Текст книги "Последние свидетели (СИ)"

Автор книги: Анатолий Силин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

– Плохо, что машины нету, – хмыкнул Сашко Гусев. – Пара быков да четыре коровы – не густо.

– У других и того нет, – вздохнул Тарасенко. – Можно вот эту лошадку использовать.

– Она много не довезет, – махнул рукой Толик. – Да и председатель никому ее не дает.

– А коровы повезут?

– Должны, деды приучают их к телегам.

– Не рассыпать бы снаряды на спусках и подъемах. – Лошадь как раз ускорила бег при спуске в лощину.

– Короба поделал, – успокоил старшего лейтенанта дед Сашко. Тарасенко это одобрил, потом стал говорить, что грузить и разгружать боеприпасы будут все, а вот укладывать их в штабеля и готовить взрыв только он с ними. До вечера надо успеть подготовить площадку и выкопать в овраге убежище.

– Сколько ребят в отряде? – спросил Тарасенко Толика.

– Одиннадцать.

– Должно хватить.

– Чево хватить? – насторожился Сашко Гусев.

– Надо посты оцепления выставить, мало ли что...

– Может, кого постарше привлечь?

– Не помешает, – согласился Тарасенко. Обернувшись к Толику, напомнил: если что непонятно – спрашивай. Толик промолчал.

Подъезжая к урочищу Круглому, увидели, как на противоположную сторону оврага выскочила стая волков. Зверей, видимо, спугнул скрип колес подводы. Они постояли и спокойно, гуськом друг за другом побежали в сторону леса.

– Совсем обнаглели! – чертыхнулся Сашко Гусев. – Было бы ружье – пальнул.

– Жуть поразвелось, – подтвердил Тарасенко. – Вчера в Большедмитриевке корову завалили, в Сагунах – лошадь пропала. А у нас некому вплотную заняться, да и руки не доходят.

– А чего ж не стрельнули? – спросил Толик, глядя на висевшую на поясе старшего лейтенанта кобуру с пистолетом.

– Что толку! Они во-он где, – махнул тот рукой. – Не-ет, на них надо облаву устраивать... Останови лошадь, – попросил вдруг Толика. – Пойдем глянем, что их в овраг привело.

Подойдя к краю оврага, увидели на самом дне не обглоданную до конца тушу крупного животного.

–Лошадь задрали, небось ту, что в Сагунах пропала, – удрученно покачал головой Тарасенко.

– Людям жрать нечего, а им мясцо подавай! – зло сказал Сашко Гусев.

– Долго еще ехать? – озабоченно спросил Тарасенко.

– Да нет, отсюда видно – во-он за рощицей, что справа от лесного выступа, – пояснил Толик.

Особой сложности подготовить площадку и выкопать в овраге убежище не было. Площадка была ровной, хорошо со всех сторон просматриваемой, окружена лесом и крутыми оврагами. Убежище копали в овраге, отдаленном от места взрыва метров на двести.

– Не далеко? – спросил Толик Тарасенко.

– В самый раз.

Когда Сашко Гусев укрепил убежище вырубленными слежками, то оно получилось довольно-таки удобным и надежным.

– Чем не жилье! – громко воскликнул он. – Осталось травы постелить и можно бай-бай. – Засмеялся, но сразу посерьезнел. – Выдержит ли? – глянул на Тарасенко. Тот успокоил: выдержит, не обвалится.

Потом решали, сколько и где выставлять постов оцепления. В Лыково вернулись вечером. Тарасенко в Подгорное не поехал, остался ночевать у председателя.

Баба Галя разбудила Ваську с Колькой, как и было с ней договорено. Вспомнив, чем придется заниматься, внуки быстро оделись и прямиком к двери, а в дверях – бабушка.

– Без еды не пущу, – сказала строго.

