Текст книги "Удар и защита
(Сборник)"

Автор книги: Андрей Бескурников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

Пакет из Испании

Встревоженные успешными действиями советских танков «Т-26» и «БТ-5», германские советники, стоящие за спиной генерала Франко, срочно затребовали у своих хозяев артиллерию более крупного калибра.

Взвод легких танков «Т-26», в котором служил Петр Махура, накануне попал под интенсивный обстрел новых орудий. Два танка были подбиты. Махура сфотографировал подбитые танки с рваными дырами в корпусе. Фотографии требовались Москве. Советник республиканской армии комбриг Павлов сказал, отдавая приказ: «Вы, батеньки мои, даже не понимаете, насколько это важно – быстро сообщить, как ведут себя в бою наши танки!»

Ночью пакет начал свой путь в Советский Союз. Сначала Петр Махура, уходя от внезапно появившихся цепей марокканцев, прыгнул на своем «Т-26» с обрыва в реку Сегра. Ему это было не в новинку на Родине во время учений от танкистов требовалось и не такое.

«Т-100».

Затем пакет попал в руки мотоциклистов из отряда «Парижская коммуна», к металлистам Барселоны. Он был долгим и опасным, этот путь от Пиренеев к подъезду Главного автобронетанкового управления на Красной площади.

События в Испании подтверждали мысль военных специалистов, что обычная 15—20-мм броня предохраняет только от пуль. Правда, в наши войска уже стали поступать новые танки «БТ-7», броня которых была на 7 мм толще, чем у «БТ-5». Да и вообще он был более совершенной машиной. Однако специалисты понимали, что быстро развивающееся противотанковое и танковое вооружение скоро преодолеет этот 7-мм барьер.

Советские специалисты сразу пошли на то, чтобы обезопасить экипаж танка от снарядов и мин. В то же время необходимо было оснастить его мощным вооружением, чтобы успешно бороться с бронированными машинами вероятных противников.

Правда, машины, обладающие хорошей огневой мощью, имелись в Красной Армии. Это были средний «Т-28», в трех башнях которого размещались 76-мм пушка и три пулемета, и пятибашенный тяжелый «Т-35». Боевой арсенал последнего составляли 76-мм орудие, два орудия калибром 45 мм и 5–6 пулеметов.

Однако толщина брони явно отставала от цели, которую поставили перед собой танкостроители. Танки защищались лобовой броней в 30 мм и бортовой броней в 20 мм.

Забегая вперед, можно сказать, что подобный тяжелый танк немцы построили только в 1939 году. «Рейнметалл» имел две пушки калибром соответственно 75 мм и 37 мм и два пулемета. Он был защищен броней 30 мм и имел скорость 32 км/ч.

Скорость же танка «Т-35» составляла 30 км/ч, а «Т-28» – 37 км/ч.

Танк «Т-28» отличался плавностью хода, хорошо преодолевал препятствия, имел хорошие скоростные данные. Позднее по типу бортовой передачи танка «Т-28» была создана бортовая передача немецкого танка «Т-V» – «пантера».

Таковы были предшественники танков, которым суждено было отстаивать рубежи нашей Родины во время Великой Отечественной войны.

Конструкторам было над чем подумать. Более легкий «Т-28» обладал большей скоростью, чем тяжелый «Т-35», но уступал в вооружении.

Чему же отдать предпочтение: скорости, броневой защите или мощному оружию? Вопрос, как и всегда, разрешил опыт войны.

«КВ-1» («Клим Ворошилов»).

«КВ-2».

Первый противоснарядный

Начальник укрепленного района белофиннов у населенного пункта Сумма был спокоен: на его участке русские танки оборону не прорвут. Их легкие танки всякий раз вынуждены были останавливаться перед широким противотанковым рвом, который они не в состоянии были преодолеть. Зима 1939 года оказалась на редкость суровой. Глубокий снег, выпавший на Карельском перешейке, сковывал действия танковых частей, медленно ползущие в снегу «Т-26» становились хорошей добычей белофинской артиллерии.

