Текст книги "Просто механический кот (СИ)"

Автор книги: Андрей Кокоулин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

– Эй-эй! – Мурлов отпихнул кота. – Без этого!

Он поднялся на крыльцо и открыл входную дверь.

– Прогулка окончена.

Ося склонил голову.

– Мяу? – вопросительно произнес он.

– Окончена, – повторил Мурлов и отступил от двери. – Домой!

Кот прошел в дом как подконвойный. Валентин не удержался и дал-таки ему пинка под хвост. Носом вперед на животе и разведенных передних лапах Ося проехал по коридору чуть ли не до спальни. Хоть видео снимай.

– А вот так, вот так! – объяснил ему Мурлов. – Команды надо выполнять быстро. Чтобы у меня соблазна не было.

Выражение Осиной мордочки показалось ему обиженным.

– Мяу!

Мурлов умилился. Ах, какая прелесть! Так бы бошку и свернул!

– Я думал, ты умный котик, – сказал он, закрывая дверь. – Дуй теперь на зарядку. Да кумекай там себе.

Он встал у проема в гостиную. Ося медлил.

– На зарядку! – повторил Мурлов.

И показал жестом.

Поглядывая на него, механимус неуверенно приблизился и вдруг шустро юркнул к своему коврику. Мурлов захохотал, глядя, как Ося торопливо замирает в стандартной для подзарядки позе. Типа, меня не трогать, я в домике.

– Пра-авильно!

Он подошел к коврику. Кот обеспокоенно моргнул. Или это ему показалось? Выключается механимус, когда идет питание, или способен на реакцию? Мурлов стукнул пальцем Осю между ушами, проверяя.

– Есть кто дома?

Осирис вынес сомнения хозяина стоически. Мурлов сказал:

– Ося…

Потемневшие было глаза-объективы вспыхнули зеленым светом.

– Спать, – тут же приказал Мурлов.

Глаза погасли.

– Знаешь, что? – сказал Мурлов, присев у коврика на пол. – Я придумал, чем мы займемся завтра. У тебя, я смотрю, правая передняя слегка повреждена. Грустно, да? Значит, она и послужит нам следующим опытом. Я ее молоточком – тюк, тюк. Коготок туда, коготок сюда. Мы сможем даже поиграть на скорость, кто быстрее, твоя лапа или мой молоток. Пока ты, правда, допетришь, я уже свое дело-то и сделаю. Учиться тебе еще и учиться, Ося. Думаю, до самой смерти.

Он хохотнул, пошлепал Осю ладонью по макушке и поднялся. Диван с уютным шелестом подушек принял его тело. Мурлов поерзал, раскинул полы халата и взялся за пульт. Канал «Дискавери» – не интересно, про летучих мышей, тем более, что повтор. «Наша природа» – мимо. Какая-то бесцельная езда по бездорожью. Очень оригинальный поиск места для отдыха и рыбалки.

Новости.

Молодая, прилизанная диктор на экране, глядя в камеру, принялась читать текст с телесуфлера.

– Сегодня на Московской валютной бирже курс доллара вновь укрепился против курса рубля. За один доллар…

Мурлов выключил звук. Диктор шевелила губами и таращила глаза, словно старалась напугать кого-то. Ему вдруг сделалось противно. Сработал эффект бывшей жены. Когда та начинала выговаривать ему про деньги, про красоту, про то, что он мог бы активнее участвовать в работе по дому и слушать ее советы и пожелания, у него часто будто закладывало уши. Хлоп! – и он смотрел, как Татьяна беззвучно шлепает губами.

– Дура, – вздохнул Мурлов, нажимая кнопку на пульте.

Следующий канал показывал музыкальные клипы, которые смотреть без звука было, наверное, забавнее, чем со звуковым сопровождением. Вся шаблонность, вся фальшь, вся дешевизна и бездушность того или иного творения с первых секунд лезли на глаза. Парни в провисших штанах взмахивали руками и орали в камеру, девчонки, раскрашенные так, словно на них тренировались начинающие художники, таращились и обнимали парней. В кадр заползали страшные, полутемные подворотни с непременной бочкой, полной огня, за подворотнями следовали мрачные и рыжие от битого кирпича пустыри с брутальными автомобилями на заднем плане, и, конечно, никуда было не деться от оружия. Кастеты, револьверы, ножи и помповые ружья.

Культура!

