Текст книги "Восхождение"

Автор книги: Андрей Земляной

Соавторы: Борис Орлов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

Парень с волком на плечах выбежал из-за поворота и застыл, подобно Лотовой жене…

– Так-так? Курсант Бука? И питомец Аякс? Замечательно… А позвольте спросить: что это вы тут оба делаете?

Потрясенный Сашка молчал. Вауыгрр приподнял голову:

«Хо, Тень! Брат, что он такое говорит?»

«Сердится. Спрашивает, что мы здесь делаем…»

Вауыгрр фыркнул:

«Котенка с дерева снимаем!»

– Котенка с дерева снимаем, – а! Семь бед – один ответ! И старушку через дорогу переводим…

– Ага. Ну, я примерно так и подумал. Закончили?

– Так точно…

– За мной!..

…Закрытую «буханку», отличающуюся от обычной несколько иной подвеской и совершенно иным двигателем, слегка покачивало на поворотах. Окон не было, поэтому ничто не отвлекало нас от ровного голоса Тени.

– …И тогда ты решил, что ты теперь все умеешь, все можешь. И никого не ставя в известность, никого не предупреждая, сорвался и попер черт-те куда, черт-те зачем! Еще и Аякса с собой утащил.

«С собой ты меня утащил только из дома Черных врагов. А так я сам шел».

– А тебя вообще никто не спрашивает! С тобой отдельный разговор будет! Итак, продолжаю: сорвался, очертя голову кинулся в драку, особо не разбираясь, сорвал тщательно подготовленную операцию… – Тень хлопает себя ладонью по колену. – Короче говоря, резвился вовсю. Ты что, партизан? Сам по себе? Вышел поохотиться, как на прогулку? Пойми. Мы сильны не подготовкой, хотя и ею тоже. В первую голову мы – это организация. Пусть не всегда поворотливая, но тем не менее эффективная. Ты и вправду думаешь, что один в поле воин? Неужели в твою голову не пришла мысль, что и на охотника может быть охотник и это просто ловушка. Каждый из нас стоит сотен часов работы уникальных специалистов и суперпрофессионалов. На нас затрачены десятки и сотни миллионов, но мы – лишь острие меча. Острие, которое в отсутствие самого меча превращается в фикцию.

Тень замолчал, ожидая моей реакции. А вот те хрен! Не будет реакции. Меня сейчас очень интересует воображаемая точка у него на переносице. Туда и смотрю, чтоб с глазами его стальными не встречаться…

– …Вот ты хоть бы одного живым взял?

О чем это он?

– У тебя, курсант, была великолепная возможность добыть уникальный материал для дальнейшей проработки симбиоза человека и ликантропа. А ты?! Всех завалил, и что?! Прикажешь на холодных теперь опыты, ставить?..

«Нашли что изучать. – Вауыгрр коротко фыркнул. – Лучше лягушек режьте».

– Аякс, а виварий пополнять не надо? Или, может, ты сам его пополнить хочешь? Собой?

Волк коротко взглянул на Тень, тяжело вздохнул и отвернулся.

– В общем, так: до выяснения всех обстоятельств побудешь под домашним арестом. Оружие и спецтехнику сдать.

«Я что, ему клыки из пасти выплюнуть должен?..»

По прибытии на базу оба нарушителя были водворены на гауптвахту – подземное помещение, которое из-за особенностей арестантов было разделено на две части вольерной сетью. В одной части стояли койка и стол, в другой лежал тюфяк. Сашка забрался на койку с ногами и уселся поудобнее. Вауыгрр развалился на тюфяке и зализывал раненый бок. Хотя рану и обработали ветеринары, волк полагал, что снадобья – снадобьями, а зализать по старинке – надежнее будет…

«Слушай, а чего ты так собак ненавидишь? Охотились?»

«Почему ненавижу? Нормально к ним отношусь. Это они нас ненавидят».

«Ну да! Видел я, как ты доберманов уделал…»

«Доберманы – это другое… Предатели! Ненавижу!»

Сашка перевернулся на койке, улегся на живот, а Вауыгрр, наоборот, вскочил и закружил по своей части вокруг тюфяка.

«Доберманы – это у нас семейное. Отец их ненавидел, дед ненавидел… И я ненавижу!»

«Да чего они вам сделали-то?!»

Волк уселся напротив человека и уставился на него в упор.

«У тебя на войне кто-нибудь погиб?»