С охапкой топки в избу вошла мать и тоже:

– Без завтрака – никуда! – Недовольно добавила: – А ишо командиры! – Это она Ваську подколола. Пришлось подчиниться, ведь не отпустят, а спорить – время зазря терять. Дед в разговоры о кормежке обычно не вступает, но внукам нет-нет да напомнит, что без еды у человека силы не прибавится. Он набирал корове из стожка сено. С силой воткнув вилы в землю и хмуря седые брови, сказал:

– С Богом!

На площади у сгоревшего правления уже стояли три подводы: в две впрягли коров, в третью – рогатых быков. Их в селе называют кто быками, а кто – волами, потому и ферма зовется воловней. Короба на каждой подводе дощатые, вместительные, их сбил Сашко Гусев.

Председатель и Тарасенко обговаривают, кто на какое поле поедет. Рядом с Тарасенко, ни на шаг от него не отходя, командир отряда Толик Любимов. Он важный и серьезный.

– А вот и Колесниковы! – воскликнул старший лейтенант. – Все, моя команда в сборе, можно ехать. Стал давать старшим подвод последние указания.

– Да не переживайте, все сделаем, – успокоил его председатель. Он и сам взволнован: не известно, как дело пойдет, не дай Бог, что случится – ведь за детей потом не простят.

С Сашко Гусевым едут Колька Колесников и Петька Сизов. Хорошую команду подобрал председатель. Положив в короб ящик с мотками электропроводов, Тарасенко поглядел на быков и довольно кисло спросил Толика:

– Править рогатыми умеешь?

– У нас все умеют, – фыркнул тот и пошел к подводе.

– Тогда трогай.

Как только все уселись, быки размеренным шагом, ни больше, ни меньше, легко потянули за собой подводу. До воловни всего-то рукой подать, но на быках быстро не проскочишь.

– Вот ведь как волокутся, – покрутил головой Тарасенко: скорость его явно не устраивала.

– С горки пошибче пойдут, а так – бей ни бей, бесполезно, – пояснил Васька.

– Эту скотиняку ничем не расшевелить, – хмыкнул и Толик. Ему приходилось немало поездить на быках в поле за соломой или сеном.

– Ну ладно, – махнул рукой Тарасенко. – Зато опасный груз уж точно довезут куда надо.

Боеприпасы укладывали на песок: самые тяжелые вниз, что полегче – сверху, но так, чтобы при спусках и тряске не рассыпались. Рядом с воловней снарядов после взрыва разбросано много. Попадались полуразбитые ящики с ракетами и патронами.

– Вот такая "чушка", – говорил Тарасенко ребятам, указывая на большую бомбу, – могла бы столько человеческих жизней унести. А их гляньте сколько...

– Может, хватит, грузить? – испугался Толик.

– А что, разве не довезут? – Тарасенко снял шапку и почесал вспотевшую голову.

– Довезут, довезут, – успокоил Васька – Они такие возы с соломой тянут, и ничего.

– Снаряды, Вася, не солома, как бы и в самом деле не переборщить, – задумался и стал что-то подсчитывать Тарасенко. Тряхнув головой, сказал: – Доберем вот эту кучку и вперед, к урочищу.

До урочища Круглого доехали без приключений: быки тянули подводу хоть и медленно, но легко и спокойно. Там, где дорога уходила в лощину, Толик брал быков за веревку и, придерживая, медленно спускал вниз. Тарасенко с Васькой шли по бокам подводы, следя, чтобы ни один снаряд из короба не вывалился. Когда доехали, Тарасенко стал укладывать боеприпасы в штабеля, носами друг к другу. Он не спешил, и штабеля получались ровными. Иногда, разогнув спину, говорил:

– Вот так, хлопцы, надо, вот так, учитесь.

Толик с Васькой подносили снаряды и все, что лежало в коробе. Васька мурлыкал под нос:

– Мина-гра, бом-бом.

– Ты это о чем? – спросил Толик.

– Придумал только что – нравится?

– Без понятия, – пожал Толик плечами.

