Текст книги "Уничтожение (СИ)"

Автор книги: Андрей Красников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

   Через пару секунд стремительного спуска корабль достиг уровня океана и по инерции провалился еще ниже, практически полностью исчезнув под водой. Наверху остались только надстройки и кучи всевозможных антенн. Авианосец несколько секунд словно обдумывал идею превращения в подводную лодку, а затем все же, медленно и нехотя, начал появляться обратно, истекая потоками воды, безжалостно смывающей с палубы все, что чудом осталось там во время предыдущих событий.

   Еще через пару минут новая волна докатилась до линии прибоя, ударила о скалы, пронеслась сквозь заросли деревьев...

   В этот раз выглянувшей из своего укрытия ящерице не повезло. Здоровенный валун, который приволокла с берега разбушевавшаяся стихия, оборвал ее существование так же неотвратимо, как кузнечный молот давит случайно попавшую под него мошкару.

Роберт Ки, кок. 7215.

   Роберт открыл глаза и обвел мутным взглядом окружающий мир. Последний настигший корабль удар вышиб из не понимающего ничего кока остатки сознания и теперь он изо всех сил пытался понять, что же случилось.

   Вокруг царил хаос. Разбросанные коровьи туши, перевернутые столы, поваленный шкаф, из-под которого выглядывает чья-то рука...

   Он постарался встать и взвыл от боли. Черт, черт, черт... Правая нога неестественно выгибалась в сторону в колене, а штанина форменных брюк быстро пропитывалась кровью. Кок еще раз попробовал двинуться, но вспышка боли чуть не заставила потерять его сознание снова.

   – Помогите... – он попытался крикнуть, но получился только слабый хрип. Роберт решил, что пришла его пора умирать и откинулся назад, на удачно лежащую коровью тушу.

   Несколько минут прошло в попытках примириться со смертью или хотя бы заставить себя игнорировать боль. Увы, ни то, ни другое никак не получалось, вдобавок, ледяной холод от промороженного мяса заставил разболеться еще и голову.

   Холод... это же анестезия. Человек снова попытался пошевелиться и открыл глаза. Посмотрел по сторонам затуманенными глазами. Тушу, лежащую под головой, к ноге он не подтащит, да и саму ногу до нее не передвинет, скорее всего. Нужен какой-то кусок поменьше...

   После минутного разглядывания комнаты в неверном свете мигающего аварийного освещения он все же нашел искомое – замороженный окорок, валяющийся неподалеку. Попытался дернуться в его сторону и с каким-то отстраненным изумлением понял, что примерз волосами к чертовой промороженной туше.

   – Складские мудаки, – прошептал он и потерял сознание.

   Очнулся он от осторожных похлопываний по щекам. Прямо перед ним маячило смутно знакомое лицо черномазого парня. Джим. Точно, Джим.

   – Дшиим... я жив... – слова давались невероятно тяжело.

   – Знаю, друг, знаю, не волнуйся! – разукрашенное царапинами и ссадинами лицо теперь вовсю улыбалось. – Я вколол тебе морфия и перетянул ногу. Что дальше – не знаю, нужен врач. Но ты не умрешь, друг, понял? Не умрешь!

   – А я... хочу... – и Роберт снова отключился.

   Следующее пробуждение было таким же туманным.

   – Несите его аккуратнее, сложный перелом.

   – Сделаем, док, не беспокойтесь. Туда лучше не заходите, сэр...

   Роберт услышал, как кто-то беззастенчиво блюет прямо на пол. Похоже, доктор, подумал он с отстраненным интересом.

   – Сэр, я же говорил...

   Рядом кто-то тихо прошептал:

   – Черт, да я сам блеванул, когда туда глянул. Там воду кипятили в четырех или пяти котлах. Когда корабль болтануло, там... в общем, туда лучше не заходить...

   Вернулась боль, пробравшись сквозь наркотическую пелену. Роберт тихо застонал.

   – Держись, парень, – кто-то невидимый аккуратно похлопал его по плечу. – Сейчас, уже скоро сдадим тебя в госпиталь, там о тебе позаботятся.

