Текст книги "Черные кипарисы"

Автор книги: Анатолий Мошковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Глава 21
ВИТЬКИНА ФАБРИКА

Вначале Феликс хотел сразу же сходить к Витьке, но после встречи с Аркашей раздумал: сгоряча мог накинуться на Витьку и все напортить. И Феликс решил сходить сперва к Захарке. Уж с ним не надо ломать голову, что и как сказать.

Адъютант жил рядом – в соседнем доме. Увидев Феликса, его мать засуетилась, заулыбалась, забегала глазками по его лицу, зачем-то оглянулась внутрь комнаты и сбивчиво объяснила, что Захарки дома нет, что он скорее всего у моря, в бригаде, и, наверно, через часок-другой вернется.

Феликс пошел к рыбацкому причалу.

Здесь, у Скалистого, было мелковато, и сейнеры швартовались в Кипарисах, а тут к берегу жалась разная полуржавая, полуизношенная мелочь: мотофелюги и бесчисленные байды и баркасы, с которых и велся прибрежный лов.

Феликс спустился к сараям и вошел в один. В нем женщины латали и перебирали лиловатые капроновые сети. Кто-то храпел возле стены на этих самых сетях. У двери кто-то смачно жевал бутерброд, заедая зелеными перьями лука, запивая молоком из бутылки.

– Захарки Семеркина тут не было? – спросил Феликс у рыбака в драной, выбившейся из штанов рубахе, который чинил треснувшее весло.

Тот оглянулся и полушепотом сказал:

– Как же… Был тут с утра, когда с моря пришли… Братец ему свежья полную сумку наложил… На рынке ищи его!

«Ловкачи ж они! – подумал Феликс. – Своего не упустят, и Витька правильно крыл тогда Захарку, но…» Но только один он, Захарка, годился ему в адъютанты…

Идти за ним на рынок? Нет уж. Сам прибежит.

И Феликс пошел к Витьке. Витька жил у городского скверика, где было крошечное фотоателье, весы и кафе-мороженое. И здесь, у весов, Феликс неожиданно встретил Лену с отцом – ту самую длинноногую девчонку, ради которой, если разобраться, и ходили ребята на дикий пляж в определенное время и на одно и то же место.

– Пап, взвешусь! – Лена скинула туфли и босиком прыгнула на весы.

Весовщица в белом халате передвинула на шкале гирьку и что-то сказала.

– Ой, хорошо! Похудела на килограмм! – засмеялась Лена, и ее тонкие брови подпрыгнули вверх. – Плати двушку!

Лена спрыгнула с весов, с лету попала узкими ступнями в стоящие рядом туфли.

– А что скажет мама? – спросил отец. – Не пущу больше так далеко заплывать.

– Попробуй! – Она капризно крутнулась всем своим легким точеным телом в синем платьице, и по этому движению вдруг стало видно, какая она спортивная и сильная. – Вот познакомлюсь с теми мальчишками, будешь ходить один.

– Только посмей, – грозно сказал отец, и они засмеялись.

«Уж не с нами ли хочет она познакомиться?» – подумал Феликс, придерживая у весов шаг, хотя ему сейчас было совсем не до нее.

Потом он заглянул в Витькин двор и увидел у открытого сарая Витьку на табуретке и пятерых его братьев – босых, замурзанных, в трусиках и штанишках – один одного меньше.

Во двор Феликс не вошел. Он быстро зашагал к себе домой. По пути забежал в гастроном, пролетел мимо мясного отдела, где, словно играючи, отточенным топором на деревянной, в глубоких шрамах плахе Анин отец рубил говядину. Он заметил Феликса и спросил:

– В мясце не нуждаетесь? Есть неплохое.

– Благодарю. – Феликс пошел в кондитерский отдел и купил кулек мятных «Театральных» леденцов.

Матери дома еще не было. Феликс нырнул под тахту и вытащил несколько пар летней обуви. Выбрал коричневые сандалии – они были почти новые, он и сам бы еще проносил их год-два, если б мать недавно не купила ему другие, более современной и красивой формы. Авось не заругает – она редко ругает его.

Завернул сандалии в газету и пустился к Витьке. Странно, но теперь он чувствовал себя уверенней и спокойней. Хоть и гадко было на душе.

