Текст книги "Мартиролог. Дневники"

Автор книги: Андрей Тарковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 44 страниц)

Декабрь 1983

5 декабря

Пока никаких новостей. Были на свадебном обеде Пио и Брунеллы в Trattoria del Ursu. Было много народу, встретили Джанкарлу Рози.

Сегодня звонила Ирина Браун из Лондона, там сейчас Георгий Владимов. Кстати, он получил письмо от Андрея Битова. Тот пишет, что на многих собраниях, совещаниях и прочих сборищах многие задают вопрос: «А что с Тарковским?», – а начальство отвечает, что он за границей работает и пробудет несколько лет.

В Риме была Анна-Лена Вибум, говорили о постановке и договорились, что сценарий будет готов в конце января и что снимать я начну в июне. Сказал ей о Нюквисте и Юсефсоне.

Сегодня пришли книги из Лондона, которые я сам себе послал, – пять пакетов из восьми.

9 декабря

От Нарымова никаких новостей. Вчера Лариса звонила в Москву и очень расстроена: Андрюша после каждого звонка плачет… Боже, что за мерзавцы!

Франко вчера высказал мысль о том, что неплохо бы (риск невелик) поговорить с Берлингуэром. Ведь несмотря на конфликт с нашими в Москве, они общаются непрерывно и в определенном смысле находятся в зависимости друг от друга.

Ужасные, тяжелые дни. Если на этих днях не появится Ермаш с желанием поговорить со мной, то надо будет заявить в посольстве о том, что я беру политическое убежище. А прежде подготовить его.

17 декабря

Два дня тому назад была встреча с Ермашом. Приехал в Рим он не один, со своими замами Шкаликовым и Суриковым. Разговаривали мы вчетвером: Ермаш, Шкаликов, Нарымов и я. Повторилось все то же, что и раньше. Он сказал, что не хочет полемизировать со мной по поводу моего письма, а хочет сообщить, что мое письмо «было доложено руководству» (имеется в виду мое письмо Андропову), и есть решение разрешить мне работать за границей в течение трех лет, захочу – совместно с Госкино, захочу – без него. Но оформить документы и паспорта надо в Москве. То есть нам надо ехать в Москву. Я сказал, что в Москву не поеду и что все это можно сделать без нас в виде исключения. На что Ермаш сказал, что это не по правилам и совершенно невозможно. Я ответил, что для нашего мощного государства нет ничего невозможного. Я переспросил: «Это вам из секретариата Андропова поручили мне все это передать?» Он ответил: «Я совершенно официально заявляю (вместе с двумя свидетелями – что очень важно: он не может врать, вернее, перевирать решение Андропова или его помощников при свидетелях), что вам разрешено все, о чем вы просите, но, конечно, оформить все это надо в Москве».

В словах Ермаша сквозило, что он делает акцент на первой части, а то, что касается оформления документов, – прибавляет от себя. Его трудно будет поймать на лжи (он сказал, что решение есть): он не сказал, что Андропов настаивает на моей поездке в Москву. Пытался акцентировать, вернее, объединить в одно и разрешение на работу, и необходимость нашего приезда в Москву. Но если бы Андропов настаивал на этом, Ермаш непременно сказал бы об этом. Я думаю, если бы позитивного решения не было, Ермаш не стал бы говорить, что оно есть. Я в результате этого разговора сказал, что если к Новому году не будет разрешения, я возвращаю им наши паспорта. Они очень перепугались, вид у них был растерянный, и было видно, что они «темнят».

Сегодня мы с Франко были у Анжелы. Анжела вообще сказала, что решение было дано уже два месяца тому назад. Я тоже думаю, что уже есть решение, но оформление паспортов и всех дел отдано на откуп Ермашу, который тем самым оказался меж двух огней. И эта встреча была для Ермаша последней возможностью надавить на меня. Вечер, проведенный с Анжелой, очень успокоил меня. Она уверена, что все в порядке, все будет хорошо.

18 декабря

Сегодня приезжал Франко с тетушкой Кикко – показать нам виллу Catena (которая сейчас принадлежит Лаурентису и который сейчас бросил это место и не живет здесь больше. Хочет продать. Приблизительно 2 млрд).

Есть идея устроить там школу. Всего на вилле, вернее на этой земле, восемьдесят один гектар и десять зданий. Первое, главное, – в лучшем состоянии: там собирался жить Лаурентис:

1. Огромный дом, который следует приспособить для занятий.