– Подумай: у тебя в руках мина и граната, а у меня – бомба. Ну? Дошло? "Мина-гра, бом-бом..." Так, шутка: мина, граната, бомба.

– Выдумщик, – ухмыльнулся Толик.

– У тебя научился, – хохотнул Васька.

Тарасенко к разговору ребят не прислушивался, а все чаще поглядывал на дорогу – не покажутся ли подводы. Переживал, вдруг коровы заартачатся и груз не повезут, или в пути что случится? Одна ложбина слишком крутовата – удержат ли коровы груженые подводы.

Но, к счастью, подводы подъехали почти одновременно. Председатель и Сашко Гусев, не мешкая, повели людей расставлять оцепление, а Тарасенко с ребятами продолжали укладывать боеприпасы. Как только подводы разгрузили, их отправили в безопасное место. А на площадке начались приготовления к взрыву. Они были недолгими. Провода хватило до самого убежища. Тарасенко положил посреди штабелей две противотанковые мины, вставил в них капсюли, подсоединил электропровод – и все готово. Стали ждать сигнала с оцепления, его должен подать Сашко Гусев. Наконец сигнал подан. Все остальное для Тарасенко было делом техники: крутнуть ручку, небольшой аппарат замкнет электросеть, и... взрыв. Сила его была огромна! Земля в убежище задрожала, поток упругого воздуха мощным валом двинулся через овраг и дальше, к кромке леса. Самого взрыва ребята со старшим лейтенантом из убежища не могли увидеть, но крепкие толчки в спину на себе почувствовали.

В этот день в урочище прогремел еще один взрыв. Он был произведен с помощью тола и бикфордова шнура. Снарядов в штабеля было уложено поменьше, чем в первый раз, поэтому и площадку для взрыва пришлось приблизить к оврагу.

Толику с Васькой этот взрыв был интересен тем, что все последующие им придется проводить только таким способом. Вечером Тарасенко с председателем уехали в Подгорное. Филиппа Яковлевича туда вызвали по подготовке к севу. Утром он узнал, что колхозу выделили четыре лошади-монголки, немного семенного зерна, а вот посевной техники пока никакой нет.

Прощаясь с Толиком и Васей, Тарасенко, улыбаясь, говорил:

– Уверен, что справитесь. А мне, – вздохнул, – придется в Карабуте поработать. Там столько этого добра... – Ребята молчали. Да и что сказать, дело-то им предстояло нешуточное. Это не пень миной подорвать или гранату бросить в костер и, спрятавшись, ждать взрыва. Опасные игры остались позади.

– Чего приуныли? Страшновато, да?

– Боязно, – признались ребята, захлопав глазами. – С вами легче.

– Понимаю, понимаю, – смешливо сморщил лоб Тарасенко. – Когда-то и сам страх испытывал. Тоже, признаться, боялся, а потом привык. Главное – не спешить. Ведь все нормально прошло, да?

– Здорово! Класс! – воскликнули Толик с Васькой.

– Ребята вы толковые, хватка есть, получится. А если что – посоветуйтесь с председателем, но еще раз прошу не спешить.

Из дома вышел председатель: в старом длинном плаще, в сапогах, все в той же своей собачьей шапке. Услышав, о чем идет разговор, строго предупредил:

– Без меня ни-ни, ясно? – Погрозил пальцем: мол, знаю я вас, шалуны. – Вот приеду, тогда и начнем. Все, – махнул рукой, – поехали, а то уже тово... темнеет. – Отдохнувшая за день лошадь вздрогнула, когда председатель легонько стеганул ее кнутом по крупу, и взяла с ходу рысью.

...Перед сном Васька с Колькой долго шептались, иногда слишком громко, и тогда мать на них прикрикивала. Но как уснешь, если столько у каждого новостей: Васька взрыва не видел, а Колька видел, но старший брат знал многое другое.

