Текст книги "Дядя Митя — Айболит"

Автор книги: Анатолий Новиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

ГАНЯ-ЧИСТИЛЬЩИЦА

Все звери и птицы в округе знали и любили ветеринарного доктора Донникова. Они передавали потомству живописные легенды о необыкновенной доброте и мастерстве ветеринара. Кое о чем сороки, подглядев за доктором, по тайге разнесли, кое-что от домашнего и колхозного скота было узнано. Во всяком случае, окрестная живность не только уважала колхозного ветеринара, но по-своему старалась отблагодарить его за чуткость и заботу.

Чувство благодарности – одно из самых древних и сильных чувств. Конечно, при том условии, что живые существа сознательно не истребляют его в себе и в детях. Но этого разумная природа пока не допускает.

Взять, к примеру, еще не нашумевшую в газетах и в мультфильмах историю с черной галкой по кличке Ганя.

Однажды во дворе ветеринарной амбулатории разыгрался стремительный воздушный бой. Как и в любой драке, одна воюющая сторона была права, другая – нет. Но обе они в данной ситуации считали себя правыми…

Мирная галка, примостившись на ветке столетнего тополя, прикидывала, в какую сторону от гнезда полететь за зелеными гусеницами и жуками.

А много выше тополя парил под облаками в теплом воздушном потоке канюк – добровольный охранник полей и лесов. Пернатый хищник высматривал себе на завтрак зазевавшуюся полевую мышь, суслика или другого грызуна общественного хлебного каравая.

Канюк прилетел издалека. Не отыскав жертвы на своей территории, он залетел в чужие владения и жалобно канючил. В природе многие земные и небесные хищники, впрочем, как и некоторые люди, наделены заманивающими голосами – слезными, жалобными, просящими.

В снежных горах Тянь-Шаня из зарослей сизой ежевики и невыносимо пахучей мяты порой раздается слабый голос теленка. Но не спешите на помощь. Так, по-телячьи, мычит и снежный барс-ирбис.

Клекот голодного орла напоминает деликатное покашливание пожилого человека. А неутомимый в поисках добычи канюк – он же сарыч, – забравшись с утра пораньше под спасительные облака, влагой которых он промывает острые свои глаза, посылает к земле длинные крики – вечную жалобу на горькую судьбу.

И вдруг чужой канюк в маскировочном оперении десантника пал на добычливое крыло и сшибся с черной дворовой галкой. Полетели в стороны пух и перья. Хотя канюк был сильнее, близость родного гнезда и ненависть к разбойнику/ сарычу удесятерили силы галки.

В разгар драки канюк вдруг сложил крылья и тяжело рухнул вниз – будто за новой добычей. На самом деле ястреб спасался в дворовых травах от позора. Через несколько секунд он уже уходил к далеким лесам.

Черная галка пыталась взмыть к спасенному гнезду. Но вдруг тоже, трепеща всем телом и разбросав веером крыла, заскользила вниз и глухо ударилась о землю.

На птичье счастье, ветеринар дядя Митя оказался дома. Он сидел на сосновом пеньке близ гаража и отбивал литовку. Приближался сенокос – праздничная и нелегкая сельская работа. Дядя Митя в эту пору всегда помогал хозяйству косить травы. Он любил спелые душистые луга и заросшие крапивой и кипреем неудобицы, гудевшие от горячего сока. Травы на них, кажется, падают в изнеможении еще до того, как острое жало косы их стебли заденет. А между прямых валков травы дружно суетится весело-озабоченное, с песнями и смехом, колхозное человечество.

Сказать по правде, доктор помогал запасать сено дедушке Хирону для Клеопатры и ее отчаянных сынов. Кроме козы старик держал еще корову. Между делом дядя Митя успевал нарезать на зиму козьему семейству еще и сотни три березовых веников. Доктор знал о великой силе веточного корма: зимой, получив на завтрак две пары березовых веников, корова и коза производили в себе очень ценное и вкусное витаминное молоко. Бывший печник Хирон в эту пору сильно крепчал здоровьем, потому как пил молоко в значительных количествах.

Дядя Митя видел воздушный бой, разгоревшийся над двором ветамбулатории. Он поспешил к упавшей галке. Наружный осмотр птицы не выявил никаких серьезных повреждений. Не было и следов крови. Дядя Митя сразу повеселел – будто был виноват в чем-то перед мирной птицей и теперь прощен.