Розмари Викерс, заключенная. 7215.

   Маленькая женщина упрямо барабанила в дверь одиночной камеры на гауптвахте. Барабанила уже больше часа, только иногда отвлекаясь на то, чтобы взглянуть на себя в маленькое зеркало, висящее на стене. Зрелище ей не нравилось.

   Когда неведомая сила выбросила ее из койки, мисс Викерс мирно спала и видела радостные сны, очень сильно контрастирующие с ее текущей жизненной ситуацией. Пробуждение было жестоким. Розмари, упав на пол, стукнулась головой о ножку стола и теперь ее лоб украшала огромная сочащаяся кровью ссадина. Точнее, сейчас-то ее голову украшала довольно неряшливая повязка, но ссадина была там, под ней, она болела, в ней наверняка уже сидели различные бактерии и ее нужно было срочно продезинфицировать и, возможно, зашить.

   – Выпустите меня, гады! – завопила она, в очередной раз услышав где-то неподалеку шум шагов. – Выпустите!

   И со всей дури стукнула железную дверь ногой, больно ушибив палец. Шаги затихли вдали, а женщина присела на край кровати и тихо заплакала от бессилия. На корабле творилось что-то непонятное, возможно даже его захватили террористы...

   Розмари немного подумала и решила, что террористам такое не по зубам. Судя по тому, как ее выбросило из кровати, корабль очень сильно качнуло. Что могло вызвать это?

   Она в ужасе прижала ладошки ко рту. Атомный взрыв! Прямо рядом с кораблем! И потом еще – она помнила, как, через несколько минут после толчка, авианосец будто бы провалился в какую-то яму, а потом резко остановился. Она тогда лежала на кровати и от этого никак не пострадала, но, похоже, с кораблем случилось что-то еще...

   Боже... Ядерная война и первые взрывы как раз рядом с ней! И радиация прямо сейчас проникает в ее организм...

   "Я облысею и умру!" – внезапно с отчетливой ясностью поняла Розмари. И, невзирая на ноющий палец, снова бросилась стучаться в дверь. Прозрение наступило только через несколько минут. Если вокруг – радиация, то, возможно, самое безопасное место – именно здесь, в герметично закрытой камере!

   Когда еще через час ее дверь открыл уставший и помятый десантник, чтобы сообщить, что все обвинения временно аннулируются, а также проводить бывшую заключенную в госпитальный отсек, Розмари отбивалась всеми силами, пытаясь остаться в камере за плотно закрытой дверью.

   – Ну и сиди здесь, тупая дура, – в сердцах бросил морпех в итоге, прижимая ладонь к поцарапанной щеке.

   Мисс Викерс подождала, пока он отойдет от камеры, потом осторожно подбежала к выходу и закрыла дверь, а затем снова притаилась в уголочке кровати, накрывшись одеялом.

Рэй Гивен, младший лейтенант, пилот. 7211.

   Рэй вышел из госпитального отсека, где только что лично закрыл глаза своему штурману и, по совместительству, лучшему другу.

   Травм во время только что произошедшей непонятной стычки он не получил, но стены предательски двоились и расплывались перед глазами.

   – Вам помочь, сэр? – рядом, видя его неважное состояние, остановился десантник. – Госпиталь рядом, вас проводить?

   – Нет, спасибо, – Рэй постарался улыбнуться сквозь слезы. Получилось наверняка очень жалко и неубедительно, но ему было плевать. – Я только оттуда, солдат. Друг погиб.

   – Понял, сэр! Извините, сэр! – Десантник выпрямился, отдал честь и быстро удалился в сторону медицинского отсека.

   Лейтенант добрался до трапа, ведущего на палубу. Перемещаться на лифтах пока что было чревато – электроэнергия подавалась не по всему кораблю, вдобавок, с перебоями.

   На палубе было тепло и мокро. Солнце, не стесняясь, давило световым потоком по кораблю и людям, потихоньку испаряя воду и превращая палубу в подобие влажных джунглей. Да и воздух пах как-то странно и незнакомо – Рэй даже не понимал, приятный это запах или нет. Впрочем, ему сейчас было не до запахов.

