Текст книги "Прайд (СИ)"

Автор книги: Анатолий Махавкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 48 (всего у книги 50 страниц)

– Похоже, она была права.

– Да. Именно поэтому… Впрочем, не важно.

Очередная извилистая улица привела нас к подножию городской стены. Исполинская ограда, закрывающая полнеба, уходила в обе стороны и казалось, будто за этим циклопическим сооружением нет ничего – настоящий конец света. Впрочем, ворота к которым мы приближались, утверждали противоположное: для меня, за ними, свет только начинался.

Охранники городских врат заметно отличались от сонного усача, встреченного прежде: подтянутые молодые парни в блестящих кольчугах угрюмо поприветствовали Чара и охотник некоторое время общался с ними, называя некоторых по именам.

– Отставникам не спится, после торжественных проводов? – заметил высокий черноволосый парень, сопровождая нас к небольшой двери, теряющейся рядом с огромными металлическими вратами, – Чар, тебе просто повезло, что мы тебя так хорошо знаем. Правила ужесточились дальше некуда, а толку? Кулаками после драки махать…

– Смысла в этом – ноль, – подтвердил другой, с залысинами на сплющенном черепе, – доказано же: лев проник в Столицу по стене, а не через ворота.

– И Зигмонда под трибунал отдали ни за что, – черноволосый щёлкнул запором, – был единственный начальник охраны, который понимал дело и того вот-вот вздёрнут. Идиотизм. С тобой тоже…

– Что, со мной? – откликнулся Чар с кривой ухмылкой, – уже и до вас доползли эти слухи?

– Мы им не верим! – подключился низкорослый, с тонкими усиками над пухлой мальчишеской губой, – всё это бред! Как мог такой Защитник сотрудничать с врагом? Чушь!

– Хоть девчонку себе подобрал – один к одному львица, – заметил черноволосый и распахнул двери, – красивая… Ну, удачи вам.

Пришлось наклониться, иначе скакуны приложили бы головой о каменную арку. Отъехав на достаточное расстояние, я оглянулась: чернявый продолжал стоять в проёме открытой двери и задумчиво смотрел на нас. Нет, не на нас – на меня. Парень сообразительный, стоит подняться тревоге, и он быстро поймёт, почему я так похожа на львицу.

– Стоит поторопиться, – заметила я, – у тебя очень внимательные знакомые.

– Он никому ничего не скажет, – спокойно ответил охотник, – Свен – сын моего погибшего друга. Даже если поймёт, в чём дело, не станет доносить на того, кто учил его держать оружие. Времени у нас, хоть отбавляй и теперь ты можешь спокойно продолжить путь сама.

– Не дождёшься, – фыркнула я, – а ты, как я погляжу, так и стараешься избавиться от моего общества и вообще, всячески игнорируешь меня.

– Я? – он был крайне удивлён.

– Кто же ещё! А вдруг на дороге попадутся патрули? Или – погоня? Да мало ли.

– Ты предлагаешь приглядывать за тобой до конца моей жизни? Учти, она не такая длинная, как у тебя.

– Но ты не против? – он схватился за голову, – вот и замечательно. Теперь – дальше. Раз ты упорно не желаешь рассказывать мне про свою Зару, говорить буду я.

Человек, с притворным ужасом, посмотрел на меня и сделал попытку пришпорить коня. Смеясь, я догнала его и начала рассказывать про пикник, который мы как-то устроили на одной из граней, совсем недалеко отсюда. Серра удалось собрать сразу три прайда в одном волшебном месте, которое отыскала лично я.

Высокая плоская скала поднималась из волн круглого озера, куда низвергались воды двух водопадов. Густой лес почти вплотную подступал к песчаным берегам водоёма и какие-то огромные листья водных растений слабо светились во мраке ночи. Впрочем, мраком это можно было назвать с огромной натяжкой: две бледно-зелёных луны неторопливо плыли в тёмно-фиолетовом небе, истыканном мириадами подмигивающих звёзд.