«Чего?.. А, ну… да. Прадед по материнской линии. Он танкистом был… Сгорел… На Одере…»

«У меня тоже прадед… в Белоруссии… в партизанах…»

«Чего?!!»

От неожиданности услышанного Сашка подскочил, и теперь человек метался по своей части камеры, а волк сидел и с любопытством на него смотрел…

«А что тебя так удивило?»

«Ни фига себе! Не, нормально: волк говорит, что его прадед был в партизанах, а потом спрашивает, что меня удивило!»

«Вот странно… Скажи, если бы ты узнал, что прадед тех доберманов был в армии – очень бы удивился?»

«Ну… Нет, наверное…»

«А в чем разница? Прадед жил у лесника. А потом, когда пришли враги, он подался в партизаны. И лесника с собой позвал…»

Сашка помотал головой. Ну, скорее всего, дело было не совсем так, как сказал Вауыгрр, и инициатором ухода в партизаны был все же лесник, но… Однако!..

«Отец рассказывал, немцы партизан гоняли по лесам, а доберманы им помогали. Немцам. А прадед их грыз. Он их много погрыз…»

«А что потом?»

«Потом… Потом его убили. Лесника. А потом – прадеда. Когда он мстить пошел… А мы же помним. У нас память… есть такое слово… вроде как родовая, да?»

«Типа того».

«Вот. Я помню. Мы помним. Мы все помним…»

Вауыгрр встал, подошел к сетке и ткнулся в нее лбом:

«Я иногда думаю, что ты похож на этого лесника. Если бы тебя убили, я бы тоже… не простил…»

Сашка пропустил пальцы сквозь сетку и вцепился в шерсть волка. Тот заворчал – заворчал по-доброму, почти ласково. Точно замурлыкал огромный кот…

– …Ну-с, Яков Александрович, что скажете? Наше лекарство помогло? Журавлев-то вроде как вылечился, нет?

– Да вылечился он, конечно, вылечился. Только, пожалуй, с излишком…

– В смысле? Что, еще по личной инициативе кого приговорил?

– Нет, товарищ генерал-полковник. Просто при исполнении фигурантов проявил излишнюю агрессивность и эмоциональность. У него была возможность взять живыми минимум двоих, а если бы постарался – то и троих. А он…

– Ну, вот, на вас не угодишь. – Капитан негромко рассмеялся. – А какого результата вы ожидали после работы Шатурского? Другого?..

Тень вяло махнул рукой:

– Да, в общем-то, нет…

– Ну, так вот. Подведем итоги. Мальчик хорошо ушел – два дня его не могли найти. Почти мгновенно сориентировался и взял железный, горячий след. Потом вычистил логовище, да так, что только клочки по закоулочкам полетели. Так что скажешь, Яков Саныч: готов он к последнему экзамену и путевке в большую жизнь?

– Нет, товарищ генерал-полковник. Не готов.

– Чего?! Не готов?! А кто тогда готов, позволь-ка узнать? Ты?! Так твои выпускные фотографии уже давно выцвели! Он кицуне уходил, про которую думали, что она двух-, много треххвостая! Он ликантропов за один день нашел и зачистил. Пришел-ушел чисто, работает грамотно! Ты хоть скажи, кого ты из него лепишь?.. Слушай, так ты чего: на пенсию собрался?!

– Да Федор Борисович! Да ему же элементарных вещей не хватает! В его возрасте их любой подросток знает, а он… Курсант Журавлев не способен к нормальной жизни в обществе! Любую задачу он решит исключительно силовым методом. Кстати, питомец Аякс…

– Контакты с которым ты предлагал исключить?

– Контакты с которым я предлагал исключить, косвенно способствует принятию именно таких решений. Если эту парочку выпустить в Большой мир… Такое начнется, что мало никому не покажется. Могу представить себе, как эти двое решат, например, вопрос с милиционером, который попробует не пустить их, допустим, в метро. О чем-то более серьезном я даже думать не хочу.

– То есть ты, Яков, считаешь необходимым спецкурс по культуре общения?

– Так точно. И по культуре общения и по культуре вообще.

– Постой, постой. Ты что, на птицеферме работаешь? Чего непонятного? – Капитан встал и прошелся по кабинету. – Раз ты так считаешь – представляй парня к выпуску, а потом – грани и дошлифовывай, сколько тебе угодно! Хоть три месяца! Хоть больше! Лишь бы службе не во вред и заданиям не в ущерб! Уяснил?

– Так точно! Разрешите идти?

