Текст книги "Прайд (СИ)"

Автор книги: Анатолий Махавкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 50 страниц)

– Хорошо, а потом? – я решил не заострять внимание на щекотливом вопросе, – всё сделано, блок снят, и мы опять разбежались по разным углам.

Начался второй раунд гляделок. Всё было ясно и так: эти парни нас искренне ненавидели, и сама необходимость сотрудничества с худшими врагами вызывала у них сильнейший стресс. Хорошим лекарством была бы попытка истребления трёх, или четырёх (как они считали) львов.

– У вас будет возможность уйти из этого мира, – сказал, наконец, Чар, заработав пару неодобрительных взглядов от своих подчинённых, – и давайте покончим с этим.

Однако было не слишком похоже на завершение беседы: охотник неторопливо размял каждый палец и уставился в пол, словно нашкодивший мальчуган. Видимо, разговор переходил к наиболее щекотливой части. Теперь я начинал теряться в догадках.

– У меня, лично, есть одна просьба, которую вы не обязаны выполнять, – Чар махнул рукой, и скандальная охотница подошла к нам, демонстрируя упрямство на симпатичной мордашке, – Зара изучает… Изучает вас. Если это возможно, пусть она, некоторое время, поживёт среди вас и немного понаблюдает. Дней двадцать будет вполне достаточно.

Только теперь я обратил внимание на дополнительный груз, какую-то хрень, типа рюкзака, за спиной девушки; у остальных охотников ничего подобного не было. Понаблюдает? Ха! Ну и просьба.

– Почему бы и нет? – сказал я, широко улыбаясь, – мы всегда рады принимать гостей. Особенно, если это – люди. Ну, ты знаешь.

Лицо Чара ожесточилось, и он сделал попытку закрыть Зару плечом.

– Если с ней случится какая-нибудь неприятность, – прошипел он, – я с тебя шкуру живьём сниму! Ты меня понял?

Я смотрел на них, они на меня и при этом, были настроены весьма решительно. К чему это они изготовились? Снять с меня шкуру?

– Согласен, – кивнул я, – если с ней произойдёт неприятность, разрешаю портить мою прекрасную шкуру. Если это всё… Илья, проводи наших дорогих гостей. Покажи им местные достопримечательности.

Всё-таки одно удовольствие наблюдать за тем, как движется лев. Особенно хорошо это заметно, когда рядом неуклюже барахтается какой-нибудь человечишка. Они ещё топтались у выхода, а кот уже вытек на площадь. Охотники окружили его со всех сторон и весь этот бродячий цирк, прихватив остальных, исчез с глаз моих.

Итак, я остался один на один с вредной девчонкой, в мешковатом комбинезоне и новёхонькой кирасе. Чёрные глаза сердито уставились на меня, а пухлые губы сплюснулись в узенькую ниточку. Теперь я мог различить целый выводок веснушек, рассыпавшихся по загорелой коже около вздёрнутого носика. Брови, с моей точки зрения, были толстоваты. И уж совсем никуда не годилось то, как они срослись над переносицей.

– Чего уставился? – злобно спросила Зара и поправила свой рюкзак, – где я могу остановиться?

– Здесь, – не задумываясь, брякнул я, а потом повёл указательным пальцем, – а хочешь – там, или – там. Дело твоё, места много, стоять можно, где угодно. Даже охотникам.

Дошло до неё не сразу. Она потеряно вертела головой и вдруг сообразила, что над ней издеваются.

– Ублюдок! – прошипела она и выскочила наружу, – чёртов людоед!

Давно я так не смеялся. Да и то, столько шуток одновременно: лев, оберегающий охотников и охотница, живущая среди львов. Отсмеявшись, я снял с пояса Ольгин медальон и некоторое время, смотрел на него. Потом поднёс к губам и прошептал:

– Они думают – ты ещё жива. Смотри, никому не проболтайся!

Зару я нашёл на том же этаже, где располагалась библиотека. Для проживания она выбрала крохотную комнатёнку, о существовании которой я, до этого и не подозревал. Внутри обнаружился маленький фонтанчик, видимо для питья, микроскопическое окошко и неудобная кровать, откидывающаяся к стене. Судя по всему, прежде здесь жил кто-то из слуг.

