Текст книги "«Скрипач» на крыше"

Автор книги: Андрей Демченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

ФИЛОСОФИЯ УБИЙСТВА

– Все зависит от того, как себя настроишь, – объяснял Сергею Сан Саныч. – Ты вот, к примеру, читал «Угрюм-реку» писателя Шишкова?

– Кино смотрел.

– Ничего. Это вроде и в кино осталось. Там убийца был наемный по кличке Филька Шкворень… Он как говорил: если я, мол, сам кого убил, по своей воле, то это большой грех, а если по чужой воле – тьфу, пустяк! Такой грех легко отмолить можно.

– Сан Саныч… – на душе у Зимина было просто жутко, – зачем мне такую философию усваивать? Я же не собираюсь становиться наемным убийцей на всю жизнь, и речи об этом быть не может. Я должен расплатиться за машину, чтобы спасти себе жизнь, вот мое оправдание. Не убью я – значит, убьют меня… Кажется, тут все ясно.

– Ты погоди, – не унимался Сан Саныч, – вот ты мне скажи: если человека из пистолета застрелят, можно ли обвинить пистолет?

– Странный какой вопрос… Нет, разумеется, нельзя.

– Точно так же и тебя нельзя! То есть по суду-то можно, ясное дело, а перед совестью своей ты за это отвечать никак не можешь. Ты – это просто продолжение пистолета… В данном случае – винтовки. Ты – такое же оружие, только живое.

– Хитро… Только не точно.

– Почему это?

– Потому что я выполняю волю другого человека, это ладно, согласен, но винтовка-то выполняет уже мою волю!

– Нет, Сережа! Все иначе. Это вы – ты и винтовка – вдвоем выполняете волю другого человека. Если бы можно было изобрести такого робота, чтоб он на чердаке лежал и стрелял как снайпер, его судили бы? Нет! Судили бы того, кто ему такое задание дал. Так вот и ты – такой же робот, понял? Тебе это надо самому себе внушить как дважды два. Иначе…

– Иначе раздумаю?

– Нет. Иначе – не попадешь.

Сергей задумался.

– И еще одно тебе надо знать… – Сан Саныч опустил руку на плечо Сергея. – Ни кто не может погибнуть без определения оттуда, – он показал на небо, – никто. Тому, кто умирает, просто срок пришел, а ты как орудие смерти служишь, только и всего. Если хочешь, как палач. Вот, к примеру, палачи – они те же наемные убийцы, разве нет? Только палача государство нанимает, а тебя – другие структуры. Палачу какая разница? А ведь, между прочим, по закону и палача бы надо судить! А то несправедливо получается: ты человека убьешь – тебя в зону, а он тысячу убил – ему ничего! Вот видишь, Сережа, какая закавыка… Все зависит от того, с какой стороны поглядеть.

– Сан Саныч, – Сергей посмотрел собеседнику прямо в глаза, – вы много людей застрелили?

– Немало, сынок, – не смутившись и не отведя глаз в сторону, ответил Сан Саныч, – но об этом как-нибудь в другой раз. Скажу только то, что работа у меня была такая. Вроде палача… А сейчас вот что… Другие люди – вообще никто – не должны знать, как твои настоящие имя и фамилия. Отныне ты будешь Скрипач.

