Текст книги "Мартиролог. Дневники"

Автор книги: Андрей Тарковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 44 страниц)

Апрель 1975

8 апреля

Творится что-то странное: картина уже вышла в двух кинотеатрах. В прокате говорят, для того раньше, чем намечено (в сентябре), чтобы узнать, как будет идти на фильм зритель. Чепуха! Не верю ни одному их слову. Ни одной афиши, ни одной рекламы. Без премьеры! Короче говоря, тихо-тихо, вторым экраном.

Сегодня приходила женщина – приглашает меня на встречу в «Правде». Мне это не нравится. Тут не без провокации.

Феликс Кузнецов хочет помочь опубликовать полемику по поводу «Зеркала» в «Литературке» и «Комсомольской правде». И кажется, он что-то говорил о «Неделе».

Сегодня виделся с М. Захаровым. Он хочет посмотреть Толю в спектакле. Надо с ним срочно связаться.

11 апреля

«Зеркало» идет в двух кинотеатрах: на Таганке и в «Витязе» в Черемушках. Без рекламы, без афиш. (В прокате говорят – с целью выяснения, насколько картиной будет заинтересован зритель.) Тем не менее, билетов достать невозможно. И впервые (во всяком случае, я подобных вещей не помню) публика в кинотеатре аплодировала.

До сих пор об «Идиоте» ни слуху ни духу.

20 апреля

Несколько записок во время встречи со зрителями в Жуковском (ЦАТИ), Фрязине и др. местах:

«Впечатление огромное. Спасибо за то, о чем Вы говорите и о чем заставляете думать. Хотя и страшно».

«Мы Вам сочувствуем, что приходится аудитории, даже студенческой, объяснять и разжевывать Ваши работы. Это очень грустно».

«Пользуясь возможностью непосредственного контакта с Вами, хочется сказать от не только моего лица и моих многочисленных друзей и просто знакомых, что он воспринялся нами как большое событие в жизни каждого из нас, и Ваши злоключения 5-летние просто поражают. Мнение многих – это один из немногих, фильм – событие, и удача фильма – фон, отлично выполненный, на котором и стал виден Рублев как таковой. Баку, врач».

«Большое спасибо Вам за фильм Зеркало. Наконец появился фильм, в котором буду я черпать силы для мировоззрения, которое начало угасать, приземляться, начал появляться „мозговой“ жир. Спасибо за пробуждение от спячки. Этот фильм привел в систему не доходившие до ясного конца утомительные рассуждения о жизни. Теперь понял, почему вопрос „почему“ часто остается без ответа. Надо начать. Нам и сейчас, может быть, еще что-нибудь удастся…»

21 апреля

Вот еще два письма по поводу «Зеркала». Одно из Ленинграда, от вдовы Герман. Другое от Владимова.

«Дорогой Андрей Арсеньевич. Простите, что пишу Вам. Это в моей жизни первое „такое“ письмо. Месяц тому назад я посмотрела „Зеркало“, и месяц я хотела Вам написать и никак не могла решиться. Наверно, Вам это и неинтересно и ни к чему, но я не могу не написать. Я вот уже месяц не могу забыть и как-то отойти от этого наваждения. Я, которая, к своему ужасу, мгновенно забываю даже прекрасные книги, которые иногда удается прочитать (это старость), я помню каждый кадр, каждое слово. Всю картину, начиная с эпиграфа, я проплакала, почему – не знаю. Я только боялась, что вот она кончится. Это так прекрасно.

Большего счастья от соприкосновения к чистому, удивительному и прекрасному искусству я не испытывала никогда в жизни. Спасибо Вам. Да хранит Вас Бог».

(Письмо Т. Герман, Ленинград, 16 марта 1975 г.)

«Дорогой Андрей Арсеньевич,

Как-то не принято у нас писать незнакомым (или – малознакомым) авторам – мы, конечно, многое теряем от этой нашей разобщенности.