Стоя спиной к двери, охотница нервно выкладывала на кровать какие-то тряпки и неразборчиво бормотала себе под нос сдавленные проклятия. Конечно, на тонкой двери имелся запор, но я с лёгкостью справился с ним, сунув коготь в щель.

Если всё делать аккуратно, то можно бесшумно открыть дверь и привалившись плечом к стене, рассматривать психующую девушку.

Зара запустила последней тряпкой в кровать и громко выругавшись, сделала попытку присесть. Однако тут же увидела меня и её словно пружиной подбросило. Нет, рефлексы у неё были просто великолепные: секунда и девушка стоит с треспом наизготовку.

– Отк…Я же. . .Чёрт! – выпалила она, – какого дьявола ты тут делаешь?

– Пришёл, для начала процесса изучения, – сообщил я и вошёл внутрь, игнорируя оружие в руках охотницы, – ты же, вроде бы, для этого сюда явилась?

– Не очень то мне и хот…И ты думаешь, всякий раз, можешь вламываться ко мне без приглашения? ПОЛОЖИ ЭТО!

Я уже успел присесть на кровать и машинально взять в руки какую-то тряпку, похожую на пеньюар из плотной ткани. Похоже, эта штука должна была закрывать тело от колен и до шеи. В голосе Зары звучало бешенство.

– Проклятый людоед! Ненавижу вас всех!

В глазах девушки блестели слёзы, а оружие, ходуном ходило, в тонкой изящной ладошке. Я отложил злосчастную тряпку в сторону и задумался, подперев голову рукой. Нет – дело тут совсем нечисто. Похоже, исследователь не очень-то рвался изучать мерзких тварей. Да она же нас ненавидит, до глубины души! И притворяться Зара совершенно не умеет. Так какого хрена она тут делает? Может спросить напрямую? Ха! Попробуем зайти, с другой стороны.

– Ну хорошо, – сказал я, поднимаясь и возвышаясь на полторы головы над охотницей, – мы оба были неправы. Давай позабудем все неприятные слова и начнём всё с начала.

Когда я встал, она отступила назад и упёрлась спиной в стену, продолжая держать тресп перед собой. После моих слов, на её загорелом лице появилась кривая ухмылка, а когда я протянул руку, возникло стойкое ощущение будто меня вот-вот проткнут.

– Забыть? – переспросила девушка, – может мне ещё забыть кто стоит передо мной? Убийца многих людей, которых я поклялась защищать от подобных ему? Я не собираюсь устанавливать с тобой и твоими прихвостнями дружеских отношений. Я, просто, побуду рядом и попробую понять, что вы за твари такие.

Я опустил протянутую руку, вглядываясь в собеседницу. Ноздри её, нервно вздрагивали, а кончики ушей побелели. Это нечто патологическое. Но всё лечится.

– Ты не сможешь быть рядом с нами, если мы этого не захотим, – тихо сказал я и молниеносно перетёк в сторону, – будешь жить рядом и сутками никого не видеть. И даже, если мы позволим, много ли ты почерпнёшь, наблюдая, как мы часами сидим без движения?

Она утратила меня из виду и начала вращать головой. Я махнул рукой, привлекая её внимание.

– Но я готов поработать экскурсоводом и показать тебе местные достопримечательности, – предложил я, усмехаясь в расширившиеся глаза Зары, – здесь много интересного. Заодно, отвечу на некоторые вопросы. Открою, так сказать, всю свою подноготную.

– И зачем тебе всё это? Усыпляешь мою бдительность?

Я не смог удержаться и расхохотался. Эти люди!

– Для чего? – спросил я, сквозь смех.

И тут я увидел, как её кожа приобрела густо-пунцовый окрас. Она настолько смутилась, что потупила взор и пытаясь, хоть как-то, скрыть смятение, начала запихивать тресп в ножны. Потом, очень невнятно, пробормотала:

– Говорят, некоторые львы вступали в интимные отношения с девушками. Думаю, они сначала входили к ним в доверие, а потом – насильничали.

