Текст книги "Последняя планета"

Автор книги: Андре Грилей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

Неудачливый шпион и плохой любовник – вот эпитафия Симусу Финбару Дармуду Брендону Томасу О’Нейлу.

Спустя некоторое время они совсем забудут его.

Он обхватил голову руками. Нужно бороться за свою жизнь, за свою любовь. Но отчаяние было таким черным, что он не мог даже заплакать.

– Джимми! – тихо раздалось где-то вдали.

Мне показалось.

– Джимми, любимый мой, – нет, нет, это ее голос.

Он поднял голову. Это была Маржи; она тихо стояла в нескольких ярдах от него, по ее щекам текли слезы.

Его сердце было готово выпрыгнуть из грудной клетки. Господи, она красива даже после недели скитаний по джунглям. Он был восхищен ею.

– Итак, ты решила вернуться. Долго же ты раздумывала, – зло проворчал он.

Она справилась с собой, спокойно и тихо спросила:

– Могу я присесть на этой коряге?

– Планета свободна, – он уронил голову, стараясь не глядеть на нее. – Ты можешь сесть, где тебе заблагорассудится, – он не хотел уступать.

– Я могу поговорить с тобой? – она была очень серьезна.

– Господи, прекрати это, умоляю тебя! – Он еще ниже опустил голову.

Мариетта была в отчаянии от его молчания. Она бросилась к его стопам и, обняв за ноги, зарыдала:

– Мой повелитель, прости меня. Я так несчастна без тебя. Я не стою твоего мизинца. Я мерзкая… сука. Дура. Идиотка. Я уже никогда не буду стоящей женщиной для тебя. Позволь мне стать твоей рабыней. Я буду выполнять любые твои желания. Умоляю, умоляю тебя, прости… Я обещаю, я… никогда не позволю себе…

Он встал и резко поднял ее на ноги.

– Ты никогда не будешь рабой. Единственное, кем ты можешь быть – это хорошей женой. Единственное, чего я не выношу – это пресмыкающуюся женщину.

Она перестала плакать.

– Джимми, ты, наверное, шутишь.

– Нет, и не думаю. Но я скажу тебе одну вещь, женщина. Между нами никогда не будет ни повелителя, ни раба. Ты моя жена, это делает нас равными. В этом случае я только выигрываю. Ведь если бы ты не была моей женой, ты, конечно, была бы выше меня.

– Джимми!.. – ее глаза сияли.

– Фактически, – когда он входил в роль, то не мог уже остановиться, – жена или не жена – это лишь отговорка, ты все-таки немного выше меня, совсем немного. Тебе ясно?

Она только кивнула. Слов уже не было.

– Мы, таранцы, иногда теряем самообладание, но потом жалеем об этом. Жена же, вроде тебя, заслуживает хорошей порки…

– Так высеки меня, если хочешь. Я заслужила. Я…

– Ты никогда не дождешься этого от меня, слышишь. Даже если очень провинишься. Тем более, что с тобой можно проделывать гораздо более интересные штучки, что я и собираюсь предпринять немедленно.

Неплохо сказано, а?

Он поцеловал ее в щеку в знак примирения. Видит Бог, Гармоди был прав.

– Значит, я прощена? – она была растеряна, едва верила своим ушам.

Чего же ты еще ждешь от меня, женщина?

– Я тоже прощен?

Она бросилась к нему на шею.

– Я так люблю тебя. Ты такой замечательный. Я самая счастливая женщина во всей вселенной.

– Ну наконец-то.

Она глубоко вздохнула. Слова полились, как бурлящая вода.

– Симус, что со мной происходит? Меня разрывают противоречия. Я не похожа на себя. Ведь я солдат. Я верю в смелость, а веду себя, как трусиха. Я бесконечно доверяю тебе, но стараюсь все время помешать. Я верю в то, что должна поддерживать тебя, но делаю все, чтобы потерять. Я люблю тебя и причиняю тебе боль. Я хотела умереть из-за того, что унизила тебя, и уже была на краю. Но голос внутри меня сказал: «Вернись к этому человеку, ты необходима ему». И вот я вернулась. Но ведь я не нужна тебе, ведь так? Нет, конечно, нужна. Я знаю, ты любишь меня. Что происходит? – она упала к его ногам. – Джимми, прошу тебя… помоги мне…

Ну как ей объяснить, ведь она в таком стрессовом состоянии сейчас.