Серра и ещё один брат тихо играли, а одна из сестёр негромко пела какую-то длинную печальную песню. Я соорудила на себе нечто, полупрозрачно-сетчатое и танцевала на большом круглом камне, полностью отдавшись магии танца и лунного света. Потом мы занимались любовью и, снова пели и танцевали. Ночь той грани длилась почти бесконечно и наши удовольствия продолжались так же долго.

– Нужно, чтобы ты обязательно побывал там и посмотрел, какое это красивое место. Если хочешь, я объясню, где это.

– Не имеет смысла, – Чар помрачнел, – меня отправили в отставку и лишили всех привилегий, в том числе и возможности свободно передвигаться через порталы. Это – мир, где я и останусь до самой смерти. Но всё равно, ты очень здорово описала то место, и я почти побывал там. Расскажи ещё что-нибудь.

И я рассказала. Про миры, где успела побывать; про картины, которые успела написать и ещё только собиралась; про песни, кружащиеся в голове; про братьев и сестёр, встреченных на разных гранях. Чар медленно ехал рядом, внимательно слушал и молча улыбался, глядя на меня.

Небо начало сереть и первые лучи солнца пронзили тарелки облаков, когда я узнала местность и остановила подуставшую лошадку. Мой спутник, с некоторым трудом, вышел из транса и огляделся. Потом нахмурился.

– Странно, – заметил он и прищурившись, взглянул на меня, – я, конечно, могу ошибаться, но кажется…

– Да, – подтвердила я и спрыгнула на землю, – здесь, совсем недалеко, охотники убили Серра и поймали меня. Пошли.

– В отчёте была одна вещь, которая меня очень сильно удивила, – Чар не торопился покидать седло, – зачем ты вообще вернулась обратно? Не сейчас – тогда. Твой лев отвлёк ловчих и дал тебе возможность уйти. Зачем было возвращаться?

– Я не могла оставить своего брата непогребённым. Ты идёшь?

Это была правда, но не вся. После того, как тело Серра, небрежно заваленное камнями, вспыхнуло, испарившись, я сделала ещё кое-что, о чём пока не хотела говорить.

Мы привязали лошадок у низкорослого деревца с понуро опущенными ветвями и направились в сторону двугорбого холма, поросшего густым колючим кустарником. Именно там я пряталась, когда мой брат принял свой последний бой. Стыд до сих пор жил во мне. Стыд за то, что я оставила его в одиночестве. Мой брат, мой друг, мой любовник…Мой вожак. Серра…

Миновав два скрещенных деревца, мы оказались перед извилистым оврагом, по дну которого скользил прозрачный, как стекло, ручей. Вода, позванивая, катила крохотные камешки и радостно отражала робкие лучи утреннего светила. Я остановилась на склоне и пригляделась. Ага, вот и нужное мне место.

– Зачем мы здесь? – спросил Чар и в его голосе прозвучало хорошо скрываемое напряжение, – мне кажется…

Я набросилась на него и повалила на землю. Он, даже не пытаясь сопротивляться, упал в мягкую траву и щурясь смотрел на меня. Я же, сидя на нём, внимательно разглядывала стальные глаза, крошечный шрам у переносицы, ещё один, пересекающий загорелую кожу щеки и плотно сжатые губы. Глаза охотника широко распахнулись, когда я склонилась и принялась целовать его. Он долго не отвечал, а когда поцелуй стал взаимным, я вскочила на ноги и смеясь, отбежала к плоскому камню, поросшему рыжим мхом.

Человек продолжал лежать и лишь повернул голову, не теряя меня из вида. Продолжая смеяться, я запустила руку под камень и достав спрятанные вещи, вернулась к охотнику.

– Знаешь, – сказала я, вновь оседлав лежащего Чара, – я думала над твоими словами. Пожалуй, я могу помочь тебе, а ты – мне. Твоя потерянная жизнь, разрушенная вера и утраченная любовь…Всего этого уже не вернуть. Но я способна дать тебе кое-что взамен, – он молчал и лишь отражения облаков скользили в серых глазах, – новую жизнь, новых друзей и новую любовь. Думаю, ты уже понял, к чему я веду, – я разжала пальцы и медальон Серра повис на цепочке над грудью мужчины. Охотник вздрогнул, – да, я догадываюсь: тебе уже предлагали. И уже одно – это о чём-то говорит. Обычному человеку не станут дважды предлагать подобную вещь.