Правда, однажды перед засевшими в бетонных дотах белофиннами появились новые машины. Они преодолели широкие проволочные заграждения, выворотили из земли «зубы дракона» – надолбы и вплотную подошли к рвам. Из трех башен каждой машины ударили длинные пулеметные очереди, мощное 76-мм орудие прямой наводкой влепило в амбразуру ближайшего дота осколочный снаряд. Пока артиллерийские расчеты оправились от внезапного обстрела, танк быстро, пользуясь своей длиной, преодолел ров и двинулся в глубину укрепрайона. Но тут его обстреляла противотанковая артиллерия. Громоздкие башни были хорошей целью для наводчиков. Оба русских «Т-28» были подбиты – броня у них оказалась слабее 37-мм противотанковых орудий.

Так было и на этот раз. От русских позиций к железобетонным укреплениям «линии Маннергейма» опять выдвигались танки. Немного озадачивал их вид: один из них имел две башни, другой был однобашенным. Но это не страшно – справлялись и с трехбашенными.

А в это время танки, выбирая наиболее удачные направления атаки, валили довольно толстые деревья, разрушали лесные завалы и неожиданно легко преодолели противотанковый ров.

Финские артиллеристы привычно открыли по ним огонь, но снаряды 37-мм пушек только высекали искры из их брони.

К бою подключилась более мощная артиллерия. Осыпаемые градом снарядов, танки, не останавливаясь, продолжали движение. Особенно упорно выдвигался вперед однобашенный. Останавливаясь на 15–20 секунд, он делал выстрел из длинноствольной пушки и снова, вздрагивая от разрывавшихся на его броне снарядов, шел в атаку. Это был новый советский тяжелый танк «КВ» («Клим Ворошилов»). Вместе с ним участвовал в бою танк «СМК» («Сергей Миронович Киров»).

За действиями новых танков наблюдал К. А. Мерецков, впоследствии Маршал Советского Союза, в войсках которого действовали новые танки. Позднее он писал, что танк «КВ» «…прошел через финский укрепленный район, но подбить его финская артиллерия не сумела, хотя попадания в него были. Практически мы получили неуязвимую по тому времени машину».

Таким образом, был создан первый в мире танк с противоснарядной броней.

Создание танков «КВ», «ИС» и «САУ» на их базе осуществлялось под руководством Ж. Я. Котина. Тщательно изучив опыт боевого применения танков, инженеры КБ пришли к выводу, что создание многобашенных танков нецелесообразно. Командир не в состоянии в одиночку управлять огнем целой «батареи». Ведь в танке нет подобного корабельному единого поста управления огнем. К тому же стрельбу можно было вести только с места, то есть для каждой отдельной башни нужно было делать короткую остановку, тогда как другие только выбирали цели. Да и габариты танка серьезно увеличивались из-за многобашенных конструкций. За точность огня приходилось расплачиваться собственной безопасностью: часто останавливающийся высокий танк – хорошая мишень для артиллерии.

Трудно было отказаться от взгляда на тяжелую машину как многобашенную. Но мысль усилить броню за счет удаления некоторых башен взяла свое – новый танк «СМК» и его собрат «Т-100» имели только две башни, но зато вооружение их было гораздо мощнее. Новые боевые машины были оснащены 76 и 45-мм орудиями и несколькими пулеметами. Башни были расположены одна над другой, и поэтому танки живо напоминали крейсер. Броня этих машин не пробивалась со всех дистанций бронебойными снарядами 37-мм пушек – основных противотанковых орудий того времени. Двигатели оставались, правда, бензиновыми мощностью по 500 л. с. На танке «СМК» были применены стержневая (торсионная) подвеска и катки с внутренней амортизацией. На одном из полигонов новые танки были продемонстрированы Советскому правительству. Первым двинулся по трассе «СМК». Его 60-мм броня легко парировала удары противотанковых пушек, а прицельный огонь танковых орудий разметал учебные цели. Правда, все же была заметна непомерно большая высота танка и сложность управления огнем из двух башен. Следом за «СМК» на испытательную трассу вырвался совсем новый тяжелый танк, сразу же обративший на себя внимание зрителей своей удивительной для тяжелых машин подвижностью. Его скорость достигала 40 км/ч. Имея одинаковый вес с «СМК», танк имел 75-мм броню, что делало его практически неуязвимым. 76-мм орудие длиной в 30,5 калибра и три пулемета составляли его вооружение, размещенное в одной приземистой башне. Новым был двигатель «В-2», форсированный до 600 л, с. Это был в будущем знаменитый тяжелый танк «КВ-1». После боевых испытаний на Карельском перешейке, показавших грозную боевую силу «КВ», заводы приступили к серийному выпуску этих машин. Удачная конструкция позволила в дальнейшем создать несколько модификаций танка: «КВ-2», «КВ-1 С», «КВ-85» и «САУ-152». Лобовую броню «КВ-1» в 1941 году довели до 100 мм.

