Текст книги "О с Г 2 (СИ)"

Автор книги: Анатолий Дроздов

Соавторы: Анатолий Матвиенко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

Глава 8

Антуан влетел в кабинет Сергея взъерошенный.

– Ваше сиятельство! – закричал с порога. – Скорей! Возле вашего дома королевская стража! Леа! Ее хотят увезти…

Сергей вскочил и, на ходу надевая перевязь с рапирой, устремился за помощником. Чудом не сбивая на пути встречных, они пронеслись коридорами, выбежали из дворца и устремились по улице. Антуан почти сразу отстал: длинные ноги Сергея несли его намного быстрее. Свернув в переулок, он увидел у своего дома знакомую карету – ту самую, подаренную Хорхе – в окружении десятка вооруженных всадников. Кучер уже сидел на месте, готовясь тронуться.

– Стоять! – рявкнул Сергей, подбегая. – Кто старший?

Один из всадников тронул коня и приблизился.

– Лейтенант императорской стражи шевалье Д’Эспине.

– Я граф Шрусбери, первый помощник лорда-канцлера Хорхе де Эстрамадор. Какого… Что вы делаете у моего дома?

– Приказ императора! – Д’Эспине облизал губы. – Препроводить барона де Шанси вместе с его матерью в принадлежащее барону поместье для последующего там постоянного пребывания.

– Де Шанси – это мой сын. Ему всего месяц. Кому он помешал?

– Не знаю, ваше сиятельство! Мне приказали – я выполняю.

Сергей подошел к карете и рванул дверцу. Леа сидела на мягком диване, прижимая к груди ребенка. Взгляд ее был испуганным. Рядом примостился Блез.

– Выходите! – сказал Сергей. – Вы никуда не едете!

– Ваше сиятельство! – Д’Эспине встал рядом. – Я не позволю!

– Это буду решать я! – гаркнул Сергей. – Никто не смеет увозить моего сына против моей воли. Ясно?

– У меня приказ!

– Начхать!

– Но…

Сергей потянул рапиру из ножен.

– К оружию!

Зашипела сталь, вылетая из ножен. Обернувшись с рапирой в руке, Сергей увидел направленные ему в грудь острия клинков. Стража успела спешиться и теперь окружала его со всех сторон. Десять клинков – это без шансов. Если только…

Сергей бросил рапиру в ножны и сунул руку в карман камзола. Вытащив «Глок», передернул затвор, загоняя патрон в ствол. Д’Эспине и стражники следили за его действиями с недоумением во взорах. «Сейчас узнаете! – подумал Сергей. – Положу всех! Нахрен!»

– Ваше сиятельство! – протолкавший сквозь цепь стражей Антуан, схватил Сергея за руку. – Прошу вас! – заговорил он по-русски. – Убив их, вы сделаете только хуже. В чем их вина? Они солдаты и выполняют приказ. Пожалуйста!

Сергей подумал и спрятал «Глок» в карман. Повернулся к лейтенанту.

– Извините, шевалье! Не знаю, кому и зачем понадобилось отдавать такой приказ, но я уверен, что это ошибка. Выясню. Прошу вас подождать! Я немедленно пойду к лорду-канцлеру и расскажу ему обо всем. Милорд отправится к Его Величеству, и тот отменит приказ. Вы от этого только выиграете: не понадобится ехать. А я в долгу не останусь!

Д’Эспине достал из сумки свернутый в трубочку пергамент и протянул Сергею.

– Читайте!

Сергей взял.

«От имени и по повелению Его Императорского Величества Бодуэна Второго приказываю… препроводить несовершеннолетнего барона Тибальта Эдуарда Флоранс де Шанси, его мать Леа и отца означенной Леа Блеза в принадлежащее барону поместье для постоянного там проживания. Обеспечить их охрану и защиту на всем пути следования, как особо ценных подданных империи. Все пожелания перечисленных особ, не идущих в разрез с исполнением этого приказа, выполнять беспрекословно и незамедлительно».

Подпись… Сергей мгновенно узнал знакомый росчерк. Хорхе…

– Не думаю, что вам следует беспокоить лорда-канцлера, – язвительно заметил Д’Эспине, забирая пергамент. – Надеюсь, недоразумение разъяснилось?

– Нет!

Сергей сунул руку в карман. Антуан вцепился в его запястье. Они завозились.

– Ваше сиятельство! – выбравшийся из кареты Блез встал на колени. – Умоляю! Если вы не подчинитесь приказу императора, Его Величество рассердится и заберет свой дар. Мы с Леа счастливы: мой внук – барон, и у нас есть поместье, где мы станем жить в довольстве и радости. Это все благодаря вам. Не отнимайте же того, что дали! Вы молоды, знатны и еще удостоитесь многих милостей. Нам же более не перепадет! Ради Иисуса!

Сергей перевел взгляд на Леа. Та, прижимая к себе ребенка, выбралась из кареты и встала на колени рядом с отцом.

– Серж! Пожалуйста! Послушай отца!

– Встань! – крикнул он.

Леа испуганно поднялась. Оттолкнув Антуана, Сергей шагнул к ней, и мгновение разглядывал личико спящего сына. Затем склонился и поцеловал его в лобик.

– Береги его!

Сунув руки в карманы камзола, Сергей побрел обратно. За спиной раздалась команда лейтенанта, и послышался стук копыт. Сергей не обернулся. Карета в сопровождении конной стражи обогнала его и исчезла за поворотом. Антуан догнал его на улице.

– Ваше сиятельство!

Сергей обернулся.

– Дворец в другой стороне.

– Мне там более нечего не делать. Так и передай Хорхе.

– Но…

Сергей повернулся и пошел прочь.

***

Флоранс ворвалась в кабинет канцлера, едва не сбив с ног открывшего ей дверь лакея.

– Дядюшка?

– Пока без новостей, – спокойно сказал Хорхе. – Ищем!

– Пятый день! За это время можно уехать на сотни лье!

– Он не покидал пределов столицы.

– Вы уверены?

– Абсолютно.

– Почему?

– У графа слишком приметная внешность. Стража на городских воротах узнала бы.

– Вдруг его уже нет? – Флоранс всхлипнула.

– Жив! – сказал канцлер. – Не сомневайтесь!

– А я сомневаюсь! – выкрикнула принцесса. – Ночами не сплю! Все думаю…

– Присядьте, Ваше Императорское Высочество!

Хорхе подвел ее к стулу и помог сесть. Затем поднес стакан воды.

– Успокойтесь и позвольте мне разъяснить. Почему я уверен, что Серж не стал жертвой грабителей или прочих злодеев? Во-первых, среди трупов, которые, случается, находит на улицах стража, его тело не обнаружено. Во-вторых, чтоб вы знали, злодеев, способных зарезать и ограбить человека, в Киенне практически нет. Став канцлером, я распорядился повесить главарей городских разбойников – без суда и следствия. Они выбрали новых, я повесил и этих. После чего разбойники поумнее столицу оставили, а глупых мы отловили и отправили на соляные копи. Время от времени в Киенну забредают лихие люди – богатый город манит их, но очень скоро они отправляются следом за предшественниками. Случайность, конечно, исключить трудно, но Серж не из тех людей, которые позволяют себя зарезать.

Хорхе прошелся по кабинету.

– Теперь о том, почему его пока не нашли. Уверяю: мои люди не знают роздыха. Не забывайте, что им приходится действовать тайно: Серж не преступник, и его нельзя объявить в гласный розыск. Помимо прочего, о розыске могут узнать наши враги, а их у нас много. Они не посмеют тронуть Сержа, пока тот на службе, но теперь могут искать, и, что не исключено, найдут. Мне дорога жизнь моего помощника. В столице двести двадцать девять гостиниц, а также постоялых дворов, харчевен, таверн, где можно снять комнату и затаиться. Поселиться можно и у горожан: многие сдают комнаты приезжим. Спрятаться при желании несложно, а я уверен, что Серж так и поступил.

– Но почему? – заломила руки Флоранс. – От кого он прячется?

– От всех.

– Зачем?

– Пьет.

– Почему вы уверены?

– У мужчин из моей страны есть такой скверный обычай. Если приходит беда, и они не в состоянии что-то изменить, они запираются и пьют. Иногда – месяцами.

– Я столько не вынесу! – со слезами в голосе воскликнула Флоранс. – Дядюшка! Вы же обещали!

– Я держу слово, – сказал канцлер. – Только, если помните, давая обещание, просил вас обзавестись терпением.

– Разве я не послушалась? Месяц не подходила к нему!

– Три недели, – уточнил Хорхе. – После чего явились ко мне и потребовали ускорить события. Мне пришлось уступить.

– Не могла больше! – вздохнула Флоранс. – Вы не представляете, что это такое: знать, что он близко, видеть его и не сметь приблизиться.

– Потерпеть все же стоило. С наступлением весны Серж отвез бы Леа в поместье – ребенку на природе лучше – и вернулся бы. В Киенне он немедленно попал бы под действие ваших чар и не продержался бы и трех дней.

– Я не могла столько ждать!

– В результате мы его ищем. К тому же он озлоблен и сердит на нас. Считает, что забрали у него самое дорогое. Скажу больше, Ваше Императорское Высочество! Я со страхом думаю о предстоящей встрече со своим помощником. Мне предстоит тяжелое объяснение.

– Я возьму вину на себя! – заверила Флоранс. – Вы только найдите!

Хорхе хотел что-то сказать, но тут в кабинет влетел Антуан. Увидев принцессу, он притормозил и поклонился.

– Простите, милорд! Велено без доклада…

– Говори! – поторопил канцлер.

– Нашли! – улыбнулся Антуан.

– Где? – вскочила Флоранс.

– Таверна «Гнилая пристань» в речном порту.

– Далеко забрался! – покачал головой Хорхе.

– Мы были там, когда шли по следам графа, но хозяин отперся. Сегодня мы обшарили порт, и со слов людей вышло, что его сиятельство видели в последний раз вблизи таверны. Тогда мы по-другому поговорили с хозяином. Он признался. При этом весь дрожал. Граф обещал его убить, если проговорится.

– Я еду к нему! Немедленно! – воскликнула принцесса.

– Ваше Императорское Высочество! – Хорхе покачал головой. – Это злачное место. Подумайте сами! Разве доброе заведение назовут «Гнилой пристанью»?

– Вы сказали, что в Киенне нет разбойников! – возразила Флоранс. – А я возьму стражу. Не мешайте мне!

Она повернулась и вышла.

– Мы можем ее опередить! – предложил Антуан.

– Не надо! – вздохнул Хорхе. – Гиблое дело – встревать между влюбленными. Затопчут!

***

Жиль приложился к горлышку и выглянул в окошко. Стоят… Высокие, плечистые, в одинаковых серых камзолах. Ищейки канцлера. У того, что справа, рожа изуродована багровым шрамом, протянувшимся наискось от уха до носа. Хорошо его приложили, жаль, что не насмерть. Зверь! Приставил к горлу Жиля острие кинжала и буркнул:

– Или говоришь, где граф, или твои дети станут сиротами!

Жиль мигом сообразил, что меченный колебаться не станет. Конечно же, рассказал. Плевать на детей, их у Жиля все равно нет, но лежать на полу с перерезанным горлом? Пропади он пропадом, благородный!

Меченный скосил взгляд на окошко, Жиль отпрянул внутрь. Этот серый, что, спиной чует? Выругавшись, Жиль отхлебнул из бутылки, прошел за стойку, где достал из потаенного места кошелек. Высыпав монеты на доску, стал двигать их пальцами. Посетителей нет, серые их не впускают – да и кто захочет идти в таверну с такой стражей, так что можно себе позволить. Деньги Жиль давно пересчитал, более того: изучил каждую монету до последней щербинки, но все равно не мог удержаться. Восемь дукатов, не считая серебра! Его выручка за полгода, да и то, если повезет. Когда этот благородный шмякнул кошелек на стойку, Жиль сразу почуял: подфартило!

– Комната, выпивка и еда! – сказал гость. – Пока деньги не закончатся. Приносить и убирать будешь сам. Никто другой не должен знать, что я здесь. Проболтаешься… – Благородный выхватил рапиру и со свистом рассек клинком воздух над головой хозяина. – Все ясно?

Жиль кивнул и торопливо сгреб кошелек. Позже, посчитав деньги, понял, какая удача привалила. Благородный не спрашивал цен, не торговался, и даже не поинтересовался, сколько Жиль возьмет за молчание. Значит, можно не стесняться. Через неделю-другую – намекнуть. Пусть доплачивает или проваливает!

В отношении последнего пункта Жиля одолевали сомнения. Благородный не выглядел хлипким, скорее наоборот. Рапиру в руке держал привычно. Проткнет – глазом моргнуть не успеешь! Можно, конечно, поговорить с матросами баркасов – теми, кто заглядывает в «Гнилую пристань». Подпоить их, пожаловаться, пообещать денег. Топорами и тесаками матросня орудовать умеет. Как и языками, к сожалению. Об убийстве мгновенно станет известно, после чего Жилю прямая дорога на виселицу. И не важно: один он там станет болтаться или в компании матросов: как ни пляши в петле, а результат один.

Отвергнув этот план, Жиль уцепился за другую странность благородного: тот от кого-то скрывался. Вдруг враг короны? За его голову можно получить награду! Жиль сбегал на Верхнюю площадь, где у мэрии вывешили объявления о розыске. К его разочарованию высокий мужчина с соломенными волосами и голубыми глазами, одетый по-благородному, среди преступников не значился. Разочарованный Жиль вернулся в «Гнилую пристань», где послушно подавал постояльцу еду и выпивку, по утрам выносил за ним ночной горшок, однако думать, как избавиться от гостя, не переставал. Совсем не из-за того, что постоялец был докучливым, скорее наоборот. Жиль не любил все странное и непонятное, а от благородного этим прямо несло.

Когда серые первый раз заглянули к нему в таверну, Жиль чуть не проговорился. Спохватился в последний момент. Ищейки канцлера могли потребовать и кошелек гостя, а вот с ним Жиль расставаться не хотел. Прикипел сердцем. Смолчал. И вот они снова пришли…

«Отберут или нет? – подумал Жиль, пожирая взглядом монеты. – Не отдам! – решил злобно. – Мое!» Подумав, он сыпал в кошелек серебро, завязал его и сунул за пояс. Золотые дукаты вернул в потаенное место. «Вот! – подумал с облегчением. – Если потребуют, отдам кошелек. А золото… Граф вряд ли вспомнит, сколько у него было денег – пятый день пьет, не просыхая».

Это было правдой. Жилю, чтоб забрать ночной горшок, приходилось по утрам долго будить гостя. Благородный, как назло, выбрал комнату с прочной дверью и железным засовом, который к тому же постоянно держал запертым. Можно было, конечно, попробовать влезь в окно, приставив к нему лестницу, но постоялец сразу предупредил: в этом случае проткнет, не спрашивая. Жиль почему-то не сомневался, так и будет.

С улицы послышался топот копыт. Жиль метнулся к окошку. У дверей таверны остановилась раззолоченная карета. Ее сопровождали вооруженные гвардейцы – всадников десять, не меньше. Жиль присмотрелся и разглядел на дверях кареты цветок лилии. Святые угодники! Это к нему?

Подскочивший офицер в раззолоченном камзоле, отворил дверь и протянул руку в белой перчатке. Из кареты выпорхнула молодая и очень красивая женщина в алом бархатном платье и такого же цвета атласном капоре. Жестом подозвав серых, она задала им вопрос, получила ответ и двинулась к двери. Спутники устремились за ней, но она жестом велела им остаться.

– Святые угодники! – пробормотал Жиль, отпрянув.

Гостью он узнал. Несколько месяцев назад он видел ее лицо, показавшееся в окошке проезжавшей кареты, и люди, толпившиеся по краям улицы, говорили, что это старшая дочь короля, вернувшаяся из Ингрии после смерти мужа. Чего ей нужно?

Оказавшись внутри таверны, принцесса сморщилась. Жиль догадался: не нравятся запахи. А что сделаешь? Пирожных с булочками в «Гнилой пристани» не подают. Посетители таверны предпочитают другую пищу. И мясо, случается, завозят несвежее, и пиво киснет… Поймав взгляд гостьи, Жиль низко поклонился.

– Ты хозяин? – спросила принцесса.

– Да, Ваше Императорское Высочество!

– Проводи меня!

Жиль не стал спрашивать, кого она желает видеть – и без того было ясно. Еще раз поклонившись, он пошел к лестнице. Вдвоем они поднялись по скрипучим ступенькам и прошли коридором. У нужной двери Жиль остановился и замолотил в нее кулаком.

– Какого дьявола?! – рявкнули из комнаты.

– Ваше сиятельство! – залебезил Жиль. – Прошу меня покорно простить, но к вам…

Ручка в пахнущей духами перчатке закрыла ему рот.

– Это я, Серж! Открой! Пожалуйста.

Жиль успел удивиться просительному тону в голосе принцессы, как та же ручка в перчатке взяла его за плечо и толкнула обратно. Он торопливо побежал и, уже скатываясь по лестнице, услышал, как загремел железный засов…

***

Оказавшись внутри, Флоранс осмотрелась. В этой убогой комнате из мебели имелась только кровать, покрытая смятым суконным одеялом, стол, сколоченный из почерневших от времени досок и такой же табурет. Флоранс прошла к нему и села. Сергей, подумав, устроился на кровати напротив. Занавесок на единственном окошке комнаты не имелось, но из-за его крохотного размера и туч, затянувших осеннее небо, внутри было сумрачно.

В комнатушке повисло молчание. Флоранс колебалась, не зная, как начать разговор, а он не спешил. Поколебавшись, Флоранс взяла со стола оловянный кубок и поднесла к губам.

– Это виноградный самогон! – предупредил он. – Жуткая дрянь!

– Но ты же пьешь! – возразила она и отхлебнула. В следующий миг, сморщившись, выплюнула жидкость на пол.

– Его делают из отжимков винограда, – злорадно сказал Сергей. – Заливают их водой, дают перебродить, а затем перегоняют. Аппараты здесь никудышные, гадость еще та.

Флоранс швырнула кубок в угол. Следом полетела бутылка. Ударившись о каменную стену, она разбилась, оставив на побелке темное пятно. В комнате омерзительно запахло горелой сивухой.

– Хозяин принесет другую! – пожал плечами Сергей.

– Пусть только попробует! – окрысилась она. – Повешу!

– По какому праву ты здесь распоряжаешься? – разозлился он. – Я, вроде, не звал.

Флоранс замолчала и стала водить пальцами по усыпанному крошкам столу.

– Почему ты пьешь? – спросила тихо.

– С горя.

– Какого?

– У меня отняли семью.

– А она у тебя была? – ноздри Флоранс затрепетали. – Думаешь, Леа заставили уехать силой? Хорхе лично навестил ее и задал вопрос: что более дорого ее сердцу? Граф Шрусбери или пожалованное баронство? И ты знаешь, что она выбрала.

Сергей не отозвался.

– Теперь о тебе, – продолжила она. – Если ты любил Леа, отчего не вскочил в седло и не отправился следом? Никто не посмел бы тебя остановить. Ты, однако, остался. Ромео из-за любви к Джульетте принял яд, а она заколола себя кинжалом. Они любили друг друга, а вы – нет!

– Ты решила открыть мне на это глаза? – усмехнулся Сергей. – Как я понимаю, совершенно бескорыстно?

– Нет! – ответила Флоранс, насупившись. – Не бескорыстно, – она помолчала. – Девочкой я мечтала о принце: красивом и отважном. Ожидала, что он полюбит меня, и мы заживем счастливо и радостно. Что вышло на деле, ты знаешь. Тогда я решила, что девичьи мечты – пустое. О них нужно забыть и более не вспоминать. И вдруг появляешься ты. Живое воплощение моих грез. Самый красивый мужчина империи. Самый умный, веселый и смелый. И при этом настолько честный, что не стал притворяться, когда принцесса открылась в чувствах. Другой бы бросил все: жену, детей, поместье – лишь бы удостоиться такой милости, а ты не захотел. Поэтому я уверена: если ты когда-нибудь полюбишь меня, то не потому, что я дочь императора. И тебе буду нужна какая есть – женщина, а не титул. И ты хочешь, чтоб я отказалась? Уступила другой? Ни за что!

Он не отозвался.

– Пойдем! – сказала она, вставая. – Нельзя оставаться в этой дыре. У ее хозяина лицо висельника, я опасаюсь, что он задумал дурное. Не смогу спать, зная, что ты здесь. Карета ждет.

– Хорошо, – согласился он, – я уеду. Но не с тобой.

– Почему? Я тебе противна?

– Дело в другом, – вздохнул он. – Я не выходил из комнаты пять дней. Спал в одежде, не брился, не умывался… Здесь нет зеркала, но я представляю, как сейчас выгляжу. От меня разит как от козла.

– Потерплю! – возразила она.

– Ладно! – согласился он, подумав. – Довези до дома. Там я сойду. Приму ванну, приведу себя в порядок, отосплюсь…

– У тебя больше нет дома! – сердито сказала Флоранс. – Прислуга рассчитана, вещи вынесли, а дверь я приказала забить гвоздями. Во-от такими! – она показала пальцами.

– Где же я буду жить? – удивился он.

– У меня.

Сергей нахмурился.

– Не бойся! – вздохнула Флоранс. – Я не стану тебе докучать. У тебя будет своя комната, и никто, даже я, не посмеет войти в нее без разрешения. Мы будем видеться за обедом и ужином – и только. Если ты возражаешь, я не стану настаивать даже на этом. Мне достаточно знать, что ты жив и в безопасности. Знаешь, когда ты прочел нам пьесу, мне не понравился ее конец. Я не понимала, как можно убить себя из-за любви? Когда ты исчез, я многое передумала. И решила: если тебя не станет, мне незачем жить…

– Идем! – перебил Сергей.

Он слез с кровати и потянулся к перевязи, висевшей на крюке. Внезапно его шатнуло. «Господи, да он пьян! – догадалась Флоранс. – Причем, мертвецки. Как же он разговаривал?»

Трясущимися руками Сергей кое-как нацепил перевязь и повернулся к ней.

– Это все самогон! – сказал хрипло. – Язык ворочается, голова соображает, а руки и ноги не слушаются.

– Обопрись на меня! – сказала Флоранс. – Не бойся! Я сильная…

Жиль, притаившись за стойкой, с изумлением наблюдал за парой, спускавшейся по лестнице. Мужчина, цепляясь за перила, ступал тяжело и неуверенно. Кончик его длинной рапиры, гремел, ударяя по ступенькам. Женщина поддерживала мужчину за талию, другой рукой он опирался на ее плечо. Ковыляя, парочка пересекла зал и выбралась наружу. