Текст книги "Инстинкт № пять"

Автор книги: Анатолий Королев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Часть вторая

Рассказ четвертый

За коротким счастьем следует полоса неудач, за передышкой – погоня. Смерть, как волк, идет по пятам. Вся моя жизнь – сплошное бегство. Вплавь по морю я пересекаю границу и получаю в награду лишь одно куриное яйцо

Я хоронила мертвую птицу, а плакала над собой.

Вырыла руками в песке посреди дюн неглубокую ямку и уложила в могильную норку пернатое тельце. Сложила крылья: так складывают руки на груди у мертвеца, тесней к телу… Еще вчера птица была жива, хоть и ранена. Я подобрала пеструю кукушку в полдень, когда гуляла по тропкам вокруг милого Вермиоккала. Она сгорбилась на моем пути: какой-то гадкий хищный зверек – хорек? – покалечил кукушкино крыло острыми зубами. Я принесла несчастную птицу домой – не могу видеть муки любой живой мелюзги. Кукушка доверилась мне от бессилия, и я кое-как замотала бинтом ее драное крылышко. Напоила чистой водой. Отыскала уютную корзинку из плетеной ивы, в которой соорудила гнездо. Затем отыскала зерна в кухонном шкафчике у хозяйки и нашла жестянку отборного ячменя. Насыпала щедро в блюдце, а сама пошла к Термине – рассказать о кукушке. Хозяйка тоже любит всякую живность, но когда я довела рассказ до жестянки с зерном, переменилась в лице: господи! Что вы наделали, Лиззи! Это зерна против мышей, они отравлены!

Мы бросились в дом, но было уже поздно – бедная птица была мертва. Лежала на пегой спинке, раскрыв клювик. Я чуть не разрыдалась: дура, ведь ты же неудачница! Зачем ты тронула кукушку несчастной рукой и угостила крохами от своих бед?!

Когда я вынула невесомую тушку из корзины, то увидела рябое яйцо, которое кукушка снесла перед самой смертью. Оно было еще капельку теплым. Я беру его в руку – и бац! Оно вылетает из пальцев на пол – всмятку! Ну полный облом… вся моя жизнь укушена змеей невезухи. Даже Термина это заметила: «Лиззи, вас кто-то сглазил».

И вот я сгребаю ладонями могильный холмик из сыпучего песка. Отмечаю бугорок сухой веточкой ивняка и бреду отрешенно по безлюдному пляжу к морю – ополоснуть руки в пенной воде.

Море! В тот солнечный апрельский денек оно смотрелось хмурой озябшей далью весенней Балтики и только на самом горизонте вдруг начинало маняще и жарко сверкать солнцепеком ртути. Волны набегали на берег с пенным клекотом и жадно клевали мою маленькую виновную красную руку. Закатав джинсы и сняв кроссовки, я забрела в мелководье. Бррр! От холода по ногам – ожогом – побежал морозец гусиной кожи. Боже, еще никогда я не была так одинока! Я с надеждой смотрела на запад поверх зеленого моря в белых барашках. Там осталась моя свобода. Там мои друзья-клоуны из театрика на колесах. Там свернута на шкафу трубочкой моя афиша, на которой хохочет во весь накрашенный рот клоунесса Катя Куку.

В морской пучине под жемчужиной слабого солнца виден только один пограничный катер с российским двуглавым орлом на борту. Отсюда до границы с Финляндией чуть больше десяти километров. Наморщив лоб, я думала только об одном: как пересечь границу и бежать из России.

Но я опять забежала вперед и порвала связную нить рассказа.

Так вот…

Наш роман с Марсом начался в Праге, а закончился в Москве, после того, как я стала его женой.

Странно, что без памяти влюбившись, влюбившись первым зрелым чувством, я при этом прекрасно понимала, с кем имею дело. Он был из парвеню, из новых русских выскочек, богач последнего времени. И не был он наемным убийцей, как тогда эффектно представился в пражском кафе! Да, от его манер несло уголовщиной. Но он был настоящим зверем до мозга костей, ни капли фальши. Страстный жестокий зверь на охоте. Он явно занимался темными делами. Но делами, а не делишками! И мне это нравилось. Я не люблю правильных людей, которые живут по линейкам чистописания. Чистоплюи, жизнь – не школа хороших манер! Мне важно чувствовать, что мой Марс при случае может взять и убить. Например, убить, защищая меня. Или наоборот – влюбиться с первого взгляда и не убить.

