Текст книги "Русские имена"

Автор книги: Андрей Угрюмов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

РУССКИЕ ИМЕНА ИНОЯЗЫЧНОГО ПРОИСХОЖДЕНИЯ

В процессе исторических связей русского народа с соседями в его язык попадали и закреплялись имена неславянского происхождения.

Первые иноязычные имена были принесены к восточным славянам в IX веке норманнами, или, как их звали тогда на Руси, варягами. Их дружины, возглавляемые князьями Рюриком, Синеусом и Трувором, захватили ряд русских городов.

Но иноземцы были немногочисленны и не смогли повлиять на ход исторического и культурного развития коренного населения. Они сами скоро обрусели. Но их потомки, иногда в память о своих дедах, брали варяжские имена, знакомые нам еще со школьной скамьи: Рюрик, Синеус, Трувора а также Аскольд и Дир, Игорь, Олег и Ольга. В основе имен Олег и Ольга лежит немецкое[3]3
  Язык древних варягов (скандинавов) относится к группе германских языков.


[Закрыть] прилагательное hell, что по-русски значит «светлый», «светлая». Варяги, по-видимому, произносили их как　Хельгл и Хельгла. На Руси оба имени подверглись значительной переделке и стали звучать первоначально как Ельг и Ельга, а затем – как Олег и Ольга. Теперь их уже никто не считает нерусскими, так как в таком виде они не встречаются ни в немецком, ни в скандинавских языках.

Более того, у Олега и Ольга появились многочисленные имена-«тезки», синонимичные им, имеющие тот же смысл, что и они: это Светлан и Светлана, Ярослав и Ярослава (все четыре имени – славянские), греческие – Елена, Алена, Евлампия и Евлампий, латинские– Альбина, Лука, Лукерья, Лукия, Лилия, Люция, древнееврейские – Авенир, Сусанна и некоторые другие.

Имя Аскольд представляет собой русскую огласовку скандинавского имени-прозвища Акстголд, значение которого можно перевести как «золотой топор» (ср. нем. Axt – топор, Gold – золото). Оно ясно указывает на воинственный характер и дворянское происхождение его владельца.

Еще более «воинственно» имя Дир, переделанное из латинского прилагательного dirus – «ужасный», «зловещий». Вероятно, варяжский воевода получил его не случайно, а как оценку за ту жестокость, которую он не раз выказывал во время завоевательных походов по Европе.

Несколько труднее поддается расшифровке имя Игорь. В таком виде оно не встречается ни в одном из европейских языков. Приоткрыть завесу над ним помогает его вариант, бытовавший на Руси в далеком прошлом, – имя Ингварь. Ингварь – это не что иное, как выражение «in guardo» – «в охране», «в гвардии». Следовательно, имя Игорь можно считать равнозначным современному слову «хранитель», «гвардеец», «отличный воин».

Более миролюбивый характер носит имя Рюрик. Оно образовано от латинского существительного ruricola (рурикола), что значит «земледелец», «крестьянин», и может быть признано синонимом чисто русского имени Селянин.

Первые иноязычные имена, принесенные на Русь варягами, использовались только в княжеских родах Рюриковичей. Простой народ не понимал их, не любил, да и использовать эти имена ему было запрещено. Известный русский историк Н. М. Карамзин, изучавший обычаи наших предков, писал, что не только простолюдины, но даже и знатные люди древней Руси не хотели называться Олегами и Рюриками, а предпочитали именовать себя по-русски Дружинами, Тишинами, Неудачами.

Однако через сто с небольшим лет после появления варягов на Руси восточным славянам пришлось признать своими не только десяток скандинавских имен, а заменить все свои древние, исконно русские имена новыми, чужими, иноязычными. Эта замена не была добровольной и легкой. Лишь важное историческое событие заставило гордых русичей отказаться от имен своих отцов и дедов. Произошло это так.

