Текст книги "Счастливый конец света"
Автор книги: Анатолий Горло
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)
5
Помню, как, постукивая палкой, Допотопо взобрался на кафедру, окинул цепким взглядом малочисленную аудиторию и, может, потому что я сидел и первом ряду, возвышаясь над всеми и буквально поедая его глазами – так вот ан какой, Гомо пренаталис! – Допотопо обратился прямо ко мне.
– Стало быть, такая помудрушка, хлопчик. Посадил я свою тарахтелку на неведомую планиду, справил дела, какие положено, даю, значит, старт, а она, лахундра сопатая, ни с места! Силенок нс хватает, чтоб задницу от скалы оторвать. Может, я маху где дал, а может, и прибор какой забарахлил, у нас в ту пору не приборы были, одно наказание. Сколько хлопцев сгинуло из-за них почем зря. Что делать, в данной, стало быть, ситуации? Лишней поклажи! у нашего брата-эфиропроходца нету. Вырвал я к едрене-фене автоматику-кибернетику со всеми потрохами, на ручном, думаю, управлении как-нибудь дотащусь – пи хрена. Содрал противоударную обшивку, авось пронесет, мне лишь бы подняться – нет, не тянет. Вышвырнул контейнер-шмантейнер с образцами пород, за ними, собственно, меня и посылали – ни с места, стоит, как вкопанная, гадюка! Все, думаю, приехали. Ну и со зла, стало быть, высморкался к этаким манером… К ужасу аудиторов – кто закрыл глаза и уши, а кто и выскочил из классной комнаты – Допотопо с неприличным шумом прочистил себе ноздри, поочередно зажимая их большем пальцем, затем пошаркал здоровой ногой по полу, размазывая отвратительные ярко-зеленые назальные выделения – тут из класса выбежали все, кроме одного уснувшего аудитора и меня, пребывавшего в каком-то гипнотическом оцепенении, – и продолжал, как ни в чем не бывало:
– И тут, хлопчик, будто по башке меня чем-то шарахнуло: вот оно, спасение мое! Ведь сопла моей тарахтелки это те же ноздри, зажать одно – в другом двойная тяга образуется! Сварганил я заглушки из подручного материала и, что ты думаешь? – как рванет!… Пожалел, что оставил контейнер с образцами, потянула бы и с ним, это точно! Прилетаю, стало быть, на базу, у тех глаза на лоб: как это тебе удалось добраться? Рассказываю – не верят. А у меня с тех пор эта привычка осталась: надо, не надо, а палец сам к ноздре тянется, извиняюсь, конечно, знаю, что в ваших краях это не принято. У каждого свои обычаи, у нас, к примеру, никто б не позволил показывать всю эту срамоту всенародно, да еще при детях, – он ткнул пальцем в небо, виднеющееся сквозь прозрачный навес, где демонстрировалось очередное секс-шоу. – Я не говорю, хлопчик, что у нас не было охотников до блуда, я и сам, бывало, по молодости грешил, иной раз такое понавытворяешь, что потом самому стыдно!… Но так ведь тайком, в темноте, а тут, тьфу, прости господи!… Ладно, а вот еще было со мной, хлопчик, такое дело…
Из подобных «помудрушек» и состояли в основном его лекции по табуларазологию. Как я уже упоминал, аудиторы их почти не посещали и не только из-за его выходящей за все рамки приличий, шокирующей привычки публично отправлять через нос естественную потребность. Среди преподавателей, выходцев с других планет, бывали случаи и похлеще. Просто, перегруженные занятиями по профильным предметам, аудиторы считали непозволительной роскошью тратить время на выслушивание историй о том, как с помощью ржавого гвоздя Допотопо удалось пробить антигравитационное поле и вырваться из плена, в котором его держали антитерряне; как, наполнив дымом от загоревшейся «тарахтелки» дюжину давно не стиранных «носков, он совершил мягкую посадку на очередную невиданную планиду и угодил в кратер вулкана, который, проснувшись, изрыгнул его опять к горящей ракете, и как он гонялся за пей по орбите, сбивая пламя теми же нестиранными носками, пока не погасил пожар; как он во время пьяной потасовки в портовом кабаке был размазан по стене выстрелом из дезинтегратора, но сумел собрать себя по «монадам», на что, естественно, ушла уйма времени, и как ему пришлось начинать все сначала, когда он увидел, что при «автосборке» прихватил от размазанной ранее по той же стене особы другого пола дурную болезнь и т. д.
