Текст книги "Вампиры"
Автор книги: Андрей Аливердиев
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)
Глава 2. День второй
В вечерний час горят огни...
Мы этот час из всех приметим,
Господь, сойди к молящим детям
И злые чары отгони.
Н. Гумилев
* * *
Просыпаться начали только к полудню. Мороз, как всегда, свежий и бодрый, недовольно морщился, слушая раздающиеся повсюду жалкие похмельные стоны и вялую ругань.
Наконец, он решил, не дожидаясь остальных, отправиться в замок, прихватив с собой только Полиглота и ноющего Жорика (последнему "для поправки здоровья" была вручена бутылка пива).
Дорога к замку заняла значительно больше времени, чем можно было предположить: ехать через долину бы ближе, но скала, на которой находился замок, была слишком крутая даже для пешеходов, не говоря уже о машине.
Несмотря на то, что дорога проходила недалеко от деревни, они никого не встретили, кроме одного хмурого крестьянина, который проводил машину неприязненным взглядом и даже плюнул на землю.
– Чем это мы успели им так не угодить? – беззлобно пробормотал Мороз.
Полиглот хмыкнул.
– Помнится, один умный человек спросил: "За что они так ненавидят меня, ведь я им не делал ничего хорошего?"
Они подъезжали к замку, и его мрачные серые башни и высокие стены без украшений больше не подходили на театральную декорацию. Тяжелые дубовые ворота, обитые железными полосами, были распахнуты настежь, открывая взору весьма непритязательное зрелище: весь двор был завален строительным мусором и сломанной мебелью, а сквозь трещины в плитах пробивалась трава и даже молодые деревца.
Сам же замок при ближайшем рассмотрении оказался всего лишь вдвое больше охотничего домика, как и большинство замков, которые Полиглот некогда видел в Италии и Франции. Окинув взглядом двор, Мороз помрачнел.
Машина заглохла. Навстречу им с сияющей улыбкой бежал Слизун. Угодливо склонившись, он распахнул дверь перед Морозом.
– Ну что же, веди, показывай, что ты нам приготовил, – насмешливо проговорил Мороз, выбираясь из машины.
Поминутно спотыкаясь об обломки кирпичей и какие-то доски, Слизун засеменил вперед, к массивным резным дверям из темного дуба.
После яркого солнечного света передняя показалась им такой темной, как будто в замке навеки поселилась ночь. Остро пахло краской, пылью и мышами.
– Вот здесь будет гостиная, это – зал для приемов, – с видом экскурсовода пояснял Слизун, ведя их из одного сумрачного помещения в другое. Тусклый свет, просеянный сквозь цветные витражи, ложился пестрыми бликами на заляпанный краской пол.
Отделка комнат была почти завершена, но до того, чтобы сюда можно было вселиться, было еще очень далеко. Мороз мрачнел все больше.
В одной из комнат на третьем этаже была в беспорядке свалена старая мебель, а на стене, опять же без всякой системы, висело несколько пыльных картин в узорных рамах и гитара.
Мороз устало опустился на более-менее целый стул, который угрожающе заскрипел под его весом. Слизун тоже присел перед ним, подобострастно заглядывая ему в глаза и продолжая расписывать, как замечательно здесь все будет.
– Мы сюда отдыхать, Серый, приехали, – прервал его монолог Мороз, – а не твои лекции слушать. Сам знаешь, на отдых не часто удается нам выбраться. Так что подвел ты нас.
Слизун не знал, куда деться.
– Осталось совсем немного. Жорик подтвердит.
Жорик поднял глаза к небу, но пронзительного взгляда Степана было вполне достаточно, чтобы Сергей Слизун заерзал на стуле, как черт на сковородке.
Подобные сцены Полиглот наблюдал уже не раз: не повышая голоса, Мороз мог такого страху на человека нагнать, что мало не казалось.