* * *

Через неделю после этого разговора, в третьем часу дня, Сергей Зимин лежал на чердаке одной из высоток, находившихся почти в самом центре Москвы. Сергей разместился на специальном анатомическом мате, в котором были выдавлены вмятины для колен и локтей (все подгонялось по росту). На этом мате можно было в одной позе провести хоть весь день – ни руки, ни ноги не отекали и даже не хотелось переменить положение. Рядом с Зиминым лежала винтовка «крайт». На голове Сергея была специальная повязка, закрывавшая лоб, – чтобы пот не потек в глаза и не помешал целиться. Имени своей жертвы Скрипач не знал. Ему было известно только следующее. Примерно в 14.35 из подъезда дома, который был прекрасно виден из чердачного окна, выйдет мужчина средних лет в сопровождении двух телохранителей. На всякий случай, чтобы избежать ошибок, Зимин дополнительно получит специальный знак: белая «Волга», стоящая в полусотне метров от подъезда, дважды мигнет фарами и тут же отъедет за угол. Пока мужчина будет спускаться по лестнице к стоящему у подъезда «мерседесу», Зимину нужно будет произвести выстрел в голову, причем только один раз, чтобы показать свою классность и соответственно уровень команды, заказавшей жертву. Один выстрел, оказавшийся смертельным, – это, объяснил Сан Саныч, для снайпера как знак качества, нечто крутое и фирменное. После того как мужчина упадет, Зимин должен будет оставить винтовку, спуститься вниз (по лестнице, потому что она в этом доме глухая, отдельно от лифтов, и вероятность встретиться там с жильцами крайне мала), сесть в стоящую возле подъезда зеленую «шестерку», которая по заранее утвержденному маршруту доставит его к станции метро «Рижская». На метро Зимин, соблюдая на всякий случай правила ухода от слежки, уже мог ехать куда угодно.

Беседы, проведенные Сан Санычем – их состоялось еще три, – а также специальное успокоительное средство сыграли свою роль: Зимин был абсолютно спокоен. В голове была удивительная пустота.

– Представь, что ты в тире, – говорил Сан Саныч накануне, – стреляй, как стреляешь в мишень. Это ведь и есть мишень, просто другая.

Когда на часах было ровно половина третьего, Сергей взял «крайт», раздвинул прикрепленную к нему специальную подставку-треножник и установил на ней винтовку, после чего внимательно посмотрел в оптический прицел. Расстояние до цели было не менее четырехсот метров, однако дверь подъезда в многократном увеличении занимала в оптике почти все поле зрения.

На часах было 14.37, когда дверь подъезда Начала открываться, причем очень медленно. Сергей ждал… Из подъезда, с трудом отодвигая тяжелую дверь, вышел мальчишка лет восьми. Сергей перевел дыхание… Повязка на лбу увлажнилась от пота. Еще через минуту дверь отворилась снова; на этот раз «Волга» мигнула фарами. Все. Сейчас… Как ни старался Сергей сохранить спокойствие, его сердце заколотилось… Еще бы: ведь в человеке, которого он через несколько секунд должен был убить, Зимин узнал известного политика! Его часто случалось видеть по телевизору… Интересный, видный мужчина, он даже – наряду с Филиппом Киркоровым – нравился Анне, бывшей жене Сергея. Впрочем, чтобы понять, что в данном случае ни статус человека, ни его внешность ничего не меняют, Сергею потребовалось не более секунды. Перед ним был не политический деятель, не чей-то муж, сын, отец, любовник… Перед ним была только мишень. Палец Скрипача лег на спусковой крючок.

Идя к машине, Виктор Сергеевич Боголюбский думал не о судьбах российской экономики, не о том, как при помощи транша предотвратить очередной кризис. Он не думал ни о дебатах в Госдуме и даже ни о предстоящей командировке в Нью-Йорк. У Боголюбского была серьезная проблема: обострение радикулита. Проклятый недуг достал Виктора Сергеевича вконец: сидишь на совещании в Кремле, а спина разламывается от боли. Помогает, если часто менять положение тела, но ведь на совещании не станешь вертеться в кресле… Вот и сейчас: надо было участвовать в телепередаче, причем в прямом эфире, а поясница болела так, что только лечь бы и лежать.

Боголюбский не знал, что через пару секунд проблема с радикулитом будет решена, как и все остальные, более и менее серьезные.

Скрипач на чердаке несколько раз глубоко вздохнул, потом выдохнул воздух до половины и замер. Свободный ход… Черт возьми, как все-таки сильно бьется сердце… Рабочий ход… Спуск.