– Маржи, я не могу помочь тебе, – тяжело и спокойно ответил он, но сердце в его груди бешено колотилось, и все его существо страстно желало ее.

Она едва слышно продолжала, заливаясь слезами у него на груди:

– Я не хотела причинять тебе боль, Джимми. Когда я решила свести счеты с жизнью, голос сказал, что я причиню тебе еще большую боль. Я вернулась, чтобы попробовать еще раз.

– Я страшно рад этому, – он бережно осушал губами ее прекрасные глаза, потом губы, шею, грудь.

Любовь после размолвки лучше всего, говорил Гармоди. Скоро я это выясню.

– Скажи мне, что случилось. Я схожу с ума? – умоляла она.

– Я скажу тебе, только, пожалуйста, дай мне слово, что не рассердишься. Что будешь внимательно слушать.

– Обещаю, – она вытерла слезы. – Но как же я могу внимательно слушать, когда ты вытворяешь такое с моей грудью?

– Это входит в программу.

Конечно, это немного затрудняло взаимную беседу. Тогда он откинул ее короткие волнистые волосы и очень нежно погладил ее. Потом скрестил пальцы, чтобы не отвлекаться, и начал очень осторожно:

– Видишь ли, дело в том… Понимаешь, ты потянулась ко мне во-первых потому, что я неотразим, а во-вторых, я против тех зилонгцев, которым не доверяешь, сомневаешься и разочаровалась ты сама. Вспомни, в тот день, когда ты спасла меня, ведь ты сказала, что не хочешь больше жить?

– А после встречи с тобой я стала заговорщицей. Она быстро схватывает.

– Ты обнаружила, что ваше правительство постоянно лжет вам и даже пытается убивать непокорных. И ты замкнулась в себе, как и большинство других.

Она смотрела на него очень серьезно. Откинувшись назад, освободилась от его объятий и ждала продолжения.

– Я пришел, как искуситель. Я вывел тебя из равновесия тонкой лестью, которую ты никогда не услышала бы от зилонгского холостяка, мы прошли через потери и пустыню, через горы. Потом я пустил в ход нежность. Я заставил тебя испытывать чувства, о существовании которых ты не подозревала – уступчивость, доверие, страсть, сексуальное наслаждение.

Я уподобился монаху, дающему ежегодную проповедь.

– Я испугал тебя, и ты решила защититься, снова став ребенком. Это так естественно.

Последние слова он сказал зря. Она вырвалась от него, страшно рассерженная.

– Как ты смеешь сравнивать меня с ребенком. Я такой же зрелый человек, как и ты. Даже более зрелый.

Он сжал зубы и крепко схватил ее за кисти.

– Женщина, ты хуже ребенка. Я же сказал, постарайся проявить свою зрелость, выслушай меня.

Она сжала кулаки и упорно старалась освободиться. Потом начала хохотать.

– Симус, ты удивительный милый идиот. Это ужасно смешно, – она уткнулась лицом ему в грудь. – Ты пытаешься проучить меня, как расшалившегося ребенка, – веселье девушки было искренним.

Вдруг в нем зародилось отвратительное подозрение.

– Ты говорила, что услышала голос, который сказал тебе вернуться? Какой это был голос?

Она дотронулась до его лица.

– О, я не помню. Разве это имеет значение? – она почувствовала, как он стиснул челюсти. – Хорошо, хорошо, дорогой, это важно. Дай вспомнить… голос сказал: «Отправляйся назад, идиотка, бедняга нуждается в тебе». Да, именно так это и было.

«Бедняга». Это не похоже на Зилонг. Это был голос с Тары. Дейдра, я твой должник. Так ты все еще слушаешь и следишь. Последнее, что ты можешь сделать для меня – предоставь нас самим себе.