Нет, Мурлов не был против. Ему было смешно. Сын – идиот, вся жизнь в телефоне, в игрушках и социальных сетях. Эти – тоже. Типа, крутые. Типа, дети трущоб. Типа, они сами строят свое будущее. Поднялись, мол, с самого низа и теперь зачитывают свою историю на экран, чтобы люди знали, через что им пришлось пройти.

Да, у таких исполнителей всегда есть аудитория. Бесталанные тянутся к бесталанным, поющие о дерьме находят таких же слушателей. Подобное тянется к подобному. Моя кровавая история полна куража. Я думал, что люблю ее, но это лажа…

Мурлов включил звук.

– Все это динь-дон, – сказал в камеру наполовину бритый парень.

Вышло вполне созвучно мыслям. Где лажа, там и динь-дон. Мурлов переключил канал и влип в ток-шоу, которое рассказывало о том, как несколько подростков несколько месяцев измывались над сверстником. В результате избранная ими жертва совершила неудачную попытку суицида.

– Почему же! – восклицал ведущий в костюмчике, обращаясь к сидящим на диванчике понурым, изображающим раскаяние ребятам. – Почему вы всегда нападаете на слабого? Толпой на одного! Нападайте на сильного! Или хотя бы на равных себе! Так честнее!

Мурлов фыркнул.

– Придурок! – крикнул он в экран. – От сильного есть немаленькая вероятность огрести самому! И где, извините, удовольствие? Никакого удовольствия! Это же элементарно. От слабого или не будет сопротивления, или оно легко преодолевается. При этом от ощущения власти и собственного превосходства люди ловят кайф. Ты ловил кайф? Ты знаешь, что власть почище иных наркотиков?

– Я не понимаю! – восклицал ведущий.

– Головой постучись о стену! – посоветовал ему Мурлов.

Кстати, подумалось ему, если на шоу не понимают элементарных вещей, это лютый непрофессионализм. Непрофессионализм – это слабость. Как же слабость пролезла на телевидение и в эфир? Ответ: ее мало били желающие самоутвердиться. Просто-таки жалели или вовсе обошли вниманием.

Мурлов остался доволен своим выводом.

Он сделал себе салат из помидоров, рукколы и нарезанной кубиками фетаксы. Заварил крепкого чая, но не выпил. К салату, подумав, Мурлов добавил уже готовый шницель, купленный в кулинарном отделе, разогрел в микроволновке, вытянул, обжигая пальцы. Классический завтрак имени Валентина Мурлова.

Дело шло к одиннадцати. Шницель оказался отменным, салат – замечательным. В результате Мурлов, добавив стопочку водки, уснул на диване перед телевизором. Он любил дневной сон. К тем, кто полуденную дрему не уважал, он относился снисходительно. Ничего не понимают в потребностях организма. Вот как ведущий ток – шоу ничего не понимает в прелести самоутверждения за счет тех, кто слабее, так и эти не смыслят в собственном здоровье.

Бедные люди! Спать надо вдоволь и при любой возможности. Потому что только во сне, как читал Мурлов, мозг получал возможность заниматься «ремонтом» и «настройкой» тела. В другое время беспокойная человеческая натура тратила все ресурсы без остатка.

На что тратила? А на всякую ерунду. На пустую болтовню, мысли, эмоции, переживания по поводу и без. На работу, на транспорт, на переваривание еды, на грызню друг с другом и походы по магазинам. Это же просто диву даешься, сколько времени и усилий человек расходует на совершенно непродуктивную, а то и попросту вредную деятельность, которую почему-то считает необходимой или социально-значимой.

Спать нужно, спать, дорогие мои. Чем больше человек спит, тем меньше фигни он творит в своей и чужой жизни. Фигни вообще. А еще бережет нервы. Опять же – бережет всем вокруг. Если бы в прошлых веках вместо повсеместного кровопускания на все случаи жизни прописывали бы дневной сон, глядишь, кучу народу сберегли бы.

Телевизор бормотал о достижениях робототехники. Ходил там кто-то угловатый, с пустым резиновым лицом…

Проснулся Мурлов от внутреннего толчка. Словно какой-то неожиданный звук проник в сон и нарушил его. Он поднял голову, щурясь на проникающий сквозь шторы свет. Потом сел и откатил в сторону столик, освобождая место, чтобы спустить ноги. Ступни нащупали тапки. Как там Ося?

Кот стоял на коврике.

Интересно. Значит, не Ося. Снаружи что ли кто-то проехал? Или собака гавкнула? Мурлов почесал в подмышке. На столе пикнуло, экран телефона осветился на мгновение и погас.