Он поспешил с оглушенной галкой в гараж. Там у него стоял тяжелый мотоцикл «Урал». Доктор смахнул с деревянного верстака гайки, болты, кольца. Положив птицу на бок, он очистил клюв от земли, расправил ей крылья. Рядом с птицей доктор насыпал хлебных крошек, накрошил соленого сала и вяленого ерша.

Минут через пять черная галка шевельнулась, вскочила на ноги. Быстро повертев головой, она уставила на доктора блестящий бдительный глаз, встряхнулась и вдруг ворчливо заметила:

– Убирай – не убирай – никакого тебе порядка на рабочих местах! Привет мастерам машинного двора!

– Здравствуй, галка Ганя! – отвечал, не удивившись подозрительным птичьим выкрикам, дядя Митя. – Хорошо, что пришла в себя. Поклюй теперь маленько!

Доктор догадался, что в молодости черная галка обитала при ремонтной мастерской, наслушалась много слов, и ее нисколько не испугал вид гаражного беспорядка.

Дядя Митя принес птице воды и ушел на покос.

Вечером его ждал не совсем обычный, но приятный сюрприз.

Гараж-мастерская сияла образцовым, можно сказать, корабельным порядком и чистотой. Это Ганя, отдышавшись, убрала помещение. Все шайбочки, винты, гайки, старые резиновые шланги, штуцеры, спицы птица аккуратно снесла в один угол, и помещение стало таким опрятным, будто его вымыли.

Дядя Митя стоял и хлопал от изумления глазами. Разумеется, доктор слыхал, что сороки, вороны и галки не совсем равнодушны к блестящим и загадочным вещам – обязательно утащат в гнездо для досмотра. Гнезда в гараже, конечно, не оказалось. Тогда галка определила всю ненужную оснастку и ненужные детали в одно место.

Аккуратная птица встретила ветеринара знакомыми бодрыми призывами:

– Привет мастерам машинного двора! Ура! Ганя – молоток! Машина любит ласку – чистоту и смазку! Сэкономить ГСМ нам поможет ЭВМ! Не уверен – не обгоняй! Ура!

Доктор Донников, конечно, не отказался бы от такой помощницы в гараже. Однако он отпустил птицу на волю, потому что считал себя не вправе эксплуатировать живое существо.

Но галка, благодарная человеку за спасение и участие, принялась теперь ежедневно заботиться о порядке на ветеринарном дворе. Каждое утро участок вокруг дома был так чист, будто его всю ночь скреб и отшаркивал взвод дворников. Завидя доктора, черная галка кричала ему с тополя: «Убирай – не убирай – никакого тебе порядка! Привет мастерам машинного двора! На первый-второй рассчитайсь! Ура!»

– Спасибо за службу! – отвечал на то дядя Митя и всегда угощал птицу чем-нибудь вкусным.

– Вот, Фая, учись, – говорил, вздыхая, доктор своей помощнице. – Такая же чистота и порядок должны быть у нас в комнатах. Многие болезни животных, птиц, а также человеческие недуги можно победить самым простым лекарством – образцовой чистотой. Главное снадобье любого ветеринарного врача – чистый воздух, чистая вода и яркое солнце. Чаще надо проветриваться, Фая!

НАЧКОН ЖУКОВ ПРОСИТ СОВЕТА

Доктор Донников шел по дороге к ферме. Прыгая через лужи и канавы, он осторожно придерживал руками тяжелую сумку. В ней лежала масса интересных и нужных вещей, пригодных на все случаи ветеринарной жизни. Тут был безыгольный шприц-пистолет, хранились разнообразные скальпели и пинцеты, зажимы, резиновые жгуты, ножи для зачистки копытного рога, банки со всевозможными мазями, растворами и порошками, флаконы со сладкими и кислыми витаминными настойками.

Дядя Митя давно уже не пользовался обычным шприцем при работе с животными. Конечно, укол для быка, у которого толстая кожа, не то что для человека.

И все же безыгольный пистолет делал свое дело много быстрее и безболезненно. Некоторые животные вообще ничего не ощущали при операции.