Она вывела его из задумчивости, взяв его руки в свои и положив себе на грудь.

Убирайтесь, Ваше Преосвященство. Вы меня слышите?

– Я хочу быть с тобой, а ты? – робко спрашивала его женщина.

– Да, очень хочу, любимая, – вздохнул он. Ну что же, если Настоятельница хочет поиграть с ним в эту игру, он покажет, на что способен. – Ты забудешь обо всем, я тебе обещаю.

– Как замечательно, – она счастливо вздохнула. – Какой ты славный.

– А потом?

– А потом… – не только у нее меняются настроение и намерения, – потом мы отправимся в Город Зилонга и наведем там порядок, чтобы достойные люди вроде нас с тобой могли жить свободно и мирно.

16

Саблезубый тигр бросился на Симуса, как демон из преисподней.

Пока он нащупывал свое копье, то успел заметить, что это был очень крупный экземпляр. Создатель совершил ошибку, превратив очаровательного котенка в такое страшное и свирепое существо.

Почти такой же в длину, как и его судно «Дев», поразился Симус, когда чудовище распласталось в прыжке, нацелившись на его шею.

Симус понял, что не успеет воспользоваться копьем. Жизнь была такой интересной.

– Мариетта! – завопил он, зная, что это его последние слова.

Каким-то образом она успела протиснуться между ним и рычащим хищником и воткнуть в грудную клетку того копье, изменив тем самым направление его броска.

Зверь рухнул рядом с Симусом, корчась и скалясь от ярости, разрывая воздух страшными клыками и когтями.

Мариетта бережно оттащила Симуса подальше от умирающего животного.

– Ты ждешь, когда он прикончит тебя? Смотри, он еще жив.

Дрожащий и молчаливый, он позволил девушке поместить его на краю маленькой поляны, на которой они расположились.

– Что с тобой происходит? Почему ты стоял и ждал, когда это чудовище растерзает тебя? Почему ты не схватил копье и не убил его? Проклятый искуситель!

– Почему искуситель? – дыхание вернулось к нему.

– Потому что ты самый глупый идиот. Почему ты не убил его?

– Ну, потому что я оцепенел от ужаса…

– Глупости, я никогда не поверю, – ворчала она.

– Кроме того, я не знал как.

– Да, да, конечно. Можно подумать, что на других планетах ты с ними не сталкивался и не тренировался убивать, как это делают военные у нас.

– Вы что, тренируетесь вот на таких, на живых?

– Конечно же нет, – она понемногу отходила от испуга. – На механических.

– А у тебя великолепная реакция.

– Да уж, твои святые наверняка оценили, – она обвила его руками. – Ох, Джимми, я почти потеряла тебя!

– Теперь я твой должник вдвойне, – он сгреб ее в объятия. – Этот тип целился прямо мне в глотку. Иди ко мне, давай присядем, пока мы оба не погибли.

Они растянулись прямо на траве, избегая смотреть на труп хищника и стараясь успокоить свои нервы.

– Я должна признаться тебе, – смущенно заговорила она, – я давно хотела сказать об этом. Скажу сейчас… пока не случилось еще что-нибудь.

Симус не на шутку разволновался. В этой женщине уживалось так много – комичность, ребячливая благодарность, страстная любвеобильность, стремительность военного.

Не обманывай себя, Симус Финбар О’Нейл. Все равно она – твое наказание.

– Никаких признаний, моя девочка.

– Ни одна зилонгская девушка не ведет себя так с незнакомым мужчиной, как я в первую ночь. Мне было стыдно.

– Если ты хочешь знать, я так толком и не успел тебя разглядеть, – он прижался к ней совсем близко. – Неплохая грудка. Правда, я видел и лучше. Не очень большая, ты знаешь. Вот на планете Корк…

– Успокойся, – настояла она примирительно. – Ты не смутишь меня своими глупостями. Просто я хотела тебя соблазнить. Меня ужасно тянуло к тебе с самого начала… Вот поэтому я и была такой грубой, ты понимаешь?

– Думаю, что да.

