Текст книги "Люди в сером (Трилогия)"

Автор книги: Андрей Бурцев

Георгий неожиданно подумал, что их желание узнать неведомое слишком далеко зашло – дураку ясно, что такую охрану поставили сюда отнюдь не цветочки нюхать. Понадобится – пристрелят. Значит, что‑то важное находится здесь – за периметром.

Однако Сиротин, похоже, ничуть не сомневался в успехе операции. Велев Георгию соблюдать тридцатисекундную дистанцию, он первым пополз к лесу, двигаясь ровно между часовыми. Маскировка была блестящей – Георгий поначалу еле угадывал слившийся с травой силуэт капитана, а потом и вовсе потерял из вида.

Отсчитав тридцать секунд, он двинулся следом, но неожиданно с правой стороны раздался гул двигателя, мелькнули фары машины. Их свет, в отличие от молочного в лесу, был ярким, просвечивал сквозь каждую травинку. Когда фары полоснули по тому месту, где лежал Георгий, ему показалось, что его заметили. И он готов был уже услышать окрик, а затем, возможно, и выстрел. Но ничего этого не произошло, и Георгий лежал, уткнувшись мордой в землю, целую бесконечность, словно в полусне вдыхая прелый запах осенней травы.

Очнулся он, когда шум двигателя приблизился настолько, что из подсознания вынырнул страх – если маскировка Сиротина действительно сработана на отлично, то сейчас машина проедет не мимо, а раздавит его! Он повернул голову вбок и заметил, что фары и в самом деле не намерены сворачивать. Нужно было принимать решение – назад или вперед. Если отступить, то опять придется преодолевать лишние метры. Если вперед, то не исключено, что его заметят.

И все‑таки он решил рвануть вперед. Когда медленно едущая машина взобралась на неровность, и свет фар скакнул вверх, Георгий что есть сил оттолкнулся ногами, доверившись рефлексам своего тела. «Членами землю пахать, суки!..» – как будто с неба донесся до его сознания далекий и давно позабытый голос инструктора, который нещадно карал за торчавшую пятую точку.

Он прополз и затих, решив – будь что будет, но по крайней мере под колесо попасть уже не должен. Урча мотором, автомобиль неспешно прокатил мимо, и Георгий уже смелее пополз дальше. Остановился только, когда больно ткнулся губами в торчавший из земли корень. Приподнял голову и осмотрелся. Вот он лес. И молочный свет, льющийся из‑за деревьев – совсем рядом.

– Сиротин! – негромко позвал Георгий.

– Сюда! – отозвался капитан.

Оказалось, он лишь немного промахнулся. Увидел, как Сиротин маячит ему рукой.

– Ну что, вроде проползли?! – обрадовался ему капитан.

– Похоже на то.

– Я думал, тебя раздавят, – прохрипел Сиротин, будто давился от смеха. Да и Георгию самому вдруг стало смешно и необыкновенно легко одновременно. Это знакомое ощущение избавления от опасности было схоже с восторженным чувством полета. Пока отлеживались, Георгий размышлял о том, как удачно они идут до сих пор. Возможно, их успех отчасти закономерен – все‑таки те, кто охраняет таинственный объект, не ждут, что сюда решат проникнуть лазутчики вроде них. Один Сиротин чего стоит – видать, бывалый парень. И капитанские погоны в его возрасте – не шутка. Где же он успел поднабраться опыта? Но бессмысленно расспрашивать, где именно и не из Африки ли, в самом деле, этот шоколадный загар. Об этом Сиротин, должно быть, и под пытками не скажет.

Георгий достал «лейку» и заснял молочный туман. Скорректировал экспозицию и сделал еще два снимка.

– Ну что, теперь туда? – спросил он, показывая на туман.

– Не думаю, – откликнулся Сиротин. Он показал на светящийся туман, а затем переместил палец немного правее: – Там, скорее всего, отряд наблюдающих за объектом. Машина как раз выехала оттуда. Мы можем, конечно, сходить на экскурсию к объекту сами, но думаю, что те, кто его изучает, лучше расскажут нам о нем.

– Расскажут?!

– А что, возьмем языка и все узнаем, – спокойно произнес капитан.