Наблюдать за мучениями Слизуна было неинтересно, а потому он снова стал разглядывать гитару, которая с самого начала привлекла его внимание.
В этот момент из коридора послышался топот множества ног, гулким эхом разносящийся по всему замку, и вскоре появилась компания во главе с Шуриком.
Слизун облегченно вздохнул и попытался стать как можно более незаметным.
Не удержавшись, Полиглот подошел и снял гитару со стены.
– Надо же, семиструнная! – не смог скрыть он своего восхищения. – Хорошая... Но как все пылью покрылось!
– Можно настроить, как шестиструнку, – подал голос Шурик. – Дай-ка сюда!
– Оставь, я настрою ее так, как она должна звучать по своей природе.
– Ты что умеешь на семиструнной? – удивился Шурик.
Это действительно была большая редкость для конца ХХ века, когда деградация коснулась даже музыкальных инструментов.
– Мой дед был цыганом, – ответил Полиглот так, как будто это должно было все объяснять.
– Да, – отозвался Мороз, – помню я твоего деда... Помню... Вы, – он обратился к остальным браткам, пока помогите этим идиотам с разборкой (кхе-кхе) дома. Ну а ты настрой ее, красавицу.
Шурик и Шило недовольно блеснули глазами в сторону Полиглота, но тот это совершенно проигнорировал. Казалось, даже просто не заметил.
Остальные комнаты и залы не представляли собой ничего интересного: битые стекла на полу, пыль и запустение. Сейчас замок ничем не отличался от самого обычного недостроенного дома, вот разве что двери были удивительно красивы – резные, с изящной металлической отделкой.
Вскоре всем наскучило бродить из зала в зал, больше мешая, чем помогая рабочим, и решено было спуститься в сад. Буйно разросшиеся кусты и травы скрывали некогда ровные дорожки, и в этой неправильности и неухоженности было какое-то свое очарование, которое неминуемо исчезнет, как только здесь появятся аккуратно подстриженные лужайки и клумбы. Наверно, подобная первозданная красота привлекает тем, что в ней чувствуется скрытая тайна, возможность найти что-то, о ком никто ничего не знает... Но какая, собственно, разница?
На площадке был накрыт стол, где их ждали легкие закуски и крепкие напитки. Отсюда, сверху, вся долина была видна, как на ладони, и озеро в темной раме сосен казалось огромным зеркалом, в котором отражались легкие белые облака. С другой стороны виднелся шпиль деревенской колокольни, и оттуда доносился протяжный печальный звон.
Залитая солнцем площадка, изящные белые стулья в окружении яркой зелени, пасторальный пейзаж внизу – все это создавало легкомысленную курортную атмосферу. Полиглот на пробу исполнил "ресторанно-лирическую" песню, вроде понравилось, особенно девушкам, которые начали на зависть остальным бросать в его сторону заинтересованные взгляды.
Шурик, вероятно, чтобы обратить на себя внимание, начал рассказывать невразумительную охотничью байку про то, как он "вот такого" кабана убил. Он все время путался и повторялся, но его слушали, хотя и плохо.
– Никогда не была на охоте, – вздохнула Света.
– А что, устроим! – предложил Шило. – Хоть завтра.
– Очнись, кто весной охотится? – попытался осадить его Полиглот, но того уже понесло.
– Подумаешь, кто нам что скажет? – не унимался Самоплясов. – А если кому не понравится, сам виноват. Я привык делать, что хочу, и тогда, когда хочу.
Полиглот усмехнулся, но промолчал. Шестерки всегда славились шумностью и показным всесилием, нацеленным, правда, разве, что баб, да интеллигентов. И этот их удел не могло изменить ничто.
– Не знаю, осталось ли в этих лесах зверье, – рассеянно проронил Мороз, сам словно витая где-то далеко.
– Могу у лесничего узнать, – отозвался Полиглот, продолжая тихо наигрывать на гитаре.