Именно так и вышло со мной.

Он влюбился и поставил пистолет на предохранитель. А я узнала, что у меня есть тайный враг. Враг, который готов заплатить за мою смерть любые деньги. Однажды, рассказывал Марс, тот вышел на русскую мафию в Праге и заказал клоунессу Катю Куку из театрика на колесах «Ред Стар». Сумма была так велика, что Марс захотел посмотреть на такую дорогую мишень. Сам он никогда не занимался шлепками за бабки. По роковой случайности он как раз в те дни оказался в Праге и завернул на площадь перед ратушей посмотреть на баснословную куклу. Остальное известно – он увидел меня на проволоке и понял, что это судьба. Мафия наквакала заказчику, что я сбежала с киллером, которому поручили меня замочить.

Но кто меня хочет убить? И за что? Я – сирота, и в кармане у меня сплошной фиг.

Марс в ответ пожимал плечами: такие дела окружены строгой тайной. Заказчик вышел через цепочку подставных лиц. Найти конец невозможно, да это у нас и не принято. Известно только одно: он – иностранец, с Россией никак не связан. А почему его волнует смерть бедной девчонки, никто не спрашивал и не спросит. Тут важно одно – платить! А анонимность – абсолютное правило.

Словом, я так ничего и не узнала. Марс предположил, что я кому-то как кость в горле. Ну, для этого большого ума не надо, недаром меня хотели прикончить еще крошкой.

Почти полгода мы провели в Европе. Настала пора возвращаться домой. Марс не мог больше затягивать наше бесконечное свадебное путешествие, дела настоятельно звали в Москву. Он был весел, а я ехала не без страха. Прошло четыре года, как я бежала от тетушки Магды…

Мы летели через Турцию – у Марса были дела в Анкаре. Москва еле тлела в грязной ночной мгле. Темно, как в заднице. Боже, как грустна и бедна моя сиротская родина! Зато как пылает в ночи Лондон или та же турецкая столица! Море огня и света под крылом самолета. Такое чувство, будто паришь над исполинским компакт-диском… Грязный аэропорт, пропахший насквозь мочой, запах которой москвич не чувствует. Тележки, за которые надо платить, бесплатны даже в Африке. Бабы, продающие жетоны на телефон. Вместо любезности турок – угрюмые хари таможни. У меня португальский паспорт, купленный Марсом, я белый человек и все же отчаянно трушу. Въездная виза в порядке, вали! Тачка стоит 500 баксов, но Марса встречает шофер на «БМВ». Я дергаюсь из-за каждой мелочи, нервы на полном взводе. Ночь так бесприютна, что даже звезды словно немытые. Подслеповатый Ленинградский проспект – ему как до неба далеко до шикарной эспланады имени Ататюрка. Хочу назад, в Турцию! Спрашиваю у шофера, как мавзолей? На месте? Вождя похоронили в земле? Ответ известен: все по-старому. Кости царской семьи тоже ждут успокоения. Я молча прилипла к стеклу автомобиля: бог мой, зачем я вернулась туда, где была так несчастна! А вот и арка, ведущая в тот роковой дом, где меня на стене убивал психопат… Ближе к центру столица стала повеселей, потянулись отели-одеколоны, новостройки, банки, мытые витрины… А вот и школа, куда меня водила за руку Фелицата. Горишь на том свете, мерзавка? Я стараюсь скрыть от Марса свое волнение. Он знает про эту историю, и про девочку-двойняшку на катке знает, и про машину с водилой-убийцей.

Он держит мою руку, и я так ему в тот миг благодарна, дура!

Авто прокатило через ночной город. Ближе к ночи мы оказались в загородном доме моего мужа. Это был нелепый особняк из дурного красного кирпича в три этажа, сделанный в духе грез наркомана. Не дом, а ублюдок. Я была огорчена, но вида не показала – мой Марс явно гордится таким наворотом. Зато внутри сумасшедший домина прекрасно обставлен. Мне были отданы три комнаты и тренажерный зал на самом верху. Дом охраняли сплошные бандюги. Куда ты попала, Красная Шапочка?