– Я знала, что скоро умру, и хотела испытать это чувство перед смертью, а рыжебородый бог был бы лучшим любовником из всех, вот… ну, ты знаешь, что было потом.

– Да, я…

– Только потом я поняла, что значит любить…

– Ну и что же?

– Это то, как ты относишься ко мне, нежно, ласково, какое счастье ты мне даришь, какое редкое наслаждение. Все, что ты делаешь, доставляет мне удовольствие. Я без ума от тебя. Именно с той ночи я хотела быть с тобой.

– Вот ты и заполучила меня?

Она прижалась лицом к его груди.

– Теперь ты жалеешь об этой печальной истории соблазнения доверчивого космического бродяги?

Она очень серьезно задумалась.

– Думаю, что нет.

– Ее Преосвященство говорит, что когда люди познают, что значит любить и быть любимым, они понимают, что такое Бог.

– Как это прекрасно. Твой Бог Иисус, да? Он думает обо мне так же, как и я о тебе? Он так же любит меня, как и ты?

– Ну, наверное, в данную минуту Иисус совершенно запутался в этом, так я думаю. Но, ответ на твой вопрос скорее утвердительный.

– Действительно Дейдра так говорила?

– А… – опять всплыло имя этой женщины. Он задумался на несколько секунд. – В ту ночь, в Городе, ты следовала за мной?

– Конечно, мой любимый, – казалось, что она несколько удивлена его вопросом. – Ведь я знала, что Четвертый Секретарь боится тебя, и ты нуждаешься в защите.

– Избавь нас, Повелитель, от саблезубых тигров и Четвертых Секретарей, – Симусу очень понравилось построение фразы.

– Что это значит?

– Это молитва, обращенная к моему ангелу-хранителю… Господь доверяет духам и заботится о нас.

– Твой Бог такой удивительный. Совсем как ты, – она уютно пристроилась поближе к нему. – Думаю, что я уже вполне готова заняться любовью, Симус.

– А я уже начал бояться, что этого не произойдет.

После этого, когда она блаженно спала в его объятиях, Симус недоумевал – и что за нужда признаваться в том, что совершенно очевидно любому здравомыслящему мужчине – признаваться в том, что он не преследователь, а всего лишь преследуемый.

– Другими словами, такому здравомыслящему, как я, – бормотал он печально.

На следующий день они столкнулись с бандой хорошо вооруженных туземцев. И снова Мариетта первая почувствовала приближение опасности.

Она втянула воздух.

– Кто-то приближается, Симус. Быстро в укрытие.

Это был приказ. И он, испытывая чувство вины перед Кардиной, последовал за девушкой в густые заросли красноватого кустарника.

Совершенно уверенные в себе туземцы – их было около сорока – мужчины и женщины, молодежь следовала сзади – растянулись вдоль берега озера. Все были вооружены до зубов – ножами, копьями и огромными дубинками. По озеру вдоль берега, параллельно отряду, двигалось несколько больших каноэ. Лодки были нагружены оружием и припасами.

О’Нейл с Мариеттой неподвижно ждали, когда скроется эта процессия.

– Нам не следует разжигать их аппетит, как ты считаешь?

– Это военный отряд, а не охотники, – задумчиво проговорила она. – И направляются они в Город.

– Они собираются штурмовать его при помощи копий и дубин?

– Скорее всего, это разведчики Ната. Он послал их пересечь Реку и выяснить, действует ли лазерное оружие. Если они погибнут, Нат атаковать не станет.

– Он мертв.

– Мертв? – скептически переспросила она. – Будем надеяться, что так.

– Ты хочешь сказать, что Изгнанные тоже не считают аборигенов людьми?

– Конечно нет. Они их используют и убивают. Да и почему они должны отличаться от нас?

– Но ведь ты же считаешь туземцев людьми?

– Иногда мне кажется, что они более человечны, чем мы. И как бы они ни попали на нашу Планету, они были первыми.

– Тогда даже если… я имею в виду, после нашей победы в Городе, нам придется что-то сделать и для них?

Она наклонилась за своим рюкзаком.

