Текст книги "Тайна Васко да Гамы"

Автор книги: Анатолий Хазанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

Султан обещал снабдить португальцев лоцманами, которые проведут флот в Каликут, где они смогут загрузить свои суда специями и другими товарами. Чтобы показать португальским мореплавателям, как высоко он ценит дружбу с ними, султан настаивал, чтобы Васко да Гама поужинал с ним за его столом, но командующий с обычным вежливым извинением не принял этого приглашения и вернулся на корабль. Вскоре они устроили на корабле обед в честь султана Малинди. На столе, покрытом дорогой скатертью из Фландрии, стояли консервы, сладости, миндаль, конфеты, оливки. Монарх был восхищен роскошью и щедростью, с которой его принимали чужеземцы. Устремив взгляд на серебряную посуду на столе, он сказал сопровождавшим его сановникам и придворным: «Если эти люди едят на серебре, то их король ест не иначе, как на золоте». Больше всего, по словам Коррейа, султану и его сановникам понравились оливки. По окончании трапезы Васко да Гама подарил султану серебряный таз, украшенный красивой резьбой, очень дорогой и искусно изготовленный кувшин и полотенце, отделанное вышивкой и золотыми украшениями.

Кроме того, он подарил ему дорогое кресло, в котором он сидел, будучи на корабле.

Такова версия Г. Коррейа, в которой, вероятно, больше фантазий, чем исторической правды.

Возвращаясь к фактам, следует упомянуть, что в порту Малинди стояли суда индийцев из Гуджарата.

А. Велью сообщает, что в Малинди португальцы обнаружили четыре судна христиан из Индии. Он считает, что это были христиане из Малабара, и здесь снова проявилась неистребимая вера португальцев в то, что в Индии существовала древняя община христиан, крещенных еще апостолом св. Фомой. Когда Васко да Гама проплывал в лодке мимо индийских судов, индийцы что-то кричали, причем португальцам казалось, что они кричат: «Христос! Христос!».

Наконец-то сбылась мечта Васко да Гамы. Султан Малинди снабдил его опытным лоцманом Малемо Кана, который взялся провести флот в Каликут. Васко да Гама возблагодарил судьбу за то, что после стольких страданий и трудностей он, наконец, нашел лоцмана, которому мог полностью довериться. Лоцман показал командующему гидрографическую карту Индии, на которую были нанесены меридианы и параллели. Кроме того, он показал ему навигационные инструменты. Убедившись в обширных знаниях и опыте лоцмана, Васко да Гама преисполнился надежды, что ему удастся пересечь Индийский океан и достичь Малабарского побережья.

Это дает возможность сказать еще об одном заслуживающем упоминания аспекте великого путешествия Васко да Гамы. Оно имело своим результатом не только открытие морского пути в Индию, не только встречу культур, менталитетов и цивилизаций, но и встречу мореходных искусств и навигационных техник.

Кем же был Малемо Кана? Французский ученый Габриэль Ферран, а вслед за ним и российский исследователь Т.А. Шумовский идентифицировали этого лоцмана с известным арабским навигатором Ахмадом ибн-Маджидом, автором лоций по Индийскому океану, три из которых были обнаружены и опубликованы Т.А. Шумовским. Однако в свете известных сегодня фактов такая идентификация представляется сомнительной.

Прежде всего, есть основания сомневаться в том, что Малемо Кана был арабом. Хронист Ж. Барруш свидетельствует, что это был «мавр, гуджарат по нации, называемый Малемо Кана». Скорее всего, он был не арабом, а индийцем. Малемо Кана – это не имя, а должность (по-арабски это означает «мастер навигации и астрологии»).

Ключ к разгадке тайны Васко да Гамы

Васко да Гама – одно из главных действующих лиц эпохи Великих географических открытий, широко известный мореплаватель. Но уже много десятилетий с его именем связана тайна, над разгадкой которой бились видные историки и географы.

