Текст книги "Черные кипарисы"

Автор книги: Анатолий Мошковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

Глава 7
«МИСС СКАЛИСТАЯ»

Спала Аня чутко, и рука ее мгновенно легла на головку будильника и сдвинула рычажок, придушив звон. Старшая сестра Катя, работавшая кондуктором автобуса, поздно вернулась вчера из автопарка и даже не пошевелилась. Не проснулась и Валя, средняя сестра, хотя ей уже скоро надо идти к своей тележке – продавать мороженое. За стенкой с тяжким храпом спал отец – вчера он опять пришел сильно навеселе: наверно, снова подбил Егор, рабочий их же гастронома.

Аня убрала с будильника руку и по-настоящему открыла глаза. Потянулась. Зевнула. И вдруг, вспомнив про все, отбросила простыню и кинула ноги на коврик. И успокоилась – чего пороть горячку? С вечера готов рюкзачок.

Присела к столику с зеркалом, надела цепочку с медальоном и стала причесываться. У этого столика наводили красоту сестры, и доступ к нему Аня получила совсем недавно, и даже хранила в нем свои заколки, гребешки и ленты. В зеркале она видела тонкое, смуглое, почти черное лицо с серыми глазами и темными ресницами. Губы очень подвижны. Ну просто беда! И подумать о чем-то не успеешь, а по губам видно, что пришло тебе в голову. Видно, ума маловато. Сама-то собой ничего, но «мисс Скалистая»… Скажут же!

Со стен на Аню смотрели фотографии любимых актеров и актрис кино: одни смотрели независимо, через плечо, другие – кокетливо, сквозь густые прищуренные ресницы, третьи – загадочно и грустно… А какие у них прически! Какие меха на плечах и купальники! А какие у них шеи! А ресницы! Даже уши у них необыкновенные!

Немножко бы походить на них. Капельку. Чуть-чуть…

Аня оглянулась на сестер – сестры крепко спали, отодвинула подушку, сунула руку в распоротый у изголовья матрас и вытащила обрезанную корочку от старого школьного дневника, а из нее два старательно сложенных листка в клеточку. Один из них – весь в крошечных вырезанных квадратных окошечках. Это их шифр, их с Феликсом сверхсекретный шифр, и есть на свете только два экземпляра его – у нее и у Феликса. Второй листок, тоже в клеточку, был сплошь исписан буквами. Аня наложила на этот листок шифр. В окошечках появились единственно нужные буквы. Из них и складывался текст шифрограммы. Все буквы одной величины и без знаков препинания. Еще вчера, через минуту после ухода Феликса, Аня прочитала ее и тогда же ответила ему – тоже через шифр, и сегодня утром передаст – так у них условлено.

На бумаге можно написать то, чего никогда не скажешь устно. А потом, когда встретишь его и знаешь, что он все прочел и все знает, что ты ему написала, так легко сделать вид, что и не писала ничего и ничего такого не думаешь. И все это вроде бы как игра и совсем не игра!

Аня спрятала шифр в матрас, вспомнила все, что было вчера, – и позорный для нее турнир, и приезд новенького, и горячие глаза Феликса… Улыбнулась – и опять к зеркалу.

Что у нее на самом деле красивое, так это волосы. До актрис ей далеко, но волосы… Они у нее густые, пушистые, длинные. Другие пообрезали, а она нет. Что хочешь делай из них, любую прическу сооружай. Может, сегодня по-новому как-нибудь заплести? Даже классный руководитель сделал ей замечание: нельзя каждый день приходить в школу с новой прической. Нет, лучше снова завязать хвостик – идешь и чувствуешь, как ветерок развевает его… Смешно и весело!

Аня быстрыми движениями стала расчесываться гребнем, да так, что волосы трещали. Повязала красную ленту, глянула на будильник и ахнула. С трудом натянула узкие, очень тесные – отлично сели после стирки! – джинсы, скользнула на кухню, мгновенно поела, повесила на плечо ремень рюкзачка и на цыпочках вышла из домика.

Мама уже ползала в клубнике – рвала на продажу: первая клубника дорогая, и сами они ее почти не едят. Из-за этого проклятого сада Ане пришлось срезать красивые длинные ногти – земля набивалась, а вычищать ее – мука!