Применение «КВ» на Карельском перешейке было настолько неожиданным, а успех вызвал такую панику, что финская разведка даже не успела получить сколько-нибудь ясного представления о новой машине и передать ее своим вдохновителям – германским фашистам. «КВ» остался тайной для германской армии до самого начала войны.

Но не только «КВ» поразил германских генералов 22 июня 1941 года.

«КВ-85».

«А-20».

Универсальный танк

«КВ» был не единственным новым танком, показанным осенью 1939 года на полигоне. Настоящий триумф там выпал на долю среднего танка «Т-32».

Машина была необычной формы: гладкая обтекаемая башня, необычно низкий корпус со скошенными броневыми листами. Двигалась она со скоростью, какую еще не показывал ни один танк на гусеницах, – 65 км/ч. Сломав толстую сосну, танк спустился к реке и пересек ее, почти не снижая скорости, а потом уверенно взобрался на крутой холм, расположенный на противоположном берегу.

Это было детище молодого талантливого конструктора Михаила Ильича Кошкина.

Первоначально коллектив, возглавляемый этим конструктором, спроектировал легкий колесно-гусеничный танк «А-20». К этой модели он пришел, изучив недостатки ранее созданной машины «Т-29».

Следующей вехой на пути развития нового танка стала модель «А-30», тоже колесно-гусеничная, легкая.

А далее главный конструктор предложил создать принципиально новый, универсальный танк. На вооружении Красной Армии, как и в иностранных армиях, стояли танки разных типов: легкие, средние, тяжелые, танкетки. Высказав сомнение в оправданности такого положения, Михаил Ильич рискнул объединить в одной конструкции свойства всех этих типов танков. Главным здесь было – правильно выбрать сочетание огневой мощи, бронирования и веса.

В отношении бронирования все было ясно. Танк должен выдерживать попадания снарядов калибра 37 мм. Иначе его нельзя будет применять при прорыве заранее подготовленной обороны противника. С пушкой было сложнее. Ведь раньше на легкие машины устанавливали пушки калибра 37–45 мм, а Кошкин хотел, чтобы его танк по вооружению не уступал тяжелому. Вес придется увеличить, танк будет называться средним и получит 76-мм орудие. Двигатель мощностью 450 л.с. мог обеспечить высокую скорость передвижения.

Осенью 1939 года сравнительные испытания танков «А-20» и «Т-32» закончились. Вывод комиссий был положительным для обоих танков. И пока высшие инстанции решали, какому танку отдать предпочтение по инициативе Михаила Ильича было проведено усиление броневой защиты и установлена новая длинноствольная 76-мм пушка с высокой начальной скоростью снаряда.

Танк получил название «Т-34». Испытывали его на Карельском перешейке, на оставшихся с войны противотанковых препятствиях «линии Маннергейма». Эскарп (вертикальная стенка) не смог остановить новую машину, надолбы и тетраэдры «Т-34» преодолел успешно, а рвы с надолбами на дне, закрытые маскировочными сетями, перелетел с ходу. Но убедительнее всего в пользу тридцатьчетверки высказывались враги. Правда, сделали они это позднее. 22 июня 1941 года они еще не знали о ней.

«Т-32».

«Т-34».

В поисках нового

Накануне второй мировой войны конструкторы всех стран стремились выиграть соревнование в создании лучшего танка.

Попытки сделать танк неуязвимым от огня противника, вездеходным приобретали самые неожиданные направления. Вот некоторые из них.