Медальон слегка покачивался над грудью человека, но Чар не смотрел на блестящую голову льва, он глядел мне в глаза. Попыток вырваться охотник не предпринимал. И молчал.

– И ещё, ты спас меня, значит несёшь за меня ответственность. А я – самая неприспособленная и бестолковая, из всех львиц. Если рядом со мной не будет большого сильного льва – мне конец, – я склонилась к самому его лицу, – и я буду любить тебя.

Когда я потянулась к верхней пуговице его рубашки, жёсткая ладонь перехватила моё запястье. Я подождала. Хватка ослабла, и рука охотника освободила мою. Ох уж эти мужчины! Они такие нерешительные: всё приходится делать самой. Я расстегнула остальные пуговицы и осторожно надела медальон на шею Чара. Он тяжело дышал, но, по-прежнему, безмолвствовал. Тогда я достала браслет перехода, и охотник послушно позволил золотой цепочке скользнуть на его запястье.

– Брат мой, – сказала я.

И спокойствие снизошло на меня.

СВЯЗИ.

Где-то, совсем недалеко, старательно выводила основной мотив утренней песни звонкая птичка. Каждый рассвет начинался этой тонкой трелью и не было ни дня, чтобы настойчивое пернатое не исполнило свой непонятный долг. Чуть позже, к этому трогательному соло присоединится настоящий хор множества разнообразных голосов, и птаха стушуется, прекратив пение. Но до этого она продолжит старательно вычирикивать каждую ноту своей рассветной песни.

Лучи светила, пока ещё бледно-розовые, осторожно ощупывали потолок своими прозрачными пальцами, словно пытались нащупать каждый выступ на шершавой поверхности и загладить его. Напрасная затея: дом слишком стар и поскрипывая, пускает всё новые и новые трещины, весело бегущие по стенам, полу и потолку. Очень скоро дряхлое строение испустит последний вздох и сложится внутрь, оставив после себя только кучу трухлявых обломков.

Деревьям, глухо шумящим вокруг, под первыми порывами утреннего ветерка, будет на это глубоко наплевать. Они уже успели запустить корни под неустойчивый фундамент здания кое-где, на первом этаже, уже можно видеть пока ещё робкие побеги, изучающие интерьер дома, через глубокие щели в досках пола.

У меня определённо лирическое настроение. Причин тому, я могла назвать не меньше десятка. Во-первых, я была сыта, после ночной охоты и живительная энергия, бурлящая внутри, превращала тело в подобие крохотного светила. Во-вторых, Рейя здорово повеселила меня своим очередным опусом из жизни похотливой старой кошки и драного кота, изнемогающего от сексуальных амбиций партнёрши. Не требовалось иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, куда именно направлена шпилька. Тем более, нахальная сестра, всю вторую половину ночи, сидела на потолочной балке и подробно комментировала происходящее. Нам это нисколько не мешало, но один раз я всё-таки не смогла удержаться от хохота. И это, кстати, было весьма немаловажное, в-третьих: всю ночь, после охоты, мы занимались сексом и Чар оказался великолепен, как никогда.

Стоило нам закончить, и маленькая плутовка немедленно ускользнула на крышу, пытаясь избежать достойного вознаграждения за свои старания. Видимо, не успела забыть позавчерашнюю оплеуху, после того как своим диким танцем распугала всю добычу. Нет, особых трудностей это не создало, но ведь засранка хорошо знала моё отношение к охоте! Чар строго отчитал меня за рукоприкладство, но хитрый чертёнок, лукаво ухмыляясь, внезапно поддержала меня, подтвердив, что затрещину получила вполне заслуженно. Лев тогда натурально взбесился и целый вечер хранил раздражённое молчание. Пришлось ночью вдвоём заглаживать свою вину.

Странное дело, этот сумрачный кот, со всеми его закидонами, оказался гораздо ближе мне, чем уступчивый Серра. Может быть я подсознательно нуждалась в сильном льве, постоянно встряхивающем меня за шкирку, не знаю. С одной стороны, это безумно раздражало, а с другой – позволяло ощутить себя маленьким беззащитным котёнком. Естественно, никому, а Чару так и особенно, говорить об этом я не собиралась.

