Текст книги "РЕЛИГИЯ И ПРОСВЕЩЕНИЕ"

Автор книги: Анатолий Луначарский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 28 страниц)

КОМУ ПРИНАДЛЕЖИТ ЦЕРКОВНОЕ ИМУЩЕСТВО?

Брошюра «Кому принадлежит церковное имущество» была издана Главполитпросветом в Москве в 1922 г. Подготавливая ее в 1924 г. к переизданию (оно не было осуществлено), А. В. Луначарский внес ряд исправлений. Впервые текст брошюры с поправками автора был опубликован в сборнике статей А. В. Луначарского «Почему нельзя веригь в бога?» (М., 1965).

ЦЕРКОВЬ БЕДНЫХ

Христианская церковь, в том числе и православная, никогда не отрицала, что церковное имущество принадлежит бедным. Так, в книге Номоканон[150]150
  Номоканоны – составлявшиеся с VI в. византийские сборники церковных правил и императорских постановлений, касающихся церкви; послужили одним из источников «Кормчих книг» – сборников церковных и светских законов на Руси с XIII в.


[Закрыть] прямо сказано: «Имущество церковное есть имущество нищих». Духовенство с идеально–христианской точки зрения должно быть только, так сказать, управителем всего церковного имущества и направлять дело так, чтобы «нищие» получали возможно больший доход.

Действительность совершенно не совпадает с этими доводами.

Нет никакого сомнения, что евангельская книга стояла на точке зрения защиты бедных против богатых. Евангелие представляло собою совокупность учений и сказаний, возникших в среде бедных – сначала в Палестине и Малой Азии, а затем по всем большим городам культурного греколатинского мира. Стоит только вспомнить ответ Христа богатому юноше: «Если хочешь быть совершенным, отдай имущество бедным»; знаменитую притчу о богатом и Лазаре и т. п., чтобы положение «Евангелие есть книга бедных» – сделалось ясным.

Первобытные христианские общины как в Палестине, так и в больших городах объединяли неимущих пролетариев, рабов, мелких ремесленников, словом – бедноту. Беднота эта в ожидании скорого второго пришествия спасителя, суда над богатыми и знатными и царства справедливости, в котором последние будут первыми, жалась друг к другу и установила своеобразные коммуны, правда, не такие, какие хотят коммунисты: коммуны общего труда при помощи обобществленных могучих машин, – а коммуны потребительные, куда всякий нес, что имел, и главным актом которых были «вечери любви», т. е. совместные ужины за счет общества. В Деяниях апостольских недвусмысленно говорится о том, что все входившие в общину отказывались от частной собственности.

Вряд ли с самого начала у этих общих бедняков могло накапливаться какое–нибудь имущество. Тем не менее одной из обязанностей пресвитеров, т. е. старшин и дьяконов, т. е. распределителей, было именно управление этим имуществом, вернее, этими кладовыми скудных средств, на которые питалась община «нищих».

Первоначально и епископ, по–латыни инспектор, обязан был следить как за чистотой души, так и за хозяйством целой группы подобных общий.

Но вся эта иерархия стала выделяться из общины верующих очень рано, во всяком случае во II в. началась борьба этих чиновников церкви с пророками, т. е. с людьми, которые считали себя непосредственно вдохновленными богом и продолжали проповедь, ссылаясь на пример апостолов. Вольное творчество этих вдохновенных ясновидцев, какими они себя считали, начало вводиться в определенную колею, и руководителем церкви все более становилось духовенство, противопоставлявшее себя бедным. Вскоре оно действительно перестало быть бедным, и в самой церкви разверзлась пропасть между роскоши жаждущими и раззолоченными князьями ее и ее паствой, большая часть которой погрязала в ужасной нищете.

Как же это случилось?

БОГАТЫЕ ВХОДЯТ В ЦЕРКОВЬ

Первые века христианства совпадают с распадом римского общества. Гигантская Римская империя захватила почти весь тогда известный мир и превратилась постепенно в чисто военную силу, сковавшую железной дисциплиной все эти покоренные народы, массы подвергались ужасной эксплуатации – огромные богатства скоплялись наверху, в особенности у императоров и при дворе. Императоры в этом царстве дисциплины признавались существами божественными и всемогущими. Они, действительно, не стеснялись посылать на смерть ближайших к себе сенаторов, иногда просто желая приобрести себе приглянувшееся им имущество жертв.