– Что ты можешь сделать, Симус О’Нейл, чтобы исправить ошибки тысячелетней давности?

Прекрасно, на этот раз поистине деликатный вопрос.

– Я шепну Кцару, чтобы он вступил с ними в переговоры. У него правильно устроена голова.

Она гордо улыбнулась.

– Узнаю моего Симуса. Никто не придумал бы ничего лучше. Симус не подал виду, что согласен с ее оценкой. Что я смыслю в политике?

– Свободу всем, свободу каждому, – она сжала его руку, – включая и этих несчастных.

– Каждому, – согласился он нехотя, без всякого воодушевления.

– Поспешим в Город, пока не поздно. Свободу всем!

17

Много дней спустя, после бессонной ночи, проведенной в раздумьях о всеобщей свободе, Симус О’Нейл открыл один глаз, когда солнечный луч, заглянувший в кабину «Имона де Валери», разбудил его.

У входного люка стояла нагая женщина, ее молодая стройная фигурка казалась позолоченной в лучах солнца. Она внимательно и восхищенно смотрела на него. Он быстро прикрыл глаз.

О, эта женщина доведет меня до могилы. Все время на пути от Большого Озера она потешается надо мной, разве это не ужасно? Она хочет заняться любовью в такую дикую рань, а я никак не могу решить – отправляться в этот проклятый Город сегодня, или нет.

Он старался не дышать, опасаясь, что ее дикая страсть станет еще сильнее, как только она поймет, что он уже проснулся. Вот уж чего он совсем не ожидал, так это того, что она превратится в комедиантку. Когда они добирались до Гипериона, она почти не улыбалась. Теперь же она постоянно смеялась и танцевала целыми днями, даже после того, как они оба уже были истощены любовными играми.

Она всегда была такой, просто скрывала это. Кажется, я влип.

Он снова почувствовал приступ страха, правда, это скоро прошло. Ее удивительное чувство юмора часто придавало ему силы. Даже когда он готов был сдаться, как на пути от Большого Водопада, кишащего диким и хищным зверьем.

Немыслимая женщина. Она и теперь говорит те же самые вещи, что и до нашей ссоры, но теперь это похоже на веселую шутку. Что мне с ней делать? Он знает, чего она хочет от него… она хочет, чтобы мужчина выдохся… Все это началось после встречи с дикарями на Озере.

В то утро, когда он проснулся, Мариетты нигде не было. Карабин тоже исчез. Погода улучшилась. Туман над озером рассеялся, ветер утих, ярко светило солнце. Он надеялся, что она ушла на разведку.

Вернулась она с горящими глазами.

– Мы нашли наш водопад, Симус О’Нейл! Если бы у тебя был такой же слух, как у зилонгцев, то сегодня утром ты проснулся бы от его рева. Скорее вставай, дорогой, это такое великолепное зрелище.

Симус много повидал в своей жизни, но Большой Водопад Зилонга потряс его. Без всякого предупреждения почти все озеро падало вниз с высоты в полумилю. Другого конца не было видно, он терялся в клубящемся внизу водяном тумане. Стена воды блестела в лучах солнца, брызги разлетались во все стороны. Они промокли до нитки. О’Нейл и Мариетта от восторга обнялись и начали кружиться.

– Джимми… – она погрустнела, зарываясь пальцами в его ладони, – Если мы пройдем через все это, они отпустят тебя на Тару?

Почему она спрашивает об этом сейчас?

– Ну, я думаю, что у моих друзей хватит политического влияния, чтобы устроить это.

Куда ее занесет еще?

– А Дейдра поможет? – И когда она заметила его удивление, быстро добавила: – Помнишь, ты рассказывал о безобразной пожилой священнице, твоем друге. Сколько ей лет?

– О, около шестидесяти или семидесяти, и страшна, как смертный грех, – он обнял Мариетту и притянул к себе.

– Среди бела дня, в таком великолепном месте Зилонга нужно наслаждаться созерцанием, а не… – упрекнула она его. – Джимми, у тебя нет самоконтроля.

– Поверь, прекрасный бюст молодой женщины – гораздо более привлекательное зрелище.