С виду, мы с ним постоянно спорили и ссорились. Сестра обычно удирала, куда глаза глядят, стоило нам выпустить когти и начать шипеть друг на друга. Поэтому она никогда не видела окончания этих ссор. Когда мне самой начинало казаться, что лев вот-вот пустит когти в дело, он затыкал мой рот поцелуем и спустя считанные мгновения мы уже занимались любовью. Эти внезапные примирения, как ни странно, были гораздо приятнее чем запланированный секс.

Я перевернулась на бок, внимательно изучая лежащего рядом льва. Его суровая красота ничуть не походила на мягкие черты Серра, скорее мне вспоминался Торрин – давно погибший лев из запечатанной грани, полной злобных гиен. Да они и характерами походили: та же методичная педантичность и целая куча непонятных принципов. Ну, может быть, Чар казался более закрытым и угрюмым. Впрочем, это могло давать знать недавнее человеческое прошлое. Сам лев никогда ничего вслух не говорил, но по его лицу, время от времени, скользили клочья тени. В эти моменты, кот предпочитал моему обществу, милое щебетание Рейи. Кошка заползала к нему на руки и начинала нести всякую чушь, помогая себе руками и останавливаясь лишь для покусывания ушей слушателя.

Лицо Чара менялось, когда он слушал нашу непутёвую сестру: жёсткие черты словно теряли некий каркас, а в глазах появлялся странный блеск. Будто маленькая львица источала некое сияние, проникающее в нашего молчуна. Наверное, так оно и было. Я и сама здорово менялась, когда общалась с Рейей.

Какое счастье, что она осталась жива! И опять оказалась в своём репертуаре: не только выжила, но и сумела найти нового вожака, для нашего прайда.

Да ещё и такого!

Чар покосился на меня с лёгким недовольством, словно я осмелилась нарушить его непрерывные размышления на неизвестную никому тему. Он вообще никому никогда не говорил, о чём думает, уставившись в небо.

Хорошая у меня компания: один – постоянно молчит, вторая – непрерывно болтает языком. Как я ещё сама не спятила в этом прайде чокнутых львов. А, впрочем, мне – нравится.

Чар бросил ещё один молниеносный взгляд и вдруг оказался надо мной, упираясь ладонями в мои плечи, а бёдрами прижимаясь к моим ногам. Я ощутила тёплую волну, медленно поднимающуюся к животу и отчётливо пульсирующую в том месте, где тело льва касалось моего. Словно и не было последних часов.

Жёлтые глаза сияли, точно две луны в полнолуние и поперечный зрачок совершенно растворялся в этом золоте, полном желания и страсти. Я лизнула упругие губы, и партнёр тотчас вернул мне ласку, да ещё и с процентами. У-ух. Повинуясь своим, как обычно непредсказуемым, желаниям, я схватила Чара за предплечья и рывком опрокинула на жалобно взвизгнувшую кровать.

Он не удивился, а лишь положил ладони на мою грудь, лаская соски подушечками пальцев. Я замурлыкала, от удовольствия и двинула бёдрами, устраиваясь поудобнее. Необыкновенное ощущение части льва внутри себя невозможно ни с чем сравнить. А сейчас, слова и вовсе потеряли смысл.

Закрыв глаза, я выпустила когти и провела ими по выпуклой груди Чара, ощущая, как он напряжённо работает тазом. Хорошо, мр-р…А теперь, вот так…В конце концов, лев не выдержал и с хриплым возгласом, опрокинул меня на спину. Я не сопротивлялась, позволив ему занять главенствующую позицию. Давай же, давай!

Кажется, утро закончилось уже давным-давно, потому как за окном гремел многоголосый гам птичьего хора и солнечные лучи приобрели пронзительность и совершенно неутреннюю яркость.

Чар ласково провёл ладонью по моему животу и едва ощутимо, поцеловал висок. Я только рассеянно улыбнулась, глядя в потемневший потолок. Мыслей в голове не было, сплошная розовая краска, лениво вращающаяся в бездонном вселенском водовороте. Иногда, в таком состоянии, я начинала подрёмывать, воспринимая мир точно вереницу статичных картинок, необыкновенной яркости.