На чердаке раздался легкий хлопок, даже не спугнувший сидевших на крыше голубей. А там, внизу, человек, прошедший ровно половину расстояния от подъезда до машины, внезапно резко запрокинул голову и отшатнулся. Телохранители тут же подхватили его на руки…

Когда Зимин спускался вниз, у него слегка дрожали ноги… На лестнице он не встретил ни единого человека. Водитель «шестерки», веселый парень лет тридцати, как показалось Сергею, и понятия не имел, кого везет и откуда. Позже это предположение подтвердилось: по словам Сан Саныча, водитель был абсолютно случайным человеком. Он явно пытался подражать блатным: на шее имел толстую цепочку (серебряную, на золотую, видно, не хватило денег), на пальце – серебряную же печатку, и даже в разговоре по возможности употреблял жаргонные слова. Да и круг его интересов явно сводился к одному…

– Говорят, вчера в Сокольниках разборка была, – оживленно тараторил он, – братаны аж минут десять друг в друга шмаляли! Ментов тоже замочили… Двоих, кажется.

– Видишь, как оно бывает, – только и нашелся сказать Зимин.

– Да, вот так… А киллеров-то сколько развелось, жуть! В подъездах людей валят чуть ли не каждый день… Взрывают тачки. А из «оптики» больше не стреляют…

– Что так? – с интересом спросил Сергей.

– Да не модно это уже… И снайперов настоящих нету. Где их взять? Армии нету у нас, а значит, и снайперов нету. Сейчас такие голимые снайперы – и за десять шагов небось не попадут!

– Ну, это ты загнул… – задумчиво протянул Скрипач, глядя на шумную, разноцветную людскую реку, разливавшуюся за окнами машины.

Как только он вошел в свою квартиру, зазвонил телефон.

– Все хорошо, сынок, – раздалось в трубке, – ты просто молодчина.

– Ну и сюрприз вы мне устроили… – вырвалось у Сергея.

– А, ты про это… – подхватил Сан Саныч, – иначе было никак нельзя. Сам понимаешь… Мало ли.

– Да понимаю…

– Значит, завтра мы с тобой как всегда, в то же время. Там все и будет. Давай, до завтра.

– До завтра…

На следующий день в тире Сан Саныч лично передал Зимину сверток с деньгами.

– Ладно, Сан Саныч… – сказал Зимин, толкнув старика в бок, – давайте мне пять тысяч. А десять вы тем бандитам сами отдадите. Вы же их знаете, правда? Вы же меня именно для этого готовили… что я вчера сделал. Я поэтому один и занимался, поэтому даже моего лица не видел никто. Ну, слабо признаться? Как это вы говорите – «кишка тонка»?

– Решил начистоту? – без всякого смущения буркнул Сан Саныч. – Ладно, давай. Как ты, так и я. Вот тебе, – он развернул сверток и отсчитал стопку банкнот, – вот тебе десять.

– А бандиты как же?

– А бандитам пяти хватит… Там ремонта на самом деле не больше чем на три, а две им – за работу, сам понимаешь. Они же работали, время свое тратили. Рисковали – и там, на дороге, когда авария случилась, да и в квартире у тебя. Вдруг бы тебя переклинило и ты одному из них в пузо кухонный ножик засадил? Всяко бывает. У бандитов работа опасная.

– Ну… – Зимин только рот раскрыл, – ну вы… Ну ты даешь, старый волчара.

СТАРЫЙ ТРЕНЕР

Вот уже вторую неделю Павел Воронов колесил по тирам и стрельбищам Москвы и Московской области. Где-то ведь снайперу тренироваться надо! Без этого навык быстро теряется, мастерство уходит. И не в квартире же он тренируется, снайпер этот, не на даче у себя…

Сложнейшим делом было разговаривать с тренерами по стрельбе. Не спросишь же: это ты, мол, тут киллеров готовишь? Нахрапом не возьмешь. Тут ведь надо издалека, не дай Бог спугнуть…

Естественно, ни о каком расследовании с тренерами и разговора быть не могло. Павел приезжал исключительно как желающий пострелять бездельник – при деньгах и с кучей свободного времени.

