Текст книги "Пантера (СИ)"

Автор книги: Анатолий Махавкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

Глаза Прохора подёрнулись мутной плёнкой, а короткие вибриссы обмякли и опустились. Лебедев попытался встать, однако могучая шея ослабела и тяжёлая голова с громким стуком ударилась о доски вольера. Зверь уснул.

Сурен деловито ткнул хищника в бок, но тот лишь глухо захрапел и не думая шевелиться. Насвистывая что-то бодрое. Аспарян провёл карточкой по прорези замка и подмигнул Аристарху. Этот запор поставили вместо предыдущего, кодового. Тогда Прохор ещё мог что-то соображать и нажимал на кнопки, пытаясь вырваться наружу.

Дверца щёлкнула и беззвучно отошла в сторону, открывая проход. Оба пришельца тотчас полезли внутрь, натягивая чёрные перчатки. Белобрысый подошёл сзади и ухватившись за лапы (ноги?) попытался оторвать тушу от земли. Видно было, как громила напряг все мышцы, умудрившись немного приподнять полосатое тело. Аристарх только усмехнулся: два центнера, как никак. Здоровяк отпустил груз и обескураженно пожал плечами.

– Слишком тяжёлый, – пояснил он, – Одному не справиться. Да и вдвоём…

Барков не понял, что произошло. Учёный расслышал некий непонятный возглас, а в следующий момент человек вылетел из клетки и врезался в ближайшую стену. Ощущая тошноту, Аристарх уставился на сплющенный окровавленный сгусток, совсем недавно бывший головой. Белобрысый последний раз дёрнул ногой и затих. Прошли считанные секунды, однако, когда Барков перевёл взгляд на вольер, Прохор уже успел подняться на задние ноги.

Круглая голова неторопливо повернулась ко второму здоровяку, не успевшему удрать прочь и жёлтые глаза полыхнули яростным пламенем. Рыжий сообразил, что убежать не получится и сунул руку за отворот куртки. Но и тут он опоздал. Огромная мускулистая лапа схватила его за горло и встряхнула, как тряпичную куклу. Хрустнули позвонки и человек отлетел в сторону.

Какое-то мгновение Прохор смотрел на тело жертвы, а потом повернулся. Прищуренные глаза уставились на тех людей, которых прежде защищала прочная решётка. Больше её не было. Рыкнув, Прохор двинулся вперёд. Сурен выронил карту замка, так и не сумев вставить её в щель. Руки тряслись.

В то же мгновение столбняк, охвативший Баркова после первой смерти, прошёл и оно со всех ног бросился прочь. Однако, учёный ещё успел увидеть посеревшее лицо Аспаряна, который вырвал из-под пиджака огромный пистолет.

Грохнул выстрел.

Второй.

Предсмертный вопль Сурена настиг Аристарха через два этажа и гнал в самый отдалённый угол здания. Забившись в кабинку туалета, Барков захлопнул дверцу и рухнул на пол, закрыв голову руками. Лишь полчаса спустя, учёный сообразил, что за ним никто не гонится. Аристарх испытал такое облегчение, что не смог удержать спазмы взбунтовавшегося желудка. Баркова вырвало прямо на мятые брюки.

Жутки воспоминания вызвали у него тыкаю бурю эмоций, что Аристарх уже не мог сдерживаться. Горло пересохло, а в висках стучали тысячи паровых молотов.

– Можно я пойду? – хрипло попросил Барков, – Кажется, я неважно себя чувствую.

– Вероятно, вам стоило бы отдохнуть, – Малов, казалось что-то обдумывает, – Возможно, небольшой отпуск…

– Нет! – почти выкрикнул Аристарх, – Простите, просто кажется я уже никогда не смогу вернуться к работе. Мне всё время видится…Нет!

– Ну что же. Если таково ваше решение, – вздохнув, Малов бросил взгляд на свой потайной ящик, – Не смею более вас задерживать. Понимаю ваши чувства.

Когда дверь закрылась, директор очень долго сидел неподвижно и смотрел в ночное небо. Казалось, он никак не может решиться. Собравшись с мыслями, Малов достал-таки свой секретный телефон.

– Бруно? Это – я, Кочет.

11

Когда дежурство наконец подходит к концу, сил остаётся на самом донышке. Ты ощущаешь себя выжатым досуха лимоном и мечтаешь только об одном: скорее добраться до кровати, где можно погрузиться в мягкую подушку и отдаться во власть сладких снов. И меньше всего в этот, последний час дежурства, тебе хочется, чтобы диспетчер вызывал твою машину и сообщал о странном звонке. Странном, чёрт бы его побрал! По словам Кати, звонивший Селезнёв верещал, подобно резаной свинье.