Но если все, сверху донизу, трепетало перед императорами, то императоры трепетали перед мечом любого из своих телохранителей, и чуть не больше половины императоров погибло насильственной смертью в дворцовых переворотах. Царство всеобщего страха постепенно охватывало Римскую империю. Колоссальные богатства верхов приводили к вырождению богачей. Рождавшиеся в роскоши дети вырастали в разочарованных юношей с испорченными нервами и желудками, которым никакая роскошь не была на радость. Такое настроение богатых наверху и мучительное состояние бедноты привели и там, и здесь к мистическим настроениям, отвращению к жизни, ожиданию какого–то чудесного спасения, нового мира за гробом или после светопреставления.

Богатые, в особенности женщины, бросались на всякие восточные культы (Изида, Митра[151]151
  Митра – в древневосточной мифологии бог дневного света и покровитель мирных, доброжелательных отношений между людьми, один из главных индоиранских богов.


[Закрыть]) в своей жажде какого–нибудь утешительного суеверия. Среди разнообразных религий, вербовавших таким образом по всему свету сторонников, с большой мощью выступило и христианство, считавшееся своеобразной еврейской сектой. В самом деле, бедняки христиане в первые века отличались необыкновенно счастливым настроением. Они проводили время в песнопениях, взаимном лобызааии, утешая друг друга и беспрестанно восклицая, что скоро придет жених и начнутся дни радости. Они не боялись смерти даже насильственной, так как у них была крепка вера, что смерть сразу приводит душу верного к богу. Словом, свежая христианская вера с ее напряженным ежедневным ожиданием спасителя, с ее интенсивным культом дружбы и любви внутри общины не могла не привлекать к себе внимания. Опять и здесь первыми стали приходить из богатых классов женщины.

Прикосновение богатых к бедным всегда приносит с собою разврат и роскошь.

Первые богачи шли к церкви из худших побуждений, хотели спасти свою душу или, скажем, душу какого–нибудь почившего и умершего в грехах мужа. Женщины охотно жертвовали в общину бедных, если не все имущество, то, во всяком случае, крупный кусок, а часто земли, здания и т. д., чтобы святые божий молились за упокой души.

Конечно, само собою, молитва за упокой души, да еще за даяние церкви, есть уже разврат первоначальной христианской мысли. Если бог всезнающ и всеблаг, то он прекрасно знает все хорошие и дурные стороны умершего человека и должен судить его по полной справедливости и по полной милости. Что же тут можно сделать молитвой? Можно ли представить себе, что на бога можно подействовать какими–то прошениями, как на обыкновенного земного судью?

Постепенно это явление принимало чрезвычайно уродливые формы, особенно в наши дни. Я хорошо помню те прейскуранты, которые рассылали, например, афонские монастыри[152]152
  Афонские монастыри—группа православных (греческих, болгарских, русских и др.) монастырей, расположенных на полуострове Афон (Греция), который в VII в. был отдан в исключительное владение монахам.


[Закрыть], где прямо говорилось, сколько нужно заплатить за то или другое количество сорокоустов[153]153
  Сорокоуст – сорокодневная молитва по умершему.


[Закрыть], обеспечивающих душе спасение на том свете. Помнится, рублей за сто можно было купить постоянную молитву, и, очевидно, предполагалось, что если богу молятся постоянно, то он не может устоять и даже самую грешную душу простит, причем выясняется, что бедняк, который не обладает сторублевкой, не может в данном случае рассчитывать на подобную экстраординарную милость божию. В самом деле, если бы эти купленные за сто рублей постоянные молитвы были бесполезны, никто не покупал бы их.

Как бы то ни было, но именно пожертвования за упокой души, к которым язычники давно привыкли, ибо все языческие религии, особенно египетская, которая в это время сильно распространилась во всем мире, включали в себе такую черту: заботу о покойнике и всяческое стремление предоставить его душе известный комфорт, – из этого отказываемого церкви по завещанию или родственниками умершего, главным образом, и составилось постепенно огромное имущество церкви: недвижимость, которая в целом ряде государств впоследствии стала обнимать одну треть, а иногда даже и половину всех земель.

