Текст книги "Книга будущих адмиралов"

Автор книги: Анатолий Митяев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 47 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

ВОЗВРАЩЕНИЕ К БАЛТИЙСКОМУ МОРЮ

Строительство кораблей на Адмиралтейской верфи в Петербурге.

В те годы, когда адмиралы Рейтер и Руперт водили в бой мощные эскадры, в семье русского царя Алексея Михайловича родился мальчик – будущий царь Пётр I и вице-адмирал Пётр Михайлов. Моё и твоё, читатель, отношение к царям вполне определённое – оно укладывается в точную формулу: «Царей надо свергать». Но мы с тобой погрешили бы против истории, против правильного понимания её, если бы отнеслись к Петру I без должного уважения.

Пётр I.

Пётр I, как и другие цари, был деспотом. Никто не считал, сколько крепостных, согнанных царёвым указом на болотистые берега Невы, умерло до того, как встали там город Петербург, крепости, верфи, заводы. Но вот в другом указе написано: «Повелеваю хозяина оружейной фабрики Корнилу Белоглаза бить кнутом и сослать на работу в монастырь, понеже он, подлец, осмелился войску государеву негодные пищали и фузеи продавать. Старшего альдермана [браковщика] Фрола Фунса бить кнутом и сослать в Азов на галеры – пусть не ставит клейма на плохие ружья». Жестокий указ. Но когда представишь солдат, ушедших на войну с негодными ружьями, жестокость покажется оправданной. Следующие строки этого указа показывают Петра твёрдым администратором: «Приказываю ружейной канцелярии из Петербурга переехать в Тулу и денно и нощно блюсти исправность ружей».

Не щадя никого, Пётр не щадил и себя. Во второй год войны со шведами участвовал в абордажном бою при захвате неприятельских кораблей «Гедан» и «Астрильд», вошедших в Неву. Сам водил в контратаку батальон стрелков под Полтавой. А умер, простудившись на море во время бури, когда спасал команду тонувшего корабля. Личное отношение Петра I к общему делу не могло не вызвать симпатий у других людей. Главное же, что влекло за ним, что помогало преодолевать нечеловеческие трудности, – это то, что Петровы начинания и предприятия нужны были государству и всему народу России.

Россия тогда сильно отставала от развитых стран Европы – в экономике, в торговле, в культуре. Из этой общей отсталости происходила отсталость военная. Причин тому было много, и не последняя, что огромное государство было отрезано от Чёрного и Балтийского морей. Россия не могла возить свои товары в другие государства и вести торговлю. А границы страны постоянно были открыты – на юге для вторжения турок и крымских татар, на северо-западе для шведов, захвативших земли по берегам Финского залива.

Мы знаем: к концу царствования Петра I самым сильным, самым могучим на Балтийском море был русский флот. Он насчитывал 48 линейных кораблей и фрегатов, почти 800 галер и других судов. На кораблях и в морских крепостях несли службу 28 тысяч человек. А как трудно было создать такую мощь!

Корабельное дерево не обработаешь без инструмента. Надо было наладить изготовление пил, топоров, свёрл. Нужны гвозди, скобы, цепи, якоря, нужны пушки и ядра к ним – и это производство пришлось начинать почти на пустом месте. А паруса, а сукно на солдатские и матросские мундиры? Надо было ставить ткацкие фабрики. Неучёный командир не может вести корабль в море, на наёмных иностранцев надежда плохая. Учреждались навигационные школы. Наконец, нужны были уставы и наставления, чтобы организовать вооружённые силы, привести их в порядок, сделать боеспособными. Всё это и многое другое было сделано.

Пётр I особенно любил флот. Он отлично знал искусство кораблестроения и военно-морское искусство. Звание вице-адмирала было ему присвоено не потому, что он был царь, а потому, что заслужил его умелым и мужественным руководством в боях и сражениях. Его военный авторитет был очень высок. В 1716 году против шведов выступила эскадра русских, датских и английских кораблей. Датчанин генерал-адмирал Гульденлев и англичанин адмирал Норис единодушно предложили Петру I возглавить эскадру, хотя его морское звание было меньше, чем у них.