– Иди, Яша, иди. На губу. А что ты на меня так смотришь? Мне, что ли, сидеть? Твой курсант удрал в самоволку – тебе и ответ держать. Кстати, заодно и расскажешь ему: кто, что, почему, зачем… А то там, похоже, проблемы с пониманием места и роли…

Наверное, они долго бы стояли так у сетки, молчаливо клянясь друг другу в преданности и братстве по крови, но открылась дверь, и вошли несколько человек из обслуживающего персонала. Двое из них втащили еще одну койку, остальные ввезли тележку с едой. А следом вошел Тень. Без ремня и оружия…

Он молча прошествовал к своей койке и уселся на нее. Придвинул к себе миску с едой и начал быстро насыщаться. Затем так же молча улегся на койку, вытянул ноги и закрыл глаза…

Сашка и Вауыгрр потрясенно молчали, во все глаза пялясь на происходящее. Первым не выдержал Сашка:

– Тень?..

Нет ответа.

– Тень, разреши спросить?..

После минутной паузы Тень приподнялся на своей койке, оперся на локоть:

– Ну?

– А ты здесь за что?

– Не «за что», а «из-за кого». – Еще одна пауза. – Из-за вас.

С этими словами Тень снова улегся и отвернулся к стене, давая понять, что разговор окончен.

Где-то в глубине подземелий «объекта пятьдесят шесть», удобно расположившись на кушетке, та, кого называли Бабой Ягой, радостно улыбнулась. Тень – прекрасный воин, один из лучших охотников, но – увы! – он человек, и как бы ни была долга его жизнь, он стареет. Совсем скоро, лет через тридцать, он уже не сможет охотиться за нечистыми. Но ей удалось то, что она хотела сделать уже давно. Она нашла нового охотника, и теперь тот никогда не задумается, поднимая свое оружие против врагов, и никогда не усомнится в своей правоте. Баба Яга снова улыбнулась, но теперь ее улыбка уже не была доброй или веселой. Святогора ей больше не вызвать, а прощать… Она ничего не собиралась прощать и ничего не собиралась забывать!..

На губе охотники провели два дня. Первый день они отсыпались, ели и… снова отсыпались. На второй день между ними начались разговоры…

– Тень, а вот ты сказал про охотников за охотниками? Мне про это не читали.

– Бывает. Редко встречается, но бывает. Нечисть – она вообще чаще всего безмозглая, но… – Тень закинул руки за голову, потянулся. – Понимаешь, Бука, она – вроде муравейника. По отдельности каждый муравей – тварь безмозглая, на голом инстинкте живет. А вот вместе – вместе муравейник получается, а он, как ни крути, организм, причем как бы еще не разумный.

«Разумный, разумный. И чем он больше – тем разумнее».

– Вот-вот. Иной раз бывает в тайге такая жуть: муравьиная куча метров на восемь в высоту. Такую встретить – дай тебе бог живым ноги унести! У такого муравейника тебя муравьи грамотно гнать будут, обходить, выслеживать…

«Я про такое слышал. А ты, наверное, видел?»

– Довелось пару раз. – Тень передернул плечами. – Первый раз даже не сообразил, что встретил. Напарника потерял. И сам еле ушел. Второй раз было легче, но не намного. Ушли все, но покусаны были изрядно. Местные их «ли-со» называют…

Сашка попытался вообразить разумных муравьев, но не смог. Больно уж страшно выходило. Тень между тем продолжал:

– Так вот: нечисть, если соберется большой кучей, смахивает на такой вот разумный муравейник. И тогда они из своей среды выбирают тех, кто начинает охотиться на нас. Охотник на охотника.

Тень встал, не торопясь прошелся туда-сюда, разминая ноги, и улегся снова.

– Черные охотники здорово отличаются от всей остальной нечисти. Они… – он щелкнул пальцами, подбирая нужное слово, – понимаешь, они как бы вне обычной классификации. Вся толпа нечисти передает им частички своей магии, свои, так сказать, запахи, внешнего вида, рисунка поведения, характера, умения, опыта…

– Добровольно? – изумился Сашка.

– Ну, насчет «добровольно» я бы не сказал, – усмехнулся Тень. – Они-то сами от этого слабеют и знают, чувствуют это. Поэтому сама нечисть своих охотников не любит. Но боится их до судорог. Ну, может, чуть меньше, чем нас. Так что спорить или препятствовать им не рискуют.

«Мой прапрадед видел такого охотника».

– Ну и как? Что рассказывал?

«Он ничего не рассказывал. Он тогда погиб. И половина стаи вместе с ним».

– А за кем он охотился?