Такое развитие церковного имущества, конечно, имело место только впоследствии (в средние века), но церковь начала богатеть уже в III и IV вв.. Конечно, духовенство продолжало официально выдавать себя за управителей этого имущества, которого реальное назначение было; содержание самой церкви и содержание бедных, как угодников и молитвенников божьих. На деле же церковь пользовалась своим новым экономическим могуществом как орудием своих политических интриг, своего властолюбия, а чем дальше, тем больше и просто жажды широко и великолепно жить.

ДУХОВЕНСТВО ПРЕДАЕТ ЦЕРКОВЬ БЕДНЫХ БОГАТЫМ

Богатых, склонявшихся к христианству, становилось все больше и больше. Церковное имущество росло. Епископы, постепенно приобретая другие саны: архиепископов, митрополитов, патриархов и т. д., сделались поистине князьями церкви. И в духовном и в материальном отношении епископы распоряжались всюду церковью, как хотели. Низшее духовенство было дисциплинировано, а паства, сбитая с толку догматическими ухищрениями, слепо брела за своими епископами в массе. Те же, которые выступали против епископов и мыслили по–своему, признавались еретиками.

Среди всего этого процесса возвышается один громадный факт, а именно соглашение между миром и церковью, явившееся фактически предательством церкви бедных – богачам. Долгое время церковь противопоставляла себя как общину святых всему мирскому, мир христианский – власти чванных и богатых господ. В церкви наоборот: последние считаются первыми, убогие становятся выше мудрецов, трудящиеся и угнетенные призываются туда для того, чтобы судить самих ангелов. В евангелии сказано: «Миром правят цари и князья, а у вас да не будет так»[154]154
  Евангелие от Матфея (20, 25—26); «Иисус же, подозвав их, сказал: вы знаете, что князья народов господствуют над ними и вельможи властвуют ими; по между вами да не будет так…»


[Закрыть]. Правда, церковь не восставала против мира: «Воздайте кесарево кесарю, а божие – богу»[155]155
  Евангелие от Матфея (22, 21); «Тогда говорит им; итак отдавайте кесарево кесарю, а божие богу».


[Закрыть], но это говорилось потому, что кесарь был от мира сего, настоящим князем которого является, по евангелию, дьявол, и что надо терпеть это, как известное проявление гнева божьего, и ждать настоящей правды, которая придет при втором пришествии Христа вместе с ним.

Но договор церковной и светской власти[.„] совершенно заполнил эту пропасть. Император Константин[156]156
  Константин I Великий (ок. 285—337) – римский император с 306 г. Последовательно проводил централизацию государственного аппарата, поддерживал христианство, ставшее официальной религией в 311 г., сохраняя также языческие культы.


[Закрыть], хитрый и жестокий политик и развратник, до конца своих дней называвший себя великим жрецом и только на смертном одре принявший христианство, что не помешало его церковным льстецам назвать его равноапостольным и святым, – из политического расчета, желая опереться и на христианское духовенство с его большим уже имуществом, и на христианскую массу с ее готовностью повиноваться и бесстрашием перед смертью, – предложил церкви связь для взаимной обороны.

В чем же она заключалась? В том, что государство должно было всячески поддерживать церковь, постепенно давая ей полную власть над всякими другими религиозными общинами и над верующими, что государство не только не препятствовало развитию церкви, но часто само давало церкви новые и новые дары, а церковь должна была возвеличить империю, ее бесчеловечную неправду, ее кровавые войны, ее гнусные суды, весь отвратительный клубок, противоречащий первоначальному братскому евангелию, жизнь и уклад мрачной Византийской империи.

И духовенство пошло на это.

Тогда и сам бог христианский был переделан. Первоначально бог христианский имел два доминирующих лика. Как бог–отец – это был отец всех людей, существо, полное любви, не только относящееся ко всем ровно (по евангелию – как солнце, дающее свет и добрым и злым), но даже самым явным образом склоняющееся на сторону простых сердец, на сторону бедняков. Говорится об этом чуть не на каждой странице евангелия. Стараются подняться до представления о нем как о чистом духе, у которого нет никакого человекоподобного образа, который вездесущ. Ничего общего ни с каким царем у этого бога, конечно, нет, он все собою наполняющий дух, для которого всяческая человеческая гордыня, всякое кровопролитие, всякое корыстолюбие и жадность есть прямая скверна.

