Текст книги "Дядя Митя — Айболит"

Автор книги: Анатолий Новиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

Плотный конский, косяк вбегал в облако предутреннего тумана, и рождалась волшебная картина. Казалось, что кони плыли по белому озеру, вытянув гривастые головы и шумно фыркая. Впереди табуна скакал сам начкон товарищ Жуков. Он так увлекся работой, что даже не поглядел вверх, когда над табуном скользнуло черное облако.

Путешественники летели над ночной страной. Они миновали славный город Пермь со знаменитым конным заводом орловских рысаков, пролетели Горький. Москва встретила их разливами огней. И дядя Митя подумал, что на следующий год возьмет Сашу в столицу и покажет ему и Красную площадь, и красный Кремль, и Красную Пресню.

Но пока он думал, Единорог в полной тишине проскочил Берлин и Лондон. Над Атлантическим океаном астронавты нагнали вчерашнее солнце. Единорог изменил орбиту – снизился, чтобы доктор увидел морские корабли с флагами и трубами, густо-зеленые острова, яхты с отчаянными мореплавателями. Пролетели быстро Ньюфаундленд и Лабрадор, пронеслись над Тихоокеанским побережьем Канады и Алеутскими островами.

И – здравствуй, Отчизна!

Единорог нырнул в темное, сумрачное, но уже предутреннее пространство милой Сибири.

Вдруг тишину неба разорвали восторженные крики, вылетавшие из носорожьей трубы в космические дали.

– Сенсация! – надрывалась камышовая муха. – Муха в космосе! Первая муха на околоземной орбите!

– К сожалению, Фая, ты не первая, – огорошил помощницу доктор Донников. – В свое время в космосе побывали дрозофилы, или мушки плодовые.

В эту секунду большое животное мягко приземлилось на околице Кордона. Небесное кругопланетное путешествие завершилось.

– Ближе доставить не могу, – извинился Единорог, когда ветеринары покинули свой отсек и вступили на мокрую от росы землю. – Как пить дать, усекут! Тогда надо свозить по орбите всю деревню, а у меня жесткий распорядок вечности. Прощайте, друзья животных! Я расскажу собратьям по космосу о чудесном исцелителе. Как-нибудь мы назовем самую новую, самую сверхмощную звезду звездой доктора Донникова, а новое созвездие – созвездием Ветеринара!

– Может быть, носится там еще какая безымянная планетка? – запросила огорченная муха. – Не буду спорить, если назовете ее Фая!

Единорог уже завис над Луной, маскируясь в теневой ее части.

Он торопился в мировое сообщество звезд, в пространство, еще не ставшее человеческим общежитием, но населенное небесными телами с человеческими именами.

УРОКИ ВРАЧЕВАНИЯ

На другое утро Саше не удалось пойти с приятелями за чудо-корнем.

С рассветом прискакал на взмыленной лошади Конец.

– Беда, Дмитрий Сергеевич! Коровы третьего гурта отравились! Пастух думал, что соль каменная, а то – супер-в-корень его-фосфат окаянный!

– Собирайся, живо! – приказал дядя Митя. – Надо спасать животных.

Обстановка складывалась боевая, сложная. Дядя Митя не просил – приказывал. Однако Саша не обижался. Сказать по правде, даже обрадовался – брали-то его на настоящее дело. В считанные секунды мальчик был готов. Поднимая тучи пыли, ветеринарный «газик» помчался к озеру. Там с вечера стоял гурт дойных коров.

Картина, представшая перед ветеринаром, не казалась ужасной, как о том вещал гонец. Саша просто видел стадо, самое грустное на всем белом свете. Печальный пастух суетился близ грустных коров и грустно хлопал себя по печальному брезентовому плащу.

Не слушая объяснений, дядя Митя крикнул:

– Где-нибудь поблизости есть ведра?

– Как не быть! – с грустной готовностью ответил виноватый специалист кнута. – Которые для дойки – под навесом сложены.

– Саша, гони коров в воду! – распорядился доктор. – Потом давай за ведрами – неси на берег!