   Пилот хмуро окинул взглядом летную палубу. Черт знает, что здесь случилось – он во время всех произошедших событий находился во внутренних помещениях и не знал ровным счетом ничего, – но потери авиакрыла были просто дикими. Все размещенные на палубе самолеты и вертолеты отсутствовали, как класс. То есть, если даже предположить, что находящиеся во внутренних помещениях птички уцелели полностью, крыло все равно потеряло практически половину техники. И неизвестно, сколько людей.

   Неподалеку от него внезапно ожила рельсовая зенитная установка. С немыслимой скоростью провернувшись во всех возможных плоскостях, она внезапно замерла, нацелившись в сторону берега, а затем с оглушительным треском и сумасшедшей скоростью отстреляла длинную очередь. Рэй, поболтав головой, чтобы избавиться от звона в ушах, заинтересованно глянул в сторону едва виднеющегося вдалеке берега острова, но там не было видно никаких врагов – только несколько деревьев, срезанные шквалом разогнанных до космических скоростей снарядов, медленно валились на берег.

   Просто полная проверка вооружения. Он одобрительно хмыкнул, глядя, как зенитка подняла вверх стволы и замерла – красивая и обманчиво безобидная. Что ж, по крайней мере, от примитивных видов воздушной агрессии корабль защищен...

   Вдали с палубы в небо взмыли два разведчика-беспилотника. За спиной зашуршала, проверяясь перед работой, антенна русской зенитной установки. Рэй слышал краем уха, что основной бой пришелся как раз на долю ракетчиков – они по кому-то отстрелялись, кого-то, говорят, даже сбили. Правда, никто так и не разъяснил – кого и за что.

   Стало немного жарче и он недовольно завертел головой, пытаясь понять причину такого повышения температуры. И замер, глядя на морской горизонт, из-за которого медленно поднимался исполинский сияющий диск второго светила.

   – Я, наверное, сплю...

Механик Джон Картер. 7211.

   Джон был в ужасе. В ужасе он был уже примерно полчаса, прошедших с того момента, когда оказалось, что после взрывов где-то неподалеку и непонятной болтанки, стоившей лично ему здоровенного синяка на ребрах, температура во втором реакторе начала неуклонно подниматься. Механик не знал, что именно послужило причиной, из-за которой готовый к любым неожиданностям и защищенный сверх всякой меры реактор внезапно начал барахлить, но это сейчас волновало его меньше всего на свете. Он просто смотрел на пульт управления в полнейшем ступоре, чувствуя, что его ночные кошмары начинают воплощаться в жизнь.

   Благо хоть, поднималась температура не столь стремительно, как ему виделось иногда во снах. Да, показания датчиков перешли уже все критические отметки, но до того, как вся эта огромная адская машина расплавится и растечется вокруг потоками радиоактивного металла, оставалось еще несколько часов.

   Джон, наконец, встрепенулся и принялся думать, попутно проклиная расписание, благодаря которому он оказался на дежурстве во время всей этой болтанки.

   Можно ведь и не останавливать реактор, а просто починить вышедшую из строя систему замедлителей... Картер аккуратно подошел к пульту управления и нажал несколько кнопок, пытаясь запустить самодиагностику. Пульт выпустил струйку дыма и попытался ударить механика искрой.

   – Ах ты ж, скотина... – Джон обошел пульт кругом и обнаружил причину его плохого самочувствия. Здоровенный красный топор, обычно висящий на противоположной стене на пожарном щитке, невесть каким образом оказался валяющимся за пультом. И этот топор по ходу дела умудрился проткнуть защиту идущих к контролирующей системе проводов.

   Джон долго, затейливо и с чувством выругался. Разбираться в хитросплетениях толстой связки кабелей, выясняя, какой из них задел чертов топор – то еще удовольствие.

   – Чего ты ругаешься, Расист? – послышался за его спиной хриплый голос Диллинджера. Механик от неожиданности подпрыгнул.