Хвост и ноги. Танк подъехал к широкому рву и остановился. Обычно для танков этого типа ширина рва более 1,8 м по верху была непреодолима, а здесь ров имел явно более трех метров.

И все же танк двинулся вперед. Длинное голенастое приспособление, похожее на паучью ногу, выдвинулось вперед и оперлось на противоположный край рва. Корпус танка подтянулся вперед, передвинулся через ров, и, когда корма угрожающе зависла надо рвом, готовая сорваться на дно, вторая такая же «нога» удержала танк, а затем, поворачиваясь на шарнире, опять подтянулась к корпусу.

Это приспособление было осуществлено на английском танке «виккерс».

«Танк-скелет». В поисках путей увеличения проходимости и неуязвимости конструкторы натолкнулись на своеобразную мысль создания «танка-скелета».

Механизмы этого танка, экипаж и вооружение размещены в небольшой броневой коробке. Поэтому танк имеет малый вес, а корпус сравнительно неуязвим вследствие небольших размеров.

Для увеличения проходимости машины – уменьшения давления на грунт и повышения способности преодолевать рвы и стенки – танк снабжен длинными гусеницами на легкой раме.

Дальше, постройки одного опытного образца дело с изготовлением «скелетов» не пошло.

С небесных плацдармов. Конструктор первого танка А. А. Пороховщиков многое предусмотрел в своей машине, даже «научил» ее плавать.

Но если бы ему, известному авиатору, сказали бы, что танк будет летать, он не поверил бы.

И все же танк стал летать, хотя получилось это не сразу. Вынашиваемый в США проект танка-самолета так и не был осуществлен. Зато первой бронированной машиной, поднявшейся в воздух, была советская танкетка «Т-27».

В 1935 году на маневрах Киевского военного округа парашютно-посадочный десант высадился с боевой техникой, орудиями и танкетками. Конечно, сами танкетки крыльев не имели, их подвешивали к самолетам «ТБ-1». А вскоре их заменили танки «Т-37» «Т-38», которые еще умели и плавать.

Танки «Т-38» принимали участие в боях в начальный период Великой Отечественной войны.

Но у советских танков были и свои «собственные» крылья Известный авиаконструктор Антонов в 1941 году построил планер, который монтировался на танк «Т-60». Планер так и назывался: «Крылья танка».

Самолет-буксировщик сначала буксировал этот планер до того места, откуда планер бесшумно должен был перенести танк через линию фронта.

Управлял планером механик– водитель прямо из танка. Посадка производилась на гусеницы танка, а крылья с хвостовым оперением в короткое время демонстрировались с боевой машины. Этот танк тоже совершал испытательный полет по воздуху. Опыты показали, что синтез танка и самолета не оправдал себя.

В ОГНЕ ВОЙНЫ

Рубежи сорок первого

«На Шяуляйском и Рава-Русском направлениях противник, вклинившийся с утра в нашу территорию, во второй половине дня контратаками наших войск был разбит и отброшен за госграницу…»

Из сводки Главного командования Красной Армии за 23 июня 1941 года.

Это было удивительным и, самое главное, непонятным – кто мог хорошо отрегулированную, настроенную немецкую военную машину остановить и отбросить назад в первый же день войны? Генералам это было непонятно, зато немецкие солдаты сразу почувствовали, что имеют дело с неизвестной им новой русской техникой.

Танкисты 63-го танкового полка, которым командовал А. Егоров, ныне генерал-майор в отставке, прорываясь через завесу вражеского огня, наносили гитлеровцам тяжелые потери.

Рота танков «КВ» под командованием старшего лейтенанта А. Хорина, совершив обходный маневр, отрезала врагу путь к отступлению. Танк командира роты вел воентехник 2-го ранга В. Дмитриев. Пытаясь выручить попавшие в западню подразделения, противник непрерывно бомбил боевой порядок роты, но танкисты закрыли люки и усилили огонь по гитлеровцам.

