Текст книги "Пантера (СИ)"

Автор книги: Анатолий Махавкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

13

В лаборатории сегодня было необычайно многолюдно. Помимо обычных сотрудников присутствовали ещё шесть человек и если двое работали в институте, то остальные четверо прибыли неизвестно откуда. Сергей Александрович Малов скромно сел в углу, точно пытаясь превратиться в человека-невидимку. Пётр Лимонов, курирующий безопасность лаборатории напротив, выволок стул едва ли не в центр помещения. Теперь его огромная туша занимала проход, мешая всем передвигаться. Оставшиеся четверо предпочли стоять.

Один из незнакомцев перекинулся парой фраз со Станиславским, причём обращался к доктору на английском языке. Чагов немедленно шепнул Северцеву, что узнал человека. По мнению Леонида, их навестил известный биолог-космонавт, имеющий отношение к программе НАСА по колонизации Марса. Константин, бросив единственный взгляд на мужчину, возразил, что судя по выправке тот скорее напоминает военного офицера. Чагов тут же парировал, дескать это ни фига не значит и почему бы космонавту не иметь воинского звания?

Объект их интереса, огромный человек, под два метра ростом, игнорировал интерес учёных, пристально изучая оборудование лаборатории. Стоявший рядом с ним молодой человек вообще не интересовался ходом эксперимента, а больше следил за теми, кто оказывался рядом. Судя по всему, это был телохранитель американца.

Оставшиеся двое, казались братьями-близнецами, с одинаково кислыми выражениями на крысиных физиономиях. Оба держали в руках планшеты, непрерывно делая там пометки. Разговаривали они очень тихо, но Розовой показалось, что она различила польскую речь.

Орлов забился в самый угол лаборатории, с трудом разместившись между гудящими ящиками непонятного назначения и молился, чтобы на него никто не обратил внимания. В отличие от остальных, он хорошо знал одного из гостей и знал, какое тот имеет отношение к космонавтике и Соединённым Штатам.

Рослый мужчина действительно являлся военным, генерал-лейтенантом вооружённых сил России и фамилия его была – Тарасов. Впрочем, к космосу офицер имел самое непосредственное отношение, ибо когда Орлов последний раз сталкивался с генералом, тот курировал какую-то космическую программу.

Именно из-за этой последней встречи Иван старался не попадаться Тарасову на глаза, справедливо опасаясь того, что тот сможет его узнать и вся спокойная жизнь тут же полетит ко всем чертям.

Встреча эта произошла около десяти лет назад. В тот же день Иван первый раз увидел и Станиславского.

Иван Орлов осиротел в возрасте тринадцати лет. Из-за этого он ненавидел число тринадцать лютой ненавистью, которая росла всякий раз, когда в жизни происходила очередная неприятность, связанная с чёртовой дюжиной. Родители мальчика погибли в автокатастрофе и из родственников у него осталась только старая бабка, не сумевшая справиться с воспитанием подрастающего разгильдяя.

Плюнув на последние годы учёбы, Иван с друзьями предпочёл заниматься боксом, посвятив спорту всё свободное время. Особых успехов в соревнованиях не добился, поэтому его отчислили с предпоследнего курса института, осчастливив военкомат достойным призывником. Парень имел неоспоримое достоинство – крепкое здоровье, посему угодил в десант.

Впрочем, служба у Ивана не задалась. Не прошло и месяца, после учебки, как его и ещё пару десятков таких же здоровых лбов, отправили в неизвестном направлении. Начальник части выглядел весьма смущённым и даже взбешённым, когда препирался с сопровождающим – неприметным штатским, чем-то похожим на сегодняшних крысинолицых иностранцев. Запрыгивая в кузов автомобиля, Орлов вспомнил, что сегодня – тринадцатое и ощутил неприятное сосание в животе. Еще сильнее парень занервничал, когда из разговоров выяснилось, что все отобранные оказались сиротами.