– Полевой дал такие указания?

Ничего не ответив, Сиротин пополз дальше. Георгий вздохнул и потянулся следом.

Сделав дугу, огибая свечение, они увидели четыре армейских «Урала». За ними палатки и еще какие‑то машины. Мелькнула человеческая фигура и тут же исчезла.

– Будь здесь, а я разведаю, что там! – сказал Сиротин.

Оставшись один, Георгий снова достал фотокамеру и сделал несколько снимков автомобилей с палатками. С удовлетворением отметил, что сделал правильный выбор – затвор, хоть и пощелкивал, но негромко, а объектив давал широкий угол обзора.

Сиротин как провалился. Нет ничего хуже, чем ждать и догонять, – в этом Георгий был полностью согласен с поговоркой. И потому никак не мог избавиться от психологического напряжения. А еще его привлекало молочное сияние – очень хотелось узнать, что же находится там, за деревьями. Сначала Георгий лишь оборачивался, поглядывая на туман, но вскоре незаметно для самого себя вывернул шею полностью и неотрывно смотрел в центр этого свечения. Постепенно ему стало казаться, что молочный свет не сплошной – в нем будто угадываются какие‑то очертания, буйство гладких искривленных линий складывается в непонятные образы. Это могла быть игра воображения, но чем дольше Георгий вглядывался в туман, тем сильнее ему хотелось пойти туда и подробно рассмотреть, что там находится. И в какой‑то момент он понял, что больше не может противостоять этому желанию.

Сначала он пополз. Осторожно, пока еще отчасти владея ситуацией. Нельзя производить шум! Нельзя подниматься! Нельзя торопиться! Но с каждым шагом он поддавался действию какой‑то необъяснимой силы, заставляющей отряхнуться, сбросить с себя оковы условностей. Был момент, когда Георгий подумал, что совершил ошибку, и решил, что надо срочно, пока еще не поздно, двигаться назад. Но едва он отвернулся, глядя на то место, где оставил его Сиротин, как вдруг желание дойти до тумана, окунуться в него стало еще сильнее.

И с этого момента ничего остального вокруг, казалось, не существовало. Одно только желание – пройти мимо деревьев и погрузиться в молочный свет, теперь казавшийся очень теплым, – полностью овладело им.

Георгий преодолел еще несколько метров по‑пластунски, а затем поднялся на четвереньки, безразличный к опасности. Дальше он шел уже во весь рост, не обращая ни малейшего внимания на ветки, шишки, камни, кусты и траву под ногами. Он двигался уверенно, видя перед собой только светящийся туман. Сероватый по краям, белый свет становился особенно чистым и ярким в центре.

Шаг за шагом Волков двигался вперед, и вдруг какая‑то сила, против воли, остановила его. Ноги и руки почти ничего не чувствовали, но что‑то определенно мешало. Что именно – он не мог понять. И вдруг Георгий услышал слабые далекие голоса – сначала подумал, что они доносятся из тумана, но оказалось, что это не так. И чем громче становились голоса, тем явственнее он понимал, что кто‑то находится рядом с ним. Кто‑то, кого он не может сейчас видеть.

В глазах почернело. И вдруг все кончилось. Сила, влекущая его к свету, исчезла. Георгий в тот же момент вынырнул из забытья и вдруг услышал приглушенный голос:

– Давыдов, обыщите его!

Пока его не схватили за руки, Георгий дотянулся до лица и понял, что на глаза нацепили повязку. Хотел сдернуть, но кто‑то чужой скрутил ему кисти. Успел только заметить, что стоит спиной к молочному сиянию. Постепенно здравомыслие возвращалось к нему.

– Что происходит? – спросил он, чувствуя, как чьи‑то руки обшаривают его, стягивают с шеи «лейку».

– Это у тебя спросить надо! – раздался в ответ рассерженный и глухой голос. – Как ты здесь оказался?!

Георгий задрал голову и под краем повязки увидел офицера, почти целиком укрытого плащ‑палаткой, почему‑то в противогазе с темными светофильтрами на стеклах. Такой же противогаз со светофильтрами был и на рядовом, стоявшем рядом с офицером и державшим Волкова на мушке своего автомата.