Слова Полиглота словно вернули Мороза на землю. Точнее даже не слова, а сам этот парень, невзнащай наигрывающий мелодии его детства. Морозу вдруг нестерпимо захотелось сыграть самому.
– Ну-ка, дай и мне стариной тряхнуть, – неожиданно воодушевленно сказал он.
И незамедлительно получив гитару, Мороз запел:
Ехали на тройке с бубенцами,
А вдали сияли огоньки.
Вот как бы и мне теперь за вами
Душу бы развеять от тоски.
Дорогой длинною, да ночкой лунною,
Да с песней той, что вдаль летит звеня.
Да с той старинною, да семиструнною,
Что по ночам так мучила меня...
Как он пел, это надо было слышать! А как играл!
– Браво, браво, Дед! – с восхищением зааплодировали все. – Просто талант!
– А вы как думали?! Это вам не петушки сосать на бабушкины деньги.
Последняя фраза, всплывшая из старой, забытой жизни, с какими-то новыми ассоциациями вызвала припадок смеха. Как-то автоматически Мороз обвел всех своим цепким пронзительным взглядом. Не смеялись трое: Полиглот, Балерина и Лиза. Нет, они тоже улыбались. Но не смеялись. Мороз не стал задаваться вопросом "почему?", однако отметил это для себя.
– Ну-ка, Санек, обратился Дед к Полиглоту, – Сообрази теперь ты что-нибудь. Я знаю, ты можешь.
И Полиглот сообразил:
– Враги сожгли родную хату,
Сгубили всю его семью.
Куда теперь идти солдату.
Кому нести печаль свою.
Пошел солдат в глубоком горе,
На перекресток двух дорог.
Нашел солдат в широком поле
Травой заросший бугорок.
Стоит солдат, и словно комья
Застряли в горле у него.
Он говорит: "Встречай, Прасковья,
Героя-мужа своего!
Готовь для гостя угощенье,
Накрой в избе широкий стол!
Свой день, свой праздник возвращенья
К тебе я праздновать пришел".
Полиглот всегда пел, что называется, с душой, и на глазах тех, в ком обратный процесс социальной эволюции еще не успел вытравить все человеческое, проступили слезы. Но таковых было немного, как среди женщин, так и среди мужчин.
Никто солдату не ответил,
Никто его не повстречал.
И только теплый летний ветер
Траву могильную качал.
Вздохнул солдат, ремень поправил,
Достал мешок походный свой,
Бутылку горькую поставил
На серый камень гробовой.
"Не осуждай меня, Прасковья,
Что я пришел к тебе такой...
Хотел я выпить за здоровье,
А должен пить за упокой.
"Сойдутся вновь друзья-подружки,
Но не сойтись вовеки нам".
И пил солдат из медной кружки
Вино с печалью пополам.
Он пил солдат, слуга народа,
И с болью в сердце говорил:
"Я шел к тебе четыре года,
Я три державы покорил".
Хмелел солдат, слеза катилась,
Слеза несбывшихся надежд.
на груди его светилась
Медаль за город Будапешт.
– Вечно ты все испортишь! – подал голос Шило.
Его гнусавый голосок разрушил хрупкий замок из простых и понятных слов, заставляющих сжиматься сердце каждого индивидуума, имеющего основание именоваться человеком.
– Оставь! Очень своевременно и актуально, – осадил его Мороз, который в этой маленькой компании был, пожалуй, самым человечным. – У моего отца, как и у его деда, тоже светилась медаль за город Будапешт. А как эти, – тут он произнес не очень лицеприятный эпитет, относящийся к восточноевропейцам, – относятся к нам? Именно к нам-то – понятно. За державу обидно!
Количество выпитого уже вполне зашкаливало за черту, за которой скрытые подавляемые эмоции начинают вырываться наружу, и наступает момент истины, где каждый являет миру свое настоящее лицо. Неизвестно, чем бы закончился этот разговор, если бы Полиглот не заиграл Мурку.