В конце X века киевский князь Владимир искал сильного союзника для борьбы против степных кочевников, делавших опустошительные набеги на южную Русь. С этой целью он заключил договор о взаимопомощи с императором Византии – государства, возникшего на территории Греции. Чтобы военный союз был прочным и долговечным, от киевского князя потребовали согласия на «крещение Руси», то есть принятия господствовавшей в то время в Византии христианской религии. Князь Владимир принял такое условие, и в 988 году в Киев приехали многочисленные миссионеры-христиане, чтобы «крестить Русь».

Обряд «крещения» состоял в том, что жителей русских селений толпами загоняли в реку и заставляли трижды споласкивать свое тело водой, чтобы смыть «скверну языческой веры» и старое, «языческое» имя. Стоявшие в это время на берегу христианские священники осеняли новоявленных «рабов божиих» крестом и каждому из них давали новое имя. Так Жданы и Храбры, Волки и Лебеди, Прекрасы и Несмеяны становились Василиями и Кириллами, Аннами и Евдокиями.

Установление тесных культурных и экономических связей с Византией было, с исторической точки зрения, для древней Руси делом прогрессивным: она приобщалась к более высокой культуре, получала новую письменность, общую с южными славянами, и прочно входила в семью европейских народов.

Однако прошло немало времени, прежде чем новые имена закрепились в языке.

Имена, принесенные на Русь вместе с христианством, были заимствованы из языков многих восточных и европейских народов, втянутых в одурманивающий омут этой религии несколькими веками раньше. В большинстве своем новые имена были словами древнегреческого языка, подвергшимися переделке и приспособленные к нормам южнославянских языков, в частности древнеболгарского языка. Поэтому их часто называют греческими именами, хотя среди них встречаются и древнееврейские, и древнеегипетские, и древнеперсидские[4]4
  См. пометы к отдельным именам в «Кратком словаре-справочнике» на стр. 66.


[Закрыть].

В первые десятилетия после принятия Русью христианства греческие имена употреблялись только в присутствии духовенства или в официальных документах, в обычной же жизни наши предки продолжали называть себя старыми, языческими именами.

Позднее, лет через пятьдесят-сто, к новым именам стали понемногу привыкать и употреблять их чаще, но и старых имен еще не бросали. Это привело к тому, что каждый русский в то далекое время имел два имени: одно «крещеное», то есть данное ему церковью, а второе – «мирское», присвоенное ему «миром», то есть народом, или его родителями. Возникли своеобразные именные параллели.

Оба имени долгое время считались равноправными и фиксировались в официальных документах, летописях и «грамотах». Так, в Лаврентьевской летописи, под 1096 годом, говорится о князе, названном «в крещении Василий, русским именем Владимир». В Ипатьевской летописи, например, рассказывается, что в 1117 году «родился у Игоря сын, и нарекоша ему имя в крещении Андреян, а княжее – Святослав».

Примерно в XIII веке «мирские» имена переходят в разряд второстепенных и начинают употребляться в документах (и, видимо, в разговоре) только после греческих, на втором месте. Вот примеры из деловых бумаг той эпохи: в «Актах» (XV в.) упоминается Клим Молотило, Иван Сватко и другие многочисленные носители двойных имен. В «Книге ключей и денежных оброков» (XVI в.) мы находим Ивана Заглодыша и др.

С XV века «мирские» имена становятся еще менее почетными и получают название прозвищ. Первоначально прозвища не имели того иронического смысла, который они приобрели позднее; они были настоящими именами людей, признаваемыми народом и отвергаемыми церковью и тесно связанным с ней государственным аппаратом. Большинство мирских имен-прозвищ того времени были метафорами, и некоторые из них стали использоваться в качестве имен-талисманов, имен с «хитринкой».

