Текст книги "Соблазн в шелках"
Автор книги: Андреа Янг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)
Андреа Янг
Соблазн в шелках
Глава 1
Задолго до того, как такси остановилось перед входом в ресторан, Клодии захотелось отказаться от своей затеи, в горле у нее пересохло от страха.
Такси остановилось – еще не поздно сбежать. Достаточно при оплате притворно ужаснуться, «вспомнив», что не выключила газ, и через полчаса будешь дома.
Даже не думай об этом! С каких это пор ты пасуешь перед трудностями?
Девушка с бесшабашной щедростью расплатилась с водителем. Она дважды прошлась мимо неприметной черной двери. Сама Клодия здесь никогда не бывала, но не раз читала в дорогих иллюстрированных журналах хвалебные отзывы о французской кухне и баснословных ценах этого ресторана.
Смелее, Клодия. Сделай глубокий вдох и открой дверь. Ну – раз, два, три…
С независимым видом девушка шагнула внутрь и замерла, вытянувшись в струнку и кутаясь в черное кашемировое пальто. Все столики были заняты. Слышалось приглушенное жужжание голосов и одобрительное хмыканье состоятельных лондонцев, отдающих должное искусству шеф-повара.
Гай Гамильтон.
Лицо на фотографии врезалось ей в память. Волосы цвета старого, хорошо отполированного красного дерева, не слишком короткие, слегка вьющиеся, смуглая кожа. Нос и подбородок подобной формы явно не могли принадлежать простому смертному. Если мужчина с такой внешностью обнимает тебя за талию на какой-нибудь вечеринке, все присутствующие женщины наверняка умирают от черной зависти.
Он вынул бутылку из серебряного ведерка со льдом и стал наливать вино в бокал пожилой дамы, сидевшей справа от него. За столом расположились также пожилой мужчина и девушка лет двадцати привлекательной экзотической наружности.
Клодия сразу же заметила, как при ее появлении смолкли разговоры за ближайшими столиками. Она понимала, что выглядит излишне театрально с медно-рыжими волосами, уложенными в высокую прическу, и бледной кожей, контрастирующей с черным кашемировым пальто.
Почувствовав ее пристальный взгляд, он поднял глаза, и Клодия замерла от страха. За ее спиной раздалось вежливое покашливание.
– Могу я вам чем-нибудь помочь, мадам?
Бежать поздно. Оставив без внимания вопрос старшего официанта, Клодия пересекла зал.
– Как ты можешь так спокойно здесь сидеть? – воскликнула она. – Такой дорогой ужин! А как же мы, Гай? Неужели мы тебе безразличны – и я, и наш малыш?
Сидящие за столом затаили дыхание. Не дав им опомниться, Клодия продолжала дрожащим голосом:
– Как ты можешь отрицать его существование? Ведь ты ему так нужен, Гай!
В ресторане стояла мертвая тишина, присутствующие оборвали разговоры на полуслове, поняв, что стали свидетелями драматических событий.
Девушка обратилась к гостям Гамильтона – пожилой даме, которая безуспешно пыталась скрыть охвативший ее ужас, и пожилому мужчине, чье лицо приобрело зловещий багровый оттенок.
Ее голос дрожал, но голова была гордо поднята.
– Этот человек – отец моего сына. Я лишь хочу, чтобы он признал его существование.
Несколько долгих секунд в зале стояла гробовая тишина, не нарушаемая ни звяканьем прибора, ни звоном бокала.
– Гай, что происходит? – взмолилась ошеломленная пожилая дама. – Кто эта женщина?
– Понятия не имею, – ответил Гамильтон. В голосе его слышались угрожающие нотки. Отложив белую льняную салфетку, он решительно поднялся из-за стола.
Хотя рост Клодии на каблуках составлял пять футов девять дюймов, ей пришлось поднять голову, чтобы заглянуть в темно-синие глаза, взгляд которых был не теплее шотландского озера зимой.
– Вы все сказали?
