Текст книги "Черные кипарисы"

Автор книги: Анатолий Мошковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

Глава 14
КАССЕТА

Часа через два ребята вернулись, и только вошли во двор, как на них, точно вода из ведер, обрушилось с балконов:

– Вот они где, с цветиками!

– И новенького уже обработали!

И надо же! Какие у них глаза и нюх: ничего вроде бы не знали о вылазке, а выскочили, как по команде, будто по радио кто-то сообщил им.

– Прекратить нельзя? – вежливо спросил Феликс. – Ну прошу, девочки.

Балконы замолкли.

Аня и Лида стали делиться с ребятами маками. Увидев это, Дима быстренько отошел в сторонку: не хватало ему еще получить цветики от Ани!

Ваня взял только один цветок из ее рук, Артем с Захаркой отказались, а Семка потащил у Лиды чуть не полбукета. Она завизжала на весь двор, и Артем оттолкнул его. И опять оживились балконы…

Тогда Феликс подозвал Захарку, что-то сказал ему беззвучно – Адъютант понимал его даже по движению губ – и, кажется, дал ему немножко мелочи… Что он задумал?

Захарка рысью побежал со двора.

Скоро захотела уйти и Аня, но Феликс удержал ее. Не обращая внимания на крики с балконов, ребята уселись за доминошный столик и стали о чем-то говорить. Минут через пятнадцать во двор той же рысью вбежал Адъютант с бумажным кульком в руке, и Феликс с Артемом что-то взяли из него.

– Ну, всего! – сказал Феликс, махнув рукой, и все пошли к своим подъездам. И когда они уже приблизились к дверям и к балконам, Феликс, Артем и Захарка по резкому свисту что-то швырнули в крикуний. Те взвизгнули, отшатнулись, но было поздно. В Нонкин лоб что-то с треском ударилось, разорвалось, потекло, залило все лицо, и она завыла в страхе. Возле Нинки тоже что-то угодило в стену и брызнуло, попав в нее осколками. «Яйца, куриные яйца!» – тут же понял Дима. Легче всех отделалась Нанка – яйцо угодило в одну из стоек балкона и разлетелось, только испачкав ее сарафан.

Снизу раздался хохот и свист – Артем засунул в рот три пальца.

– В следующий раз тухлых достану! – радостно закричал Захарка. – Тухлых!

Девчонки исчезли с балконов, и почти в тот же момент из подъезда вышел Ваня. Был он без картузика, и по тому, как он шел, свесив голову и тяжело ступая с поперечной морщиной, зажатой меж бровями, было видно: у него что-то случилось.

– Ребята, – сказал он, – я потерял кассету.

– Дело какое, – буркнул Семка, – новую отснимешь.

– Не отсниму.

– Почему? – Артем поиграл пальцами на своих крупных зубах.

– В той кассете была пленка, на которую я снимал Ребят в Ярославле, и я обещал всем прислать карточки… Там были уникальные снимки!

– Что же теперь делать? – спросил Дима.

– Пойду искать.

– Куда пойдешь? – Аркаша недоверчиво улыбнулся.

– Туда, где были.

– Может, на Гору Ветров?

Ваня кивнул.

– Очумел? Да ты заблудишься! – вскрикнула Аня. – И где ее там искать?..

– Я помню дорогу. Возьму дома флягу с водой и пойду.

И здесь Дима перехватил взгляд Феликса. Он смотрел на Ваню неподвижно и почти в упор. Очень серьезно. И ни слова не сказал.

– Я б за тысячу рублей не пошла обратно, – сказала Лида, разглядывая цветы в букете, – мешок с шишками лежал у ее ног.

И вдруг Диму кто-то дернул за язык.

– И я пойду с тобой! – сказал он. – Вместе пойдем!

Ваня повернулся к нему, и лицо его, вместо того чтобы быть радостным и благодарным, стало очень грустным.

– А тебе зачем? Ну зачем тебе-то?

– С тобой, – неуверенно проговорил Дима. – Чего тебе одному топать…

– А может, и мне прогуляться с тобой? – спросил вдруг Артем, грубовато улыбаясь. – Не возражаешь?