Так вот кто виновник!

Мурлов включил мобильник и прочитал два смс – сообщения от ювелирного салона. Ювелирный салон дарил ему серебряную цепочку с первой покупки и зазывал грандиозными скидками. Мурлов зевнул.

– Вот уроды, – пробормотал он.

Едва он, скинув тапки, вновь расположился на диване, телефон зазвонил. Подняв его к глазам, Мурлов помрачнел.

– Я слушаю, – сказал он, приложив мобильник к уху.

– Валечка, я хочу еще раз поблагодарить тебя за твои сто тысяч, – раздался в динамике говорок бывшей жены. – Миша тоже передает тебе привет.

Мурлов чуть не спросил: «Кто это?», но вовремя вспомнил, что так зовут сына. Сын, видишь ли, передает!

– И только ради этого…

– Нет-нет, Валя, – Татьяна подпустила в голос льстивые нотки, – ты всегда можешь выручить в трудный момент, поэтому, когда такие моменты возникают, мы всегда знаем, к кому можем обратиться, ты хоть и поругаешь в начале…

– Короче, – проскрипел Мурлов, уменьшая звук телевизора.

Он уже догадывался, к чему клонит бывшая жена, тварь и сука. Никак, зараза, не успокоится. Стоило дать слабину…

– Валечка, – заторопилась Татьяна, – если бы у тебя была возможность, то и я, и Мишенька, мы были бы безмерно… Видишь ли, сложилась ситуация, и мы рассчитывали на одни деньги, но эта сумма, как случается…

– Сколько? – спросил Мурлов.

Он несколько раз неслышно ударил кулаком себя по бедру, вымещая злость.

– Пятьдесят, Валечка.

– То есть, столько, сколько тебе было необходимо изначально? Ты решила доить меня по частям?

– Валечка, я честно искала…

Мурлов снова ударил себя по бедру. Несколько секунд он молчал.

– Я могу приехать к тебе убраться, все вымою, вычищу, – предложила бывшая жена. – У тебя там, наверное, все заросло.

– Не заросло, – сказал Мурлов.

Последовала пауза.

– Миша может посидеть с тобой, – сказала бывшая жена.

– Зачем?

– Вдруг тебе одиноко?

Мурлов расхохотался.

– Таня, Таня, что ты несешь? Я наслаждаюсь одиночеством! И уткнутый в планшет придурок мне здесь точно не нужен!

– Ты одичал там.

– Даже если одичал, тебе-то какое дело? Мы развелись, мы чужие друг другу люди. Все просто.

– А сын? Наш сын?

Мурлов мысленно взвыл.

– Что «наш сын»?

– Ты его не видишь! – с надрывом сказала бывшая жена. Она знала, как помотать ему нервы. – А это твоя кровь! Он, может быть, нуждается именно в тебе! У него переходный возраст, я бьюсь с ним совершенно бестолку. Все в каких-то чатах своих, какие-то у них игры, танцы дикие…

Мурлов зацепил кожу на животе и вывернул пальцами.

– Скажи мне, сколько ему?

Боль заставила его зажмуриться.

– Пятнадцать, Валя, пятнадцать, – сказала Татьяна.

– И ты предлагаешь мне кормить его с ложечки?

– Нет, но…

– По алиментам мы подписали соглашение?

– Валечка, я же не по алиментам…

Бросить, что ли, трубку? – подумал Мурлов. Почему я вообще с ней разговариваю?

– Кота ему купи.

– Чего?

– Пусть ухаживает. Это дисциплинирует.

Татьяна помолчала. Мурлов услышал, как на том конце засвистел чайник.

– Валечка… – произнесла бывшая жена.

Сдохни, мысленно пожелал ей Мурлов.

– Валечка, пятьдесят тысяч, и до конца года…

– До конца?

– До конца, Валечка!

Гримасничая, Мурлов включил в телефоне диктофон.

– Давай, говори под запись, когда обязуешься вернуть.

– Конечно-конечно.

Он почти увидел, как бывшая жена меленько затрясла головой с прижатым щекой к плечу мобильником. Одной рукой, наверное, чай наливает, другой пультом от телевизора щелкает, подумалось ему.

Тварь.

– Я весь внимание.

– Да-да, сейчас. – Послышалось бряканье ложечки. – Так, значит, я, Пятова Татьяна Алексеевна, беру у тебя, Мурлова Валентина Сергеевича, пятьдесят тысяч в дополнение к уже взятым ста и обязуюсь вернуть полную сумму в течение шести месяцев, считая от сегодняшнего числа.