Наверное, я был единственным, кто не только слушал, во и тщательно конспектировал его «помудрушки». Не знаю, что больше привлекало меня: убежденность автора в их информативной ценности, диковинное сочетание хвастовства и здравого смысла, мифотворчества и практической смекалки, а может быть, та неистребимая дерзкая веселость, с которой он принимал удары судьбы, при первой возможности нанося ей ответные?
– Не вешай носа, хлопчик! – часто говаривал он. – Лучше, – он понижал голос до шепота, – не при моих друзьях-покровителях будет сказано, лучше вешай тех, кто мешает тебе делать доброе дело…
Как потом выяснилось, долгое время он находился в опале, его лишили права участвовать в экспедициях и перевели в резерв, как записано в протоколе «за грубое нарушение Правил, повлекшее за собой подрыв их авторитета». Думаю, было бы ошибкой считать его сознательным правилонарушителем. У меня есть серьезные основания подозревать, что, скорее всего, он наших Правил толком не знал и знать не желал. Прибыв к нам из космического далека уже матерым, как он себя называл, эфиропроходцем, Допотопо, вероятно, не был в состоянии усвоить другой образ мышления и поведения. Особенно не в ладах был он с одним из трех китов, на которых покоился институт Ордена покровителей, с Правилом Невмешательства: в конечном счете, это и привело его к отлучению от Ордена. К другому Ордену – покорителей (Допотопо говорил «потрошителей») – он не примкнул, хотя те и проявляли к его персоне большой интерес и даже шантажировали его. Допотопо был непоколебим в своей искренней привязанности, может быть, не столько к самому Ордену, сколько к идее покровительства, помощи тем, кто в ней нуждается. Кроме того его связывала давняя дружба с Триэром, который и настоял, чтобы специально для опального Дваэра открыли кафедру, откуда тот продолжал исповедовать свои крамольные взгляды. Риск для Ордена, правда, был невелик, на его лекции, повторяю; не ходили, зато польза от него была очевидной: Допотопо был чуть ли не единственным мастером-наставником, умевшим чинить «допотопную» технику, которой преимущественно и оснащали нашу школу.
Скорее всего именно мятежный дух в сочетании с добротой и привлекли меня к Допотопо. По своему складу я противник пассивного покровительства, более того, полагаю, что это-то и привело наше Малое Облако к нынешнему отчаянному положению, когда наши спасатели безропотно гибнут от руки тех, кого собираются спасти, «гибнут, не нарушая Правил». И не выполнив задания, добавил бы я. Допотопо же умудрялся и дело сделать и живым остаться. Он заразил меня яростным жизнелюбием, бьющей через край энергией, с какой он вечно сражался за что-то или против чего-то, нисколько не смущаясь тем, что нередко оставался в меньшинстве, если не в полном одиночестве. От него научился я слесарному делу, вообще ручному труду, презираемому у нас на Триэсе, и так, увлекся всем этим, что почти полностью запустил остальные предметы и с треском провалился на переходных экзаменах. Триэр, наверное, по просьбе Допотопо; устроил меня мальчиком на побегушках у себя в Центре. Потом эта история с Ндой… С горя я увлекся трифаносомой. И вот теперь я еду искать Допотопо, чтобы передать ему слова Триэра и заодно поставить ультиматум: или он берет меня с собой на эту чертову Терру или…
6
– … или я размазываю себя по стене общественного туалета в виде надписи: «В моей безвременной смерти виноват наставник Дваэр по прозвищу Допотопо», – выпалил я.