Видя, что противотанковые орудия одно за другим гибнут под гусеницами стальных гигантов, не причиняя им вреда, окруженные вызвали танки. Один из них сразу обстрелял танк Хорина. Снаряды рвались сзади, спереди, на броне, на корпусе танка. Хорин хладнокровно подвел угольник прицела под башню немецкого «Т-III» и нажал спуск. Пушка врага сразу смолкла, выведенная из строя метким попаданием, а танк попытался выйти из-под обстрела. Хорин приказал настигнуть врага. Через две минуты новая команда: «Короткая!» – и снова выстрел. Танк противника вспыхнул. Почти тут же из рощицы ударила самоходная пушка «артштурм».

«Сбит сигнал, оторвано крыло правого борта», – доложил водитель.

«Спокойно», – сказал сам себе командир, быстро повернул башню, установил новый прицел. Заряжающий, дослав новый снаряд, доложил: «Готово».

Выстрел, и немецкая самоходка осела, развалив борта. Рота продолжала атаку. Слева и справа шли другие роты из батальонов майоров Дорошкова и Колхидашвили.

На шоссе Львов – Буск всюду следы панического бегства противника, артиллерийские расчеты спешно устанавливают противотанковые орудия. Танки Хорина увеличивают скорость, идут на сближение с противником, чтобы заставить его авиацию или прекратить бомбежку, или… бомбить вместе с советскими танками и свою пехоту. Пулеметные очереди, как гребенка, метут рожь, в которой прячутся немецкие пехотинцы. Гитлеровцы бросают машины, оружие, сдаются в плен. Государственная граница снова в руках советских войск…

Внезапный удар на рассвете 22 июня потеснил наши части из города и крепости Перемышль. Германские генералы уже собрались писать победные реляции, когда пехота и советские танки контратаковали немецкие войска. 13 танков «Т-34» приняли бой с 50 немецкими танками, удерживая их на подступах к городу, пока стрелковые части, выбив из города противника, организованно вывели семьи военнослужащих, вывезли военное и техническое имущество. За это время немцы потеряли 14 танков, а тридцатьчетверки отошли, не потеряв ни одной машины.

В районе Луцк – Ровно – Броды противник, взбешенный упорством советских танкистов, пытался пробить дорогу к Киеву, введя в боевые действия большое число танков. 24 июня завязывается пятидневное танковое сражение, в котором с обеих сторон участвуют тысячи танков.

Вот что рассказал участник этих боев – офицер-танкист Г. Пенежко:

«Утром я получил задание доставить пакет командиру корпуса. На пути в штаб корпуса, свернув в селе Крупец с шоссе на полевую дорогу, Микита остановил машину – мы услышали какой-то гул. Не пойму, откуда он. Впереди, к селу Ситно, – чистое поле ржи, на шоссе никакого движения. Всматриваюсь в опушку леса, что в полукилометре от нас. На опушке стелется сизый дымок. Что это такое? Ведь там у шоссе штаб Рябышева!

Внезапно из леса стрелой вылетают танки „БТ“: один, второй, за ними несется развернутый в боевую линию строй остроносых быстроходных машин. Они летят по ровному полю вдоль шоссе, ныряют в волнах ржи.

– Наши идут в атаку! – с восторженной дрожью в голосе крикнул Никитин. – Ну и лихо идут!

И он вылезает на башню, весь подается вперед, чтобы не пропустить ни одного движения атакующих.

– Такого мы еще не видали! – кричит он мне.

С радостно бьющимся сердцем я подымаюсь к нему.

Однако где же противник? Слева – ровное поле, оно окаймляет виднеющиеся вдали сады и крыши села Ситно. Там тихо и спокойно. Только вверху, в солнечной голубизне, что-то вдруг случилось: как будто разошлись густые чернила. Гигантские фиолетовые ленты прочерчивают небо, изгибаются над нашими атакующими танками.

– Вот гидра, пустила чернила, – ворчит Гадючка. – Ну, теперь держись, хлопцы, налетят стервятники! – Он с досадой махнул рукой и скрылся в свой люк.

И у меня защемило сердце. Осматриваюсь, настораживаюсь. Слева, оттуда, где все брызжет солнцем, доносится грохот, кажется, что там сбрасывают листовое железо, и близко от нас свистит снаряд, пролетающий в сторону леса.