В предыдущей главе мы говорили о суеверном страхе наших предков перед силой «злого слова», «сглазом» и другими опасностями, которые им мерещились повсюду. По их представлениям, наибольшей опасности подвергались люди честные, умные, положительные качества которых подчеркивались обычно их именами-характеристиками. В целях обмана «злых людей» и «нечистой силы» заботливые родители давали своим детям специально «плохие» имена, имевшие отрицательный смысл: умных и красивых мальчиков называли нарочно Дураками, Уродами, честных и смелых – Негодяями и Трусами. Им казалось, что «плохое» имя, как шапка-невидимка, прикроет их ребенка и спасет от «злой силы».

Следы таких «профилактических» имен сохранились до наших дней в основах современных русских фамилий типа Дураковы, Негодяевы, Глуповы, Грязновы и других.

Эту же роль выполняют также и некоторые прозвища сказочных героев, например, прозвище известного Иванушки-Дурачка. На самом деле, как можно иначе объяснить тот странный факт, что «дурак» является самым умным и удачливым героем многочисленных русских сказок, если не признать его «мирского» имени за имя-талисман? Могут возразить, что ни в одной из сказок нет даже и намека на то, что прозвище Дурак дано именно с такой целью. Но не показатель ли это того, как строго хранилась тайна таких «профилактических» имен. Даже то, что Иванушке-Дурачку в его собственной семье не было почета и уважения, не должно нас смущать, так как это является одним из примеров предохранительной маскировки, организованной его родителями в целях сохранения умного сына от таинственных сил, которые якобы могут помешать ему в жизни.

В качестве имен, будто бы спасавших от различных бед, в XV–XVII веках использовались уже не только мирские прозвища, но и вторые «крещеные» имена. Их обычно носили представители феодальной знати, и давались они, в отличие от прозвищ, церковниками, а не родителями. Такие двойные имена, например, имели великий князь Иван III, который тайно звался Тимофеем, великий князь Василий III, имевший второе имя Гавриил, царевич Димитрий, именовавшийся Уваром, и т. д. Их тайные имена были известны им самим, их духовникам и самым близким и верным членам их семей.

Имена-прозвища существовали в качестве составной части полного названия человека вплоть до конца XVII столетия и были официально запрещены только при Петре I. С этого времени русские во всех случаях жизни были обязаны зваться лишь одним именем – греческим. Только тогда заимствованные имена победили своих предшественников в долгой и сложной борьбе.

С появлением книгопечатания на Руси списки имен, допускаемых церковью к употреблению, стали печататься в особых календарях, называвшихся «святцами». Все имена в них распределены по дням каждого месяца.

Вот как описывает выбор имени новорожденному Н. В. Гоголь в повести «Шинель»:

«Родился Акакий Акакиевич против ночи, если только не изменяет память, на 23 марта. Покойница матушка, чиновница и очень хорошая женщина, расположилась, как следует, окрестить ребенка. Матушка еще лежала на кровати против дверей, а по правую руку стоял кум, превосходнейший человек, Иван Иванович Ерошкин, служивший столоначальником в сенате, и кума, жена квартального офицера, женщина редких добродетелей, Арина Семеновна Белобрюшкова. Родильнице предоставили на выбор любое из трех, какое она хочет выбрать: Моккия, Соссия, или назвать ребенка во имя мученика Хоздазата. «Нет, – подумала покойница, – имена-то всё такие». Чтобы угодить ей, развернули календарь в другом месте; вышли опять три имени: Трифилий, Дула, Варахисий. «Вот это наказание, – проговорила старуха, – какие всё имена, я право никогда и не слыхивала таких. Пусть бы еще Варадат или Варух, а то Трифилий и Варахисий». Еще переворотили страницу – вышли: Павсикакий и Вахтисий. «Ну, уж я вижу, – сказала старуха, – что, видно, его такая судьба. Уж если так, пусть лучше будет он называться, как и отец его. Отец был Акакий, так пусть и сын будет Акакий». Таким образом и произошел Акакий Акакиевич».

В течение тысячелетнего бытования в русском языке заимствованные имена приобрели русские формы и, подчиняясь законам русского языка, обросли русскими суффиксами, стали склоняться по падежам так же, как и исконно русские существительные. Они обрусели и стали по-настоящему русскими именами, национальную принадлежность которых теперь никто уже не может оспорить.