– Привет! – Феликс кивнул малышам, и Витькина голова высунулась из двери сарая. – Что новенького?

– Это у тебя надо спросить.

На Феликса уставился десяток цепких пытливых глаз.

– А ну хватай! – Он протянул малышам кулек, и к нему проворно потянулись грязные худые ручонки, и в их еще молочных зубах громко захрустели конфеты. – И ты возьми. – Феликс протянул кулек Витьке, и тот не отказался.

– Фабрика на полном ходу? – Феликс заглянул в дверь, где у стола стоял дед, худой и морщинистый, с седыми космами, неряшливо торчащими из-под шляпы с обвисшими полями, без ленты, и помешивал кисточкой в металлической банке. Он мельком посмотрел на Феликса и по обыкновению не поздоровался.

– В простое, – сказал Витька.

– Что так? Сырья не хватает?

– Хуже. Появились конкуренты, делают из кусочков дерева змей. – возьмешь за хвост – двигаются, как живые, и язычком дергают… Два рубля штука – и как хватают! У нас перестают брать.

– Чуму на их голову! – воскликнул Феликс.

Витька невесело улыбнулся, на лице же деда появилось явное недовольство: морщины из мягких, устало-добрых превращались в резкие и сердитые…

Не потому ль, что Витька часто убегал к Феликсу с его фабрики?

Над головой деда на полках лежали затейливо изогнутые, с розоватым блеском внутри раковины рапан, желтовато-пористые, выброшенные штормом куски пемзы, высушенные, отлакированные и еще ждущие лака крабы, горки мелкой ракушки, камушки диковинных расцветок, стопки картона и дощечек, мотки проволоки, бесчисленные бутылочки и баночки с клеем, красками, лаками, разный инструмент… Из этой домашней фабрики выходила на рынок их продукция: оклеенные цветными ракушками шкатулки с тщательно вделанными блестящими фотографиями наиболее красивых мест их побережья: туманного и романтического Дельфиньего мыса, зубцов Горы Ветров, набережной с кипарисами, и на каждой шкатулке красовались неизменные, прямо-таки бессмертные слова: «Привет из Скалистого!», или «Помни Скалистый!», или «Не забывай Скалистый!», ну и все такое прочее. Некоторые образцы недоделанной или сохнущей продукции стояли на особой полке. «Как это убого!» – всегда думал Феликс, глядя на эти изделия, и как-то сказал об этом Захарке, так тот даже завизжал от счастья, и потом всем это повторял, и, как утверждал Семка, даже на рынке, при покупателях, вслух критиковал их продукцию… «Не смей! – сказал ему тогда Феликс наедине. – Это удар ниже пояса…» – «А чего он меня высмеивает за рыбу?» – ответил Адъютант, и его нельзя было угомонить, да, признаться, Феликс особенно и не старался: уж очень весело было во дворе от воплей и наскоков этого задиры на Витьку и от того, что тот отвечал ему… Просто умереть можно было со смеху!

– Что ж вы будете делать? – с участием спросил Феликс.

– Надо перестраиваться… Ваня советовал применять другие краски и найти другую форму шкатулок. И надписи надо бы поменять…

– Надо бы, – согласился Феликс, незаметно оттащил Витьку от двери и шепотом спросил – На полчаса не смотаешь?

– Не могу. Дед не в духе… Утром продал только две шкатулки и одного краба, и то со скидкой…

– Мне надо сейчас.

– Фель, ну не могу я… Приди попозже, угощу свежей рыбой – отец получил… И деньги верну.

Последняя фраза насторожила Феликса.

– Ну скажи деду, что идем нырять за рапанами… – Он пристально посмотрел в глаза Витьке.

– И ты… ты будешь нырять? – медленно спросил тот, и Феликсу стало неловко.

– А чего ж нет? Или я нырять разучился? Скажи, а Ванька много достал?

– Десять штук, но крупных только три.

– Ого, – сказал Феликс и сразу взял себя в руки. – Правда, он ничего парень?

– Ты знаешь – да! – Витькины близорукие глаза остро вспыхнули синевой. – И не думал вначале. Не знаю, как вынюхал про нашу фабрику, прибежал… Прямо неловко было. А старался как, будто нанялся. И к концу даже кровь немножко из носу пошла…

Феликс неподвижно смотрел на Витьку.