Я заснула в слезах, но утром все позабылось.

Я вбежала на необъятный балкон и ахнула – вокруг открывались дивные русские виды: уютные холмы, перелески, далекие леса в сизом мареве, озера, полные отражения неба и зелени, еловый частокол на горизонте…

Я наслаждалась бездельем. Четыре года клоунских странствий порядком меня измотали. Играла в теннис, много плавала в цепочке озер вокруг дома или в бассейне, если погода портилась.

Если бы я знала, что до моего бегства было рукой подать!

Все кончилось в один ужасный вечер, когда я обнаружила, что чья-то чужая рука рылась в моей заветной сумочке. Ничего не украли. Все-все – и револьвер, и спасательная книжка, и памятная пудреница, и мешочек с духами – осталось на месте. И вдруг я заметила, что кто-то вскрывал шелковую подкладку, и разглядела попытку скрыть след от разреза. Сердце мое оборвалось. Это мог сделать только муж!

Плохо соображая от внезапности обнаруженной слежки, я прошла в кабинет Марса. Зачем? В тот день я осталась в доме одна, не считая охраны… Я сама не знала, что хотела найти… двигалась, как сомнамбула… открыла верхний ящик рабочего стола и увидела объемный блокнот мужа, обычно закрытый на кодовый замок. Я машинально взяла его в руки – надо же! – блокнот был не заперт. Я открыла на том месте, где были вложены два листочка тонкой папиросной бумаги. Что это? От них исходил знакомый запах любимых духов. За все годы, что бумага провела под тонкой подкладкой, она не могла не пропитаться насквозь ароматом от сердечка «Серпент де мируар».

Так вот что нашел Марс, вспоров лезвием подкладку, это было письмо, которое прятала моя сумочка столько лет!

Я машинально развернула листочки – строчки пьяно прыгали перед глазами, так как я была потрясена внезапным открытием, – пыталась прочесть написанное, но не могла. Бумага была исписана с двух сторон стремительной рукой, и прошла пара минут безумия, прежде чем я поняла, что написано все по-французски, и таким дурным почерком, что с ходу его понять не получится.

Потом прочитаю!

Спрятав письмо в карман халата, в панике я обратила внимание на мужнин блокнот, раскрытый там, где лежали листочки. Тут проблем с почерком не было.

Ясными школьными буковками Марс записал в колонку:

Выводы:

1. Сейчас ее мочить ни к чему.

2. Важно понять механику самозащиты Лизы.

…Лиза? Но меня тоже зовут Лиза!

3. Все попытки ее ликвидации провалились. Почему? Что ее защищает? Выяснить у самой.

4. Выигрыш в казино. Узнать секрет мухлежа.

5. Оттягивать исполнение заказа как можно дольше. Мочить при попытке бегства. Отрезать пальцы для клиента, убедить отпечатками.

У меня потемнело в глазах – Марс не любит меня, наш брак – ширма для исполнения заказа наверняка.

Полный улет! Хлоп! Я потеряла сознание. Очнулась через пару минут – лежу плашмя на паркете, раскинув руки. Затылок от удара болит. Но я была уже абсолютно другим человеком! Никогда не думала, что моя душа способна так быстро вывернуться изнанкой. Встав на ноги, я демонстративно выдрала страничку его писулек из блокнота: смотри, гад, я все знаю. Тем самым я отрезала всякие пути к отступлению. Больше – я бросала вызов не только ему, а всей шайке ублюдков.

Вернулась к себе. Открыла бутылку шампанского и постаралась взять себя в руки: Лиза, держи удар!

Я выпила в два приема всю бутылку, и шампанское сделало свое дело: отрезать пальцы, которые столько раз целовал!

Я наконец разрыдалась.

Почему-то особенно жгли сердце слова о том, что я мухлевала тогда в казино. Как ты мог, гад?! Это был один из самых лучших дней нашего медового месяца. А мой выигрыш! Это ангел-хранитель заступился за вечную неудачницу.

В тот памятный день Марс повез меня в Монте-Карло. Я никогда не переступала порог казино и к затее отнеслась без всякого трепета, гораздо больше мне хотелось искупаться нагишом в теплом ночном Средиземном море. В казино Марс оставил меня на произвол судьбы, сказал, что заедет через час.

