Текст книги "Последняя планета"

Автор книги: Андре Грилей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)

Когда ты входишь в правительство, никогда не знаешь, правильное решение ты принял, или нет, вечно приходится идти на компромиссы, которые устроили бы большинство людей. Ты никогда не можешь быть абсолютно уверен, достаточно ли мудрое решение ты принял, не запоздало ли оно. Порой ответы на эти вопросы ты так и не находишь.

Спустя неделю после избрания, он встретился с Кцаром на полпути к Гипериону, чтобы установить постоянную связь между Городом и фортом и назначить Кцара Регентом в этом регионе планеты. В его обязанности теперь входила забота и управление туземцами, мутантами и изгнанниками.

– Это займет много времени, – согласился мудрый офицер, – но сделать это необходимо. Это нужно было сделать еще вчера. Я обязан сказать вам об этом. Весь этот спектакль, который вы с друзьями устроили на Реке, надолго вывел их из равновесия. Они действительно считают вас Рыжебородым Богом. И это нам на руку, это поможет установить с этими бедными недоумками мирное соглашение. Мы дадим им шанс.

– Вы возьмете это на себя?

– У меня есть и другие дела, Симус. Но моя жена сказала, что бросит меня, если я этого не сделаю. А ведь вы знаете, что я завожусь, когда меня беспокоят. Да, кстати, я вижу, вы завоевали ту славную девочку.

– Да если бы так. Думаю, что это она меня завоевала окончательно. Если ее послушать, я всего лишь жертва.

Потом поступило робкое приглашение на «небольшую вечеринку» в честь Кцара, который потребовал Самариту к себе в команду, как главного специалиста по аборигенам.

Своей жене Симус сказал:

– У меня совершенно нет времени пойти с вами. Тебе придется представлять меня.

– Мы пойдем вдвоем, Симус, – его лицо стало холодным и отчужденным, он боялся таких перемен в ней больше, чем нахмуренных бровей Кардины.

– Так и надо было говорить сразу.

Итак, Симус призвал все свое обаяние в сердечное рукопожатие и дружеское приветствие Сэмми и Эрни на пороге их дома, сгреб в объятия Карину, потрепал по волосам туземку, по-прежнему живущую в доме его друзей, под аккомпанимент счастливого пощелкивания.

Жена Кцара была единственной женщиной в их компании, которая не ждала ребенка. Зилонгцы, похоже, решили заводить детей, о которых так долго мечтали, немедленно.

Симус пел песни, снова рассказывал замечательные истории о своих фантастических приключениях и космических скитаниях. Прощение и восстановление прежних дружеских нежных отношений, безотчетных и пылких взаимных симпатий, оказалось таким простым и легким.

– Мы не осмеливаемся пригласить вас снова, Благородный Лорд, – сказала Сэмми, провожая его жену. – Ведь теперь вы очень заняты важными делами.

– Если я не буду иметь возможность видеть вас обоих хотя бы раз в месяц, то вынужден буду заточить обоих в монастыре, понятно?

– Ты был таким милым сегодня, – шепнула Мариетта ему на обратном пути к монастырю, – совсем как в ту ночь, когда я поняла, что люблю тебя.

– Думаю, что сегодня я был гораздо лучше, чем тогда.

– Надеюсь, ведь теперь ты женатый человек.

Все было очень хорошо, но всего было очень много! Приближалось Рождество, и Симус все чаще подумывал о том, чтобы забрать жену и ребенка и отправиться на Тару, как только появится такая возможность. Его утомленные мозги были истощены бесконечными, никогда не кончающимися кризисами.

Ведь я же поэт, разве не так? А не бесстрастный политикан.

В ночь перед Рождеством, как раз перед вечерней молитвой, он встретился с Кардиной. Он был в отвратительном настроении. Усталый, взвинченный, он накинулся на нее с обвинениями в том, что его втянули в занятия, к которым он не предрасположен, у него ничего не получается.

Он требовал освободить его не через год, а сейчас, немедленно.

– Ты слышишь меня, женщина? Я устал от твоих вечных планов, дурацких программ, призрачных трюков. Дай мне и моей жене старенький «Дев» и отпусти нас с этой проклятой планеты.

Она дала ему выговориться. А когда он замолчал, спокойно сказала:

– Как ты думаешь, почему мы послали тебя первым?

– Лапушка, вы послали меня сюда в качестве психической губки.

– Ох, Симус О’Нейл, неужели ты все такой же идиот?

Кажется, до него стало доходить.