– И тебе не стыдно? Эксплуататор – вот кто ты! – сказал Феликс и понял: он погиб… Он почти погиб!

Витька улыбнулся:

– Ладно тебе… Я его силой не затаскивал в лодку.

Феликс взял Витьку за локоть и вывел со двора.

– Что-нибудь случилось? – слегка оробевшим голосом спросил Витька.

– Ничего… Слушай, только не пугайся… Я тебе тут кое-чего припер, – Витька глянул на сверток под мышкой у Феликса, и лицо у него нахмурилось, и в гладкий, чистый лоб врезались, как у взрослого, сразу две морщины. – Ерунда, правда, но, может, пригодится: у нас с тобой обувь одного размера… Вот… Возьми…

Витька принял сверток и, шурша газетой, развернул и тут же поспешно и как-то испуганно, будто ворованное, вернул Феликсу.

– Ты что? – Феликс, кажется, испугался больше его.

– Не надо… Они почти новые… Совсем новые!

– Откуда новые? Старье!..

– Не надо…

– Бери, тебе говорят… У меня есть другие… Эти мне не нужны.

– Не возьму.

– Витька, что с тобой?

Витька угрюмо молчал.

Между тем к ним подбежали двое его братьев и в ожидании уставились на Феликса.

Феликс завернул в газету сандалии, сунул сверток под мышку, дал старшему из малышей довольно тяжелый еще кулек с конфетами (тот, не в пример Витьке, схватил его), кинул: «Всего» – и быстрым шагом пошел со двора.

Он не знал, к кому еще можно пойти. К Семке? Нет, к нему не надо.

К кому же? Ребят, казалось, так много. А теперь? Оставалась Аня.

Надо пойти к ней. Только к ней.

И держаться так, будто ничего не случилось.

А и правда, что случилось?

Глава 22
ТОЛЬКО К НЕЙ!

Сильно жгло солнце, пахло разогретым асфальтом и слегка подгоревшими шашлыками. Скалистый лениво шумел, перебирал струны гитары, взвешивал на уличных весах курортников, нагулявших или потерявших вес, фотографировал их, предлагал мороженое, пирожные, морские прогулки на маленьких теплоходах, экскурсии по историческим местам и большой выбор вещей из специализированного магазина «Подарки»…

И никому не было дела до Феликса.

Он толкнул калитку Аниного двора и с бьющимся сердцем пошел по дорожке меж кустиков, поглядывая на гранатовые деревья, на грядки с клубникой и огурцами. Вдруг раздался визг. Аня в выцветшем лиловом купальнике удирала от него, выскочив из-за кустика, и исчезла под деревьями инжира. На мягкой взрыхленной земле остались следы ее босых ног.

Из-за угла дома с лейкой в руке вышла Анина мама в серой кофте с засученными рукавами и, увидев Феликса, заулыбалась, залучилась вся.

– Что это она у вас такая пуганая?

– Показываться не хочет в таких нарядах… В саду донашивает…

Феликс вдруг рассмеялся. Просто так рассмеялся, без всякой причины – наверно, потому что слишком все натянуто было у него с утра, а теперь отпустило, и стало так легко и ясно.

Мать Ани завздыхала:

– Какое нонче лето: ни дождинки с неба… Беда, все пропадает в саду…

– Да, да, – согласился Феликс. – Жаль… – Но меньше всего думал он сейчас о зное этого лета и ее саде.

– Аня! – громко крикнул он. – Выползай!

И она вышла, и всего минуты через три после своего панического бегства – и ее нельзя было узнать! – в беленьком ситцевом платьице – загорелая, легкая, с тонкими глиняно-смуглыми руками. На ногах ее были белые тапки.

– Ты чего драпанула? Думала, кто-нибудь другой?

– Да нет. – Она не смотрела ему в глаза.

– А все же?

– Да ничего такого, – с некоторой досадой, точно у нее под пыткой домогаются признания, сказала она. – Все тебе надо знать… – И стала тапкой давить сухой комочек земли, потом шмыгнула носом, точно внезапно простудилась.

Мать вдруг заторопилась и ушла от них.

– Пойдем сегодня купаться? – спросил Феликс.