«Тебе хватит часа, чтобы просадить сто тысяч?» – «Я это сделаю быстрее», – ответила я!

Мне, конечно, хотелось выиграть, я слышала, что новичкам везет, но – не поверите – мне так хотелось искупаться в той теплой черноте, что струилась до самого горизонта за окнами, что я действительно решила побыстрее избавиться от денег. Тем более если они не мои. Я разменяла франки на самые крупные жетоны, по 10 тысяч. Я шла из одного роскошного зала в другой, не зная, на чем остановить свой выбор. И тут я – рраз! – распорола лимонные колготки о какой-то дурацкий угол. Ага, подумала я, просекая момент, рок услышал меня. Всю жизнь рву колготки, ну сколько можно! Я стояла возле длинного овального стола под зеленым сукном в самом роскошном зале из всех, что я прошла: кругом зеркала, золотая лепнина в стиле модерн, грозди света на люстрах из бронзы. Уже потом я узнала, что это был Salle Privee – казино «Отель де Пари» для игры с крупными ставками. За столом, у которого я остановилась, играли в карты. «А это что за игра?» – спросила я у молодого господина с кошачьими усиками. «Баккара», – ответил он, насмешливо смерив меня взглядом.

Стоп! Перед самым выходом из отеля я сунула тайком от Марса палец в свою заветную книжку, чтобы узнать, как себя вести в казино. И палец угодил в сказку про Кота в сапогах, в то самое место, где пройдоха Кот кричит в карету короля: «Помогите! Помогите! Тонет господин маркиз де Караба…» Палец угодил прямо в это самое имя: Караба… Я пожала плечами, не понимая, что это значит… А это значит: ба-ка-ра! Стоит только переставить местами три слога в фамилии Ка-ра-ба…

Я остановилась как вкопанная. Пытаюсь разобраться в правилах игры. Так, крупье сидит на высоком стуле и командует игрой. Орудует длинной лопаткой, которой цепляет карты и жетоны игроков. За столом дух ажиотажа и отчаяния за маской респектабельности. Вся публика при параде: дамы с голыми спинами, с брюликами в мочках, господа с цветами в петлицах фраков, в центре – какой-то вялый надутый шейх в «арафатке» с четками в руках, за него играет слуга, стоя прямо за креслом хозяина. Слежу за картами. Ага! Самое лучшее – набрать девять очков, тут наибольший выигрыш. А вот если угодил в десять очков или выше, то проиграл, перебор. Туз считается за одно очко. Фигурные карты сбрасываются. Считают только пузатую мелочь: двойки, тройки… В общем, не так уж хитро закручено.

Крупье поглядывает в мою сторону. Еще бы! Я как идиотка держу открыто в руках кучу фишек по 10 тысяч. Не догадалась спрятать в сумочку. Целая куча деньжищ: сто тысяч франков – это 20 тысяч долларов. Тут один из проигравших встает из-за стола. Крупье сразу предлагает занять мне свободное место. Была не была! Сажусь в кресло. Мое место за столом обозначено цифрой семь. 7 – опасная цифра, она похожа на косу в руках смерти… Но ведь ты давно обручилась со смертью, не дрейфь!

Только тут, по неумелости моего поведения, крупье догадывается, что я новичок – играю в первый раз, – и слегка меняется в лице: он тоже знает, что судьба любит желторотых. Делаю первую ставку на 10 тысяч франков. Беру выпавшую мне карту. Уйя! У меня девять! Выигрыш. Новая ставка. Беру: 7 и 2. В сумме – 9! Опять фарт. За столом воцаряется возбужденная тишина зависти. Щекастый шейх один сохраняет свой сонный вид. Замечаю куцые усики – перышком – на верхней губе. Держись, котяра!

8, 9, 9, 8, 9, 8, 9, 9, 9, 8!

Двенадцать выигранных подряд сдач! Гора фишек – миллион пятьдесят пять тысяч франков! Старуха с пьяными глазами, в алмазной диадеме на седых волосах, что сидит напротив меня, с натиском выкрикивает: «Прекратите!»

Но я не знаю, как это делается! Что нужно сказать?