Мурлов нажал кнопку на экране.

– Готово.

– Так я жду, Валечка? – спросила Татьяна.

– Жди.

– Но сегодня?

– Ну а когда еще? Переведу. И больше меня не трогай, бога ради! Я умер! Растворился. Ты поняла?

– Спасибо тебе, Валечка. Я жду. Ты только сегодня…

Мурлов отключился.

Ну какая же тварь! Злость требовала выхода. Мурлов ненавидел в себе такое состояние, оно дезорганизовало, оно было сообщением, что у него что-то не в порядке. Ты взвинчен, ты можешь наделать ошибок, ты можешь позабыть о правилах!

– Ося!

Для привычных занятий с кошачьим народцем злость тоже не годилась. Мурлов любил получать удовольствие, а не гасить раздражение в животном, как сигарету в пепельнице. У него был свой подход. Но что ты будешь делать, если тебе вымотали всю душу пятиминутным телефонным разговором?

Ах, злость – это признак слабости!

– Ося! – крикнул Мурлов, нервно отбросив мобильник на диван.

Механимус появился перед ним, привычно прыгнув на столик. Выражение мордочки было любопытное и глупое.

– Ну – ка, помнишь, чему тебя учили?

– Мяу? – поинтересовался Ося.

– Ближе ко мне.

Мурлов махнул кулаком, но Осирис, как оказалось, был настороже. Механический кот ловко ушел с линии удара и выгнул спину. Серый хвост встал торчком.

– Мя-а!

– Ты еще! – вспыхнул Мурлов. – Ладно.

Оттолкнувшись от сиденья, он направился через кухню в мастерскую. Шаркая тапочками, по пути включал свет. За узкой площадкой тамбура впритык к стене дышала прохладным сумраком лестница в подвал. Тут же стояли какие-то палки, швабра, несколько мешков с картофелем и бумажный мешок с щепками. До мастерской потребовалось сделать еще два шага и сдвинуть тонкий язычок засова.

Дверь открылась. Электричество, вспыхнув, выхватило из тьмы небольшое помещение с господствующим в нем верстаком. С края к верстаку крепились тиски. На специальных держателях у стены размещались инструменты.

Мурлов выхватил молоток. Оглянувшись, он обнаружил, что механический кот и не думает за ним следовать.

– Ося!

Притопывая тапком, он дождался, пока механимус серым столбиком застынет на пороге мастерской.

– Заходи, – сказал Мурлов.

Злость дрожала внутри, злость стискивала пальцы на рукоятке. Извини, Ося, но сегодня так.

– Запрыгивай, – Мурлов похлопал ладонью по верстаку, спрятав руку, занятую молотком, за спину.

Механический кот сделал вид, что не понял. Потаращился зелеными глазами, потом приблизился к ноге с намерением об нее потереться боком. Мурлов наклонился и, оскалившись, схватил Осю за шкирку.

– Наверх значит наверх, – сказал он и опустил механимуса рядом с тисками. – Тут уж, извини, не получится никакого удовольствия, – добавил он. – Все будет быстро и несколько варварски. Только чтобы спустить пар.

– Мяу? – спросил Ося.

– А что я могу? – спросил в ответ Мурлов.

Он раздвинул металлические губки тисков на расстояние, достаточное для того, чтобы в них поместилась кошачья лапа.

– Сидеть.

Ося, сунувшийся к тискам мордочкой, выпрямился.

– Лапу, лапу давай! – потребовал Мурлов.

Отложив молоток, он подвинул механимуса ближе к тискам и вздернул его правую лапу.

– Это же у тебя нарушена?

– Мя-а.

– Как бы здоровую смысла нет портить.

Вытянув, Мурлов зажал лапу механимуса в тисках так, чтобы сантиметров пять ее вышли с другой стороны губок. Ему почудилось, что в последний момент Ося осторожно попытался высвободить конечность из захвата.

Хитрец!

Мурлов закрутил тиски до едва слышного хруста. Пальцы зажатой лапы растопырились, сквозь шерсть проглянули закругленные коготки.

– Ах, ты еще и с когтями! – восхитился Мурлов.

В ящиках под верстаком он отыскал подходящий брусок. Поставленный на «попа», брусок идеально по высоте подошел к тискам. Кончик лапы с когтями лег на него, словно рука на Библию.