– Зилонгских мужчин совсем не интересует эта часть женского тела. Это твоя слабость? У всех таранцев так? – притворно злилась она.

– Вот что я тебе скажу, женщина. Если тебе не нравится моя слабость, можешь пойти поискать себе какого-нибудь зилонгца с холодной кровью. И не забывай, что ты замужем за таранцем с явно выраженной индивидуальностью, и все!

При этом он был готов отскочить от Мариетты, чтобы избежать холодной ванны. Но женщина была настроена игриво. Она повалила его на землю, преодолевая его притворное сопротивление, уложила на спину и стащила с него одежду.

– Таранец ты или нет, мой дорогой Джимми, у тебя потрясающее тело, и я хочу его прямо сейчас. Можешь забавляться моей грудью, если хочешь, но веди себя смирно. Я хочу поиграть с тобой.

– Достаточно ясно сказано, – он вздохнул, с готовностью отдаваясь ее ласкам.

Я всегда говорил, она – потрясающая женщина.

– Только умоляю тебя, перестань меня щекотать, слышишь, женщина? Это уже слишком!

– Ну уж нет. Я никогда не перестану. Как тебе это нравится? Ну что же, практика делает свое дело.

Они провели в играх все утро, купаясь в заводи на конце водопада, любуясь разлетающимися брызгами, отдыхая и снова наслаждаясь близостью, снова, и снова. Это было начало настоящего медового месяца, оргия любви, которую ничто не могло омрачить, никакие тяжелые испытания в будущем.

И она никогда не насытится мной. Это несколько больше того, о чем я мечтал.

Ах, и никогда больше он не впустит в свое сердце Черную Тоску. Эй, где ты, ты все еще здесь?

Итак, в то утро, в «Деве», пока она заливалась смехом, танцевала и напевала языческие песни, тревожные думы занимали его голову и сердце.

Мариетта никогда не свернет с выбранного пути. Он имел в виду освобождение Зилонга. А он, как истинный таранец, не признавал спонтанных порывов. Да, они принесут свободу Зилонгу, если это возможно сделать. А вот в этом он не был уверен.

Нельзя выполнить невозможное, как говорила Леди-Настоятельница.

Недопустимое нарушение догм.

Правильно. Завтра «Ионе» решать вопрос: «идти или не идти». Если они решат окончить миссию, то завтра пусть определятся. Он очень ясно дал им это понять. Теперь он точно знал, что его слушают.

Если мы это совершим, они будут слагать о нас песни сотни лет.

И вообще, кто такой этот Финн Маккул?

Но им придется сделать выбор. Я выдвигаю вам ультиматум. Или заберите меня и мою женщину из этого проклятого места сейчас, или я отправлюсь в Город и приглашу вас вниз в случае успеха.

Не думаю, что у нас много шансов на победу, но другого выхода нет. Я буду ждать вашей помощи, вы слышите меня?

И никаких сентенций, вроде «бедняга Симус», пока я разыгрываю перед вами утренне-ночные представления. Я не нарушил ни одного Закона. Разве они не сами просили меня об этом?

Или ты забираешь меня сейчас – слышишь меня, Леди графиня Настоятельница, Капитан, Кардинал? – или даешь мне полную свободу действий. На этот раз я не позволю тебе улизнуть от ответа.

Все предельно просто, не так ли? Хорошо, вы думаете, Симус совсем потерял голову из-за любви?

Тогда я вот что скажу. Да, я люблю эту женщину. Ради нее я пойду на все. И я не хочу выбирать между тобой и ей, но если ты будешь принуждать меня, ты знаешь, кого я выберу.

Обрати внимание, – добавил он немного угоднически, – все это я делаю по Библии, храня верность моей жене, потому что мы теперь одно целое. Ты вынудила меня.

И если хороший секс сделал меня еще более упрямым и несговорчивым, чем прежде, тебе просто придется считаться с этим. Понятно?