На аэродроме группу встретил молодцеватый полковник и весело поинтересовался, не желают ли чудо-богатыри послужить делу космических исследований. Естественно, все грели желанием и офицер с шутками и прибаутками проводил их на борт рокочущего Ила. За прошедшие годы облик весельчака практически не изменился, лишь добавилось седины, да сменились звёзды на погонах.

Высадили их ночью и до самого утра автомобиль подпрыгивал на каких-то кочках и колдобинах. С первыми лучами света, совершенно разбитых и измочаленных дорогой солдат выгрузили на пустынном плацу, перед чёрной коробкой трёхэтажного здания. Никаким космодромом тут и не пахло. А вот смердело чем-то неприятным, точно.

И полковник перестал шутить, сменив приветливую улыбку на оскал. И охрана в непонятной форме, напоминающей натовскую, выглядела весьма неприветливо, едва не тыкая их стволами «скорпионов». Кто-то невесело пошутил, что их привезли на какую-то вивисекцию. Шутка получилась больно похожей на правду и никто не засмеялся.

Группу разделили. Каждого поодиночке повели, вроде бы, на медосмотр. Ну, по крайней мере, процедура напоминала медицинский осмотр. Орлова раздели донага, осмотрели с ног до головы, обстучали и сунули в пять разных аппаратов. Потом мужеподобная медсестра, с трудом произносящая русские слова, накачала его какой-то дрянью, от которой Иван ощутил себя раздавленной куклой и отключился.

Сколько времени Орлов находился без сознания – неизвестно. Парню снился неприятный кошмар, в котором огромный металлический паук вскрыл его черепную коробку и вытаскивал извилины, одну за другой. Чудовище осматривало добычу и жадно слизывало воспоминания.

Когда Орлов пришёл в себя, выяснилось, что паук ему не привиделся. Странное приспособление с множеством блестящих отростков, напоминающих щупальца, нависало над операционным столом, куда поместили молодого человека и мигало разноцветными лампочками.

Иван ощутил себя как-то странно: под черепной коробкой словно бегал стадо взбесившихся тараканов и щекотало голову мохнатыми лапками. Но это мелочи: парень с огромным трудом вспомнил собственное имя, да и остальные воспоминания давались с неимоверным усилием, будто приходилось ворочать тяжеленые камни. Но это его нисколько не тревожило; напротив, Иван ощутил небывалый подъём, радость и ожидание чего-то хорошего. Всё виделось в розовом свете и больше всего хотелось вскочить и работать, работать, работать.

Сквозь туманную пелену Орлов различил два голоса.

– Бесполезно: славянский менталитет. Можно полностью стереть его память, промыть мозги, однако никакой мощности не хватит, чтобы сделать наложение.

– Так что, предложение наших заокеанских друзей?

– Заклятые друзья, да…У них тоже проблемы, но да, мы вынуждены согласиться. Правда возникли определённые трения с вашим руководством, но думаю мы сумеем их порешать.

– Не обращайте внимание. В случае чего, Сергеев вас поддержит. Даю гарантию.

– Понятно. Приму к сведению. А он…в курсе?

– В пределах допустимого. Ладно, а как поступим с этим? Отработанный материал. Я пролистал отчёт и считаю, что он абсолютно бесполезен. Разберёте на запчасти?

– А у вас жёсткая позиция, полковник. Да нет, пусть походит…в сборе.

Оба голоса рассмеялись. Орлов попытался открыть глаза и когда получилось, увидел парочку в белых халатах. Одним был тот самый полковник, а вторым – высокий худой мужчина с высоким любом и проницательными глазами за стёклами старомодных очков.

Как выяснилось, несколько позже, это и был Роберт Станиславский.

Доктор не только спас Ивана от «разборки», но и взял под свою опеку. Учёный назначил парня личным помощником и хоть частенько ругал, но относился вполне по человечески и Орлов был готов отдать жизнь за своего покровителя.