Работая в Национальном архиве Торре-ду-Томбу в Лиссабоне, в одном из отделов которого – Корпо хронологико – хранится обширная коллекция документов по колониальной истории, охватывающая пять столетий – с 1169 по 1699 г., я обратил внимание на то, что в этом архиве есть документы из канцелярий всех португальских королей, но нет бумаг, относящихся к последним годам правления дона Жуана II (то есть за 1492–1495 гг.). А именно эти документы имели бы особую ценность для историков, так как в последние годы своей жизни дон Жуан был занят подготовкой великого путешествия Васко да Гамы, которое, возможно, было самой важной морской экспедицией за всю историю человечества, так как имело своим результатом встречу двух мировых цивилизаций – Востока и Запада.

Поскольку никто из моих португальских знакомых историков не смог мне дать вразумительного ответа на эти вопросы, я отправился в Национальную библиотеку в Лиссабоне и обложился книгами о Васко да Гаме. Из них я вскоре узнал, что имя Васко да Гамы окружено множеством тайн. Кому принадлежит инициатива организации экспедиции Васко да Гамы и кто выбрал его в качестве командующего этой экспедицией? Почему выбор пал именно на Васко да Гаму? Почему подготовка экспедиции проходила в обстановке строжайшей секретности? Почему португальские хронисты сохраняли фигуру умолчания в отношении многих моментов, связанных с этой экспедицией? Почему португальский король дон Мануэл в своих письмах приписал Васко да Гаме, помимо его действительных заслуг по открытию морского пути в Индию, еще и открытие золотых рудников в Софале, хотя ни один другой источник не содержит каких-либо упоминаний о том, что Васко да Гама заходил в этот порт на своем пути в Индию или обратно? Что на самом деле происходило между путешествиями Бартоломеу Диаша 1487–1488 гг. и Васко да Гамы 1497–1498 гг.?

Этот последний вопрос является наиболее интригующим и явно связан с какой-то неразгаданной тайной. В самом деле, возвращение в 1488 г. Бартоломеу Диаша из путешествия, которое увенчалось открытием не только мыса Доброй Надежды, но и пути в Индийский океан, а также получение португальским королевским двором доклада своего шпиона Перу да Ковильяна несомненно должны были явиться импульсом для организации морской экспедиции, которая бы стала продолжением этих двух вдохновляющих акций. Между тем, если судить по дошедшим до нас письменным источникам, прошло больше восьми лет, прежде чем была организована экспедиция Васко да Гамы, которая, наконец, достигла Индии.

Чем объяснить столь долгий перерыв в этих исследованиях, хотя уже в 1485 г. король дон Жуан II информировал папу, а через него и всю Европу о том, что его корабли вошли в порты Индии?

Историки предлагали различные объяснения этой трудноразрешимой загадки. Наиболее распространенные из них сводятся к тому, что король был целиком поглощен марокканской кампанией, в ходе которой были жестокие битвы в 1487 и 1488 гг., он был занят подготовкой двух флотов, которые отправил в 1489 г. в тщетной попытке построить крепость на острове Грасиоза около Лараша, а также флота, направленного в Марокко в 1490 г. Короля выбили из обычной колеи смерть его сына Афонсу – наследника престола, упавшего с лошади в июле 1491 г., изгнание из Испании иудеев, бежавших в Португалию в 1492 г., – обстоятельство, которому дон Жуан II уделил много внимания и времени, а также открытие Америки Колумбом, вызвавшее необходимость защищать права Португалии.

В том случае, если доклад Перу да Ковильяна не был получен доном Жуаном II достаточно своевременно, чтобы можно было извлечь пользу из содержащихся в нем сведений, это обстоятельство может служить дополнительным аргументом в пользу необходимости отсрочки организации новой экспедиции. Смерть дона Жуана II в 1495 г. и восшествие на престол дона Мануэла также указывались как причина этой отсрочки. Дело в том, что переговоры между доном Мануэлом и королем и королевой Кастилии о женитьбе португальского монарха на их дочери, в результате чего из Португалии были изгнаны иудеи и мусульмане, занимали внимание и время дона Мануэла с конца 1495 по 1497 г.