– Ну, вот, – сказал Мурлов, проворачивая молоток в ладони, – к тебе, Ося, никаких сейчас претензий. Это люди виноваты, а не ты. Конкретно – некая Татьяна Алексеевна. Изо всех сил старается, капает мне на мозги, упрекает давними ошибками… Надо же как-то бороться с тем ядом, что она мне впрыснула. Как думаешь?

Кот смотрел на него зелеными глазами. Потом взгляд его переместился на тусклый боек молотка.

– Не взыщи, – сказал Мурлов.

С короткого замаха он ударил молотком по лапе.

– Мя-я-а!

Ося дернулся в тисках, как живой.

– Ну, ты давай, давай, не придуривай, – недовольно сказал Мурлов, поднимая молоток. – Какое к черту «мя-а»?

Искусственная шерсть от лапы отстала, в разрыв синтетической кожи виднелись тонкие металлические суставчики и рычажки. Два коготка отпали. Капля прозрачного масла застыла на бруске.

– Еще разок, – предупредил Мурлов, прислушиваясь к внутренним ощущениям.

Нет, злость вышла не вся. Но ее, определенно, стало меньше.

– Без мя.

Ося зашипел.

– Ты должен сносить боль спокойно, как стойкий механизм, – сказал Мурлов, наклоняясь к механимусу. – По-моему, тебя слишком запрограммировали на ответные реакции. Так ведь и «кукухой» недалеко поехать, поверив, что ты нечто большее, чем металлический скелет и программный код.

Второй удар расплющил лапу.

– Мя – ууу!

Ося взвыл. Глаза его поменяли цвет, стали красными, как угольки. На верстак посыпались крохотные детали. Брусок упал. Ося, выгнувшись, дернулся. Оставляя шерсть на губках и что-то порвав, он-таки вывернул лапу из тисков. Прошло мгновение – и механический кот выскочил из мастерской в коридор.

Мурлов опешил. Он не успел даже протянуть руку.

– Ося!

Обездвиживающий спазм едва не поглотил его, но Мурлов, сосредоточившись на молотке в руке, смог перебороть нарастающее онемение и шагнул к двери.

– Осирис!

Вот к чему приводит неследование собственным же правилам! – подумалось ему. Не закрыл дверь – получите. А закрыл бы – куда коту деться?

– Ося!

Мурлов прислушался. Дом был тих. Было слышно, как в гостиной, отмеряя время, пощелкивают стрелки часов.

– Эй! Я уже не злюсь!

Мурлов проверил мешки, сдвинул палки и швабры. Потом включил свет на подвальной лестнице. Спустившись вниз, он покрутился у бойлера и труб, осмотрел ящики и сложенные в углу обрезки досок. Нет, спрятаться здесь было негде. Тот же картофель опять. Капуста. Удобрения. Несколько пустых полок и брезентовая куртка.

– Ося!

Мурлов поднялся из подвала (двери не было, закрывать было нечего), прошел на кухню, прикидывая, как грамотно, одно за другим, отсекать помещения, и замер. Он вдруг сообразил, что механимус только что не выполнил одну из базовых установок. А именно: не явился, когда его позвал хозяин.

И как такое может быть?

– Ося!

Мурлов обнаружил, что все еще держит в руке молоток, и оставил его на кухонном столе.

– Ося. Иди сюда, – повелел он, встав в центре гостиной.

Прошла минута. Механический кот не появился.

– Черт-те что, – произнес Мурлов.

Он выглянул в коридор, посмотрел на входную дверь, повернул голову к спальням. Почудилось или нет ему движение в сумраке у черного хода?

– Ося!

Хоть бы лапой, мерзавец, брякнул!

Ладно. Интересные дела. Мурлов сел на диван и схватил со столика лежащий на инструкции брелок. Несколько секунд он нажимал верхнюю кнопку, подзывая Осириса к себе. Нет, Осирис не торопился. Не приличествует богу загробного мира спешить на вызов с поднятым вверх хвостом. Ну-ну.

– Ося! Осирис!

Мурлов прислушался. Ни звука. Кстати, звук! Он перенес палец на вторую кнопку, отвечающую за подачу механимусом голоса, и раз тридцать с силой вдавил ее в пластик. Отзовись, котик, тварь! Осирис упорствовал в молчании. Ни мур-мур, ни мяу, ни презрительного пф-ф.