Моя удача вымела всех игроков подчистую. За столом остается только один противник – арабский шейх. Он по-прежнему сонно перебирает четки, а играет слуга в красной феске, который стоит за жирной спиной босса. До этого шейх скучал, а сейчас ему чуть-чуть интересно – как долго будет фартить? Черные четки ползут сквозь вялые пальцы в перстнях. Слуга берет карты. Он взмок от пота. У меня снова 9! Получай, гондон! Затем следует блистательный ряд. По толпе зевак у стола проходит суеверный трепет:

9, 8, 9, 9, 9, 9, 9, 8, 9, 7!

Я продолжаю выигрывать, но чую нутром, что удача моя начинает опасно мелеть. Первый раз в глаза сверкнуло семеркой! А это сигнал – берегись, матрешка.

Из толпы позади кресла меня то и дело дергают за бретельку вечернего платья! Можно сыграть с вами, мадемуазель? В ответ я только пожимаю плечами, я не понимаю, чего они хотят, не знаю, разрешено ли такое правилами и как это делается: пардон, месье, пардон, мадам…

«Прекратите!» – уже открыто через стол кричит мне в лицо старуха в диадеме. Она даже протрезвела. Я понимаю ее ужас при виде такой чертовской удачи, но как остановить игру?

«Хватит, малышка», – шепчет сосед слева, щекотнув ухо усами.

Только мой котяра-противник сохраняет спокойствие халвы. Шейх слишком богат, чтобы мрачнеть из-за проигрыша. Нефтяная струя четок ползет и ползет сквозь пальцы. Слуга просит принести бутылку воды и жадно пьет «Виши» большими кусками паники. Шейх запросто отрубит ему пару пальцев на злой руке.

«Делайте игру, господа!» – снова и снова произносит крупье, пытаясь сохранить невозмутимость. Но я вижу: он потрясен моим счастьем в баккара. Спасибо Коту в сапогах…

Мне продолжает фартить, но взмахи смертельной косы все ближе.

9, 9, 8, 7, 7, 7…

Еще чуть-чуть – и моя голова покатится с плеч удачи. Как остановиться?! Господи! Кто-то сзади горячо целует мою шею. Я вскрикиваю, словно меня укусили зубами. Это Марс. Его лицо горит азартом зеваки. Потом я узнала, что он все время следил за мной и никуда не уходил из казино. «Марс, наконец-то как перестать играть?!» – «Скажи „пас“».

«Пас», – повторяю я, как попугай. Крупье потрясенно кивает: «пас». Шейх обмахивается веером – «пас». Бай-бай, баррель!

В изнеможении встаю из-за стола. Аплодисменты публики. Меня пошатывает, хорошо что Марс держит меня за талию, иначе я рухну на пол.

Я выиграла 29 раз подряд. Мой выигрыш составил два миллиона 499 тысяч 965 франков. По тогдашнему курсу это ровно полмиллиона долларов без семи франков. Это был последний зазор фортуны перед пропастью рока.

Казино выделяет охрану, чтобы довезти нас до банка.

Только в машине я вспомнила, что не дала на чай крупье и служащим, которые меняют купюры на фишки, – плохая примета! – и Марс вернулся обратно. Причем принято давать на чай фишками, деньги дают те, кто продулся. Марс застает моего крупье в слезах и щедро латает оплошность деньгами. Крупье признается, что никогда за его столом так не выигрывали, и посылает мне мраморную подставку для карт – на счастье.

Забегая вперед, скажу, что мне хватило ума положить выигрыш в «Дойче-банк». В роковые дни деньги меня просто спасли.

«А теперь купаться!» – заявила я мужу, снимая туфли прямо в машине, когда мы остались одни. А Марс в ответ устраивает мне форменный допрос: «Как тебе это удалось? Что ты сделала?» Его трясло от панического напора, он впервые просек, что я могу не зависеть от его деньжищ, что я сильнее его… «Вспомни детали выигрыша! Это очень важно, Лиза!»

Но не могла же я ему сказать правду, что просто ткнула наугад пальцем в свой талисман, в детскую книжку, которую таскаю за собой с детсадовских лет? Он бы поднял меня на смех! А я бы лишилась покровительства ангела-хранителя. Рок не прощает за длинный язык и болтовню. Эта книжка с пятью сказками Шарля Перро – мой пятый инстинкт. Инстинкт защиты.