2. Большой дом, который мы сегодня не увидели, совершенно разрушенный, есть надежда, что там можно сделать в будущем театральный зал.

3-4. Два здания рядом для квартир слушателей и гостей. Дома большие.

5. Маленький дом на шесть спален, с ванной, с кухней и столовой.

6. Домик, где родился Кикко, с двумя спальнями и двумя ваннами.

7. Большой дом, где жил Франко, разрушен настолько, что один архитектор сказал, что проще построить новый. Здесь я бы хотел жить.

8. Маленький дом: внизу был скот, верх (две комнаты?) – мы не попали.

9. Домик, в котором мы не были.

10. Домик для сторожа возле ворот.

Чтобы привести все в порядок, нужна куча денег. Столько же, сколько и для покупки. Беда в том, что есть еще охотник купить эту виллу, кажется, коммуна этого района.

Звонила Ирина Кириллова из Лондона, сказала, что с московскими делами сейчас ничего не выйдет.

20 декабря

Звонили Юри Лина и просили его как можно скорее переправить деньги Анне Семеновне. Он сказал, что три тысячи уже есть. Мы просили его сделать как можно скорее.

Были в гостях. Сначала у мэра Франческо, потом у Пачифико. Какие они все милые люди! Я никак не могу себе представить, что может случиться так, что я изменю о них свое мнение.

29 декабря

Итальянское Рождество мы были приглашены Франко провести у него в его доме в Умбрии. Было очень мило. Франко с Джулией уступили нам свою спальню даже.

Очень трудно пишется сценарий.

В Амстердам приехал Дима, только что разговаривал с ним. В Москве полно идиотских слухов обо мне и моем бегстве.

На с. 520: Андрей Тарковский в Лондоне

1984

Январь-февраль 1984

1 января San Gregorio

Вот и новый год… Что-то принесет он нам. Встретили его в доме Pacifico. Здесь Новый год не такой большой праздник, как в России. Звонили (вчера) в Москву. Деньги еще Анне Семеновне не приносили. Настроение у них скверное. Что делать, не знаю. Надо придумать что-то, чтобы продемонстрировать наш следующий шаг и вместе с тем оттянуть момент возвращения им паспортов. Дима Шушкалов говорил, что ему помогло (даже всё решило) письмо Громыко, которое он написал в ответ на отказ выдать ему заграничный паспорт. Завтра надо будет попросить Франко позвонить в консульство насчет ответа на наше заявление в ОВИР (т. е. на адрес консула, вернее, на его имя). Они должны нам дать официальный ответ на это заявление.

Звонил Вася Аксенов из Вашингтона, дал телефон Ростроповича в Лозанне.

4 января

Вчера вечером звонил из Германии Георгий Владимов. Со дня на день ждет немецкие паспорта. Когда они появятся, они с Наташей смогут свободно путешествовать и намерены приехать в Рим увидеться с нами. Я рассказал ему о наших мытарствах. Он предложил немного потянуть. Сам же подумает над изобретением шага, который будет означать нашу твердую позицию и вместе с тем позволит не торопиться с Америкой.

11 января

Мы решили действовать несколько иным путем. Прежде всего написать еще одно письмо в правительство СССР с тем, чтобы потребовать письменного ответа на наше письмо. Руководство по закону обязано ответить. В письме сказать, что министр Ермаш сказал, что есть решение разрешить мне работать за границей (кстати, есть какое-то международное соглашение, которое подписало и советское правительство, о праве советских художников (?) работать по контрактам за границей). И что я хотел бы иметь письменный ответ на свои многочисленные письма. Может быть, даже обещать вернуться в Москву «для оформления документов». Затем организовать письма от правительств и культурных деятелей в Европе и Америке. В Америке для этого попросить содействия у Тома Лади, в Германии – у Владимова, в Италии – у Рози, Берлингуэра, у которого попросить также написать письмо от компартии Италии; во Франции – у Максимова, в Англии – у Ирины Кирилловой и фон Шлиппе, в Швеции – у Анны-Лены.

Лариса звонила в Милан по телефону, который дал Георгий Владимов. Этот человек сказал, что готов приехать в Рим, чтобы поговорить о необходимых шагах в смысле помощи нам и об издании книги и сценариев. Он об этом же говорил сам.

Тяпус прислал трогательное письмо и рисунок, где изобразил замок Бранкаччо очень похоже. Об Андрюшке я уже боюсь не только писать, но и думать…

Вчера звонил Рози, он хочет со мной встретиться. Оставил ему свой телефон. Он обещал позвонить.