Другим образом бога был Христос, сын плотника из Назарета, живший в большой бедности, преследуемый и мудрецами, и властями своего времени и в конце концов позорно распятый в качестве политического преступника. Бог вочеловечившийся выбрал для себя наиболее подходящий образ: бедняка, проповедника, агитатора, во имя очищения человеческого сердца и любви гибнущего. от козней священнников и царей. Конечно, такой бог не похож на бога, желанного для придворных и вообще власть и богатство имущих кругов. Поэтому образ бога был переделан.

Бог–отец стал изображаться в виде царя: седобородый царь в пурпуре и золоте, попирающий ногою землю, – точь–в–точь в костюме византийского царя. Он просто царь царей, т. е. самое главное начальство. И у него предполагается обширный двор. Его наследный принц Христос тоже стал изображаться в царских одеяниях. У него есть не жена, но что–то вроде жены, мать сына, дева Мария, владычица небесная. Затем целый штат приближенных святых, от самых больших до самых маленьких, из которых последние заведуют самыми крошечными департаментами, вроде охраны скота от болезней, специальностью по отысканию воров и т. д. Рядом с этим по другой линии идет штат ангелов, тоже от самых главных до самых маленьких, причем слово ангел означает не что иное, как вестник или курьер.

Так создано было понятие о небе как о блещущем великолепном дворце, с царской фамилией, вельможами и многочисленными слугами. Разумеется, церковное искусство пошло сейчас же по этому пути во всех отношениях: стали строиться великолепные храмы с золотыми главами, обкладывали золотом иконостасы и стены, одевали иконы святых в драгоценные митры и в драгоценные короны, церковные сосуды, церковные одеяния – все это блестело золотом, как на самых блестящих царских пирах.

Этим достигались две цели. Во–первых, бедняк, входивший в такой храм, чувствовал трепет и робость. Он понимал, что попал к высокому начальству, и дрожал. Он чувствовал, какая разница между ним, бедняком, и между тем могучим человеком в царской короне (митре) и в золотом мундире (епископское и архиерейское облачение настоящего даже времени есть не что иное, как копия с мундиров придворных тогдащних византийских царей), который вхож в алтарь, который разговаривает с богом почти запросто, большею частью на непонятном для него, мирянина, языке: у католиков – по–латыни, у русских – на церковнославянском.

Кроме такого возвеличения духовенства и оторопи в бедном человеке, а также, конечно, и раболепного восхищения перед блеском божественного дворца, этим достигалась и другая цель. Если бог ходит в золотых ризах и ест на золоте, значит, в этом ничего дурного нет. Почему же то же самое не делать и патриархам и царям?

На это церковное велелепие шли бешеные деньги.

ПРОТЕСТ БЕДНЫХ

Не все бедняки послушным стадом брели за епископом по этому отвергающему заветы евангелия пути. Даже среди тех, кого церковь называет святыми и своими учителями, были такие, которые гневно обрушивались на подобные явления. Так, на Востоке Иоанн Златоуст[157]157
  Иоанн Златоуст (ок. 350—407) – византийский церковный деятель, епископ Константинопольский (с 398 г.), представитель греческого церковного красноречия. Автор проповедей, панегириков и псалмов, в которых выступал против общественной несправедливости и за осуществление аскетического идеала.


[Закрыть] прямо говорил, что Христу могут быть противны дорогие церковные сосуды и драгоценные камни на утвари церковной, когда он» знает, что есть бедняки. «Как ты думаешь, – спрашивал Иоанн Златоуст в одной из своих проповедей, – если к тебе пришел голодный брат твой и ты не поставил бы ему никакой пищи на стол, а только расставил бы пустую серебряную посуду в большом количестве, – поблагодарил бы он тебя? Но Христос живет в каждом нищем брате твоем. Накорми его – вот настоящая заслуга перед Христом».

Иоанн Златоуст прекрасно понимал, что в глазах того бога, в которого верили первые христиане и к которому потянулись первоначально сердца бедняков, вся эта блестящая церковная утварь при наличии бедности и голода должна быть грубейшим противоречием и проклятым преступлением. Иоанн Златоуст говорил это без обиняков. Конечно, от власти ему за это пришлось не мало потерпеть. Духовенство же только потому признало его святым, что если бы оно окончательно отвернулось бы от бедных людей, то и массы отвернулись бы от него.