– Любимый, – пробормотала я.

Чар ещё раз поцеловал меня и только теперь я сообразила, какие слова сорвались с моих губ. Почти испуганно я посмотрела на льва, а он ответил глубоким загадочным взглядом и вдруг, не сказав ни слова, одним стремительным прыжком выпрыгнул в окно. Некоторое время я неподвижно лежала на осиротевшей кровати и бездумно смотрела в прозрачное синее небо, силясь осознать произошедшее. Потом, села и охватив ладонями согнутые ноги, принялась разглядывать противоположную стену. Вроде бы ничего нового: та же серебристая паутина и тусклый след от висевшей некогда картины, но казалось будто всё стало ярче и отчётливее. Но нет – перемены были не снаружи, они притаились внутри. Похоже, я изменила своему давнему правилу. Причём, сделала это уже второй раз.

Сначала – Рейя, теперь ещё и Чар.

Но я же знала – это может плохо кончиться. Очень плохо. Когда я едва не потеряла свою маленькую сестру, боль и ярости почти лишили меня рассудка. Позволить себе столь близкую привязанность чересчур опасно.

Нет. Нет. Нужно срочно переломить себя.

Я спрыгнула на пол и проклиная чёртову грань, вынуждающую пользоваться человеческими обносками, натянула уродливую хламиду, позаимствованную у одной из модниц Столицы. Рейя сумела немного облагородить фасон, но с грубой тканью, трущей кожу, кошка так и не смогла ничего сделать. Как люди вообще способны носить свою дрянь. Да ещё и каждый день. Кошмар. Как только Чар научится пользоваться браслетом, нужно срочно покидать идиотское место.

Можно было бы и обойтись без надоевшего балахона, сковывающего движения, словно меня засунули в мешок, но представив очередную порцию ехидных замечаний маленькой балаболки, я предпочла муки плоти. Кроме того, и сила привычки: за сотни лет странствий, мало-помалу, привыкаешь к одежде, даже если она является частью тебя.

Покончив с последней непослушной скобкой, я оправила грубую ткань короткой юбки и ещё раз чертыхнулась от прикосновения толстой материи. После этого посмотрела на громоздкие башмаки и поняла, насколько это сейчас выше моих сил. Ладно ещё, когда нужно выходить в город и не привлекать человеческого внимания, но сейчас…

Шлёпая босыми подошвами по прохладным ступеням, ведущим на первый этаж, я неторопливо спустилась вниз. Приятная истома не торопилась покидать тело, поэтому все ощущения казались преувеличенно сладкими: и гладкость отполированных перилл, и шероховатость дерева под ногами, и даже прикосновение пушистых пылинок, пляшущих в тонких лучиках света, пробивающихся сквозь незаметные щели в потолке и стенах.

В сущности, весь этот старый дом был абсолютно пуст. Кровать оказалась единственным предметом, который мы обнаружили внутри старого здания. Мародёры вынесли всё, оставив пустые комнаты, голые стены и неприкрытый пол. На стенах остались висеть лишь три картины сексуального характера и чернела огромная надпись: Святая Земма, спаси нас. Даже интересно, какая беда могла сподвигнуть человека к столь отчаянному воплю, обращённому к местной богине милосердия.

Снаружи становилось жарковато. Однако густая тень, от деревьев, обступивших наше жилище, ещё удерживала приятную прохладу. Тем не менее, большинство птиц, так громко галдевших недавно, прекратили свой концерт и лишь изредка какая-то хриплая птаха подавала признаки жизни.

Возле покосившегося забора сидела ободранная собака странного жёлто-красного цвета и недоверчиво косилась на меня, далеко высунув фиолетовый язык. Видимо – это был пёс бывших хозяев, потому как он наотрез отказывался далеко уходить от опустевшего дома. Животное охотно лаяло на нас и напрочь не желало позволить нам чесать за вислым ухом. Рейя несколько раз пыталась подманить непослушную тварь, но пока неудачно.