Пётр любил флот. Но, готовясь к войне с турками и шведами за моря, он прежде занялся созданием сухопутной армии.

Почему так? Ведь сухопутной армией моря не отвоюешь. «Если отвоевать море, но не обеспечить удержание берегов, зачем начинать войну?» – так рассуждал Пётр I и был дальновиден и проницателен.

«Основной войной Петра Великого» назвал Карл Маркс Северную войну со шведами. Она началась в 1700 году и кончилась в 1721-м. Швеция в то время была одним из сильнейших государств Европы. 38 линейных кораблей, 45-тысячная армия давали возможность воинственному королю шведов Карлу XII постоянно вмешиваться в дела соседей – Польши, Саксонии, Пруссии, Дании. Финляндия принадлежала шведам, земли прибалтийских народов и русские – вплоть до Ладожского озера – тоже. С таким грозным и опытным противником не побоялся вступить в единоборство Пётр I.

Много сражений и боёв – на суше, на море провели русские и шведы за два десятка лет. Началось всё с поражения русских войск под Нарвой в 1700 году, прошло через великую Полтавскую победу русских в 1709-м и закончилось походом на Стокгольм, когда отряды генерал-адмирала Апраксина остановились в трёх километрах от шведской столицы – Карл XII умер, королева Элеонора, сменившая его, попросила Петра кончить военные действия.

В 1721 году был заключён мирный договор со шведами. Россия возвратила себе устье Невы, Карельский перешеек, Выборг, Кексгольм, приобрела Эстляндию, Лифляндию и Моонзундские острова. Россия прочно утвердилась на берегах Финского и Рижского заливов.

Карл Маркс об итоге войны писал: «Пётр I завладел всем тем, что было абсолютно необходимо для естественного развития его страны». Эти слова определяют характер Северной войны. Со стороны русских она была справедливой, наше сочувствие на стороне наших предков, сумевших одолеть опасного врага.

Убранство кормы русских кораблей.

ПОБЕДА У ГАНГУТА

Разгромом шведской армии под Полтавой закончился первый период Северной войны. Была решена важная задача: уничтожена считавшаяся непобедимой в Европе шведская армия. Россия была согласна заключить мирный договор при условии возвращения ей земель на побережье Балтийского моря, искони принадлежавших нашим предкам. Но король Швеции Карл XII и слушать не хотел об этом. Имея сильный флот, он был уверен в победе над Петром I.

Одним из сражений, прославивших русский флот в борьбе за выход России к берегам Балтики, было Гангутское сражение, которое произошло в 1714 году. Ещё в 1713 году русские сухопутные войска заняли основной опорный пункт шведов в Финляндии – Гельсингфорс (теперь Хельсинки) и затем овладели последней крепостью Финляндии – городом Або. На другой год Пётр решил послать в Або гребной флот с десантом, чтобы оттуда напасть на Аландские острова, занять их, а с островов высадиться на побережье Швеции. Переход гребного флота от Котлина до входа в финские шхеры должен был прикрывать корабельный флот – линейные корабли и фрегаты. Затем кораблям надлежало уйти в Ревель, оттуда препятствовать проникновению шведского флота к Або и в Финский залив.

Гребной флот, которым командовал Апраксин, состоял из 99 галер и малых галер – скампавей. На нём было 15 тысяч десантников. В корабельный флот входили 11 линейных кораблей, 4 фрегата и другие парусные суда. Им командовал Пётр I.

Первая часть плана была исполнена без затруднений. Галеры и скампавеи, идя на вёслах сквозь шхеры – лабиринты скалистых островов и островков у финского берега, были неуязвимы для шведов. Гребных военных судов шведы имели мало, а линейные корабли, фрегаты и крейсеры не могли войти в шхеры из-за глубокой осадки и большой величины. Однако шведы рассчитывали перехватить и уничтожить русские галеры у южной оконечности Гангутского полуострова, где шхер не было, а был глубокий открытый плёс. Там и сосредоточились под командой адмирала Ватранга 17 линейных кораблей, 5 фрегатов и небольшой отряд гребных судов.