– Быстрей бы председатель из Подгорного вернулся, – прошептал Колька. – А может, попробуем без него? – спросил брата.

Ваське и самому хотелось бы, но как "заместитель Толика" он долго думает и через зевоту отвечает:

– Нельзя, слышал, что старикан сказал?.. – Он зевает еще и еще. Колька тоже зевает, и скоро братья засыпают.

День после отъезда Тарасенко пролетел у ребят в разговорах и ожидании председателя. Каждый вспоминал взрывы по-своему. После обеда зарядил дождь. Теперь ломали голову – будет ли он завтра? Председатель вернулся из райцентра поздно вечером и был явно не в духе: то ли из-за дождя, то ли из-за чего другого. Но, увидев поджидавших мальчишек, оживился, сказал, что теперь все будет зависеть от погоды. О результатах поездки говорить ничего не стал. Зачем им знать, что в райисполкоме давят на проведение сева, а для этого требуют срочно закончить взрывные дела. Председателя никак не обрадовала новость, что ребячий отряд направят в Верхний Карабут. В военкомате (так еще некстати) известили, что на следующей неделе Сашко Гусева должны забрать в армию. Председатель еле упросил военкома отстрочить призыв Сашко хотя бы до конца сева. Зерно уже можно получать, но на чем возить? С посевной техникой тоже ничего не ясно. Сказали – выкручивайся своими силами. Было бы чем выкручиваться...

Дождь не переставал три дня. Как же при такой погоде вывозить боеприпасы? А вдруг в какой-нибудь лощине подвода поползет юзом и перевернется? Ясно, что председатель не даст команду вывозить. Ребята сидели по домам, поглядывали на небо и ждали солнца. А если встречались, то больше молчали или спорили о чем-нибудь другом.

Снег с полей сошел окончательно, лишь кое-где в расщелинах, впадинах да буераках остались крепкие как камень куски льда. Лед посинел, ощетинился: такой растает не сразу. Но вот, наконец-то, небо очистилось от туч и появилось солнце. Увидев на улице Толика с Васькой, председатель сказал:

– Хорошо, что на глаза попались. Думаю, земля до утра подсохнет, так что готовьтесь... – Попросил оповестить ребят отряда. Толику и Ваське очень понравилось, как это прозвучало – "отряда".

– Передадим! – обрадовались они и побежали исполнять. Филипп Яковлевич улыбнулся и, тяжело передвигая больными ногами, пошел по своим делам.

Утро было солнечным, теплым. Дед Сашко, Толик и Васька погрузили боеприпасы довольно быстро. Со второй подводой уехали дед Иван Сизов, Колька Колесников и его двоюродный брат Петька. Третью подводу решили не брать: если погода не испортится, то дня за три и с двумя управятся.

Подъезжали к урочищу. Всего-то и осталось сделать последний спуск в лощину, потом подъемчик и... почти доехали. Но надо же было такому случиться, что на спуске с заднего колеса вдруг соскочил металлический обод. Деревянные спицы под тяжестью груза затрещали, колесо завихлялось, и подвода резко наклонилась на одну сторону. До конца спуска осталось проехать лишь несколько метров, но как это сделать?

– Попридержи, Вася, быков! – крикнул Сашко, а сам подставил плечо под короб, чтобы груз не вывалился. Толик бросился ему на помощь. Сгибаясь под тяжестью груза, кое-как крен подводы удержали.

– Вася, сынок, тихо-тихо быков спускай, – подсказывал Сашко, не давая коробу опрокинуться. Наконец подвода медленно сползла вниз.

– Стоп, стоп, ярмо снимай, ярмо! – командовал Сашко. – Отведи быков и к нам. Быстрей, быстрей! – Васька все сделал и подскочил к подводе. – Бери слежки и подставь под короб. Толя, давай приподымем чуток, а ты, Вася, ставь подпорку. Не тут – сзади. Есть? Ставь другую под угол... ага, ага, молодец! Все, слава Богу, обошлось, – тяжело вздохнул Сашко и разогнулся. Лицо раскраснелось, на лбу пот, дышит тяжело. Толик с Васькой тоже приходят в себя.