Так что жизнь его шла достаточно ровно и вполне неплохо. Поэтому Иван не желал, чтобы это «неплохо» сменилось на нечто другое и старался не попадаться Тарасову на глаза. Впрочем, генерал и сам не очень вертел тяжёлой головой, сосредоточившись на показаниях приборов.

Парочка крысинолицых вела тщательную запись процесса записи, причём один снимал, а второй ещё и комментировал записанное на английском. Пётр Лимонов, отвечающий за абсолютную секретность проекта, корчился на своём стуле и бросал страдальческие взгляды на директора. Тот же только усмехался и разводил руками: дескать, смирись.

Северцев вновь спрятался за дешифраторами и с ужасом переглядывался с отражением в тёмном экране.

– Почему его до сих пор нет? – с ужасающим акцентом, спросил один из крысинолицых. – Согласно расписанию, он должен быть здесь, десять минут как.

– Сейчас будет, – безмятежно откликнулся Малов из своего угла, – Его же должны подготовить, сами понимаете.

– Подготовить, – просипел второй крысинолицый, – Конечно.

– Бардак. – произнёс Тарасов, теперь на чистом русском, – Ничего не меняется. – Он повернулся к парочке наблюдателей, – И у вас то же самое.

Те, к кому он обращался, одновременно повернули головы и враждебно посмотрели на генерала. Тарасов ответил таким тяжёлым взглядом, что его оппоненты мгновенно отвернулись.

Запищало и над дверью вспыхнул зелёный огонёк. Массивная металлическая плита отъехала в сторону и в проёме появилась автоматическая платформа с лежащим человеком. Лицо человека отражало абсолютную безмятежность спящего. Похоже, ему снился хороший сон.

Константин Бодров прибыл.

ЧАСТЬ 2. ЧЕЛОВЕК

14

Простые движения, одно за другим: подняться с кровати, пройти коридор и зайти на кухню. Дыхание, не забывать про дыхание: вдох-выдох. Включить кофеварку и сунуть в тостер пару кусков хлеба. Вернуться в спальню и застелить кровать.

«Почему она ушла?»

Спокойно! Сосредоточиться на простых движениях. Отойти от кровати и взять гантели: тело необходимо содержать в порядке. Пока делаешь упражнения, смотреть телевизор с программой новостей. Что там интересного? Опять войны, теракты и прочая неважная муть…

«Ведь всё было так хорошо!»

Не задумываться. Спокойно одеться, выпить кофе и съесть пару бутербродов. Спуститься вниз на лифте, игнорируя любопытствующие взгляды старухи с восьмого. Сейчас она пойдёт перемывать его кости к своим товаркам у подъезда. Ну и пусть. Пройтись до спуска в метро, автоматически лавируя между спешащими людьми и вспомнить, что опять забыл убрать её фотографию со стола.

«Света, Света, что же ты наделала!»

Он остановился в толпе, уставившись на пугающе похожий силуэт и тотчас кто-то налетел сзади, пнул, толкнул в бок и вылил поток грязных ругательств. К чёрту! Он помотал головой. Мысли успели вырваться из запретной зоны и теперь гуляли повсюду, причиняя почти физическую боль. Страдания оказались гораздо болезненней, ибо он считал, что рана успела немного зарубцеваться.

Почти год ничем не омрачённого счастья. По крайней мере ему так казалось. Возвращаться с работы, зная, что тебя ожидает любимый человек. Торопиться на пятый, не дождавшись лифта и принимать в объятия визжащее лохматое счастье. Потом они заберутся на диван и примутся обниматься, а в перерывах, между поцелуями, можно рассказать, какие сложные штуки он умудрился сегодня придумать. Ему вновь расскажут, что он – самый умный на целом свете и предложат наивкуснейшую пиццу, созданную по рецептам древних ацтеков или ароматный борщ, завещанный самим Тутанхамоном.