 
Его крепко стукнули сзади, заставили склонить голову.
 

– Не вздумай бежать! Шагай!

Георгий не сопротивлялся. Его подтолкнули в спину, и он пошел вперед наугад, видя под повязкой только собственные ноги. Позже заметил колеса машин, значит, дошли до «Уралов». За ними оказалась палатка. Офицер отпихнул полог и, введя Георгия внутрь, сдернул с него, наконец, повязку.

В глаза ударил яркий искусственный свет – Волков не мог не заметить, насколько этот свет безжизненный в сравнении с той молочной белизной, теплота которой еще помнилась ему.

В палатке он увидел нескольких человек в форме. Они вначале показались безликими. Но один из присутствующих неожиданно выдвинулся вперед и удивленно воскликнул:

– Ба! Кого я вижу!

Это был краснорожий «майор». Только теперь на нем сидел китель полковника КГБ, и Георгий с неудовольствием подметил, что, когда раздавал гостям из Москвы клички, ошибся в звании. Н‑да, если этот хряк с красной мордой – полковник, то кто же были тогда те двое, которые казались явно старше по званию? Неужто генералы, равные Корсунскому, сподобились снизойти до поездки в задрипанный Карельск?

– Волков. Георгий Ефимович, если не ошибаюсь? – с поганенькой улыбкой произнес красномордый «майор‑полковник».

 
Георгий усмехнулся в ответ.
 

– Представьтесь, пожалуйста! – сказал он, придавая своему голосу легкую развязность.

– Ты мне пошути еще! – Улыбка краснорожего все так же не предвещала ничего хорошего.

– Протокол допроса вести будем? – спросил кто‑то из офицеров.

– Да, под запись давайте! – согласился полковник.

Георгия провели в угол, где стоял складной походный столик, и усадили на табурет. Откуда‑то приволокли магнитофон – заграничный, больше подходящий для компании какой‑нибудь «золотой» молодежи. Георгий как‑то видел такой у Савелия, который любил хвастаться импортными вещичками. Один из офицеров принес фотоаппарат, отнятый у Георгия во время обыска. Засветил пленку.

Полковник взял еще один табурет, грузно уселся напротив. Удостоверившись, что больше ничто не мешает правильному началу, он задал первый вопрос:

– С какой целью вы проникли на охраняемую территорию? – Улыбки на лице уже не было. Если полковник и оставался похожим на хряка, то очень серьезного – дикой кабаньей породы. С такими в самом деле не шутят.

 
Но Георгий заставил себя улыбнуться.
 

– Представьтесь, пожалуйста! – произнес он, прекрасно осознавая, что сейчас за этим последует.

– Ты, дерьмо, видно, не врубаешься!.. – недобро придвинулся полковник, но тут же отпрянул, понимая, что со своей комплекцией может запросто рухнуть вместе с пошатывающимся столом.

Поняв, что Георгий стал свидетелем его конфуза, полковник взвился коршуном и, обойдя стол, в одно мгновение очутился рядом.

– Я могу тебе объяснить, чем закончатся твои ужимки! – Он навис так близко, что на потном лбу можно было разглядеть вздувшиеся вены. – Ничем хорошим, поверь мне! Где твои сообщники?! Караульный говорит, что видел еще одного человека в камуфляже! Это так?!

– Представьтесь, пожалуйста! – все с прежней настойчивостью повторил Георгий.

На лице полковника снова появилась улыбка. Он нетерпеливо вздрогнул, словно хотел ударить Волкова прямо сейчас, но отшагнул, как будто передумал. И даже отвернулся, картинно изображая, насколько возмущен поведением допрашиваемого. Но Георгий уже почувствовал – все это фикция, одно лишь желание причинить жертве как можно больше унижения. Сейчас полковник развернется и ударит!

И это будет мощный удар (у полковника могучие руки) – с месивом крови и крошевом зубов.

Георгий внутренне собрался. Мешали только вязки на руках. Но он успел отклониться в сторону в миг, когда кулак полковника должен был въехать ему в зубы. Они оба завалились на пол – полковник от того, что потерял точку опоры, Георгий – под его немалым весом.

– Сука! Падла! – орал краснорожий, завалившийся на Волкова всем телом.