   – Докладывай, – морщась и кривясь, прокряхтел начальник, изучающе рассматривающий пульт.

   – Реактор разогревается – передача тепла почему-то не происходит. Вдобавок, не получается пустить в ход замедлители. Починить все это в обозримые сроки не представляется возможным. Пульт управления поврежден. Его отремонтировать – не проблема, но тоже потребуется время. Температура растет, хотя есть еще несколько часов до критической отметки.

   – Так какого же ты хрена ничего не делаешь? – негр пытался говорить величественно и злобно, но получалось хрипло и жалко. Похоже, во время болтанки ему тоже изрядно досталось. Джон почувствовал отвращение. – Нужно вставить стержни и погасить реактор. Действуй!

   Увы, но замедляющие реакцию стержни куда-то там опускаться по-прежнему совсем не хотели, не реагируя ни на обычные команды, ни на экстренный рычаг сброса. Температура продолжала медленно подниматься.

   – Надевай скафандр, полезешь внутрь! – Джон похолодел, несмотря на жар, идущий от реактора. Его ночные кошмары продолжали сбываться.

   – Ни за что... сэр.

   – Это прямой приказ, расистский ублюдок... кха... – Негр закашлялся и концовка получилась не очень убедительной. – Лезь внутрь, иначе пойдешь под трибунал!

   Возможно, Джон бы и выполнил приказ, не будь у него давней, выработанной бесконечными вахтами перед пультом, фобии перед радиацией. Но он просто физически не мог заставить себя пойти туда, где потоки радиоактивных частиц кружились в своем атомном танце. Только не он.

   – Нет!

   – Ах ты, сраный маленький... – Диллинджер попробовал было заехать ему по лицу, но промахнулся. Точнее, Джон аккуратно отступил назад, пропустив богатырский замах негра. А дальше все получилось почти так же, как на тренировках по рукопашному бою в молодости. Громадная туша негра неожиданно легко отлетела назад от прямого удара ногой в грудь. Леброн ударился головой о стену и медленно сполз на пол.

   – Ну, что же ты, вставай, мерзкий черномазый ушлепок! – Джон переступил черту и теперь ему было море по колено. – Вставай, тварь!

   Негр не вставал. Его жирная туша раздавленным слизняком сидела, привалившись к стене, глаза стеклянно замерли, уставившись куда-то на ботинки Джона, а внизу под ним начало медленно расплываться красное пятно.

   – Чего расселся, вставай, гадина!

   – Ты на кого кричишь, Расист? – послышался из коридора голос и в диспетчерскую бодрым шагом зашел Чарли.

   Представшая его глазам картина была достойна кисти великого художника. Помятый, взмокший, оскаливший все свои тридцать два зуба Джон стоял в боевой стойке напротив лежащего без движения начальника, под которым потихоньку собиралась кровавая лужа.

   Картер, услышав окрик, застыл и медленно повернулся. Пелена потихоньку начинала спадать с его глаз и он все отчетливее видел округлившиеся от изумления глаза напарника.

   – Джон, ты что его, того?

   Картер выпрямился, разжал кулаки и посмотрел на свои трясущиеся руки. Перевел взгляд на валяющегося негра. И сел прямо там, где стоял.

   – Э, э, старина, не раскисай, сейчас не время! – Чарли, похоже, справившись с удивлением, быстро взял инициативу в свои руки. – Очнись, Расист, мать твою!

   Джон помотал головой. Потихоньку до него стало доходить, что он натворил.

   – Ох...

   – Потом вздыхать будешь! Джон! Я никому ничего не скажу. Этот мудак достал меня еще больше, чем тебя, понял? Мы тут в одной лодке. Понял, говорю?

   – Да... понял.

   – Ты зашел. Здесь уже лежал его труп. Наверняка он пострадал при первом толчке, а потом, во время второго, его швырнуло об стенку – и все. Понял?

   Надежда робкой пташкой шевельнулась в груди у Картера.

   – Ты сейчас пойдешь и доложишь на мостик ситуацию с реактором. Расскажешь, про Диллинджера. На корабле такой бардак, что никто ничего не заподозрит, отправят его в морг и все, поверь мне. Понял?