Аня бесшумно двинулась к калитке.

– Анька! – догнал ее голос матери. – Когда вернешься?

– Скоро! – Аня побежала по мокрой от росы дорожке.

Ох как взрослые любят задавать вопросы и допытываться, куда и зачем ты идешь, и что думаешь, и почему… Все им надо знать.

Собраться условились на пустыре, там, где кончался городок и начиналась наикратчайшая тропа на гору.

Аня полетела по тротуару, по улочке вверх – и прямиком через бесхозный огородик. Вон они, ребята! Почти все на месте. Феликс с пасмурным лицом – почему? – сидит на оградке, а у ног его, как верный пес, на травке расположился Захарка; Артем в своих страшноватых, как у мотоциклиста, только черных, очках разместился на большом камне и улыбается, и Аркаша среди них в войлочной, с бахромой курортной шляпе, и он не сидит, а почему-то нервно расхаживает возле ребят…

А вон… Нет, это правда? Димка!

Аня прямо опешила и не поверила своим глазам…

Он-то зачем явился? Вот еще номер! Вчера так заорал на Феликса и был не в себе, а сегодня вдруг решил идти со всеми.

Наверно, потому, что явился Димка, такое пасмурное лицо у Феликса и такое бесшабашно-веселое у Артема: чует, будет потеха. Любит он потехи, и хохотать любит, и здоровенный, и на нее посматривает, и какое имя дал ей! Точно и вправду она самая красивая в городе… Только зачем он все время носит эти дурацкие черные очки? Глаза бережет? Или думает, ужасно идет ему?

Но Дима… Лучше бы не приходил…

И кто во всем виноват? Феликс! Нельзя было так сразу обрывать все… Дима ведь до сих пор немножко нравится ей – тихий такой, добрый – все вмиг сделает, все, чего ни попроси! И сам из себя хорошенький: волосы мелко вьются, нос тонкий, с горбинкой, и губы красивые. Многие девчонки в их классе просто без ума от него, и Аня совсем не хотела, чтобы все так кончилось. И с Димой ведь можно было по-прежнему дружить, и с Феликсом, да вот не получилось…

Ничего не поделаешь, надо выкручиваться. Будь что будет!

– Привет! – крикнула Аня, подойдя к ребятам и прямо-таки полыхая щеками. – Доброе утро!

– Здорово, мисс! – ответил Артем, а потом уже другие.

И она, как это принято среди мальчишек, по порядку стала кидать им руку: вначале Артему – ближе всех сидел, потом Аркаше, Диме… Да, да, она кинула руку и Диме, но тот, вместо того чтобы пожать ее, мгновенно отдернул от Ани руку и отошел за Аркашу. И все это видели… Кровь ударила в лицо Ани. Вот какой он, оказывается! Хочет, чтобы она дружила только с ним? Не дождется этого. Ох как захотелось вдруг припечатать его каким-нибудь словечком, но не нашлось нужного, и Аня вяло сунула руку Семке и Захарке, и уж напоследок протянула Феликсу, и тот быстрым незаметным движением так стиснул ее руку, что Аня вскрикнула, засмеялась и стукнула его по плечу.

И забыла про неприятность.

Ребята улыбались ей, точно она доставила им большую радость, а она ничего для этого не сделала – просто пришла. Лишь Дима не улыбался. Он присел в сторонку на кирпич и каблуком туфли выворачивал камешек.

«Ох и дурища же я! – ругнула себя Аня. – Нельзя так вести себя при нем. Ведь губы у меня – до ушей и нос – кверху. Позор!»

А чего он все-таки явился?

Глава 8
ПОСТОРОННИЙ

– Ну кого еще нет? – спросил Феликс.

– Витьки и Лиды! – отозвался Захарка, хотя все это знали и без него.

– Подождем еще пять минут, – Феликс посмотрел на часы, – Вот так Лидка, а ведь первая по горным макам убивалась!

Вдруг Дима вскочил с кирпича и побежал от них вниз, к улице.

– Куда ты? – вся красная от стыда и вины, так сильно прилила к щекам кровь, закричала Аня. – Вернись! Дима! Вернись!