– Ты хочешь сказать, что вы с самого начала решили сделать из меня политикана? – земля уходила у него из-под ног.

– А разве ты думаешь, что были другие причины? И уж, конечно, не из-за твоего самоконтроля, – она улыбнулась примирительно.

– Ты хочешь сказать, что с самого начала вы задумали сделать меня королем этих мест? – злость гудела в нем, как вода в реке, вышедшей из берегов.

– Королем на один год!

– Это уже неважно.

– Ты думаешь, я могу взять на себя ответственность, и, не посоветовавшись с Советом Гарона, принять решение?

Она вертела на пальце рубиновое кольцо, которое носила в честь празднования Рождества.

– Я никуда не гожусь, как политик, женщина, – теперь он почти жаловался. – Ты теряешь время. Я – посредственный поэт, и еще более посредственный мыслитель. Ты же сама говорила – невыносимый, неисправимый бабник.

– И несносный болтун, ведь это я тоже говорила? – ее брови насмешливо поползли вверх.

– Хорошо, хорошо, добавим и это! – он пнул ногой стену, такого он не позволял себе с детства.

– Все, что ты говоришь, прекрасно характеризует тебя именно как политикана, Симус, – она пропустила мимо ушей его вспышку гнева. – Ну, будь же ты разумным, наконец. Ты великолепный профессиональный военный специалист, ты решителен, умеешь быстро соображать в трудной ситуации, правда, я надеюсь, что нам не придется часто воевать. Ты пишешь замечательную, если не сказать выдающуюся, поэзию. Ты можешь завоевать их симпатию одной улыбкой. Вот что нужно этой планете.

– Все, что ты перечислила, я делаю плохо. Я не буду этим заниматься. И я не верю, что эти парни в большинстве своем видят меня в роли принца крови, – его гнев утих. Теперь он стыдился своей детской выходки.

– Ты заметил, что они часто жалуются на совершенные тобой ошибки, с тех пор, как они признали тебя Графом? – она благодушно улыбнулась и довольно скрестила руки на груди.

– Да, пока они не жалуются, Дейдра Фитцджеральд! Что верно, то верно. Даже намека на недовольство, ты знаешь об этом. Да, у меня это получилось… – Его голос задрожал, когда он осознал то, что только что произнес.

– Что и требовалось доказать, – это был ее триумф.

Теперь ему нужно было думать о вечерней службе и Рождественской Мессе. Сейчас уже было поздно. Пора было покидать ассамблею у Настоятельницы. Пэджин прижалась к нему и склонила голову на его плечо. Он пожелал Леди спокойной ночи и счастливого Рождества.

– Так ты согласен, Симу с? – в ее голосе было больше тревоги, чем обычно.

– Дорогая! Ваше Высочество, благородная Месса – это первое, с чего начнется мой путь к концу, – он вздохнул, как истинный таранец.

– Да, Симус О’Нейл, – согласилась она.

– Будем надеяться, что удача не покинет нас.

– Бог его знает, – ее вздох был очень похож на его. И, как всегда, последнее слово осталось за ней.

Он вышел вместе с Пэджин в холодную, усыпанную звездами ночь.

– У тебя все хорошо, Джимми? – тревожно поинтересовалась она, прижимаясь к его руке.

– А почему у меня должно быть что-то плохо? – удивленно спросил он.

– Когда ты целый вечер так задумчив, значит, что-то тревожит тебя.

– Неужели мужчина не может спокойно поразмыслить над чем-нибудь, чтобы кто-нибудь из таранцев не поднял шума вокруг этого?

– О чем с тобой говорила Леди-Настоятельница?

– Ах, это длинная история, – он снова вздохнул.

– История, которую можно рассказать в ночь рождения нашего Спасителя, – она тоже вздохнула.

Черт возьми, она даже вздыхает, как Дейдра.

– О, Святые, помогите и спасите. Женщина становится религиозным фанатиком! – воскликнул он весело и обнял ее. – Да, думаю, эту историю можно рассказать, если женщина не разочаровалась в своем муже, который оказался самым глупым простаком во всей галактике.

– А что, если она уже давно догадалась об этом, но на все согласна?

Граф Гарона шутливо шлепнул свою спутницу по мягким местам.

Что же, скорее всего, Рождество окажется не таким уж и плохим.

Монастырский колокол вызванивал старинную кельтскую Рождественскую песню. И перед тем, как начать свою длинную историю, он спел эту, прославляющую рождение Христа, песню своей настоящей женщине.