   Набрать на интеркоме код мостика оказалось самым тяжелым. Дальше все получилось уже как-то само собой. В естественную смерть негра коммандер Терон поверил сразу и безоговорочно. Скорее всего, на фоне новости о неполадках с реактором жизнь и смерть одного человека не имела вообще никакого значения. Главное, чтобы оставались люди, способные этого человека заменить.

   Джон отключился и медленно повернулся к Чарли.

   – Получилось. Назначил меня временно исполняющим обязанности Леброна. По ситуации с реактором, сказал, примет решение и передаст приказ...

Коммандер Рональд Терон. 7210.

   Хотелось завыть и вниз головой прыгнуть в море прямо с мостика. Или банально застрелиться. Или, как самый простой вариант – напиться вдрызг.

   Увы, но после того, как авианосец провалился черт знает куда, на мостике прибавилось двое пострадавших. Разумеется, по воле злого рока помощник штурмана Джиллиан Ван Вейк всего лишь поцарапала ноготь и ушибла пару ребер, зато Шеф получил по полной. Не удержавшийся на ногах капитан сломал лодыжку, получил легкое сотрясение мозга и в данный момент в абсолютно недееспособном состоянии находился в госпитальном отсеке.

   А громадный поток разнообразной информации пришлось обрабатывать коммандеру. Нет, он, конечно, был готов к этому, но все равно предпочел бы просто помогать Шефу...

   – Коммандер, на связи десантники. В шестом ангаре череда взрывов, много убитых, есть раненые...

   – Холли, передай, внутренние проблемы десантного крыла – на ответственности капитана Лэксби. Карт-бланш по всему десанту – у него, ясно? По раненым – всех сразу переправляйте к Доку... Кстати...

   Рональд набрал код на командном коммуникаторе.

   – Док, это коммандер Терон. Да. Да! Док, вы назначаетесь главным и ответственным по всем вопросам с ранеными, это ясно? Мостик не дергать... Ставить уколы у вас помощники есть! Нет! Да, медики из десанта вам помогут. Нет! Всех с медицинскими вопросами будут переправлять к вам. Выполнять!

   Чертовы полугражданские специалисты. Коммандер вытер испарину.

   – Сэр, на связи капитан Роджерс!

   Командир авиакрыла эмоционально доложил о безвозвратной потере почти половины авиапарка и о повреждениях почти всех оставшихся летательных средств.

   – Капитан, я все понимаю, но сейчас мы не ведем наступательных действий. С самолетами разберемся позднее. Вы должны навести порядок в личном составе, отправить раненых к Доку и обеспечить мне запуск двоих разведывательных дронов. Все!

   – Есть, сэр! – ну, хоть свои, военные, отлично понимают, сколько сейчас у него проблем и просто выполняют приказы мостика.

   – Сэр, зенитная палуба в полном составе просит разрешения на полномасштабную проверку!

   – Разрешить.

   – Сэр, РЛС будет запущена через четыре минуты!

   – Отлично.

   – Сэр, диагностика корпуса и обшивки показывает отсутствие критических повреждений!

   Жизнь потихоньку налаживалась. Все же не зря авианосец обладал диким запасом живучести – даже после только что пережитого все повреждения оказались, по большому счету, косметическими.

   – Сэр, все системы визуального и электронного обнаружения включены в штатном режиме! Разрешите включить обзорный экран?

   – Разрешаю.

   Наконец-то можно будет увидеть, что творится вокруг. Сидеть в закрытом помещении, ориентируясь только на приборы, не очень приятно. Рональд надел очки... и тут же с проклятьем сдернул их с головы, вытирая слезящиеся глаза. За его спиной послышался дружный вздох изумления.

   Подождав, пока цветные пятна станут чуть пореже, а умный экран отрегулирует дикую яркость изображения, он снова посмотрел на стену. Оно никуда не делось. Громадное красное солнце вставало из-за горизонта, поднимаясь все выше. Второе, не такое большое, но бывшее все же немного крупнее привычного земного Солнца, мирно сияло в зените.