– Подождите меня! Я сейчас… – ответил тот, не оборачиваясь.

Аня чуть успокоилась.

– Куда это он драпанул? – спросил Захарка.

– Пузо заболело – расстройство, – брякнул Артем, все засмеялись, и, чтобы упрочить свой успех, добавил: – А то, думаю, что это он весь так и корчится, видно, вчера капусты сырой переел…

Один Аркаша не смеялся. Под глазом и на подбородке у него краснели две свежие, слегка присохшие ссадины – откуда они? Он был задумчив, больше молчал и держался сегодня, как заметила Аня, поближе к Феликсу.

Наконец с сине-белой аэрофлотовской сумкой на плече – ТУ рассекает облака – явилась Лида. Толстенькая, румяная. Аня кинулась к ней и крепко обняла за плечи – одной девчонке всегда немножко тоскливо среди мальчишек, даже если это очень хорошие и веселые мальчишки.

Вдруг Аня заметила, как лицо Феликса потемнело, губы сжались. Он смотрел вниз, в проулок, туда, откуда только что появились Лида и она, Аня. И тотчас почти автоматически туда повернул голову Адъютант.

– Димка?! – вскрикнул он. – Кого это он буксирует? Никак того… Того самого, что приехал вчера…

– Кто ему разрешил? – Феликс пнул ногой свой большой рюкзак, лежавший возле него. – Мы ничего, кроме имени, не знаем о нем, а он…

– Ничего страшного! – Ане стало совсем весело, – Он, по-моему, ничего мальчик. – И вспомнила, как вчера Ваня предложил ей взять любую книжку из развалившейся картонной коробки и чуть не силой всовывал ей «Путешествие Гулливера», а она сказала, что читала его еще в четвертом.

– Но ведь был уговор – посторонних не брать! – сказал Феликс.

– Разве был? – явно придуриваясь, спросил Артем. – Первый раз слышу… И какой же он посторонний? С одного двора…

Ваня издали поздоровался с ними, и напрасно. Солидней, более по-мужски было бы подойти поближе и протянуть каждому руку.

– Тебя кто звал? – спросил Феликс.

– Да никто. – Ваня будто и не заметил ледяного тона. – Разве надо, чтоб кто-то звал? Я от Димы узнал и решил вчера пойти, а потом раздумал, и тут Димка прибежал… Пойду, пожалуй… Интересно…

«А глаза у него – ничего, совсем ничего… Красивые, можно сказать, глаза!» – подумала Аня.

– Иди, на этот раз разрешаем. – Феликс, не глядя на Ваню, стал развязывать свой рюкзак. – Аня, давай багаж.

Она вместе с рюкзачком тайком сунула ему сложенную шифрограмму, и Феликс опустил рюкзачок в свой огромный мешок, точно селедку в китовую пасть, а шифрограмму спрятал в карман. Потом и Лидина сумка исчезла в разинутой пасти.

Феликс затянул располневший рюкзак и посмотрел на Ваню: фигурка не очень складная, видавшая виды курточка с капюшоном, узкие в облипку брюки, на плече болтается «Смена» в коричнево-красном футляре…

– Ходил когда-нибудь в горы? – спросил Феликс.

– Откуда ж под Ярославлем горы?

– Я не спрашиваю, есть они там или нет, я спрашиваю: ходил в горы?

– Нет. – И опять, кажется, Ваню совсем не обидел такой тон, потому что он оглянулся и радостно, словно выдохнул, закричал: – Ой, как далеко видно отсюда! Замечательно! – И без того полные губы его вдруг вспухли и стали как у негра.

Аня с жалостью посмотрела на Ваню: он совсем не понимал, что мальчишки терпеть не могут такой наивности и простоты, уж это надо знать ему – не маленький.

– А какие моря ты видел, кроме нашего? – спросил Семка, и едкое, скоморошье лицо его так и заерзало.

– Великий, или Тихий, океан! – прокричал Захарка, однако и эта явная издевка не произвела на Ваню никакого впечатления, и Ане стало совсем досадно. Ну как Ваня ничего не понимает и не чувствует? Даже Феликсу, который умнее, выше и великодушнее всех, Ваня пришелся не по сердцу. Как бы ему подсказать, что нельзя так?.. И тут, на мгновенье отвлекшись от своих мыслей, Аня подумала, что Феликса иногда чуточку заносит – хотя бы во время разгрузки машины… Зачем ему это?