– Ну вот, это по-нашему, – поддержал его Жорик, хотя, наверно, эта старая песня была по душе разве что ему со Степаном.
Правда, и остальные слушали с чувством этакой ностальгии. А может быть, просто из солидарности к старшим по положению? Никто из молодежи еще не успел побывать в местах не столь отдаленных, и отношение к тем, кого называют урками, у них было не ахти какое. Пока...
И, чтобы лишний раз подтвердить свое прозвище, Полиглот запел:
Once we went on business, me and Rabinovich,
Then we dropped at nearest restaurant-hall.
There was Murka sitting with Tommy, bloody bastard,
And she had a «Brouning», black and small...
* * *
Идея охоты, случайно высказанная Светой, и подхваченная Василием Самоплясовым, больше известным по прозвищу Шило, продолжала будоражить умы сей веселой компании.
Полиглота, как единственного, знающего местный язык, решено было отправить на переговоры к леснику, остальные же поехали осматривать окрестности.
Вопреки ожиданиям, Полиглот не стал отбрыкиваться от возложенной на него миссии, а был явно рад. Из всех один лишь Мороз почувствовал, что он что-то задумал, да и то промолчал.
В охотничий домик Полиглот вернулся лишь поздно вечером, когда веселое застолье (или застольное веселье?) было в самом разгаре. Так как в деревенском трактире он успел пропустить лишь пару кружек пива, то сразу с жадностью набросился на еду.
– Скушай мяса, – с подозрительной любезностью проговорил Шурик, плюхая ему в тарелку дымящийся кусок баранины, источающей восхитительный аромат специй и чеснока.
Он не заставил себя долго упрашивать и даже не сразу обратил внимание на то, что почему-то девушки глупо хихикают.
– Ну все, теперь Лиза с тобой целоваться не будет! – громогласно объявил Шурик под общий смех. – Она чеснок не любит. Вампирка, наверное.
Полиглот поперхнулся и посмотрел на Лизу. Та поморщилась. Очевидно, ее уже достали этой шуткой за сегодняшний вечер.
– Не надо ночью про вампиров, – попросила она.
– Не бойся, – успокоил ее Полиглот. – Они давно вымерли, как мамонты, последнего в прошлом веке убили.
Перевести разговор на вампиров в данном случае было оптимальным вариантом: меньше всего Полиглоту хотелось, чтобы кто-то заподозрил его в ухаживаниях за девушкой Мороза.
– Не скажите. Мне вот довелось столкнуться с ними, – завлекающим голосом начал рассказывать Мороз. – А дело было так... Служил я тогда на западе Украины. Места, я вам скажу, красивые. Почти как здесь, но неспокойные. В общем, в местности, где я имел счастье служить, было просто как в песне:
"Городок наш ничего. Населенье таково:
Недобитые фашисты составляют большинство".
С окончания войны прошло лет пятнадцать, но "лесные братья" нет-нет, да устраивали свои вылазки. – Мороз хотел привести пример, но передумал. – В общем, спать приходилось в полглаза.
Ну а в остальном, места, повторюсь, дивные. Как будто из гоголевских повестей. Присоединены к Союзу они были буквально вот-вот, и время еще не успело сгладить в них ту первозданную естественность прошлого века, словно законсервированную на задворках Европы.
Так вот, все началось с того, как не пришел из увольнения один паренек. На следующий день тело его нашли в лесу. И, знаете, немало я повидал к тому времени, но такого еще не видел. Живого места не оставили, сволочи. Но, что самое интересное, если можно так выразиться, полностью отсутствовала кровь.
Не успели мы похоронить бедолагу, как из нашей части пропал еще один солдатик. Нашли его в лесу через две недели. Точнее, нашли то, что от него осталось: к тому времени над ним уже изрядно поработали звери, так что опознали его по остаткам одежды.