«За кем-то из ваших. Он служил в церкви. И отлавливал Черных врагов».

– Постой, Аякс, постой, – Тень потер переносицу. – Это ты не про Якутское дело? Так там Винокуров сам нечистью оказался…

«А это и был Черный охотник…»

– Ишь ты, – покачал головой Тень. – Что Серафим был черен, точно антрацит, про то я знал. Знавал тех, кто его – того. А вот про охотника – первый раз слышу…

Волк оскалился, точно усмехнулся…

– Вот, Бука, и твой друг подтверждает: охотники на охотников – крайне опасны. Могут и священников под себя подминать. А уж простых людей… – Тень махнул рукой. – Лучше и не думать, что они могут сделать с людьми. Бывали случаи, когда на нашего охотника не то что деревня – целый город ополчался. А дирижировал горожанами такой вот Черный…

На третий день отдых закончился. Как всегда заканчивается все хорошее в этой жизни. С утра пораньше в камеру вошли молчаливые служители, положили на стол ремни и оружие людей, отомкнули вольер. И, не говоря ни слова, удалились. Тень хмыкнул, взял свой ремень, прыжком поднялся с кровати.

– Так, отпуск окончен. За работу.

«Не понял! А завтрак?..»

Вместо завтрака был большой круг – восемнадцать кэмэ. Потом – стрельбище, потом – рукопашка. Сначала нас с Вауыгрром гоняли по отдельности, а потом насели на обоих вместе. Трое людей, две собаки и еще один волк. Отбились с большим трудом…

Мы лежали под деревом и приходили в себя.

«Если они накинутся на нас снова – начну убивать».

«Честное слово – я к тебе присоединюсь…»

– Питомец Аякс, курсант Бука!

Тень! Чтоб тебя!..

– На завтрак бегом марш!

Ну, это еще туда-сюда…

Наверное, завтрак был вкусным. Я даже уверен в этом. Но мы жевали, не разбирая вкуса. Устали. Жутко…

– Курсант Бука!

Твою мать! Кто это еще нарисовался?! Мне что, Тени мало?!

– Прекратить прием пищи! Встать. За мной, бегом… Марш!

Скосил глаза. Тень чуть заметно кивнул. Ладно, надо – значит, надо…

– …Разрешите, товарищ капитан?

– Заходи, Бука, заходи. Только будь любезен, когда называешь меня позывным – не добавляй «товарищ». Звание у меня немножко другое…

Ну, это мы догадывались. Учтем-с…

– Значит, ты у нас отличился. Первое самостоятельное задание провернул. И, надо сказать, вполне удовлетворительно.

Капитан посмотрел на меня почти ласково. Так, наверное, смотрят ласковые удавы…

– Так вот. Мы считаем, что ты готов к выпуску. Причем выпускать мы вас будем боевой двойкой: ты и Аякс. Тебе ведь скоро восемнадцать, так?

– Да… через восемь месяцев…

– Ну, это дело поправимое. На-ка вот… – передо мной лег новенький паспорт, еще пахнущий типографской краской.

Паспорт утверждал, что Волков-Райский Александр Львович достиг совершеннолетия почти год тому назад. Фотография моя, а прописка… Прописка… Прописан я в Москве по совершенно незнакомому мне адресу. Судя по названию улицы – Стромынка – где-то в Сокольниках…

– Это еще не все, Бука. – Капитан забрал у меня паспорт и протянул следующий документ. – Вот тебе удостоверение…

Удостоверение гласило, что лейтенант Волков-Райский (фотография снова моя, но… в форме! Это когда я успел так сняться?) является сотрудником двадцать четвертого отдела, восемнадцатого управления Федеральной Службы Безопасности Российской Федерации. Печати, подписи… Ой, какие интересные подписи!

К удостоверению прилагалась карточка, сообщавшая, что ее податель имеет право на хранение и ношение оружия. Карточку пересекали три красные полоски. Интересная должна быть карточка…

– Тут вот еще паспорт на твоего напарника. Справки о прививках и прочее. – Капитан положил на стол пачку документов.

– Капитан, разрешите вопрос?..

– Ну…

– Я так понимаю, что обучение мое закончено?

Капитан усмехнулся:

– Э-э, нет, братец ты мой. Обучение, можно сказать, только начинается. Но вот присяга…

Присяга? Ага, понятно. Ну, это ясно. Интересно, мне сейчас присягать придется или перед строем, с автоматом на груди?..