Только сейчас до нее дошел смысл пословицы «семь бед – один ответ». Быстрым движением Клодия сбросила с плеч пальто, оставшись в кремовой шелковой рубашечке с тонкими бретельками и красной розой, приколотой на груди. Эффектным жестом она вынула заколку, сдерживавшую волосы, и они каскадом заструились по плечам. Другой рукой Клодия отколола розу и предложила ее Гаю с обольстительной улыбкой.
– С днем рождения, Гай, – произнесла она с едва заметной дрожью в голосе.
Гробовое молчание нарушил смех девушки, сидевшей за столом.
Кроме нее никто даже не улыбнулся. Поступок Клодии вызвал такое единодушное осуждение со стороны присутствующих, будто она разделась донага на приеме в Букингемском дворце. Но Клодия вынуждена была доиграть сцену до конца.
Последующие несколько секунд пронеслись как в тумане. Она потянулась к лицу Гамильтона и прикоснулась губами к гладко выбритой щеке, уловив чуть заметный запах лосьона. Он же решительно отстранил ее от себя и, крепко держа за предплечье, отнюдь не ласково выпроводил за дверь.
Оказавшись на улице, Клодия чуть не лишилась чувств от облегчения: все уже позади! Но, к сожалению, это был еще не конец.
– Можно полюбопытствовать, – спросил ледяным тоном Гамильтон, – сколько тебе заплатили за то, что ты привела в замешательство моих гостей и испортила приятный ужин?
– Мне пока еще ничего не заплатили, – ответила Клодия, вдевая руки в рукава пальто. – Я это сделала на спор.
– На спор? – не веря, воскликнул он. – Прости за любопытство, но может быть, я чем-нибудь тебя обидел в предыдущей жизни?
– Это была шутка, розыгрыш, – попыталась объяснить девушка. – Где ваше чувство юмора?
– К твоему сведению, я не увидел ничего забавного.
Он сделал шаг с тротуара, чтобы подозвать такси. Машина притормозила у обочины, из окошка выглянул водитель.
– Куда едем, приятель?
Гай Гамильтон вытащил из кармана бумажник, вынул банкноту и сунул ее таксисту.
– Как можно дальше отсюда, – произнес он и, схватив Клодию за плечо, подтолкнул к такси.
Девушка возмущенно стряхнула его руку с плеча.
– Что вы себе позволяете?
– Я лишь хочу убедиться, что ты убралась отсюда. – После всего пережитого Клодия потеряла самообладание.
– Ты заслуживаешь, чтобы тебя поставили в неудобное положение! Надеюсь, все кончится несварением желудка!
– Вот как? Вынужден тебя огорчить, но для того, чтобы смутить меня, потребуется нечто большее, чем твое появление. – Гамильтон усмехнулся. – И еще одно – киссограмма[1]1
Розыгрыш, поцелуй на заказ. – Примеч. ред.
[Закрыть] получилась из рук вон плохо. Полный провал! В следующий раз постарайся делать это как следует. Вот так, например. – Гай схватил ее за плечи, а она, остолбенев от неожиданности, даже не сопротивлялась. Затем последовало не какое-то там робкое, торопливое прикосновение, а решительное однозначное обладание губами, уже удобно приоткрытыми, потому что Клодия, совершенно ошеломленная, ловила ртом воздух, словно рыба, вытащенная из воды.
Поцелуй продолжался не менее пяти секунд.
– На этом закончим первый урок, – сказал Гамильтон, распахивая дверцу такси, – а теперь исчезни.
С этими, словами он не слишком вежливо запихнул девушку в такси.
Клодия с трудом очнулась. Как только машина двинулась, она опустила стекло и крикнула:
– Почему вы всю вину свалили на меня? Киссограмму заказала ваша подружка!
Ответа не последовало. Он стоял, не двигаясь, на тротуаре, пока такси не скрылось из виду.
– Неудачный день, дорогуша? – тактично спросил таксист. Клодия подняла стекло.
– Да уж, хуже не придумаешь, – пробормотала она.
В конце улицы с односторонним движением водитель остановился на развилке.
– Он сказал «как можно дальше», дорогуша, но в моем справочнике нет такого адреса.