Мурлов вспотел, потер грудь. Хорошо, Ося. Замечательно, подумал он. Ты решил, как видно, проявить самостоятельность, даже самодеятельность. Бывает. Похоже, это самообучение сыграло с тобой злую шутку. Но мы это поправим. Один щелчок переключателя – и ты снова здоров. А как ты посмотришь на предложение к подзарядке?

Мурлов нажал третью кнопку. Но механический кот и в этот раз проигнорировал сигнал, не объявив о себе ни появлением, ни голосом.

– Ося!

Мурлов покрутил головой, высматривая кота в гостиной, потом в раздражении нашарил мобильный телефон. Трубку сняли после третьего гудка.

– Алло! – крикнул Мурлов.

– Здравствуйте! – радостно ответили ему. – Вы позвонили в службу технической поддержки корпорации «Механимус»!

На экране телевизора происходила беззвучная погоня со стрельбой.

– Я знаю, куда звоню, – сказал Мурлов. – Я вчера купил у вас кота. Механического кота.

– Поздравляю вас!

Мурлов чуть не проорал: «Заткнись!» веселому молодому голосу.

– Да, спасибо, – сказал он, едва сдерживаясь. – Мне нужна консультация.

– А вы не могли бы сказать индивидуальный номер изделия?

– Где он находится?

– На гарантийном талоне.

– Мне не давали…

– Он идет вкладышем к инструкции…

– А, да, сейчас.

Прижав телефон щекой, Мурлов зашуршал страницами книжки.

– Нашли? – спросили на том конце.

– Подождите…

Страницы никак не хотели переворачиваться.

– Вы не торопитесь, – попытались успокоить Мурлова. – Мы постараемся решить вашу проблему.

Мурлов фыркнул.

– Я не тороплюсь. У вас книжка…

– Еще номер продублирован на брелке.

– Где?

– На лицевой стороне под сканером отпечатка.

– Так бы сразу и сказали, – недовольно проворчал Мурлов, поднося брелок к глазам. – Пишите…

Он продиктовал номер, состоящий из шестнадцати знаков.

– Да, спасибо, – отозвался голос из техподдержки. – Мурлов Валентин Сергеевич?

– Да.

– У вас механимус – кот.

– Да.

– Замечательно! Что с ним случилось?

– Перестал отзываться на команды.

– На команды с пульта или голосовые?

– На все!

– Этого не может быть.

– Ха! – сказал Мурлов. – Это есть!

– Хорошо. Допустим. Если бы просто ключ-код… Вы видите своего меха?

– В том то и дело, что нет!

– Как нет? – опешили на том конце связи. – Ваш кот далеко от вас? Извините, дальность восприимчивости сигнала с брелка…

– Мой кот в доме! – перебил говорящего Мурлов. – Но он, кажется, спрятался и не реагирует ни на что.

– Спрятался?

– Да.

– Не реагирует?

– Я нажимал на все кнопки этого вашего ключ-брелка и звал раз десять. Даже на зарядку не идет!

– Хм.

– Именно!

– А что вы с ним делали?

Ах, вопрос! Опасный вопрос! Мурлов мысленно зарядил спрашивающему с ноги. Какое твое собачье дело, что я творил со своим Осей? Он мой. Всецело и безраздельно. Есть чек. Есть инструкция. Пятьсот тысяч!

– Что значит «что я с ним делал»? – вкрадчиво спросил Мурлов. – Есть какие-то неявные ограничения?

– Простите, – произнес парень из техподдержки. – Я в смысле, не пытались ли вы программировать механимуса?

– Пытался.

– Ага!

– Что значит «ага»?

Мурлов, привстав в очередной раз, обежал гостиную глазами. Нет Оси и нет!

– Иногда, когда программирование режимов идет с ошибками… это нередко происходит, на самом деле, то пальцем мимо нужной кнопки промахиваются, то кажется, что написано сделать то, когда написано иное… Так вот, может случиться, что команды, с помощью которых вы пытались запрограммировать своего механимуса, находятся в конфликте между собой…

– И что?

– Тогда может случиться сбой.

– Прекрасно!

– Но это не фатально, – уверил Мурлова парень. – На этот счет предусмотрен сброс до заводских настроек.

– А дальше?

– Дальше механимус либо возвращается на место зарядки, либо, если разрядился, подает звуковой сигнал.

– Я не вижу ни того, ни другого, – сказал Мурлов.

– Подождите. Возвращение к заводским настройкам может занимать до получаса. В любом случае, вы его услышите.

– А если все же нет?

На том конце задумались.