Безыгольный пистолет дядя Митя получил в Москве на ВДНХ страны за отличную работу в колхозе. Инструмент этот – давняя мечта колхозных ветеринарных врачей. Он почти ничем не отличается по внешнему виду от настоящего пистолета, покрытого никелем, с мощным стволом и насечкой на рукояти. Но вместо патрона с пороховым зарядом ветеринарное оружие заряжают капсулой с лекарством или витаминным раствором. Человек нажимает спусковое устройство – выстрел. Струя из капсулы, с огромной скоростью вылетая из ствола, пронизывает кожу любой толщины, даже такую, как у слона, бегемота или носорога.

Правда, на конной ферме нынче не требовалось ни пистолета, ни лекарства. Доктор спешил к жеребятам. Они родились весной и вскоре же сильно заболели. Доктор ухаживал за ними: выпаивал им молоко, грел большими лампами, готовил витаминный корм. Теперь, как он знал по опыту, самое тяжелое осталось позади.

А началось-то с пустяка вроде – замаялись жеребята болями в животе. Но это вовсе не безобидная болезнь. Чаще всего и телята, и жеребята, и поросята страдают от болезней живота. У дяди Мити на этот случай есть в запасе верное народное средство. Средство это – разнообразные настои лекарственных, или, как говорят в народе, целебных трав. Доктор самолично готовил такой настой для жеребят, сам поил их, добавляя в молоко матери. У тех животных, кому давали напиток из трав, боли проходили дня за три.

Для выздоравливающих, но еще слабых жеребят доктор прихватил бутылку «живой воды». Наверное, это была та самая живая вода, о которой упоминается в старых русских сказках. Несколько глотков «живой воды» – и возвращаются к больным силы, бодрость и здоровье, и кажется, что солнце начинает светить много ярче и теплей.

Доктор шагал и, время от времени поглядывая на небо, чему-то усмехался. Это было тем более удивительно, что серьезному, занятому человеку просто некогда бывает глядеть в пустое небо. Да и что такого особого можно увидеть днем? Но, верно, колхозный лекарь и исцелитель дядя Митя видел то, чего не замечали обычные люди.

Дмитрий Сергеевич Донников действительно думал о том, что происходит сейчас там, за тысячи в тысячи километров, в молчаливом непроницаемом космосе. Думал о предстоящей встрече во дворе ветеринарной амбулатории нынешней или завтрашней ночью. И то, о чем он замечтался, было ни на что не похоже, не встречалось еще в обычной жизни.

Интересно, что же или кто навещал ветеринарного доктора глубокими, сонными ночами? Привидение или инопланетяне?

Начкон Жуков поджидал дядю Митю у ворот конной фермы. Главный специалист по выращиванию, разведению и обучению лошадей – от крестьянской работы до бегов на отечественных и западных ипподромах – в обычной жизни именовался начконом – начальником конной части. В этом названии слышались отзвуки прошлых времен, когда конница решала все и на поле боя, и в мирной жизни, пусть в мирной жизни она и называлась просто – тягловая сила. Тогда начкон был значительной фигурой на конных заводах и фермах страны.

– Ну, как там малыши? – еще издали поинтересовался дядя Митя, потому что ему было всегда приятно поговорить с начконом о лошадях.

Начкон Жуков, загнав на время улыбку под пушистые, с сильной проседью усы, отвечал вежливым густым басом:

– Заботами вашими, Дмитрий Сергеевич, – прекрасно. Да вы сами посмотрите. Жеребятки – огонь и молния! Сейчас резвятся в леваде, вихреногие, застоялись в болезни-то!

Дядя Митя с начконом прошли в конюшню. По обеим сторонам прохода тянулись денники, а в простенках висели тяжелые кожаные уздечки, недоуздки, вожжи, потники и седла.

Денник – это дощатая или кирпичная комната для лошади, с крепким деревянным полом, с кормовым стойлом и поилкой. Кони обычно живут в денниках зимами. Летом конский косяк перегоняют на дальние пастбища, а в конюшне остаются рабочие лошади, малыши да рысаки, которых наездники готовят к спортивным состязаниям. На кормовых столах желтели горки овса и краснела крупная морковь. Конюхи разносили охапки душистого сена. Но носить было не трудно, потому что в конюшне сейчас стояло всего два десятка лошадей. Остальные кони гуляли на вольных выпасах далеко от Кордона.

Поговаривали, что иногда ночами в конюшне слышалось многоголосое мелодичное ржание стоящих взаперти коней. Оно проникало сквозь дверные и оконные щели и заполняло окрестности. И в ответ неслось ржание с дальних травяных холмов: вольные кони успокаивали товарищей, и в гривах их сверкали под мягким сиянием луны капли росы, на копытах плавилась от бешеного дробного бега желтая глина.