   За спиной кто-то, абсолютно не стесняясь начальства, витиевато выругался. Чей-то женский голос тихо зашептал молитву. Почти незамеченными на этом фоне прошли взлеты беспилотников и проверочные стрельбы зенитчиков. От созерцания могучего светила собравшихся на мостике людей отвлек только настойчивый вызов из реакторного отсека.

   Вызывал какой-то механик, долго мямлил что-то о найденном трупе своего начальника, но потом, наконец, перешел к главному.

   – Ждите. Я через пять минут скажу, что вам делать.

   Коммандер прошелся вокруг штурманского пульта и посмотрел в потолок. Мостик почтительно примолк.

   – Холли!

   – Да, сэр! – такая подобострастная и готовая на все, что аж противно... Пару раз он даже задавал себе вопрос – а что, если приказать энсину Тим отдаться ему прямо здесь, на мостике. Разумеется, только и исключительно в целях повышения боевого духа командира... Тьфу, коммандер, не о том думаешь...

   – Холли, соедини меня с операторами первого реактора.

   – Да, сэр!

   Через несколько минут Терон вздохнул заметно спокойнее. Первый реактор работал идеально.

   – Док, это коммандер. Мне нужен капитан на пару слов... И надолго он в отключке? Все, Док, понял, больше не мешаю.

   Снова круг по мостику. Косой взгляд в сторону почти полностью вылезшего из-за горизонта светила.

   Наконец, Рональд решился. Реактор не починить. По крайней мере, быстро. Через какие-то пару часов, если промедлить, огромный отсек корабля станет непригоден вообще ни для чего. Жаль, конечно, что не удалось получить одобрение Шефа, но выбора не остается.

   Снова пара кнопок на коммуникаторе и усталый голос главного механика:

   – Да, сэр.

   – Брэдли, нам нужно срочно осуществить сброс второго реактора. Нужно, чтобы вы лично занялись этим.

   – Сэр... – в голосе механика послышалась озабоченность, – вы не будете возражать, если я взгляну на ситуацию сам? А потом уже сбросим, если что.

   – Проверяйте, Брэдли. Только, если увидите, что ситуация действительно критическая, считайте, что приказ на сброс у вас уже есть. Не теряйте времени.

   – Да, сэр!

   Одной проблемой меньше. И одним реактором тоже... Хорошо еще, на авианосце, как дань традиции, стоят без дела дизельные двигатели. В случае чего запасов топлива хватит, чтобы разок уплыть к черту на рога. Вернуться уже, правда, не получится.

   – Сэр, на связи палуба! На корпусе корабля критическая температура, работать становится невозможным!

   Проклятое солнце. Оба солнца. Мозг коммандера, занятый обработкой постоянно поступающих вызовов и докладов со всех концов корабля, тактично отложил в сторону все вопросы, связанные с непонятным небесным явлением. Сейчас самым главным было привести авианосец в состояние полной боевой готовности, решить вопросы, связанные с потерями... А потом можно будет и начать разбираться в том, что творится вокруг корабля. Похоже, большинство офицеров разделяли его точку зрения – даже среди женского состава мостика теперь царило сосредоточенное молчание, прерываемое только в служебных целях. Экипаж работал.

   – Всех вниз. Энергию на кондиционеры. Приоритет топливным складам и арсеналам. Нам только взрывов еще не хватало...

   – Сэр, возможно, использовать систему пожаротушения?

   Коммандер подумал пару мгновений.

   – Хорошая идея. Начинайте.

   К сожалению, как оказалось, пожарно-очистная система после случившегося работать отказывалась наотрез. Механики клялись и божились, что все исправят в самое ближайшее время, но...

   – Значит, упор на кондиционеры, – пожал плечами Рональд.

   Несколько минут прошло в относительном спокойствии – все на корабле, получив сектора работ, занимались делом и не тревожили мостик своими проблемами. Затем старший штурман Дон Бойлз, оторвавшись от экрана, перед которым он все это время сидел, буквально уткнувшись в него носом, нерешительно произнес:

   – Коммандер... Я свел все данные с беспилотников. Это место никогда не было Землей. Ноль совпадений по местности. Провожу полное астрономическое исследование, но оно только подтвердит это, я уверен...