Я огляделась: Чара нигде не было видно. Должно быть опять удрал в небольшой лесок, взбирающийся на покатый холм, за быстрой речкой, чей тихий шелест различался даже здесь. Насколько я знала, лев ляжет в сухую листву, под толстым кряжистым деревом и будет разглядывать облака, плывущие в небе. Он не возражал, если кто-то из нас располагался рядом, но кажется ему это не очень нравилось.

Ощущая приятное тепло, исходящее от нагретой почвы, я медленно обошла дом и очутилась на заднем дворе. Как я и думала, моя маленькая сестра оказалась именно здесь. Ещё не успев повернуть за угол, я могла слышать, как она напевает одну из своих бесконечных песенок. Трудно сказать, о чём именно она пела, но получалось просто замечательно: о разговоре луны и звёзд, о рыбах и быстром течении, о лунном сиянии в глазах любимого…Я как-то спросила у кошки, откуда она берёт сюжеты с мелодиями и похоже поставила её в тупик. Львица долго озадаченно смотрела на меня, потом думала всю ночь и наутро, неуверенно пояснила, что, возможно, слова и мелодию приносит ветер.

Похоже, ветер надувал в её хорошенькую головку не только песни, но и всё остальное. Иначе откуда брались те чудные фасоны платьев, которые она носила на других гранях. Такого милого безумия я ещё никогда и ни у кого не видела.

Я остановилась, с улыбкой наблюдая за тем, как львица задумчиво почёсывает нос указательным пальцем, измазанным в краске. Похоже, кисти ей так и не удалось раздобыть и теперь приходилось использовать всё, оказавшееся в пределах досягаемости: свёрнутыми листами, сучками и даже собственными пальцами. Как ни странно, но при этом её полотна выглядели намного лучше, чем профессиональная мазня человеческих художников, виденная мной на многих гранях. Вот и сейчас я становилась свидетельницей рождения нового шедевра. Кажется, портрета.

– Хочешь посмотреть? – не оборачиваясь, поинтересовалась Рейа.

– Конечно, – согласилась я.

Маленькая сестра работала абсолютно обнажённой и лишь её длинные, ослепительно белые волосы, ниспадали на тело, защищая его от посторонних (чьих?) взглядов.

Я подошла ближе, и мы вместе посмотрели на грубый холст, послуживший основой для картины. Точно – портрет. Но такой странный…Поначалу мне показалось, будто я различаю лицо Серра, но удивительно огрубевшее, словно лев был чем-то взбешён. Но стоило слегка повернуть голову и на меня внезапно уставился Чар. Один лев непонятным образом превращался в другого, а потом следовало обратное превращение. Настоящее волшебство.

– Поразительно, – у меня даже дыхание перехватило, – как это у тебя получилось.

Рейя пыталась сохранить серьёзное выражение лица, но надолго её не хватило, почти сразу же она хихикнула и ткнула меня локтем в бок.

– У тебя такая важная морда, – сказала она, – как получилось? Откуда я знаю. Честно говоря, я даже не знаю, кого из них, двоих хотела изобразить. Сначала, вроде бы, Серра, а потом начала думать про Чара. Как-то так оно и вышло. Помнишь свой портрет?

Как его забыть. Серра тогда очень долго пускал шпильки, а я была готова расколотить деревянную плиту о голову художницы. Сейчас мне так жаль картины, затерявшейся в бездне граней и времён, но уже ничего не вернуть.

Рейя мастерски изобразила меня, но если, как следует, присмотреться, то сквозь изображение львицы начинало проступать нечто первобытно-звериное, пока зритель, с некоторым удивлением, не обнаруживал перед собой четвероного хищника, изготовившегося к прыжку. Странный талант у моей маленькой сестры. Ни у кого я не встречала ничего похожего. Серра, покачивая головой, поминал снежного ангела и говорил о сложностях раннего обращения. Вполне может быть.

За домом глухо забрехала собака, захлёбываясь собственным лаем. Чар? Да нет, так она лаяла, впервые увидев нас. Потом попривыкла.

– Гости? – тихо спросила Рейя и облизнулась.