Все ясно. Гитлеровцы в селе Ситно. Огнем с места встретили они нашу атаку. Теперь не слышно отдельных выстрелов – они слились в оглушающие раскаты.

Вот уже наши танки отделяет от села только узкая полоса ржи. Несколько танков застыло на берегу. Одни горят, другие стоят, окутанные голубоватым прозрачным дымом. Оставшиеся в строю несутся к густолистным садам села, оттуда встречают их в упор орудийными выстрелами. Вот герои ворвались в село, сомкнулись за ними сады. Лязг и гул артиллерии утихает. Поднимающееся к зениту солнце пожелтело, поблекло от расплывшегося по небу дыма.

По земле от села снова прошел глухой гул.

Мы замерли, увидев показавшиеся из садов Ситно уродливые, чудовищные машины ярко-желтой тигровой окраски. Они медленно катились в нашу сторону, сверкая языками выстрелов.

– Я таких еще не видал, – говорит Никитин.

Немцы движутся линией. Всматриваюсь в бинокль в ближайший левофланговый танк, вырвавшийся далеко вперед. Его контур что-то напоминает мне. Но что?

– „Рейнметалл“! – выкрикнул я, вспомнив фотографию немецкого тяжелого танка, которую видел в альбоме училища, и скороговоркой выпалил: – Тяжелый, пушка семьдесят пять, прямой выстрел восемьсот, броня сорок…

– Товарищ командир, чего мы стоим и дожидаемся, як вол обуха? – спрашивает, высунувшись из люка, Гадючка.

С досады, не ожидая команды, Никитин резко рванул затвор пушки.

– Бронебойным заряжай! – машинально скомандовал я.

– Есть! – с сердцем ответил Никитин и, дослав снаряд, закрыл затвор.

„Нет, – подумал я, вспомнив, что везу пакет, – тут не воевать, а удирать надо“.

– Заводи! – кричу Миките.

Хорошо бы за кустами пробраться до высоты, чтобы прикрыться ее гребнем. До него всего пятьдесят метров. Смотрю сквозь редкие кусты, как бы лучше проскочить под носом у немцев, и не верю своим глазам. От угла леса, откуда ранее выскочили „БТ“, сейчас мчится, сверкая выстрелами, стройная цепочка „КВ“. Ближний к нам танк идет на высоту. Его пушка, торчащая из огромной башни, развернута в нашу сторону. Стоит нам сдвинуться с места по намеченному маршруту, как „КВ“, увидев наш танк, идущий со стороны противника, несомненно, ударит по нему пятидесятикилограммовой чушкой – от нас и мокрого места не останется.

„Т-60“.

„Т-70“.

Но фланговый немецкий танк тоже приближается к высоте. Его курс лежит мимо нас. Вот сейчас он заметит в кустах нашу машину – и тогда тоже жди снаряда. Что мы можем поделать с его лобовой броней, имея 45-миллиметровую пушку?

Как загипнотизированный смотрю я на зияющее дуло пушки приближающегося „КВ“. Сверху, на его башне, полупригнувшись, сидит на корточках маленький головастый танкист. Опираясь на антенну рукой, он то быстро выпрямляется, смотря куда-то через меня, то пригибается вновь.

Видно, почуяв недоброе, из башни вынырнул Никитин.

– Вот это довбня! – воскликнул он, увидев идущий на нас „КВ“.

Гадючка завел мотор. Пыхнув дымом, он взревел так громко, как, кажется, я никогда еще не слыхал.

– Глуши! – закричал я.

Никитин нырнул вниз, и мотор заглох. Но было уже поздно. Поравнявшийся с нами немецкий танк заметил дым мотора и шевельнул в нашу сторону пушкой.

– Приготовься! Огонь! – бросил я Никитину и, нырнув в башню, прильнул к прицелу.

В прицеле надвигалась ребристая громада. Ее башня, поворачиваясь, нащупывала нас своей пушкой. Надеясь опередить, навожу перекрестие на башню.

– Есть! – одобряю себя и, держа на прицеле башню, нажимаю педаль спуска.

Раздается гром выстрела. В поле зрения телескопического прицела вместо башни танка клубится облако дыма.