   Штурман смутился и примолк, не закончив фразу – действительно, смысл доказывать что-то людям, которые смотрят на два светила, гоняющиеся друг за другом в небе.

   – Сэр, на связи капитан Роджерс. Мы потеряли оба беспилотника.

   – Как это произошло? Внешняя угроза?

   – Нет, сэр, температура. В тени сейчас уже больше трехсот по Фаренгейту, температура обшивки выше раза в два. Они просто не выдержали аномальной температуры. Выпускать новых или данных достаточно?

   – Отставить новых. Примите возможные меры по защите людей и техники от перегрева. Отбой.

   – Сэр, такими темпами вокруг нас скоро закипит море. Температура воды быстро повышается.

   – Однако...

   Кто-то вывел посреди мостика объемное изображение авианосца и окрестностей. Сюрреализм какой-то...

   – Может, я сплю? – раздался сзади коммандера чей-то неуверенный голос. – Ущипните меня, кто-нибудь... Ай!

   – Никто из нас не спит, господа, – собственный голос показался ему чужим и неприятным... Мы бог знает где, бог знает, по чьей прихоти и лишь бог знает, что нас здесь ждет. Но мы прорвемся, выживем и, если на то будет воля божья, вернемся назад!

   – Аминь! – произнесло сразу несколько голосов.

Элизабет Кокс, доктор медицины. 7209.

   Очередной пациент, пожилой испанец со страшными ожогами всего тела, умер у нее на руках. Вроде как, он работал на кухне. Элизабет, как сомнамбула, механически поднялась от койки умершего, взглядом нашла фигуру одного из приданных ей в помощь десантников и призывно махнула рукой. Когда тот подошел к телу, она уже была у койки другого пострадавшего.

   Здесь, слава богу, все было хорошо. Относительно хорошо. Кто-то постарался, обмотав рассеченную руку парня толстым слоем бинтов, но пациент постоянно надсадно кашлял, что было явным отклонением от нормы при рваных ранах конечностей.

   – Здравствуйте, – она глянула в заполненную на треть карту больного, – Тони. Как ваше самочувствие?

   – Плохо, док, – прохрипел парень в перерыве между кашлем. – Не смотрите на руку. Рука заживет.

   Он снова закашлялся. Элизабет терпеливо ждала. Сейчас, через пару часов после Инцидента, как успели окрестить случившееся моряки, уже можно было позволить себе быть чуть менее быстрой. Тяжелым раненым помощь уже оказана, самые тяжелые уже умерли, самым легким успели помочь десантники или просто товарищи, оказавшиеся рядом.

   – Я был на палубе, когда ушла межконтиненталка... – он снова закашлялся. – Я снимал старт, я журналист. После старта я не сумел, не успел спрятаться. И надышался дыма от нее...

   – Ракетное топливо очень ядовитое, – добавил он через несколько секунд с какой-то детской обидой.

   С чем доктору Кокс точно не приходилось встречаться за свою недолгую карьеру врача, так это с отравлениями топливом межконтинентальных ракет.

   – Подождите, Тони, я вас поняла, но мне необходимо уточнить лечение...

   – Не уходите, док... – парень попытался поймать ее руку слабыми пальцами.

   – Тони, лежите, я скоро!

   Компьютерный консультант быстро откликнулся на вопрос, но предложенные им методы лечения были трудновыполнимы на борту авианосца. Препараты, выводящие подобные яды из организма, тоже практически отсутствовали. В конце концов, Элизабет отыскала на складе бутылек, содержимое которого должно было хоть немного почистить парню кровь. В остальном же приходилось импровизировать.

   Больной поприветствовал ее слабой улыбкой на фиолетовых губах.

   – Я думал, вы меня бросили, док...

   – Не говорите ерунды. Я принесла вам лекарство. Оно поможет, но не до конца, – говоря, она одновременно успела подвесить к стойке капельницу и теперь искала подходящую вену на руке у Тони. – К сожалению, лучше у нас ничего нет. Терпите!