Клодия стряхнула с себя оцепенение.
– Патни, – с тяжелым вздохом произнесла она. Скорее домой, к запоздалому сочувствию Кейт и большому стакану джина с тоником.
Какой кошмар! Пожалуй, все вышло даже хуже, чем на той вечеринке, где она изображала Джейн, подружку Тарзана.
Клодия вытащила из кармана фотографию. На обратной стороне было нацарапано: «Гай Гамильтон. Вы его без труда узнаете».
Что правда, то правда…
С фотографии смотрело загорелое лицо мужчины в белоснежной сорочке и черном галстуке, а справа от него виднелась половина блондинки в бальном туалете.
Я так и знала, что тебя это не развеселит. С первого взгляда видно, что для таких, как ты, это низкопробная шутка.
– На киссограммы совсем нет заказов, полный провал, – проворчал два дня спустя кузен Клодии Райан. – Если так пойдет и дальше, то тебе придется задержаться здесь до Рождества.
Клодия очень надеялась, что ее испытания закончатся задолго до этого срока.
– А потом ты, наверное, пошлешь меня куда-нибудь в качестве соблазнительной волшебницы с верхушки рождественской елки?
– Все будет зависеть от заказчиков, Клод. Лично я каждый вечер молю Бога, чтобы кто-нибудь заказал соблазнительную монахиню для архиепископа кентерберийского.
Клодия понимала, что негодовать бесполезно, однако ее это не остановило.
– Неужели ты никогда не повзрослеешь?
Райан немедленно изобразил оскорбленную невинность. Ему всегда удавалось скрывать от окружающих свою порочную сущность.
– Не понимаю, почему ты жалуешься. Ты получишь кругленькую сумму за десяток вечеров удовольствия и…
– Удовольствия? Значит, ты считаешь, что я получаю удовольствие, входя полуобнаженной в комнату, где полно незнакомых людей, и целуя какого-нибудь жирного, потного…
– Я хочу сказать, что это удовольствие для меня, – ухмыльнулся Райан. – Я сижу дома, потягиваю холодное пивко и представляю себе пикантные подробности.
Клодия медленно сосчитала в уме до десяти.
Пять минут тому назад, входя в неопрятный офис Райана, она и без того пребывала в унынии, но теперь начала понимать, отчего вдруг превращаются в убийц совершенно нормальные люди.
Мозговой центр сомнительной империи Райана располагался в конце грязного переулка в самой загаженой части юго-западного Лондона. Единственными свежими предметами в этом офисе были два плаката, на которых еще не высохла типографская краска.
На одном было написано: ТАКСИ-МАЛОЛИТРАЖКИ РАЙАНА. ОБСЛУЖИВАНИЕ АЭРОПОРТОВ, ТЕАТРОВ, СПЕЦИАЛЬНЫЕ ДОСТАВКИ. САМЫЕ КОРОТКИЕ МАРШРУТЫ, САМЫЕ ОПЫТНЫЕ ВОДИТЕЛИ.
На другом: КИССОГРАММЫ РАЙАНА: ФРАНЦУЗСКИЕ ГОРНИЧНЫЕ, ПОЛИЦЕЙСКИЕ, ТАРЗАНЫ, СОБЛАЗНИТЕЛЬНЫЕ МОНАХИНИ ИЛИ ЛЮБЫЕ ДРУГИЕ ПЕРСОНАЖИ ПО ВАШЕМУ УСМОТРЕНИЮ. ЗАКАЖИТЕ СЮРПРИЗ, О КОТОРОМ НИКОГДА НЕ ЗАБУДУТ!
– Ну, мне надо бежать, – сказал Райан. – У меня заказ в аэропорт. Мик заболел, так что у нас не хватает одного водителя. Тебе придется пользоваться мобильным телефоном, потому что радиотелефон не в порядке.
Клодия хотела было ответить, что в его офисе все не в порядке, включая его мозги, но воздержалась.
– В таком случае проваливай поскорее, Жаба. – Райан самодовольно ухмыльнулся.