„Что за наваждение? Куда же девался танк? – думаю я. – Не провалился же он сквозь землю… И почему так туга педаль? Кажется, я не почувствовал спуска“. Гляжу под ноги – о ужас! Под педалью спуска гильза снаряда, и моя нога давит педалью на донышко гильзы. До спуска не дожал, значит, я не стрелял, значит… Но почему немец не стреляет?..

Выглядываю из люка. Прямо передо мною, на том месте, где я видел немецкий танк, валяются исковерканные листы брони и дымится черное пятно. Позади спокойно разворачивается вправо башня нашего „КВ“. Вот, оказывается, кто стрелял! Да, попади он в „БТ“, и следа бы не осталось от нас на земле.

Над лавиной немецких полосатых чудовищ то тут, то там взвивается струйками, подымается клубами дым.

Из люка на меня с недоумением смотрит Никитин. Он еще не понял, почему я не выстрелил. „Приедем, – думаю я, – скажу ему, к чему может привести валяющаяся под ногами стреляная гильза снаряда“.

Фланговый „КВ“ все еще не замечает нас. Он занят очередной вражеской машиной. Выстрел, взрыв – и слетает башня немецкого танка, разваливаются борта.

Полуоглушенные стрельбой своего спасителя, мы с Никитиным показываем друг другу большой палец и смеемся от нахлынувшей радости.

Непомерно большая голова маленького танкиста вновь появляется над башней. Из-за гребня высоты раздается выстрел. Башня смельчака брызжет снопом искр, а снаряд рикошетом фурчит над нашими головами. Маленький танкист ныряет внутрь башни. Снова выстрел – и еще один тяжелый немецкий танк качнулся, присел и как будто крякнул от удивления.

Ну, теперь можно без опаски подойти к „КВ“ и спросить стоящего на башне командира, не переместился ли штаб корпуса. Бегу к нему. Маленький танкист указывает на „КВ“, идущие развернутым строем вдоль шоссе. Мчимся туда. Уцелевшие „рейнметаллы“ в панике бегут к селу Ситно».

Дерзкие и умелые действия советских танкистов при нанесении контрударов вызвали панику среди гитлеровских войск.

Командующий 1-й танковой группой вынужден был издать любопытный приказ:

Приказ по группе

«1-я танковая группа.

Слухи о прорвавшихся советских танках вызвали панику в тыловых службах.

Я приказываю:

Необходимым поучением, показом и угрозой наказания указывать на последствия паники.

Против каждого зачинщика паники – полевой суд. Офицеры обязаны применять оружие.

Я запрещаю при тревоге объявлять слова: „Танки прорвались…“.

Фон Клейст».

И хотя врагу все еще удавалось продвигаться в глубь страны, темп его продвижения замедлялся с каждым днем. Танки, которые молниеносно рассекали боевые порядки противников на полях Франции и Польши, здесь, в России, вынуждены были втягиваться в затяжные бои с советскими танковыми частями. Командиры немецких танковых частей наперебой доносили о том, что средние и тяжелые танки вермахта не в состоянии бороться с появившимися у русских новыми танками. Огромная бронированная армада – около 2800 танков, не считая легких, более 30 танковых и моторизованных дивизий завопили о помощи, встретив 1475 тридцатьчетверок и богатырей «КВ». Больше новых машин у нас тогда еще не было, они только начали поступать в войска.

Но даже и в таком количестве они были страшны врагу.

Танк старшего сержанта Борисова получил приказ прикрыть отход нашей стрелковой части. Заняв позицию недалеко от переправы, танкисты надежно прижали пулеметным огнем противника к земле. Несколько раз бросались в атаку танки гитлеровцев, но каждый раз откатывались обратно. Тридцать два часа вел бой с противником экипаж танка. За это время захватчики потеряли несколько танков, много живой силы, но так и не смогли захватить переправу. За смелость и мастерство, проявленные в этом бою, командиру танка «Т-34» старшему сержанту Борисову одному из первых в годы войны было присвоено звание Героя Советского Союза.

Везде, где позволяла обстановка, танкисты переходили в контратаки, нанося чувствительные удары захватчикам.