В то же время пропали пара местных жителей. Ну, мы быстро смекнули: в лес ушли, гады. Прочесали все, что только могли. Весь район на уши поставили. Нашли. В том же виде, что и наших солдатиков.
Тут охоту начало и местное население. Слух пошел не то об оборотнях, не то о вампирах. В общем, каждый плел, кто во что горазд.
Мы, конечно, как могли, пресекали эти слухи, но могли мы, как вы, должно быть, понимаете, не много.
И знаете, поймали гада. На месте преступления. Местные хотели его линчевать, но милиция отбила и препроводила в райцентр для суда.
– И?..
– Машина сорвалась в обрыв. Так что, шут его знает, был ли это вампир или просто, как это теперь говорят, отморозок.
– А потом? – спросила Света, потирая озябшие руки.
– А потом было сокращение Армии, и родное правительство, как говорится, мордой об асфальт...
– Вот и хорошо, – заключил Жорик. – Был бы сейчас отставным полковником, или, того хуже, майором...
Степан долго и оценивающе глядел на него, но согласился:
– Да, как говорят в Эстонии, где мне тоже довелось служить, "если к другому уходит невеста, то неизвестно, кому повезло".
И тут что-то завыло, заорало за окном нечеловеческим голосом. Все разом повскакивали с мест. Мороз глянул на Жорика.
– Пойди, разберись!
Тот мгновенно испарился.
В комнате повисло напряженное молчание. Все прислушивались, но тишину нарушал лишь треск веток и ругань лазающего в жасмине Жорика. Наконец он вернулся.
– Ничего.
– Наверно, зверь какой-нибудь, – предположил Шило. – К завтрашней охоте готовится, чтобы нам по лесу не плутать.
– Ага, заяц, – поддел его Шурик. – Тебя пришел пугать. Кстати, ты с лесничим договорился?
Последний вопрос адресовался Полиглоту. Тот пожал плечами.
– Все в порядке. Крупной дичи не обещаю, а зайцев пострелять завтра вечером будет можно.
Его сообщение было встречено бурной радостью, и лишь Мороз зыркнул на него своими рысьими глазами, но ничего не спросил.
Снова начались охотничьи рассказы, в которых правды было еще меньше, чем в байках о вампирах, причем казалось, каждый старался перещеголять других по количеству вранья.
После очередного увлекательного рассказа Шурик, старательно и долго "догонявшийся" пивом, встал из-за стола и, покачиваясь, пошел к дверям.
– Не ходи, заяц нападет! – крикнул ему вслед Жорик.
– Скорее "белочка", – поправил его Полиглот.
–Ну, это ему не привыкать, – ухмыльнулся Шило. – Помнится, мы как-то с ним бухали, так после четвертого пузыря он все из окна выброситься хотел, а мы на первом этаже сидели...
Раздался громкий крик и почти сразу же – пистолетный выстрел, потом еще один. Девушки с визгом заметались по комнате. Жорик, Шило и Полиглот рванули к дверям.
– Оставайтесь здесь, – бросил Мороз девушкам и поспешил за ними.
Посреди коридора с разинутым ртом и безумно вытаращенными глазами стоял Шурик. В руке он судорожно сжимал пистолет. Осыпавшаяся побелка ясно показывала, куда он попал.
– В чем дело? – осведомился Мороз.
– Тут... это... был кто-то, – растеряно пробормотал Шурик.
– Он уже сегодня охотиться начал. На мышей, – съехидничал Шило.
– Какая мышь, блин! – возмутился Шурик. – Тут это, типа, ну, шерсть дыбом, глазища красные горят, огромный, черный...
– Глюк, – подсказал Полиглот.
Мороз вздохнул.
– Пойди, проспись. Завтра поговорим. А пистолет Жорику отдай.
Шурик пристыжено опустил голову и поплелся в свою комнату.
– Полиглот! – позвал Мороз.
– Да?
Но он только рукой махнул.