Радиоприем «Дева» был включен, они должны были знать об этом. Он готов к принятию сигнала. Если сигнал не поступит, он может расценивать это, как одобрение его решения отправиться с Мариеттой в Город. И довести задуманное до конца. Он старался не думать о возможном трагическом финале. Информация «Ионе» больше не нужна. Зилонг был в кризисе. Оценки Потраджа о возможном взрыве, как пятьдесят на пятьдесят, явно консервативны, особенно если учесть план революционного переворота Мариетты.

Он переходит от сбора информации к действию, что противоречит приказу Дейдры. Что она и Большой Совет думают об этом? Знают ли они о двух принципиально важных чертах, которые открыл Симус в зилонгцах? Зилонгцы сознают, что их общество распадается, и на этой планете существует скрытое сопротивление, наиболее развитые и остро чувствующие представители общества стараются избегать давления официальной политики. Подтверждение этому – жестокая ирония Эрни, ощущение нелепости своего существования у Мариетты,

Маржи подошла к нему и положила холодную нежную ладонь на его лоб.

Я ничего не могу с собой сделать, я влюблен в эту женщину.

– Ты хочешь вернуться к себе? – она спросила нежно, как прошлой ночью, – если ты хочешь отправиться в космос, я пойду за тобой.

– А ты этого хочешь?

– Нет, у меня долг перед своим народом. Но теперь я отвечаю и перед тобой. Я хочу того же, чего и ты.

Вы слышите? Мы – единое целое. Она говорит так же, как и я.

Вчера он сказал ей: «Мы подумаем над этим вечером, а утром решим». Сейчас было утро, и она снова хотела принадлежать ему. И несмотря на его истощение, сейчас он хотел того же. Она была такой восхитительной, удивительно привлекательной, непреодолимо соблазнительной, особенно нагая.

– Сейчас я хочу тебя, любимая, – он решительно потащил ее к кушетке. Она притворно сопротивлялась, шутливо боролась с ним, и в конце концов он оказался сверху. Она не могла пошевелиться, а он таял от нежности к ней.

– Ты такая красивая, моя любовь.

– Спасибо тебе.

– Твоя красота только подчеркивает твое совершенство. Ты красивее, чем твое тело.

– Ты хочешь заставить меня плакать или любить тебя?

– А если и то, и другое?

– Как прекрасно это звучит… Мне понравилось. Сделай так снова.

– Ненасытная.

– Это твои губы, а не мои.

Хорошо, если это не приносит радость и наслаждение моей возлюбленной, я не буду таким неистовым.

– Я так счастлив сейчас, – шептал он ей, – первый раз с тех пор, как убили моих родителей.

– Твоих тоже?

– Моих тоже.

– Ты хочешь иметь детей, Джимми?

– Ведь их матерью будешь ты.

– Ну а кто же еще?.. О, Джимми, это потрясающе, не останавливайся.

– Ты не хочешь мне ничего сказать… Если ты беременна, это ужасно осложнит все.

– Спрашивай… О… пожалуйста, еще, еще!

Потом он был слишком занят, чтобы думать о чем-нибудь.

Позже, когда она отправилась в джунгли за фруктами для завтрака, им овладели его тяжелые сомнения. Если сигнал с «Ионы» поступит, они уйдут. Ну а если до сих пор его не было, то вряд ли уже это произойдет. Дать им еще полдня? Возможно, у них, наверху, тоже сомнения. Решение о завершении своей миссии он может принять самостоятельно. Как расценивать их молчание? Как признание его права решать самому? Или это молчаливое решение свидетельствует о том, что его списали, как агента, выполнившего задание?

Может быть, они ждут дальнейшего развития событий. И сообщение еще придет?

Он подружился с зилонгцами – с Эрни, Сэмми, Хорером, Кариной, бедной малышкой Ретой, которая, быть может, уже погибла в пустыне. С этими ребятами из отряда. А Мариетта – она так изменила всю его жизнь, как никто до нее. Любовь к своему народу заставляет ее рисковать жизнью. Как же он может оставить ее? И как он может стать инструментом, отрывая ее от народа, который находится под угрозой уничтожения.

Она тряхнула его за плечи… те же сильные руки, вытащившие его из сточной канавы.