Он уже стрелял в нескольких тирах из разного оружия – из «духовушек», из мелкокалиберной винтовки и пистолета Марголина. Стрелял даже из биатлонной винтовки с оптическим прицелом, причем результат показал очень неплохой: девяносто очков из ста возможных. Тренер, седой пожилой мужчина весьма приятной наружности, назвавшийся Сан Санычем, даже похвалил Воронова, хоть и сдержанно.

– А что, – сказал он, разглядывая мишень, – прилично. Только вот дергаете, неровно стреляете. Вот здесь все хорошо, две десятки – а тут вдруг пуля в восьмерку ушла… А здесь, поглядите, – аж в шестерку.

Павел вел себя по той же схеме, как и в разговорах с другими тренерами.

– А скажите, Сан Саныч, – с азартом в голосе произнес он, – можно из меня, скажем, снайпера сделать? Такого, чтоб прямо… Чтоб все пули – в «яблочко»? Что поделать, если у меня с детства такая мечта?

– Снайпера? – тренер еле заметно усмехнулся. – Не знаю. Приходите, стреляйте… Через годик я вам скажу, какие перспективы.

– Все ясно… – Павел вздохнул. – Никаких перспектив нет. Если бы из меня толк мог выйти, вы бы сразу увидели… Вы бы сказали, наверное.

– Ну, не надо себе приговор подписывать… Еще раз говорю: приходите.

– Снайпер, снайпер… – будто вспоминая что-то, несколько раз повторил Павел и вдруг хлопнул себя по лбу: – Вот что я хотел спросить-то! Вы читали в газетах про серию убийств? Там же именно снайпер действует! Специалист! Откуда они такие берутся, а? Вот что вы мне как профессионал скажете?

– Где берутся… Ну и вопросики у вас… – Сан Саныч выпятил нижнюю губу, нахмурился. – Как же я вам отвечу? Не знаю я. Я ведь снайперов не готовил никогда. Я – спортсменов… Для соревнований, а не для того, чтоб по людям стрелять. Думаю, такие снайперы из этих, как их… Ну, которые сейчас спецслужбами называют. КГБ там, МВД. Вот они откуда. Но это я просто так думаю, а точно – конечно же, не знаю.

Вечером того же дня Павел встретился с Вадимом Дугиным, подхватив его у станции метро «Театральная».

– Ну, есть что-нибудь? – спросил Дугин, поудобнее устраиваясь в кресле «мерседеса».

– Да не качайся ты так… Спинку кресла отломишь, медведь здоровущий!

– Ох, Паша, достал ты меня с этой твоей тачкой. То зеркало могу задеть, то кресло сломать… Был у тебя «жигуль», так там хоть бороться, хоть…

– Ладно, не ворчи! Больше не буду, ломай что хочешь. А если о деле… Конкретно – у меня пока ни шиша. Сегодня познакомился с неким Сан Санычем… Это уже шестой тренер за неделю.

– И как он тебе?

– Проверить бы надо, как и всех остальных. Что у него за прошлое. Понимаешь ли… Не знаю, сам никак не пойму, но что-то в нем меня…

– Настораживает?

– Да нет, не то чтобы настораживает… А вот…

– Иди, Паша, на фиг со своей интуицией. Мне факты нужны, сколько раз тебе говорил.

– Я тебе тоже говорил, что интуиция просто так, ниоткуда, материал не черпает. Реальная основа быть должна… Подожди, дай подумать…

В салоне машины повисла длинная пауза, на протяжении которой Воронов чуть заметно шевелил губами, глядя в окно, а Дугин скептически качал головой.

– Понял! – воскликнул вдруг Воронов. – Понял, черт побери. Есть то, что отличает его от других тренеров… От всех пяти.

– Что?