Сценарий продвигается очень медленно и с огромным трудом.

Звонил прокатчик из Германии, просил, чтобы я приехал на премьеру. Я ответил, что не могу. Был звонок из Роттердама: ждут меня на фестивале и говорят о том, что визы нам дадут в любой момент. (Остается работа над сценарием и виза (обратная) в Италию.)

Вчера видел Пио: он просил написать заявление (по поводу моих претензий РАИ) на его имя. Намекнул, что продвигается выше по службе.

Господи! Помоги…

13 января

Анна-Лена приезжает 21-го. Сказала, что в Стокгольм приезжает Громыко и что премьер Швеции вручит ему письмо по поводу меня и моей работы.

17 января

Виделся с Франческо Рози, он обещал, что необходимо сделать: поговорить для совета с Тромбадори. Выразил также идею о том, что надо быть очень лояльным с СССР, действовать очень дипломатично.

Из Москвы новость: будто бы Госкино направило на фестиваль в Японию «Рублева» и «Зеркало». Если это так, то ясно, что они не хотят скандала. Будем верить, что правда. В Москве трудно – очень трудно с деньгами. Надо что-то изобретать.

24 января

21-го была Анна-Лена. Сговорились, что сценарий я буду писать еще в течение февраля. Чтобы начать съемки 1 августа. Школой она заинтересовалась, но сказала, что ее муж давно уже лелеет ту же идею (?!). И что нам следует встретиться. Мне же в любом случае надо будет (по делам фильма) ехать в Стокгольм в первых числах апреля. Слух о разговоре Пальме с Громыко ложный (я ошибся). Анна-Лена не знает, говорили они или нет. (Позвонит мне, чтобы сказать об этом.) Если нет, то будет письмо Пальме Громыко. Я очень устал. На мне места живого нет.

26 января

Андрей и Лариса в Риме

Вчера встретился с Крюгером. Договорились об издании книги и сценариев. Я говорил о «Гофманиане», «Светлом ветре» и «Ностальгии». В Германии и Монако сейчас выходит «Ностальгия». В Нью-Йорке тоже – вернее, уже идет и идет хорошо. Неясно в каком соотношении с Ольгой должно происходить издание. Придумать название для книги. Следует также привести в порядок «Зеркало». Это большая работа, а времени нет – работаю над «Жертвоприношением».

Вчера же Анжела познакомила меня с профессором (?) из Милана, который занимается проблемами пранотерапии, обещал повести нас всех на прием к Папе в Ватикан.

Надо через новых знакомых в Милане (Серджо) попробовать продлить soggiorn[19]19
  вид на жительство, итал. – прим. ред.


[Закрыть].

27 января

Из Германии звонила Корнелия Герстенмайер, сказала, что они стараются найти контакты (бесскандальные) с Москвой. Пока трудно. Так как лучше всего было бы действовать через промышленников, фирмы, но в Германии сейчас это невозможно. (Советовала мне поискать эти возможности в Италии (Sergio).) Правительства меняются, а дельцы остаются, и советские это знают.

6 февраля

Были в Амстердаме и в Роттердаме (где был кинофестиваль), видели Диму Шушкалова. Было скучно и нудно. Дирекция, обещавшая дать мне немного подработать, обманула, даже обещанные билеты – 1-й класс – оказались липой. Была встреча с публикой и «круглый стол» по поводу Брессона, глупый ужасно. Правда, Лариса очень хотела увидеть Диму и Ольгу. Теперь только бы успеть кончить сценарий.

Видел Отара Иоселиани. Он сказал, что в Комитете в свое время ему сказали (еще до фестиваля в Венеции, до встречи с Сизовым и Ермашом), что было подготовлено решение лишить меня гражданства. Посмотрели его документальный фильм о басках. Довольно уныло, скучный. Отар уже снял свой фильм, остался монтажно-тонировочный период. Его вызывают в Москву, т. к. он просрочил свой срок. Он ехать не боится – говорит, что его защищает Шеварднадзе. Странно всё это… А может быть, нет. Кто его знает?

Сегодня отправил еще одно письмо Андропову, теперь уже как Председателю Президиума Верховного Совета (чтобы получить письменный ответ).

Да, звонила Лара из Амстердама, сказала, что есть возможность переговорить кое с кем, кто уже имеет опыт борьбы за наших бесправных. Очень хорошо, пусть поговорит. Только просил пока обойтись без скандалов в газетах (Лара сказала, что есть возможность включить в дело газеты).