Теперь ничто не мешало полковнику отомстить. На Георгия обрушился град ударов – в ребра, плечи, в шею, в лицо. Он почувствовал, что губа его лопнула, и кровь брызнула на китель полковника. Тот замер на секунду, глядя на пятно, и уже, найдя новый повод, готов был продолжить, но в этот момент в палатку кто‑то влетел с шумом.

 
«Неужели Сиротина поймали», – подумал Георгий.
Солдатик, чем‑то напуганный, стянул противогаз и теперь, тяжело дыша, прижимал его к груди (и снова Георгий отметил темные фильтры на стеклах) – лицо взмокшее, взгляд метался, словно не различая лиц и званий. На мгновение рядовой уцепился за окровавленное лицо Волкова, испугался еще больше, с непониманием уставившись на офицеров.
 

– Что?! Что молчишь, твою мать?! Говори! – не выдержал полковник.

– Там!.. – Солдатик нервно вытянул руку, показывая на выход. – Там началось!..

И тут же люди в палатке пришли в движение. Все, кроме полковника. Георгий молча наблюдал за тем, как надвигается здоровенная туша, склоняясь над ним, а где‑то за ней, на расплывчатом заднем фоне, мечутся по квадрату палатки офицеры, толпясь и подталкивая друг друга на выход.

– Твое счастье, – полковник грубо похлопал Георгия по щеке. – Но я скоро вернусь. Продолжим беседу!

Когда он вышел, в палатке Георгий остался не один – солдат с автоматом выдвинулся откуда‑то из угла, едва он попытался встать. Щелкнул предохранителем.

– Сядь! – скомандовал и показал стволом на опрокинутый табурет.

– Как я, по‑твоему, сяду? – с трудом двигая челюстью, сказал Георгий, чувствуя на губах привкус крови. – У меня руки связаны.

Солдат молча перевел «указку» на полковничий табурет, а сам переместился, дозволяя Георгию занять место.

 
Снаружи доносился топот и гвалт.
 

– Что там происходит? – изображая простоватую заинтересованность, спросил Георгий.

– Не знаю, – грубо ответил солдат, но по его тону стало ясно, что ему и самому не по себе и хочется понять, что же творится снаружи.

Наблюдая за нарастающим беспокойством охранника, Георгий сделал вывод – происходит что‑то необычное. И нет никаких сомнений в том, что это связано с молочным туманом.

Палатка колыхнулась, но не от ветра. Солдат вскочил и, бросив на Георгия настороженный взгляд, держа автомат наготове, шагнул к выходу. Снова скосил осторожный взгляд на Волкова. И только он собрался вернуться на прежнюю позицию, как в палатку ворвался еще один солдат. Как и все, кто входил снаружи, – в противогазе. Сделав несколько шагов, он задержался на секунду, вяло схватился за корпус фильтра, намереваясь содрать с головы ненавистный намордник. И уже очутившись рядом с охранником… вдруг молниеносным движением руки ударил его в шею, а затем, когда солдат начал валиться, ловко перехватил автомат.

– Ну что, велел я тебе сидеть на месте?! – сквозь противогаз прогундосил недовольный голос.

 
Это был Сиротин.
 

– Ты?! – Георгий вскочил.

– Погоди, давай руки развяжу!

 
Сиротин помог ему избавиться от пут.
 

– Давай переодевайся живо! – пробубнил капитан и начал стягивать с солдата гимнастерку и сапоги. – Живее! Живее! Что ты возишься?

– Фотоаппарат ищу!

– Ну нашел?!

– Нет!

– И черт с ним!

Земля вдруг задрожала, и шум снаружи стал еще сильнее. Ярче стал и свет, пробивавшийся сквозь брезент. Теперь даже в углах палатки исчезли тени.

– Что там такое?! – спросил Георгий.

– Не думаю, что нам следует знать. Тикать надо!

Сиротин вытащил из подсумка солдата противогаз и дал переодевшемуся Георгию.

Оба они выскользнули наружу. Мимо пробежал офицер, подгонявший взвод солдат. Все в намордниках. Офицер пустил солдат бежать дальше, сам остановился и крикнул Сиротину с Волковым:

– Что вы здесь торчите, как дятлы? Бегом на пятый пост!