Появившись в русском языке в ту пору, когда в нем протекал процесс активного образования так называемых членных, или полных прилагательных, заимствованные имена, по аналогии с исконно русскими, воспринимались тоже как прилагательные и поэтому получали форму последних.

Полные прилагательные складывались из форм краткого прилагательного и указательного местоимения, игравшего роль определенного члена, например: светлый-светл + ий, светлая-светла + я. При этом указательные местоимения и (ий), я, е имели тот же смысл, что и местоимения тот (он), та (она), то (оно).

Осваивая иноязычные имена, русские прибавляли к их основам местоимения для того, чтобы понять, о ком идет речь, о мужчине или о женщине. Так, к основе греческого слова anástasis (возвращение к жизни) для мужского варианта имени было добавлено местоимение ий, и получилось русское имя Анастасий. В женском варианте такой же добавкой было местоимение я, образовавшее имя Анастасия. Не понимая смысла этих имен, наши предки все-таки улавливали разницу, понимали, что в первом случае речь идет о мужчине, а во втором – о женщине.

Позднее новые русские имена подверглись дальнейшей языковой обработке, подчиняясь процессам, происходившим в самом русском языке.

Эти изменения можно свести к следующим основным случаям.

1. В значительной группе мужских имен (около 40) суффикс -ий был заменен суффиксом -ей: Авдий – Авдей, Алексий – Алексей, Моккий – Мокей, Сергий – Сергей, Фотий – Фатей и т. д.

2. В половине, примерно, мужских имен суффикс -ий был утрачен совсем: Антоний – Антон, Артемий – Артем, Георгий – Егор; Захарий – Захар, Наварий – Назар.

При этом как утрата суффикса -ий, так и замена его суффиксом -ей, воспринимались хранителями древних форм заимствованных имен как «снижение стиля», поэтому вплоть до Великой Октябрьской социалистической революции имена типа Мокей, Аникей, Захар, Назар считались «деревенскими», простонародными, нелитературными и редко использовались в качестве официальных.

3. Удвоенные гласные и согласные, встречавшиеся в новых русских именах, как правило, подвергались стяжению в один звук, что приводило подчас к весьма серьезным изменениям формы этих имен: Авраам – Аврам (Абрам), Гавриил – Гаврила, Варлаам – Варлам, Даниил – Данила, Исаак – Исак, Аггей – Агей, Архипп – Архип, Иулитта – Улита, Логгин – Логин, Авериан – Аверьян, Валериан – Валерьян, Дамиан – Демьян, Кассиан – Касьян, Лукиан – Лукьян, Севастиан – Севастьян.

4. Значительной переделке подвергались те имена, которые имели два-три гласных звука в начале слова: Иоанн – Иван, Иоаким – Аким, Иоанникий – Аника, Иосиф – Осип, Иулиания – Ульяна и т. д.

В некоторых именах начальные гласные утратились совсем: Анастасия – Настасья, Исидор – Сидор, Иеремия – Ерёма, Иерофей – Ерофей.

5. В ряде слов выпали или заменились отдельные звуки: Димитрий – Дмитрий, Зосима – Изосим и др.

Примером серьезных звуковых и морфологических изменений заимствованных имен при освоении их русским языком может служить, например, имя Елена. В древнегреческом языке оно, будучи прилагательным, имевшим смысл «солнечная», «светлая», произносилось с придыхательным X в начале: Хэленэ; в древнерусском языке (под влиянием церковнославянского) оно получило первоначальную форму Елена, народом это имя произносилось как Олёна. С распространением «аканья» возник новый вариант – Алёна, давший несколько уменьшительно-ласкательных вариантов: Алёнка, Алёнушка и др. И теперь в нашем языке есть целое «гнездо» имен, ведущих свое начало от древнегреческого Хэленэ: Елена – Еленка – Еленушка – Лена – Леночка – Ленуся – Ленка – Неля – Нелечка – Нелик – Нелюсик; Олёна – Алёна – Алёнушка – Алёнка – Ленуша и др.