– Похоже, – согласилась я и выпустила когти, – если охотники – бегом в дом. Треспы – на втором этаже, под кроватью.

Сестра молча потянула носом воздух и её брови поползли вверх.

– Это не охотники, – удивлённо пробормотала Рейя, – это…

– Львы, – констатировала я, – точнее – львицы и ещё хренпоймикто. Проклятье!

– Я даже сама не сообразила, когда, но когти оказались выпущены в боевое положение. Не может быть! Этого просто не может быть! Откуда, здесь?..

– Что случилось? – в голосе Рейи прозвучала тревога, – ты сама не своя.

Ещё бы! Одна из парочки львиц, как две капли воды походила на Акку. Когда-то я поклялась рано или поздно добраться до проклятой суки, поквитавшись за смерть всех дорогих мне львов, погибших по её вине. Неужели этот момент, всё-таки, наступил?

Две львицы в свободных чёрных плащах, с капюшонами, отброшенными на спину, медленно приближались, внимательно изучая нас. А вот троицу существ, следовавших за ними, я идентифицировать так и не смогла: не люди, определённо, но и на гиен не похожи. Мифические полукровки? Описание не совпадает. Хренпоймикто, как я и говорила. Высокие, стройные, тощие, глаза горят зелёным, а иссиня-чёрные волосы собраны в длинные хвосты. Главное – напрочь отсутствует какая бы то ни была аура, словно тени медленно плывут над землёй.

Одна львица казалась вполне обычной, а вот вторая… Теперь то поняла, что ошиблась, это – не Акка, но сходство с моим самым страшным кошмаром оказалось поразительным: та же ослепляющая, невероятная красота и вспышки света, при каждом шаге, будто скользит луч света. Однако одна деталь всё расставляла по местам: в красивом лице отсутствовало выражение холодного превосходства, так раздражавшего каждого, знакомого с чёртовой тварью, объявившей себя богиней.

Гости приблизились и остановились. Потребовалось значительное усилие, но я сумела-таки убрать когти и даже смогла выдавить улыбку. У моей сестры это получилось без малейшего напряжения.

Та львица, которая была чуть пониже, сделала едва заметный жест, и троица странных созданий медленно попятилась назад. Всё это время их странные глаза, словно пронизывали двор невидимыми лучами, ни на миг не останавливаясь ни на чём. На нас они вообще не смотрели. По опыту я знала, насколько опасным может быть тот, о ком ничего не знаешь. Подобных созданий я ещё не встречала никогда.

– Ты – красивая, – вдруг сказала Рейя и широко улыбаясь, подошла к высокой гостье, так причудливо напоминающей Акку, – наверное, самая красивая из всех сестёр, которых я видела. Меня зовут – Рейя, а мою молчаливую сестричку – Зебба. Если ты не будешь против, я обниму тебя.

– Ничуть, – промурлыкала незнакомка и охотно прижалась к маленькой кошке, – меня зовут – Зара и я очень рада видеть тебя, прелестная сестра и твою подругу.

Вторая львица, имени которой мы ещё не знали, разглядывала меня с искренним интересом, причин которого я не могла понять. Прежде мы никогда не встречались – это точно. Однако, не будем вести себя невежливо. Я подошла к Заре, и мы обнялись. От львицы пахло дикими травами, нагретыми жаркими полуденными лучами. Я, с удовольствием, втянула аромат и краем глаза увидела, как у кошки шевелятся края носа. Кто-то из львов, бывших со мной, утверждал, будто я пахну шоколадом. Честно говоря, не знаю, как это, но хотелось бы верить – хорошо.

– Меня зовут – Галя, – сообщила вторая львица, когда Рейа потёрлась носом о её щёку, – ты очаровательна, маленькая сестра.

От Гали исходил резкий пряный аромат, и я понятия не имела, с чем его можно сравнить. Странно, но приятно. Кошка провела пальцами по моим волосам и задумалась. В её жесте не было ничего враждебного или напротив – дружелюбного. Меня, похоже, пытались изучать. И стали в тупик.

– Поразительно, – сказала львица, покачивая головой, – точно воду удержать в пальцах.