– Тогда через час вызывайте нас снова. Мы приедем на адрес и найдем вашего кота. Но я не думаю…

– Спасибо.

Мурлов отключился. Может, подумал он, все дело вовсе не в конфликте команд. Может, все дело в Осе. Кривясь, он снова набрал телефон техподдержки.

– Здравствуйте! – радостно крикнули ему в ухо. – Мы рады приветствовать…

– Я сейчас говорил со специалистом, – прервал радость Мурлов. – Соедините меня снова с ним, пожалуйста.

– Сейчас…

– Мурлов, Валентин Сергеевич, – напомнил Мурлов.

После двух щелчков и секундного шипения он услышал знакомый голос:

– Слушаю вас.

– Извините, это снова я, – сказал Мурлов.

– С котом?

– Да.

– Кот нашелся?

– Нет, но я подумал… – Формулировать пришлось осторожно. – А ваши механимусы могут чувствовать?

– В смысле?

– Ну, я тут наподдал ему, чтобы не мешался под ногами…

Трубка фыркнула.

– Наподдали?

– Пнул.

– Сильно?

– Нет. Но… ваше изделие может обидеться?

– Механимус? – уточнил парень из техподдержки.

– Да.

– Это же механизм. Он не может обидеться.

– Но, как я понимаю, его реакции близки к реакциям настоящего животного.

– Только в отношении реалистичности поведения. Это не касается отношения к хозяину. Вообще не касается каких-либо установок в отношении людей.

– А боль?

– Механимусы, конечно, способны имитировать боль, но вряд ли ее испытывают. Есть, грубо говоря, триггер, есть программа, которая включатся, когда этот триггер срабатывает. Из списка возможных команд выбирается самая подходящая. Наступили на лапу, сработал датчик, вы услышите «гав!».

– Мяу.

– Или «мяу». Жалобное. Имитация, Валентин Сергеевич.

– А если еще самообучение?

– А вы включили?

– Мне показали, я включил.

«Техподдержка» замялась.

– Это не совсем отлаженная функция, – услышал Мурлов. – Здесь как раз могут быть казусы. Мы не рекомендуем…

– Но мне показали!

– Да-да, вы не волнуйтесь…

– Я не волнуюсь.

– Через полчаса в любом случае произойдет откат к заводским настройкам. Все вернется к предустановленным программам.

– И мне снова будет нужна идентификация? – спросил Мурлов.

– Нет. В крайнем случае – подтверждение голоса.

– Я понял. Полчаса?

– Да. И лучше для верности пользуйтесь простейшими функциями. Программирование под ваши нужды вы можете доверить нашим специалистам.

– Спа-си-бо, – раздельно произнес Мурлов и прервал связь.

Полчаса, значит.

– Ося!

Сунув телефон в карман халата, он выглянул в коридор, потом подхватил брелок и пошел обходом по дому.

– Ося, все! Выходи!

Мурлов сунул голову в гардероб, включил свет и охлопал висящие куртки. Потом, присев, осмотрел полки с обувью. Здесь, понятно, можно и в ботинке схорониться. Но уместится ли Ося? На всякий случай Мурлов нырнул с проверкой ладонью в стоящие на виду резиновые сапоги. Пусто. А в кроссовках?

– Ося!

Крикнув, Мурлов прислушался – нет ли отзыва. Пальцы сыграли по кнопкам брелка. Все равно тихо. Механимус, похоже, окончательно решил изображать из себя партизана. Мертвая, дурная машина. Механизм. А лапу из тисков с живым упрямством…

– Осирис!

Ответа не было.

Мурлов перешел в кладовку, боковым зрением контролируя, чтобы механический кот не проскользнул в уже проверенный гардероб. А то так, честно, можно и до морковкина заговенья искать, все время пропуская объект поисков за спину. С другой стороны, одернул он себя, что за глупость предполагать в Осе хитрый ум и желание насолить хозяину? Настоящий кот, и тот на такое в подавляющем большинстве случаев не способен. Попадаются, конечно, мстительные твари, но дальше отправления естественных надобностей в обувь или, допустим, на подушку, дело у них не идет.

Но все же, все же…

Сдвигая короткие занавески, Мурлов занялся проверкой полок. Сначала на уровне головы и груди, потом опускался ниже и ниже. Консервы, крупы, сахар в пятикилограммовых мешках, бытовая химия. Уголь, соль, чипсы, стеклянные банки с салатами. Печенье, упаковки с овсяными и кукурузными хлопьями. Мука, бумажные полотенца, пакеты с кетчупом.