Не сочтите мой отклик запоздалым – природа Вашего „Зеркала“ такова, что его воспринимаешь не сразу целиком, а понемногу вспоминаешь и „дозреваешь“ днями и неделями. (Кстати, пусть Вас не огорчает, не тревожит, если кто-то уходит, не досмотрев, – многие потом признаются, что хотели бы увидеть еще раз, я слышал такие признания.) Вещь получилась необычайно плотная, без пауз, некогда вздохнуть, она тебя сразу, с эпиграфа о мальчике-заике, крепко ввинчивает в кресло и держит под высоким напряжением.

Это очень русский фильм – и значит, не переводимый на иной язык, на иное мировоззрение, его невозможно пересказать, невозможно сформулировать – формулировке поддается лишь наиболее кричащее: вот, скажем, дорогая мне особенно мысль, что мы тогда себе уготовили чудовищный Архипелаг, когда впервые подняли руку на зверя, когда обманули его доверчивость, предали смерти или мучению. Но и эта идея не головная, а чувственная, ее формулируешь уже задним числом, так как Вы заставляете верить всерьез, что вначале было не слово, вначале было кино.

Это фильм авторский, фильм Тарковского, а не кого-либо другого, – больше даже, чем „Иваново детство“ или „Рублев“ („Солярис“ я, к сожалению, не видел); даже хроника воспринимается так, будто она Вами же и снята. В фильме не-Вашем пушка, сваливающаяся в воду с понтона, выглядела бы потерей „матчасти“, у Вас же – получается гибель живого существа, не менее страшная, чем трепыхание раздавленной птицы.

Повторяю, всякий пересказ – беспомощен; в любой кадр столькое вложено и так прочно сплавлено, что мы б занялись безнадежным делом, пытаясь разъять неразнимаемое, – толкуя, скажем, о сплетении философских магистралей, об особом даре интимности, откровенности или о тех приемах, какими создается загадочное, поражающее нас – да Бог мой, какими приемами выражена смертная тоска бунинского мужика оттого лишь, что „журавли улетели, барин!“.

Может статься, Ваша картина стала бы понятнее, физически доступнее широкому зрителю, будь она чуть стройнее организована, ведь стройность композиции еще никому не навредила, – но, однако, с какой стати мне болеть за другого зрителя, когда я сам полонен, обрадован, наполнен и живу этой картиной, когда она стала моей!

Хочу попросту Вас поздравить и пожелать душевных сил на будущее.

Г. Владимов

9 февраля, 1975

P. S. Извините, что пишу на машинке, почерк корявый. Г. В.»

30 апреля

С «Идиотом» еще ничего не ясно. Ермаш будто умер. Пронесся слух, что все им недовольны и поэтому его снимут. Если бы! (А кого назначат?!) Был вчера у Черноуцана в ЦК. «Советовался». Он поможет «пошебуршать».

С Захаровым договорился так (в связи с его неуверенностью насчет Солоницына и административными трудностями): с сентября начнем репетировать «Гамлета» с Солоницыным, если тот согласится на договор. Если роль и спектакль удадутся – Захаров берет его к себе в театр. Надо срочно поговорить с Толей.

Сценарий по Гофману не вытанцовывается.

6 мая

Накануне майских праздников был у Черноуцана. Хотел, чтобы он помог мне устроить свидание с Сусловым. Но как-то ничего из этого не вышло-он (Ч.), наверное, не может этого. Тем не менее, он предпринимает кое-какие шаги. Буду звонить ему после 10 мая. И все-таки мне хотелось бы написать письмо Брежневу или Суслову чтобы раз и навсегда определиться. Надо попросить Колю и Лёву [Оникова], чтобы письмо не завалялось.

В Прибалтике (в Таллине) хотят совместную с ФРГ поставку «Доктора Фаустуса» Т. Манна. Это, конечно, к заработку не будет иметь никакого отношения.

3 июня Мясное

Вот я и снова в Мясном. Приехал несколько дней тому назад. Здесь – рай. Лариса засеяла весь огород. Дел, конечно, очень много – и с домом, к зиме, и прочих тоже хватает. Лара работает без устали, говорит, что у нее – активный отдых.