– Лицо у него доброе.

– Ну? – не сразу понял Дугин.

– Баранки гну. Мой разговор с Мальчиком помнишь? У кого лица добрые, а?

– Вот ты о чем… А у других тренеров – что, злодейские рожи? Просто висельники, душегубцы?

– Нет, не злодейские. Но – обычные, Вадик. Тут важно первое определение, которое на язык просится раньше других. Об одном тренере я сказал бы, что у него физиономия красная, у другого она толстая, круглая, у третьего – хмурая и так далее. А вот добрая – у Сан Саныча.

– Ладно, Бог с тобой, – хмыкнул Дугин, – его, Сан Саныча этого, я проверю особенно досконально.

САМАЯ ХОРОШАЯ КАРТА

Из популярной телепередачи, рассказывающей о новостях российской жизни, Зимин с огромным интересом узнал, что известный политик, убитый на днях им лично, на самом деле был сбит машиной «БМВ» (пятая модель, цвет – черный), которая сейчас разыскивается милицией. По официальной версии следствия, это вряд ли можно расценить как убийство. «Все факты, – пропищала с экрана, тараща раскрашенные глазки, миловидная девчоночка студенческого вида, – говорят о том, что имел место несчастный случай».

– Ну, это просто… – только и мог вымолвить Зимин, – что они там, охренели, что ли?

Десять тысяч долларов, полученные от Сан Саныча, круто изменили жизнь Сергея. «Девятку» он ремонтировать не стал, продал на запчасти, а себе взял хоть и подержанный, но в очень приличном состоянии «СААБ», о котором мечтал уже давно. «СААБ» обошелся в семь тысяч долларов, а на остальные Сергей приоделся, купил шикарный музыкальный центр – слушать классику, и при этом денег еще осталось достаточно.

Сан Саныч между тем приобщал Зимина к красивой жизни: водил по ресторанам, барам, ночным клубам, казино. На днях отвел в дорогой мексиканский ресторан. Угощая Сергея изысканными блюдами – вкусными, только невероятно острыми, – Сан Саныч сделал ему деловое предложение.

– А что, Сереженька, – сказал Сан Саныч, заботливо подливая в рюмку Зимина модной текилы, – деньжата-то у тебя небось скоро выйдут?

– Месяца два проживу… – беззаботно ответил Зимин, откровенно рассматривая сидевших поблизости девиц, – а там поглядим.

– Не нравится мне такое настроение, – покачал головой Сан Саныч, – взрослый мужик, а рассуждаешь, как студент какой-нибудь. Два месяца – а там что, зубы на полку? Или опять на свадьбах лабать начнешь за сто рублей? На девочек вон глазеешь, а девочки-то красивые – они дорого стоят. Я даже не о проститутках говорю, ну их к лешему, а о нормальных девках. Тебе, Сережа, бабу надо, а то ты, я гляжу, нервный какой-то становишься. Снайперу это – нож острый. Короче – как думаешь деньги наживать?

– Ну а какие предложения? Опять, что ли…

– А если и опять, то что? – перебил Сан Саныч. – Странный у тебя тон. Ты что, не понимаешь, какой тебе шанс судьба дала?

Сергей молча пожал плечами; на девочек смотреть перестал, уставился на рюмку с текилой, будто там, на ее дне, надеялся найти ответ на стоявший перед ним вопрос.

– Я тебе все объясню, – продолжал Сан Саныч, – вот смотри… Каждый человек со своей судьбой в карты играет. В дурачка. Кому-то всю жизнь одни шестерки да семерки идут, он и валета в глаза не видел, не говоря уже о козырях. Вот и тебе такая карта шла, и вдруг ты козырного туза вытащил… И что – ты его сразу отдашь, что ли? Опять со всякой дрянью на руках сидеть будешь, вечно в дурачках оставаться? Нет, Сережа, ты так не поступишь. Потому что у тебя голова на плечах есть.