Где находится пятый пост, они не имели понятия, но в любом случае им требовалось совсем в другую сторону. Можно, конечно, было воспользоваться суетой, но офицер строго выжидал. Вдвоем они справились бы с ним без труда, но внезапно показалась еще одна группа солдат, и пришлось подчиниться.

Вопреки ожиданию, особой суматохи не было. Рядовые и офицеры перемещались по периметру целесообразно, без паники. Если бы они вдвоем попытались бежать, это тотчас бы заметили. Георгий вдруг подумал, что они с капитаном сейчас нисколько не отличаются от остальных солдат. По пути к ним присоединились еще несколько взводов. А вскоре Георгий понял, что потерял Сиротина из виду. Кругом были зеленоватые «слоники», похожие друг на друга как один. И создавалось ощущение, что невысоких ростом из них большинство.

Офицеры приказали солдатам выстроиться в линию, лицом к белому туману. Держать оружие на взводе. Заняв свое положение в ряду, Георгий понял, зачем нужны были светофильтры, – они не давали белизне становиться слишком яркой, чтобы чувствовать тепло, исходящее от тумана. Впрочем, сейчас сияние перестало быть теплым и приветливым. Все люди, выстроившиеся в одну тонкую линию, напряженно смотрели вперед. Свет определенно пульсировал, и если поначалу Георгию казалось, что пульсации совпадают со стуком собственного сердца, то затем вспышки стали гораздо отчетливее и ярче. Появился фон в ушах, похожий на свистящее завывание.

– А‑а‑а‑а! Сейчас взорвется!!! – вдруг истошно закричал кто‑то из рядовых и кинулся назад.

Этого единственного сумасшедшего вопля оказалось достаточно, чтобы после долгих четких всеобщих действий внезапно началась паника. Стройная цепь дрогнула, часть солдат бросились врассыпную. Офицеры пытались их остановить, кто‑то даже выстрелил, заставляя вернуться, но Георгий не смотрел в ту сторону. Он напряженно вглядывался в туман.

В центре сияния он вновь стал различать линии – как тогда, когда решился пойти к этому теплому светящемуся образованию. Из линий складывались вычурные узоры, предоставляя волю воображению – оно могло лепить из них все что угодно.

Новое помешательство не заставило себя ждать. Очередной напуганный солдатик вдруг выпустил автоматную очередь – прямиком в центр сияния. А вслед за ним и еще несколько человек. Кто‑то из офицеров закричал: «Отставить!» – но его голос утонул в грохоте выстрелов.

И тут пульсация прекратилась. Яркое пятно словно подобралось, как будто вбирало в себя обратно весь выпущенный за долгое время свет. Задул ветер. Нахлынывая со спины и устремляясь к пятну света, он обтекал фигуры людей, заставлял упираться ногами, чтобы не упасть. Слышался треск деревьев. Толстая ветвь пролетела мимо, едва не ударив Георгия в затылок, но задела плечо.

Волков глянул по сторонам. То, что, кроме него, никто не удержался на ногах, не показалось ему странным – он совершенно не думал об этом. Солдаты и офицеры валялись на траве, пытаясь подняться.

А он все продолжал стоять на ногах. Только теперь понял, что не сможет так долго держаться – сейчас что‑то произойдет. Наверное, что‑то страшное – то, что когда‑нибудь ожидает каждого в этой жизни…

Возможно, то же самое ощутили и десятки людей вокруг, вперившие свои взгляды в яркое пятно. Георгий видел боковым зрением колыхающиеся фигуры бойцов, уже не пытавшихся встать во весь рост, едва ерзающих на четвереньках. Яркий свет стал настолько невыносимым, что не спасали даже фильтры. Георгий закрыл глаза. Его мысли сейчас были только об одном: для чего он жил, если на этом все закончится?

А потом ветер внезапно стих, и Георгий от неожиданности потерял равновесие, повалился лицом на землю. Он ощутил толчок падения и все‑таки не выдержал – распахнул веки. Живой яркий свет ворвался в его мозг – он словно заставил человека впитывать себя, не дозволяя глазам закрыться и, напротив, заставляя смотреть на себя.