Русский гребной флот в конце июня 1714 года подошёл к Гангутскому полуострову и сосредоточился в бухте Тверминне. Разведывательные корабли обнаружили неприятельский флот. Апраксин отправил донесение Петру в Ревель о силах неприятеля и предложил корабельному флоту или отвлечь на себя противника, или совместно с гребным флотом атаковать его.

Носовые украшения русских кораблей.

Пётр не захотел вводить в дело свои корабли из-за большого численного превосходства шведов. Он отправился к Гангуту, чтобы разобраться во всём на месте. Царь-адмирал сам провёл разведку неприятельского флота и обследовал весь полуостров. В его северной части оказался перешеек шириной всего два с половиной километра. Пётр приказал строить на перешейке бревенчатый настил, чтобы перетащить по нему корабли через полуостров, – у западного берега полуострова снова начинались шхеры.

Гангутское сражение. Июль 1714 года.

Это была технически осуществимая задача. Поэтому Ватранг, узнав от местных жителей о строительстве переволоки, принял всё за чистую монету и немедленно предпринял ответные действия: направил контр-адмирала Эреншельда с парусно-гребным фрегатом «Элефант», шестью большими галерами и тремя шхерботами на западную сторону полуострова. Одновременно вице-адмирал Лиллье направился к бухте Тверминне с 8 линейными кораблями, фрегатом и двумя бомбардирскими судами. Лиллье должен был атаковать русский флот в подходящий момент, скорее всего тогда, когда часть галер была бы переброшена по переволоке на другую сторону полуострова. Ватранг с 7 линейными кораблями и 2 фрегатами остался на месте – сторожить мыс Гангут.

В Северной войне русские войска часто применяли военные хитрости. Без них и побед было бы меньше, и достались бы они тяжелее. В чём теперь состояла хитрость? В том, что Пётр и не думал перетаскивать все галеры на другую сторону. Он намеривался перетащить несколько скампавей, чтобы вызвать у шведов замешательство их неожиданным появлением в тылу. Но шведы предвосхитили развитие событий, сами поторопились разделить флот на части. Это была большая ошибка Ватранга. В самом горячем месте – у мыса Гангут – он ослабил свои силы.

Пётр не мог упустить такой выгодной ситуации. Он знал, что летом в этом районе по утрам бывает безветренная погода, штиль стоит почти до полудня. Было и решено утром прорваться через опасное место под самым носом неприятеля. Вечером 25 июля 20 скампавей авангарда подошли к Гангутскому плёсу. Там уже были 15 скампавей дозора. За ночь гребцы выспались – им предстояла трудная работа.

Наступило утро 26-го. Ветра не было. Грозные корабли Ватранга, подошедшие к берегу так близко, как было только можно, стояли с обвисшими парусами. Скампавеи вышли из шхер и на предельной скорости пошли мористее стоянки шведов (мористее – дальше от берега). Они двигались в кильватерной колонне, одна за другой, вызывая ярость шведского адмирала. Корабли открыли сильный огонь. Но ядра не доставали русских. Тогда шведы начали буксировать корабли с помощью шлюпок. Дело у них продвигалось медленно. Вслед за авангардом и скампавеи дозора, взяв ещё мористее, благополучно миновали 15-километровый плёс и вошли в шхеры на западной стороне Гангутского мыса. Они остановились там для короткого отдыха, а затем заблокировали корабли Эреншельда у переволоки.

Лиллье из-за штиля не смог подойти к Тверминне и вечером вернулся к Ватрангу. Шведы побоялись, что ночью галеры могут атаковать их, поэтому корабли отошли от берега. Они встали двумя линиями на том месте, где прошли скампавеи, и ждали утра.

Бой русских галер со шведами.

Пока приближается рассвет 27 июля, посмотри первую схему Гангутского сражения. Ты яснее представишь себе те события.