– Да, право, не знаю… Много дел… Если только попозже… Как раз ту девочку увидите, в которую вы все по уши влюблены…

Феликс засмеялся.

– Значит, идем? Всех ребят двора прихватим, и Аркашу, и Витьку, и Артема, и Лиду…

Аня почесала коленкой о коленку.

– А что это у тебя за сверток под рукой?

Феликс вдруг почувствовал сильный жар во лбу, точно температура у него подскочила под сорок.

– Да так… Ничего… Обувку несу в ремонт. – И сказал уже другим голосом: – Ань, может, зайдешь ко мне сейчас? Есть новые книжонки и свежий квас… И вообще поболтаем…

Аня провела смуглой рукой по плечу, опустила голову и вздохнула:

– Сейчас не могу, Феля…

И вдруг Феликс обиделся. Впервые не на шутку обиделся, смертельно обиделся – и на нее, и на всех их, и даже на Захарку, который-то ни в чем не был виноват: не оказался дома и не успел ничего такого сказать ему…

Неблагодарные! Он ничего не жалел для них, себя, можно сказать, растрачивал, а они?

Феликс почувствовал, как у него дернулась щека.

– Ну пока, я пошел. – Он отвернулся от нее и зашагал к калитке.

Часа через два в дверь позвонили. Кого там еще несет?

На пороге стоял Захарка.

– Ты приходил ко мне? – Глаза Адъютанта так и сверкали, а воинственно курносый нос, казалось, еще больше вздернулся.

– Заходи… Ты где пропадал?

– Да так… – замямлил Захарка. – Мать посылала… Все дела, дела…

«Знаем мы, какие у тебя дела! – подумал Феликс. – Ворованной рыбкой торговал!» – и хотел уже было срезать острым словцом Адъютанта, но сейчас этого нельзя было делать. Пусть он и грубоват и не очень развит, но ведь как предан ему.

И, не желая больше дипломатничать с ним и ходить вокруг да около, Феликс в упор спросил:

– Как тебе новенький?

– Ванька?

– Он самый.

– А что? Ничего паренек, быстрый… Хваткий!

– Ты так считаешь?

Адъютант сразу понял, что дал промашку, радость на его лице померкла, и ярко-черные сверкающие глаза чуть помутнели.

– А что, нет? – спросил он. – Нет?

– Нет, – сказал Феликс: уж с Адъютантом ему не надо было хитрить. – Разве ты не видишь, какой он самоуверенный? – Лицо у Захарки становилось все более грустным, неподвижным, и курносый нос его смотрел уже не так бодро и воинственно. – И он против всех нас…

– Это Ваня-то? Не может этого быть!

– Слушай, что тебе говорят! – оборвал его Феликс; он вдруг понял: теперь нельзя отступать ни на шаг, надо идти напролом и не быть слюнтяем. – Ты знаешь, что он помогал Витьке нырять за рапанами? Что он сейчас работает над чертежами новых шкатулок и придумывает остроумные надписи к ним, чтоб тот переплюнул всех конкурентов на рынке и зажил не так, как вы, несчастные труженики Черного моря…

– Феликс, дай слово, что это правда! – заорал Адъютант. – Дай слово!

– Нет, сплошное вранье… Это еще не все, слушай дальше: он хочет дружить с балконными крысами и даже звал их купаться…

Захарка прямо затрясся весь:

– Чтоб они, эти выдры, бултыхались рядом с нами в море? Лежали на одной гальке? И ты допустишь это?

Феликс беспомощно пожал плечами:

– А что я могу сделать?

– Как что? Врезать! Врезать им надо! И ему заодно. – Лицо у Захарки вдруг стало совсем волчье, только что клычки не вылезли.

– Ну не знаю, – сказал Феликс, – они ведь все-таки девчонки… Еще жаловаться будут…

– А я ничего не боюсь! Нанку можно не трогать…

– Ну если только несильно… Просто попугать… Да и то вряд ли стоит…

– Ну ясно, – произнес Захарка, по его липу пробежала быстрая-быстрая улыбка, и Феликс сообразил, что он все понял.

– А сейчас уматывай от меня, – сказал Феликс, – а ровно в пять – на пляж. Позови всех…

– А… а Ваню звать? – спросил Захарка и смутился, поняв нелепость вопроса.