В качестве второго примера можно привести имя Георгий. На своей древней родине, в Греции, оно звучало как Георгос и обозначало «земледелец», «хлебопашец», «крестьянин». Попав в славянскую среду, оно превратилось в имя Георгий. На русской почве от него образовалось несколько вариантов, весьма далеких по форме от первоисточника:

Теперь, через тысячу лет после того, как имя Георгий было занесено на Русь, у нас бытуют три равноправных в юридическом смысле имени, которые редко кем принимаются за однокоренные: Георгий, Юрий, Егор.

Незнание внутреннего содержания новых имен приводило к своеобразному их осмысливанию русским народом, в результате чего некоторые имена приобрели новую этимологию. Чаще всего эта этимология носила оттенок иронии и оформлялась в виде пословиц и поговорок.

Так, например, имя Феодулий (в переводе с греческого – «раб божий»), превращенное в Федул, вошло в народное сознание как синоним обидчивого, не терпящего критики человека.

«Эй, Федул! Что губы надул?» – говорят у нас о таких людях.

Имя Тит ассоциировалось с понятием лентяй, стало его синонимом и основой шутливой поговорки:

– Эй, Тит, иди молотить!

– Брюхо болит…

– Тит, иди обедать!

– А где моя большая ложка?

Новому осмысливанию иноязычных по происхождению имен способствовали в ряде случаев и наши писатели. Так, Н. А. Некрасов, включивший в текст своей поэмы «Кому на Руси жить хорошо?» народную поговорку с именем Аника, закрепил за ним значение выражения «неудачный вояка», хотя в подлинном переводе этого слова с греческого на русский оно значит «победитель»:

 
Эх вы, Аники-воины!
Не с мужиками – с бабами
Вам только воевать…
 

Русский облик наших современных имен особенно отчетливо выступает при сопоставлении их с однокоренными «тезками», бытующими в языках других народов, куда эти имена были также занесены одновременно с христианской религией. Для примера можно привести имя Осип.

В русском языке есть два варианта этого имени: народное Осип и литературное Иосиф. В других языках оно звучит не всегда похоже на эти слова: у сербов это – Иóсип, у чехов – Йóсеф, у венгров – Йóжеф, у немцев – Йóзеф, у поляков – Юзеф, у арабов – Юсýф, у французов – Жозéф, у испанцев – Хосэ́, у итальянцев – Джузéппе, у англичан – Джóзеф.

Нельзя считать нерусскими те имена, которые просуществовали на Руси тысячу лет. Это наши имена. Они вошли в состав нашего языка, стали неотъемлемой частью жизни и быта русского народа. Мы их полюбили, и задача состоит теперь в том, чтобы хранить это богатство и приумножать его.

ИМЕНА-НОВИНКИ

Список русских имен со временем изменяется, обновляется. Одни имена забываются, другие теряют первоначальный вид или отвергаются народом как неясные по смыслу и чуждые по звучанию. Еще во времена Гоголя отказывались от таких имен как Моккий, Соссий, Варадат, Хоздазат, а теперь, пожалуй, и Акакием никто не назовет сына, даже если и смысл его раскроешь: Акакий – «незлобивый», «смирный», «вежливый». Звучит это имя некрасиво.

Распространению народных вариантов русских имен, таких как Авдотья, Лукерья, Аксинья, Софья, Татьяна, Осип, Семен, Антон, способствовали передовые русские писатели, смело использовавшие в своих литературных произведениях не признанные церковью имена и их варианты. Так, с легкой руки В. А. Жуковского получили распространение имена Людмила и Светлана. А. С. Пушкин сделал популярными Ольгу и Татьяну, Евгения и Владимира. Л. Н. Толстой не побоялся назвать одну из своих героинь, княгиню Болконскую, «деревенским» именем Марья.