Конечно, задергала мысль, Осю стоило зажимать надежнее. Но кто знал, что эта тварь… Мурлов опустился на колено, пачкая халат в пыли.

– Ося, ты здесь?

Между нижними полками и полом имелось пустое пространство сантиметров пяти-семи в высоту, достаточное, чтобы просунуть ладонь чуть ли не на всю глубину полки. Гибкое, гуттаперчевое существо вполне могло спрятаться там, сложившись. Мурлов провел рукой и здорово ушиб ноготь о выступ пола.

– Ах, черт! Ося!

Боль заставила взять высокую ноту.

– Скотина какая, – пробормотал Мурлов, поднимаясь.

Ноготь темнел ушибом. Валентин вытер палец о полу халата и сунул его в рот. Свободной рукой снова задействовал брелок. Верхняя кнопка, верхняя кнопка, нижняя. Да, дьявол, хоть какую нажимай!

Бес-по-лез-но.

Посасывая палец, Мурлов спрятал брелок в карман и выбрался из кладовки. Хлопок по выключателю заставил вспыхнуть лампу в плафоне у двери второго выхода. Хоть бы тень метнулась.

– Ося!

Мурлов, морщась, осмотрел ноготь. Вроде ничего серьезного, но, зараза, болит. Он зашаркал в конец коридора, потом остановился и, развернувшись, двинулся в гостиную. Нечего гаденыша, как по подворотням, по комнатам искать. Сам приползет. Полчаса – значит, полчаса. А он пока приготовит себе пожрать. С этими звонками туда и сюда одни нервы. Истощенный мозг требует серотонина.

Мурлов достал из морозильной камеры упаковку куриной голени без костей, вскрыл, разломал, обжигаясь холодом, голени на две части и сложил в тарелку. Тарелку сунул в микроволновку на разогрев.

Так, что к курице? Картошка или рис? Подумав, Мурлов понял, что без разницы. И то, и другое пребывало в начальной степени готовности. Поэтому первым делом он налил в кастрюлю воды и поставил ее на газовую плиту. Так.

Ему почудился легкий, опасливый стукоток в глубине гостиной, и он на цыпочках пробежал к зарядке. Вдруг Ося? Увы, оказалась звуковая галлюцинация. Коврик был пуст. Филонил механимус. Ах, Ося, ну, Ося! Ничего, решил Мурлов, он скоро сделает так, что механическое чудо больше не особо-то и побегает. Какие своенравные ему попались пятьсот тысяч рублей!

Звякнула микроволновка.

Мурлов вернулся к плите и разделочному столу. В нише под столом нащупал и подтянул пластиковый ящик, выбрал из него четыре картофелины среднего размера. Поставил на соседнюю с кастрюлей конфорку сковороду, от души налил растительного масла. Достав голени, выложил все шесть штук. Что это будет? Будет простой и сытный обед. Картошка, курица и, пожалуй, морковка по-корейски. Как там? Кажется, кимчи. Или кимчи другое? Какая, в сущности, разница!

– Ося! – крикнул Мурлов. – А я сейчас обедать буду!

Он посмотрел на проем, потом, отшагнув, на коврик.

– Ося, а ты ведь ничего своим демаршем не добьешься. В тебе программа. Тридцать минут – и аут. Уже, кстати, двадцать минут.

Мурлов засопел, очищая одну картофелину за другой коротким ножом. Молоток из мастерской так и лежал на краю стола.

– У тебя есть шанс, – сказал Мурлов в сторону проема в коридор. – Я пока добрый, я пока обойдусь малой кровью. Колокольчик тебе, может быть, подвяжу. Но после обеда… если ты самостоятельно не явишься…

Он умолк, давая механимусу оценить последствия. Глупо, но вдруг что-то сообразит, гаденыш. Голени зашипели, Мурлов их перевернул, в раковине вымыл картофельные клубни и, порезав их на четвертинки, загрузил в кастрюлю. Со щелчком под кастрюлей сине вспыхнул газ. Простая работа по готовке Мурлова успокоила, и он даже смог посмотреть на ситуацию с Осирисом в ином, далеком от трагического ключе.

Уникальная же ситуация. Механический кот сбежал! Не вынес! Ладно бы сломался, разрядился. Сбежал! Где еще такое увидишь? Надо будет потом высказать Николаю Петровичу. Что, мол, у вас животные своевольничают? Пусть старичок виной помучается. Но, конечно, к Осе и на пистолетный выстрел…