Дядя Митя и начкон скоро очутились у левады – большого ровного луга, огражденного березовыми жердями.

Два жеребенка, завидя знакомых людей, тотчас заскакали по большому кругу левады. Порой они тормозили на полном ходу, кидались вбок и назад и смешно трясли головами с нежной гривой. Но в них все яснее видели специалисты будущих рысаков.

– Радуются, малые, как вас заметили, – пояснил, отмахиваясь от слепней, начкон.

– Давно жеребята на прогулке? – спросил доктор, любуясь молодыми рысаками.

– Да с утра самого, – ответил пышноусый начкон Жуков. – Сводил их, как приказали, уже и в «солнечную баню». До чего полюбились лошадкам эти самые бани – ну, век не додумался бы!

«Бани» – это выкрашенные черной краской бочки с водой, поднятые высоко вверх. Черный цвет быстро вбирает солнечные лучи, и резервуары с водой постепенно нагреваются. В жаркую погоду коней обливают теплой водой. Такой душ, массирующий кожу, укрепляет здоровье и нервы лошадей. Кони – животные нервные, чуткие. Работать с ними могут только сильные и ласковые люди, притом гораздые на выдумку.

Начкон Жуков приблизился к ограде и, смешно надувая толстые щеки, засвистел. Таким тихим сигналом наездники обычно подманивают к себе лошадь.

– Те-ткле, те-ткле, – и дядя Митя подзывал жеребят каким-то птичьим заговором. – Не бойтесь, серенькие, подходите. Имеется для вас сладкое на десерт!

Правда, серенькие и не думали пугаться. Им, видно, надоело бегать по кругу, и они внезапно очутились перед людьми. В зеркальных черных глазах маленьких лошадок четко и выпукло отразились крошечные фигуры людей, крошечные конюшни и постройки, крошечный лес на горизонте с крошечными круглыми облаками над ним.

– Вот, получите, братья-кролики! – доктор Донников вынул из необъятной своей сумки заветную бутыль, свинтил с нее пробку и налил золотисто-коричневую жидкость в широкое ведерко, которое предусмотрительно подставил начкон товарищ Жуков.

Долго уговаривать жеребят выпить волшебного снадобья не пришлось. Их мягкие губы распробовали содержимое, и малыши по очереди с огромным наслаждением вмиг высосали эту настойку – только свист стоял. Когда кони пьют воду, слышится резкий струящийся звук.

– Мои бы внуки так лекарства хлестали с присвистом! – пожелал начкон Жуков, в профиль, кстати сказать, очень похожий на легендарного маршала Буденного. – Научи, Дмитрий Сергеевич, старика, как это делается.

– Тут, товарищ Жуков Василий Макарович, никакого такого особого секрета нет, – отказался от личной славы ветеринарный доктор. – Не пугай ребятишек слишком часто лекарствами – вот и все волшебство. Сам, поди, снадобья нынешние не пользуешь, только древние, что бабки твои готовили. И вообще, самое полезное лекарство – воздух, солнце, и вода, и солдатская еда!

Жеребята, покончив с настойкой, просили еще, чмокая губами. Но Дядя Митя предупредил животных сразу:

– Хорошего, ребятки, помаленьку! Ну, теперь бегайте и скачите!

– Через несколько денечков Жеребят можно в косяк отогнать, – залюбовался легким широким бегом начкон Жуков с толстыми усами и серыми, в масть рысаков, добрыми глазами.

Недобрым людям не просто работать и ладить с лошадьми. И трусливым тоже. Не выдержат они чистоты и благородства, исходящих от коней.

Начкон товарищ Жуков, верно, не задумывался над тем, добрый он или не очень. Он всегда желал быть просто человеком и всю жизнь старался честно работать.

– Вот какой случай был на моей памяти, – вспоминал Василий Макарович, когда возвращались с фермы. – Числился на ферме конюхом один человек. Фамилия у него, кажись, была Пуприков – не лошадиная фамилия. Как напьется этот самый хитрован Пуприков, так лошадей поколачивает, конечно, незаметно от людей. Трезвый заявится на конюшню – только ругается грубыми словами, как нынешний некультурный футбольный болельщик. Значит, забрел этот человек к чистокровному жеребцу Кивачу и стал подобным манером над животным изгаляться. Кивач, не будь ослом, ухватил конюха за воротник куртки, выскочил из конюшни с добычей и прижал башкой к стене. Мужик, глядим, захрипел – горло ему передавило. С трудом, доложу, его оторвали от коня и, можно сказать, спасли ему скверную его жизнь.