Некоторые историки утверждают, что советники короля полагали, что Португалия слишком слаба и бедна, чтобы позволить себе грандиозные морские предприятия. Они рассматривали путешествие Бартоломеу Диаша скорее как обескураживающее, чем как стимулирующее событие. Ж. Барруш рассказывает, что дон Мануэл собрал совет, чтобы обсудить возможность отправки новой экспедиции, «на котором было высказано много разных мнений, но больше за то, что Индию не следует открывать»[69]69
  Barros J. Op. cit. Década I. Liv. IV. Cap. I.


[Закрыть]. Однако король отверг мнение большинства, и подготовка экспедиции была продолжена.

При всей кажущейся убедительности все вышеприведенные доводы не могут в полной мере объяснить отсутствие морских экспедиций с 1488 по 1497 г. А как быть с длинным списком других вопросов?

Над решением этих и многих других вопросов ломали голову многие историки, писавшие о великом подвиге Васко да Гамы. Высказывались предположения, строились догадки, выдвигались гипотезы. Ближе всех к ответу на все эти вопросы, как мне представляется, подошел португальский историк Жайме Кортезан, который в январе 1924 г. опубликовал сенсационный очерк «О национальной секретности в отношении открытий». В этом очерке Ж. Кортезан впервые выдвинул свою гипотезу о политике секретности португальских королей в средние века, которую он развил и углубил в более поздних работах.

Хотя гипотеза Ж. Кортезана была яростно атакована Дуарти Лейте и некоторыми другими историками, она нашла и многочисленных приверженцев. Здесь уместно отметить, что определенные события и обстоятельства в истории португальских географических открытий привели некоторых авторов гораздо раньше, чем Ж. Кортезана, к заключению о том, что дон Жуан II стремился «скрыть свои проекты», для чего он прибегал «к маскировке и секретности». Так, кардинал Сарайва писал в 1840 г.: «Дон Жуан II, опасаясь зависти, которую могли испытывать другие европейские государства к его успехам и открытиям, несмотря на следовавшие одна за другой папские буллы, решил сохранять в тайне свои проекты. Маскировка и секретность, к которым прибегал дон Жуан II в отношении наших открытий, заставили поверить, что он считал химерой проект Колумба, в то время как он послал свои корабли исследовать эти районы, делая при этом вид, что они направились (в Африку) к Берегу Мина»[70]70
  Mendo Trigozo S.F. Memories da Literatura Portugueza. Lisboa, 1812–1814. VIII. P. 369, 397.


[Закрыть]. Еще раньше о том же писал историк Гарсан Стоклер: «Чрезвычайные меры, которые применял дон Жуан II, чтобы скрыть от иностранцев сведения о путях и методах навигации, затруднили знакомство с землями, открытыми его навигаторами. То, что он прибегал к такой таинственности и секретности во всем, что касалось открытий, отнюдь не облегчает их изучение»[71]71
  Stoker G. Ensaio historico. Paris, 1819.


[Закрыть]. За три года до того, как Ж. Кортезан выдвинул свою оригинальную гипотезу, в 1921 г. К.М. Диаш также упомянул о «политике секретности в отношении португальской навигации, обусловленной нехваткой человеческих ресурсов, чтобы защищать такие гигантские владения от алчности, зависти и соперничества других держав»[72]72
  Цит. no: Cortesão A. The Mystery of Vasco da Gama. Coimbra, 1973. P. 35.


[Закрыть].

Однако логическую стройность и серьезную аргументацию гипотеза о политике секретности португальских королей получила только в работах Ж. Кортезана. Именно этому португальскому историку принадлежит заслуга разгадки «тайны Васко да Гамы».

Коротко говоря, суть гипотезы Ж. Кортезана состоит в том, что на протяжении всей эпохи Великих географических открытий, особенно в XV–XVI вв., португальская корона стремилась сохранить в тайне все, что касалось навигации и навигационной науки. Примером этого может служить то, что можно назвать «тайной Васко да Гамы». Как пишет Ж. Кортезан в конце своего очерка 1924 г.: «За эпопеей, воспетой Камоэншем, скрываются другие спрятанные Лузиады».