В Москве почти ничего не произошло. «Зеркало» идет в ленинградском «Великане» с большим успехом. Начинаю репетировать «Гамлета» в театре имени Ленинского комсомола. Гамлет – Солоницын, Офелия – Чурикова.

Итальянцы собираются пригласить «Зеркало» на праздник «Униты» в Рим. Интересно, сможет ли Ермаш отказать итальянской компартии в этом? По поводу «Идиота» ничего нового.

Договорился со Стругацкими насчет «Пикника». Познакомился с Борисом. Он тоже милый, но умничает, не в пример Аркадию. Он, видимо, идеолог. Аркадий же рабочий и симпатяга. Хотя здесь тоже не так уж просто.

Здесь в ближайшее время я должен написать либретто к «Жанне д’Арк» и сценарий (к концу июля) по Гофману для Таллина. Что-то он у меня не получается этот сценарий. Нет конструктивной идеи.

Хамраев и вообще «Узбекфильм» ведут себя как-то неопределенно: у них, кажется (или даже в Госкино), возникли какие-то замечания. Саша в Москве и будет этим заниматься.

2 июля

Я уже месяц в Мясном, но за стол не садился. Отдыхал (условно), возился на огороде, по дому, – здесь не работается пока.

На следующей неделе надо начать строить сарай. Наверное, придется пригласить Володю Акимова помочь. Наследующей неделе начнем перестраивать часть террасы, 15 кв. метров из 45, комнату, где можно будет жить зимой.

Сад внизу огородили, осенью надо будет сажать деревья. Весь месяц стояла засуха, все выжгло, трава мертвая, словно солома. Огород приходилось поливать почти каждый день. Сегодня на рассвете вдруг, после двух суток северного ветра, пошел дождь. Небо обложило. Днем перестал, а к вечеру снова сеет.

Надвигается кошмарное время, 1-го сдавать Гофмана, а у меня – ни строчки.

Да, Ермаш потребовал «расширенную, 8-10 страниц, заявку» на «Идиота». Может быть, сдвинулось.

Лариса, узнав, что я получил телеграмму, задержала письмо, которое я написал на имя Ермаша:

«26 июня, 75

Уважаемый Филипп Тимофеевич!

Прошло много месяцев с того дня, когда Вы обещали дать мне ответ на просьбу о моей следующей постановке.

С тех пор я для Вас перестал существовать. Я мот быть Вам неприятен как частному лицу – но Вы лицо официальное – Председатель Госкино СССР – т. е. ведомство, которому принадлежу и я.

Поэтому я настаиваю на Вашем решении по моему поводу.

Не получив ответа и на это письмо, я буду считать, что Вы не хотите иметь со мной никаких контактов и сделаю соответствующие выводы.

У меня сейчас крайне трудное положение.

Режиссер (пока еще) к/с „Мосфильм“

А. Тарковский

P. S. Приходилось ли Вам, будучи человеком семейным, быть безработным и не получать зарплаты? Вряд ли. Иначе Вы бы так не вели себя в Вашем положении, как сейчас по отношению ко мне».

Июль-сентябрь 1975

3 июля

Как созревает замысел? Это, видимо, самый загадочный, неуловимый процесс. Он идет как бы независимо от нас, в подсознании, выкристаллизовывается на стенках нашей души. И только от формы души зависит его неповторимость и, более того, от наличия души зависит незримый «утробный период» ускользающего от сознательного взора образа.

С Гофманом сложно. Ясно, что один слой – это он сам, его болезнь, несчастья, любовь, смерть. Второй – мир его фантазии, еще не родившихся сочинений, музыкальных произведений (и своих, и Глюка, и Гайдна). Он как бы спасается в своих фантазиях. Более того – это его дом, его замок, его цитадель. Он в этом мире не жилец и не нуждается в нем. Персонажей должно быть мало (в линии Гофмана), они не должны складывать свой сюжет, они должны быть причиной появления персонажей сочиненных, причиной состояния, в котором они могут возникнуть.