Под колесами машины заскрипела пляжная галька. Мы тихо подкатили к черной стене ночного моря в лунных прожилках, прямо к кромке прибоя. Я плавала, наверное, часа два. Обожаю море. Плаваю, как рыба. Марс включил свет автомобильных фар, чтобы я не сбилась с курса. Сам он пловец неважнецкий, но наслаждается моим видом в воде. Я обвязала шею люминесцентным шнуром, какие продают в Монте-Карло на каждом шагу, чтобы муж видел в темноте на плаву мой яркий молочный кружок жизни. Море обнимало обнаженное тело с той же истовой нежностью, с какой я в детдоме обнимала любимую книжку во сне. Ведь она заменяла мне куклу.

Раскат грома вывел меня из транса.

Дура! Чего ты ждешь? Беги!

Я вскочила с постели. Бутылка шампанского выпита до капли. За окном громыхает откосами молний ночная гроза. На часах – полночь. Раскаты грома все сильнее и ближе. Молнии льют на лесной горизонт ручьями бенгальского огня. Я впопыхах бросаю в рюкзачок самое необходимое: документы, зубную щетку, нижнюю рубашку, пластиковый парус «Визы» и «Америкен-экспресс». Не забудь два проклятых листочка! Я возвращаю их в сумочку. Читать снова некогда, а сумочку прячу на дно рюкзака. Там все мои наивные сокровища, пожалуй, только револьвер лучше пристроить в карман джинсовой куртки. Всполохи грозы заливают мое бегство кипятком мокрого света. Гуд бай, май лав, гуд бай! Я настолько взвинчена разоблачением мерзких марсовых тайн, что не испытываю к мужу ничего, кроме голой электрической ненависти.

Я шаровая молния, раздолбай!

Что делать дальше?

Ах да! Я не посоветовалась с книжкой. Вновь достаю заступницу, целую обложку и лечу крылатым пальцем за помощью. Бац! Читаю место, куда угодила перстом рока: «Лента. Пестрая лента! – прошептал Холмс».

Ничего не понимаю. Откуда в книжке сказок матушки Гусыни Шарля Перро взялся английский сыщик? Смотрю и вспоминаю – дуреха, ты попала на страничку, которой сама когда-то, еще в детдоме, подклеила картинку с обратной стороны. С лицевой стороны рисунок, где бедная Красная Шапочка лежит в постели с обманщиком – волком в бабушкином чепце, с другой – вот эта страница, выдранная мной наугад из другой книги. Под руку угодил Конан Дойль.

И все же как понимать гадание?

Читаю весь наклеенный лоскуток, заплатку на книжкиной ране:

«Необычайное зрелище представилось нашим взорам. На столе стоял потайной фонарь, бросая яркий луч света на железный несгораемый шкаф, дверца которого была полураскрыта. У стола на соломенном стуле сидел доктор Гримсби Ройлотт в длинном сером халате, из-под которого виднелись голые лодыжки. Ноги его были в красных турецких туфлях без задников. На коленях лежала та самая плеть, которую мы еще днем заметили в комнате. Он сидел, задрав подбородок кверху, неподвижно устремив глаза в потолок; во взоре застыло страшное, угрюмое выражение. Вокруг его головы обвилась какая-то необыкновенная, желтая с коричневыми крапинками лента. При нашем появлении доктор не шевельнулся и не издал ни звука.

– Лента! Пестрая лента! – прошептал Холмс.

Я сделал шаг вперед. В то же мгновение странный головной убор зашевелился и из волос доктора Ройлотта поднялась граненая головка ужасной змеи.

– Болотная гадюка! – вскричал Холмс. – Самая смертоносная индийская змея! Он умер через десять секунд после укуса. „Поднимающий меч от меча и погибнет“».

На этой строчке обрывок чужого текста заканчивался.

Как это все понимать? Второй раз спрашивать нельзя, я хорошо изучила характер своей феи.

Меч! У Марса есть коллекция старого оружия!

Я бегом примчалась в комнату Марса, где он хранил свое собрание в стеклянных шкафах, вытащила из ножен тяжелый римский меч легионера и раскрошила все стекла в пяти шкафах. Получай, гад! А потом раскроила пару щитов, один арбалет, а напоследок всадила меч в портрет Марса: готовься к смерти, подонок! Ах, как на руку пришлась мне ночная гроза. Гром за окнами бацал с такой силой, что никто не слышал адский погром, который я учинила. Распоротый двойник с рукоятью в башке смотрел на меня с бессильной ненавистью.