– Лошадь за себя постоит, товарищ Жуков Василий Макарович! – задумчиво отвечал ветеринарный доктор. – А многим людям еще не хватает отцовской выдержки и материнской любви при общении с ними, хотя в стране ведется большая разъяснительная кампания по этому поводу.

– Тебе, брат, больше всех уважения-то в колхозе! – с пониманием уточнил начкон Жуков. – Как здоровые животные либо птицы – мы их обряжаем, водимся. Ну а худо стало и болезнь одолевает – быстрее их к тебе, ветеринару. И что любопытно: очень доверяют тебе лошадки, и я бы сказал, что любят.

СЕАНС ЛЕЧЕНИЯ

– Дорогой Милорд! – протрубила, влетев в дом, гостеприимная камышовая муха. – Входи, как в собственную конуру, располагайся без смущения, ты в жилище друзей.

– Лапы у меня грязные, – замялся пес у порога. – На коврах могут следы остаться.

– Высохнут следы, – успокоила муха. – А потом, у дяди Мити ковров сроду не водилось.

Милорд долго и тщательно очищал лапы о жесткий коврик на крыльце и только после этого осторожно вошел в помещение ветеринарной амбулатории.

Колхозная ветамбулатория состояла из четырех комнат. В них располагались темные старинные шкафы со стеклянными полками. На полках длинными рядами были выставлены загадочные склянки, хитроумной формы баночки, змеевидные трубки, ланцеты, пинцеты и множество других серебристых инструментов, которые применяются при лечении животных Все это местный доктор Айболит – дядя Митя – хранил за закрытыми дверцами. Однако больше всего в шкафах, отметил Милорд, хранилось коробок и пакетов с волшебными и обычными мазями, исцеляющими от многих рал и болезней, с разноцветными порошками, пахучими настойками.

Камышовая муха покрутилась на кухне, напевая под острый нос любимую песню про Муху-цокотуху, потом крикнула:

– Милордик! Суточные щи будешь?

– Не отказался бы, – признался гончак. – Я, Фаина, со вчерашней недели голодный!

– Вот и прибегай через сутки! – пошутила муха.

– На тебя, Фая, грех обижаться, – сдержал гнев гончак. – Это у тебя головокружение от успеха. Бывает, что это проходит, но у иных тянется всю жизнь.

– Ой, какие мы обидчивые! – протянула камышовая муха, однако ей стало стыдно за глупую и бестактную шутку. – Это у меня автоматически выскочило. Я ведь люблю шутки и розыгрыши. Я ведь остроумная особа. Я ведь…

– Здесь кто-то мясные щи обещал, – перебил ее пес. – С того времени как раз сутки проскочили.

– Кушай, Милорд, поживее, – пригласила Фаина, наливая похлебку с мозговой костью в тарелку. – Ты не откажешься сбегать со мной в лес? Предстоит работа по поиску трав.

Милорд с удовольствием похлебал варева, попросил добавки и в два силовых приема размолол сахарную кость.

– Молодец, Милорд, сразу видно хорошего работника! – похвалила летающая кухарка.

– А как ты догадалась об этом? – потупился польщенный словами хозяйки гончак.

– Кто за столом силен, тот в лесу и в поле сдюжит! – подсказала муха. – Так дядя Митя говорит.

– И слова умные, и щи добрые! – поблагодарил гончий пес. – Таких вкусных щей, признаться, я у прежнего хозяина не едал. Там все больше сервелат и другие твердые колбасы давали. Я их, по правде сказать, не любил, а отказаться не смел.

– Ну-с, за дело! – сказала камышовая муха. – Но прежде ты должен обнюхать и осмотреть лекарственные травы, которые нужны ветеринарному доктору.

Она торжественно повела Милорда в особую кладовую с большой дубовой дверью. В полутемном помещении стоял сильный аромат хорошо просушенного сена.

С крючьев и гвоздей, вбитых в стены, свисали длинные жгуты и пучки трав, кореньев, гроздья цветов и соцветий.