4 июля

Отказаться от частной собственности?.. Отказаться – значит пренебречь чем-то, что есть в наличии. А разве я знаю, что такое частная собственность? Как же я могу отказаться от того, чего никогда не имел и не имею? Вот один из корней основной идеологической ошибки.

Читаю «Штиллера» М. Фриша. Он умница, он слишком умница для хорошего писателя, он точен, экономен, обаятелен – японский садик. Он очень мил и похож на своих героев. Это тоже не плюс. Я знаком с ним. Он кормил нас с Ларисой ужином под Локарно. Он был с любовницей, которую все в Швейцарии осуждали за то, что она его любовница. Ужин был вкусный, ресторан замечательный, столики под дубами (или буками?), и все осуждающие ее приглашенные мило и непринужденно беседовали с ней, улыбались ей. Хорошее воспитание? Лицемерие? Ханжество? Снобизм? А он мне понравился, этакий кот в сапогах…

Как хорошо здесь в Мясном! У меня прекрасная комната:

5 июля

Вот какой дом у нас станет к зиме.

Кроме третьей комнаты и тамбура в коридоре все уже есть.

Комната у кухни получилась длинная, 3x4 м = 12 кв. м:

21 июля

Вчера Лариса звонила в Москву, Саша Мишарин написал заявку, будто очень хорошую, по словам Саши. (А он всегда преувеличивает успехи и умалчивает о неудачах.) Феликс Кузнецов в восторге от заявки на «Идиота»… Будто бы в восторге и Барабаш. Она – комитетский редактор, которую Ермаш назначил для курирования «Идиота», минуя объединение и «Мосфильм».

Написал письмо-заявление в Таллин с просьбой пролонгировать срок сдачи «Гофманианы» на три месяца.

Занимаюсь строительством. Строим третью 12-метровую комнату, дел много, и вечером просто валюсь с ног. Вот и сейчас пишу лежа.

25 июля

Может быть, мне действительно «дадут» делать «Идиота»?

На фестивале в Москве из пристойных режиссеров был один Антониони, который заявил, что он немедленно покинет фестиваль, если ему не покажут «Зеркало». Ему долго не хотели показывать, но делать нечего – показали. Ему очень понравилось. Он даже хотел встретиться со мной. Наши чиновники чуть ли не «выписали» меня из деревни ради этой встречи.

По «Голосу Америки» передали, что меня прижимают снова, не дали картину ни в Канн, ни Западной Германии, ни в Локарно. Это действительно так.

16 августа

(Из деревенских зарисовок):

Коляется – значит «колется».

Как бык нассал – неровная линия, кривая, вместо прямой.

14 сентября

Тихо и мирно живем в деревне. Построили третью комнату. (Остался потолок.) Сарай очень хороший. Утеплили третью комнату и кухню. Привез половину дров. Кончились деньги – жду из Ташкента от Хамраева.

1 ноября сдать сценарий на «Таллинфильм». Пока не написал ни строчки.

К 1 октября уезжаю в Москву, начинать репетиции «Гамлета». Я еще не готов к ним. Срочно скомпоновать пьесу, успею ли.

По поводу «Идиота» – ни звука, видимо, Ермаш требовал заявку во время начала фестиваля для того, чтобы усыпить мою бдительность и не дать мне возможности жаловаться иностранцам.

Бергман четыре раза (!) приглашал меня к себе в Швецию, мне даже не передали на словах ничего об этом. Узнал я это от Ольги Сурковой, она общалась со шведами на фестивале. Фестиваль был чудовищный.

Куросава, по слухам, снял очень плохую картину.

Уже два дня стоит бабье лето. Срочно заготовить дрова.

16 сентября

Если я не оттяну начало репитиций Гамлета на ноябрь – я не успею со сценарием для эстонцев. Написал письмо Захарову.

Не ладится с Гофманом: нет конструктивном идеи.

21 сентября

«Идиот» рухнул. Саша Мишарин написал письмо Стругацкому, чтобы они начали действовать. (А будут ли они одни что-нибудь делать?) Ехать в Москву? Но – Гофман, Гофман!