– Она у нас такая, – с гордостью сообщила Рейа и прижалась ко мне, обняв руками, – то прячется в тенях, то сама, как тень. Даже здесь, умудряется проделывать свои штучки.

– Дурацкая грань, – с досадой подтвердила я и раздражённо дёрнула воротник уродливого одеяния, – все эти человеческие вещи!

– Тут ты абсолютно права, – Зара сочувственно кивнула и вдруг её искрящиеся глаза сошлись в прицельном прищуре, – а это ещё что?

Я и не оборачиваясь могла сказать, куда направлен её взор: кошку определённо заинтересовало творение маленькой сестры – изменчивый, словно ветер, портрет льва. Работа великолепная, спору нет, но гостью явно интересовало нечто иное.

– Галя, – окликнула кошка свою спутницу, – взгляни.

– Привлекательный хищник, – ухмыльнулась та, – очень. Такого бы я охотно затащила в постель. Ваш вожак?

– Угу, – самодовольно подтвердила Рейа. Даже не знаю, польстило ли ей внимание к её работе или столь одобрительный отзыв о нашем кошаке, – нравится? Можете воспользоваться.

– Галя, – более настойчиво повторила Зара и в её мягком голосе прорезалась сталь, – присмотрись повнимательнее. Он тебе никого не напоминает?

О чём это она? Мы с Рейей переглянулись. Вот так номер, а моя то сестрёнка, похоже, о чём-то знала! Или догадывалась. Я ощутила себя полной дурой. Ненавижу, когда такое происходит.

Галя сделала шаг вперёд и всмотрелась в изображение, потом отступила назад и склонила голову на бок. Её хорошенькое личико отразило недоумение.

– Да нет, – пробормотала она, – простое сходство. Быть такого не может…

– Может, – донеслось из-за наших спин, – здравствуй, Зара.

– Привет, Чар, – а наша гостья не выглядела слишком удивлённой, – очень рада тебя видеть. Ещё больше рада твоему благоразумию.

Наш лев неторопливо шагал по двору, прекрасный в своей наготе: белые волосы летели по ветру, а жёлтые глаза, не отрываясь, глядели на Зару, которая, загадочно ухмыляясь, возвращала коту неотрывный взгляд. Да они знали друг друга! Только когда, ведь…Проклятье! Я совсем выпустила из виду предыдущую жизнь Чара, до его встречи с Рейей. А ведь киска упоминала пропавшую жену.

Я посмотрела на свою маленькую сестру и обнаружила обеспокоенность на её мордашке. С чего бы это? Похоже, я не до конца понимала всё происходящее. Какая-то угроза? От наших новых знакомых? Да нет – глупости всё это.

– Хорошо выглядишь, – одобрила Зара и провела коготками по выпуклой груди льва, – приятно посмотреть.

– Похоже, после воссоединения, бывшие супруги нуждаются в некотором уединении, – ехидно заметила вторая гостья и подмигнула мне, – дадим им такую возможность?

Хм, дать нашему кошаку опробовать свои силы на новом объекте приложения? Почему бы и нет. Любой новый опыт только обогащает.

– Кроме того, – продолжила Галя, – есть вещи, которые необходимо срочно обсудить. Очень важные вещи.

– Очень-очень важные? – несколько рассеянно переспросила Рейя. Её пальчики, как будто невзначай, коснулись моих и крепко их сжали. Нет, моя маленькая сестрёнка действительно обеспокоена.

Галя, едва слышно, щёлкнула пальцами и странные создания, всё это время похожие на изваяния, вдруг ожили, во мгновение ока покинув двор, растворившись в зелени кустов и деревьев. Очень шустрые и ловкие гости. И всё же, чем-то они походили на гиен и мне это чрезвычайно не нравилось. Дурные воспоминания.

– Кровать на втором этаже, – сказала я, обращаясь к рассеянно улыбающейся Заре, – а вообще – весь дом в вашем распоряжении.

Чар, прищурившись, посмотрел на меня, а потом перевёл взгляд на Рейю. Кошка исподлобья сверкнула двумя зелёными молниями и резко дёрнула меня за руку: пошли, мол. Да что это с ней? Я только плечами пожала, но у льва вид был виноватый.