10 февраля

Сейчас звонила Лара из Амстердама. Умер Андропов. Писать новые письма?

14 февраля

Черненко – Генсек. Конечно, скоро станет и Председателем Президиума Верховного Совета. У нас ведь так – царь так уж царь.

Разговаривал с Ларой. Она очень расстроена – говорила с каким-то деятелем в Амстердаме, и он ей дал понять, что не так просто и не так скоро, как хочется, мы сможем получить Тяпу и Анну Семеновну. Что теперь делать? Писать снова Черненко? Лара написала письма в Красный Крест и еще куда-то. Но считает, что организации эти – общественные, мало могут влиять на наше правительство.

Вчера получил письмо от Изи Ольшанского, они с Фридрихом выхлопотали мне стипендию – 1000 долларов в течение года Берлинской Академии. Надо заполнить анкету и выслать ее в Берлин.

Кончил сценарий. Сегодня еду в Рим по делам. А завтра начну перепечатывать.

18 февраля

16-го приехала Лара. Разговаривали с Владимовым. Он советует немедленно писать письмо Черненко. Говорит, будто тот, как ему кажется, намерен с позиции силы перейти на дипломатический язык.

Сейчас кончаю перепечатывать сценарий и отправляю новое письмо.

21 февраля

Вчера кончил уже перепечатывать сценарий. Завтра надо отправить его Анне-Лене.

Подготовил письмо Черненко. Вчера звонила Анжела: рекомендовала как можно скорее написать новое письмо. Говорит, что ситуация изменилась и если сейчас я напишу письмо заново, то ответ будет положительный.

Серджо из Неаполя тоже сказал, что сейчас их «главы» решили, что у них появилась возможность за нас вступиться. Теперь они решают кому именно следует обращаться в Москву с просьбой.

Звонил Андрюша Яблонский (22 года прошло!). Он в Париже. Женат на русской эмигрантке.

22 февраля

Отправил письмо Черненко и сценарий в Стокгольм для Анны– Лены.

Март-апрель 1984

2 марта

До сих пор нет извещения о вручении письма Черненко, хотя прошло восемь дней. Подождем. Вчера виделись с Серджо Рапетти, он водил нас к помощнику по международным делам Кракси (премьера), Acquaviva (тоже социалист). Говорили о наших делах. Он сказал, что запрос через посольство можно сделать, но сейчас не время. Надо выждать и сделать в подходящий момент.

Что касается soggiorno, то нам надо иметь бумагу от Де Берти о том, что я только что сделал фильм для RAI и собираюсь сделать еще один фильм. Эту бумагу надо будет передать для оформления soggiorno. На следующей неделе, может быть, будет встреча с Андреотти (сейчас он министр иностранных дел).

Сегодня позвонил Андрюша Яблонский из Парижа, он просит прислать данные для разговора со своими друзьями, с которыми он будет работать в апреле в Афинах на европейском совещании. Андрюша будет переводчиком там.

Сложности с проектом дома – не хватает трех квадратных метров, надо что-нибудь придумать.

5 марта

Вчера разговаривал по телефону с Максимовым, звонил ему в Париж. Сегодня Наташа Владимова сказала, что Владимир Максимов собирается в Рим, чтобы встретиться со мной. Он хочет помочь вставить мне в паспорт чистые листки. Потом он, видимо, будет просить Серджо Рапетти найти путь к Папе (который, кстати, собирается будто бы в Союз).

Жора Владимов сказал, что деньги нашим будут переданы в течение этого месяца (марта).

В среду у меня свидание с Джулианой Берлингуэр и Пио Де Берти.

8 марта

Вчера был в Риме по делам. Дж[улиана] Берлингуэр сказала, что мне надо поговорить с ее мужем (он тоже коммунист), чтобы выяснить возможности помощи, но у меня возникло какое-то чувство, что из этой просьбы ничего не получится.

Пио Де Берти сказал, что фильмы обо мне они покупать не будут: нет заявок на них из-за границы. Видимо, чувствуя, что лишает меня заработка, предложил мне «халтуру»: какой-нибудь сценарий для денег, «левой рукой», как он выразился. Я поблагодарил, но не уверен, что буду писать. Не умею ничего делать для денег. Уж не знаю, хорошо ли это.

В немецком посольстве выдали визу и были очень любезны.