До сих пор стыдно перед невинными вещами. Зачем я раскокала бедное стекло? К чему покалечила редкие предметы? Не думаю, чтобы моя книжка хотела именно этого. Просто Марс заразил меня собственной низостью. И я низкими чувствами платила низкому сердцу.

Что дальше? Как уйти от охраны, которая держит в кольце дом и окрестности?.. Выехать из гаража на «Форде» невозможно, машину тут же заметят и меня схватят. Уверена, Марс давно объяснил своей шайке, что я пленница. Можно прокрасться в конюшню, но Волчок боится грозы. Кроме того, потом лошадь придется бросить одну, в лесу, у шоссе на Москву. Нет-нет, а что если будет пальба? И его ранят? Остается один выход – топать пешком.

Умница, правильное решение, и гроза тут же вырубила свет во всем доме. Без света охрана мигом ослепла, и мне удалось ускользнуть через водосток под домом и выплыть в пруды. Там я чуть не погибла у запорной решетки, но мне повезло: я смогла справиться с замком. Свободна!

Затем два часа кошмарного перехода через лес под ливнем. Я шла по глинистой тропке, падала задницей в грязь, спотыкалась о корни. Заблудилась. Пару раз карабкалась вверх по скользкой коре на макушку деревьев, чтобы увидеть огни машин на шоссе. Слава богу, гнев неба пошел на убыль, и я разглядела дорогу. Выбралась на проселочный тракт. Как смогла, привела в порядок одежду и на рассвете вышла наконец на шоссе до Москвы. Шофер попутного самосвала подкинул до кольцевой автодороги вокруг столицы. Оттуда я, уже на такси, добралась до Ленинградского вокзала, забрала через банкомат деньги и взяла билет на вечерний поезд до Петербурга. Мелькнула шальная мысль позвонить наконец тетушке, но я ее тут же отвергла. Мои подозрения против Магды остались в силе. Весь день отсиживалась в барах и ресторанах. На перроне опасностей не заметила. Утром уже была в Питере.

И вдруг судьба начала резкий тормоз.

В Питере я сразу попыталась вылететь рейсом «Люфтганзы» в Берлин, но соблюдала величайшую осторожность. Марс однажды мне шутя пригрозил, что если я вздумаю сбежать за кордон с любовником, он достанет меня из-под земли, и добавил, что у него есть оплаченный выход на компьютер пограничной таможни. Я приехала раньше срока и путем анализа вычислила пару постоянных рыл у стойки, где шла регистрация на Берлин. Как быть? Я нарочно теряю билет, который иностранцы заботливо передают контролерам, мое имя объявляют по матюгальнику, и вот оно! Пара харь оживляется и начинает рыть глазами в толпе пассажиров, да и таможня слегка напряглась. Полный облом! Я еле унесла ноги. Марс выполнил угрозу, и мое имя попало в русский компьютер. Легально уйти из страны мне уже не удастся. Обратиться в посольство? Да вы смеетесь, я была уверена, что мой португальский паспорт получен незаконным путем. Доставать поддельные корочки? Но это прямой выход на мафию, где все повязаны друг с другом и у Марса полно козырей.

Словом, всю зиму я тайно провела в Питере, где снимала для отвода глаз сразу две квартиры. Заветную сумочку хранила в сейфе частного банка на Лиговке… Я ждала наступления весны. Бродила у меня в голове одна сумасшедшая идея.

Но я опять сильно унеслась вперед.

Пора наконец прочесть долгожданное письмо, которое столько лет пряталось за подкладкой заветной сумочки, пока его не нашла чужая рука!

«Дорогая крестная!

Здравствуй, моя ненаглядная лягушка, я рискнул позвонить в Москву из Рабата, и ты уже знаешь, в какой переплет я попал. Возможно, наш разговор писали, но пойми, у меня не было другого выхода. Все равно никто не знает, что я жив, а если меня все же однажды прикончат, прости за все неприятности, которые я тебе причинил. Целую твои зеленые лапки. Проехали.