Кто-то ломает ему двери, видите ли! Черти ломают, кто же ещё. Скорее всего урод набрался под завязку и когда ему надоело гонять лисиц с белками, решил креативно потроллить полицию. Видимо его недостаточно предупредили тогда в «обезьяннике». Ну что же, никогда не поздно исправить досадное упущение и отправить Чикатилло туда, где ему и место.

И вообще, какой поистине идиотский день!

Сначала им поручают остановить подозрительный Церато м проверить личность водителя. За рулём оказывается журналистка, как она сама себя величает и стоило доложить полученную информацию, как поступает следующий приказ – ещё удивительнее: не поднимая шума лишить дамочку средств передвижения, а буде получится – и средств связи. Всё складывается, лучше не придумаешь, приезжая оказалась такой растяпой, что оставила свой автомобиль без присмотра. Дальше – раз плюнуть. Естественно, таким вещам их в школе не учили, но они же специалисты широкого профиля!

Вроде бы можно успокоиться, так нет же; опять эта Зорина мутит воду. Девица вопит, как сумасшедшая, что её преследует дикий зверь и глядя на её перекошенную физиономию, немудрено и поверить. Понятное дело, никаким огромным хищником и не пахнет и можно было бы списать истерику на обычные женские закидоны или попытку своеобразно отмстить…Всё сходится, если бы не одно «но».

В самом начале дежурства на бортовой компьютер пришла странная ориентировка. В первую очередь насторожила маркировка информации – местного разлив, а значит – повышенного приоритета. Вроде бы в окрестностях объявился опасный псих, который имеет татуировки, как у тигра и нападает на всё, что движется. На фото оказалось нечто невообразимое, и на человека-то похожее лишь при изрядном напряжении фантазии.

Откуда взялось татуированное чудо никто не уточнял, а спрашивать не было смысла. С такой-то маркировкой! Всё и без того понятно.

Когда их перекинули в Лисичанск, тот был тихим сонным городком со странной архитектурой и заторможенными жителями. Какие там убийства! Тут и краж почти не было. Зачем такому городу сотня молодых полицейских, прошедших спецкурсы, никто понять не мог. Сообразили чуть позже.

Потом начал работать мутный институт к югу от городка и пошло-поехало… Секретность, точно они охраняют стратегический объект, контроль перевозок, наблюдение за сотрудниками. За кого их держат? Пусть этим занимаются ФСБэшники, в конце концов! Ага, а потом у учёных что-то сбежало и целую неделю Лисичанск познавал прелести комендантского часа.

Теперь – снова-здорово. Значит опять с ними будут общаться каменнолицые долдоны в пиджаках, инструктировать и с важным видом сетовать на некомпетентность полицейских. В такие моменты очень хочется взять дубинку и сунуть кому-то из них в задницу. Пусть прочувствует. А потом – будь, что будет.

Егор Фёдоров допил холодный кофе и поморщился. Андрей Третьяков, сидевший за рулём патрульного автомобиля, покосился на партнёра и ухмыльнулся. В принципе он не возражал товарищу, однако называл его рассуждения нудным нытьём, недостойным настоящего супермена. Именно так их умудрился обозвать начальник управления, на последнем брифинге. «Истинные супермены, – сказал жирный усатый хорёк, – Стоящие на страже мирного сна граждан Лисичанска».

Угу. Да. Именно граждан, а не тех засранцев, которые фактически управляли полицейскими, через чёртового жополиза. Егор выбросил стаканчик в окно и тихо выругался. Стоило отвлечься и подумать о чём-то приятном.

О чём, например? Фёдоров серьёзно обдумал этот вопрос, глядя на тёмное полотно дороги, стремительно летящее навстречу, чтобы вспыхнуть синим огнём и исчезнуть под капотом машины. Он уже успели покинуть черту города и до прибытия на заправку Чикатилло оставались считанные минуты. Вот и лес, по обе стороны дороги, значительно прибавил в росте, нависая над автомобилем. Казалось огромные ветки изготовились схватить незваных пришельцев и утащить в таинственные дебри. Там они вздёрнут патрульных над землёй и разорвут на части…Тьфу, ты! Срочно сменить тему.