До появления исследований Ж. Кортезана без ответа оставался главный вопрос в комплексе проблем, составляющих «тайну Васко да Гамы», а именно: кому принадлежит инициатива организации экспедиции Васко да Гамы и кто выбрал его в качестве командующего этой экспедицией? Почему выбор пал именно на Васко да Гаму?

В этих вопросах наиболее надежные или близкие к событию источники противоречат друг другу.

Гарсия де Резенди, который был личным секретарем дона Жуана II и поэтому не мог не знать «тайны» этого монарха, однозначно приписывает ему заслугу инициативы и организации великой экспедиции Васко да Гамы: «Вследствие огромного желания проводить открытие Индии, которое Король всегда испытывал и благодаря которому он многое сделал и открыл земли даже за мысом Доброй Надежды, он организовал и подготовил флот для открытия Индии, командующим которого стал Васко да Гама, дворянин его двора, но после смерти Короля этот флот не отплыл. И Король дон Мануэл… который начал править, приказал этому флоту отплыть, ибо он был готов»[73]73
  Resende Garcia de. Crónica de D. João II e miscelãnea. Lisboa, 1973. P. 273.


[Закрыть].

Этой версии возражает Дуарти Пашеку – не только современник этого события, но и человек, имевший непосредственное отношение к морским путешествиям той эпохи и к переговорам о Тордесильясском договоре. Не приходится сомневаться в том, что Д. Пашеку был прекрасно осведомлен о всех «секретах» этих открытий. Он пишет: «Наш цезарь Мануэл, изобретательный и блистательный барон, назначил Васко да Гаму, командора Ордена Св. Якова и дворянина своего двора, командующим своих кораблей и солдат и послал его открывать и узнавать моря и земли»[74]74
  Duarte Pacheco Pereira. Esmeraldo de Situ Orbis. Lisboa, 1892. Livro IV. Cap. I.


[Закрыть].

Как примирить столь противоположные мнения? Кто же все-таки был инициатором экспедиции Васко да Гамы – король Жуан II или сменивший его после его смерти в 1495 г. король Мануэл? К этой загадке добавляется другая: почему именно Васко да Гама, а не кто-либо другой был назначен командующим столь важной и ответственной экспедицией – самой важной во всей истории Великих географических открытий?

Такой заслуживающий доверия скрупулезный хронист, как Каштаньеда, говорит, что Васко да Гама был выбран потому, что «он был опытным в морских делах, в чем он оказал большие услуги Жуану II»[75]75
  Castanheda F.L. Historia dos descobrimento e conquista da India pelos Portugueses. Livro I. Cap. 2. P. 9.


[Закрыть]. Но не в хрониках, ни в документах не говорится ничего о каком-либо таком опыте или заслуживающей упоминания «услуге».

Пытаясь решить эти сложные вопросы и найти всему этому какое-то рациональное объяснение, Ж. Кортезан выдвинул смелую, оригинальную и весьма убедительную гипотезу. Он предположил, что Каштаньеда знал больше, чем написал, как и Гарсия Резенди, который был связан своего рода «обетом молчания», так как они, как и другие хронисты того времени, обязаны были подчиняться «политике секретности», проводившейся португальскими королями, которые строго требовали от своих подданных держать язык за зубами. С точки зрения здравого смысла трудно предполагать, что командование важнейшей и решающей в истории открытий экспедицией могло быть доверено человеку совершенно неопытному в далеких морских путешествиях.

Эти соображения натолкнули Ж. Кортезана на мысль о том, что Васко да Гама, возможно, уже командовал какой-то другой морской экспедицией, которая добралась до Софалы и имела место еще при жизни Жуана II, то есть за несколько лет до открытия морского пути в Индию. Если допустить такое предположение, становится понятным, о какой «опытности» Васко да Гамы и о каких его «больших услугах Жуану II» говорит Каштаньеда. Кроме того, если принять эту гипотезу, легко будет объяснить и противоречивые свидетельства Гарсии де Резенди и Дуарти Пашеку относительно того, кто был организатором и инициатором экспедиции Васко да Гамы: просто-напросто они говорят о разных предприятиях. Г. де Резенди ведет речь о первой гипотетически предполагаемой экспедиции Васко да Гамы (которая, согласно гипотезе Ж. Кортезана, состоялась еще при жизни Жуана II), а Д. Пашеку имеет в виду всем известную знаменитую экспедицию 1497–1498 гг. Подтверждение своей гипотезы Ж. Кортезан нашел в обнаруженных российским ученым Т. Шумовским «лоциях» арабского лоцмана Васко да Гамы Ахмада ибн-Маджида. Встреча Васко да Гамы и Ахмада ибн-Маджида, которая имела место 22 апреля 1498 г. в порту Малинди, – это действительно событие, имевшее огромное значение для истории.