Так же точно и на Западе епископ Амвросий Миланский, считающийся святым, определенно заявил, что церковную утварь следует продавать, если какое–нибудь бедствие обрушивается на страну, ибо помощь бедным ставится гораздо выше какого бы то ни было церковного велелепия. Но эти высокопоставленные отцы церкви н& шли, конечно, так далеко в своем протесте, как бурные волны демократических ересей. Ересями считали всякое движение мысли и всякую попытку вернуться к евангелию. И такими ересями была полна вся история христианства. Все вновь и вновь, иногда с толстовской проповедью непротивления, смирения, погибая на кострах, иногда с оружием в руках восстают бедняки, стремясь очистить церковь от поповской скверны. Церковь обуревают два чувства: ненависть к этим протестантам и страх перед тем, что, перегнув слишком палку и слишком уйдя от заветов евангельских, можно сделать этих проклятых еретиков (до Льва Толстого включительно) слишком сильными, и поэтому церковь в таких случаях, когда прямо ставится вопрос о том, «имеют ли право бедняки на это имущество бедных», колеблется, и одни становятся прямо на точку зрения церкви, как опоры господствующих, а другим страшно порвать с традицией, что церковь есть все–таки, в конце концов, церковь бедных.

СЕКУЛЯРИЗАЦИЯ

Что касается власти, то, как уже сказано, она поддерживала церковь и часто давала ей богатые дары. Однако же она в то же самое время жадно поглядывала на церковное имущество, когда оно разрасталось, п конечно, светские власти заинтересованы были не тем, чтобы помогать бедным (разве для отвода глаз выкинут когда–нибудь пустячки), а тем, чтобы воспользоваться громадными церковными имуществами для своих политических целей и собственного велелепия. Сначала приведем несколько примеров из западной истории.

В средние века имущество церковное разрослось до чрезвычайности. Уже король Карл Мартелл[158]158
  Карл Мартелл (ок. 688—741) – высший сановник, с 715 г. фактический правитель Франкского коро. девства. Конфисковав часть церковных земель и раздав их феодалам, укрепил военные силы государства.


[Закрыть] в VI веке издал особый закон в 523 году, по которому он брал у духовенства насильно значительную часть его имущества.

Сама церковь, в лице лучших своих представителей, была скандализирована страшным накоплением земель и движимого имущества в руках церкви, что развращало ее, придавая жизни ее руководящей верхушки скандально–пышный и часто развратный характер. Православная церковь очень чтит Яна Гуса[159]159
  Гус Ян (1371—1415) – национальный герой чешского народа, идеолог чешской Реформации, вдохновитель народного движения против немецкого засилья и католической церкви. Осужден церковным собором в Констанце и сожжен на костре.


[Закрыть], знаменитого чешского еретика, который в конце средних веков требовал от правительства, чтобы имущество у церкви было отобрано и действительно посвящено делам благотворительности и просвещения. Действительно, около половины всех земель в Англии и Германии принадлежали церкви, и государи весьма склоняли ухо к проповедям Виклифа[160]160
  Виклиф (Уиклиф) Джон (между 1320 и 1330– 1384) – английский религиозный реформатор, идеолог бюргерской ереси, предшественник Реформации. Требовал секуляризации (превращения в собственность светских властей) церковных земель, отрицал необходимость папства, ряда обрядов и таинств.


[Закрыть], Гуса, позднее Лютера, потому что реформация обещала им большую поживу за счет Церкви. *

В XVI в. так называемая секуляризация, т. е. отобрание имущества от церквей, произведена была во многих местах Германии, Швейцарии, Дании, Швеции, Англии, Шотландии, даже в Польше. Наступившая после этого реакция, по крайней мере в католических странах, задержала этот процесс, но с XVIII в. он продолжался. Уничтожение ордена иезуитов[161]161
  Орден иезуитов (лат. «Societas Jesu» – «Общество Иисуса») —католический монашеский орден, основанный в 1534 г. в Париже Игнатием Лойолой для борьбы за укрепление могущества католической церкви, подорванного Реформацией. Ставший знаменем реакции, орден иезуитов под давлением общественного мнения был распущен в 1773 г. папой Климентом XIV, однако в 1814 г. восстановлен Пием VII.