Час от часу не легче! Чего только не узнаешь о себе! Я сделал шаг вперёд и, прижав руку к груди, признался:

– Зара, поверь: мы может быть и повинны в большинстве тех преступлений, о которых ты слышала, но ни один лев или львица не занимались сексом с людьми, против их воли. Никогда! Не люди же мы, в конце концов. И ещё – это далеко не единичные случаи, происходило подобное, часто-густо. Есть, правда, один небольшой нюанс: мы способны слегка подтолкнуть человека, и он возжелает этой близости. Человек, обычно, даже не понимает этого. Хочешь попробовать?

Нет – это была не девушка, а просто хамелеон какой-то: мгновение назад она стояла красная, как солнце, на закате, а теперь уже белее снега. Да ещё и отпрыгнула в самый дальний угол комнатушки. Заикаться начала.

– Нет, нет, не делай, не надо! Я не хочу! – спустя некоторое время, – пожалуйста, пообещай, что ты никогда не станешь этого делать!

Смешная она, всё-таки, думает, будто обещание, данное человеку, что-то значит, для льва. Да хоть сто порций.

– Обещаю, – как можно торжественнее произнёс я и прижал ладонь к тому месту, где у людей находится сердце. Это обычно производит на них дополнительное впечатление, – а ты пообещай, немедленно перестать вести себя, точно чокнутая истеричка и позволить самому доброму льву, на свете, показать тебе достопримечательности Целидара.

– Это ещё что? – спросила она, заметно успокоившись.

– Город, – я повёл рукой вокруг себя, – этот город. В чём смысл названия – не знаю. Город назывался так, ещё до нашего прихода и менять имя никто не стал. Ну, готова к прогулке?

– Я…Мне нужно переодеться. Ты не мог бы выйти? Пожалуйста…

Ну, если пожалуйста. Итак, первый раунд за мной. Теперь ещё самому бы понять, чего я, собственно, хочу. Сексуального желания она, пока, у меня не вызывала, но её непосредственность весьма импонировала.

Выходя, за дверь, я бросил:

– Только одень какую-нибудь, не такую уродливую, вещь.

– Уродливую? – искренне изумилась она, – это ещё почему?

Я прошёл мимо разбитого бассейна, где судя по костям, когда-то плавали рыбки и остановился у высокого стрельчатого окна, глядящего на задний дворик. Там, вдоль узенького ручейка, одетого в каменную рубашку, выстроились невысокие деревца и дикий кустарник – прибежище редкой птахи, залетевшей в наши места. Пичуга пела звонко, но, как-то несмело, будто пыталась вспомнить позабытую песню.

За спиной послышался тихий шорох и обернувшись, я успел увидеть тень, нырнувшую за край битого аквариума.

– Эй ты, мелкий! Иди сюда.

Это был не мелкий – мелкая, одна из воспитанниц Гали. Тощая девчушка, в чёрных лохмотьях, нехотя подошла ко мне. Нас с Ильёй, Галины воспитанники не особо чествовали, воспринимая, как приложение к своей хозяйке. Её они слушали беспрекословно.

Зелёные глаза нахально уставились на меня. Странно, вроде бы у местных я видел только голубые и карие. Впрочем, я не присматривался.

– Чем занимаешься?

– Хозяйка придумала новую игру: приказала прятаться, чтобы она не нашла.

Почему-то я ощутил симпатию к этому зеленоглазому нахалёнку. Чем-то она напомнила мне ту, из Сревенага… Впрочем, лучше не вспоминать.

– А, хочешь, угодить ей и стать любимицей?

– Хочу! – выпалила зверушка, – очень! А что нужно сделать?

– Ты не прячься, постарайся найти хозяйку первой и напасть на неё. Уловила?

Девочка, морща крохотный носик, усиленно размышляла некоторое время. Потом её физиономия просияла и она, со всех ног, бросилась прочь, оставив смутное "спасибо" висеть в воздухе.

Напротив меня, в открытой двери своей комнатушки, стояла Зара и щурила тёмные глаза. Похоже, она была ошеломлена и сбита с толку.

– Кто это? – потерянно спросила она и уставилась вслед удирающему "охотнику", – это – ребёнок?

– Нет, призрак отца Гамлета, – сухо заметил я и оглядел охотницу с ног до головы, – это уже значительно лучше. Хоть, имея такую фигуру, могла бы и постараться с выбором одежды.