– А морскую собаку ты едал? – спросил Адъютант.

– Он предпочитает иметь дело не с собаками, а с лопоухими кроликами, – ввернул Семка и блеснул прозрачными и сладкими, как леденцы, зелеными глазами.

– Хватит вам, остряки! – оборвал его Аркаша. – У меня уже барабанные перепонки болят от вашего остроумия… Скажите лучше, где Витька.

– Его папанька прибывает на ржавой кастрюле, – съязвил Адъютант, – и Витька помогает ему подсчитывать потомство – все ли налицо…

– А тебе-то что? – спросила Аня, знавшая, что сегодня в самом деле должен был прийти отряд колхозных сейнеров, промышлявших далеко в море рыбу. – Твоего-то братана за пьянку не взяли на сейнер даже гальюны чистить, а его отец – матрос первого класса.

– А толку-то что! У наших берегов хватит кефали, и не надо болтаться месяц в море.

Аня терпеть не могла Адъютанта за его пронырливость и за то, что он вечно торчал, и пасся около Феликса, и смотрел ему в рот, ожидая приказа, прятался за его спиной.

Мало того, он даже вился возле нее, норовил помочь и угодить…

Не Феликс ли приказал?

И еще не нравилось Ане, что Адъютант порочил Витьку, а Феликс и не пытался защищать его… Или Адъютант ему дороже всех?

– Долго еще будем ждать? – Артем поправил очки. – Сам ведь предупреждал…

– Пока не придет, – сказал Феликс.

– Все, – вдруг сказал Артем. – Кто хочет ждать – ждите, а я пошел… От зноя ведь подохнем… Кто со мной?

– Я, – сказал Дима. – Идем, Ваня…

– Иду, – ответил тот. – Витя, наверно, не может прийти… Я бы тоже не пришел, если бы отец с моря вернулся.

– Тебя не спрашивают, – Феликс отвернулся от него.

– Почему? У вас не все имеют право голоса? Да? Что надо сделать, чтобы получить его?

Феликс ничего не ответил, но, повернувшись, неожиданно для себя заметил, что на Аркашиных губах появилась улыбка.

Глава 9
ЧЕРНЫЕ ГРИФЫ

Группка ребят во главе с Артемом, отколовшись от основной группы, пошла по тропе вверх. Феликс с ребятами нагнал их через несколько минут, когда они проходили возле маленькой пасеки с желтыми домиками ульев. Феликс шел большими шагами, будто и не в гору. За ним семенил Адъютант, а потом – цепочкой остальные.

За Аней шла Лида: она всегда с ней, и не встретишь подруги преданней! Лида неуклюжа – ходит враскачку, ненаходчива, и – бедняга! – далеко не красавица: нижняя губа сильно выступает вперед, щеки толстые, ресницы рыжие… Видно, поэтому ценит она в Ане то, чего так не хватает ей самой.

Ребята миновали совхозные, еще неохраняемые виноградники, цветущие, душистые, гудящие от пчел кустики шиповника и по извилистой тропинке углубились в жесткие заросли кизила и мелкого дубняка.

– Ой, смотрите, море! – вскрикнул вдруг Ваня. – И прибой виден… И течения!

Ребята молча шли по тропинке.

– Вот здорово! Все опишу своим ребятам… Ну посмотрите же!

– Не упади, трава от росы скользкая, – сказал Дима.

– Нет, это надо снять! Ведь никто не поверит, что здесь так! – Ваня вскинул к глазам «Смену» и стал выбирать кадр.

Через несколько минут Аня услышала за собой его частое дыхание – Ваня догонял группу. Аня успела заметить, что шел он по тропке легко и ноги ставил правильно – так никогда не растянешь связки и не натрудишь подъема, и без умолку говорил. А когда поднимаешься в гору, не так-то легко говорить. Гора Ветров была высокая и очень знаменитая гора. Она высилась не только над Скалистым, она видна была чуть не со всего побережья; четыре ее голых зубца, освещенные лучами восходящего солнца, красовались на разных сувенирных шкатулках, тарелочках, платках, открытках и зеркальцах, предприимчивые пляжные фотографы предлагали курортникам сниматься на ее фоне… Память на всю жизнь!