– Ну что вы, ребята!.. Не надо… Я быстренько сбегаю, – тихо и вроде бы даже виновато сказал Ваня и пошел к своему подъезду, все еще ворча и сожалея о потерянной кассете.

Минут через пять он вышел из двери с рюкзачком на одном плече и зашагал со двора. Дима хотел броситься за ним, догнать, присоединиться. Но… Но как же не хотелось тащиться в такую даль! Опять карабкаться вверх, и отдыхать, и вытирать лоб, и умирать от жажды – на улице еще адская жарища! И потом, ведь это глупая затея – попробуй найди маленькую кассету: разве он помнит, где потерял ее? И не такая уж это ценность…

Ваня нырнул в зелень выхода и исчез со двора.

– Пойду скорей домой, а то цветы уже вянут! – сказала Лида.

Аня посмотрела вслед Ване и вздохнула:

– Всего, мальчики! – И, прижав к щеке цветы, пошла от ребят.

– Возьми на первый сеанс! – сказал Адъютанту Феликс и тоже ушел в свой подъезд.

Все разошлись. Все. И Дима ушел. Он плелся по лестнице вверх и упорно думал, что должен был переломить себя и пойти вместе с Ваней, а он не пошел. А раз не пошел, то пусть не удивляется, почему с ним раздружилась Аня. Ну кто он еще, если не медуза, холодная и бесформенная, выброшенная штормом на гальку?

Глава 15
ОЧЕНЬ, ОЧЕНЬ СТРАННЫЙ

Аня наотрез отказалась сбегать искупаться в море: дома ее ждала прополка. Но через час-другой она обещала заглянуть к Феликсу. Дома никого не было, Феликс обрезал маки и поставил в тонкую высокую вазу чешского стекла. Потом, насвистывая, открыл холодильник и налил из банки консервированного вишневого компота. Он был холодный, шибал в нос, и Феликс залпом выпил стакан. Осушил второй, вынул любительскую колбасу, откусил большой кусок, мгновенно съел и подровнял ножом, чтобы не было видно полос от зубов. Потом стал под душ, пустил ледяную воду и, вскрикивая, вздрагивая от холода, до скрипа вымыл свое твердое, сильное тело. Вытерся мохнатым полотенцем, оделся и подошел к окну.

Балконы были еще пусты… Ну и влепили они им! Как завизжали! Жаль, Захарке не удалось раздобыть тухлых яиц – вдыхали бы их аромат! – и пришлось покупать свежие, и даже диетические, по тринадцать копеек штука…

Аня, кажется, оценила.

Не то что Аркаша. Он только пожал плечами и стал оглядываться. Эта его вечная оглядка и мешает ему быть настоящим человеком. Артем сразу согласился, и не потому, что он настоящий человек, а уж очень обожает всякие такие вещи и не привык раздумывать. А этот стриженый странный. Очень странный. Младенец какой-то, а ведь неглупый. И трусом не назовешь, и книги почитывает. И всем старается угодить: как Лидку тащил в гору, и от лимонада отказался. А чего стоит эта история с кассетой? Или решил поразить воображение девчонок?

Хлопнула дверь – вошла мать. Высокая, худощавая. В открытом платье и легких туфлях на низком каблуке. С волевым умным красивым лицом. Деловая, точная. Не профессия ли – мать работала старшим бухгалтером в рыболовецком колхозе – наложила на нее сбою печать? Этого бы хоть немножко отцу!

Мать иногда приезжала на обед из Кипарисов, где была колхозная контора.

– Давно вернулся? – спросила она.

– С час.

– Ноги еще держат?

– Отлично. Тебе принес три лучших мака – они в вазе.

– Спасибо… С вами, говорят, ходил и этот мальчик, сын нового хирурга…

– Кто говорит? – быстро спросил Феликс.

– Встретила в «Подарках» Аркашиного папу.

– Ходил, – подтвердил Феликс.

– Ну и как он? Ничего паренек?

– Ни рыба ни мясо… Очень странный…

– То есть? – спросила мать. Она была не из болтливых или сентиментальных. Они с Феликсом говорили кратко, потому что понимали друг друга с полуслова.