– Ладно, в другой раз. А дом все-таки обыскать надо.
Через некоторое время Жорик доложил результаты:
– Пара летучих мышей на чердаке, да еще черный кот, только он убежал.
– Кот? Ты уверен? – удивился Мороз. – Откуда ему взяться? До деревни далековато, а здесь давно никто не живет.
Однако, было решено, что Шурик стрелял именно в кота, а потому можно спокойно ложиться спать.
* * *
Лунный свет прохладными серебристыми струями заливал комнату, освещая каждый уголок, четко обрисовывая все предметы. Наверное, при желании можно было даже читать, но читать он не любил и за всю свою жизнь прочел не более десятка книг.
Пытаясь заснуть, он долго ворочался на кровати, но яркие лунные лучи проникали даже сквозь закрытые веки. Наконец он встал и подошел к окну. Небо было необыкновенно ясным и чистым, и луна, такая яркая, казалось, висела на расстоянии вытянутой руки и как будто бы манила, звала к себе.
Никогда ранее он не чувствовал очарования лунной ночи, но не покориться этому зову он не мог. И, еще не понимая, что с ним происходит, он решительно вышел на улицу.
На небе не было ни облачка, а по земле стелился густой туман. Он в растерянности остановился. Откуда это глупое желание куда-то идти среди ночи? Конечно, выпил он сегодня немало, но столько же он пил почти каждый день, и ничего подобного не было: он просто возвращался домой и ложился спать.
Из тумана, пронизанного лучами луны, стали проступать соблазнительные очертания женской фигуры. Золотоволосая, в длинном светлом платье, украшенном ненюфарами, она была просто великолепна.
Он изумленно уставился на прекрасное видение. Откуда она взялась? Он знал всех деревенских красоток (причем большинство из них – весьма близко). Но эту девушку он видел впервые. Она же его совершенно не боялась, а смотрела так, будто он пришел на назначенное свидание.
Кровь застучала в висках. Еще ни одна из его многочисленных женщин не казалась ему такой желанной. Сказочная фея, это она позвала его, когда он спал, и он готов был идти за ней хоть на край света...
Прохладные ладони легли ему на плечи, а губы приникли к шее. Он почувствовал боль, но такую сладостную, что хотелось, чтобы она длилась и длилась. Он прикрыл глаза, и весь мир исчез в водовороте радужных красок.
Глава 3. День третий
На трауроно-черных волнах ненюфары,
Как думы мои, молчаливы,
И будят забытые, грустные чары
Серебряно-белые ивы.
Луна освещает изгибы дороги,
И видит пустынное поле,
Как я задыхаюсь в тяжелой тревоге
И пальцы ломаю до боли.
Я вспомню, и что-то должно появиться,
Как в сумрачной драме развязка:
Печальная девушка, белая птица
Иль странная, нежная сказка.
Н. Гумилев
* * *
Ночь была беспокойной. Сначала всех разбудил крик Кати девушки, которая спала в одной комнате с Лизой и Светой. Спортсменка, комсомолка, просто хорошая девушка, так и хотелось охарактеризовать ее, но... Но она как, как и остальные девушки, была здесь по вполне определенной причине...
Катя утверждала, что на тумбочке возле ее кровати сидел большой черный кот, но, как только она закричала, он выскочил в окно.
Вторым героем дня и главным объектом для насмешек стал Шурик. Всю ночь его мучили кошмары, он стонал, нес какую-то околесицу и не давал своим соседям не минуты покоя, за что был слегка поколочен, но даже не проснулся.
Впрочем, днем все ночные страхи были забыты: началась активная подготовка к охоте в лучших национальных традициях. А так как Мороз по каким-то делам поехал в замок, пьянка пошла просто безобразная. Новенькие ружья, купленные в дорогих магазинах, были небрежно свалены у камина и забыты. "Охотники" старательно создавали себе настроение. Полиглоту это быстро наскучило, тем более, что кроме Мороза, его никто особо не жаловал, и он вышел подышать свежим воздухом. Было тихо, и со стороны деревни слышался колокольный звон, от которого почему-то становилось тревожно.