Подумать про работу, о которой раньше мечтал и которая успела надоесть до чёртиков и боли в сведённых скулах? О товарищах? Половина из них успели превратиться в настоящих животных, которым плевать, за что получать деньги и можно выполнить любой приказ, лишь бы было на что купить новый автомобиль, технику или съездить в столицу, чтобы расслабиться. Те, которые поумнее, успели озлобиться и замкнуться. Общение с ними превращается в настоящую пытку и сам не знаешь, какие темы стоит затрагивать, а какие – опасно.

Андрюха, вроде бы нормальный парень, но уж больно молчаливый. А иногда ляпнет что-то – хрен поймёшь. Умника включает.

– Дрюнь, – тот мугыкнул, – Вот скажи, а как ты расслабляешься, стресс снимаешь? Бухим тебя никогда не видел, в Москву не мотаешься, чего вообще делаешь?

– Не прошло и полгода, как напарник решил поинтересоваться моим хобби? Жгёшь Егор! Не замечал у тебя прибалтийских черт, – он рассмеялся и сбавил скорость, – Мы, с Маринкой, историей интересуемся, скиты старые изучаем. Кстати, у нас тут, оказывается, место – закачаешься. Монастырь наш – совсем не монастырь, а натуральный кафедральный собор, невесть откуда тут взявшийся. Да и вообще, если почитать хроники Лисичанска то выясняется, что в средневековье этот сраный городишко едва не стал столицей огромного государства. Там вообще, всё на сказку похоже: какие-то, то ли демоны, то ли ангелы, правителям помогали, а как исчезли, так всё в запустение и пришло.

– Демоны, – проворчал Егор, – А вот, если настроение поднять нужно, что делаешь?

– С Маринкой на пикники ходим. А сели времени не так много, то можно и дома. Свечи, шампанское, все дела. Не маленький, сам понимаешь.

– Понимаю, – протянул Егор, морща лоб.

Чёрт возьми, а ведь идея совсем недурна, если подумать! Давненько они с Оксанкой не играли в юных влюблённых, можно и попробовать. Тем более, жена постоянно жалуется на отсутствие внимания. Может и грызть станет поменьше. Правда, расслабившись супруга вновь заведёт разговор про уходящие годы и ребёнка. А может она и права? Тридцатник приближается, всё-таки. Глядишь, меньше мыслей будет о том, не навещает ли кто его благоверную. Впрочем, в таком маленьком городишке всё уже выплыло бы наружу.

Эй, супермен, ты там не уснул? – Фёдорова хлопнули по плечу. – Такси приехало, готовься выползать.

Автомобиль миновал последний поворот и замедлил ход. Егор обратил внимание, что фонарь, который должен был освещать заправку не работает, от слова: совсем. Ничего странного, Селезнёв частенько засыпал, забыв включить освещение или заменить перегоревшую лампу. Раздолбай, одним словом.

Однако чернильный мрак, рассекаемый светом фар, навалился со всех сторон, напоминая тягучую патоку, куда стремятся две ополоумевшие мухи. Казалось даже деревья перестали шелестеть листвой, а ночные птахи забились в тайные убежища.

– Что-то не так, – сказал Андрей, не торопясь выходить, – У меня дурное предчувствие.

– У меня тоже, – согласился Егор, вглядываясь сквозь лобовое стекло, – А ну посвети туда…

Машина повернулась и свет фар пробежался по ряду колонок, скользнул по стене магазина и остановился.

– Твою мать, – осипшим голосом проворчал Егор и потянул к себе автомат, – А ну ка, сообщи диспетчеру.

В ослепительном луче хорошо различались некие деревянные обломки и сверкающие осколки битой посуды. Некоторое время Андрей пытался понять, что это, а потом глухо рассмеялся.

– Вот я и думаю, нахрена Чикатилле ломать свой любимый шезлонг? Что ты предлагаешь сообщить, что пьяная скотина нажралась, ушатала старую мебель и побила бутылки? Вызывать спецназ?

– Побил бутылки, а после взялся за окна? – Егор приоткрыл дверь и выставил оружие в проём, – Андрей, не тупи! Говорю тебе, вызывай диспетчера.

И точно, стало понятно, что окна магазина закрыты ролетами, носящими следы мощных ударов. Металлические пластины прогнулись, кое где очень сильно, словно вандал использовал настоящий таран.

– Иди к чёрту, – Третьяков подхватил своё оружие, – Чтобы опять пацаны оборжались, когда вернёмся? Ты ещё не забыл прошлый раз, когда мы задержали тех двух придурков по ориентировке? Как тебя после величали?

– Пошёл ты! В тот раз было другое, – Егор сплюнул и решительно полез наружу, – Ладно, пошли посмотрим. Фонарь возьми.