– Кто б мог подумать? – расстроенно мотнул головой Сашко. Подойдя к валявшемуся на земле обручу, толкнул его сапогом. Глянул на Ваську: – Сналыгай веревкой быков, как бы далеко не ушли.

– Что делать? – спросил Толик.

– Другое надо ставить. Это отъездилось. Может, сбегаешь к воловне – там на подводе точно такие. Сними, что покрепче.

– Я смотаю, а вы тут, – предложил Васька.

– Давай, – махнул рукой Сашко. Васька побежал. – Увидишь Филиппа Яклича, скажи, что ничего страшного, – крикнул Сашко ему вдогонку.

Пока Васька бегал за колесом, Сашко Гусев и Толик Любимов часть боеприпасов переложили на землю, затем надежней закрепили подпорки.

– И как не доглядел! – сокрушался Сашко. – Короба поделал, а колеса не проверил – надо ж!

– Не видно было, – успокаивал его Толик.

– Не видно... Такой груз и не видно? Хорошо, что в конце спуска, а если б там, на верхушке? Представляешь? – Толик хмурил лоб, представляя, что подвода могла запросто перевернуться, боеприпасы посыпались бы вниз, а что дальше – в голове не укладывалось. "Верно сказал Сашко, сам Бог от страшной беды их спас", – думал Толик.

Со своей задачей Васька справился: забежал на воловню, снял с подводы заднее колесо и, не задерживаясь, покатил его по дороге к ложбине: где катил, а где и на себе тащил.

Председателя разыскивать не стал, полагая, что пока найдет да объяснится, он уже будет на месте. Общими усилиями колесо заменили, закрепили чекой, чтобы с оси не соскочило. Потом впрягли быков и поехали к площадке. Пока разгружались и укладывали в штабеля боеприпасы, подъехала вторая подвода. Дед Иван Сизов сказал, что все кучки подобрали и теперь туда ехать нечего. По пути дед взял с собой еще несколько ребят для оцепления.

Но приключения в тот день не закончились. Тарасенко много раз показывал, как лучше произвести взрыв с помощью тола и бикфордова шнура. Перед отъездом в Подгорное он даже заготовил для проведения взрывов нужные куски шнура, связал их с толом и уложил в отдельные пакеты. От ребят требовалось положить между штабелями пачку тола, протянуть от него в сторону оврага бикфордов шнур, поджечь его конец и успеть добежать до укрытия. Шнур поджигал Толик. Как только он задымил и огонь пополз в сторону штабелей, ребята бросились к оврагу. Спрятавшись в укрытие, стали ждать взрыва. А его почему-то не было. Ждали, считали секунды, растерянно глядели друг на друга, не понимая, что могло случиться. Почему наверху тихо, и сколько еще ждать?

– Странно, – обеспокоено прошептал Толик. – Пора бы...

– Может, чё не так, – вздохнул Васька, не теряя надежды, что вот-вот громыхнет. Но время шло, а взрыва не было. Ребята выбрались из убежища, потом поднялись наверх и впились глазами в то место, где между штабелями боеприпасов лежала пачка тола.

– Сколько ждать, пошли, – сказал Толик и, чуть согнувшись, направился к площадке. Васька будто ждал его команды – не оглядываясь, забежал вперед. Стали искать конец шнура.

– И куда подевался? – злился Васька.

– Иди сюда, вот он! – окликнул друга Толик. Нагнувшись над концом шнура, задумчиво сказал: – Знать, вот эта водичка помешала. – Ткнул пальцем в небольшую лужицу. – Лаптежники, – критикнул себя и Ваську, – даже не глянули, куда кладем. – Отложив шнур на сухое место, бросил взгляд в сторону штабелей, потом крутнул голову к оврагу.