Теперь загадочный свет мог рисовать Георгию все что угодно. Ему чудилось, что из яркой пелены выплыли человекоподобные фигуры и, шагая между людей, заинтересованно рассматривали их распластавшиеся тела.

Все они были похожи на отвратительного незнакомца, которого Георгий увидел в квартире Коли Чубасова. Одна фигура приблизилась к нему вплотную, и показалось, что это и есть Коля Чубасов – хитрый и глумящийся над беспомощным Волковым своим рыкающим смехом. Подошел еще один – только теперь это был почему‑то краснорожий полковник. Он что‑то говорил Коле и тоже смеялся. А, может быть, это был не Коля. И не толстомордый хряк. А еще ему казалось, что световое пятно стало таким ярким, что упавшие люди просветились изнутри до самых скелетов. И было странно наблюдать, как эти скелеты ползают, подобно жучкам, не в силах подняться.

Сознание Георгия вдруг скукожилось и целиком отдалось во власть неведомой силы…

Глава 9

 
Учетно‑архивный отдел КГБ СССР
Дело № 75‑09‑2345‑14 (2‑Б). Совершенно секретно
Из рапорта о боевом столкновении между опергруппой службы «А» КГБ СССР и подразделением в/ч особого назначения РВСН МО СССР (г. Карельск)
«…Вы и сами прекрасно знаете, что в недрах Министерства обороны зрел заговор особого свойства. Совершенно точно речь идет о попытках МО скрыть правду о существовании инопланетных сил, представляющих прямую угрозу не только для нашей страны, но, возможно, и для всего человечества…
…мы не имели права на промедление, особенно после того как заговорщики дали отмашку на физическое уничтожение некоторых наших сотрудников, очень близко подобравшихся к раскрытию тайны…
…после того как в лесу близ Заячьего Луга наша опергруппа обнаружила активные приготовления к тому, что в МО называют операцией «Контакт», мы получили задание любыми средствами взять ситуацию под контроль 1‑го главного управления КГБ СССР… Не оставалось иной возможности, кроме как пойти на вооруженное столкновение… Есть серьезные потери с обеих сторон. Невзирая на это, главным результатом конфликта я считаю срыв операции, запланированной МО. Вечером 30 сентября над лесом в районе в/ч было замечено сильное свечение и появление в небе нескольких неопознанных летающих объектов. Это заметили даже в населенном пункте Заячий Луг. Однако ни один из объектов не совершил планируемой посадки…
Рапорт предоставил: источник засекречен.
Примечание к подшивке: направлено в Приемную председателя КГБ СССР Ю. В. Андропова.
 
 
МО СССР. Из сообщений по отделу внешней безопасности спецпроекта «Отражение» (входящие).
Октябрь 1977 г. Совершенно секретно
«Операция «Контакт» сорвана по причине вмешательства представителей КГБ. Попытки выйти на повторный контакт с эмиссарами Смотрителей окончились неудачей. О том же сообщают дружественные нам источники в Министерстве обороны США и специальных отделах космической разведки NASA. Возможно, что Смотрители изменили свои планы, но прогнозировать их действия нет совершенно никакой возможности…
…Нами отмечена повышенная активность НЛО в окрестностях г. Карельска, однако любые наши попытки склонить объекты к контакту игнорируются…
17 октября 1977 г.
 
 
Учетно‑архивный отдел КГБ СССР
Дело № 75‑09‑2345‑14 (2‑Б). Совершенно секретно
Внутрислужебная переписка
Приказ: В связи с серьезными потерями личного состава следственной группы и за недостатком информации дело считать закрытым до особого распоряжения.
17 октября 1977 г.
 