Гора поднималась вверх несколькими террасами.

Ой! – крикнул Ваня, остановившись, и вскинул вверх палец. – Орлы! Орлы, да?

– Грифы, – сказал Дима. – Никогда не видал?

У вас есть грифы? – чуть не заорал Ваня. – Нет, это правда?

– Есть… Черные… А что?

– Выдумываешь! Откуда здесь грифы?

– Успокойся, – раздался вдруг впереди голос Феликса. – Детей они не уносят в когтях.

Ваня засмеялся:

– Ну, тогда все прекрасно! А я думал, уносят…

Дорожка становилась все круче. Сильней заработало сердце. К ним медленно приближался лес. Сзади оставался Скалистый. Он все глубже проваливался и оседал вниз, к морю. Ваня крутил во все стороны головой, но особенно часто смотрел вверх, где, опираясь на восходящие токи воздуха, раскинув неподвижные крылья, надменно реяли черные грифы.

– И крылом не шевельнут! – сказал Ваня, – Будто планеры! Модели планеров!

– Больше зевай, – кинул Захарка. – Так клюнут тебя в одно место эти модели – мамочку родную вспомнишь.

Семка дурашливо гыкнул.

– Не обращай на них внимания, – сказал Дима, – они от природы очень глупые… Ничем уже не исправишь!

Тропа лезла все выше. Блестками золота сверкали в траве лютики, гнулись на ветру тяжелые от росы колокольчики и еще какие-то цветы. Возле большой груды позеленевших камней им повстречался старик в драном лоснящемся ватнике, пасший трех коз с еще пустым выменем. Он попросил у ребят закурить. Артем угостил его сигаретой.

Феликс не останавливался.

Вот на них надвинулись сосны, кривые, с желто-розовыми, чешуйчатыми, как у ящериц, стволами, и обдали их густейшим и дремотным запахом смолы, накрыли колышущейся тенью. Стало теплей, и ветер исчез. Под ногами упруго заскрипела рыжая хвоя. Ноги приятно вязли в ней, однако по твердой тропке идти было легче.

Где-то закуковала кукушка. Мягко и сонно от легких дуновений ветра шуршала над головами хвоя сосен. Под ноги изредка падали шишки, с елок осыпалась желтая, как яичный порошок, пыльца.

Ваня чутко прислушивался и присматривался ко всему вокруг. Задержался у дерева, развалившего выпиравшую из земли скалу, и у доцветавшей дикой яблоньки, и даже крапива, росшая вперемежку с папоротником в этом лесу, приковала его внимание: «Смотрите, такая же, как у нас!» Конечно же, Семка оказался тут как тут: «Нет, она не такая, у нас она не стрекается: попробуй…»

Однако Ваня на это не клюнул.

Они прошли еще немного, и впереди послышался свежий плеск и шум: горная речушка Паданка!

Феликс остановился, подождал, пока все подойдут к речушке.

– Где Лида? – Он оглядел ребят.

Аня обернулась: и правда, нет ее! А ведь все время шли вместе. Она стала звать Лиду – молчание. Семка кликнул ее – напрасно. Подождали на всякий случай минут пять и снова начали кричать.

– Захар, выясни, – сказал Феликс.

Адъютант тотчас кинулся назад и стал шарить по кустам и скоро привел Лиду с небольшим мешком за спиной.

– Шишки собирала, – пояснил Адъютант. – Для самовара.

– Выброси, – сказал Феликс.

– Не хочу! От них чай ароматней.

– На гору потащишь? – спросил Адъютант.

– Потащу! Они легкие.

– Для этого Феликс взял у тебя сумку? – Адъютант потянул к себе ее мешок, но Лида вцепилась в него.

– Да бросьте вы, – вмешался вдруг Ваня, – пусть собирает… Что, вам жалко?

– Какой джентльмен! – Семка состроил отвратительную рожицу. – Заступник! Может, ты и понесешь эти шишки?

– А почему ж нет? Понесу! – Ваня поднял на лоб зеленый козырек.