– Еще не раскусил до конца.

– Ну, а что ты раскусил не до конца?

– Наивен. Смешон. По-телячьи восторжен. Но добивается популярности.

– Ого, да ты до конца изучил его! – Мать радостно поглядела на сына. – Будешь лопать сейчас? – Она так и сказала – «лопать», как это любят говорить его сверстники, потому что старалась ни в чем не отделять себя от них и от него.

– Спасибо. Немножко попозже.

– Ну ладно.

Феликс опять подошел к окну. Наконец-то!

Сердце его сильно забилось. На мгновение он даже растерялся.

Через двор шла Аня. Тоненькая, высокая. В золоченых босоножках и в коротком голубеньком в синих цветах сарафане, который великолепно сидел на ней. Ее почти надвое разрезал узкий поясок, хотя затянут был – это и сверху видно – не туго. Волосы ее были копной забраны вверх – потрудилась уже, а на лоб начесана легкая челка, придававшая ей несерьезный вид.

Даже свежо белевшая новая повязка на ноге очень шла ей.

Аня шла не торопясь, точно бросала вызов скандальным балконам, и тонкие загорелые руки ее были в карманчиках сарафана.

Феликс в панике забегал по комнате, распахнул шкаф, выхватил из ящика светло-серую, в крупную клетку рубашку, сунул в нее голову, заправил в брюки и ринулся к двери.

Замер, прислушиваясь к шумам на лестнице и усмиряя дыхание. Внизу дробно застучали каблуки. Тук-тук, тук-тук. Все ближе, все громче…

Феликс ждал и, когда Аня была в пяти-шести ступеньках от их площадки, распахнул дверь.

– Вползай.

Аня вошла. И внесла в их квартиру улыбку. И, словно сговорившись с Аней, только она шагнула через порог, в их окна широко хлынуло солнце. И еще ярче засверкала нержавеющая сталь строгой трехрожковой люстры, белые ручки радиоприемника и стекла книжных полок, ступеньками развешанных на стенах.

– Очухалась? – спросил Феликс. – От мамочки не влетело?

– Что ты! Заслужила благодарность. Час на огороде торкалась, полтораста морковок прополола… Чуть тебе одну не принесла.

– Что ж не принесла?

– Со свиной хвостик… На ползуба… Не угрызешь…

Феликс засмеялся. Ему всегда хотелось смеяться при виде ее, но смеялся он, когда рядом не было мальчишек.

– Захарки нет еще? – спросила Аня. – Говорят, у кино народу – не протолкнешься… Возьмет ли?

– Должен… Садись. – Феликс кивнул на тахту песочного цвета и крикнул на кухню: – Мама, к нам Аня пришла! – И спросил Аню: – Пить хочешь? Есть квас и вишневый компот.

– Если можно.

– Чего? Могу и то и другое.

– Нет, не надо… Кваску бы.

Феликс, как на коньках, заскользил по паркету на кухню, верхом налил квасу и, расплескивая его, бросился в комнату.

Аня махом выпила стакан и вытерла рукой подбородок. Смахнула с груди капельку и спросила:

– А Ваня не вернулся? – И сама ответила: – Да, конечно ж, нет – далеко ведь… И взбрело же ему тащиться снова! Мне даже жалко его немножечко… Пропалывала гряды и думала о нем… А тебе не жалко его?

– А чего жалеть? Не насильно погнали.

Аня прошлась вдоль стены с полками, разглядывая корешки с названиями книг, – это она делала всегда, когда приходила к ним.

– Верно… Но ведь сам знаешь, один пошел… Свалиться можно… Камень может ударить… Или…

– Попасться в когти кровожадным грифам?

Аня засмеялась, закидывая голову.

– Нет, я всерьез… Я уж думала, Димка пойдет с ним, он ведь хотел пойти…

– Димка все хочет, но ничего не делает, – проговорил Феликс. Неужели она до сих пор не поняла, что это за человек?

– Но лучше б он пошел с Ваней.