Надеюсь, ты лучше воспитаешь мою дочь, чем я. Или мои надутые индюки. Для них я давно умер. Умоляю, крестная! Не доверяй им ни полслова: тебя сдадут с потрохами к завтраку. Знай, я положил крупную сумму на твое имя. Где и как, тебе скажет Антонин. Он же передаст банковскую карту и реквизиты. Надеюсь, этих денег тебе и Лизочке хватит до ее совершеннолетия. А там, я уверен, правда откроется и она вернет себе настоящее имя и состояние. Прости, милая поцелуйная крестная, что ставлю под удар твою жизнь. Прости глупого лягушонка! Но я должен ее спасти, свою девочку. Жена прикончит ее при первой возможности. О, ты не знаешь эту тварь. Когда Лизок подрастет, скажи ей, что ее настоящее имя – Лиза фон Хаузер, что ее дедушка – Артур Август фон Хаузер, а мать – Аннелиз Розмарин, что Розмарин – ее артистический псевдоним. Скажи ей, что Аннелиз похоронена в семейном склепе в Сен-Рафаэле. Впрочем, эврика! Я сам черкну ей пару слов с того света.

Милая крошка, мой дорогой и любимый Лизок. Я пишу тебе это письмо и смотрю на тебя, как ты сладко спишь на заднем сиденье в машине. На губах блестит сладкая слюнка. Верх машины поднят, чтобы тебя не жгло солнышко. Оно тут очень жаркое. Боже мой, ты уже выросла и стала красавицей. И все без меня! Увы, твой папулик оказался большим дураком. После гибели твоей мамочки он, желая сохранить твои права на наследство, при сопротивлении родителей Аннелиз женился на ее незаконной сестре Роз. Чудовище стало твоей мачехой и склонилось над твоей колыбелькой, трогая нежные ушки кровавой рукой и капая слюной на животик. Я не сразу раскусил эту гадину. Твой глупец-лягушонок думал, что он станет твоим законным опекуном до совершеннолетия. Ведь ты единственная прямая наследница огромного состояния Хаузеров, будь оно проклято! Но когда эта змея с душой крокодила родила свое отродье, уверяя, что она моя дочь, и назвала ее, как и тебя, Лизой, я понял, что ты обречена, а я круглый дурак. Мачеха решила подменить в колыбели сладкую Дюймовочку своей маленькой каракатицей… Вот такой кошмар! Жить теткой при родной дочери и стеречь пауком капитал семьи. Сплошной обман с головы до ног, и все проклятые деньги!

Но я решил бороться за твою невинную жизнь. Я обманул свинью в парике. Я вошел с ней в сговор. Я как бы согласился с женой и твоей мачехой на твое устранение. На смерть твою согласился! На укол в попку! Ведь она держит меня за горло моим прошлым. Я пошел на это только для того, чтобы собрать на Роз компрометирующие документы.

Знай, Лизок, они спрятаны в родовом шале фон Хаузеров, под Лозанной, в местечке Флумс. Вспомни свою любимую сказку! Ту, которую я столько раз читал на ночь моей крошке и всегда рассказывал хороший конец, а не так, как написано. Как ты просила. Я не могу писать понятней, слишком многое стоит на кону. Но ты вырастешь и поймешь, о чем речь. Ты вспомнишь, ты дернешь за веревочку в нужном месте. На всякий случай пишу имя моего адвоката – господин метр Жан-Жак Нюитте. В его картотеке клиентов на моей карточке записано твое имя. Это очень известная фирма в Лозанне. Ему хорошо заплачено. Там записаны все твои метки, все твои родинки и пятнышки, а с твоих пальчиков сняты малюсенькие отпечатки. С возрастом рисунок папиллярных линий не меняется. В этом паршивом мире есть хотя бы одно постоянство! В кейсе вполне достаточно бумаг и пленок с болтовней гадины для швейцарской судебной палаты по восстановлению твоих прав на наследство.

И никогда ничего не бойся!

Да, я вижу, ты нисколечко и не боишься. Ты сладко спишь. Спишь так тихо, что мне надо наклониться и поцеловать твою пухлую щечку, чтобы услышать дыхание. Прощай и не суди меня строго. Твой лягушонок получил по заслугам, ведь он так хотел вырасти, чтобы стать большой жабой. Целую крепко мою спящую красавицу в ушко. Хороших снов. Дай бог, ты уйдешь от погони.