– Руководство сочло, что ты уже готов к принятию присяги. Так что, курсант Бука, на сегодня занятия отменяются. Отправляйся к себе, почистись, подшейся – короче, подготовься сам и Аякса подготовь… Как будете готовы – вас вызовут…

Вызвали их уже под самый вечер. Тень придирчиво осмотрел Сашку и Аякса. Поправил ремень, чуть сдвинул ошейник…

– Пошли.

Они шли и ехали тем же путем, каким Сашка впервые оказался на «объекте пятьдесят шесть». Но на аэродроме их ждал не вертолет, а небольшой реактивный самолетик. Тень подошел к откинутому люку-трапу и поприветствовал двоих мужчин неопределенного возраста, стоявших в обманчиво расслабленных позах.

«Интересно, мы бы с ними справились?»

Сашка оценивающе присмотрелся к часовым:

«Не знаю…»

– Надеюсь, что пока не справились бы. Иначе мы напрасно их учили… – С этими словами Тень полез в самолет, как бы показывая, что молодых охотников ждет та же дорога…

Уже после того, как самолет взлетел, набрал высоту и лег на курс, Тень соблаговолил объяснить, что увиденные ими у самолета – Защитники. Это бойцы, обученные в первую очередь защищать и охранять, – полная противоположность охотников.

– Ты, Бука, с ними еще познакомишься, – сообщил Тень, уплетая поданный симпатичной стюардессой ужин. – Много раз пересечешься. Только учти: они нас недолюбливают.

– Почему?

– Считают, что достаточно их одних. Мы, мол, снобы, кичимся своей подготовкой, а нужно-то всего, чтобы было численное превосходство. Любимая поговорка у них: «Один Охотник все равно слабее тысячи Защитников».

– А содержать эту тысячу? Да и потом: какая бы подготовка у них простая ни была – все одно денег стоит…

«Ага, а если бы эта тысяча тот город прочесывала – погибла бы куча людей!»

– Правы вы оба, ребятишки, правы. – Тень потянулся в кресле. – Вот потому-то вас и воспитали охотниками… Ладно, лететь еще долго, поэтому предлагаю поспать. Солдат спит – служба идет…

…После приземления самолет еще долго катился по полосе, рулил, заворачивал куда-то. Остановился он возле закрытого микроавтобуса, который и доставил Сашку, Вауыгрра и Тень в небольшое здание, совершенно не похожее на аэровокзал. Там уже сидели несколько человек, явно наставников. Чуть в стороне стояли паренек немного постарше Сашки и рыжая конопатая девица, возле ног которой примостился волк, удивительно похожий на Вауыгрра.

При появлении Тени наставники вскочили, вытянулись:

– Здравия желаем, товарищ генерал-майор!

Тень махнул рукой:

– Здравствуйте, товарищи. Все в сборе?

– Так точно!

– Ну а что тогда сидим? По машинам!

Курсанты оказались в стареньком автобусе «ГАЗ». Однако стоило только ему двинуться с места, сразу стало ясно, что за обшарпанной непрезентабельной внешностью скрывается агрегат совершенно другого класса. Двигатель урчал мощно и ровно, автобус почти не раскачивало, что говорило о значительных переделках подвески, а скорость была такая, что автобус мог дать фору любому спорткару. За окном мелькали редкие огоньки, проносились какие-то спящие деревушки… Вот «газик» пролетел ночной городок, пронесся щит с названием. «Боголюбово». Сашке стало любопытно: а куда это они, собственно, едут. Если принимать присягу в Москве – зачем самолет приземлился не в московском аэропорту? Любом из? Погода была летная – он успел разглядеть чистое небо в короткий момент пересадки из самолета в микроавтобус, а значит…

– Слышь, ты из какой школы? – Парень, сидевший чуть впереди, обернулся к рыжей девчонке. – Сибирская или Уральская?

– Уральская, – помедлив, ответила девица. – Курсант Чапа. И питомец Горда.

– А ты? – парень повернулся к Сашке.

– А сам?

Парень было напрягся, но, поразмыслив, ответил:

– Логично. Курсант Тонга. Северная школа. Архангелогородские мы, – и протянул руку.

– Курсант Бука. Питомец Аякс. Сибиряки, – Сашка пожал протянутую руку.

Пожатие было крепким, но парень не пытался, что называется, «передавить» Сашку. Он просто показывал, что они равны. Но тут влезла Чапа:

– Так в Сибири тоже начали защитников готовить?

– А я – не защитник, – ответил Сашка, не выпуская руки Тонги.