– Он сам явится без твоего приглашения: его глаза, уши и голова работают получше твоих.

– Это еще не доказано! – закричал Захарка, а Феликс подумал: и хорошо, если Ванька с крысами явится к морю, это будет началом его конца. Только все надо проделать очень тонко. И не горячиться.

Захарка между тем скакал по ступенькам вниз. Во дворе он сунул руку в карман и бережно ощупал две истрепанные рублевки, полученные от брата Тихона за проданную рыбу. У гастронома Захарка встретил Семку и сказал о скором купании, у газетного киоска предупредил Аркашу. Заметив возле овощной палатки Диму, ничего не сказал ему: пусть лучше не идет – при всех стал нападать на Феликса, не понимает, что он только из благородства не трогает и терпит его. К тому же Дима может позвать к морю Ваню, а если Ваня, как говорил Феликс, против них всех, пусть лучше тоже не идет с ними.

Надежды Захарки не оправдались: на пляж валили большой гурьбой, и среди них были Аркаша и Аня с Лидой, и, уж конечно, Дима с Ваней, а вот балконных крыс, которых следовало бы проучить, не было. Жаль…

Глава 23
ПОЕДИНОК

Зато Дима, шагавший рядом с Ваней, рад был в душе, что они не пошли. Все-таки Ваня был очень самонадеян, решив позвать их купаться. Ведь ребята терпеть их не могут, и если бы девчонки оторвались от своих балконов, ох и досталось бы им! Нет, Ваня не имел права звать их, не посоветовавшись с ребятами…

Феликс шел впереди всех, посвистывая, и это был плохой признак. Уж это Дима знал. Он посвистывал в двух случаях: или когда у него было отличное настроение (сегодня об этом не скажешь), или когда ему надо бы скрыть очень скверное настроение. Именно это он и делал сейчас.

– А чем ты кормишь своего гада? – спросил Феликс, на миг обернувшись к ребятам. – Не пирожными, надеюсь? Не «Мишками»?

Захарка запрыгал, хлопая в ладоши, и крикнул:

– Давай ему дохлых мышей! Жареных лягушек! Копченую воблу – благодарен будет!

– Спасибо за совет, – сказал Ваня, – а то я хотел кормить его ящерицами и кузнечиками…

«Началось… – подумал Дима. – И насмехаются уже не так добродушно, как на Горе Ветров». Дима терпеть не мог Феликса и не боялся его: знал, драться тот не будет. Но Ваня… Он ведь ничего не знает и не понимает, как надо с ним вести! С ним и со всей их компанией…

Потом Дима покосился на Аню – она была в своих крикливых ярко-голубых шортах и золоченых босоножках – правда, позолота с них местами сошла, и они уже не сверкали на солнце, как раньше.

Лена с отцом была уже на пляже. Она на этот раз никого не удивляла своей ловкостью и гибкостью, а просто лежала на подстилке и смотрела на ребят, подошедших к морю.

– Сплаваем? – Феликс кивнул на одинокий красный буек.

Каждый раз, придя на берег, они начинали купание с заплыва, с гонки к этому буйку – кто первый. Первыми всегда были то Феликс, то Артем. Аня пыталась соревноваться, но дальше пятого-шестого места не шла.

А вот Захарка, плававший стремительно, как торпеда, мог бы, по словам Аркаши, завоевать первенство и обогнать даже Феликса, но не решался, не смел и плавал не в полную силу.

– Идет! – сказал Артем, и здесь, к своему ужасу, Дима увидел, что и Ваня вышел в черных плавках к воде. Там, изготовившись, уже стояли наиболее сильные пловцы.

Что он делает? Зачем? Хочет опозориться?

– Пошли! – гаркнул Артем, и все почти одновременно по-дельфиньи бросились в воду – кто подальше, кто поближе. Нырнули и быстро поплыли. Один Ваня замешкался и бросился с опозданием.

Феликс сразу пошел быстроходным кролем, Артем – брассом, а Ваня – саженками. Он при этом ужасно и совсем не спортивно крутил головой и руки выносил крюками, по-крабьи, и это было не очень красивое зрелище. Но плыл он удивительно быстро и только метра на два отставал от Феликса и еще меньше – от Артема. За его стриженой головой следовала белая Анина шапочка, а уже за ней – черная голова Адъютанта…

Ну и ну! Он и Аню не смеет теперь обгонять? Вот смех!..