– Позволь напомнить тебе, Клод, что ты работаешь на меня, пока я не выиграю пари. Поэтому тебе придется относиться ко мне уважительно: немножко лести, немножко подобострастия и постоянная готовность исполнять любые мои распоряжения.
Клодия одарила кузена презрительным взглядом.
– Ты хотел сказать: пока я не выиграю пари?
– И не мечтай. – Он ухмыльнулся и показал ей язык.
Как только за ним закрылась дверь, Клодия едва, удержалась, чтобы не запустить ему вслед кофейную кружку. Кружка имела отвратительный вид, ее давно пора было выбросить, но в ней остался недопитый кофе, и Клодии не хотелось убирать потом грязь.
Она сама виновата в том, что впуталась в эту историю. Услышала от своей матери, что Райан получил наследство от древней старушки родственницы, проживавшей в Шотландии и, судя по всему, никогда с ним не встречавшейся. Возможно, наивно полагала, что он превратился в разумного человека… Клодия зашла к нему однажды и сказала:
– Райан, я обращаюсь ко всем местным бизнесменам с просьбой внести пожертвования на благое дело.
Тот выслушал ее с ангельской кротостью и важно ответил:
– Ну что ж, думаю, я мог бы сделать небольшое пожертвование.
– Сколько? – спросила она, держа наготове ручку, чтобы записать сумму взноса.
Ожидая, что Райан назовет символическую сумму, Клодия чуть не потеряла сознание, услышав ответ.
– Сколько? – не веря своим ушам переспросила она.
И тут перед ней предстал истинный Райан со своей дьявольской ухмылкой, которую она так хорошо помнила с детских лет.
– Это кругленькая сумма, Клод, но чтобы получить ее – надо выиграть пари. Я уверен – тебе слабо.
Да, она сама виновата, что оказалась в дурацкой ситуации.
С тяжелым вздохом Клодия принялась наводить порядок в куче бумаг на столе Райана. Услышав звонок в дверь, оповещавший о прибытии потенциального клиента, она даже испытала некоторое облегчение.
Пока не увидела, кто пришел.
Клодия удивилась бы меньше, обнаружив на пороге занюханного офиса Райана мать Терезу, а судя по тому, как растерянно замер на месте Гай Гамильтон, он испытал не меньшее потрясение.
Клодия быстро овладела собой. Гамильтон перешагнул порог офиса с мрачной решимостью человека, рвущегося в бой. Ну что ж, если он этого хочет, она рада ему услужить. Это хоть немного скрасит серенькое утро.
Клодия иронично улыбнулась.
– Рада видеть вас, мистер Гамильтон. Неужели так понравилось наше обслуживание, что вы задумали заказать повтор?
Засунув руки в карманы, он молча разглядывал девушку. Холодный оценивающий взгляд скользнул по копне медно-рыжих волос, по белоснежной хлопчатобумажной блузке и вернулся к глазам.
– Не ожидал, что вы хозяйка этого сомнительного заведения. Если не ошибаюсь, упоминалось какое-то пари?
Клодия тоже кое-что припомнила. Например, как он бесцеремонно затолкал ее в такси.
– Ваша память вам не изменяет, мистер Гамильтон. Пока не наблюдается признаков старческого слабоумия.
Она пожалела, что не удосужилась получше подкрасить губы. Не помешало бы и ресницы чуть-чуть подкрасить. Хотя глаза у нее большие, ярко-зеленые, ресницы все же несколько светловаты.
– Не дерзите мне. Я ведь подумал, что это был случайный эпизод.
– Ошибаетесь, условие пари включает десяток подобных выездов. А в перерывах между веселенькими приключениями я исполняю роль девочки на побегушках: готовлю чай, вылизываю сапоги босса и вообще всячески ублажаю его ущербное «эго».
Он еле заметно улыбнулся, и Клодия подумала, что либо Гамильтон не поверил ни одному ее слову, либо поверил, и его это позабавило.
– Можно узнать, что вы собираетесь выиграть?