Допотопо поднес к ноздре большой палец, однако передумал и ткнул им в меня:
– Не хватит тебя па такую длинную надпись, хлопчик. Ты покороче: я дурак. – Он настороженно повел носом. – И подпитчик к тому же. А я ведь не раз говорил: ежели бог или кто там у вас, Изверг, обделил тебя умом, береги тот, что есть, как воду в пустыне, держи в холе и неге каждую извилину, не превращай ее в сточную канаву…,
– От безделья это, наставник, – оправдывался я, мысленно посылая к террской богоматери услужливых ребят из «Трех шестерок». – Ну умоляю, возьми меня с собой!…
– Ладно, хватит скулить, – Допотопо стал стягивать с себя замасленный, комбинезон. – Поначалу мне надо знать, лечу ли я, а уж потом будем решать, брать тебя или не брать. А ты, раз жалуешься на безделье, займись пока вот этой кучей дерьма, – он ткнул палкой в груду металла. – Представь себе, что это наш с тобой корабль гробанулся на невиданной и необитаемей планиде и что от твоей башковитости зависит, взлетим мы или подохнем там.
Допотопо бросил мне робу, переоделся в свой старенький диковинного покроя костюм, натянул на уши изъеденную молью шляпу и, постукивая палкой но бетонным плитам космодрома, заковылял к движущейся платформе – самому медленному, но и самому дешевому виду транспорта у нас на Триэсе. К слову сказать, таких скупердяев, как Допотопо, я больше не встречал ни до, ни после: он экономил на всем, хватался за любую работу – шабашку, как он называл дополнительный заработок – и все копил, копил, а на мой вопрос, зачем ему все это, отнекивался, ворча, что таких транжиров, как триэсовцы, не сыскать во всем Облаке.
Вот и теперь он наверняка подрядился собрать грохнувшийся при посадке летательный аппарат неизвестной мне системы. Я быстро переоделся и принялся копаться в обломках, мысленно пытаясь прикинуть, как мог выглядеть этот аппарат до падения. Задача осложнялась тем, что он развалился на мелкие однородные элементы, из которых, как из набора детского конструктора, можно было составить все, что угодно. Мне же нужен был единственный вариант…
Хмель давно выветрился из моей головы, роба набухла, потяжелела от пота, вот-вот должен был возвратиться наставник, а у меня ничего не получалось. Точнее сказать, получалось некое нелепое летательное устройство, на котором с грехом пополам еще можно было сесть, но взлететь – никогда. Кроме того «лишними» оказались многие детали, они, по моему разумению, лишь утяжеляли конструкцию, ничего не прибавляя взамен. Но главное – в обломках не было и намека на двигатель, хотя в кабине оставались следы приборов, свидетельствующие о том, что двигатель был и довольно мощный.
Еще и еще раз перебирал я «лишние» детали, догадываясь, что загадка здесь, что она ускользает от меня скорее всего потому, что бог, то бишь Изверг обделил меня разумом, а я не берег его, пропивая последний, а сейчас заявится Допотопо и увидит, что я ни на что не гожусь, и скажет: «хлопчик…»
– Хлопчик, – сказал Допотопо, – да ты никак собрался лететь на Терру без меня?
Он постучал палкой по боку собранного мной аппарата, покосился на «лишние» детали:
– Вот и у меня такая же петрушка получается, чего-то всегда в избытке, а чего-то не хватает…
– Двигателя не хватает, – тоскливо подсказал я.