Процесс обновления личных русских имен заметно усилился после Великой Октябрьской социалистической революции.

В первые же месяцы существования Советской власти В. И. Ленин подписал декрет об отделении церкви от государства. Таким образом церковники были лишены права регистрировать рождение человека, вмешиваться в выбор имени новорожденным. Регистрация актов гражданского состояния стала производиться сельсоветами и специальными учреждениями – загсами.

Родители получили право выбирать имя ребенку по своему усмотрению. Многие из них давали имена в честь выдающихся революционеров, борцов за свободу народа, в честь любимых писателей и литературных героев.

В первые годы после революции у нас в стране появилось немало русских Робертов, Маратов, Робеспьеров, Энгельсов, Феликсов. Довольно широкое распространение получили новые имена, идейным содержанием которых было огромное уважение к личности основателя нашего советского государства – В. И. Ленина. Кроме того, что имя Владимир стало популярным, народ создал несколько новых имен, в основе которых лежали элементы имени, отчества и фамилии великого вождя. К таким именам относятся: Владлен, Владилен, Виленин, Нинель и Ленина.

Стремление дать детям имя Ленина характерно не только для русского народа. Оно обнаруживается и у других народов, в том числе и в капиталистических странах. В качестве примера использования фамилии нашего вождя в роли личного мужского имени можно привести случай, описанный Ю. Щербаком в его очерке «Ленин Кордатос».

Ю. Щербак пишет, что прогрессивный греческий ученый-историк Кордатос в 1924 году дал своему первенцу-сыну имя Ленин. Этот юный грек очень гордился своим именем, хотя и немного смущался, особенно при встречах с незнакомыми людьми, когда ему приходилось впервые называть свое имя, а люди недоверчиво косились в его сторону[5]5
  Ю. Щербак. Ленин Кордатос, «Литературная газета», 21 апреля 1962 г.


[Закрыть]. Далее очеркист сообщает, что не только жизнь в капиталистической Греции, но и само имя было причиной того, что Кордатос-сын стал коммунистом. Фашисты-оккупанты арестовали юношу и бросили его в тюрьму, где он и погиб.

Поиски новых по смыслу личных наименований привели наших соотечественников к тому, что некоторые стали использовать в качестве имен ряд нарицательных существительных, таких, как Труд, Искра, Революция, Разум, Октябрь, Октябрина и др.

В 30-е годы довольно частыми стали случаи, когда родители называли своих детей именами полюбившихся им литературных персонажей. Интересным примером в этом отношении может служить история имени нашего прославленного летчика-космонавта Германа Степановича Титова и его сестры Земфиры Степановны. В газете «Правда» она описана так:

«Герман Степанович Титов родился 11 сентября 1935 года в семье сельского учителя Степана Павловича Титова – преподавателя русского языка и литературы. Степан Павлович боготворил Пушкина и первенца в семье назвал по имени одного из героев его бессмертных произведений – Германом. Учитель выбрал это имя еще и потому, что страстно любил музыку. Для него Чайковский так же близок, как и Пушкин, и музыка «Пиковой дамы» так же дорога, как и пушкинская проза.

А когда спустя шесть лет родилась дочь, ей, следуя тому же душевному порыву, дали звучное имя – Земфира. Зная страсть Титовых к музыке и поэзии, никто не удивился в селе столь необычным на первый взгляд именам их детей»[6]6
  С. Борзенко и Н. Денисов. Летчик-космонавт Герман Титов, «Правда», 7 августа 1961 г.


[Закрыть].

Стремление найти для ребенка необычное, оригинальное имя породило и ряд явно неудачных имен-самоделок, вроде Ракета, Электрон, Дифференциал, Идея, Эра, Лирика.

Большинство подобных имен в лучшем случае вызывают недоумение. Они не найдут признания и не просуществуют более одного поколения.

Однако лучшие из новых имен должны удержаться в русском языке, и этому может способствовать комментирование их, раскрытие их этимологии.