– А Ваня-то ничего! – сказала Лида, стоявшая рядом с Димой. – Дает!

– Еще и Феликса догонит! – крикнул Аркаша. – Тот уже выдыхается, а он все набирает темп!

«Ну нет уж, – подумал Дима. – Феликса ему не догнать…»

И тут Дима поразился: Ваня вдруг перестал вертеть головой и тоже пошел брассом. Он сильно отталкивался ногами и продвигался вперед такими длинными толчками, что расстояние до Артема и Феликса стало уменьшаться.

– Ура! – закричал Дима и запрыгал по берегу. – Утирает нос Феликсу! Ура!

Через минуту Ваня поравнялся с Феликсом и даже вырвался вперед.

– Так, Ваня! Жми, Ваня! – орал Дима и в бурном приливе радости стал обнимать и мять Аркашу, и тот едва отбился от него.

Однако Феликс тут же нажал, обошел Ваню на метр, на другой, на третий, и вот рука его коснулась буйка, потом и Артем стремительным рывком на полметра опередил Ваню, и он только третьим повис на буйке.

Жаль, но и то ничего.

Дима плюхнулся животом в воду и поплыл…

Минут через пятнадцать, когда он устал и вылез на берег, все ребята уже сидели на гальке и высыхали на солнце. Феликс лежал на спине чуть в сторонке и неподвижно смотрел в небо.

– Ну и плаваешь ты! – сказал ему Ваня. – Я уж думал, первым приду… Я всех обгонял у нас.

– Думал… Мало ли что ты думал! – завелся Захарка. – Он в треть силы гнал…

– Знаем мы! Едва обошел Ивана! – подал голос Артем. – Чуть бы, чуть бы – и остался б с носом.

Никогда! – отрезал Захарка.

– Хватит тебе, – Феликс одернул Адъютанта. Тот замолк, хотя и ненадолго.

Ваня не был героем заплыва, но Дима чуть успокоился и уже не чувствовал себя одиноким и ненужным.

– Поныряем? – неожиданно спросил Захарка.

– Можно, – сказал Феликс.

Захарка вскочил и минут через десять на веслах пригнал от рыбацкого причала небольшую лодку.

– Только ты не иди, – шепнул Дима в Ванино ухо.

– Почему? – уставился в него Ваня.

Дима даже разозлился:

– Потому что заткнут тебя за пояс! В два счета!

– Ну и пусть затыкают… На здоровье! Я-то что потеряю?

– Ты? Ты… – Дима недоуменно смотрел на него. – И наконец выпалил: – Все! Ну как ты не понимаешь?

В глазах Вани пряталась усмешка.

– А почему? Ну почему?

– Почему? Да потому… Потому что… – Дима захлебнулся и умолк: он хотел так много сказать – и то, что его никто не будет уважать, если он окажется слабаком, и что надо быть поосмотрительней, и что наивных бьют в первую очередь, и что… Все это было так элементарно, что и говорить неловко было.

– Я пойду. – Ваня поднялся, кое-как влез в переполненную лодку. Когда она отошла на некоторое расстояние от берега, Захарка бросил в море сверкнувшую на солнце золотистую консервную банку, и мальчишки начали нырять за ней.

На лодке было тесно, сидела она глубоко, и ныряльщики переваливались через борт и уходили под воду. С первой глубины все, как определил с берега Дима, достали банку. Потом лодка отошла подальше в море, до Димы долетели смех и крики, но уже трудно было разобрать, кто вернулся из глубины с банкой, а у кого не хватило воздуха донырнуть до нее.

Затем лодка подошла к берегу, и по радостным воплям Захарки можно было понять, что с самой большой глубины лишь Феликс да Артем с Витькой взяли банку, а Ваня – только с первой, самой малой глубины. Однако на лице Вани не было и тени огорчения.

Он шел к Диме по гальке и счастливо улыбался.

– Продул? – угрюмо спросил Дима. – Я ж говорил: не ходи.

– Ну и что? – повернул к нему голову Ваня, и его тупой добродушный подбородок говорил не о безволии и поражении, а об упрямстве и твердости. – Хоть знаю теперь, что я негодный ныряльщик… Но Витька-то, Витька каков! А Артем! А Феликс! Земноводные, и только!