– Ничего с Ванькой не будет! – сказал Феликс. – А если он и распорет где-нибудь ногу, папа быстро его заштопает шелковыми нитками, а сломает – возьмет в гипс и срастит. Ты ведь уже слышала, какой он хирург, – первый класс! Столько ему благодарностей…

Аня посмотрела на Феликса и ничего не сказала.

Внезапно во дворе раздался шум, и Аня бросилась к окну. Сильно высунулась из него, словно собиралась выпрыгнуть. И сразу же закричала:

– Вань, ты? Живой? Ну как? Нашел?

Феликс подошел к окну и глянул через прозрачную занавеску, чтобы со двора не видели его.

– Нашел! – Но этого Ване показалось мало, он вынул из кармана кассету и показал. – А ты что, здесь живешь?

– Нет, я у Феликса в гостях, – ответила Аня и, одернув сзади платье, легла на подоконник. – Небось ой как устал?

– Нет, ничего… Только ногу немного вывихнул у речки…

– Что ты говоришь?! – ужаснулась Аня. – Больно? Как же ты пришел? Хромаешь?

– Ничего. Теперь почти прошло. Смотри, как хожу… – И он, почти не хромая, прошелся по двору, как будто Ане это было очень интересно.

– А где нашел? У грота?

– Нет, возле речки. На обратном пути потерял…

Аня обернулась к Феликсу:

– Ты слышал, что он говорит? Он нашел… Нашел!

– Молодец, – сказал Феликс. – Герой… Его так и распирает от собственной храбрости.

Аня вдруг громко рассмеялась:

– Скажешь чего! Он смешной и очень упрямый – вот это да, вот это похоже на него…

– Тебе видней. – Феликс пожал плечами, отошел в глубь комнаты, присел на тахту и стал ждать, когда Аня кончит разговор через окно.

А конца разговору не было, потому что она уже переговаривалась не только с Ваней, но и с Аркашей и даже с Лидой, которая тоже, кажется, выползла на улицу. Во дворе стоял восторженный галдеж. Вдруг Феликс услышал частый голос Захарки, вскочил с тахты и подбежал к окну.

Его Адъютант стоял рядом с Ваней и, размахивая руками, что-то расспрашивал.

– Захар! – крикнул, не сдержавшись, Феликс. – Я тебя жду.

– Бегу!

Глава 16
СЛЕЗА АДЪЮТАНТА

Захарка оторвался от кучки ребят и бросился к их подъезду. Бежал он, наверно, на третьей скорости, потому что через пять секунд раздался звонок в дверь, но Феликс не торопился ему открыть. Звонок повторился. И еще раз. И еще. Феликс сидел у низенького журнального столика, постукивал пальцами по твердой пластиковой поверхности его и ждал. Аня все не вылезала из окна и звонков не слышала.

Наконец Феликс встал и открыл дверь. И увидел смуглую черноглазую рожу.

– Он принес! – выдохнул ему в самое лицо Адъютант. – Отыскал!

– Купил? – спросил Феликс.

Лицо Захарки сразу скисло, поскучнело:

– Нет… Такая очередь… И ни одного знакомого впереди… На первый сеанс уже кончились…

– Почему не взял на второй?

– Но ты ведь сказал, чтоб на первый…

– Беги и бери на второй сеанс, – сказал Феликс. Захарка уже метнулся было к двери, но Феликс поймал его за рукав. – Постой… Есть небось хочешь?

– Да не прочь… На горе ведь только жевали…

– Идем. – Феликс провел его на кухню, где мать палила на газе курицу и остро пахло жженым пером, взял из холодильника масло, разрезал пополам московскую булочку, положил туда ножом толстую плитку масла, густо посыпал сверху сахарным песком и протянул.

Захарка впился зубами в булку, как молодой волчонок в ягненка, и благодарно закивал головой.

– Ну валяй, – Феликс слегка подтолкнул его к коридору. – И чтоб достал, иначе не возвращайся. Ни живой ни мертвый.

– Достану, – с набитым ртом произнес Захарка и убежал.

Через три минуты Ваню позвала мать, во дворе стало тихо, и Аня наконец отошла от окна.

– Как там наш герой? – спросил Феликс. – Других увечий нет? Многое выяснила?

– Все в порядке… Только он… Знаешь, что он принес еще?

– Что? – спросил Феликс.

– Змею… И знаешь какую? – В голосе Ани звучало удивление, радость и даже что-то вроде восхищения. – Гадюку!.. Увидел, расщепил палку и поймал, зажав в ней ее головку… Она теперь у него дома, и он хочет послать ее в Ярославль и не знает, как это сделать…

– Ценной бандеролью! – сказал Феликс. – Проделать дырочки, чтобы гад дышал и высовывал свой язычок, и послать… Проще простого!

– А почему ты сердишься? – спросила Аня и посмотрела на него. – Он ведь такой чудак… Разве не чудак?

«Винтиков у него кое-каких не хватает», – хотел было сказать Феликс, но сказал другое:

– Наверно… – И подумал с горечью, что, конечно, виной всему очень светлые, очень красивые его глаза. Уж они-то, девчонки, первые замечают это, и тогда любая глупость, которую сморозит хозяин таких глаз, кажется необыкновенной и странной.

После обеда в дверь опять позвонил Захарка.

– И на второй сеанс кончились…

– Почему ж не взял на любой другой? – прямо-таки взъярился на него Феликс.

– Надо было так и сказать.

– Давай деньги. – Феликс взял из потной ладони Адъютанта скомканный рубль и крикнул Ане: – Пойдем! Адъютант стал бестолков – даже билетов купить не может…

Они втроем молча пошли через двор. Захарка долго молчал, а потом спросил:

– А мне что делать? Я тоже хочу посмотреть. – В глазах его неожиданно блеснула слеза и очень удивила Феликса: что стало с Адъютантом? Но он знал, что Захарке и виду нельзя подавать, что он жалеет его, и сказал:

– На детском утреннике! Кто ж тебя пустит на поздний сеанс? – и смерил глазами Захаркин рост.

– Скорей расти и ума набирайся, – поддержала его Аня.

Она терпеть не могла его Захарку. Феликс понимал это и в душе одобрял, но никому, в том числе и Ане, не говорил об этом и, случалось, даже защищал от нее своего Адъютанта: как же иначе держать его при себе?..

Только они спустились по ступенькам к Центральной улице, как рядом остановилась легковая «скорая помощь». Из кабины вылез Валерий Михайлович. Лицо у него было усталое, грустно-рассеянное, плохо выбритое, и веки, казалось, распухли от бессонницы. Его лицо так мало было похоже на лицо хирурга, который при всех обстоятельствах должен быть бдительно строгим, непогрешимо точным.

Они поздоровались с ним, и Валерий Михайлович заспешил к своему дому, а «скорая помощь» помчалась дальше.

– Ай-ай, как нехорошо! – сказал Феликс. – Наш эскулап использует служебный транспорт в личных целях.

– Кто, кто? – переспросил Захарка.

– Открой Большую или Малую Советскую Энциклопедию, последний том на букву «э», там все и прочтешь…

Захарка промолчал.

– Я б не согласился лечь под его нож, – сказал Феликс Ане. – Еще вырежет вместо аппендикса что-нибудь другое… Например, сердце. Должен ведь он оправдывать свою фамилию – Ломакин, помощник смерти…

– А Ваня говорил о нем совсем другое, – вмешался Адъютант.

– А ты и развесил уши… Кто ж будет говорить плохое про своего папашу? А ты, – Феликс опять посмотрел на Аню, – ты легла бы под его нож?

– Ни под его, ни под чей другой, – угрюмо сказала Аня.

Ей и правда вдруг сделалось грустно, и она не могла понять почему. Скорей всего потому, что Феликс сегодня стал каким-то желчным, неприветливым и никто не может ему угодить. Даже Ванин отец.

– Ну, я пойду, – сказал Адъютант, проводив их немножко к кинотеатру, Феликс не задержал его, и Ане стало жаль Захарку.

У кинотеатра «Волна», огромного куба из стекла и металла, изгибался хвост невиданной длины: в основном стояли отдыхающие, ярко одетые, иногда радиофицированные, в пестрых, навыпуск рубашках и летних туфлях; кое-кто, чтобы не терять времени, стоя читал пухлые романы с печатями местных библиотек.

Феликс поставил Аню в хвост, а сам стал расхаживать вдоль очереди поближе к окошечку кассы в поисках знакомых. Внезапно Аня увидела у самого окошечка Лену с отцом – вот бы кто взял им билет! Они, правда, незнакомы… Но ведь это ерунда! Можно подойти и сказать с улыбкой: «Привет, Леночка! Как жизнь? Мы, кажется, занимали перед тобой… Не поучишь гнуть мостик?» Или еще чего-нибудь такое – не откажет. Аня оглядела ее прямую спину, шею с завитками волос, тонкие загорелые руки – и раздумала просить. И даже обрадовалась, когда Феликс прошел мимо нее: нечего их мальчишкам обращать внимание на приезжих…

Вдруг Аня заметила Витьку. Он брел вдоль очереди и сильно щурился – видно, тоже выискивал знакомых. Он выглядел франтом в знакомой красной ковбойке Феликса, казавшейся на нем совсем новой, и был свежо подстрижен под скобку.

Аня очень обрадовалась, увидев его.

– Вить!..

Тот подошел к ним.

– Все словно с ума сошли по этим «Черным кипарисам», – сказал он.

– А ты не сошел? – спросил Феликс. – Держишься? Аня – так она совсем тронулась!

– А я не очень… – Витька улыбнулся. – Можно сказать даже, совсем нет…

«Это он нарочно так говорит», – поняла Аня и спросила:

– Честно – не хочешь пойти? Ты ведь был на съемках.

– А кто не был?.. Просто шел мимо.

«Так мы и поверим тебе, – подумала Аня, – говори кому хочешь, только не нам!»

– Не уходи далеко, – сказал Феликс, – я возьму тебе билет.

Витька покраснел, кинул взгляд на Аню и неожиданно запротестовал:

– Нет, не надо.

– Не уходи, тебе сказано, – повторил Феликс.

– Пришел отец? – спросила Аня.

– Явился… Перекрыли план. Мне обещал пятерку… Я завтра верну.

– Можно и не так скоро, – Феликс подмигнул ему. – Небось дома дым коромыслом? Спички зажигать опасно.

– Да нет, не очень.

Через двадцать минут Феликс взял билеты, один отдал Витьке и, сказав: «Не опаздывай», вывел Аню за локоть из толпы. Витька сразу исчез.

– Хороший парень, – сказала Аня и вздохнула. – Мне надо сейчас домой… До начала сеанса еще ведь часов пять…

– Сад?

Аня кивнула.

– Он у меня уже в печенках. Все руки отсохнут, пока прополешь и польешь…

– Сочувствую.

Феликс шел рядом с ней, помахивая прутиком, и редко кто из встречных девчонок не поглядывал на него.

Вдруг впереди показался Ваня. Он бежал, слегка прихрамывая, прямо на них, смотрел в тротуар, не замечал их, и локти его, как у заправского бегуна, были прижаты к бокам.

Сердце Ани дернулось и прыгнуло от радости.

– Ты куда разогнался так? – остановила она его.

Ваня поднял лобастую голову и почесал ухо.

– Куда и все.

– Поворачивай назад, – сказал Феликс. – Билеты кончаются… И чего тебя несет на эти «Кипарисы»? Ну, мы отмучились в очереди, так хоть про свой городишко посмотрим, а ты?

– А теперь он и мой.

– А и то правда. Совсем забыл! – Феликс секанул прутиком воздух. – Привык, что все приезжают сюда жариться на солнце… Ну а как поживает твой гад?

– Ничего… Шуршит… Пока что запер его в коробке из-под книг.

– Смотри, прогрызет картон, и «Черные кипарисы» не увидишь.

Аня засмеялась, засмеялся и Ваня, и очень громко.

– А я все-таки попробую – может, удастся достать. – Он побежал дальше.

– Чудной! – Аня посмотрела вслед ему.

– Мягко говоря, – добавил Феликс, и они пошли к ее дому.