А ближе к полуночи он будет лежать, совершенно обессиленный и смотреть в потолок. В ухо примутся сопеть самые милые ёжики на свете, а он ощутит себя наисчастливейшим человеком во всём мире. А потом придёт сладкий сон. И вновь наступит утро и он отправится на работу и вновь вернётся домой…

Вернётся в пустую квартиру, где найдёт обрывок бумаги с быстрыми строчками, наползающими друг на друга и прыгающими буквами, складывающимися в непонятное: «Прости меня, пожалуйста. Ты ни в чём не виноват. Не ищи. Так надо.»

Что это значит? Он стоял и тупо смотрел на листок бумаги, за которым прятался зловещий обрыв в ничто. Такое можно написать человеку, с которым едва знаком, с которым никогда не делился планами на грядущее, вписывая в них обоих. Чёрт побери, не с тем, с кем серьёзно обсуждал возможность пойти под венец уже в этом году! Они ведь вполне серьёзно обсуждали имя будущего ребёнка, будь то мальчик или девочка. Как заливисто хохотала Света, стоило ему озвучить откровенно идиотский вариант, так популярный в среде продвинутой молодёжи. Он заражался её звонким смехом и очень долго они катались по полу, подобно двум счастливым идиотам.

То злосчастное послание он перечитал бессчётное число раз, но так и не смог проникнуть в потаённый смысл букв, сложить их воедино. Может быть шутка? Светлана могла пошутить и могла пошутить неудачно. Он и сам не был безгрешен в этом отношении. Но телефонный номер не отвечал, почта оказалась заблокирована, а все статусы удалены. Подруга кардинально удалила все следы своего существования, точно долгое время он общался с призраком.

Но ещё несколько дней он надеялся на розыгрыш, молился, точно истинный верующий. Бог то ли спал, то ли не заметил ещё и этой просьбы, посреди мириадов других и все старания пропали втуне. Ни в это день, ни в следующий, ни через неделю Света так и не появилась.

Он не сдавался и пытался искать. Но квартиру, которую девушка снимала прежде, заселили другие люди; подруги разводили руками, а хозяин цветочного салона, где Светлана работала, сказал, что работница уволилась, вот уже месяц как. Ни единой зацепки и в отчаянии он даже думал обратиться в полицию и заявить о похищении.

Друзья отговорили от безрассудного шага и кто-то из них сказал, дескать она была недостойна его. Идиот! Он едва не набил придурку морду. Откуда он мог знать? Никто не всматривался в свет, исходящий от её лица, не замечал сияния, окутывающего Свету. Только он знал, какая она весёлая, умная и чудесная.

Всё валилось из рук. Работа совершенно не клеилась и начальник предложил отправиться на пару недель в отпуск. В отпуск, который он планировал провести с ней! Нет, ему не нужен был отдых, он нуждался в Свете. В пропавшей Светлане. Без неё его душа превратилась в опустевший сад, где холодный ветер обрывал последние листья с некогда цветущих деревьев.

Работа совсем перестала его интересовать и результат не замедлил себя ожидать: он допустил крупную ошибку. Почти завершённый проект, плод работы целого отдела, оказался уничтожен. Накрылась премия и коллеги, прежде сочувственно относившиеся к его горю, начали высказывать недовольство. Начальник уже не предлагал, а навязывал отдых, намекая, что альтернативой станет увольнение.

Но он боялся отпуска, боялся того, что предоставленный сам себе не сможет сдержать непрошенные мысли и желания.

«Света, прошу тебя, вернись! Я даже не стану спрашивать, где ты была!»

Позавчера он, послушав дурацкого совета друзей, купил бутылку коньяка и выпил её за вечер. Не помогло, так же, как и тот поход в ночной клуб, когда счастливые люди лишь бесили его, а всякий девичий голос заставлял оглядываться, в поисках знакомого лица. Стало ещё хуже: жалость к себе охватила с такой силой, что он не сумел удержать слёз, перелистывая фотки в телефоне. На следующий день – похмелье, насмешливые взгляды сотрудников и настойчивое покашливание шефа.

Всё катится к чёрту.