Нет, Ваню просто нельзя было понять… Ну никак! Дима даже отвернулся от него. Ведь это было полное, абсолютное, непоправимое, позорное поражение. Конец ему. Точка. И Захарка, прекрасно понимая это, был страшно доволен и даже смотрел на Ваню такими добрыми глазами, точно тот сделал ему величайшее одолжение.

А Ване хоть бы хны… Ну ни капли гордости и честолюбия!

– А кто изобрел ласты, знаешь? – внезапно спросил его Семка.

– Нет, – признался Ваня. – А кто?

– Не знаешь? – прямо-таки ахнул Захарка. – Вправду не знаешь?

– Ну сказал – нет! – с некоторой досадой произнес Ваня. – А кто?

«Какой же он! – прямо-таки ужаснулся Дима. – Не может увернуться от спора… Сейчас они отомстят ему, всыплют за то, что посмел в скоростном заплыве несколько секунд идти впереди Феликса!»

– Ребята… – Захарка вскочил и на весь берег заорал, обращаясь ко всем, кто был на пляже, – к Лене с отцом и еще к каким-то курортникам, и даже к трем рыбакам, растянувшим на гальке неподалеку от них сеть: – Он не знает таких вещей!

Ваня вдруг смутился. Впервые видел его Дима таким смущенным.

– Кто? – спросил он.

– Леонардо да Винчи! – гордо и презрительно крикнул Захарка, и Дима зажмурился от стыда – это знали все мальчишки Скалистого.

– Правда? Вот не думал… Значит, мало ему было писать прекрасные портреты, и парашют сделать, и первому начертить карту Нового Света… Так он еще ласты изобрел!

– Точно! – крикнул Захарка.

Аня с Аркашей громко засмеялись.

– Знать такие вещи надо, – проворчал Захарка, сбитый этим смехом с толку, и присел к Феликсу.

– Спасибо, – сказал Ваня. – Век не забуду этого… Значит, и ласты еще?

И теперь уже все смеялись, даже Дима с Семкой и Лидой. И Артем хохотал, правда с некоторым опозданием. Один Феликс не смеялся.

Аня радостно смотрела на Ваню и машинально дергала рукой висевший на шее медальон.

Неожиданно к ним подошла Лена в синем, с голубой звездой купальнике.

– Ребята, у вас так весело… Можно к вам?

– Ну, конечно, Леночка, садись. – Аркаша показал ей на гальку в центре компании. – Мы очень рады…

– Ты откуда знаешь, как меня зовут? – удивилась она.

– Мы все знаем про тебя, – многозначительно сказал Артем. – Все! Ты просто чудо! Мечта! Звезда пляжа! Где акробатике научилась?

Лена, ничуть не смутившись от его комплиментов, присела рядом и вытянула длинные загорелые ноги.

– Что вы! Какая я акробатка… Я только учусь. – Лена посмотрела на Аню и вдруг заметила серебряную монетку на тонкой цепочке. – Ой, какая прелесть! – И потянула к монетке свою узкую руку. – Можно посмотреть? – Аня кивнула, Лена коснулась пальцами неровного маленького кружка. – Дельфин? Играет в волнах! Где ты ее купила?

– Тебе там не купить. – Аня слегка отодвинулась от Лены, цепочка потянулась, и дельфин выскользнул из пальцев Лены.

– Почему? – простодушно спросила она. – Мне он так нравится.

– Спроси у Артема, – ответил Семка. – Античность… Музейная ценность… Тетра… тетра… Аркаша, прочти ей лекцию…

– В следующую среду, – сказал Аркаша, – если ты снимешь помещение и расклеишь по Скалистому афиши…

Лена мило улыбнулась:

– Люблю веселых и добрых… Вы… Скажите, вы еще будете соревноваться?

Артем в упор уставил на нее свои темные очки.

– Хочешь принять участие?

Лена кивнула.

– Мы уже накупались сегодня, – ответила Аня. – Завтра приходи.

– Спасибо. – Лена поднялась, улыбнулась им и красиво, как балерина ставя ноги, пошла к отцу.