Посмотрел? Теперь понадобится вторая схема. Утро наступило, сражение, похожее на игру в кошки-мышки, продолжается.

В минувшую ночь галеры Петра и Апраксина – уже главные силы – подтянулись из Тверминне к плёсу. Утром при штиле и тумане они ринулись на прорыв, но уже около самого берега, теперь мористее были шведы. Шведские ядра опять не долетали до галер и скампавей. Шлюпки опять взяли на буксир тяжёлые корабли и тащили их к берегу. Но всё было напрасно, русские обогнули мыс и двинулись туда, где стоял заблокированный отряд Эреншельда. Только одна галера села на мель, и шведы захватили её.

Теперь посмотри третью схему сражения. У Эреншельда, напомню, 18-пушечный фрегат, шесть больших галер и три шхербота – всего 120 орудий. Видишь, как он расположил свои корабли? Фрегат в центре полукруга кораблей, фланги упираются в прибрежные отмели. Прямо как в сражениях древних флотов.

У русских большое превосходство в силах. Но воспользоваться им невозможно: очень мало пространство, на котором встретились противники (подобное было у персов в Саламинском сражении). Поэтому атаку будут вести 23 скампавеи, на каждой от 3 до 5 небольших пушек, всего 90. Скампавеи стоят в строю фронта с двумя рядами кораблей на флангах. Командовать ими будет Пётр. Его галера – позади строя скампавей. Если понадобится помощь, она придёт из главных сил флота, которым командует Апраксин.

После полудня русские корабли тремя отрядами начали атаку. Впереди каждого отряда на шлюпках шли командиры, стоя со шпагами в руках, – предстоял абордажный бой.

Шведы открыли частый артиллерийский огонь. Так они отбили две атаки. Тогда Пётр приказал атаковать фланговые корабли. Дело пошло лучше. Удалось сблизиться с неприятелем; вдобавок к пушкам десантники на скампавеях повели огонь из ружей. Один за другим начались жестокие абордажные бои. Исход схватки был очевиден. И шведы стали спускать флаги и сдаваться в плен. Дольше всех сопротивлялся флагманский корабль. Его удалось взять на абордаж после того, как на нём вспыхнул пожар. Эреншельд со шпагой в руках пробивался к борту, где его ждала шлюпка. Израненный адмирал уходил в шлюпке со своими матросами. Однако капитан Бакеев и его гренадеры, тоже в шлюпке, догнали беглецов и пленили адмирала.

Беллинсгаузен Ф. Ф.

В «Реляции о случившейся морской баталии между российскою авангардиею и швецкою эскадрою» говорилось: «И хотя неприятель несравненную артиллерию имел пред нашими, однакож по зело жестоком суопротивлении перво галеры одна по одной, а потом и фрегат флаги опустили. Однакож так крепко оборонялись, что ни единое судно без обордирования от наших неотдалось».

После того как десант был доставлен в Або и эта кампания закончилась, корабли победителей вернулись в Петербург. Они вели за собой пленённые суда. Вдоль Невы толпился праздничный народ, приветствовал криками храбрецов. Петропавловская крепость гремела артиллерийскими салютами. На мосту у крепости была сооружена арка. На ней в числе прочих висела картина – двуглавый российский орёл держит в когтях слона. Название шведского фрегата «Элефант» значит «Слон». Под картиной было написано: «Орёл не мух ловит!»

Гангутская победа обеспечила русскому флоту широкое использование выхода в Ботнический залив и Балтийское море и привела к резкому изменению стратегической обстановки на Балтийском театре в пользу России. Она позволила перенести военные действия на территорию Швеции и предрешила успешное окончание Северной войны в пользу русского оружия.

ВОЗВРАЩЕНИЕ К ЧЁРНОМУ МОРЮ

Тяжелее и дольше, чем на Балтику, возвращалась Россия к Чёрному морю. На это понадобился почти век – 96 лет.

Как ты знаешь, противником Руси на Чёрном море постоянно была Византия. С XV века на этом поприще её сменила Турция.