На этот раз это были облегающие зелёные брюки, заправленные в высокие полусапожки, на шнуровке. Плотная блуза с множеством карманов, закрывала тело, почти до подбородка, однако не препятствовала оценке бюста. Грудь оказалась совсем небольшой, едва заметной. И где я собирался искать идеал, в человеческой женщине? Серёжки, в ушах, были едва заметны, а других украшений я и вовсе не обнаружил. Не считать же таковым отвратительный значок с перечёркнутым львом, который охотница нацепила на грудь.

– А, я не отдыхать сюда приехала, – она гордо вскинула подбородок и пару секунд спустя, на порядок тише, добавила, – да у нас и времени на сборы не оставалось, хватали то, что оказалось под рукой.

– Печально. Хорошо, у нас нет таких проблем, – ухмыльнулся я и сменил одежду на расклешённые штаны и облегающую рубашку, – всё своё ношу с собой.

– Позёрство, – презрительно фыркнула она, с плохо скрываемой завистью: женщина есть женщина, – вы – львы, просто собрание пороков.

– Точно, а я – самое огромное. Пошли, – я попытался взять её под локоть, однако девушка нервно вырвалась, – человек, я не собираюсь есть тебя! По крайней мере, прямо сейчас.

– Ты собираешься заставить меня захотеть тебя! – Зара упрямо набычилась, – я не доверяю твоему обещанию.

– Правильно делаешь, – я хмыкнул и решительно взял её руку в свою, – но, если бы я собирался проделать этот фокус, то уже сделал бы. Пошли, я покажу тебе Дворец Звёздного Портала, а ты откроешь мне глаза на все мои пороки.

Ух, как она сверкала своими угольками! Но вырываться уже не пыталась.

Я повёл её по широкой лестнице, украшенной статуями покровителей искусств, прежних обитателей этой грани. Покровителей было, до чёртиков, много – это были боги, люди и даже, животные. У меня имелось полным-полно времени, для штудирования местной библиотеки, поэтому я мог подробно описать каждого, не забывая оставлять собственные комментарии.

Поначалу, моя спутница, пыталась делать вид, будто всё это её не интересует, потом – увлеклась и начала останавливаться у каждой фигуры, внимательно рассматривая очередного покровителя. В общем, мы ещё не успели добраться до самого верха длиннющего подъёма, а Зара успела позабыть, кто именно сегодня подрабатывает экскурсоводом. Она даже начала хихикать, выслушивая мои замечания. Особенно ей понравился момент с Джибсой – богиней атлетики и Чальгом – покровителем медицины, которая здесь тоже именовалась искусством. Джибса, как считалось, находилась в зависимости от главного лекаря, а тот, не будь дурак, постоянно принуждал несчастную ломать свои конечности, демонстрируя людям врачебное мастерство. Я заметил, дескать Джибсе ещё повезло, ведь её, увлечённый работой хозяин, запросто мог оказаться каким-нибудь ангелом смерти.

Зара, как раз, смеясь гладила жалобную мордашку Джибсы и грозила пальцем надутому важностью Чальгу, когда до неё дошло, что происходит нечто неладное. Девушка тут же оборвала звонкий смех и сердито повернулась ко мне. Я стоял спиной к охотнице и рассматривал изваяние, отстранённое от общей группы. По всему было видно – его создали намного позже остальных. Не требовалось читать подпись, для понимания, кто, передо мной.

– Как ты это сделал? – гневно воскликнула Зара, – твоё колдовство?

– Это – Акка, – сказал я, не оборачиваясь, – львица, возведённая местными жителями в ранг богини. Они считали её покровительницей всего, вообще. По-моему – это явный перебор. Илью, кстати, бесит, когда я вообще упоминаю о ней.

– Я задала тебе вопрос, – Зара повысила голос, – как и зачем ты это сделал? Почему я веду себя так, словно ты – человек, а не бешеная тварь, питающаяся нами?

Я отвернулся от идеального существа с божественным лицом и совершенной фигурой и подошёл к несовершенному полуживотному.

– Всё очень просто, – пояснил я, – судя по всему, в твоей жизни было не слишком много развлечений. Да какое там, простого человеческого, повторю – человеческого, общения и то, недоставало. Правда? Стоило тебя слегка вывести за пределы твоей охотничьей жизни и ты, тут же, забыла обо всём на свете. Не думай, будто это плохо – напротив! Нельзя же всю жизнь угробить на то, чтобы сверкая глазами, охотиться на хищников-людоедов. Ваша жизнь так коротка и когда она подойдёт к завершению, много ли ты вспомнишь? Отметины на рукояти треспа? Погибших соратников? Миг торжества, когда ты резала глотки врагам?

Она стояла, опустив голову, но я заметил её косой взгляд на пояс с оружием, когда я помянул про отметины.

– Спрашиваешь, зачем мне это? Хотел услышать твой смех, увидеть, как ты изменяешься, когда становишься симпатичной девушкой, а не взведённой, для убийства, пружиной. Достаточно?

– Я возвращаюсь назад, – сказала охотница, не двигаясь с места, – не желаю слушать весь этот бред. Много ли правды можно услышать от лживого мерзавца, питающегося людьми.

– Здесь ты абсолютно права: мы действительно – лживые мерзавцы, которые питаются людьми. Ладно, можешь вернуться в свою конуру, нацепить свою обычную личину и продолжить прежнее существование.

Она, очень медленно, вытащила своё оружие из ножен и подняла так, чтобы я смог увидеть жёлтый значок, на его рукояти.

– Давай, шути над этим, – с вызовом, выкрикнула она, – знаешь, о чём это говорит? Я уже убила одного, из ваших! Всё ещё желаешь слышать мой смех? Хочешь общаться с человеком, который убил льва?

Да – это был весьма чувствительный укол.

– Нас осталось очень мало, – сказал я негромко, – горстка львов, которые скитаются по тёмным граням. Много ли чести в убийстве одинокого льва? Впрочем, неважно; расскажи, как это произошло. Прости, но я сомневаюсь, что ты сделала это в одиночку – так уж вышло – мы сильнее и быстрее вас, людей.

Я подошёл ближе и взял её руку, с треспом, в свою. Мы оба смотрели на одинокую жёлтую отметину.

– Я была не одна, – глухо сказала охотница, – это была облава и мы сумели отрезать его от прайда. Он убил троих и покалечил многих, но мы его тоже крепко зацепили. У него не было ни оружия, ни браслета и нам удалось загнать его в угол. Там он и стоял, опёршись спиной о стену, красивый, как и все вы, чёртовы людоеды. Он истекал синей дрянью из ран и смеялся над нами. У него ещё хватило бы сил на несколько убийств, поэтому мы решили подождать, пока он ослабеет. Этот гад понял, что происходит и пообещал дать себя убить просто так, если это сделает самая красивая зверушка, – она помолчала, а потом, с ожесточением в голосе, добавила, – он имел в виду меня.

– И ты?..

– Я убила его! – выкрикнула она и приставила тресп к моей груди, – вот так! Потом нажала, а он молча смотрел мне в глаза. И умер, не сказав ни единого слова, – Зара оскалила зубы, – я могу спокойно убить тебя сейчас, и ты ничего не успеешь сделать, потому что я – пружина, взведённая, для убийства львов! Боишься?

– Нет, – я покачал головой, – мы не боимся смерти. Это – слишком по-человечески, бояться смерти. Мы, просто, не желаем умирать. Если хочешь, можешь сделать это и поставить вторую отметину. Представляешь: ты – один на один прикончила вожака прайда?

И тут, она отбросила своё оружие и принялась рыдать.

– Ненавижу! – кричала она, сквозь слёзы, – ненавижу вас, проклятые негодяи! Ненавижу, за то, что вы так похожи на людей! Почему вы не какие-нибудь монстры, с мерзкими харями? Почему вы так красивы, если в вас столько зла?

Ухмыляясь, я отправился за брошенным оружием и поднял его, осмотрев, со всех сторон. Определённо не боевой, как и его владелица. Клинок небольшой узкий и изящный, а рукоять – необычайно длинная, украшенная синим узором. На конце – маленькое отверстие: похоже, когда-то, оружие носили на шее.

Закончив осмотр, я вернулся и вложил тресп в ножны девушки. Она вытерла слёзы, изумлённо наблюдая за моими действиями.

– Вероятно, тебе лучше, действительно, вернуться назад, в комнату, – виновато сказал я, – похоже, наша экскурсия не задалась. Может, в следующий раз…

– Нет, – она замотала головой, – я уже успокоилась. Просто…Просто я думала, всё будет совсем не так.

– Ну да, – хмыкнул я, – тебя будут окружать монстры, с мерзкими харями, а ты будешь отбиваться от них и запоминать особенности их людоедского поведения. Так?

– Проваливай, людоед! – нахмурилась она, а я, внутренне расхохотался – это оказалось так просто, – показывай своё мерзкое логово.

О, в мерзком логове было, на что посмотреть: кто-то, из прежних обитателей дворца, коллекционировал предметы искусства, превратив пару этажей в настоящий музей. Особенно впечатляла картинная галерея, большая часть полотен которой, были написаны ещё до прибытия львов на эту грань. Пейзажи не впечатляли: слишком много пустынь и каменистых равнин, батальная экспозиция навевала тоску, а вот портретная часть оказалась великолепна.

Избыток свободного времени имеет свои преимущества. Обнаружив подробный атлас, с описанием каждого полотна, я тщательно прочитал его, от корки до корки. Поэтому, мог легко пояснить, почему этот надутый толстяк, в костюме из жёлтых перьев, подозрительно косится направо, прижимая указательный палец к изуродованному уху. Или вон тот симпатяга с надорванной ноздрёй, потупил разноцветные глаза.

Естественно, больше всего, меня интересовали женские портреты. Вот уж где выразительность черт и бурное извержение чувств! Императрица, потерянно склонилась над телом, собственноручно зарезанного, любовника. Рабыня, бывшая прежде принцессой, гордо вскинула голову, надменно улыбаясь хмурому палачу. И наконец, настоящая жемчужина коллекции, с моей точки зрения.

Я подвёл Зару к огромному полотну, помещённому в неглубокую нишу, чтобы отделить его от остальной экспозиции. Некоторое время девушка, потерянно, рассматривала изображение, а потом повернулась ко мне, за объяснениями.

– Таким, как ты, это должно нравиться, – сказал я, задумчиво, – смотри – царствующая королева Целидара, в последние минуты своего правления. Все крупные города, к тому времени, были нами захвачены и этот оставался последним. Похоже, самка полностью лишилась разума, потому как обязала всех покончить жизнь самоубийством. Естественно, никто и не подумал так поступать. Тогда она заперлась в тронном зале со своими детьми и заколола всех ножом. В том числе, трёхлетнюю дочь. А потом перерезала себе горло. Первыми её обнаружили львы, но картину писал человек. Красиво?

– Красиво? Ужасно! Как такое, вообще, может нравиться?

Приглушённые, красно-коричневые тона. Окружение теряется во мгле, можно различить лишь тусклые очертания каких-то предметов. Свет от свечей, на трех высоких канделябрах, выхватывает из мрака пять детских тел, распростёртых на пушистом ковре, расцвеченном яркими алыми пятнами. Над крошечными фигурками, в пышных костюмчиках, сидит, на коленях, красивая женщина, бессильно уронившая руку с окровавленным кинжалом. Распущенные волосы падают на лицо, но они не в силах скрыть безумный блеск широко открытых глаз. И последний штрих: свободная рука прижата ко рту, заглушая отчаянный крик, рвущийся наружу. Занавес!

– Это всё ваша вина! Из-за вас произошёл весь этот кошмар!

– Неправда, – мягко возразил я, – мы всегда старались избежать лишних жертв, среди людей. Это было бы глупо.

– Ну, ещё бы – еда пропадает! – ядовито отрезала Зара, – я устала и хочу отдохнуть. Мы, люди, знаешь ли, устаём, поэтому нуждаемся в отдыхе и сне.

Возвращались мы в полном молчании. Охотница была сумрачна и погружена в какие-то свои мысли, однако несколько раз, я ловил на себе её косые взгляды.

Около её комнатушки я остановился и прислушался: откуда-то, издалека, доносился радостный визг и тихий топот – похоже у Галиных питомцев продолжались развлечения. Охотница истолковала мою задумчивость на свой лад:

– Что замер? – нарочито грубо спросила она, – будешь ждать, пока я усну?

– Жду, не дождусь, – подтвердил я, – а потом, надругаюсь над тобой и убью. Или – наоборот. Как там, у нас, у львов, принято? Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – вырвалось у неё, и она сама вытаращила глаза, от удивления, – чтоб тебя черти взяли!

Дверка захлопнулась и в тишине оглушительно щёлкнул запор.

Была уже глубокая ночь, когда в окно библиотеки запрыгнула гибкая фигура льва. Илья был уставший, но довольный. Сидя на подоконнике, он осмотрелся, оценил меня, читающего книгу у свечи; Галю, терпеливо вычесывающую волосы зеленоглазой девчушки, и только после этого, втянул носом запах.

– О, маленькая стерва?

– Спит, – пояснил я, не отрываясь от чтения, – ты не в курсе, где и зачем построили блок военных лабораторий "Питомник"? Похоже, очень древнее…

– Слыхом не слыхивал, – он спрыгнул в комнату и мяукнув, растянулся на диване, – какое блаженство! Ты её уже трахнул?

– Нет, – спокойно ответил я, не потрудившись узнать, кого он имел в виду, – и тебе не дам.

– Вот такая собака на сене, – пояснила Галя и полюбовавшись переливом волос своей воспитанницы, сказала, – иди, солнышко и помни: ты, как старшая, обязана следить за поведением остальных.

"Солнышко", приплясывая удалилось, на прощание подмигнув мне. Я подмигнул ей, в ответ и захлопнул книгу. Илья, лёжа на животе, с прищуром, смотрел на меня.

– Нет, я всё понимаю, – сказал он, – но, по-моему, это уже переходит все разумные границы. Или у тебя есть какой-то план?

– Не знаю, – честно ответил я и потянул кошку к себе, – такое ощущение, будто нечто блуждает по самому краю сознания, какая-то мысль, которую я никак не могу поймать.

– Иди, к своей Заре! – заявила Галя и прыгнула на диван, к Илье, – мои зверушки мне всё рассказали: как ты её обхаживал, за локоток придерживал, картинки ей показывал, статуи…А нам – ни выпить её, ни сексом заняться! Правда, милый?

Она поцеловала Илью и покосилась на меня. В её жёлтых глазах плескался смех. Похоже, львица понимала какую-то вещь, недоступную мне, но не торопилась делиться догадками. Засранка, что с неё взять!

– А, у тебя, как дела? – поинтересовался я, покусывая нижнюю губу, – нашли проход к центральному куполу?

– Чёрта лысого мы нашли, – хихикнул Илья и укусил Галю за сосок, – целую толпу чертей лысых. А я был герой! Двух охотников от смерти спас.

– Это ты не герой, – спокойно объяснила Галя и вцепилась ему в ухо, – это ты – дурак. А вообще, просто эпидемия какая-то: один – охотницу выгуливает, другой – охотников спасает. Это же ненормально и неестественно! Надо вам мозги вправлять.

– Это точно, – согласился я и прыгнул на подоконник, – пойду, прогуляюсь, мозги вправлю. А вы займитесь чем-нибудь нормальным и естественным. Потрахайтесь, что ли…

– Да, папочка, – сказала Галя, совершенно невинным голоском, – спасибо, хоть разрешил.

Некоторое время я сидел около окна, разглядывая панораму ночного города. Потом достал Ольгин медальон и покачал его на цепочке. Что-то…Нет, никак не могу сообразить.

– Видишь? – спросил я, обращаясь к мёртвой кошке, – теперь я очень скучаю по тебе. Счастлива? Так и вижу тебя, в твоём раю для стерв, как ты там сидишь и улыбаешься. Думаю, теперь бы я позволил тебе выиграть.

Спрятав медальон, я прыгнул в ночь.

Когда я вошёл в комнату, Зара торопливо завтракала. Увидев меня, она едва не подавилась куском какой-то коричневой пластинки. Откашлявшись, девушка вытерла слёзы и сердито уставилась на меня. На ней была давешняя жуткая ночная рубашка и как мне показалось, её это здорово смущало.

– У вас вообще есть хоть какое-нибудь понятие об уединении и личной жизни? – ехидно поинтересовалась охотница, – а если бы я… Ну, скажем, если бы я не ела, а делала что-то ещё?