 
25 сентября 1979 г.
Вторник
…Яркая вспышка заставила зажмуриться. Одновременно Георгий испытал наслаждение: возможность спрятаться от непонятного жгучего света, защититься от него, закрыться пусть даже за слабой темновато‑красной пеленой век показалась ему сладостной и долгожданной.
От света слезились глаза, слезы, стекая, щекотали кожу, а вялым языком он ощутил соленость крови на разбитых губах.
…Почему разбитых?.. Ах да!.. И он все вспомнил.
Волков был совершенно уверен, что по‑прежнему стоит на ногах, но едва пошевелил руками, как пальцы ощутили под собой что‑то упругое, волнистое и одновременно покалывающее. И сознание нарисовало ему траву и мох, усыпанные хвойными иголками.
«…Значит, я лежу…»
Георгий осторожно приоткрыл сначала один глаз, затем другой.
Был яркий день, и он действительно лежал в траве на спине, глядя в небо. Яркое солнце слепило, и приятное тепло ощущалось каждой частичкой тела.
Какой‑то шорох раздался поблизости. Вывернув затекшую голову, Волков скосил взгляд, но из‑за высокой травы ничего не увидел. Он перевернулся, приподнялся на локтях и увидел рядом солдата, шевелящегося метрах в пяти от него. Заметив, что тот без противогаза, Георгий сообразил, что и сам без защиты. Но, когда он успел снять противогаз и куда дел, не помнил. Он позвал солдата, но тот никак не отреагировал на его голос.
Поднявшись во весь рост, Георгий увидел, что кроме этого рядового вокруг полно людей в военной форме – все, кто был здесь ночью. Но только он единственный мог совершенно спокойно занять вертикальное положение. Остальные, подобно тому солдату, беспомощно барахтались в траве, как жуки, отравленные дустом. Они, конечно, предпринимали попытки встать, но терпели неудачу. С терпеливым пыхтением им удавалось приподняться, чтобы тут же снова завалиться на землю. И, что казалось чудовищным, – не было слышно ни единого недовольного возгласа, ни звука речи или ругательств, как это обычно бывает с людьми, потерявшими способность управлять своим телом, но еще сохранявшими достаточное количество разума, чтобы оценивать происходящее.
Георгий подошел к солдату, которого увидел первым, – тот оказался ближе остальных. Наклонился к нему, снова позвал. Ему показалось, что теперь‑то солдат услышал его, раз повернулся лицом. Но то было, скорее, неосознанное движение. И на лице, случайно обратившемся к Георгию, застыл тупой безвольный взгляд.
То же было и с остальными солдатами и офицерами. Они не походили даже на пьяных – скорее на лишенных сознания людей, у которых еще остались какие‑то позывы к телодвижениям.
Он стал искать Сиротина, а когда нашел его, принялся хлопать капитана по смуглым щекам, пытаясь вернуть к реальности. Но взгляд Сиротина, как был бездумным, смотрящим куда‑то «сквозь», таким и остался.
Он силком усадил капитана, затем из‑за спины обнял его, обхватил крепко и подтащил к ближайшему дереву, где привалил к стволу. Снова вмазал посильнее по щекам, но все тщетно.
 

– Что же мне делать с тобой? – заглядывая в стеклянные глаза Сиротина, спрашивал он скорее самого себя.

Снова поднял капитана. Схватил за руки, прижался к нему спиной, не позволяя упасть, и взвалил себе на горбушку. Капитан повис на нем, как тряпка. Тяжело дыша, Георгий побрел к видневшемуся вдали проволочному заграждению – туда, откуда они пришли.

Пока тащил капитана через лес, Георгий периодически отдыхал: обратный путь оказался ничуть не короче. И вот, когда он в очередной раз пристроился отдохнуть и опустил капитана на землю, вдруг заметил, что мелькнула тень между деревьями.

Волков увидел, что это солдат. Вооруженный боец мог представлять опасность. Но вскоре Георгий догадался, что рядовой слепо ломится через лес, очевидно не преследуя цели задержать беглецов. Пошатываясь, он выскочил на поляну, совершенно не замечая наблюдающего за ним Волкова, хотя их разделяло не больше десяти метров открытого пространства. Лицо его было разбито, в крови, как будто он не раз приложился мордой о деревья или камни. Сначала Георгий подумал, что это все тот же Малеев, которого он видел на первом кордоне во время похода за грибами, но это оказался незнакомый рядовой. Взгляд у него был ошалелый, но не настолько остекленевший, как у Сиротина и остальных, кого застигла в лесу белая вспышка. По крайней мере солдат еще был способен хоть что‑то соображать. Потому что Георгий позвал, и тот вдруг застыл как вкопанный и принялся озираться по сторонам и щуриться, будто ослепший. И только когда Георгий махнул солдату, тот, наконец, смог сконцентрировать свое внимание.