Предки турок, одно из племён восточных завоевателей, начали нападения на византийские владения ещё в XIII веке. Византия как государство погибла после захвата Константинополя. Его жители были нещадно вырезаны, город получил новое название – Стамбул – и стал турецкой столицей. Знаменитый храм святой Софии был переделан в мусульманскую мечеть. Что пришлось целиком по вкусу завоевателям, так это мощные стены вокруг города. Не тронули они и цепь, которой византийцы пытались остановить ладьи Олега; потом турецкий султан прикажет протянуть её поперёк бухты, чтобы остановить чайки запорожцев…

Считая собственностью Босфор и Дарданеллы, турки стали считать и всё Чёрное море своим внутренним морем. Оно, по сути, так и было. Султанская империя далеко раздалась вширь, захватив черноморские, эгейские и адриатические берега, всё северное побережье Африки тоже принадлежало туркам.

На Адриатике и в Средиземном море у турецкого флота было много соперников: венецианцы, испанцы, французы, англичане… На Чёрном же море турецкий флот был безраздельным владыкой. Единственным народом, земли которого выходили к морю и который мог противостоять туркам, были русские. Турки понимали это и основные военные усилия в бассейне Чёрного моря направляли против России.

С севера в Чёрное море корабли русских могли спуститься по Дону, Днепру и Дунаю. В устьях этих рек турки построили крепости: Азов, Очаков, Измаил. Там же стояли их эскадры.

Запорожцы на чайках, донские казаки на стругах пробивались тёмными осенними ночами из Дона и Днепра в море, совершали дерзкие набеги на прибрежные турецкие города. Даже на Константинополь ходили на вёслах. И даже Азов захватывали. Но это не меняло положения: черноморские пути оставались закрытыми для торговли и общения русских с другими народами.

Когда Пётр I задался великой целью вернуть выходы к морям, он начал с Чёрного моря (точнее – с Азовского). Флот, построенный на воронежских верфях, спустился по Дону к крепости Азов. В 1696 году крепость, атакованная кораблями и сухопутными войсками, пала. Однако вскоре её пришлось вернуть туркам. В те годы более опасными врагами стали шведы. Воевать одновременно с двумя сильными государствами Пётр не мог, для этого не было средств.

Войны с турками, длительные и тяжёлые, на суше и на море, начались уже после смерти Петра.

В каждом новом сражении турки получали всё более ощутимые удары: теряли неприступные крепости, такие, как Измаил, уступали такие важные в военном отношении территории, как Крым, их многотысячные армии исчезали в сражениях с Румянцевым и Суворовым, их эскадры уничтожались кораблями Спиридова и Ушакова. Однако Турция не хотела признавать право России на пользование Чёрным морем. Султаны не были бы такими упрямыми, если бы не «владычица морей» Англия. Она постоянно подталкивала турок к войне с Россией и, даже будучи союзником России, тайно или явно помогала им.

Английские капиталисты поступали так потому, что боялись будущую Россию – обладательницу могучего флота. Перед их глазами был свежий пример Швеции. В Северной войне она получила такой удар, что из великой державы превратилась в государство второстепенное. И англичане уже воевали с Россией – не так, как с Голландией, не сами, а руками турок.

«Орёл» – первый военный корабль русской постройки.

Русский линейный корабль конца XVIII века.

Пётр только ещё начинал строить флот, а бдительный английский посол доносил из Петербурга в Лондон: «Корабельные мастера-англичане пользуются в России большой милостью у царя. Если они останутся на службе в России, …то сделают её хозяином Балтийского моря, …жалованье они получают большое, и выплачивается оно аккуратно… Царь сажает их за свой стол при самых многолюдных собраниях… Предоставляю вам судить, входит ли в интересы Великобритании быть застрельщиком возрастающего могущества [России]. …Давно пора отозвать этих мастеров с царской службы. Здесь, в Петербурге, пять мастеров, …все они британские подданные… Без указа Адмиралтейства они не поедут в Англию; …нужно решение правительства». Английский парламент такое решение принял. Отозвать пятерых мастеров или подтолкнуть к войне Турцию – вещи не равнозначные. Но любое средство хорошо, если оно во вред России.