И вот наступил сегодняшний день. Он едет на работу, согревая слабый огонёк безнадежной надежды, что вернувшись домой ощутит знакомый запах и милый голос шепнёт в ухо: «Прости за всё». Нет, не шепнёт и тёплые руки не обовью его шею. Шансов нет и жизнь кончена. Остаётся дождаться вечера и купить ещё одну бутылку коньяка. И чёрт с ней, с головной болью, с тоской и взглядами посторонних!

Он поднялся наружу, вынесенный общим потоком и почти не контролируя собственные движения. «Как ничтожная элементарная частица, – мелькнула насмешливая мысль, безжалостная в своей правоте, – Ничтожная, никому не нужная, частица». Сейчас этот атом социума преодолеет последний квартал и отправится на обычную орбиту, где и останется до самой смерти. Пусть она придёт поскорее!

Мысль о суициде настигла его так внезапно, что даже затошнило. Пришлось вырваться из толпы и отойти в сторону. Лица, серые и бесстрастные, вызывали ужас и чтобы отвлечься, он нырнул в один из переулков. Плюхнул дорогой туфлей в грязную лужу, но даже не заметил этого, уставившись на вывеску, красивую в своей неряшливости и винтажной нелепости.

«Узнай будущее! – гласила надпись, вылетающая из уст толстой, то ли цыганки, то ли молдаванки, – Времени осталось мало. Успей!»

«Хочу ли я узнать будущее? – спросил он сам у себя и себе же ответил, – Конечно, же хочу! Хочу узнать, вернётся ли Света!»

Раньше бы он только посмеялся, предложи кто-то посетить нечто подобное. Да что там, он и к астрологическим прогнозам относился с саркастической насмешкой, издевательски комментируя похождения водолеев и козерогов. Видимо его извилины успели сплестись в такой узел, в переплетениях которого напрочь исчезла прежняя логика.

Чёрт побери, да он просто жаждал нелогичного, сверхъестественного чуда!

Именно поэтому Константин решительно толкнул неказистую деревянную дверь и шагнул внутрь. В мягком полумраке поначалу потерялись очертания окружающего мира и единственное, что он ощущал – странную смесь пряных запахов, навевающих мысли об экзотических странах. Нечто подобное встречалось на рынках Египта. Впрочем, никаких неприятных ассоциаций.

Бодров присмотрелся и по мере привыкания глаз к тусклому освещению, начал различать подробности обстановки. Небольшая комнатка, определённо служащая приёмной салона, или как там эта штука называется. Над пустой стойкой – огромный плакат. Изображение порядком выцвело, от времени, но ещё можно разглядеть тучную женщину в чём-то, наподобие хиджаба. У стены стоял дряхлый стул, на котором сидел столь же древний старик и вроде бы спал. За стойкой различались опадавшие складками шторы, из-за которых пробивался синий свет. Очевидно, идти предстояло именно туда.

Когда молодой человек проходил мимо спящего старика, тот приоткрыл один глаз и пробормотал неразборчивое приветствие. Потом принялся храпеть пуще прежнего.

Следующая комната оказалась несколько больше: круглый зал, потолок которого исчезал во мраке, а на стенах слабо мерцали синие магические знаки. Посреди помещения располагался огромный овальный стол с мутным стеклянным шаром посредине. Кроме того, на полированной поверхности лежали стопки карт, различного размера и стояли толстые огарки свечей.

Но весь магический антураж вызвал лишь мимолётный интерес гостя, потому что всё его внимание оказалось поглощено хозяйкой. Женщина огромных размеров сидела за столом и казалось, дремала. Оценить размеры ведуньи не представлялось возможным из-за множества накидок и покрывал, на её теле. Цветастый платок оказался надвинут почти на самые глаза и лишь несколько тёмных прядей выбивались наружу.

– У нас гости, – пробормотала гадалка, не открывая глаз и протянула руку, накрыв ладонью одну из колод, лежавших на столе, – Молодой человек желает знать будущее.