«Когда португальский капитан и арабский лоцман в тот день обменялись своими знаниями, географический мир и человеческий интеллект внезапно расширились. Расширились навсегда»[76]76
  Cortesão J. Op. cit. Р. 541.


[Закрыть], – пишет Ж. Кортезан.

Дон Жуан II, тщательно готовя морскую экспедицию в Индию, организует предваряющую ее серию сухопутных путешествий. Одна из экспедиций направляется к святым местам. Эмиссары Жуана II пытаются установить там контакты с подданными христианского правителя Эфиопии – «священника Иоанна», которые часто посещали «святые места». Другая более важная экспедиция имеет целью проникновение в саму Индию, следуя по обычному караванному маршруту: Египет, Абиссиния, Аравия, берега Красного моря и, наконец, Индия. По дороге экспедиция должна собирать всю полезную разведывательную информацию. Эту миссию Жуан II поручил Перу да Ковильяну и Афонсу де Пайва.

Дон Жуан II не скупился на расходы для этой секретной миссии, будучи уверен в ее успехе. Одной из ее задач был сбор информации о том, каким образом португальские суда, достигнув восточноафриканского побережья, могут попасть в Индию. Эта наиболее важная из задач миссии поручается Перу да Ковильяну. Сведения о биографии Афонсу де Пайва до его путешествия на Восток не сохранились. Что касается Перу да Ковильяна, о нем известно значительно больше.

Перу да Ковильян вырос в Испании в доме де Понсе де Леона. Характер будущего знаменитого авантюриста закалялся в мальчишеских драках на улицах Севильи. Он был ветераном войн Кастилии и участвовал в битве при Торо. Перу да Ковильян сопровождал португальского короля Афонсу V в поездках ко двору французского короля Людовика XI и к графу Бургундскому. Позже Перу да Ковильян стал тайным агентом Португалии при дворе Фердинанда и Изабеллы. Дважды он побывал в Северной Африке, где выучил арабский язык и привык одеваться так, как жители пустыни.

7 мая 1487 г. Перу да Ковильян и Афонсу де Пайва вышли из Сантарена, имея 400 крузадуш, частично деньгами, частично в виде чековых расписок, которые дал им Бартоломеу Маршиони. По сведениям Франсишку Алвариша, который встретился с Перу да Ковильяном 30 лет спустя в Эфиопии, португальские агенты имели также инструкции о маршруте своего путешествия[77]77
  Alvarez Francisco. Historia de las cosas de Etiópia. Antwerpen, 1557.


[Закрыть].

На первом этапе своего путешествия Перу да Ковильян и Афонсу де Пайва проследовали через Валенсию, Барселону в Неаполь. Оттуда, выдавая себя за торговцев, они добрались до острова Родос, а затем до Александрии. Вскоре они прибыли в Каир, где присоединились к каравану арабских купцов из Феса (Марокко), направлявшемуся в Аден. Сюда они прибыли летом 1488 г., спустя год после того, как покинули Португалию. В Адене они решили разделиться, так как узнали здесь, что «священник Иоанн» был негусом Эфиопии[78]78
  Castanheda F.L. Op. cit. Liv. I. Cap. I.


[Закрыть]. Афонсу де Пайва должен был направиться в Эфиопию, чтобы разведать там военно-политическую ситуацию и вручить негусу письма дона Жуана II, в которых он выражал желание знать, «владеет ли священник Иоанн городами в Маниконго, куда он, Король Португалии, отправил свои каравеллы». Перу да Ковильян отплыл из Адена в Индию (до этого португальские агенты согласовали дату своей встречи, которая должна была состояться в Каире).