– Прогнали девочку, – уронил Аркаша, глядя ей вслед. – Джентльмены! А она ведь ко всему и умна, и ищет дружбы…

– Никто ее не прогонял! – сказала Аня. – И ничего она не ищет: по папочке уже соскучилась.

Один Ваня, кажется, не заметил прихода и ухода Лены.

– Слушай, Вить, – сказал он. – Я все время ломаю голову, какую бы форму придумать для шкатулок, и ничего не придумал… Может, вам стоит перейти на палки? Ну, то есть на трости…

Захарка засмеялся – нервно и мстительно.

– Да, да, на можжевеловые палки, толстые, прочные, и суки обрубать нужно не все, и на набалдашнике можно вырезать какую-нибудь голову – акулью, слоновью или чертову – что подскажет дерево.

– Думаешь, будут брать? – спросил Витька.

– Еще как! Только надо умело обработать дерево и отполировать похитрее, чтобы было грубо и естественно. Мы еще подумаем с тобой. Ребята, а что если сделать краба, такого, чтобы двигался, только по-настоящему, по-крабьи, бочком? Отбоя от покупателей не было б! И знаете что? – Ваня привстал и потер свою большую колючую, как еж, голову.

– Что? – спросила Аня.

– Давайте устроим конкурс на лучший сувенир… А? На лучшую палку, шкатулку…

– Делать больше нечего! – фыркнул Захарка (ох и зол он был на Ваню!). – Сам денежки получает – пусть сам и думает… Будем мы еще…

– Ну, ты не будешь, а другие будут, – сказал Ваня. – Ты живешь на очень короткой привязи и еще немножко темный… – И здесь Дима услышал, как под Феликсом с хрустом сдвинулась галька.

– Но, но, – сказал Захарка, – потише… Так и схлопотать можешь!

– За что? – спросил Ваня.

– За то! – крикнул Захарка. – Может, ты темней меня!

– Если заметишь – скажи, – попросил Ваня. – А я вот темней тебя не видел ребят.

– Я отлуплю тебя сейчас! – Захарка вскочил с гальки. – Так тресну!

– Ты, я вижу, большой любитель бокса… Хочешь попробовать?

Ваня не торопясь, можно даже сказать, лениво встал. Дима замер, сжал кулаки, готовясь броситься на помощь. Посмотрел на Артема. Тот с крайним интересом поглядывал на Ваню и по привычке постукивал пальцами по своим широким крепким зубам.

Захарка оглянулся на Феликса – он продолжал разглядывать небо, кинул взгляд на Семку, на Аню и в нерешительности пошел на Ваню.

– Захар, на место! – раздалось в полной тишине, и Адъютант отступил от Вани. – Садись! – И Захарка сел.

– Как собачонка, – сказал Витька. – И не простая, а породистая, медалистка!

И все засмеялись. Захарка тотчас вскочил, чтобы показать, что сел не по команде Феликса, а просто так. И бросился к Витьке. Но лицо того уже прикрывали два худых крепких кулака, и он стоял на изготовку, как на ринге. Все вокруг молчали, и Захарка сник, отошел и сел рядом с Феликсом. Тот продолжал изучать небо, а потом почему-то закрыл глаза.

– Такие вот делишки, ребятишки, – сказал в полной тишине Артем и громко постучал камнем о камень.

– Ну, мне пора. – Витька встал, оделся и пошел от них.

– Ага, сдрейфил! Драпаешь! – осатанело, как в припадке, закричал Адъютант и запрыгал на гальке, – Замолкни, – сказал Феликс и не разжал век.

– Не хочу я замолкать! – заорал вдруг его верный Адъютант, и это было неслыханно. – Я буду делать что хочу!

– А что ты хочешь? – спросил Аркаша. – Ну что? – Сгонять мух с живота Феликса! – бросил Дима.

Феликс хлопнул себя рукой по животу, прикончил и смахнул муху, а Захарка оскорблено надулся.

– Какие вы унылые, мальчики и девочки! – сказал Ваня и, вздохнув, встал, энергично подвигал руками и ногами. – Умереть тут с вами можно от тоски… Пойдем искупаемся еще, что ли…

– Да вообще-то можно, – сказал Артем и тоже встал, и Дима тут же вскочил, и они пошли к воде. Но больше никто из ребят не поднялся…