Пальцы парня напряглись. Он потянул руку на себя:

– Охотник?

– Охотники! – с вызовом ответил Сашка.

Вауыгрр встал и подошел к Сашкиным ногам.

«Уж вот с этими троими мы справимся легко».

Откуда-то прилетел ответ, который услышал и Сашка:

«Попробуй».

Вауыгрр поднял шерсть на загривке.

«Мои предки были охотниками. А твои – сторожами?»

«Успокойся, Хуугррра, успокойся. Они – охотники. Им безразлично все, кроме права на убийство. Не надо обращать внимания на их подначки…»

– А какие это подначки, позволь спросить? Я за свою жизнь уже успел поучаствовать в отбитии нападения нечисти. Где, между прочим, был Асфуал. Дрался с семихвостой кицуне. Вместе с моим братом, – Сашка положил руку на голову Вауыгрра, – мы вырезали гнездо ликантропов и их симбиотов. Так что же вы шарахаетесь от нас? Мы что, не одно дело делаем?

Молодые защитники молчали. Сашка откинулся назад, прикрыл глаза. «Видно, не зря Тень говорил про то, что защитники охотников не любят. Да пошли они!..»

Автобус остановился внезапно, и почти сразу же в него вошли наставники. Первым был Тень – в блестящем генеральском мундире, с кучей орденов. Но Сашку поразило не золотое шитье и не иконостас на груди. Всего этого он как раз ожидал. А вот на боку у Тени вместо традиционной сабли висел короткий прямой меч в богатых ножнах. Крестообразная рукоять была обвита георгиевской лентой и каким-то серебристым шнуром.

Не глядя на остальных, Тень прошел к Сашке и Вауыгрру, придирчиво осмотрел их еще раз. Жестом велел Сашке снять камуфляжную куртку, протянул какой-то сверток. Сашка развернул – это была ряса. Не новая, но чистая. Тем же жестом Тень показал, что следом за курткой должна последовать и футболка, и молча наблюдал за тем, как Сашка надевает рясу. Он остановил попытку снять наплечную кобуру и молча сел рядом со своим воспитанником. Остальные наставники начали было что-то объяснять своим подопечным, но, глядя на безмолвного Тень, стушевались и тоже замолчали, выдав такие же рясы. В полной тишине лишь слышались негромкие голоса снаружи, долетающие обрывки фраз:

– …еще рано…

– …да сколько же я их держать должен?..

– …а легат приехал?..

– …лама сообщил, что будет через пятнадцать минут…

– …питомцам воды дать – не люди, чай!..

Монах в старенькой обтрепанной власянице внес две глиняные миски с водой, поставил на пол, осенил всех собравшихся крестным знамением и в молчании вышел. Волчица сунулась было к воде, но Вауыгрр, не двинувшийся к миске, наградил ее таким презрительным взглядом, что она отскочила как ужаленная.

«Ты что? Чего не попьешь?»

«Здесь не водопой!»

Внезапно Тень тронул Сашку за рукав и легким кивком головы указал на что-то за окном. Сашка внимательно всмотрелся в темноту.

Маленькая белокаменная церковка, стоящая в полном одиночестве на невысоком холме. Чуть поодаль угадывались автомобили, автобусы, что-то еще – чуть ли не вертолет… Прильнув к стеклу, Сашка разглядел, как к церковке подошли несколько человек и скрылись внутри. И почти тут же пискнул зуммер переговорника у Тени. Он бросил руку к лицу.

– Понял. Пошли… – и подтолкнул Сашку к выходу из автобуса.

В лицо пахнула свежая ночь. Конец весны – начало лета. Короткие ночи. Все это Сашка успел обдумать, пока бок о бок с Вауыгрром шагал ко входу в церковь.

Шедший впереди Тень остановился так резко, точно наткнулся на невидимую стену. Снял фуражку, мгновенно перекрестился. Сашка проделал то же самое…

– Здравствуй, сынок, – из темноты к нему шагнул отец Сергий. – Вот и ты приехал.

Он широко благословил парня и слегка приласкал волка, который ткнулся своей лобастой головой священнику в колени.

– Я рад, что вижу тебя здесь, сынок. Я ждал этого. Спасибо тебе, Яша. – Отец Сергий благословил Тень, и тот почтительно поцеловал сухонькую темную руку. – Ступайте смело, братья мои, и вам должно пройти самим весь этот путь, ибо в конце пути ждут те, что благословят вас на подвиги.