Афонсу де Пайва умер до того, как смог выполнить свою миссию. Ковильян высадился в Кананоре и оттуда проследовал в Каликут, а затем в Гоа. Собрав интересовавшие его сведения об Индии, он отправился в обратный путь и через Софалу и остров Св. Лаврентия (Мадагаскар) добрался до Ормуза[79]79
  Ibidem.


[Закрыть]. Оттуда в конце 1490 г. или в начале 1491-го он вернулся в Каир, где узнал о смерти своего товарища.

К этому времени Жуан II уже знал о результатах путешествия Бартоломеу Диаша, что впервые дало возможность ему и всей Европе составить довольно правильное представление о тех перспективах, которые открывала навигация вокруг Африки. Существенным дополнением к этим знаниям была информация, собранная Ковильяном, так как она включала сведения не только о возможности достичь Индию морским путем, но и о географическом местонахождении главных портов и об индийских товарах.

В Каире Перу да Ковильян встретил двух евреев – посланцев Жуана II. Они вручили ему письма короля, в которых он приказывал ему вернуться, если он выполнил свою миссию. В противном случае он должен был продолжать путешествие.

Одним из этих эмиссаров был раби Абрам из Вежа. Другой – Жозе де Ламегу – по слухам, был сапожником, жившим в «Вавилонии» (Багдаде?), где собрал важную информацию об Ормузе, которую передал Жуану II, после чего тот послал его на поиски португальских агентов.

Жозе де Ламегу вернулся в Португалию с письмом Ковильяна к королю, в котором тот подробно информировал его о своих путешествиях, о маршруте плавания в Индию через Гвинейское море, Софалу на восточном берегу Африки, остров Луны) так мавры называли Мадагаскар), а также об индийских товарах – корице, перце и гвоздике и о значении Каликута как центра, где можно получить все эти специи.

В соответствии с королевским приказом Ковильян решил продолжать путешествие. Раби Абрам сопровождал его некоторое время. Вместе они покинули Каир, а затем прибыли в Ормуз. Раби остался там с новым письмом к Жуану II, а Ковильян добрался до Зейлы, где присоединился к каравану, направлявшемуся в Эфиопию.

Перу да Ковильян в 1494 г. успешно достиг эфиопского двора, откуда, однако, он не смог вернуться, так что о его местопребывании и его предыдущих путешествиях стало известно лишь в 1521 г. Оказывается, да Ковильян был с почетом принят нгусэ нэгзстом (царем царей) Эфиопии, женился на богатой эфиопке и стал одним из советников правителей страны и обладателем обширных земельных владений. Не без его участия вдовствующая эфиопская императрица Илени направила в 1509 г. армянина Матеоса (Матвея) в качестве полномочного посланника в Лиссабон к королю Португалии Мануэлу с приглашением прислать в Эфиопию официальное португальское посольство для переговоров.

В ответ через одиннадцать лет (в 1520 г.) в Эфиопию прибыло португальское посольство в составе 14 человек во главе с Родригу де Лима. Именно от этого посольства, вернувшегося в Португалию, стало известно о местопребывании и жизни Перу да Ковильяна. Но если основная часть его информации об Эфиопии смогла достичь Португалии только тогда, когда она стала уже бесполезной, то некоторые косвенные сведения были переданы королю Жуану II значительно раньше. Напомним, что еще до того как Перу да Ковильян проник в Эфиопию, он после нескольких лет странствий по Востоку встретился в Каире с двумя посланцами Жуана II.

Перу да Ковильян, который дошел до Софалы, передал им карту мира и письмо, в котором информировал короля, «что если португальские каравеллы, которые обычно плавают к Гвинее, проплывут вдоль берега и будут искать побережье этого острова (Мадагаскара) и Софалу, они легко смогут проникнуть в эти восточные моря и достичь берега Каликута, потому что, как он узнал, весь путь к нему был морской». Письмо Ковильяна с такой сенсационной и вдохновляющей информацией, должно быть, было получено к концу 1491 г., то есть через 2 года после возвращения Бартоломеу Диаша.