26 сентября

Написал 10 страниц «Гофмана».

М. Захаров прислал телеграмму, где называет начало ноября наиболее удачным временем для начала репетиций «Гамлета».

Я все как-то не выбрал минуты записать одно событие, которое произошло здесь в один из вторников августа, 12 или 19 – не помню. В 8.15 вечера Лариса с Тяпой вышли к машине проводить Николаева (прокурора района) и главного следователя, которые приезжали с друзьями на пикник к нам на речку. Они стояли и разговаривали у машины, когда кто-то заметил на небе странное, необычное свечение. (Да, еще был вместе с ними Владимир Александрович Лопаткин, рабочий-строитель из Шилова.) На них, наблюдающих, надвигалось сияние, похожее на шляпку гриба и ограниченное по дуге более ярким свечением, подобным лунному.

Это сияние как бы заполнило все вокруг наблюдавших, приблизилось вплотную и рассеялось. Было уже совсем темно, небо было звездное. Кто-то высказал (кажется, прокурор) мысль об атомной воине и о том, что лучше умереть дома, чем в дороге. Они тут же сели в машину втроем и уехали. Ничего подобного ни до, ни после случившегося не наблюдалось. Тяпа очень испугался и несколько дней говорил только об этом, пытаясь выяснить у взрослых причину этого явления. Но никто, конечно, объяснить этого не мог. Все это происходило в течение нескольких минут, то есть далеко не мгновенно. Все это я записываю со слов Ларисы, Тяпы и Владимира Александровича Лопаткина.

Октябрь-декабрь 1975

10 октября

Почему-то (работая над «Гофманом») вспомнил Армению. Гроза, и пастух загоняет стадо овец в полуразрушенный храм Мармарашен, фильм.

14 октября

Кончаю сценарий по поводу Гофмана. Прочитал Ларисе. Ей очень понравилось. Только кто будет ставить? Да и сможет ли кто-нибудь его поставить? Осталось написать еще один большой эпизод, пока еще не знаю, какой именно. А нужно для цельности и размеров. Числа 20-го надо отправить рукопись Маше.

Наверное, мне надо будет задержаться здесь для работы над «Гамлетом» и из-за заготовки дров.

16 октября

Утро. Никак не могу сообразить, что не хватает в «Гофманиане».

Очень плохо себя чувствую. Нездоровится – болит спина очень.

Вечер. Кажется, придумал. «День пожара оперного театра» 1817 года, 17 июля. Опять встреча с Глюком, потеря друзей. Друзья уходят, опять встреча с двойником.

24 октября

«Гофмана» кончил 19-го. Приезжала Маша Ч[угунова] с Гошей Рербергом и забрала его в Москву, чтобы перепечатать и отправить. Не обрадовали они меня своим приездом. Все-таки Гоша недалекий человек. Пьет много. А жаль.

20 ноября

Снова приезжала Маша. Ю. Семенов обещал денег взаймы.

Река стала 1 ноября.

Сценарий на студии в Таллине всем понравился. Сейчас его читают в ЦК Эстонии. Правда, они не представляют, кто, кроме меня, может снять «Гофмана». Скоро меня пригласят в Таллин. Для переговоров.

На съемках у Жалакявичюса повесился актер Бабкаускас.

Буду пробивать Стругацких, чтобы снимать их летом. Иначе нет смысла – грядет юбилей Толстого.

– «Смерть И[вана] И[льича]»?

– «Уход»?

10 декабря

Сизову понравилась заявка Стругацких. В ЭТО хотят, кажется, «Пикник».

«Жизнь слишком коротка, и не следует проводить ее, пресмыкаясь перед жалкими негодяями».

(Стендаль)

На с. 144: Андрей Тарковский на репетиции «Гамлета»

1976

Январь-февраль 1976

20 января

13 января вернулся из Мясного. В ЭТО на «Мосфильме» заключили с Братьями Стругацкими договор на «Пикник на обочине» (по последней главе). Сейчас они под Ленинградом – пишут после нашего с Аркадием сидения над идеей и схемой.