– Без сопливых…

Некоторое время полицейские стояли у машины, всматриваясь в здание заправки. Казалось, всё, как обычно и если бы не сломанный шезлонг и разбитые ролеты, можно было бы отправляться обратно, в очередной раз выматерив проклятого пропойцу. Однако, дело есть дело и Егор осторожно двинулся в сторону постройки. Андрей аккуратно снял автомат с предохранителя, включил фонарик и осветил углы магазина, теряющиеся во тьме. Ничего.

В это время Фёдоров подошёл к двери здания и потянул за остатки изуродованной ручки. Хрустнуло и кусок пластика остался в ладони полицейского. Дверь даже не шелохнулась.

– Заперся изнутри, – бросил Егор рассматривая следы на двери, напоминающие глубокие царапины, – Хрень какая-то. Походу белочка добралась до Чикатиллы, вон, как дверь исцарапала…

– Пошли, обойдём. Там ещё один вход и дверь не такая крепкая. Если что – выбьем.

Егор ещё раз хотел предложить сообщить в центр, но решил, что Третьяков подумает, будто он наложил в штаны. А вдруг действительно: Селезнёв просто нализался и спит, а они начнут бить тревогу? Позора не оберёшься, это – точно.

Обогнув здание, полицейские поняли, что взламывать заднюю дверь им не придётся: кто-то постарался за них. Да ещё и так основательно, что остались одни деревянные щепки. Похоже, дело действительно серьёзно. Егор ощутил, как ледяные мураши зашевелились на его спине.

– Диспетчер, – Андрей зажал кнопку передатчика, – Диспетчер. Катя, ответь, мать твою!

Только шипение. Полицейские переглянулись. Егор поморщился. Такая фигня постоянно происходила в окрестностях Лисичанска и кое-кто утверждал, будто видел мощную глушилку на заднем дворе института. Байки, скорее всего, но связь тут работала реально безобразно. И мобильная и радио.

Третьяков посветил внутрь и луч света тут же наткнулся на поваленный холодильный шкаф, лежащий под остатками двери. Судя по всему, Селезнёв пытался подпереть им дверь и видимо, неудачно. В металлической панели осталась глубокая вмятина, точно туда ступил кто-то очень тяжёлый. Третьяков принялся материться, что выглядело весьма непривычно и от этого, Егор ощутил ещё больший страх.

Из прохода несло каким-то смрадом. И если животную вонь Фёдоров разобрал, то второй запах – чуть сладковатый, вызывающий дурноту, заставлял его напрягать память. Где-то он такое уже нюхал. В армии, что ли…

– Держи проход, – сипло сказал он, вглядываясь во мрак, – Как у негра…

– Всюду вы были, – нервно хихикнул напарник, выцеливая автоматом непонятные тени.

Фёдоров ступил на лежащий шкаф, ощущая, как тот слегка прогнулся под его немаленьким весом и задумался, сколько же весил тот, кто разбил дверь. Бег мурашек по спине значительно ускорился. Андрей осторожно последовал за товарищем и похлопал его по плечу.

– Чувствуешь? – он потянул носом, – Порохом воняет. Порохом и кровью. Катя, слышишь меня? Твою мать!

– У этого придурка было ружьё, – протянул Егор, спускаясь со шкафа на пол.

Теперь он вспомнил: точно, в армии. Один из новобранцев неудачно кинул гранату и она упала в окоп. Парню разворотило живот. К счастью придурка успели спасти, но этот запах вывороченных внутренностей…

Луч фонаря пробежался по полу и остановился на чьих-то босых ногах, торчащих из-за угла. Ноги лежали абсолютно неподвижно и вокруг них расплывалась лужа, чёрная, в свете фонаря. Запах крови, свежего дерьма и мокро шерсти в этом месте казался абсолютно непереносимым, точно люди угодили в вольер какого-то хищника.

– Твою мать, – проворчал Андрей, ощущая, как тошнота подступает к горлу, – Катя, отзовись, дура штампованная! Вот мля…

Если они надеялись увидеть за углом остальное тело, то их ожидало разочарование. Ноги да ещё какие-то жалкие остатки, – вот и всё, что неизвестная тварь оставила от Дмитрия Селезнёва. Потом свет выхватил оторванную голову и Третьяков не смог сдержать рвотных позывов. А выражение дикого ужаса на физиономии мёртвого человека пробирало до глубины души.