В работах Ж. Кортезана и некоторых его приверженцев (среди которых, прежде всего, следует назвать его брата Арманду Кортезана) достаточно убедительно показано, что король Жуан II принял важные решения после возвращения в декабре 1488 г. Бартоломеу Диаша, обогнувшего мыс Доброй Надежды, и получения письма от своего шпиона Перу да Ковильяна в 1491 г. Жуан II решил послать несколько каравелл, вероятно, под командованием Васко да Гамы, чтобы исследовать африканское побережье за рекой Инфанта, и, вероятно, некоторые из них доплыли, по крайней мере, до Софалы или даже до Малинди.

В то время точное (или очень близкое к истинному) знание широты мыса Доброй Надежды представляло собой решающий элемент для выбора одного из двух возможных морских путей в Индию – западного пути Колумба или пути вокруг Африки. Другим базовым элементом было знание географического местоположения Каликута или, лучше сказать, Малабарского берега по отношению к Африке. По мнению исследователя К. Фикалью, нет сомнений в том, что письмо и карта мира, посланные Перу да Ковильяном королю Жуану II, достигли своего адресата[80]80
  Cortesão A. Op cit. Р. 531.


[Закрыть]. А встреча в Каире этого шпиона с двумя посланцами монарха должна была иметь место «в конце 1490 или в начале 1491 гг… почти четыре года спустя после отъезда (Перу да Ковильяна) из Португалии»[81]81
  Ibidem.


[Закрыть]. Этого периода времени был более чем достаточно для сбора опытным португальским шпионом обширной информации о морских коммуникациях в Индийском океане. В этой связи Ж. Кортезан пришел к следующему заключению: «Когда, по крайней мере в середине 1491 г., дон Жуан II стал обладателем подсчета расстояния между берегами Африки и Малабара в днях путешествия или в так называемых арабских координатах (по знакам Зодиака), к примитивной карте мира добавились новые существенные знания, помогающие решить важную проблему, а именно: какой из двух путей был предпочтительней?»[82]82
  Cortesão A. Op cit. Р. 531.


[Закрыть] В 1491 г. выбор дон Жуаном II был окончательно сделан: самым быстрым и практичным путем в Индию, где находились вожделенные пряности, был признан путь вокруг Африки мимо мыса Доброй Надежды.

Здесь возникают два вопроса: если дон Жуан II уже в 1491 г. владел всем необходимым для открытия морского пути в Индию, то чем объяснить, что лишь спустя 9 лет после получения сведений от Бартоломеу Диаша и 6 лет – от Перу да Ковильяна из Лиссабона вышел флот, который экспериментальным путем подтвердил информацию португальского шпиона? Была ли в течение этого долгого периода приостановлена деятельность этого монарха в области географических открытий?

Хотя хроники на этот счет хранят полное молчание, бурная, плещущая через край энергия, необычайно деятельный характер Жуана II и проводившаяся им политика строгой секретности заставляют думать «априори», что в период с 1491 по 1495 г. навигаторская активность Португалии продолжалась с еще большей энергией. В каком направлении? Во всех, которые могли окончательно пролить свет на проблему, больше всего занимавшую Жуана II: проблему самого быстрого и легкого пути в «страну пряностей» – Индию. Между тем X. Колумб ворвался на мировую сцену, поразив мир сенсационным открытием Антильских островов. Объявив о том, что он открыл Индию, он усложнил задачу португальского монарха, которого интересовал не сам по себе морской путь, а прежде всего монополия на восточную торговлю.

Как бы то ни было, существуют бесспорные доказательства того, что навигаторская активность Жуана II после 1492 г. не прекратилась. По свидетельству Ахмада ибн-Маджида, дон Жуан II послал в 1495 г. новый флот, чтобы закрепить открытие Бартоломеу Диаша. Этот флот был потерян в результате кораблекрушения на рифах вблизи Софалы в 1495 г. Этот факт был обнаружен Т.А. Шумовским, который в 1958 г. опубликовал работу «Три неизвестные лоции Ахмада ибн-Маджида», среди которых есть «Дневник из Софалы», где содержится это утверждение.