– Ну, в этой речи есть неточности. Допустим, мне раньше действительно плохая карта шла, но не всегда же…

– Не спорю, когда ты в оркестре играл да за кордон ездил, это выпадали тебе козыри, но все равно – мелкие. А тут – козырной туз! Самая хорошая карта! Ну, будешь дальше играть или нет?

– Не знаю я, Сан Саныч… Подумать надо. Одно дело – когда выхода у меня не было, а другое – как вот сейчас, просто чтобы денег заработать.

– Ну давай думай, голова два уха. Вот только – пока ты надумаешь, тебе «СААБ» продавать придется, чтоб на еду деньги иметь. А тут случай – бабки сами в руки идут. На днях дельце подворачивается… Упустишь – может, целый год другой такой возможности не представится. Думай, ладно. Что я с тобой поде лаю? Эх ты, «скрипач на крыше»…

– Сколько? – не выдержал Сергей.

– Вот это уже хороший вопрос. Как говорится, слышу речь не мальчика… И так далее. Короче, на пять больше.

– Неужели двадцать тысяч?

– Сразу же, наличными. Из рук в руки.

– Ладно, – Зимин крякнул, махнул рукой и, опрокинув рюмку текилы, сразу же налил себе еще одну, – давай рассказывай, что к чему…

Так Сергей Зимин, профессиональный музыкант, стал профессиональным киллером. Вместо скрипки – винтовка, вместо дирижера – заказчик, вместо зрительного зала – одна-единственная фигура в оптическом прицеле. И конечно же, вместо мощного тутти симфонического оркестра – выстрел, с помощью глушителя превращенный в легкий хлопок.

НЕОЖИДАННЫЙ ПОВОРОТ

– Интересные дела, Паша… – Дугин выглядел весьма озабоченным. Сев за столик в маленьком кафе, где ждал его Воронов, он даже не притронулся к пиву, зато закурил, а это он делал лишь в редких случаях.

– Рассказывай.

– Проверка твоего Сан Саныча показала, что никаких спортсменов он не готовил. На самом деле все обстоит гораздо круче. – Дугин понизил голос, нагнулся к Павлу: – Помнишь американский фильм «Снайпер»? Где двух цэрэушников куда-то в Южную Америку забросили, они там по джунглям лазили, а потом местного наркобарона грохнули?

– Помню. Неужели…

– Да, Паша. Сан Саныч много лет занимался примерно тем же самым, только с нашей стороны…

Воронов присвистнул:

– Вот так тренер… Следовательно, он сам профессиональный киллер? Причем самой высокой квалификации?

– Именно так.

– А более подробная информация есть?

– Что ты! Откуда… Да я и это узнал по чистой случайности, просто повезло. Дружок один давнишний помог, Коля. Он сегодня начальником охраны в одном крутом банке, а раньше в комитете работал. Он этого Сан Саныча по фото опознал: как-то вместе были на медкомиссии. Когда чекисты по кабинетам ходили, за ними медсестры носили их карточки, и на каждой карточке – ни фамилии, ни имени, только код из букв и цифр. Так вот: у всех, кто вместе с Колей комиссию проходил, был один и тот же код, просто пара цифр отличалась, а вот у Сан Саныча – абсолютно другой. И когда Коля потихоньку обратил на это внимание своего напарника, тот ему и шепнул, что к чему. Вот так, Паша… Забрасывали Сан Саныча куда-нибудь – то в джунгли Амазонки, то в какой-нибудь Нью-Йорк, и он там в интересах своей советской родины громкие политические убийства совершал… Сам знаешь: снайпера используют, когда надо человека публично убить, чтобы много шума из этого вышло.

– И все эти убийства так и оставались не раскрытыми, если он сегодня здесь, в Москве, а не мотает пожизненный срок где-нибудь в Таиланде. Это просто офигеть можно… – Павел помолчал. – Ну а как же он сегодня так вот просто… в тире работает?