Турция в конце концов была вынуждена отдать России северные берега Чёрного моря. Это произошло в 1791 году, после большого сражения на море. Мы с тобой, читатель, теперь отправимся к адмиралу Ушакову.

Бой русских с турками.

СРАЖЕНИЕ У МЫСА КАЛИАКРИЯ

Ушаков Ф. Ф.

Из всех русских военачальников прошлого мы особо выделяем генералиссимуса Александра Васильевича Суворова. Он провёл 60 боёв и сражений, во всех одержал победу. Полководец побеждал любого неприятеля: турок, поляков, пруссаков, французов… Побеждал, как он сам говорил, не числом, а умением. Его войско только в двух-трёх случаях численно превосходило противника.

Меньше мы знаем адмирала Фёдора Фёдоровича Ушакова. Между тем прославленный Суворов, восхищённый мастерством Ушакова при взятии средиземноморской крепости Корфу, далеко не ради красного словца воскликнул: «Ура! Русскому флоту!.. Я теперь говорю самому себе: зачем не был я при Корфу хотя мичманом?»

Суворов и Ушаков жили в одно время, участвовали в одних войнах. Многое в их судьбе было схоже. Оба ни разу не были побеждены, обоих турки из уважительного страха звали пашами: Ушак-паша и Топал-паша (Топал – значит хромой. Суворов чуть прихрамывал). В конце жизни и генералиссимус и адмирал были отстранены от боевых дел, так как не угодничали перед монархами. Генералиссимус и адмирал одинаково верили в солдат и матросов, знали, что русские могут совершить во имя Родины такие подвиги, какие не под силу другим войскам. Разница заключалась лишь в том, что один водил в сражения пехоту и конницу, другой – корабли. Но и тут тоже было сходство, может быть, самое главное, – и Суворов и Ушаков были военачальниками-новаторами, совершенствовали формы боя, в устоявшиеся правила вносили свои поправки.

Русский генерал Драгомиров говорил: «Работают у того, кто сам работает, и на смерть идут у того, кто сам её не сторонится». Суворов только однажды, при штурме Измаила, не был в гуще боя – наблюдал за ходом действий с холма. И Ушаков всегда находился в самом горячем месте сражения. Как раз одно из новшеств, которое он ввёл, и заключалось в том, что флагманский корабль эскадры во главе с самим адмиралом вступал в бой с флагманом неприятеля.

Флагманские корабли были самые сильные, самые лучшие в эскадре. Если удавалось потопить такой корабль, поджечь его, взять на абордаж или заставить выйти из боя, то это сразу давало ощутимый результат. Гибель флагмана пугала, эскадра оставалась без руководителя.

Конечно, и русский флагманский корабль подвергался повышенной опасности. Русской эскадре тоже грозили неприятности в случае его гибели или гибели адмирала-флагмана. Но на войне не победить без риска, без дерзости. Важно только, чтобы они были оправданными, чтобы были основания рисковать и дерзать.

А какие основания имел для этого Ушаков? Первое – он обладал даром мгновенно оценивать обстановку и видеть слабости вражеской позиции. Второе – экипажи его кораблей были обучены им и прекрасно владели парусами и пушками, они могли быстро и точно исполнить манёвр и хладнокровно поразить цель. Третье – Ушаков очень хорошо знал противника, его приёмы боя, его психологию и привычки. Например, Ушакову было известно, что турецкие адмиралы требуют от своих капитанов абсолютно точного исполнения распоряжений, данных на весь бой. Значит, стоило разрушить намеченную пашой схему боя, как неприятельские капитаны не знали, что им делать. Или другое – главным в тактике турецких кораблей считался абордаж, артиллерия предназначалась в основном для подготовки абордажного боя. Зная это, Ушаков смело вёл корабли на противника и с расстояния в 50-70 метров картечью уничтожал турецких моряков, сгрудившихся у борта для абордажного броска.