– Да, мне хотелось бы кое что узнать, – выдавил парень, сражаясь с желанием развернуться и покинуть это гнездо мошенников и мракобесов.

– Молодой человек остался без пары, – задумчиво проворковала ведунья и толстые пальцы, украшенные множеством перстней побарабанили по картам, – И впал в отчаяние.

– Откуда…Откуда это вам известно?

– У каждого – своя работа. Ты проектируешь машины, я – читаю в душах, – женщина широко ухмыльнулась, сверкнув золотыми зубами, – Да ты садись, садись. Дорога тебе предстоит дальняя, не из лёгких и приятных.

Он хотел было возразить, что просто идёт на работу, но в голове бурлило столько мыслей, что не в силах сконцентрироваться, парень просто плюхнулся на старый скрипучий стул. Пока гость устраивался поудобнее, гадалка провела рукой по столу и колода карт сама собой развернулась в ряд разноцветных прямоугольников. Ведунья приоткрыла один глаз.

– М-да, была у тебя, дорогой, большая любовь, да вся вышла. Долго была, год или около того, – одна из карт улетела прочь со стола, – Глупость какая! Почему ушла – не скажу, незачем. Да, дорогой, дорога дальняя, да казённый дом, прямо, как в песне. А ну, дай ка руку, яхонтовый ты мой.

Улыбаясь опереточным манерам хозяйки, Константин протянул ладонь, которая тут же угодила в цепкие пальцы гадалки. Та склонилась над столом, едва не касаясь носом руки парня. Смуглое лицо сначала отразило заинтересованность, потом – недоумение и раздражение, словно посетитель в чём-то обманул ведунью.

– Странный ты человек, – пробормотала женщина и повернула ладонь так, чтобы та стала видна Константину, – Сам смотри: линия жизни обрывается, а потом опять начинается, причём второй раз идёт гораздо глубже и чётче. Будто ты только тогда и начнёшь жить по-настоящему. Ну да ладно, попробуем разобраться, в чём дело.

Она отпустила посетителя и подвинула к себе магический шар на подставке. Сняв мутную сферу с крепления, гадалка повертела её в руках. Должно быть женщина нажала на какую-то невидимую кнопку, иначе чем объяснить то, что грязно белый шар внезапно озарился голубым сиянием и стал почти прозрачным. Константин, ошарашенный происходящим, попытался рассмотреть внутренность волшебного предмета, но различил лишь быстро скользящие тени. Гадалка же пристально вглядывалась в призрачные картинки и кривила лицо, точно видела нечто непонятное.

– Давно был в джунглях? – она покосилась на посетителя и тот отрицательно качнул головой, – В зоопарке? Цирке? Занимался дрессурой диких животных? Впрочем, о чём это я – ты же всю жизнь просидел за компьютером…

Загадка её всезнания поразила Константина до такой степени, что он замер с открытым ртом, ожидая, если не откровения, то хотя бы совета, как ему поступить дальше. Впрочем, ничего подобного он так и не дождался; ведунья раздражённо отшвырнула шар. Тот вновь превратился в прежнюю мутную сферу и с гулким грохотом упал на пол. Гадалка бессильно откинулась на спинку своего кресла и закрыв глаза тихо сказала:

– Уходи. Твоё будущее, для меня – закрытая книга, на непонятном языке. Хочешь – заплати, не хочешь – не плати, я не настаиваю.

Молодой человек оказался так поражён талантами хозяйки, что всё же решил расплатиться. Тем более последние дни напрочь выбили прежнюю жажду денег, которые всё равно не на кого потратить. Константин достал стодолларовую купюру и положил на стол. Гадалка приоткрыла один глаз, внимательно изучила подношение и сказала в спину уходящего посетителя:

– Дам тебе, милый, один совет: коли надумаешь что-то делать, менять жизнь – делай сразу же. Выйдешь от меня и сразу слушай, что сердце подсказывает. Бросай остальные дела, какими бы важными они не казались: судьба не терпит проволочек.