– А чему ты удивляешься? Где же ему еще киллеров-то готовить? Сам-то небось уже не может заказы выполнять – глаз не тот, рука не та. И потом – даже если бы он киллеров не готовил, так чем же ему заниматься? В отставку вышел давно, еще при коммунистах, получал за все свои заслуги кусок колбасы к Девятому мая, а теперь…

– Неужели родина отблагодарила его только куском колбасы?

– Несомненно. У моей знакомой девчонки – еще в институте – дед был просто героический. Представь: в тридцать третьем году, когда в Германии фашисты к власти пришли, его забросили туда, и не как-нибудь, а с легендой, как немца, и он в немецкой армии от солдата до полковника дошел! Война кончилась – он там остался, а в Россию вернулся только в начале шестидесятых. Дали ему Звезду Героя, а благ – никаких. Ни квартиры – у дочери жил, – ни машины… Ничего! Правда, через несколько лет в ветеранский совет вызвали. Вас, говорят, участником войны считать нельзя, но в порядке исключения, учитывая то, что вы были бойцом незримого фронта, мы можем выделять вам пайки к праздникам: копченую колбасу, майонез, зеленый горошек, шампанское и так далее. Старик поблагодарил и отказался.

– О Господи!.. Неужели такое было? Да ведь было же, черт возьми!

– Было, Паша. И еще очень недавно… Сейчас, конечно, другого дерьма вокруг навалом, но вот именно такого, чтоб колбасы да зеленого горошка люди не видели, – такого больше нет, и это очень хорошо. Не надо только забывать, как мы жили.

– Да уж. Как любят говорить те же немцы, «забвение прошлого грозит его повторением». Но хватит философии, брат. Ты думаешь, Сан Саныч все-таки еще иногда и сам выполняет заказы или только готовит киллеров?

– Паша, я ничего не думаю. Что узнал, то говорю. По крайней мере у тренеров из других клубов биографии куда менее интересные.

– Видишь, Человек-Гора, а ты смеялся над моим пассажем про доброе лицо!

– Уже не смеюсь. Ты мне вот что скажи: как дальше действовать думаешь?

– Вынудить Сан Саныча надо… Или ученика его, кто он там, черт его знает. Провоцировать на заказ.

– Легко сказать! Это на фронте снайперов так ловят: сделают чучело, высунут из окопа, а оно еще и закурит – для полного эффекта.

– Чучело закурит? Это как?

– Через чучело трубочка пропущена, а в нее сидящий внизу солдат дым пускает… Смотрит вражеский снайпер издалека – и покупается на эту приманку, как селезень на резиновую утку. Открывает огонь по чучелу, все его изрешетит пулями, а сам-то думает, что не попадает! Злится: как же так? Стреляет еще и еще, в конце концов обнаруживает себя… Тут-то по нему из гранатомета или из пулемета крупнокалиберного и шарахнут – поминай как звали. А этого ты на какую приманку ловить станешь?

– Есть же у нас чучело – Неверов… Оно не только курить, но даже и ходить, и на тачке ездить может.

– Так-то оно так, но я уже тебе высказывал свое отношение к тому, чтобы использовать в качестве приманки живого человека, пусть даже и преступника. Но тут еще одно. Может, они его валить и не собираются, разве это обязательно? Может, между киллером и Неверовым цепочка людей этак из пяти? Самому киллеру Неверов скорее всего и вовсе не известен, как и почти всем звеньям цепи. И знает Неверова один только человек, а ему Неверова убирать, может, и ни к чему…

– Значит, надо другое чучело готовить, но и Неверова из виду не упускать.

– Ладно, Паша, моя наружка и так за каждым шагом Неверова следит, сам знаешь. А новое чучело… тут думать надо; этак, с кондачка, не решишь.

– Согласен. Но вот еще что: пусть твоя наружка теперь и Сан Саныча пасет. Нам нужны все клиенты тира. Полный и подробный список… Видеосъемка, а в худшем случае фото.

– Сделаем.