– У нас нет такого понятия, – спокойно пояснил я и положил рядом с ней огромный прозрачный пакет, – мы не едим и не делаем чего-то ещё. У нас нет ничего, что стоило бы скрывать от других львов. Я тебе очень мешаю?

– Если я скажу: очень, ты уйдёшь?

– Видимо, нет, – пожал я плечами, – хотела изучать львов – изучай. И вообще, говорят: визуальная информация о чём-то прекрасном, улучшает у вас, у людей, пищеварение. Попробуем проверить.

– И это прекрасное – ты, так ведь?

– Угу, – подтвердил я, – да ты ешь.

Она злобно посмотрела в тарелку, на остатки своей коричневой гадости, потом, ещё более злобно, на меня и с огромным трудом, удержалась от какой-то шпильки. Я приподнял бровь и Зара принялась яростно уничтожать остатки завтрака.

– Говорят, львам не очень приятно смотреть на едящего человека, – пробурчала она, с набитым ртом, – правда?

– Я потерплю, – хладнокровно парировал я.

Некоторое время мы молчали. Она ела, не поднимая головы, но несколько раз, стрельнула исподлобья своими чёрными стрелами, при этом делая вид, будто ничего особенного не происходит. Я же просто рассматривал питающегося человека. Волосы на её голове, и без того короткие, за ночь успели свернуться смешными кудряшками, торчащими в разные стороны. Глаза, как я заметил, были слегка опухшие и отдавали розовым: то ли плохо спала, то ли опять плакала.

– Ты не похож на обычного льва, – внезапно сказала охотница, оторвавшись от тарелки, – что-то в тебе не так.

Нет, ну ладно выслушивать такое от Ильи, а теперь ещё и эта…Невесело!

– Ты, наверное, знаешь так много львов, – констатировал я, а затем грустно улыбнулся, – но, вообще-то, ты права. Я – необычный лев. Сломанный. Можешь гордиться – это сделали вы.

Зара, недоумевая, захлопала ресницами, а потом отставила тарелку в сторону.

– Всё равно кусок в глотку не лезет, – пояснила он, – как понимать: "сделали мы"? Кто такие "мы" и как мы могли тебя сломать?

– Ну, скажем, посадить пойманного льва в клетку дней на двести, морить его голодом и непрерывно пытать. Думаю – этого вполне достаточно, чтобы сломать, кого угодно.

Глаза охотницы округлились.

– Бойня в Сревенаге, – прошептала она, – так это был ты? Я читала отчёт…

– Я теперь знаменитость? – грустно спросил я, – дать тебе автограф?

– Слушай, – она поперхнулась и кончик её носика порозовел, – никто из наших не одобряет произошедшего там. Даже жители Сревенага считают, будто бойню спровоцировали местные защитники. Очевидцы рассказывали, что с пленником, ну с тобой, обращались очень жестоко, – она сглотнула, – правда теперь некому рассказать, зачем это было нужно. Чего они хотели?

– Поставить льва на колени. Остальное – мелочи, – я закрыл глаза и опёрся головой о стену. Воспоминания были ещё слишком свежи, – бойня в Сревенаге, вот как это назвали…Можешь не верить, но некоторых убитых мне искренне жаль. Я был зол, да что там, все мы были в ярости и не очень разбирались, кто попадается под руку. А потом оказалось слишком поздно – мёртвых не вернуть. Ни львов, ни людей. Честно говоря, даже не знаю, что именно меня сломало: сама клетка, или произошедшее после.

Я слышал, как она тихо встала и подошла ко мне. Потом её рука осторожно коснулась моей головы. Глупая девочка, разве ты не знаешь: львы хитры и коварны? Даже такие, как я. Особенно такие, как я…

– Почему мне жаль тебя? – спросила она негромко, – я же знаю, ты убивал людей. Там, в Сревенаге, погибли целые семьи!

– Если бы меня не поймали, – сказал я, с горечью, – все эти семьи остались бы живы. Мы ведь не настолько прожорливы, как про нас рассказывают. Ну и да, меня можно было просто убить, а не засовывать в клетку.

– Тогда бы я никогда не узнала, что львы способны чувствовать, – я открыл глаза и увидел её, стоящую рядом, – похоже, сломавшись, ты научился этому.