– Как думаешь, успеем? – спросил Ваську.

– А может, все-таки нарастить?

– Чем? Нет ни метра. Тарасик все рассчитал. Пошли глянем.

– Пошли, – согласился Васька. Ребята просмотрели бикфордов шнур до самой пачки тола. Но ничего такого, что могло бы помешать взрыву, не заметили. Главное теперь – успеть добежать до убежища. Толик полез в карман за спичками, он уже решение принял.

– Слушай, – сказал Ваське приказным тоном. – Как подожгу – бегом за мной, понял? Не отставай, должны успеть...

Потом он присел, положил конец шнура на подвернувшийся под руку камешек и стал чиркать спичкой о серную дощечку. Первая сломалась. Отбросив ее в сторону, взял другую – зажглась сразу. Ветра не было, пламя спички было ровным. Он поднес огонь к концу шнура, дождался, когда тот воспламенится, резко поднялся и, развернувшись вполоборота, с криком "Бежим!" бросился к оврагу.

Это был не бег наперегонки, да и бегал Васька хуже Толика, но в этот раз откуда только у него силы взялись. Они почти вместе плюхнулись в овраг и, ни секунды не медля, заползли в убежище. Ждали недолго. Васька успел досчитать всего лишь до пяти, как наверху прогремел взрыв. Они не видели огромного огненно-бурого шара, взметнувшегося над площадкой, зато слышали, как потом шлепались поблизости шмотки земли и свистели осколки. Сбросив с себя оцепенение, Толик и Васька наконец-то радостно выдохнули – их первый взрыв состоялся.

Выбравшись из оврага, они громко закричали:

– Ура-аа!

Потом подошел дед Сашко и стал обнимать ребят, подъехала группа оцепления с дедом Иваном Сизовым. Все хвалили взрывников, а они не хвастались, лишь молча улыбались. Всей правды решили никому не говорить. Представили, какой разнос устроит старикан, узнав, как было на самом деле.

Два последующих дня прошли вполне нормально: все трофейные боеприпасы вывезли и взорвали. А взрывы в урочище Круглом продолжались еще несколько недель. Это ребята-минеры из отряда Толи Любимова взрывали боеприпасы, собранные с полей колхозов Лыковского сельсовета "Красный куст", "Первое августа" и "Хлебороб".

Войне – капут!

Отряд несовершеннолетних минеров-подрывников, еще не закончив взрывные дела в своем селе, вдруг стал большой знаменитостью. Было столько просьб о помощи, что председатель порой не знал, как и выкручиваться. Вначале помогли колхозам своего села, потом взрывники понадобились в Верхнем Карабуте, в селах Колодяжное, Сагуны, Андреевка: сам военком просил Филиппа Яковлевича «уважить». Как тут откажешь? Соглашался, хотя рабочих рук у себя не хватало. Считал, как только ребята пойдут в школу – просители сразу отстанут. Осталось немного потерпеть, и опасная работа для ребят продолжалась. Домой отпускали лишь на день-два, потом вновь на спецзадание: где только не пришлось за это время побывать. Дома смирились, знали, что дети не баклуши бьют, а полезным делом занимаются. Молили Бога, чтобы беды с ними не случилось.

В один из таких приездов домой председатель попросил Толика и Ваську помочь решить один довольно непростой вопрос. Он был все таким же худым, длинным и уставшим. Пожаловался, что дел в колхозе невпроворот, а помощников раз-два и обчелся. Вспомнил, как недавно повстречал в Подгорном военкома и тот расхваливал ребят. А суть просьбы председателя заключалась в том, что на окраине лесного массива Гарус женщины несколько раз видели выходивших из леса незнакомых мужчин: покажутся, постоят, а потом опять исчезают. Кто они? Почему от людей прячутся? Может, дезертиры, а возможно – бандиты. Лыковцы в этом местечке всегда для скота сено на зиму заготавливали, а теперь идти боятся – вдруг нападут? Ребятам просьба председателя льстила: не к кому-нибудь, а к ним обратился.