Так, Ушаков одержал победы в сражениях у острова Фидониси (36 русских кораблей против 49 турецких), у Керченского пролива (32 корабля против 54), у острова Тендра (5 линейных кораблей и 11 фрегатов против 14 линейных кораблей и 8 фрегатов турок).

Год 1791-й снова принёс Ушакову блистательную победу. У мыса Калиакрия (северо-восточнее Варны) в последний день июля 34 русских корабля разгромили турецкий флот, состоявший из 78 кораблей.

За восемь месяцев до этого сражения войска Суворова взяли штурмом крепость турок Измаил, запиравшую устье Дуная. Крепость пала после девятичасового боя. С суши её атаковали пехотинцы, с Дуная корабли гребной флотилии; в море крейсировала эскадра Ушакова, не давая флоту турок помочь осаждённым.

После падения Измаила между Турцией и Россией начались переговоры о мире. Казалось, турки, потеряв последний оплот на северном побережье Чёрного моря, должны были стать сговорчивее. Но они затягивали подписание мирного договора. Почему? Потому что у них был ещё довольно сильный флот; на помощь своим черноморским кораблям они постоянно перебрасывали корабли средиземноморских эскадр. (Туркам принадлежали территории современного Египта, Алжира, Туниса, Ливии и Сирии.) Если бы султан разуверился в мощи своего флота, договор был бы подписан и окончилась бы война, изнурительная для обеих стран. Тут на долю Фёдора Фёдоровича Ушакова и выпало сказать своё веское слово.

Турецким флотом командовал капудан-паша Гуссейн. На помощь ему султан вызвал эскадру алжирского паши Саида-Али, старого, опытного флотоводца, одержавшего много побед над европейскими адмиралами, прозванного «грозой морей», «львом полумесяца». Саид-Али, уходя из Стамбула, пообещал султану «привести Ушак-пашу с верёвкой на шее». В то время не было телеграфа, но хвастливые слова алжирского адмирала дошли и до адмирала русского.

Эскадра Ушакова в поисках неприятеля шла вдоль западных берегов моря. У мыса Калиакрия русские неожиданно обнаружили турецкий флот. Кораблей было очень много: 18 линейных, 17 фрегатов, 43 лёгких. Они стояли у берега под защитой нескольких батарей. Ветер дул со стороны берега, так что выгодное, наветренное положение было у турок. Гуссейн и Саид-Али считали свою позицию абсолютно неуязвимой, атаковать их мог разве только безумец. Поэтому часть экипажей была отпущена на берег праздновать религиозный праздник рамазан-байрам.

Эскадра Ушакова состояла из 16 линейных кораблей, 2 фрегатов, 2 бомбардирских судов, брандера и 13 лёгких кораблей.

Что было делать Ушакову? Неприятель наконец-то найден. В случае победы над ним окончится война – с выгодой для России. По ведь турок намного больше… И стоят они по всем правилам морского искусства. Тем-то и славен Ушаков, что он, казалось бы, в неуязвимой позиции умел разглядеть изъян. Ушаков решил немедля, пока неприятель не приготовился к бою, атаковать его.

Сражение у мыса Калиакрия. 31 июля 1791 года.

Наблюдая за атакой, давай, читатель, считать, сколько раз русский адмирал нарушит правила боя. Первое нарушение он уже сделал – меньшими силами нападает на большие. Тут же последовало второе нарушение. Он начал атаку турецких кораблей, находясь в походном порядке. Его эскадра шла трёхкильватерной колонной. (Посмотри схему А.) Полагается выстраиваться одной колонной, чтобы вся огневая мощь кораблей, все пушки одного борга (вспомни Рейтера и Руперта) были направлены на неприятеля. А тут три колонны – две трети пушек закрыты от неприятеля своими же кораблями.