Рука, начертавшая в воздухе крест, прижалась к Сашкиному лбу и чуть задержалась там. Сашка почувствовал, как по телу будто разливается теплая волна. Отец Сергий меж тем быстро прикоснулся к его ушам, глазам и губам. Сашка расправил плечи и шагнул вперед…

Внезапно прямо перед ним вспыхнули скрещенные факелы, осветившие высокого сурового человека в митрополичьем белом клобуке. Рядом с ним стоял отец Сергий и еще кто-то, незнакомый Сашке, в схимнической власянице и капюшоне, надвинутом на глаза. Не глядя на Сашку, митрополит спросил:

– Братья, достоин ли отрок сей того пути, что желает приять?

– Достоин, – сказал отец Сергий.

– Достоин, – чуть помедлив, ответил второй монах.

Опершись на посох, митрополит вперил в Сашку глаза, горящие каким-то невероятным огнем.

– Во имя Отца, Сына и Святого духа! Сын мой, отрекаешься ли ты от диавола и дел его?

Откуда-то изнутри Сашки помимо его воли или желания вдруг родилось:

– Отрекаюсь!

С этими словами он опустился на одно колено, однако не опустил головы, продолжая пристально смотреть на митрополита. Рядом с ним припал к земле Вауыгрр.

– Отрекаешься ли ты от суеты мира и удовольствий его?

– Отрекаюсь!

– Клянешься ли ты отдать самую жизнь свою ради торжества дела праведного и не запятнать души своей?

– Клянусь!

– Встань, брат мой, и ступай смело по пути, тобою избранному! – с этими словами митрополит благословил Сашку и чуть отступил в сторону, освобождая дорогу.

Факелы погасли. Сашка встал и сделал несколько шагов вперед. Каждый шаг давался с огромным трудом, словно он тащил за собой груженый «КамАЗ», но он продирался сквозь неожиданно уплотнившийся воздух… И снова вспыхнул огонь…

Перед ним стоял низенький толстячок в красном. По обеим сторонам от него также были двое в монашеском облачении. Вауыгрр неожиданно припал к земле и пополз на брюхе к одному из них.

«Ты что, брат?!»

Волк не остановился.

«Вожак! Великий вожак!»

Вауыгрр сжался в комочек у ног монаха, поскуливая, как щенок, а тот наклонился и ласково потрепал его по загривку.

«Ступай, серый брат мой! В память о твоем предке из Губбио [23]23
  По преданию, в районе города Губбио жил свирепый волк, которого укротил и обратил в веру Христову св. Франциск Ассизский (1182–1226).


[Закрыть] да пребудет с тобою свет Божий!»

Толстячок в красном тем временем обратился к своим соседям:

– Fratres, si hunc adolescentem dignum velit via? [24]24
  Братья, достоин ли сей юноша того пути, что он избирает (лат.)?


[Закрыть]

– Dignus, [25]25
  Достоин (лат.)


[Закрыть]– произнес монах, ласкавший Вауыгрра.

– Dignus, – ответил второй.

Толстячок внимательно вгляделся в глаза Сашки:

– In nomine patris et filii et spiritus sancti! [26]26
  Во имя Отца, Сына и Святого Духа (лат.)


[Закрыть]

Сашка не слишком хорошо знал латынь. С пятого на десятое он понял, что его спрашивают о том же, что и митрополит.

– Сын мой, отрекаешься ли ты от диавола и дел его?

И снова словно бы не он сам сказал, а «им сказали»:

– Renuntiare! Отрекаюсь!

Он опять преклонил колено, но вновь не опустил головы.

– Отрекаешься ли ты от мира и удовольствий его?

– Renuntiare!

– Клянешься ли ты отдать самую жизнь свою ради торжества дела праведного и не запятнать души своей?

– Iuro! Клянусь!

Католический кардинал поднял руки, благословляя Сашку:

– Surge et vade, frater iter, audax delegisti! Deus tecum Benedictio Petri sedem. [27]27
  Встань, брат мой, и ступай смело по пути, тобою избранному! Да пребудет с тобой благословение престола святого Петра (лат.).


[Закрыть]

Факелы потухли…

Третьим на пути оказался сухонький маленький длиннобородый старичок в богато расшитом халате и зеленой чалме на голове. Рядом с ним стояли двое: изможденный высокий человек в каких-то лохмотьях с посохом, к которому была привязана сушеная тыква. Второй – неопределенного возраста, благообразный, с аккуратной седой бородкой, одетый в длинную рубаху и странный полосатый головной убор.