Ее так и подмывало сказать: «Деньги, а вы что подумали?» – но ей не хотелось, чтобы Гамильтон решил, будто нужда толкнула ее на отчаянный поступок. Кроме того, одним из условий сделки была конфиденциальность. У Райана чесались руки привлечь прессу, сделать снимки Клодии во всем ее блеске и поместить фотографии на страницах газеты «Эхо». Он даже самолично придумал броские подписи. «Длинноногая рыженькая соблазнительница обнажается ради благотворительных целей». Он уже предвкушал, как насладится этой сомнительной рекламой, но Клодия пригрозила убить его, если Райан произнесет хоть слово. Люди могут подумать, что она какая-нибудь спятившая эксгибиционистка!
На нее вдруг нашло вдохновение, и Клодия сказала:
– Бутылку шампанского на борту «конкорда», летящего на Таити.
– Великолепно, если не считать того, что «конкорд» не летает на Таити.
«Следовало бы догадаться, что ты относишься к числу всезнаек!» – сердито подумала она. Как только Гамильтон отвернулся, чтобы прочитать плакаты на степах, девушка беззастенчиво окинула его внимательным взглядом с ног до головы.
Он существенно отличался от традиционного типа клиента в классическом костюме. На нем были удобные брюки серо-оливкового цвета, сорочка более светлого оттенка и замшевый пиджак – вещь небрежно элегантная и безумно дорогая.
Клодии вдруг вспомнилась ее подруга Кейт, у которой имелась собственная классификация мужчин, согласно которой все они подразделялись на четыре категории:
Категория I: мужчины, не заслуживающие того, чтобы ради них брить ноги (под эту категорию подпадали 90 процентов мужчин).
Категория II: мужчины, заслуживающие того, чтобы ради них брить ноги (по только в том случае, если на вас надета юбка).
Категория III: ради этих стоит брить ноги, независимо от того, что на вас надето.
Категория IV: мужчины, ради которых стоит не только обработать ноги депиляторным кремом, но и добавить отшелушивающий крем.
Вне всякого сомнения, этот мужчина относился к категории IV. Конечно, если вам нравится такого рода мрачная, довольно опасная мужская красота.
– Надеюсь, вы пришли сюда не для того, чтобы убить время, – заметила девушка. – Не изволите ли изложить суть дела.
– Меня привело сюда праздное любопытство, – задумчиво произнес Гамильтон, продолжая разглядывать плакаты. – Мне любопытно узнать, что за примитивный пошляк зарабатывает себе на жизнь подобным образом.
Хотя Клодия на все сто процентов была согласна с ним в том, что Райан – примитивный пошляк, сейчас она не хотела признавать это.
– Главное направление бизнеса моего кузена – услуги малолитражных такси, – объяснила девушка. – Киссограммы – побочный бизнес. Кстати, некоторые люди считают киссограммы забавными… Я имею в виду нормальных людей, обладающих чувством юмора.
Гамильтон пристально посмотрел на нее.
– Вы имеете в виду таких людей, как вы?
– Естественно.
– Значит, вам доставило бы удовольствие, если бы какой-нибудь полуголый Тарзан ворвался к вам в разгар приятного ужина?
Клодия чуть не вздрогнула, живо представив себе эту картину. У Тарзана, который в настоящее время работал у Райана, были руки, похожие на макароны, и он исполнял свой номер в устрашающего вида синтетической леопардовой шкуре.
– Да, меня бы это позабавило, обожаю Тарзанов. И если вы явились сюда, чтобы высказывать ехидные замечания, то, извините, у меня есть дела поважнее, чем вас выслушивать.
– Я явился не за этим. – Гамильтон сложил на груди руки. – Мне хотелось бы узнать, сколько заплатила моя дочь за ваше представление?
Клодия остолбенела от неожиданности.
– Неужели та смуглая девушка в ресторане – ваша дочь? – спросила она наконец. Теперь Клодия видела, что между ними есть некоторое сходство, но Гамильтон слишком молод, чтобы быть ее отцом.
Она заметила, что его позабавило ее замешательство, как будто он прочел ее мысли. И глаза у него были не такие уж ледяные, как ей показалось вначале. Почему-то они вдруг напомнили Клодии озера в Исландии, которые на первый взгляд кажутся ледяными, а на самом деле теплые, потому что на дне их бьют горячие источники.