– Полагаю, что ты, как животное, немного разбираешься в нашей флоре и фауне, в живой природе то есть, – скучно начала лекцию камышовая муха, – Бывал в лесу на экскурсиях?

– На каких еще экскурсиях? – завопил гончак, – Я в лесу вырос! Все избегал вдоль и поперек!

– Хорошо! – терпеливо прогудела камышовая муха, – Но ты знаешь, что почти все травы – лекарственные? К примеру, крапива. Она ведь растет не только для того, чтобы ожечь кого-нибудь или засорять деревенские и городские сады и огороды.

– Про крапиву не нуди, Фая! – взмолился пегий пес. – Я ее столько выкушал! Если подсчитать – так целое поле, честное песье слово!

– В каком виде? – муха так и скакала вокруг, так и завьюживала.

– В разнообразном, – отчитался Милорд. – В сыром, толченом и вареном. Прокрученную через мясорубку вместе с мясом…

– Отсохни правое крыло, тебе еще не все известно про удивительные свойства этого растения! – уверяла камышовая наставница и сверлила собаку каждым из ста глаз.

– Всего никто не знает! – красиво защитился гончак. – Ну, чего я не слышал о крапиве?

Милордова голова шла кругом от возбуждающих крепких травяных запахов. Гончаку казалось, что они с собеседницей стали заговариваться.

А камышовая Фаина, шустро бегая по сухим стеблям, говорила, и говорила что-то аптечное.

– Ты бы, Фая, не частила! – помотал ушастой головой пес. – Не успеваю слова, переваривать. И откуда ты про всякие там витамины и целебные свойства нахваталась? От дяди Мити?

– Люблю послушать, но особенно – поговорить, – с наслаждением призналась камышовая муха. – Я очень эрудированная муха. Я ведь могу на равных общаться даже с умным человеком.

– А что такое «эрудированный» – смышленый, что ли? – застеснялся своего невежества Милорд.

– Даже не верится, что ты жил у культурного хозяина, – с преувеличенной досадой укорила муха. – Эрудированный – значит знающий все на свете!

– Завидую, – уныло протянул Милорд и уныло развесил уши чуть ли не до пола. – Везде-то ты летала, все-то ты видела своими ста глазами. Мой хозяин со мной говорил только об охоте и учил брать добычу, а сам, скажу по секрету, не читал ничего, кроме кулинарной газеты.

– О бывшем хозяине – больше ни полслова, – остановила гончего пса Фаина. – Ты служил ему лишь орудием наживы.

– Мне сразу показалось, что дядя Митя совсем другой человек, – вздохнул Милорд. – Он не оставит собаку в лесу. Тапочки домашние, верно, сам себе принесет и за обыкновенной палкой не заставит десятки раз в час бросаться в ледяную воду.

– Разумеется, не заставит и все по дому сам делает! – согласилась довольная муха. – Дядя Митя мне книжки с картинками вслух читает и про целебные растения подробно рассказывает. Однажды мы даже в город ездили – в зоопарк. Директор зоопарка попросил дядю Митю слону помочь – у того железка в хоботе застряла. И дядя Митя вытаскивал гвоздь, а я летала рядом, готовая в любую секунду броситься на помощь доктору – слон-то был в ярости от боли…

Вдруг камышовая муха запнулась на полуслове и заботливо спросила:

– А что это у тебя с лапой? Почему хромаешь?

– Пустяки, – не сознался, мотая головой, Милорд. – Это барсук хватанул, когда я его в лесной норе застал и хотел проветрить на улице.

– Для кого, может, и пустяки, – профессионально засуетилась камышовая муха, – а для меня – занятие. Лапу твою сейчас мигом излечим… Это мы умеючи… Это мы в два неболевых приема… Не зря ведь в ветеринарных кругах меня называют добронавязывающей мухой!

Обхватив шестью ножками кряжистую бутыль с латинской этикеткой, муха, выпучив сто глаз от натуги, налила в фарфоровую чашу жидкость и скомандовала:

– Немедленно опускай лапу в этот раствор – боль как рукой снимет!

– Не болит у меня ничего! – пес сильно сомневался в том, что муха поможет избавиться от страданий.

– Не упрямься, пегий! Клади лапу в чашку! Для профилактики заражения! – кричала, испытывая врачевательный азарт, камышовая исцелительница. – Живее, больной!

Милорд невольно подчинился и с отвращением опустил лапу в едкую жидкость.