– Так его, хлопчик, и не было, – спокойно заметил Допотопо. – Знаю я этих голодранцев с Черного Хутора, к нам прилетают на планерах, а обратно на ворованных движках. Да еще пару с собой прихватят, для продажи. Видать, эти штуковины, – он ткнул палкой в «лишние» пластины, – от контейнера, в котором они собирались утащить запасные движки. У меня радостно заколотилось сердце:
– Могу ли я считать, наставник, что…
– Можешь, – сказал Допотопо, – только…
– Ура-а! – возопил я, заключая его в объятия. Отстраняя меня палкой, он продолжал:
– Только радоваться, хлопчик, рановато. Досточтимый Триэр сказал, что не может предложить мне ничего, кроме списанной техники и всякого сброда, потому как я не член Ордена. Так что, прежде чем сказать да…
– Да! Да! Да! – снова заорал я, поднимая Допотопо.
Я шагал по учебному космодрому, держа наставника на высоко поднятых руках, пот заливал мне глаза, но руки мои не дрожали!…
7
– Выше головы, малыши и малышки, поудобнее устраивайтесь на своих нарах, получше протрите все три глазика и настройте помятые за ночь биоантенночки! Джерри Скроб из «Трех шестерок» приветствует вас и спешит сообщить, что третья экспедиция на Терру состоится!
Рыжекудрая, сияющая в перекрестных лучах осветительных приборов голова Джерри Скроба, как обычно в этот утренний час, занимала на небосклоне место, некогда отведенное природой Пи-эр-эсу:
– Впрочем, в этом мало кто сомневался! Досточтимый Триэр, напомню для самых маленьких его полный титул – шеф ремонтно-реставрационных работ Ордена покровителей Космоса в своей благородной деятельности придерживается не менее благородного Правила, которое звучит… а ну-ка, малыши и малышки, давайте все хором произнесем это правило!… Два, три!
– Эр-лю-бит-тро-и-цу! – прокатилось над планетой.
– Прекрасно! Чудесно! Браво! – Джерри Скроб так ослепительно улыбался, что некоторые малышки были вынуждены зажмуриться: сказывалась непривычка к яркому свету. – Хью, побереги детские глазки, не надо меня так высвечивать! All right! [6] [6] Порядок! (англ.).
[Закрыть]… Итак, третья экспедиция должна ответить на вопрос: быть или не быть Терре? В случае неудачи в действие вступает Правило… какое Правило, ребята?… Два, три!
– Пра-ви-ло-Гни-ло-го-зу-ба! – прокатился над Триэсом второй вал.
Very well! [7] [7] Отлично! (англ.)
[Закрыть] Молодцы! А теперь давайте-ка посмотрим, как идет подготовка к экспедиции. Уже то обстоятельство, что возглавить ее достопочтимый Триэр поручил не члену Ордена, вызвало среди общественности покровителей большие кривотолки, а главное, предопределило как характер технического оснащения, так и состав команды! Третья экспедиция обещает быть третьесортной, извините за неудачный каламбур! Отлученный от Ордена покровителей за грубые нарушения Правил, Дваэр по прозвищу… какое прозвище, ребята, у будущего начальника экспедиции? Два, три!
– До-по-то-по!
– Splendid! [8] [8] Великолепно! (англ.).
[Закрыть] Так вот этот самый Допотопо вынужден, как видите, Хью, ты снова уснул!., искать себе снаряжение на мусорной свалке, а команду набирать соответственно из отбросов общества, их мы покажем несколько позже, пусть хоть немного приведут себя в порядок!… Кстати, это тоже дало повод к самым противоречивым толкам, оценкам и суждениям. Одни полагают, что досточтимый Триэр принял такое решение из чисто досточтимых соображений. Будучи убежденным, что экспедиция заранее обречена, он и позаботился о том, чтобы будущие потери были сведены к минимуму. Другие же напротив видят в Допотопо чуть ли не единственного, кто способен спасти нашу прапрапра, и превозносят Триэра за мудрость и находчивость: не нарушая Правил, досточтимый изыскал возможность обойти их, чтобы протянуть Терре не символическую, а взаправдашнюю руку помощи… Правее, Хью, покажи ребятам то, что уже успел отобрать Допотопо для своей экспедиции… Панорамку держи, вот так… Мда, глядя «а этот искореженный, изъеденный коррозией и эрозией хлам, нелегко представить себе, что в один прекрасный день все это сможет взлететь и, что уж совсем маловероятно, долететь до Терры. Об обратном пути я и не заикаюсь, малыши и малышки. Вы знаете, я большой фантазер и выдумщик, но заставить себя поверить, что этот боевой союз мусорной свалки с отбросами общества может спасти Терру от гибели, а потом благополучно вернуться на базу, это, I'm sorry [9] [9] простите (англ.).