Уже к исходу 24 июня генерал Гальдер вынужден был признать, что советские войска не думают об отступлении, а, напротив, бросают все, что имеют в своем распоряжении, навстречу вклинившимся германским войскам.

«Появление на Восточном фронте летом 1941 года „Т-34“ было неожиданностью для германских войск, – горько сетуют немецкие генералы. – От немецкого танка „Т-III“ советский танк „Т-34“ выгодно отличался высокой подвижностью и проходимостью. Кроме того, запас его хода был в несколько раз больше, а вооружение и броня абсолютно превосходили немецкие».

А вот другое воспоминание, относящееся к этому времени.

Комиссар 104-й танковой дивизии Александр Софронович Давиденко записал тогда в свой дневник: «Хочу отметить, что хорошо показали себя в боях наши тяжелые танки „КВ“. Гитлеровцы, вероятно, не имели средств, способных пробить броню „КВ“, и это наводило на них ужас. „КВ“ для них были неуязвимы. Очень жаль, что их у нас было так мало. Вот пример: 30 июня вернулись с поля боя два танка „КВ“, у которых не было ни одной пробоины, но на одном из них мы насчитали 102 вмятины».

Не надо думать, что толстая броня – залог успеха в бою.

Прежде всего важны умение экипажа, уверенность его в своей машине, храбрость и отвага.

Танк «КВ», экипаж которого составляли лейтенант И. И. Жабин, младший воентехник С. П. Киселев, командир орудия Т. И. Тогин, рядовой Л. К. Верховский и сержант Гришин В. И., был отрезан на окраине Бердичева. Вскоре в этот танк перебрался командир танковой роты старший лейтенант А. Е. Кожемячко.

В первые же часы боя была перебита гусеница – есть уязвимые места и у «КВ». Отстреливаясь из пушки и пулеметов, отбиваясь гранатами, экипаж установил новый трак и снова натянул гусеницу. До утра гремели на улицах Бердичева глухие выстрелы танковой пушки. «КВ», неожиданно появляясь через разбитые стены домов, давил грузовики, автобусы, разгонял колонны пехоты, бил из пулемета по окнам штабов.

Уже рано утром, встретив на перекрестке колонну танков противника, экипаж вступил с ними в танковую дуэль. Результат ее – восемь подбитых танков и один, притащенный в наше расположение в исправном состоянии. Экипаж его, не пожелав разделить участь других восьми машин, предпочел оставить поле битвы пешком, бросив свою машину.

Разведка – прелюдия каждого боя. Когда мы слышим о взятии «языка», то обычно в нашем представлении возникают ползущие в темноте фигуры разведчиков, взлетающие осветительные ракеты, бросок ножом, оглушающий вражеского часового удар, кляп в рот и бой прикрывающей группы, огрызающейся на преследующих врагов короткими злыми очередями.

«Язык» – такую задачу поставил танкисту старшему лейтенанту Д. С. Пелевину командир 10-й танковой дивизии. Но разве разлучишь танкиста с его машиной, даже если это старенькая «бетушка», как звали танки «БТ»? Пелевин двинулся за пленным на танке. На северной окраине Бердичева танкисты атаковали автоколонну противника. Подмяв тягач с орудием, танк Пелевина в упор расстрелял бронеавтомобиль и начал расшвыривать в кюветы грузовики. Среди поднявшейся паники танкисты медленно продвигались вдоль дороги, высматривая добычу.

Среди дыма и пыли мелькнули серебристые офицерские погоны. Короткий разворот, и танк Пелевина опрокидывает мотоцикл с коляской, в котором находился гитлеровский офицер. Пелевин выскочил из башни, опережая врага, выбил у него пистолет и, угрожая оружием, заставил его сесть в танк. В это время башнер отгонял пулеметными очередями пытавшихся подобраться к танку немецких солдат. Танк уже тронулся с места, но в это время оправившийся от замешательства офицер выбросил в оставшийся открытым люк полевую сумку. Пелевин вторично выскочил на землю, схватил сумку и спрыгнул в башню. Развернул башню назад, ударил по колонне осколочными снарядами и, маневрируя, чтобы обезопасить слабую кормовую броню от попадания снарядов, помчался в свое расположение.