В театре сегодня окончательное дораспределение ролей на «Гамлета», где у меня было плохо с Лаэртом и до сих пор плохо с Гертрудой. В четверг – первая репетиция. Двигубский не мог участвовать в подготовке макета декорации к началу февраля, и я вынужден был (к радости, т. к. нашелся талантливейший и тончайший Тенгиз Мирзашвили из Тбилиси) отказаться от Н. Двигубского.

В конце апреля надо выпустить спектакль. Успею ли? Пьесу следует очень сократить по понятным причинам, и мы с Тенгизом нашли, кажется, принцип, по которому это следует делать. Есть неплохие идеи насчет Кровати. Насчет Мышеловки, исполненной одним Гамлетом, выбрасывания сцены трехкратной клятвы на мече (Дух! – Клянитесь!) и сцены-пролога с 1-м появлением Тени и проч.

Здесь предстоит тяжелая и плохо оплачиваемая работа (1000 руб. за постановку), но мне интересно. Если «Гамлет» выйдет неплохо (дай-то Бог!), вслед за ним:

1. «Поздняя любовь», Островский.

2. «Макбет».

Сегодня мы с Ларисой приехали из Таллина, где «Гофманиана» была принята без единой поправки единодушно. Только некому ставить. Может быть (совместно с ФРГ), буду ставить его я. Как только они утвердят (если) Гофмана в Москве, тут же намереваются заключить со мною новый договор (для меня уже) по «Перу Гюнту». Затем они питают тайную надежду заполучить меня в качестве художественного руководителя студии (со временем). Это неплохо, ибо принесет кое-какие доходы.

Из Ташкента пока ничего не слышно. Видимо, придется подавать в суд. В любом случае, работы и планов очень много.

Был здесь недавно Тонино Гуэрра из Италии. Они хотят, чтобы я поставил у них фильм (правда, наше начальство этого не хочет). Или сделал постановку на телевидении («Путешествие по Италии»), Для этого они будут приглашать меня на два месяца в Италию (между «Гамлетом» и «Пикником») для ознакомления со страной, о, как говорится, человек предполагает…

Обсуждение в редколлегии «Таллинфильма» по поводу Гофмана.

Андрей Тарковский и Тониио Гуэрра в Москве

27 января

Была общая (первая) репетиция. Сегодня – была репетиция индивидуальная – экспликация персонажей. О. Янковский не захотел играть Лаэрта. Я его пытался уговорить: мол, когда буду ставить «Макбета», он будет играть Макбета. Тем не менее он не захотел: он-де так мечтал о роли Гамлета, что когда узнал, что Тарковский будет его ставить, но только без него, а с Солоницыным, то понял, что это прошло мимо него и шанса больше не будет. И от огорчения он отказывается вовсе от участия в спектакле.

Работаю над текстом «Гамлета». Очень помогает подстрочник Морозова. У Лозинского перевод косноязычный, корявый – но имеется в наличии преследование Шекспира. У Пастернака – перевод ужасный, темный; порой даже кажется, что он специально затуманивает смысл «Гамлета», вернее, отдельных его мест.

Хорошо говорит Выготский:

«…Критик или артист, создающий своего Гамлета, должен быть фанатиком».

«Чем недоступнее рассудку произведение, тем оно выше».

(Гёте)

«Символ только тогда истинный символ, когда он неисчерпаем и беспределен в своем значении, когда он изрекает на своем сокровенном (иератическом и магическом) языке намека и внушения нечто неизглаголемое, неадекватное внешнему слову.

Он многолик, многосмыслен и всегда решен в последней глубине… он органическое образование, как кристалл. Он даже некая монада – и тем отличается от сложного и разложимого состава аллегории, притчи или сравнения… Символы несказанны и неизъяснимы, и мы беспомощны перед их целостным тайным смыслом».

(Вяч. Иванов)

30 января

Вспоминается дзэн-буддизм. А что же тогда, вернее: не такими ли качествами обладает образ как таковой?

«13. Входите тесными вратами; потому что широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими;

14. Потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их».