[Закрыть], выше my understanding [10] [10] моего понимания (англ.).
[Закрыть]! Впрочем, чем Эр не шутит!… Боюсь только, что наша прапрапра нуждается в помощи, как мертвый в припарках, великодушно excuse me [11] [11] извините (англ.),
[Закрыть] за неудачный каламбур! Джерри Скроб. Три шестерки. Триэс. М. О.
8
Боевой союз мусорной свалки и отбросов общества, о котором Скроб широко известил мир, еще не сформировался: Допотопо полностью отдался техническому оснащению экспедиции, Когда я намекнул ему, что неплохо было бы заняться и. подбором экипажа, он сказал, что никакого экипажа не будет, пока мы не обеспечим ему сносных условий для полета туда и обратно.
– В отличие от членов Ордена, – пояснил Допотопо, – которые, отправляясь в путь-дорогу, больше думают о том, как бы не нарушить Правил и этим самым увековечить свое имя и обеспечить семью, если таковая есть,, приличным пособием, так называемые отбросы, они о другом думают: как бы выполнить задание и вернуться, чтобы получить то, что причитается, и хоть на время перестать быть отбросами. У многих, хлопчик, есть семьи, детвора, причем у отщепенцев, как правило, детей куда больше, чем у приличной публики, и любят они их, по-моему, сильнее… Вот ты, к примеру, помнишь своих родителей?
– Смутно, – признался я. – Потом уже, когда подрос, стал интересоваться своей родословной…
– А они? Они тобой когда заинтересовались?
– Когда? – я помедлил, прикидывая в уме, что лучше, – врать или… Врать не хотелось. – Когда победил на Галактиаде, от отца пришло поздравление… Без обратного адреса…
– И все? – Допотопо прищурил один глаз.
– Ну, может быть, его уже нет в живых…
– А мать? – сузился, утонул в тонких морщинках второй глаз наставника.
Вопрос был излишним: он знал историю с моей (Матерью, и я с достоинством промолчал.
– Вот так, хлопчик. А отбросы в своих отбросятах души не чают и оставить их сиротами не хотят. Вот мы и должны, худо-бедно, позаботиться о них. Да и о себе тоже.
– А разве члены экипажа ничего не получают перед полетом?
– Десятую часть вознаграждения. Остальное по возвращении или посмертно. Причем покровителям либо их семьям страховая сумма выдается независимо от того, выполнено задание или нет, лишь бы не нарушили Правил, остальным же только по выполнению задания.
– И все-таки мне непонятно, наставник, каким образом, роясь на мусорной свалке, мы сможем построить корабль, который гарантировал бы экипажу безопасность в такой длительной и опасной экспедиции?
– А ты был когда-нибудь на этой свалке?
– Ну, мальчишками мы иногда…
– А я ее знаю, как свои пять пальцев, хлопчик. После отлучения от Ордена мне пришлось там поработать пару лет… Это не свалка, хлопчик, а кладбище сокровищ. Поверь мне, я избороздил Малое Облако вдоль и поперек, но нигде не видел такого разгильдяйства и расточительства, как на Триэсе! Это просто уму непостижимо! – и, как обычно в подобных случаях, он вспомнил террскую богомать.
– И все же, наставник, свалка есть свалка…
– Ты что, хлопчик, раздумал лететь?
– Я не о себе…
– Ты летишь или нет?
– Лечу, конечно!
– И не боишься?
– С тобой – нет, наставник.
– Вот и они – со мной не побоятся.
– Ты хочешь сказать, что у тебя уже есть экипаж?