– Но у нас никакого оружия, – развел руками Толик. – А без этого опасно...

– Не вопрос, – вздохнул председатель. – Карабины пока не сдал, так что берите хоть сейчас.

– Ладно, – согласился Толик. – Как, Василь, поищем, кто в Гарусе прячется?

– Можно завтра утречком, – предложил Васька.

– Утром? – поморщился Толик. – А почему? А если сейчас? – Толик не любил в серьезных делах тянуть резину, тем более, что отпустили всего лишь на один день. Завтра надо быть в Подгорном, и еще не известно, куда пошлют. Об этом и сказал. Васька с доводами согласился.

– Что верно, то верно, – поддержал и председатель. – Чего тянуть? Забирайте карабины и туда, – махнул рукой в сторону леса. – Вот только не евши как-то не здорово, да и домой надо заскочить, обрадовать своих...

Домой ребята забежали, но о просьбе председателя промолчали – зачем лишние распросы и слезы? Даже брату Васька ничего не сказал: прицепится как репей – не оторвешь. Сказали, что ехали мимо на задание и отпросились на часок-другой. Домашние поверили.

Получив у председателя карабины, завернули их в мешковину и огородами, так чтобы никто не увидел, побежали к лесу. Добирались не дорогой, а больше оврагами. Место, где видели лесных незнакомцев, для ребят знакомое, не раз ходили туда за грибами и ягодами. Хотелось добраться незамеченными, не спугнуть чужаков.

Увидев у кромки леса густой кустарник, в нем и спрятались. Обзор хороший, и уж точно самих никто не заметит. Сняв с карабинов мешковину, зарядили их и сели наблюдать. Вначале Ваське было интересно, но потом стало надоедать, да и сидеть неудобно. Попробовал наблюдать лежа, но из-за мешавших кустов – никакого обзора. Опять сел и стал, как курица, гнездиться.

– Кончай возиться, – поморщился Толик. – Сколько можно? – Сам почти не шевелился: смотрит, смотрит, как только терпения хватает.

– Был бы бинокль, – вздохнул Васька.

– Где взять? – пожал плечами Толик.

– У старикана.

– Откуда?

– Поискал бы, у кого-нибудь небось найдется.

– Ладно, не мешай.

– Может, травы нарвать и постелить?

– А может, перину с подушками из дома принести? – огрызнулся Толик. – Сиди, заметят же.

"Кто тут заметит? – думал Васька. – Кому-то со страху померещилось, вот и наговорили старикану. Но ведь сами напросились, чего уж теперь ныть..."

Лежали долго. Васька ворочался, зевал, даже малость вздремнул. А Толик, как уставился, так глаз от леса не оторвал. "Даже словом не перебросится," – возмущался Васька. Предложил:

– Может, сами в лесок зайдем?

– Лежи, – снова в ответ.

– Да сколько лежать-то?

Опять лежали и опять глядели на кромку леса, но оттуда никто не показывался. Слышно, как в Лыково лают собаки да кудахчат куры. Толик посмотрел на небо, потом на Ваську, хотел было что-то сказать, но вдруг, подавшись вперед, насторожился.

– Ничего не заметил? – спросил у Васьки.

– Не-ет! – прошептал тот.

– Смотри, как сороки заметались, стрекочут, будто спугнул кто. Стоп-стоп, кажется, лоза шевелится. Отчего?.. – Толик еще подался вперед, и весь как пружина.

– Может, лиса или кошка, – предположил Васька. – Сороки кошек не любят.

– А если люди? – протянул Толик.

– Чего им прятаться, могли б и выйти?

– Боятся, вот и не выходят.

Васька хотел сказать что-то еще, но теперь и сам увидел высунувшуюся из-за кустов голову.

– Глянь, – толкнул Толика. – Голова торчит, а вон другая появилась!