Мальчик вместе с пастухом сбил в кучу больное стадо. Потом таскали на песчаную отмель большие оцинкованные ведра. Потом дружно наполняли ведра озерной водой. Дядя Митя бросал в ведра антиотравин – готовил специальный раствор для коров, Саша, по приказанию доктора, размешивал в ведрах по горсти обычной поваренной соли. Это для того, чтобы пойло было вкуснее, иначе коровы пить не станут.

Пока напоили весь гурт, умаялись. Но не прошло и четырех часов, а многие животные уже щипали траву, как будто ничего не произошло. А одна пестрая, как подсолнух, корова ринулась, выставив рога, к пустым ведрам и с великим грохотом покидала их в воду.

Опасность массового отравления миновала. Животным, которые наелись минерального удобрения до отвала и отравились сильнее других, дядя Митя сделал уколы. И на этом операция по спасению гурта закончилась.

Дядя Митя после работы пил в вагончике студеную воду, а пастух тем временем прикрыл бесхозное удобрение листами толя.

– Волка губит жадность, – объяснил Айболит. – А коров – отсутствие чутья на отраву.

– У животных нет чутья на яды? – сильно удивился Саша.

– Есть, но не на всякие, – ответил Дмитрий Сергеевич Донников. – Животные, Саша, особенно коровы, привыкли верить человеку за тысячелетия совместной жизни. Вот не отогнал пастух гурта от минеральной подкормки – стали его лизать. А минеральное удобрение крепко на соль каменную смахивает. Коровы, особенно дойные, соль на земле ищут.

НОВОРОЖДЕННЫЕ РЕКОРДСМЕНКИ

Только пошли от вагончика доярок к селу, догнала лекарей заведующая молочнотоварной фермой; Очень озабоченная.

– По вас, Дмитрий Сергеевич! – зачастила тетя Никитина. – Майка разродиться не может! Мучается, бедная, страдает!

Майка – лучшая корова колхоза. Майка – общая любимица селян и художников. Художникам она нравилась за красивые формы и тихий нрав: корову можно было рисовать и в жару на солнцепеке – она терпела.

Крестьяне любили Майку просто за то, что она полезное, нужное животное, но гордились тем, что она была чемпионом породы.

Среди животных – немало чемпионов. Среди рысистых лошадей есть чемпионы по резвости. С выдающегося барана настригают столько «золотого руна», что его разом хватит на двадцать костюмов, двадцать рубашек и двадцать пар варежек.

Разумеется, солидная Майка не носилась с ураганной скоростью по полям и с нее не состригали шерсть. Майка была чемпионкой по молочным удоям. Вот почему дядя Митя следил за ней с особым вниманием.

Корова черно-пестрой породы родом с Урала давала каждый день сто двадцать литров молока. Морем этого молока можно было бы напоить роту молодых солдат. Если разлить дневной удой по стаканам и поставить на общий стол – какой крик тотчас поднялся бы! Ведь за тем столом уместилось бы шестьсот мальчишек и девчонок – два детских сада или одна городская школа!

Летом селяне ожидали большого события. Майка-чемпионка должна была отелиться. Народ хотел, чтобы корова родила сразу две телочки. И чтобы те пошли в маму и тоже со временем стали молочными чемпионами.

Селяне ждали события – и вдруг такая новость!

Дядя Митя тотчас побежал за тетей Никитиной. Саша помчался за ними.

Майка страдала в густом березовом подлеске, куда можно было пробраться с трудом. Когда приходит срок рожать, коровы забираются в глухие места – привычка, сохранившаяся, верно, от далеких предков.

Первой обнаружил Майку пастух Мефодьев. Старик оставил стадо и пошел к Майке, чтобы забрать новорожденного и отнести на ферму к доктору. Но корова лишь тяжело вздыхала, стонала, и в потемневших ее глазах дрожал перевернутый от боли зеленый и синий летний мир.

Дядя Митя мельком поглядел на животное и засучил рукава. А Саша скинул рубашку и отгонял насекомых, облепивших корову. Наконец Майка громко промычала, бока ее разом опали, а мир в глазах еще разок перекувырнулся и встал на ноги – как надо.

Около коровы на мягкой травяной подстилке появились, два большеголовых малыша. Они глядели, на мир и соображали, что теперь делать. Земля так уж устроена, что на ней все живое что-нибудь делает.