– Был бы корабль, экипаж найдется. Ладно, хлопчик, пора за дело.
Мы как раз вступили на территорию мусорной свалки, и Допотопо немедленно развернул кипучую деятельность: стал метаться туда-сюда, царапая ногтем большого пальца знаки на приглянувшихся ему предметах, от меня требуя лишь одного – запомнить их местонахождение:
– У меня, сам знаешь, память никудышная.
Оставленные им царапины были едва видны, повсюду, как и приличествует свалке, царил невообразимый хаос, ориентироваться в котором было практически невозможно. Я предложил более простой и надежный способ маркировки: прикреплять на предметы, точнее, на их бренные останки, микродатчики, которыми я загодя набил свои карманы и с помощью которых можно было фиксировать координаты с точностью до двух дюймов. На это Допотопо заметил, что датчики – те же портовые шлюхи, они посылают свои позывные всем, кто хочет их слышать, а его отметины доступны лишь ему и мне. На мой резонный, как мне представлялось, вопрос: к чему такая конспирация, если за нами неусыпно следят «Три шестерки», а значит, и весь Триэс, Допотопо заметив, прочищая ноздри на электронную требуху развалившегося межпланетного парома, что весь Триэс видит, как два чудака копаются на мусорной свалке, однако разрешающая способность трехшестерочных объективов такова, что никто из зрителей не в силах разглядеть, чем конкретно они занимаются. Кроме того, в отличие от меня, бесчувственного чурбана, он, Допотопо, затылком чует нацеленный на него объектив и в это время делает пометки не те и не на тех предметах, вводя в заблуждение потенциального соглядатая. И меня, мысленно добавил я, делая отчаянные попытки запомнить хотя бы малую часть из того, что подлежало запоминанию…
– Не знаю, как насчет объективов, – вслух сказал я, – а микрофоны у них отличные.
– А глушитель на что? – сказал Допотопо. – Вот гляди!
И он поднес большой палец к ноздре:
– Да не на меня, на небо гляди!
Я задрал голову: наше изображение исчезло, и по небовидению пошел рекламный ролик «Приглашаем на секскурсию в Большой Охохой!»
– Видал? – улыбнулся Допотопо. – Просто и надежно. Они моего носа, как черт ладана боятся! Так
что, ежели захочешь что сказать не для чужих ушей, дай мне знак, и я все устрою… у-у, черт!…
Последнее относилось к обшивке парома, которая оказала сопротивление ногтю его большого пальца,
С удовлетворением наблюдая, как Допотопо морщится, рассматривая сломанный ноготь, я вкрадчиво полюбопытствовал: кого еще, кроме нас, может заинтересовать вся эта рухлядь? От кого, собственно говоря, мы пытаемся скрыть наши приготовления?
Покосившись наверх и сокрушенно покачав головой – «секскурсия» там была в самом разгаре, – До-потоп о шепнул:
– Дай бог, взлетим, тогда узнаешь… У тебя, случаем, трифаносомы нет с собой?
– А разве вы… – вопрос застал меня врасплох, я знал, что он не пьет. – Нет, конечно, я же обещал вам, что не притронусь…
– Не притронусь! – передразнил он меня. – А ты хоть раз-то прочитал, что там на флаконе написано? На-руж-ное!…
Допотопо пососал раненый палец, сплюнул и вынул из кармана ржавый гвоздь (не тот ли, которым он пробивал антигравитационное поле?):
– Ладно, пошли дальше. Смотри, хлопчик, ежели чего не упомнишь или перепутаешь, буду искать себе другого помощника.
Угроза возымела на меня обратное действие. Если до сих пор я еще кое-что запоминал, то теперь, заставляя себя концентрировать внимание, я забывал даже то, что, казалось, уже прочно осело в памяти. Страх, что меня могут не взять в экспедицию, заставил меня пойти на отчаянный шаг: украдкой я стал крепить к отмеченным Допотопо предметам микродатчики – будь что будет…