– У меня одна дочь, по крайней мере мне не известно о существовании другой. Но такой, как Аннушка, более чем достаточно. И, к вашему сведению, ей всего шестнадцать лет.
– Шестнадцать? – изумилась Клодия. – Я бы дала ей…
– Знаю, она выглядит на двадцать три года с тех пор, как ей исполнилось четырнадцать с половиной лет.
– Она назвалась вашей подружкой.
– Я догадался. Вы заявили об этом достаточно громко, так что половина населения центральной части Лондона теперь в курсе. Я повторяю свой вопрос: сколько?
Клодия помедлила в нерешительности.
– Зачем вам знать?
– Чтобы вычесть эту сумму из денег на карманные расходы. Очевидно, дочь получает больше чем нужно, если позволяет себе оплачивать дурацкие розыгрыши.
Хотя в глубине души Клодия ему посочувствовала, признаваться она в этом не собиралась.
– Не слишком ли суровые меры вы намерены предпринять? К тому же я, пожалуй, не смогу предоставить вам такого рода информацию. Это противоречит нашим моральным принципам.
– Моральным принципам? Моральным принципам? – Звонок телефона прервал его возмущенные возгласы.
– Мини-такси Райана, – ответила Клодия. Поступил заказ на обычный рейс в аэропорт, и пока она записывала адрес, Гамильтон не сводил с нее проницательного взгляда. Реагировать на его взгляд с холодным достоинством становилось все труднее.
– Если вы намерены все утро торчать в офисе, то, надеюсь, не рассчитываете, что я стану поддерживать с вами светскую беседу? – сказала она. – Я сегодня не в лучшем настроении, и мне не хочется общаться с человеком, который обращался со мной так, словно у меня чума.
– Чума? – фыркнул он. – Вы еще легко отделались! – Гамильтон шагнул ближе, и Клодия снова почувствовала дразнящий запах его лосьона, воспоминания о котором преследовали ее со вчерашнего вечера. Запах был едва уловимый – шепчущий. Клодия вдруг почувствовала, как сладко замерло сердце.
Память словно перекрутила назад видеопленку до того момента, когда она почувствовала губы Гамильтона на своих губах и он продемонстрировал ей, как «это» делается должным образом. В тот момент Клодия была настолько ошеломлена, что даже не сопротивлялась, теперь же наступила запоздалая реакция.
Они встретились взглядами, и девушка почувствовала, как что-то изменилось, они остро почувствовали присутствие друг друга, испытав трепет, который охватывает мужчину и женщину, когда те перестают быть друг для друга посторонними людьми.
Гамильтон заговорил снова, и ощущение испарилось.
– Все эти россказни о пари – вранье, я ведь вижу, что подобное занятие не для вас. Чем вы занимаетесь на самом деле? Может быть, вы актриса, оставшаяся без работы? Ваше представление привлекло внимание всех присутствующих в ресторане.
Вот было бы здорово, если бы его слова мог услышать старый учитель драматического искусства, тот самый, который сказал ей когда-то: «Тебе, Клодия, лучше забыть об артистической карьере. У тебя весьма посредственные способности!»
– Должна разочаровать вас, но последний раз я играла в школьном спектакле.
Клодия понимала, что больше всего Гамильтона интересует, почему она вообще появилась в ресторане. Он снова окинул ее взглядом.
– Как вас зовут?
Такого вопроса девушка не ожидала. На мгновение ей представилось, как ее привлекают к суду за преднамеренное нарушение спокойствия в весьма респектабельном ресторане.
– Зачем вам знать?
У него чуть приподнялись уголки губ.
– Почему вы нервничаете?
«Нет, к суду он меня привлекать не будет, – подумала Клодия с неожиданным облегчением. – Он не настолько сильно рассердился».
– Мой псевдоним Соблазнительная Натали, – любезно сообщила она, – или Прелестница Фифи, если приходится исполнять роль французской горничной. Удовлетворены?
– Придется удовлетвориться. Хотя бы для того, чтобы знать, кого не следует заказывать, если мне когда-нибудь придет в голову обескуражить своего злейшего врага. Я бы предпочел кого-нибудь, кто сыграет роль более профессионально.
Клодию его замечание задело за живое.
– Но вы сами сказали, что я привлекла внимание всего ресторана?
– Я имел в виду только вашу роль покинутой мамаши. Все остальное исполнено наивно, как если бы старушка целовала своего любимого кота.
– Я могла сделать все как следует, но вы мне помешали. – Слишком поздно поняв, что Гамильтон ее поддразнивает, Клодия добавила: – Я старалась задержать дыхание и уговаривала себя не трусить.
– Уверен, вы старались из последних сил, – ответил он.
Клодия уже поняла, что не сумеет победить его в словесном споре. Сделав вид, что пустые разговоры ей наскучили, она сказала:
– Мистер Гамильтон, сегодня пятница и сейчас половина одиннадцатого утра. Вы что, не торопитесь на работу? – Она заметила, что одет он, пожалуй, не для работы, но не могла удержаться от ехидного замечания: – Или, может быть, вы зашли сюда по пути на биржу труда? Если так, то не стоит появляться там в подобном пиджаке – он выглядит слишком элегантным. Могут подумать, что вы неэкономно расходуете свое пособие по безработице.
Уголки его губ едва приметно изогнулись.
– Спасибо за совет и позвольте откланяться, мисс Как-бы-вас-ни-звали.
Черт возьми! А я только начала получать удовольствие от разговора.
– В таком случае всего хорошего. Желаю приятного дня. – Гамильтон поморщился.
Клодия не могла бы объяснить, что на нее нашло. Она совсем не хотела окликать его, это получилось само собой:
– Мистер Гамильтон!
Он оглянулся, вопросительно приподняв брови.
– Да?
И тут Клодия заговорила сбивчиво и торопливо, словно боясь, что не успеет рассказать ему все.
– Извините за вчерашний вечер… Я понимаю, что поставила вас в неловкое положение, но мне было еще неприятнее… А в первый раз все было просто отвратительно, потому что у клиента так пахло изо рта, что меня чуть не вырвало… Я и представить себе не могла, что это может быть так мерзко. Чтобы выиграть пари, мне необходимо сделать еще десять выходов… Мой кузен – настоящая рептилия – предложил мне заработать большую сумму. Он получает удовольствие, наблюдая, как я мучаюсь. Можно послать его ко всем чертям, но я должна получить эти деньги… Они не для меня, а для Бруин-Вуда – детского летнего лагеря в Нью-Форесте. Я собирала пожертвования как одержимая, но людям надоело, что к ним без конца обращаются за деньгами… А меня, видите ли, уволили, так что я пока свободна… Но только дело не в этом. Пока я не сотру с физиономии Жабы Райана его самодовольную ухмылку, мне придется стиснуть зубы и продолжать работать.
Когда поток красноречия иссяк, Клодия с облегчением сделала глубокий вдох.
Гамильтон долго, казалось, целую вечность, оценивающе смотрел на нее.
– На какую сумму заключено пари?
Он и бровью не повел, когда она ответила.
– Вам действительно необходимо получить эти деньги?
– Дело в том, что я уже пообещала их достать! Вы хоть понимаете, сколько детишек никогда не видели коровы, пасущейся на лугу, никогда не кормили яблоком пони? А сколько ребят никогда не видели моря?
Сложив на груди руки, Гамильтон молча смотрел на нее темно-синими глазами. Он не просто внимательно разглядывал ее, как раньше, а буквально выворачивал взглядом наизнанку, чтобы не упустить ни малейшей подробности.
– Вы, надеюсь, сделаете небольшой взнос? – Гай, казалось, ее не слышал.
– Если вам действительно не хочется больше участвовать в киссограммах, у меня есть альтернативное предложение.
Клодия даже вздрогнула от неожиданности.
– Простите, не расслышала?
– Расслышали. – Он посмотрел ей прямо в глаза. – У вас паспорт в порядке?