– Доброе утро, моя прекрасная, – нежно обнимая ее за талию, сказал Симус.

Она поцеловала его.

– Доброе утро, Благородный Майор. Опять дремлешь? Я разбудила тебя? Вот и завтрак. Ты хорошо спал?

Снова смеется надо мной.

– Я видел плохой сон, – с притворной неохотой он позволил ей оказаться сверху. – Вижу по глазам, что твои желания снова проснулись. Так скоро?

Ее руки любовно ласкали его лицо. О, эта ее нежность… потрясающая нежность, заставляющая сладко замирать сердце.

– Как же твое обещание, которое ты мне дал, Джимми… – Бог мой, теперь она плачет.

После этого она села на кушетку рядом с ним.

– Мы идем в город?

– Ты сомневаешься в этом?

– Нет.

– Тогда надо известить их о нашем сверхъестественном спасении. Спрячь свои пилюли в мою аптечку. Мы оставим их здесь до подходящего момента. Не стоит рисковать, ведь их могут конфисковать в Городе.

Несколько часов спустя они уже были на планетолете с четырьмя солдатами и их командиром, капитаном Яном, который действительно выглядел десятилетним по таранским меркам, и приближались к Городу. Все его ребята из отряда были членами Молодежного Союза. Предстояло обсудить прошедшие несколько недель, чтобы придумать официальную версию.

– Соратник-Капитан, – Формально обратился Ян к Ма~ риетте, – мы счастливы, что вы и Герой-Поэт живы.

Мариетта ответила:

– Соратник-Капитан, мы рады, что вы здесь и встречаете нас. Поэт О’Нейл, позвольте представить вам благородного Капитана Яна.

О’Нейл очень хотел узнать, что у них обоих на уме.

– Надеюсь, ваша будущая жена в порядке, Капитан? – спросил он с полным достоинством, отгоняя мысль, что это могло быть и не так.

Ян расплылся в широкой ухмылке.

– Она никогда раньше не чувствовала себя так хорошо, Благородный Поэт, Героический Гость. Я не преувеличиваю. Удивительные перемены произошли с ней во время приключений в пустыне.

– Скажите мне, капитан, вы одобряете эти перемены?

– Да, вполне. Она стала сильнее и решительнее. Другого трудно желать, – его глаза светились счастьем.

– Рад слышать, Ян. Теперь я вижу, что вы – достойнейший человек, – О’Нейл улыбнулся.

– Благодарю вас, сэр. Не могли бы вы ответить на один тривиальный вопрос? Что такое «идиот»?

– Ах это! Так, высокоблагородный искуситель, – расплывчато ответил Симус.

– Понятно, сэр. Очаровательно, – он выглядел слегка озадаченным.

Во время их отсутствия произошло много событий. Смерть Четвертого Секретаря была представлена просто как «трагический инцидент». Шестой Секретарь, по слухам, стал преемником.

– Старый дурак, – вспылила Мариетта. – Во время Фестиваля он преследует девушек.

Комитет, уже неуместный и ненужный, был не в состоянии решать проблемы. Кампания по осуждению Мариетты закончилась, Рете с отрядом беспрепятственно позволили вернуться. Смерть Ната сняла опасения об его «императорстве». В самом Городе капюшонники стали вести себя наглее. Шансы у молодых были неплохие. Комитет не решится выступить против до сбора урожая.

– Ты с нами, Мариетта? – пылко спросил Ян.

– До самой смерти, Ян.

– До полной свободы, – поправил он.

Лица всех выражали решимость.

– Вы раздобыли пилюли? – забеспокоился Ян.

– Да. Они в надежном месте, – ее глаза светились энтузиазмом. Римская дева, нет, Римская матрона, готовая к схватке со львом.

– Майор О’Нейл с нами?

– Конечно, – решительно заявила она.

Эй, минуточку, ребята, я ничего не обещал.

Они дружно повернулись к нему.

– Свобода, Симус О’Нейл!

– Действительно, свобода, – ответил он без всякого энтузиазма.

Они ничего не заметили.