[Закрыть] повело за собою переход всего его имущества в казну. Французская революция самым решительным образом отобрала у церкви ее богатства. В конце концов земля была отобрана даже у римского папы. Каждый раз при этом церковь негодовала, протестовала, проклинала, иногда вслух, а иногда трусливо, но светская власть делала свое дело. При этом западные «цари», повторяю», тогда не брали «имущество бедных» у церковных вельмож и богачей для действительных бедняков. Просто сильные мира светского обирали сильных мира духовного.

Перейдем к России. В России церковное имущество также чрезвычайно разрослось. Уже на самой заре официального христианства в России Киево–Печерская лавра, а за нею и другие монастыри сделались крупными землевладельцами, промышленниками. Монастыри представляли собою первых носителей торгового, а отчасти и промышленного капитала, первые банка. Когда в России устанавливалось крепостное право, монастыри стали владеть огромным количеством крепостных душ.

Громадные земли и имущество церкви и у нас, конечно, развратили высшее духовенство, и у нас появились зазнавшиеся иерархи, и у нас бедняки недоумевали, как же это так: христова церковь погрязла в пороке и пышности? И у нас имелись люди из числа самого духовенства, которые против этого протестовали. Так, известный Нил Сорский[162]162
  Нил Сорский (в миру Николай Майков, ок 1433*—1508) – основатель и глава нестяжательства в России, развивал идеи нравственного самоусовершенствования и аскетизма, выступал против церковного землевладения, за реформу монастырей на началах скитской жизни и личного труда монахов.


[Закрыть] при Иоанне III[163]163
  Иоанн (Иван) III Васильевич (1440—1505)– великий князь московский (с 1462). В годы его правления сложилось территориальное ядро единого Российского государства, началось формирование центрплыюго государственного аппарата, оформился титул неликий князь «всея Руси».


[Закрыть] «начат глаголати, чтобы у монастырей сел не было, а жили бы чернецы по пустыням и кормились своим рукоделием». Иоанну III эта мысль очень понравилась. Он сообразил, что когда чернецы займутся «рукоделием», то их «села» перейдут не к кому иному, как к нему. Он собрал собор, который и запросил их мнения на этот счет. Собор, однако, ответил: «Святители и монастыри отдавать церковное имущество не смеют и не благоволят». Однако же Иоанн отобрал значительное количество у святителей, не спросив об их благоволении, о чем преосвященный Макарий[164]164
  Макарий (1482—1563) – русский митрополит (с 1542), писатель; активно боролся против правительственной политики секуляризации церковных земель.


[Закрыть] повествует: «Иоанн брал по праву завоевателя и в виде наказания провинившемуся духовенству».

И цари продолжали эту политику и давали за упокой своей души или душ своих ближних и брали, когда желали, не заботясь о том, протестовала ли церковь или нет. Царь Алексей[165]165
  Алексей Михайлович (1029—1676) – русский цг.рь (с 1645), в годы правления которого усилилась центральная власть, оформилось крепостное право, произошел раскол церкви.


[Закрыть] в 1648 г., испуганный огромным ростом церковного имущества, воспретил дальнейшее его увеличение, а часть отписал в казну. Федор Алексеевич[166]166
  Федор Алексеевич (1661—1682) – русский царь (с 1676), при котором фактически правили различные группы бояр.


[Закрыть] произвел опись церковного имущества для контроля. Но самую откровенную политику по отношению к церковному имуществу вел Петр Великий[167]167
  Петр I Великий (1672—1725) – русский царь (с 1682, самостоятельно правил с 1689), первый российский император (с 1721).


[Закрыть]. Ему на бесконечные войны и затеи нужно было очень много денег. Он брал, где находил, ничем не стесняясь. И так как церковь была богата, то он ее до такой степени обобрал, что после него она действительно пришла в некоторое оскудение. Петр Великий в одном из указов своих о монашестве говорит: «А что говорят – молятся, так и все молятся. Что же, прибыль обществу от сего? Большая часть бегут в монастыри, чтобы хлеб даром есть». Вообще же Петр Великий, с его постоянным изобретением очень выразительных, хотя в неуклюжих слов, выдумал новое, хорошее выражение для обозначения церковного имущества, а именно, он называл его «имуществом тунегиблемым». Бесконечен список тех поборов, которые устанавливал Петр по отношению к церкви, которую, как известно, он хотел превратить в своего рода «приказ» при правительстве. Митрополит Филарет[168]168
  Филарет (Дроздов Василий Михайлович, 1782– 1867) – русский церковный деятель, Московский митрополит (с 1826), участник составления Манифеста 1861 г. об отмене крепостного права.