Так-то оно так. Но иначе Ушакову не использовать видную пока ему одному слабость турецкой позиции. Ушаков намеревается занять наветренное положение, чего никак не предполагали оба паши. Эскадра входит в узкое пространство между берегом и неприятельским флотом. Если бы она входила классической колонной – авангард, центр, арьергард, – это заняло бы много времени, идут-то парусники, не торпедные катера мчатся. Турки с береговых батарей и с кораблей расстреляли бы идущие один за другим русские корабли, как медлительных гусей.

Орудия правого борта правой колонны несколькими залпами подавили береговые батареи турок. Эскадра Ушакова заняла наветренное положение.

Гуссейн и Саид-Али были ошеломлены случившимся. Они приказали поднимать паруса и рубить якорные канаты. Выбирать якоря, ждать, когда с берега прибегут матросы, нет времени. Надо как можно скорее уходить мористее, чтобы в отдалении построить корабли в линию и принять бой. (Схема Б.)

Отходить с подветренной стороны просто. Турки отошли, и вот они уже выстраивают кильватерную колонну. Впереди корабль Саида-Али и корабль второго флагмана – вице-адмирала. Ушаков в это время ликвидирует свою временную слабость – из трёх колонн тоже строит одну. Сам он находится на 80-пушечном корабле «Рождество Христово». Русский флагман, верный своему принципу, уже нацелился на флагманский корабль турок, на корабль Саида-Али. Это третье нарушение правил: командующему всей эскадрой полагается быть в центре.

Схема В показывает нам очень важный период сражения. Большие корабли – и русские, и турецкие – выстроились в линии баталии, как в классическом бою. Ну что ж! Классическое – это не значит плохое. В классическом есть резон. Но чего же тогда достиг Ушаков? У русских наветренное положение перед схваткой, они хозяева боя.

Однако не зря Саида-Али звали «грозой морей». Он своим авангардом пытается, обогнав русские корабли, выйти на ветер. На схеме видно, как передовые турецкие корабли уже повернули на 180 градусов. Ушаков вовремя понял, чего хочет достичь алжирец. Потом он писал об этом моменте в донесении: «…заметил я, что Саид-Али с вице-адмиральским кораблём и другим большим и несколькими фрегатами, будучи передовым, спешил отделиться вперёд, выигрывая ветер, потому для предупреждения его нападения погнался я с кораблём «Рождеством Христовым» за ним, следуя вперёд нашей линии… Построя линию нашего флота в самом близком расстоянии против неприятельской и догнав передовой корабль паши Саид-Али, сигналом приказал всему флоту спуститься к неприятелю на ближнюю дистанцию, а корабль под флагом моим «Рождество Христово», приближаясь к передовому пашинскому кораблю в дистанцию полкабельтова, атаковал его».

Сколько метров в кабельтове? 185,2 метра. Значит, Ушаков подошёл к кораблю Саида-Али на 90 метров. Вероятнее, «Рождество Христово» был ещё ближе к турецкому флагману. По рассказам участников сражения, Саид-Али и Ушаков видели друг друга. Русский адмирал крикнул алжирцу: «Саид, бездельник! Я отучу тебя давать такие обещания!»

Угроза алжирского адмирала пленить Ушакова не была пустой. Как видим, он смело шёл на сближение с русским флагманом, и турки уже приготовили абордажные лестницы, чтобы перебраться на палубу «Рождества Христова».

Но тут грянул бортовой залп русских пушек. Ядра перебили турку мачту, реи, разворотили корму. Новые залпы нанесли новые повреждения. И быть бы самому Саиду-Али в плену, но тут два линейных корабля и два фрегата турок, спасая своего адмирала, буквально вклинились между его кораблём и кораблём Ушакова. (Схема Г.)

Ожесточённый бой вели русские со вторым флагманским кораблём неприятеля – вице-адмиральским и с другими кораблями. Те с перебитыми мачтами, с изорванными парусами, с развороченными бортами один за другим выходили из боя. Излюбленный приём Ушакова – удар по флагманским кораблям – привёл противника к потере морального духа. К вечеру, разуверившись в своих пашах, потеряв способность к сопротивлению, турецкие корабли смешались в кучу. Началось паническое бегство. Оно изображено на схеме Д.