– Всё в порядке. – Андрей отстранил руку партнёра и сплюнул, – Хотя, какое там, в порядке! Егор, шлёпай к машине, попробуй докричаться оттуда, а я тут немного осмотрюсь. Вот дерьмо то!

– Не было печали, – согласился Фёдоров и потёр нос, – Ну и вонища.

Судорожно сглатывая слюну и сдерживая спазмы бурлящего желудка, он торопливо выбрался наружу и глубоко вдохнул неосквернённый воздух ночи. «Как свинью! – мелькнуло в голове полицейского. – Разделали, как долбаную свинью!»

Пока Егор шёл к урчащему автомобилю, ему немного полегчало, однако воспоминание о кусках изуродованного тела не оставляло его, вынуждая руки дрожать, точно от глубокого похмелья. Впрочем, за руль Фёдоров сел почти спокойным. Однако не успел он взять передатчик, как тишину ночи разорвал дикий рёв взбешённого зверя. Потом ударила автоматная очередь. Следом ещё одна – короче. И вновь оглушительный рёв.

Видимо, на несколько мгновений мозг Егора просто отключился, потому что пришёл в себя в движущейся машине. Ударив по тормозам, Фёдоров высунулся в открытую дверь и крикнул:

– Андрюха, с тобой всё в порядке? Ты жив? Чёрт…Что случилось?

Мрак ожил, зашевелился и обратился огромной тварью, которая вскочила на капот машины. Видя перед собой только два светящихся глаза, горящих жаждой убийства, Фёдоров утопил педаль газа в пол и схватил автомат. Вести автомобиль и стрелять оказалось весьма неудобно, поэтому грохочущее оружие едва не выбило конечность из сустава. Лобовое стекло покрылось густой сетью трещин.

Не видя ничего впереди, полицейский выкрутил баранку руля и ударил стволом автомата по стеклу. В ослепительном свете фар и дожде, из осыпающихся осколков, огромное дерево, растопырив лапы-ветки, метнулось ему навстречу. Руль, точно живой, вывернулся из рук и вонзился в грудь Егора. Жуткая боль пронзила тело и терзала оставшиеся секунды.

«Чёртовы растения всё-таки добрались до меня. – подумал Фёдоров, превозмогая наступающую тьму, – А Ксюша ждёт дома…Вечер и свечи. Свечи так мигают. Свечи…»

12

Обезумевшие тени неслись вскачь, перепрыгивая с одного дерева на другое, пожирая листья бездонными чёрными глотками. Потом уносились прочь, поднимались в небо и соединялись в единый сумасшедший хоровод мрака.

– Больно! – рычал он и слизывал кровавые капли, выступившие на коже, – Больно! Больно!

Один из выстрелов угодил в цель, скользнул по полосатой шкуре и опалил короткую шерсть, оставив длинную красную царапину. Она оказалась неглубокой, но всё же болезненной и это приводило его в бешенство. Это проклятый свет, который может причинить боль! У хилых двуногих имелся свет, причиняющий страдание. Свет, который вылетал из их мерзких палок.

Когда-то он знал, что это такое (умел пользоваться?), но сейчас это было неважно. Главное – ему удалось хорошо поесть! Больше не требуется бегать среди царапающихся сучьев и тратить силы на мелкую дрянь с жёстким мясом. Сегодня ему досталось очень много мягкого вкусного мяса. Досталось достаточно легко. А если бы у двуногих ещё и не имелось проклятых палок, плюющихся светом!

Двуногих есть очень приятно, приятно, приятно! Ведь они так долго причиняли ему боль. Эта боль до сих пор живёт в его голове и особенно, когда пылающий кругляк лезет вверх. Он злобно зарычал, когда вспомнил двуногих. Не тех, которых убил сегодня, а других, из прошлой жизни.

– Шок! – прорычал он ненавистное слово, вспоминая и другие непонятные звуки, после которых приходила невыносимая боль, – Увеличьте напряжение. Измените частоту.

Язык теперь всё меньше слушался его, когда он пытался говорить, потому что стал непривычно длинным. Те немногие слова, которые ещё оставались в памяти, с трудом покидали его глотку. Но зато легче стало вылизывать себя и лакать воду. Это хорошо. А слова…Пусть уходят и пусть боль в голове уходит вместе с ними. Тогда всё успокоится.

А сейчас ему больно.

– Больно! – рыкнул он и ещё раз провёл шершавым языком по кровоточащей царапине. Кожу запекло и он зарычал, что есть мочи. Эхо понеслось во мрак и ещё долго блуждало между тёмных деревьев.