Жизнь ставит на повестку дня вопрос о необходимости регулирования процесса пополнения списка русских имен, вопрос, который можно решить лишь силами ученых-языковедов и писателей.

В годы Советской власти новые имена пришли в русский язык не только из-за границы. Многие из них заимствованы из языков братских народов, населяющих нашу Родину. Ленинская национальная политика, неуклонно проводимая нашей партией, породила искреннюю дружбу и доверие между народами Советского Союза и укрепила уважение к национальным обычаям и традициям.

Теперь никого не удивляют случаи, когда русские граждане носят красивые грузинские имена Тариэль или Автандил, узбекские Тимур или Лола, азербайджанские Лейла или Сулейман.

Эти заимствования из национальных языков СССР и языков народов Западной Европы заметно меняют общий облик перечня русских личных имен. Они делают его более интернациональным, что само по себе является фактом закономерным и прогрессивным. Процесс интернационализации той части словаря русского языка, которую составляют личные имена, есть частный пример великого процесса интернационализации языков вообще, ведущего, как учит марксизм, к созданию единого мирового языка, на котором будет говорить освобожденное человечество после победы коммунизма во всемирном масштабе.

Однако, рассматривая этот процесс, мы не можем видеть только одну его сторону – факты заимствования иностранных имен русскими людьми, так как еще более многочисленными являются примеры, когда русские имена проникают в национальные языки братских народов нашей страны.

Тысячи граждан союзных и автономных советских национальных республик берут русские имена и дают их своим детям. Движет ими при этом не что иное, как глубокое чувство признательности к своему старшему брату – русскому народу – за все то хорошее и радостное, что принес он в их жизнь вместе с великой социалистической революцией. В наши дни обычными становятся факты, когда коренные, например, армяне, называют себя русскими именами – Антоном или Виктором, а абхазцы – Юрием или Зоей. Даже в сочетании с национальными отчествами эти русские имена уже не «режут слух» жителей Кавказа: Антон Ервандович, Виктор Амазаспович, Юрий Тариэлович.

По-обычному выглядят русские имена и в соединении с аджарскими, эстонскими, бурятскими и иными нерусскими отчествами: Александр Дурсунович, Иван Густавович, Лилия Фрицевна, Андрей Урупхеевич[7]7
  Эти примеры взяты из газеты «Правда», 21 марта 1962 г.


[Закрыть].

Русские имена теперь широко шагнули за рубежи нашей Родины и начинают обживаться в языках народов Европы, Азии, Африки и Америки. Их носят теперь и чехи, и немцы, и индийцы, и кубинцы, и вьетнамцы, и гвинейцы. Вани и Юры, Володи и Нади, Оли и Шуры, желтые, смуглые и совсем чернокожие, бегают нынче не только под русскими березками, но и под ветвистыми чинарами, под оливами и пальмами.

В этой, с каждым годом растущей, популярности русских имен выражается искренняя симпатия народов Земли к советским людям, восхищение их великими свершениями, широтой русской души, чудесным русским характером и умом.

Нам же, русским, хозяевам всего того, что вызывает у иных народов любовь и уважение, надо с большим вниманием и бережливостью относиться к своим именам, которые являются частью величайшего сокровища, название которому – великий русский язык.

* * *

Подводя итоги всему сказанному об истории заимствованных личных имен в нашем языке, можно сказать, что все они давно стали русскими именами, и лишь только в целях этимологической систематизации современные русские личные имена можно разделить на четыре группы:

1) Имена чисто русского или славянского корня:

2) Имена, заимствованные русским языком в отдаленные исторические эпохи:

3) Имена, пришедшие в наш язык в более близкое к нам время:

4) Имена, являющиеся продуктом словотворчества в послеоктябрьский период:

Некоторые из заимствованных имен прочно вошли в наш лексикон и теряют оттенок «нерусскости», «иноземности». Произойдет ли это с другими именами-«иностранцами», покажет время.