Да, Де Берти сегодня утром идет к Acquaviva (оказывается, он его хорошо знает), чтобы поговорить о письме для soggiorno, которое он обещал дать. Кассета «Ностальгии» и фотографии зависят от Ка-непари, которого вчера не было. Что-то я не понял насчет его визита к Acquaviva. Почему он тоже обратился к нему? Знаком, но хочет общения с ним? Ведь для того чтобы помочь мне, ему достаточно написать это письмо.

У Любимова всё осложняется: он лишен театра, который передали, как я и ожидал, Губенко (трупоед). (А предлагали Захарову и Эфросу, которые отказались.) Он дал интервью в Лондоне, что его преследует КГБ. Почему? Непонятно. Хотят вывезти? Он, по-моему, преувеличивает.

Сахарову очень плохо: у Елены Боннер был инфаркт, дом оцеплен охраной КГБ. Они совершенно изолированы и не имеют ни еды, ни лекарств.

На мое письмо Черненко никакого ответа.

11 марта

Тяпус был очень болен. Грипп. Температура сорок держалась четыре дня. Сегодня упала до 37,1. Слава Богу!

В Германию, боюсь, съездить не сможем, из-за soggiorno и из-за встречи с Андреотти, которая неизвестно когда произойдет.

Вчера были с Ларой в гостях у Нормана. У него был день рождения.

13 марта

Был на телевидении, взял письмо о готовности RAI работать со мной (для soggiorno). Обедал у Джованни Берлингуэра, брата секретаря итальянской компартии. Он уже разговаривал с «товарищами», и те с энтузиазмом согласились нам помогать. (Я объяснил Джулиане все трудности этого дела.) Они надеются, что Берлингуэр в течение месяца уедет в Москву для встречи с нашим, советским (партийным, вернее) начальством. И тогда он обязательно будет говорить о нашей проблеме и просить за нас (работа в течение трех лет и Анна Семеновна с Тяпой).

Поездка в Германию откладывается. Из-за soggiorno и возвратной визы, которая должна быть дана на отдельной бумаге.

Лариса больна. Высокая температура и очень сильный кашель.

Интересно, что продюсеры скажут по поводу «Жертвоприношения». Очень интересно.

15 марта

Выяснилось, что человек, посланный в Москву, чтобы передать деньги Анне Семеновне, никаких денег не отправил, вернее, не передал. Хотя сказал, что приходил и звонил в квартиру. Что, конечно, неправда. Владимов говорит, что он, может быть, испугался слежки.

Сегодня звонил Слава Ростропович, сказал, что нам надо писать последнее письмо Черненко с обещанием устроить шум на весь мир и требовать сына через международные организации и самые высокие сферы в политических кругах Запада. Над нашими надеждами на Берлингуэра, шведов и Андреотти он посмеялся и сказал, что наш единственный путь – это скандал и нажим. А такой компромисс, как сейчас, им только на руку. Обещал денежно помочь, если мы нуждаемся. Я сказал, что непременно обращусь к нему, как только почувствую необходимость в деньгах.

18 марта

Франко привез Андрюшино письмишко, которое привезла Лора. Она, оказывается, перед отъездом из Москвы была у наших и оставила им даже какие-то деньги. Я не верю в ее искренность: просто мы ей понадобились зачем-то.

Сегодня разговаривали с Тяпой. Он выздоровел, но у Анны Семеновны высокое давление: она перенервничала по поводу Андрюшиной болезни. Кажется, с поездкой в Германию не получается: некуда поставить возвратную визу. Надо (в будущем) хлопотать о специальном документе для путешествий. Итак:

1. Андрюша Яблонский в Париже ищет пути, чтобы помочь нам и уже, как он говорит, начал кое-какие переговоры.

2. Берлингуэр.

3. Шведы.

4. Будущая встреча с Андреотти.

Что-то мало надежды на них на всех…

4 апреля

Вчера прилетели из Франкфурта – напишу потом. Видели Владимовых. Заключил контракт с берлинским издательством на книгу.

9 апреля

В Берлине виделся с президентом Академии искусств, который поздравил меня со стипендией. Весной 1985 г. я буду получать тысячу долларов в месяц (1.600.000 лир). И квартиру в Берлине, если мы захотим там жить. Т. е. 1.600.000 x 12 = 19 млн 200 тыс. лир, которые, кажется, можно взять сразу (чтобы положить в банк). Лекции в Глинике (дворец рядом с «мостом шпионов») прошли с успехом и на очень высоком уровне. Жаль, что слушатели были «дети». Мне недостаточно этой публики. Фридрих произвел на меня самое тяжелое впечатление. Ведет себя отвратительно: всех оскорбляет и требует поклонения. Берлин – странное, неприятное место – раздрызганное гнездо. Стена, построенная Хрущевым, – чудовищна.