   – Терплю, док.

   – Второе – вам нужно почистить легкие. Знаю, это устаревшие методы, но опять-таки, лучше ничего нет. Вот трубка, вот кофейник. Он подогреет воду градусов до пятидесяти, потихоньку пойдет пар. Дышите им. Отхаркивайте то, что получится, вот сюда. Не опрокиньте капельницу!

   – Спасибо, док...

   – Что понадобится – позовете медсестру или десантника, будут спрашивать – расскажете, что я вам назначила.

   Отойдя от койки журналиста, Элизабет глянула на часы. Все, у нее есть законный маленький перерыв. Когда можно просто десять минут посидеть в своей каморке, выпить чашку кофе... Она невесело усмехнулась. Кофе выпить теперь не получится, да...

Мэри Лайк, журналистка CNN. 7204.

   Мэри проснулась в отвратительном настроении. Приступ морской болезни, намертво уложивший ее в койку, прошел, но общая слабость и ноющая голова – не лучшие предвестники начинающегося дня. Она отстегнула ремни, которыми предусмотрительно пристегнулась к кровати, свесила на пол ноги и критически осмотрела каюту.

   – Это ж как меня вчера вштырило, что я такой бардак навела... – с легкой задумчивостью произнесла мисс Лайк.

   В помещении было невыносимо жарко и Мэри сбросила пропотевший за ночь халатик, оставшись в чем мать родила.

   "Надеюсь, я заперла дверь, а то будет полный отстой, если кто-то из группы вдруг заглянет," – мысли своего оператора, явно придумывающего способ затащить ее в постель, давно были для нее раскрытой книгой. Да, Тони, конечно, красавчик, но ее Майкл ничуть не хуже. И вообще, к черту Тони.

   Безуспешно попытавшись добиться от кондиционера потоков холодного воздуха, девушка последовательно и изобретательно предала анафеме авианосец, механиков авианосца, капитана авианосца, своего непосредственного шефа и, на всякий случай, своего оператора. Потом пошла в душ и просидела в нем минут двадцать, наслаждаясь прохладными струями воды, уносящими прочь слабость и головную боль.

   Жизнь уже не казалась откровенно паскудной, хотя кондиционер все так же не работал.

   Одевшись и приведя прическу с макияжем в порядок, она задумалась над тем, куда отправиться в первую очередь. Есть после вчерашних мучений еще не хотелось, работать не хотелось вовсе. Общаться с экипажем – тоже. Пусть этим занимается Тони.

   Мэри решительно тряхнула белокурыми локонами и отправилась искать ближайший выход на палубу. Да здравствует свежий морской воздух.

   Пройдя несколько коридоров, петляющих между каютами, ей удалось встретить какого-то матроса. Матрос щеголял шишкой на лбу, выглядел довольно неопрятно и, вдобавок, таращился на чистенькую, словно сошедшую со страницы журнала, журналистку, как на привидение. Непонятно только, доброе или злое.

   – Привет, дорогой! – она постаралась выдавить из себя самую искреннюю улыбку. – Не подскажешь, как выйти на палубу?

   – Э... мисс... э, да, конечно! Только там, говорят, сейчас жарко!

   – Пустяки. Так как туда выйти?

   – Пройдете вот по этому коридору до упора, там будут лифты. Вам на нулевой этаж, – матрос продолжал пожирать ее глазами и Мэри это бесило. Нет, она любила внимание противоположного пола, но не от нерях же с шишками на лбу!

   – Спасибо, дорогой! – она подарила ему еще одну улыбку и отправилась по указанному маршруту, назло вожделеющему матросу, наверняка провожающему ее взглядом, как можно сексуальнее покачивая бедрами.

   – Мисс, там очень жарко! – донесся до нее крик, но она не обратила на него внимания, целеустремленно шагая к лифту. Здесь дежурили двое десантников, но пропуск, выданный в пресс-центре, оказал магическое действие – здоровенные парни даже не спросили ее о цели маршрута.