Теперь Саша не дожидался приглашения. По примеру доктора он придвинул теленка и дал корове облизать его. Потом насухо вытер своего малыша полотенцем, которое подала тетя Никитина. Потом напоил телят сцеженным молозивом – первым и очень целебным коровьим молоком.

Тетя Никитина суетилась около коровы и радостно восклицала:

– Скажите, пожалуйста, как по заказу: двойня! И какие славные!

А пастух дед Мефодьев, чтобы скрыть волнение от присутствия новой жизни, задымил цигарку и приговаривал со слезой:

– Провались я на ровном месте – станут малые чемпионами породы, раз доктор Донников принял их на свет. Провались я на месте!

На этом самом месте он вдруг и провалился. Там; где он только что топтался, зияла дыра, а из ямы валил едкий табачный дым.

Селяне кинулись спасать деда, разумеется, с шутками и смехом, а он отряхнулся от земли и вспомнил:

– Помнится, здесь шурфы до Отечественной били – золотишко, искали!

И все торжественно пошли к ферме. Дядя Митя нес первого теленка, а тетя Никитина и Саша – второго. За людьми шла гордая Майка. Она была совершенно спокойна за малышей, которых опекал колхозный ветеринар дядя Митя.

ПОИСК ЧУДО-КОРНЯ

– Берем на всякий случай походную аптечку! – заявил Саша приятелям.

После хорошей ветеринарной практики мальчик действовал неспешно, уверенно, повторяя в жестах дядю Митю и чувствуя большое уважение к животному миру.

Милорд гонял по двору обиженного петуха. Фаина, прислонившись к стене, задумчиво перебирала ножками – прикидывала маршрут поиска.

Все трое отправлялись на поиски рубидиевого корня. Об этом пронюхала Клеопатра. Настырная коза напросилась в сообщники, якобы для того, чтобы в охотку полакомиться лыком.

– Сань! – гаркнула муха свежим походным голосом. – Не забыл йод захватить?

– Все тут есть в нашей аптечке! – мальчик стукнул по тугой сумке. – Бинты, резиновые жгуты для того, кто ногу в пути сломает или будет ранен, нашатырный спирт – если кто сознание потеряет или отравится.

– С ума сойти! – испугалась муха. – Мы что, ребята, в бой идем?

– Витаминов захвати побольше! – оставив наконец петуха, крикнул сладкоежка Милорд. – Вдруг заплутаем, и без витаминов никак нельзя!

Солнце привычно поднималось над Кордоном. Из леса надвигались на ходоков запахи березового разомлевшего листа, сосновой смолы и липового меда.

– Куда, ветеринары, путь держите? – живо поинтересовался художник Просеков, который в последнее время построил-таки на избушке чудную трубу и сильно повеселел.

Мастер живописных дел замаскировался в тени кустов и умело срисовывал на большое полотно сельские виды.

– А хватит ли места на холсте, чтобы изобразить ветеринарную амбулаторию? – Саша заглянул через плечо художника. – Мы вам березовый гриб-чагу из лесу принесем. Эта штука, говорят, сильно творчество стимулирует!

Вошли в густой лес и, обшаривая местность, много говорили о загадочном.

– Возьмите, к примеру, меня! – изумленно шелестела вверху камышовая муха. – Зачем, спрашивается, мне столько ног, если я большую часть жизни летаю и планирую? Чудовищно и загадочно! Вот у человека две ноги – он ходит, изредка бегает. У собаки уже четыре ноги – она и носится, как чумная. А у меня три пары ног! Должна, казалось бы, колесом по планете катиться, – летаю!

– С сороконожкой вы пара, – съязвил нечаянно Милорд. – Она с десятью парами ног тоже пулей носится по земле.

Неожиданно Фаина взвилась к верхушкам елей, зависла над деревьями, потом сообщила:

– Стоп, друзья! Вижу поляну тысячелистника!

Саша, как и условились перед научной экспедицией, тотчас достал из планшета ручку и блокнот.

– Записывай! – скомандовала, прицелившись, Фаина. – Квартальный столб на пересечении просек. Лесной квартал 49—150—21–22.

– Батюшки псовые, что делается! – Милорд даже задохнулся от зависти. – Насекомое по-военному излагает и не споткнется!

– Спокойно, милорды! – крикнула Фаина. – Пиши, Саша! Сто три метра от пикета строго на север!

– Как ты узнала? – вновь поразился Милорд, и умная морда пса сморщилась. – Вроде летала, а не скакала!

– Я считала каждые три шага Саши! – точно ворожила с синего неба камышовая разведчица. – После каждой сотни загибала ножку. У меня сейчас поджаты три с половиной ноги. Три шага Саши равны метру.

– Фая, обучи! – терзаясь от невежества, попросил Милорд. – Неуч я в этом деле, хотя, наверное, тысячи километров пробегал на охотах.

– Тебе главное в жизни, – засекретилась муха, – нюх не терять.

– Фая у нас чистый топограф! – восхитился Саша энциклопедически образованной мухой.

– Да меня дядя Митя научил! – призналась Фаина. – Он в армии не доктором был – топографом. Да не только меня, многих в деревне научил на местности ориентироваться.

– Скажи еще что-нибудь топографическое! – взмолился гончак.

– Высота предмета во столько раз больше нашего роста, – отбарабанила камышовая муха, – во сколько раз тень от предмета больше, вернее, длиннее нашей! Тень от Саши укладывается в тень вот этой березы двадцать раз. Рост Саши – один метр двадцать сантиметров. Значит, береза – высотой около двадцати пяти метров.

За разговорами не забывали о главном – искали плантации с лечебными травами и наносили координаты на карту. Только в двух таежных кварталах обнаружили поляны со зверобоем, конским щавелем, крапивой, но особенно много росло тут шиповника перед цветением.

Каждый из приятелей хотел обнаружить первым таинственный корень. Травники забирались в самые глухие и сырые овраги и ямы, но растение не обнаруживали.

– Ты, Клеопатра, все подряд не грызи! – Пес неодобрительно покосился на козу. – Вас, травоядных, до зелени только допусти – мигом под корешок подчистите! Вероятно, какая-нибудь из твоих подружек извела заветное растение.

Клеопатра, озадаченная грубым намеком, скрылась в кустах. Шурша ветками, она кружила вблизи от группы.

И вдруг раздался громкий треск. Из малинника с невиданной сноровкой вырвалась коза. Следом на поляну выдвинулся медведь. Зверь уставился на друзей маленькими бессмысленными глазками.

– Бежим! – закричал мальчик.

Но Милорд, отвлекая хищника и спасая человека, отважно кинулся вперед. Медведь взмахнул когтистой лапой, намереваясь одним ударом разделаться со смельчаком, но вдруг заревел, схватившись за голову. То камышовая муха пулей врезалась ему в глаз. Заварилась обычная для таежной жизни свара. Клеопатра, не замеченная зверем, обогнула хищника, разбежалась и всадила ему в спину пару острых рожек.

Вконец разобиженный мишка дико завопил, и несдобровать бы юным ветеринарам, если бы…

– Фая! – крикнул Саша. – Покажи, на что ты способна!

Что-то ослепительно-светлое и легкое, как молния, стремительно упало сверху. Вокруг бешеного зверя замкнулось несколько красноватых пульсирующих колец, вертевшихся с неземной скоростью. Яростный медведь оказался в ловушке. Он не мог шагнуть или взмахнуть лапой, натыкаясь на прочную стену. Наконец зверь поднял голову и заревел беспомощно и обиженно.

Прошла томительная минута. И вдруг медведь быстро уменьшился в размерах – превратился в маленькое мохнатое, гудящее, как разбуженный шмель, существо. Оно потешно скакало на мохнатых лапках и размахивало игрушечными конечностями.

– Новый вид животного – гуденожка! – назвал Саша бывшего медведя, который носился между травинками.

Золотисто-огненные кольца внезапно разорвались, превратившись в смерч, и растаяли в голубом безмолвии без звука и без запаха.

И тут приятели заметили, что медведь зацепил гончака когтями. Капли собачьей крови алели на широких листьях мяты.

Дяди Мити рядом не было. Но Саша уже знал, что надо сделать, чтобы помочь гончаку. Мальчик быстро распотрошил аптечку, промыл рану дистиллированной водой, очищенной от примесей и солей, прижег больное место спиртом – Милорд подпрыгнул до макушки березы. Обработанную и обеззараженную простым и надежным способом рану мальчик присыпал стрептоцидом и крепко забинтовал. Конечно же, в душе он немного гордился. Но это была гордость заслуженная.

– Вот это я понимаю! – уважительно, как равного в ветеринарных делах, похвалила камышовая муха. – Из тебя выйдет толковый доктор.

Саша изловил в густой траве мини-медведя, подержал на ладони и посадил на ветку.

– Пусть отдохнет, пока из тайги не выберемся! – решила камышовая волшебница. – Потом верну ему прежние габариты и вес.

Клеопатра, давно жевавшая лесные дары, вдруг призывно проблеяла. Друзья бросились к ней, чуя неладное. Но мелкожующее животное стояло спокойно, задрав легкомысленную бородку.

– Насилу отыскала, – скромно произнесла Клеопатра. – Вот он, куст рубидиевый!

В скромной, но гордой позе, в смиренных словах проглядывала укоризна собачьему нюху, человеческой наблюдательности и ста поисковым глазам мухи.

Это был действительно редчайший куст! Стараясь не повредить растение, приятели бережно выкопали три корневых отростка. Длинные, извилистые, они напоминали псов, бегущих за добычей, как корень женьшеня похож на фигуру человека. Правда, поначалу в горячке на это не обратили внимания. Сходство приметил лишь Милорд, но по своей нечеловеческой скромности промолчал.

В высоком небе мигали первые звезды, когда поисковая группа вернулась в село. Дядя Митя встретил ее на пороге дома с фонарем и рюкзаком – отправлялся на поиски друзей, встревоженный опозданием. Но когда увидел, что они принесли из леса, перестал сердиться и долго хвалил приятелей. Конечно, про медведя ему не сказали.

ПО СЛЕДУ ГОНЧИХ СОБАК

Накануне той ночи дядя Митя повел себя странно. Во-первых, велел помощникам спать сразу же после обеда, чего ни разу не заставлял. Во-вторых, попросил владельцев собак собрать деревенскую стаю на прививку. Уже с раннего утра во дворе амбулатории раздавался лай, пыль столбом висела. Но после обеда в селе стало так тихо, будто все до единой собаки уснули.

А ночью… Звездной ночью, остро пахнувшей зеленью, дядя Митя разбудил своих жильцов.

– Подъем, помощник! – тормошил доктор разоспавшегося мальчика. – Чудо проспишь!

На крыльце амбулатории скакал и прыгал Милорд, будто у него не четыре лапы, а сорок четыре пружины, спрятанные в ногах, раскрутились разом.

А по двору… По всему двору молча и стремительно носились десятки собак со светящейся шерстью. Все они подозрительно сильно походили на Милорда.

– Да наша, наша порода! – развеял сомнения радостный Милорд. – Гончие псы! Прямиком из космоса, а ни на грамм усталости. Вот что, значит выучка!

– Не может быть! – протер Саша сонные глаза. – Живые небесные собаки. Глазам своим не верю!

– В практике ветеринарных врачей может всякое случиться! – раздался из темноты глуховатый голос дяди Мити. – Забегают же в большие и шумные города дикие звери! А тут никаких препятствий – падай с неба, и никто тебя не остановит.

– Мне дружок один предложение соблазнительное сделал, – насупясь, признался Милорд. – Это, значит… в созвездие махнуть со стаей.

– Улететь? – огорчился Саша, которому было очень жаль потерять нового друга с добрым сердцем и решительным характером. – Ты там, Милордик, жить не сможешь, замерзнешь.

– Заскучаешь без нас! – сурово напомнила камышовая муха. – Я иногда спорила с тобой, но ведь не со зла! Я за правду горой стояла!

– Спасибо, дорогие мои, за хорошие слова! – отозвался пес. – Тому гончаку я так и заявил: успею к вам в свое время. А главное, что привык к вам, к дяде Мите. Я буду служить при ветеринарной амбулатории до конца своих дней!

Из темноты вынырнул спешащий доктор.

– Саша, – сразу же прояснил ситуацию дядя Митя, – нам надо до утра обработать это ослепительное общество. У огненных псов за тысячелетия притупилось чутье. А гончак без нюха хуже болонки. Я приготовил мазь из рубидиевого корня.

И закипела работа во дворе. Дядя Митя подзывал пациента, будто ему каждый день приходилось заниматься собаками космоса, заученным ловким движением раскрывал челюсти, а Саша бросал в светящиеся изнутри пасти ложку рубидиевой массы.

Собаки из пыльного космоса глотали волшебную кашу совершенно так же, как наши дворовые иди породистые псы, – не пережевывая.

И прыгали, мешая друг другу и повизгивая.

Пришлось Милорду наводить железную дисциплину среди собратьев.

В животном мире порядок и организованность все еще держатся на силовом равенстве – случайном и ненавязчивом.

Поэтому сначала рубидиевый корень получил вожак звездной стаи. Это был огромный рыжий гончак, ростом с годовалого бычка.

Саша с волнением поднес ложку к широкой пасти пса. Целебная каша ухнула в горло с таким звуком, как пустое ведро падает в глубокий колодец.

Но, проглотив порцию, вожак вдруг попросил нежным голосом, так не вязавшимся с его крупным дородным телом:

– Еще ложечка будет для хорошей собаки?

– Всё поровну! – отказал было Саша, потому что собачья очередь растянулась до калитки, но дядя Митя разрешил:

– Дай вожаку две большие ложки: у вожака нюх должен быть раза в два острее, чем у обычного гончака.

– Не знаю, как насчет чутья, – ввязалась в разговор скучающая Фаина. – А рот у него точно раза в два больше нормального.

Нюх у псов после приема лекарства, становился острым. Они чуяли метеориты еще до появления их в земной атмосфере, до того, как красная вспышка взрезала густую, до черноты, синь окрестностей Кордона.

– А теперь, Милорд, ты отведай! – предложил дядя Митя. – Тогда станешь лучшей гончей собакой на Урале и во всем собачьем обществе.

Только успел Саша влить псу снадобья, как из-за забора раздался вредный голос деда Хирона:

– Тогда, Дмитрий Сергеевич, выдели и моей козе чуток. Клеопатра часто по лесу шныряет, нюх ей особый нужен – от волков тикать!

– Берите, дедушка! – протянул Саша посуду. – Только козу не пускайте сюда – собаки у нас дикие!

Но Гончие псы уже покидали ветеринарный двор, стартуя с места и вытягиваясь в огненный клин – острием в черное небо.

Дядя Митя, Саша и дедушка Хирон махали на прощание руками, а Милорд лаял отрывисто и низко, точно подавал непонятные людям сигналы в далекое и родное созвездие.

– Вот и все, друзья! – наконец произнес дядя Митя. – Пора спать. А за помощь всем спасибо!

– Ну и ловок ты, Дмитрий Сергеевич! – хлопнул себя по коленке дедушка Хирон. – С самого неба пациентов принимаешь. Излечил прорву животин и ни гугу! Гляди, прознает про то начальство – влетит за совместительство!

– Теперь-то долго никого не будет, – отозвался дядя Митя. – В космосе спокойная ветеринарная обстановка, как Гончие псы доложили. А лучше, дедуля, в дом войди, раз бессонница мает, чаю попьем.

– Как не зайти, коли человек добрый! – с готовностью принял предложение бессонный дед. – Заодно погляжу, может, печь тебе переложить надо, бесплатно-то лучше получается! Еще удумал в помощники к тебе записаться, раз на печи ныне спрос мал. Примешь старого Хирона?

Долго гудел старик на кухне, рассказывая о жизни дяде Мите, но Саша не слышал. Он крепко спал на душистом матраце, но потом проснулся – пора было приниматься за работу.

Саша надел белый халат и такую же шапочку, перекинул через плечо кожаную сумку с крестом милосердия и полетел от планеты к планете, от созвездия к созвездию: к Малой и Большой Медведицам, к Дельфину и Жирафу, к Лебедю и Льву…

Ему казалось, что он летел вслед давней мечте, туда, где ждали его быстрокрылые птицы и быстроногие звери, рассеянные по галактикам необъятной Вселенной.

А еще Саша был спокоен за земных обитателей лесов, гор и рек, потому что на Земле оставался с помощниками дядя Митя, научивший его главному искусству – любви и сострадания к живому.