Андрей Тарковский в Англии

Приезжала Анна-Лена с Катинкой (директрисой), говорили о будущей картине. RAI, кажется, тоже примет участие в постановке. А пока что Шведский киноинститут и английская фирма, поставившая «Ганди». Этого не хватит, нужно будет, как считает Анна-Лена, два с половиной миллиона долларов. Франко будет организовывать выпуск картины, т. е. монтаж, озвучание (английское, итальянское, французское), запись шумов, монтаж музыки и проч. Он очень доволен. Сложности с Нюквистом, который, насколько я понял, хочет явиться прямо на съемку. Меня это не устраивает. Я привык работать с оператором в содружестве. Мои прокатчики из ФРГ собираются связываться с Анной-Леной насчет участия в «Жертвоприношении» и «Гофманиане».

Подал идею Тине (из Берлина) вытащить Сашу Сокурова, чтобы делать фильм обо мне. Только как?

Виделись с Владимовыми, Жора всячески помогает и уже связался с Копелевым, который обещал помогать.

Анна-Лена говорит, что Пальме будто бы говорил с Громыко насчет нас, и тот будто бы ответил, что это не его компетенция, но что он, вернувшись в Москву, будет говорить обо мне (о нас).

Дж. Берлингуэр сказал, что их генеральный секретарь намерен говорить в Москве с нашими, когда поедет туда на переговоры. Серджо Рапетти обещал сегодня звонить из Милана, чтобы сказать, на какой день для нас назначено свидание с Андреотти. Володя Максимов сказал, что он (Андреотти) может помочь, а Берлингуэр – нет.

Звонил Любимов, он очень растерян, напуган КГБ или делает вид, что напуган. Мне очень жаль его.

У Тонино опухоль в мозгу. Вчера он отправился в Москву на операцию к Коновалову.

От Черненко ни слуху ни духу.

Франко сказал, что его искали из посольства СССР по телефону. Оставили свой. Когда Франко позвонил по телефону, который ему оставили, ему ответили, что номер неправильный. Может быть, Франко ошибся действительно? А может быть, это была проверка, насколько Франко реагирует на звонки из посольства (т. е. связан ли он со мной). В любом случае они что-то суетятся. Не опасно ли для нас это? Звонил Нарымов Франко. Вернее, его (Нарымова) секретарша оставила для меня телефон Абдрашитова, который якобы хотел меня видеть. Я не дозвонился.

Тамара Огородникова и Демидова собираются в Италию (кажется, в разное время). И тоже намереваются нас увидеть. Какие они смелые, ей-богу! К чему бы.

Андрюшенька совсем замучился, не меньше нас. Если не больше.

Чем-то всё это кончится? Господи, помоги!

18 апреля

Обсуждается контракт с Анной-Леной. Я запросил 300 тыс. долларов. Т. е.≈480 м[иллионов]. Анна-Лена сказала адвокатессе, что это много. Много, конечно. Может быть, придется уступить. Кризанти уехал в Южную Америку выбирать натуру для Рози (!?). Некорректно.

Серджо передал специальное письмо Андреотти, в котором описал всю нашу ситуацию. Андреотти собирается в Москву.

Максимов намеревался через Окуджаву, которому было сделано очень много услуг, передать Анне Семеновне деньги. Окуджава ответил, что наши в Москве ни в чем не нуждаются.

Жду после Пасхи решения всех формальностей с soggiorno и документов для путешествия. Если путешествие Андреотти в Москву не принесет успеха, надо будет предупредить посла (дать ему две недели) и просить у американцев политического убежища (связаться с Максимовым и Ростроповичем).

Сейчас у нас Ольга Суркова. Работали над книгой.

28 апреля

Ольга повела себя очень странно. Какие-то разговоры насчет денег, насчет того, что не она, а я должен был ехать к ней работать.

<…> Куда-то исчезла Анна-Лена. Потом Франко сказал, что Кау разговаривала с Анной-Леной и та будто бы сказала, что она должна ехать в Канн раздобывать деньги, т. к. «Гомон» вышел из игры, считая, что «Жертвоприношение» – некоммерческая картина. Потом Лариса разговаривала с Анной-Леной по телефону, и та сказала, что нет оснований для паники и что всё решится не сегодня завтра, хотя и «Гомон» действительно вышел из игры.