[Закрыть] пишет по этому поводу: «Провидение божие спасло русскую церковь от уготованной ей перспективы превратиться в духовную коллегию, которую у протестанта Лейбница[169]169
  Лейбниц Готфрид Вильгельм (1646—1716) – немецкий философ–идеалист, математик, физик, языковед. По просьбе Петра I разработал проекты развития образования и государственного управления в России.


[Закрыть] перенял Петр».

Наконец духовенство, ненавидевшее Петра и называвшее его под сурдинку антихристом, решилось на некоторый, хотя и негласный протест. Оно подало записку Петру Великому, в которой говорилось: «патриаршие, архиепископские и монастырские вотчины, сборами и правлением которые ведомы были в монастырском приказе, в одной духовной Коллегии (Синод) ведать ли? того ради, что оные от гражданских управителей пришли в скудность и пустоту, а Духовная Коллегия присягою обязалась как в верности, так и во искании интереса царского величества против прочих коллегий не меньше».

Как видите, очень робкий протест, на который Петр Великий только формально обратил внимание, продолжая все крепче командовать над церковью. Да и как было поступать иначе? Ведь путешественник Коллинз[170]170
  Коллинз Самюэл (1619—1670)—английский врач, в 60–х гг. XVII в. находился на службе у русского цг.ря Александра Михайловича. Его записки о жизни п России были опубликованы в Лондоне после его смерти в 1671 г. А. В. Луначарский ошибается, связыиая пребывание Коллинза в России с именем Екатерины, т. к. он находился там задолго до правления Екатерины Г (1684—1727)—российской императрицы с 1725 г. или Екатерины II (1729—1796) – российской императрицы с 1762 г.


[Закрыть] еще при Екатерине нашел, что монастырям принадлежали почти две трети крепостных и половина всех земель. Петр Великий и его наследники знали, что церковный сундук объемист, поэтому и брали. Ответственным они делали само духовенство. Не говоря уже о том, что Петр удерживал жалованье архиереям за недоимку, он шел и дальше: «Буде на власти монастырской будут начетные деньги – править на них, пока не заплатят». «Правите—это слово грозное; от него происходит и слово правеж (пытки).

[…]Наследники Петра вели ту же политику. Императрица Елизавета[171]171
  Елизавета Петровна (1709—1761)—российская императрица с 1741 г.


[Закрыть] на конференции сената и синода заметила, что монастырям не разрешается отнюдь пользоваться своими доходами иначе, как по предписаниям властей, и отсюда сделала заключение, что следовало бы просто отобрать все имущество у монастырей, ибо это для них «суетное затруднение». Не знаю, протестовали ли святители синодальные и заявляли ли о том, что они этого «не смеют и к этому не благоволят».

К чему только подходила архирусская Елизавета, то сделал архинемецкий Петр III[172]172
  Петр III (1728—1762) – российский император (с 1761), немецкий принц Карл Петр Ульрих, сын герцога голштейи–готторпского Карла Фридриха и Анны Петровны, внук Петра I.


[Закрыть]. Он просто распорядился включить церковные вотчины в состав государственных. Екатерина, отменив этот слишком радикальный и слишком голштинский приказ, тем не менее передала эти имущества с миллионами крепостных крестьян в некую «коллегию экономии», откуда и выдавались деньги на содержание духовенства. Известен процесс Арсения Мацеевича[173]173
  Арсений Мацеевич (в миру Александр, 1697– 1772) – русский церковный деятель, митрополит сибирский (1741), митрополит ростовский и ярославский (с 1742), член синода. Выступал против церковных реформ; после подачи в синод двух писем против секуляризации был лишен епархии, а в 1767 г. – монашеского звания и заточен в Ревельгкую крепость.


[Закрыть] против императрицы Екатерины по этому поводу, за что он синодом же был лишен архиерейства и сослан в Корельскип–Николаевский монастырь.

Советская власть была… права, взяв часть церковного имущества у церкви в годину голода…