Старичок спросил своих спутников по-арабски, достоин ли Сашка великого пути? Они ответили, что достоин, и тогда последовала та же процедура: Сашка отрекался от Иблиса и мира, поклялся не пощадить жизни и уже готовился получить напутствие от старичка, как вдруг тот тронул за рукав рубахи человека в полосатом уборе:

– Блаженный Кунта-Хаджи, [28]28
  Кунта-Хаджи, сын Киши (около 1830–?) – чеченский святой, шейх суфийского братства Кадирия-Хаджи-мюридия, суфийский шейх. Политический противник Шамиля, выступал против его учения и антирусского восстания.


[Закрыть] напутствуй нашего нового брата…

Тот кивнул, вышел вперед.

– Юноша, – начал он по-русски с сильным акцентом. – Помни, что Всевышнему угодно, дабы ты проводил свое время в добрых делах, таких, как ремонт дорог и мостов, очищение и обустройство родников, выращивание деревьев вдоль дорог, строительство мечетей. Но есть враг, против которого не только можно, но и должно обнажать оружие, оставляя в покое четки. Путь твой будет тяжек, о юноша, но с помощью Всемилостивого и Всеблагого ты осилишь его. Помни же, что к истине ведут много дорог, но лишь бы они сходились в главном.

С этими словами он благословил Сашку и отступил во тьму…

Следующими оказались трое бритоголовых людей, двое из которых были закутаны в шафранные тоги, а третий был абсолютно наг. Они говорили на смутно понятном языке, про который Сашка решил, что это – санскрит. Ритуал повторился вновь, разве что на прощанье один из тех, кто был в тогах, мазнул Сашку по лбу краской.

У Сашки уже кружилась голова, а внутри ощущалась какая-то непонятная пустота. Болел каждый мускул, каждый нерв, каждая клеточка… Вауыгрр мелко подрагивал. А испытание еще не окончилось…

Снова вспышка факелов в темноте. Перед человеком и волком снова стоят трое – монах-синтоист и двое самураев при мечах.

– Киедай ва каре га тащиагате кибо суру уева идаина вакомоно доро но каши га ару ка до ка? [29]29
  Братья, достоин ли этот юный великого пути, на который он желает встать (яп.)?


[Закрыть]

– Риппана! [30]30
  Достоин (яп.)!


[Закрыть]– гаркнули оба самурая в унисон.

– Во имя пресветлой богини Канон, ронин, ответь мне: отвергаешь ли ты искушения ада?

– Хай! Да! – Сашка резко поклонился, держа руки по швам.

– Ответь же мне, ронин: отказываешься ли ты от мира и его благ ради великого дела и победы?

– Хай! – Сашка снова поклонился.

– Ступай же по избранному тобой пути, воин, и пусть смерть, которая ждет тебя в его конце, будет тебе благой вестью!

На негнущихся ногах Сашка шагнул вперед. Он чувствовал себя так, словно пробежал километров двести с дополнительной нагрузкой…

Факелы высветили странную фигуру. Перед охотниками стоял шаман в потертой замшевой малице, расшитой цветным узором, свисающими хвостиками животных и птичьими перьями, с большим бубном в руках. Он ударил в свой бубен и закружился вокруг Сашки и Вауыгрра, раскачиваясь, подскакивая и приседая. Затем тщательно обнюхал человека и волка.

– Ты не поддашься на обманы Нга? [31]31
  В мифологии ненцев повелитель подземного мира и злых духов.


[Закрыть] – прокаркал он.

– Нет, – ответил Сашка.

– Ты выйдешь на охоту за духами и их прислужниками и станешь гнать их, как гонит волк отбившегося оленя?

– Да!

«Да!»

– Волею Нума [32]32
  Верховное божество у ненцев, селькупов и прочих самодийских народностей.


[Закрыть]ты – человек, брат волка – иди, и пусть злые бегут твоей тропы!

«Может быть, уже все?»

«Хорошо бы…»

Но это было еще не все…

Снова оглушительная вспышка факелов. Теперь перед ними стоял маленький сморщенный человечек в уборе из птичьих перьев. В руках у него были копье с простым обожженным наконечником и какая-то погремушка. Он тоже заскакал вокруг человека и волка, размахивая копьем и завывая. Внезапно Сашка понял, что должен ответить «да», и молча кивнул. Человечек в перьях заскакал еще шибче и снова завыл. Сашка опять кивнул. Тот радостно ткнул копьем в направлении церкви и прокричал что-то, но смысл жеста был понятен. Человек и волк медленно пошли вперед…