(Евангелие от Матфея, гл. 7, 13,14)

«…Дерзай, чадо! прощаются тебе грехи твои!»

(От Матфея, гл. 9, 2)

6 февраля

Вчера был у Варвары.

7 февраля

Она скорее коллекционер пси-явлений, чем ясновидящая или целительница. Хотя энергия ее ощущается. Потом неизвестно, услугами каких духов она пользуется. Она и сама этого не знает, Юри прав следует начинать с собственной души и нравственности. Хотя она делает большое дело – старается помочь узакониванию парапсихологии как науки. Юри Л[ина] с двумя друзьями жили у нас три дня. Хорошие ребята.

Еще пси-пример. В горах Грузии, где пасутся стада овец, существует особая профессия – мцнобари – т. е. угадыватель. В его функцию входит относить отбившихся сосунков к матке среди огромного стада. Мцнобари безошибочно несет прямо к «маме» сосунка в отаре в сотни голов и находит ее острым «нюхом». Единственно, что может ему помочь, это голоса матери и сосунка, которые перекликаются. Но, если учесть, что блеет все стадо, становится понятным, что это дела не упрощает.

По поводу теории синхроничности. Пример – история с рукописью «Рублева». О том, как я потерял единственный экземпляр черновика, оставив его в такси, и как таксист, увидев меня в толпе на том же самом месте через несколько часов, идущего по улице, затормозил и отдал мне папку. Случай невероятный.

8 февраля

Уверен, что Время обратимо. Непрямолинейно, во всяком случае.

18 февраля

«Великий человек – это общественное бедствие».

(Китайская поговорка)

19 февраля

Ночью приснился очень тревожный сон. Будто я попадаю во «внутреннюю тюрьму» в результате какой-то мелкой уголовщины. Понимаю, что повод ничтожен, но он влияет, тем не менее, на контакты мои с заграницей. Тюрьма где-то на окраине (но не современной окраине, а скорее довоенной, а точнее, послевоенной). А затем каким-то образом оказываюсь «на свободе». Приблизительно как у Чаплина в «Новых временах». Я страшно пугаюсь и начинаю искать тюрьму, плутая по этому довоенному московскому кварталу. Какой-то молодой человек, очень любезный, показывает мне путь. Потом я встречаю (а может быть, и до молодого человека) Марину, которая узнает меня на улице и идет, рыдая, за мной, говоря, что «мама так и знала», что со мной это произошло (хотя я никому об этом не говорю). Я ужасно на Марину сержусь и убегаю от нее через лестницу с бюстом Ленина. Наконец я с радостью вижу вход в тюрьму, который узнаю по выпуклому гербу СССР. Меня беспокоит, как меня там встретят, но это все мелочи по сравнению с ужасом моего в ней отсутствия. Я иду к дверям и просыпаюсь…

Вчера приходила Л. Яблочкина и сказала, что Тонино уже купил камеру. Кристальди послал телеграмму на имя Ермаша и Сизова по поводу «Путешествия по Италии». Мне пока ничего неизвестно, и я полагаю, что мне об этом не соблаговолят передать. Видимо, придется писать письмо Ермашу.

22 февраля

Феликс Кузнецов говорит, что сумел заинтересовать Чаковского (этого то разбойника) в обсуждении «Зеркала» на страницах «Лит[ературной] газеты». Сомнительно. Правда, он (Ч.) уже смотрел фильм у себя в редакции.

Энн пробивает в Таллине совместную с ФРГ постановку «Гофмана». Говорит, что это реально.

Соображения по поводу сценария, бр. Стругацких.

1. По поводу «благодетелей рода человеческого» – прибавить что-нибудь типа «так называемых благодетелей» или те, «кто вообразил себя благодетелями».

2. Сказочные детали (Круг, деньги). Ликвидировать все фальшивое.

3. Линия Ученого (атомный взрыв).

4. Линия Художника (покой?).

5. Линия Виктора (гибель в конце).

6. Имена (Антон).

7. Название.

