовала:

– Иди мой руки – и к столу!

Стас без особого энтузиазма поглощал жареную картошку с куриными котлетами и глазуньей, запивая все это не слишком свежим кефиром. Он старался не выдавать свое волнение, а мысли все крутились вокруг того, как бы заставить Ингу остаться у него подольше, но так, чтобы ей не бросилась в глаза его зависимость.

Инга мельком поглядывала на Стаса и при виде подрагивающей в его руке вилки прятала в ладонь неодолимую улыбку. Чего это он так стесняется?

– Что новенького на работе? – Инга между тем решила развивать понравившуюся ей роль внимательной супруги.

Стас глянул на нее исподлобья:

– Все по-старому. А как детишки? Хорошо себя вели?

Жмурясь и розовея, некоторое время Инга боролась с приступом смеха, после чего очень серьезно и даже с грустью спросила:

– Сколько бы ты хотел иметь детей?

Стас досадливо поморщился, уткнулся в пустую уже тарелку.

– А я двоих, – совсем тоскливо поведала Инга.

Тут зазвонил оставленный в куртке сотовый.

– Спасибо за ужин! – Стас вскочил, суетливо сунул посуду в раковину умывальника и поспешил в прихожую.

Пока он, перейдя в гостиную, разговаривал с Олегом, Инга мыла тарелки, лишь на секунду вспомнив о ненависти к этому делу, и все думала: могла ли она еще месяц назад представить себе, что не просто встретится с этим странным Петраковом, но и будет жить у него, готовить ему, наконец, спать с ним?

«Любопытно, а что он думает обо всем происходящем с нами сейчас?»

Почти ничего. Стас воспринимал случившееся словно сквозь сон – настолько ирреальным ему это казалось. Самое главное – бессмысленным: ничем путным этот театр абсурда закончиться не может.

Но соблазнительница ночь вновь сблизила их, заставив отбросить все раздумья на потом…

– Что это было? – спросила Инга, все еще тяжело дыша, коснулась кончиками пальцев пунцового треугольного шрама под его коленом.

– Осколок… – в горле его клокотнуло; всякий раз при этом слове в памяти всплывал запах гниющего мяса.

– Ты воевал там? – в ее голосе послышалась раздражающая никчемностью жалость.

– Давай спать.

– Давай, – Инга посопела, ворочаясь, наконец, не выдержала. – Стасик, ты только не обижайся, пожалуйста!

– Ну что еще? – буркнул он уже в полудреме.

– Я песика съела.

– Чего?!

– Ну, марципанового. Ковыряла снизу, ковыряла… А потом как будто бес попутал!

* * *

В Питере полно злачных районов. То место, куда привезли Радченко, было не из худших: типичный квартал обшарпаных панельных «хрущовок» с замусоренными дворами между ними. Приютившийся в подвале одного из домов ломбард тоже ничем особенным не выделялся. Сейчас только нетипично многолюдная толпа зевак окружала ржавый навес над ведущей вниз лестницей.

Майор нырнул под пролетом низковатой двери в сумрачный, пахнущий старьем зальчик. Метров шесть в длину, три – в ширину. Посередине – продольный разрез из досчатого прилавка с металлической решеткой над ним.

«Есть в этом что-то тюремное», – подумал Радченко, осматривая выкрашенные в бледно-розовый цвет стены помещения.

Навстречу ему шагнул местный участковый.

– Хасьянов, – буркнул он устало, протягивая руку. – Вы – Радченко?

– Да, – майор провел коротким взглядом по морщинистому лицу все еще носившего лейтенантские погоны пожилого, по сути, человека и продолжил осмотр. – Свидетелей, конечно, нет.

Он поймал себя на мысли, что начинает копировать полувопросительную интонацию начальника, и досадливо крякнул.

– Нет, – ответил Хасьянов, почему-то кивнув.

На табурете в дальнем углу сидел какой-то понурый мужичок с подрагивающей головой. Его безучастные выпученные глаза буравили цементный пол, пока не прозвучал вопрос майора.

– Я свидетель! – мужичок вскочил, не обращая внимания на поморщившегося участкового, подался вперед, к Радченко. – Я первым все увидел!

Радченко оценил по достоинству трясущиеся пальцы протянутой к нему руки, трехдневную щетину на дряблых щеках и характерное ambre дешевенького винца от «свидетеля», перевел кислый взгляд на Хасьянова.

– Шаховской, местный асоциал…

– Но потомок! – воздел дед перст.

– Да, да, обломок, – махнул на него лейтенант. – Живет тут неподелеку. Потихоньку пропивает свое имущество. Хотя давно уже среди голых стен должен был остаться…

– Ну почему-у! – возмутился покачивающийся Шаховской, достал из заднего кармана грязных джинсов какой-то квиток. – Вот! Я же обратно выкупить хотел. Девять рубчиков…