– Тише ты, вижу.

– А если они с автоматами? Кепки вроде мадьярские...

– Похоже...

– Давай пальнем.

– Ты что! Спугнем, потом ищи их... – Стали думать, как выманить незнакомцев из леса. Васька предлагал пострелять, авось испугаются и сами выйдут. У Толика был другой план: Васька останется в кустах, а он выйдет без карабина и крикнет, чтоб и чужаки выходили.

– А если стрелять начнут? – спросил Васька.

– Да ты пойми: они боятся. Сам же говорил!

Толик был уверен, что те, кто прячется, стрелять не будут. Придвинув свой карабин к Ваське, он встал и, выйдя из кустов, громко крикнул:

– Э-эй, выходите! Звал, показывал, что без оружия. – Но в ответ тишина, головы исчезли, будто их и не было. Толик кричал еще и еще, но из леса никто не показывался. Васька на всякий случай навел карабин туда, где видел головы, и тоже ждал. Если что – будет стрелять.

И вдруг кусты раздвинулись и из них с поднятыми руками вышли два мадьярских солдата. В руках и на плечах – никакого оружия. Мадьяры шли прямо к Толику.

"А что, если оружие у них в карманах и они убьют Толика?" – подумал Васька. Он выскочил из кустов и, направив карабин на мадьяр, закричал:

– Стоять! Стоять! Буду шиссен1! – Завертел туда-сюда стволом карабина. В школе Васька учил немецкий и из армейского лексикона кое-что знал.

Мадьяры остановились и, не опуская рук, повернулись в его сторону. Они были явно испуганы и глядели на Ваську удивленными глазами. А Васька продолжал подавать команды, выкрикивая, что они пленные, что должны ему во всем подчиняться, иначе будет шлехт2. Взмахом руки показал, куда идти. Между тем Толик взял свой карабин, и они вдвоем, держа оружие наготове, повели обросших и небритых мадьярских солдат в Лыково.

Мадьяры вели себя спокойно: шли метрах в пяти от ребят с поднятыми руками, лишь изредка поворачивая головы в сторону конвоиров. Пленных привели к дому, где размещалось правление. Пока шли по улице, люди подсобрались. А Толик с Васькой чувствовали себя на седьмом небе: никому еще не доводилось вести пленных мадьяр по своему селу. Но напряжение у ребят спало, когда председатель обыскал задержанных и ничего подозрительного в их карманах не нашел. Потом завел в дом для допроса. Толик с Васькой сели рядом и рассказали, как все было.

Допросить мадьяр было непросто. Они по-русски знали всего лишь несколько слов, а председатель с ребятами венгерский язык не понимали. Кое-как разобрались, что когда они болели и лежали в лесной землянке, отступавшие сослуживцы их попросту бросили. Спасло то, что им оставили много продуктов. Но еда закончилась, не стало спичек, вот и решили сходить в село. Несколько раз выбирались из леса, но в село идти опасались. Разводить огонь с помощью кресала, камешка и трута так и не научились. В землянке было сыро, не хватало солнца, и они стали опять болеть. Словами и жестами мадьяры убеждали председателя, что они не опасны и для них война кончилась, ей – капут!

Председатель слушал, слушал, а потом сказал Ваське:

– Сходи-ка, глянь – не разошлись ли бабы?

Васька быстро вернулся.

– Нет, стоят, гутарют.

Председатель вышел на улицу. Что он сказал бабам, ребята не слышали, но вскоре те стали подходить к правлению с едой: кто с хлебом и вареной картошкой, а кто с молоком или свеклой. Кто-то даже принес борща. Покормили голодных мадьярских солдат у кого чем было. Ночевали пленные в правлении, правда, для их охраны председатель распорядился выставить часового. А на другой день Толик с Васькой сопроводили мадьяр в Подгорное, где сдали их в отдел милиции. Дальнейшая судьба этих пленных неизвестна.