Пожалуй, я нашел цель – следует снять фильм об Иисусе. Конечно, не так, как Пазолини. Здесь два пути – или снимать его за границей, либо любительской камерой и иносказательно.

24 февраля

Вчера через Сизова меня вызвал Ермаш. Мне кажется, для того, чтобы усыпить мое недовольство тем, что я безработный.

1. Просил прочесть Стругацких. И заранее выражал недоверие бр. Стругацким, ибо они сделали сценарий для Соловьева В. И. «в духе сионизма». Из заявки Ермаш ничего не понял.

2. Просил прислать либретто по «Идиоту». (Демагогия.) Не надо революционеров.

3. Предлагал (вспоминая) «Очарованного странника» Лескова. (Прочесть разве?)

4. Предлагал Лема (сценарий). Надо на всякий случай прочесть.

5. Об уходе Толстого сказал, что есть много заявок от режиссеров (Самсонов, Зархи, Бондарчук). Я сказал о важности юбилея. Может быть, он подумает, кому дать фильм (в свое время он «давал» его мне).

6. Ругал меня за пристрастие к болезненностям. («Доктор Фаустус», Ипполит.)

7. Отказал заведомо Кристальди меня («Путешествие по Италии»), мотивируя тем, что тот «жулик».

8. Про приглашения Бергмана он ничего якобы не знает.

Все это болтовня и способ, которым он хочет добиться от меня покоя на время съезда.

25 февраля

Кажется, нужно писать письмо в президиум съезда. Тем более, что я уверился, в демогагической функции беседы со мной Ермаша:

На студию (Нехорошеву) звонили из отдела культуры ЦК и спрашивали – какие Тарковский предлагал заявки на фильмы и какие из них были отвергнуты начальством. И фазу после этого Ермаш меня вызывает. Галочка поставлена – Тарковскому «сделаны предложения».

26 февраля

Написал письмо в президиум XXV съезда о моей безработице по вине Госкино. Пойду отправлять.

Написал письмо Ермашу:

«26 февраля 76 г.

Филипп Тимофеевич!

Меня несказанно огорчила и даже унизила встреча с Вами 23 февраля (то есть накануне съезда КПСС). Потому, что передо мной возникла еще более неприступная пропасть на пути к запуску в производство, чем это было раньше.

1. Стругацкие оказались людьми, протаскивающими какую-то свою идею в сценарии, написанном для Одесской киностудии. (Я хоть и не читал сценария, никогда в жизни не поверю в это.) Тем не менее. Вы этим предупреждением как бы говорите – будь готов к тому, что сценарий, который Стругацкие пишут для Вас, очень даже может быть мною зарезан. До 23-го (нашей встречи) я был уверен, что буду ставить его.

2. Юбилейный фильм о Толстом, который Вы мне предложили ставить прошлой весной, превратился в проблему вообще. Несмотря на то, что Вашими словами были слова обещания доверить фильм мне, несмотря на имеющиеся уже заявки других режиссеров на эту тему. Рушится и эта возможность. Вы, как говорится, „берете свои слова назад“.

3. Теперь „Идиот“ Достоевского.

Вы требуете от нас новой – третьей заявки.

Необходимость во второй возникла у Вас перед открытием Московского фестиваля. Необходимость в третьей – накануне съезда КПСС.

Для меня ясно, что эта волокита связана с желанием оттолкнуть меня подальше от творчества, не дать мне картины ни в коем случае. Ведь Вы обещали весной решить вопрос через неделю. Прошел же почти год.

Я снова и снова перечитал заявку (2-ую редакцию). Ее редактировали и известные литературные критики, и драматурги. Несмотря уж на то, что написана она, смею пока надеяться, профессионалами.

Она ясна и в идейном и конструктивном (линии и характеры) смысле. Я посылаю ее в надежде, что Вы ее все-таки прочтете.

Андрей Тарковский

Р. S. Kaк это Вы сказали во время последнего разговора: „Вы что, не хотите работать?“ По-моему, это издевательство. У меня ведь семья и дети.»

Поступок совершен. Теперь наступает новый этап.