– Това‑арищ… – с надрывом произнес рядовой, и на этом его способность произносить членораздельные звуки закончилась.

Он вдруг замычал что‑то, потом заплакал и без сил рухнул на колени.

Георгий подошел к нему и положил руку на плечо. Солдат вздрогнул и испуганно отполз.

– Успокойся, – произнес Георгий.

А солдат снова будто потерял его из вида (хотя Георгий стоял в двух шагах), стал вертеть головой и заметил Георгия, только когда тот шевельнулся.

 
Что‑то было с его зрением.
«Кто он такой, из какой части?» – думал Георгий.
Уходить надо. Но и бросать его так нельзя.
 

– Ты сможешь пойти за мной? – Он помаячил рукой перед лицом паренька.

 
Тот закивал, продолжая лить слезы.
 

– Я сейчас понесу своего товарища, – Георгий показал на лежавшего в траве Сиротина, не надеясь, впрочем, что рядовой его разглядит. – А ты пойдешь за мной, и не отставай!

Было бы еще неплохо, если бы солдат помог ему взвалить капитана на плечи, но на это не стоило и рассчитывать – хорошо, если у рядового хватит соображаловки послушаться и пойти следом.

Не с первой попытки уставшему Георгию кое‑как удалось взвалить капитана.

– Солдат! – позвал он. Но повернуться было тяжело. – Иди за мной!

Хорошо, что солнце светило в спину, и Георгий мог видеть тень бойца. Вроде рядом идет – часто дышит и хнычет.

Прошло больше часа, когда, преодолев кое‑как лес и овраги, они вышли на дорогу.

Георгий не знал, где именно Сиротин договаривался с Полевым о встрече, но надеялся, что полковник выслал кого‑нибудь, и их поджидают. Поэтому, увидев грузовик с брезентовым верхом, спрятавшийся в желтеющем березняке, не удивился. Остановился, опустил капитана. Посмотрел на солдата – тот тащился сзади.

Волков рассчитывал, что, увидев их, из машины выйдут на подмогу. Но никто не спешил.

– Уснули, что ли?

Георгий дождался, когда приблизится солдат, усадил его рядом с Сиротиным, вложив руку одного в ладонь другого, а сам направился к грузовику. Подойдя ближе, понял, что машина из другой части, – Полевой как‑то хвастался, что для всей своей техники заказал новые брезентовые чехлы, причем на уточнении «для всей» был сделан упор. А у этого «зилка» брезентушка была довольно сильно потрепана, с заплатами. И вообще, зачем Полевому посылать за ними такую большую машину?

Георгий вскочил на подножку, заглянул в кабину – ему показалось, что два человека, скрючившиеся на сиденье, мертвы. Он открыл дверь и толкнул первого. Тот безвольно покачался, как студень, едва не повалившись на него, но никак не отреагировал. Видимо, они были в таком же состоянии, как и Сиротин.

– Что за на хер?! Здесь хоть кто‑то остался в своем уме?

Он заглянул в кузов – там было пусто. Теперь уже некогда рассуждать – что это за машина, откуда взялась и по чью душу здесь. В замке зажигания торчал ключ, а на остальное плевать! Георгий сначала подумал о том, чтобы перетащить этих двоих в кузов, но уже не хватило бы никаких сил. Он придвинул бедолаг на пассажирскую сторону потеснее друг к другу. После отправился за Сиротиным и солдатом. Когда подошел к ним, ему показалось, что капитан начинает приходить в себя. Во всяком случае, пошевелился сам, без понуждения.

– Сиротин! – крикнул Георгий ему в ухо. – Ты меня слышишь?

Капитан вроде что‑то промычал и даже отреагировал на тычки в бок. Не намереваясь ждать, пока тот окончательно придет в себя, Георгий вздохнул и потащил Сиротина к грузовику. Залез в кабину и кое‑как втянул за собой капитана. Затем отправился за солдатом – тот не пошел за ними и как завороженный сидел на прежнем месте. Когда порядком уставший Георгий подвел и его к машине, солдат вдруг встрепенулся, как будто узнал грузовик.