– Очень мне надо! – Щеки Лиды залил свекольный румянец. – Как будто у самой сил нет!

– Ну тогда мешок нужно спрятать в кустах, – посоветовал Ваня, – а на обратном пути захватить… Мы ведь будем спускаться этой же дорогой?

– Это надо спросить у Феликса, – сказал Адъютант.

– Плевать нам на Феликса! – обрезал его Дима, и Аня так и обмерла вся. – Как будто без него дорогу не найдем!

– Хочешь в зубы? – спросил Адъютант и приказал Лиде: – Вытряхивай или шагом марш в Скалистый! Ну?

– Ого! – Ваня изумленно посмотрел на Адъютанта, потом перевел взгляд на Диму. – Строгие у вас тут нравы… Ужас! У меня уже поджилки начинают от страха трястись.

– У нас не ужас, – сказал Адъютант, – у нас дисциплина, а кто не хочет подчиняться ей – на все четыре стороны… Вытряхивай, ну?

В глазах у Лиды собирались слезы.

– Кому говорят?

– Иди отсюда! – внезапно сказал Ваня Адъютанту, тихо сказал, но с такой спокойной, уверенной силой, что Аня опешила.

И Адъютант опешил. Не опешил – обалдел. Лицо его сразу застыло и напряглось.

– А ты… Ты… Какое тебе дело? – запинаясь, выдавил Адъютант. – Скажи спасибо, что самого взяли!

– Этого ты не дождешься, – сказал Ваня. – Может, и эта гора твоя? И тропка твоя? – В голосе Вани вспыхнула насмешка. – И я не с тобой пошел… Иди отсюда! Быстро!

– Феликс, – заорал вдруг Адъютант, на всякий случай отскочив от Вани, – она не слушается! И этот лопоухий еще суется.

Аня успела заметить, как Аркаша что-то тихо сказал Феликсу. И тот разрешил:

– Пусть тащит…

Но тащить Лиде не пришлось. Ваня выдернул из ее рук мешок, приторочил к своему рюкзачку и полез вверх – ну и пусть тащит, если нравится! – а Лида, толстая и несуразная, в черных сатиновых шароварах, полезла за ним.

Речушку они форсировали так: первыми тремя прыжками с валуна на валун ее преодолел Феликс, бросил Артему веревку. Держась за нее, все легко перешли Паданку по тем же валунам, лежавшим в клокочущей пене. Ваня почти не держался за веревку, а, казалось, такой увалень.

Артем, последним оставшийся на том берегу, бросил свой конец Феликсу и, как и тот, несколькими огромными прыжками – с камня на камень – очутился на другом берегу. И сплюнул: не один ты умеешь!

Феликс спрятал веревку в рюкзак и пошел. Пошел очень быстро. Если быть точным – он не шел, а бежал. За ним несся Адъютант, потом – Семка. Дальше – остальные. Цепочка сразу растянулась и с каждой минутой становилась все длинней. На самом конце ее быстро оказались Аркаша с Лидой. Артем шел вроде бы не спеша и ни единым движением не хотел показать, что гонится за Феликсом, но шагал он длиннейшими шагами и двигался стремительно. Скоро Феликс свернул с дорожки, не слишком круто взбиравшейся с террасы на террасу, и полез едва ли не напрямик.

Лес редел, переходил в кустарник, тень над головой исчезла, и они полезли за Феликсом меж кустиков, камней и сухих серых бугров, поросших травой. Заметно похолодало.

Впереди, на большой высоте, так высоко – чтобы увидеть, надо затылком прижаться к спине! – недоступно и грозно поблескивали зубцы Горы Ветров – один огромный и острый и три чуть поменьше, точно спиленные или съеденные гигантским доисторическим чудовищем, которому они некогда принадлежали.

– Маки! – закричал вдруг Адъютант. – Смотри, Аня.

И она увидела сбоку, по левую руку от них, на узкой травянистой терраске, под холодными, скрытыми еще в тени плоскими лбами камней, красные язычки на тонких зеленых ножках.

«Еще не совсем расцвели, значит, до дому донесешь», – подумала Аня. Но попробуй дотянись до них.

И тут она увидела, как Феликс, отклонившись от своего пути, полез к ним по бугроватому склону горы.