На ступеньках крыльца скучала Лиза.
– Говорят, вас сегодня вампир посетил? – Спросил ее Полиглот, отметив про себя, что она очень бледная.
Лиза передернула плечами.
– Бедный котик! Он, наверное, потерялся, вот и тянется к людям, а вы все его пугаете.
– А говорят, вампиры в черных котов превращаются, – как бы мимоходом заметил Полиглот.
– А говорят, они все вымерли, как мормоны.
– Как кто? – изумился Полиглот.
– Мамонты, – быстро поправилась Лиза. – Может, пройдемся немного?
Они медленно пошли вдоль стены дома, вдыхая аромат цветущего жасмина. Бросив взгляд на одно окно, Лиза неожиданно остановилась.
– Что там?
– Это окно нашей спальни.
Они подошли ближе. На подоконнике лежало несколько бледных увядших цветов.
– Ненюфары... – прошептала Лиза.
На озере их было полным полно, но на подоконнике они сами собой появиться не могли.
– Ага. Любимые цветы вампиров, – блеснул эрудицией Полиглот. – Признавайся, это тебе поклонник букетик принес?
Лиза хмурилась и не отвечала.
– Что происходит? – пробормотала она спустя некоторое время.
– Это любовь.
– Нет. Это что-то плохое.
Она выглядела такой растерянной, что Полиглот почувствовал угрызения совести.
– Ничего страшного, сейчас мы все исправим, – заявил он и потащил ее к машине, стоящей неподалеку.
– Вот, возьми. – Он извлек из багажника цветы чеснока. – Такой букет тебе больше нравится? Уверяю, ни один вампир к тебе близко не подойдет.
Неожиданно Лиза ударила его по руке и выбила цветы.
– Брось эту вонючку! Брось немедленно!
Лиза демонстративно зарыла нос кружевным платком.
– Почему?
Она улыбнулась.
– А то я с тобой целоваться не буду.
– Хи-хи, что за семейная сцена? – глумливо протянул кто-то.
Из-за машины высунулась красная рожа Шурика. Он был изрядно пьян.
– Котов выслеживаешь?
Шурик сжал кулаки. Он давно хотел навалять этому балаболу, но боялся (и совершенно справедливо боялся), что Мороз не потерпит гнилого базара, по крайней мере в настоящее время.
– Идем, Мороз приехал, собираться пора, – процедил он сквозь зубы и нетвердой походкой пошел прочь.
Лиза исчезла.
* * *
«Охотники» представляли собой жалкое зрелище. Раскачиваясь, как при сильном шторме, они шли к машинам, поминутно роняя ружья и матерясь. За ними с хмурой брезгливостью наблюдал лесничий.
Наконец после долгих попыток всем удалось влезть в машины, и они двинулись к лесу.
Дорога была узкой, машины пьяно виляли из стороны в сторону, и только большим везением можно объяснить тот факт, что никто ни во что не врезался. Солнце клонилось к горизонту, и с каждой минуты становилось все темней.
Они углублялись все дальше в чащу.
– Долго еще? – недовольно спросил Жорик, силясь хоть что-то разглядеть сквозь запотевшие от алкогольных паров окна.
– Уже приехали.
Заглушили моторы. Перед ними была небольшая поляна, окруженная черной стеной деревьев. Мрак был таким густым, что, казалось, свет фар вязнет в нем. Охотники с шумом и гамом высыпали из машин и, накатив "для храбрости" еще по одной, двинулись вперед. Не успели они пройти еще нескольких шагов, как из кустов выскочило несколько зайцев.
– Вот они! Стреляй! Бей! – Послышалось со всех сторон.
Началась беспорядочная пальба. И вдруг зайцы заорали дурными голосами и полезли на деревья, причем делали это так ловко, будто всю жизнь только этим и занимались. Спустя секунду они уже затерялись среди темных ветвей.
Незадачливые охотники обалдело озирались по сторонам.
– Во, блин! Привидится же такое!
– Ну мы нажрались!
– Говорил я – не надо пиво с водкой мешать...
Покаянные вопли потонули в хохоте Мороза.
– Твоя работа? – спросил он у Полиглота, отсмеявшись.
Тот попытался было сделать невинное лицо, но зная, что врать Морозу бесполезно, все же кивнул.
– Только ты мог додуматься нарядить котов в заячьи шкуры. Где ты их наловил-то?
– В деревне.
– Смотри, доиграешься. На нас местные и так косо смотрят, а теперь еще будут болтать, что русские кошек жрут.
* * *
<Между тем в деревенских разговорах все больше начинали поминаться вампиры, как-то странно связывающиеся с местным населением. >
* * *
Вечерние сумерки незаметно перешли в глубокую темную ночь. День был действительно насыщенным, а посему почти все русские, и мужчины, и женщины спали, что называется без задних ног.
"Черт бы их побрал, – думала Света, ворочаясь в жесткой неудобной постели. – Спят, как сурки. Даже поговорить не с кем".
Легкий стук в окно заставил ее насторожиться.
– Кто здесь? – громким шепотом спросила она.
Вчерашние разговоры о вампирах не могли пройти бесследно, но все же она считала себя достаточно большой девочкой, чтобы не верить в глупые сказки.
Никто не ответил, но в окне что-то шевелилось.
– Кто здесь? – повторила она еще громче.
Подружки громко похрапывали в ответ.
После недолгой борьбы страха и любопытства последнее одержало сокрушительную победу. Света встала с кровати и, не обуваясь, подошла к окну.
Ни души.
Протяжный, очень близкий вой рассек идиллическую тишину. Света на секунду отпрянула, но любопытство было сильнее. "Что за чертовщина, последнего волка здесь убили, наверно, в прошлом веке. Или это какой-нибудь оборотень? Да нет, тут легенды ходят о вампирах. А это, так сказать, другая опера."
Света вплотную приблизилась к окну и попыталась его растворить. Старые рамы поддавались с трудом. Она уже почти справилась с этим делом, когда мелькнувшая за окнами тень заставила ее не только отшатнуться, но и криком своим разбудить весь дом.
Это был явно человек, но даже во тьме ночи ей удалось разглядеть остроконечные уши и шерсть на спине.
Таким же криком отозвалась доселе мирно почивавшая Катя.
– А? Что? – подскочила с кровати Лиза, тут же включив лампу.
– Там... Это... Оборотень... – Невнятно пыталась объяснить Света.
– Какой оборотень? Никого, кроме вампиров, здесь нет!
Чувство юмора не изменило Лизе и теперь.
– Но, я... это... сама видела!
Света мялась, переступая с ноги на ногу.
– А, извини, какого черта ты делаешь у раскрытого окна?
Лиза покрутила пальцем у виска.
– Там, это, кто-то стучался.
При включенном свете мыслилось уже совсем по-иному, и Света никак не могла сообразить, и чего это она, собственно, тут делает.
– Меньше надо страшилок на ночь слушать! – отозвалась протирающая глаза Катя.
– Кто бы говорил! – ответила Лиза уже в ее сторону. – У вас тут сейчас был хороший дуэт.
Она не удержалась от смеха, и уже без тени осуждения в голосе добавила
– Ну ладно, красавица, раз ты уж там, затвори окно, и ложись спать!
Как это ни странно, Морфей быстро забрал девушек в свои объятия, и остаток ночи они спали как убитые.
* * *
На следующее утро инцидент с оборотнем стал главной темой всех разговоров. В глубине души Света была даже счастлива, став объектом всеобщего внимания.