Историк М.М. Жирмунский написал книгу об ибн-Маджиде на основе лоций, найденных Шумовским. Вот как происходили события в версии Жирмунского: португальские суда проходили в 1495 г. мимо Софалы, направляясь к Индии, которая была конечной целью их плавания, когда потерпели кораблекрушение. Жирмунский ссылается при этом на свидетельство Ахмада ибн– Маджида: «Здесь и споткнулись франки (то есть португальцы), видимо, доверившиеся муссону в день св. Мигеля. На них накатилась волна у этих крутых скал Софалы, набежавшая с противоположной стороны. Мачты их судов погрузились в воду и сами суда оказались под водой – о, мой брат! Некоторые видели, как они тонули – ты же знаешь, каков муссон в этой земле»[83]83
  Jirmounsky М.М. О Piloto Arabe de Vasco da Gama. Lisboa, s.d.


[Закрыть].

Другой арабский писатель Кутб-ад-дин ан-Нахразали, писавший в середине XV в., подтверждает эти факты: «Группа португальцев, проникнув в Море тьмы и обогнув горы Аль-Комр, где рождается Нил (то есть после того, как они обогнули мыс Доброй Надежды), поплыла на восток и проходила близко от берега там, где море становится узким (видимо, Мозамбикский пролив)… там их суда не смогли пришвартоваться и были разбиты на куски. Никто из них не спасся. Португальцы в течение некоторого времени упорно продолжали посылать суда, но они всегда терпели кораблекрушение в этом месте». Однако последнее утверждение о том, что все суда терпели кораблекрушение, опровергает ибн-Маджид. Он ограничивается фразой: «Некоторые видели, как они тонули» – и добавляет: «В течение примерно месяца они (франки) продолжали свои плавания по жемчужным отмелям, следуя от Калхата (порт в Омане) до внутренних районов вдоль устья до Джарума (Ормуза)». Речь идет, видимо, о том, что после кораблекрушения в порту Софала португальцы продолжали свои исследования, плавая от Коморских островов вдоль Оманского залива и через Ормузский пролив между Персией и Аравией.

Из этого можно сделать вывод, что после путешествия Бартоломеу Диаша португальцы продолжали свои попытки обогнуть мыс Доброй Надежды и достичь Софалы.

Известно, что Мозамбикский пролив был в те времена очень опасным местом для мореплавания. Упоминание ибн-Маджида о дне святого Мигеля дает возможность определить точную дату кораблекрушения – 29 сентября 1495 г., а именно в сентябре здесь дуют сильные ветры. Корабль, идущий вдоль берега, входит здесь в зону турбулентности, создаваемой сильными течениями, в частности Мозамбикским течением и противоположно направленным контртечением от берегов Мадагаскара. Поэтому нет ничего удивительного в том, что первые португальские суда, вошедшие в Мозамбикский пролив, не зная специфических условий навигации в этих местах, подверглись риску кораблекрушений.

Однако не все португальские суда погибали в Мозамбикском проливе. Свидетельство Кутб-ад-дин ан-Нахравали и некоторые другие источники убеждают нас в том, что и после кораблекрушения 29 сентября 1495 г. имели место другие неизвестные и замалчиваемые португальскими хронистами путешествия, предшествовавшие знаменитому открытию морского пути к Индии. Все указывает на то, что в 1495–1497 гг. было осуществлено несколько экспедиций, сведения о которых португальский королевский двор строго засекретил. Это белое пятно в португальской истории и в истории Великих географических открытий. Нельзя не признать, что проводившаяся португальским королевским двором политика секретности имела под собой серьезные основания и мотивы.

Это было время, когда Португалия и Испания готовились к подписанию Тордесильясского договора, который должен был в некоторой степени определить судьбы мира. После великого открытия Колумба амбиции Испании достигли своего апогея. Соперничество между Испанией и Португалией достигло беспрецедентных масштабов и небывалой остроты. В этих условиях в Лиссабоне понимали, что любая утечка информации о навигаторской активности португальцев играет на руку их противникам – испанцам, а им самим наносит непоправимый вред.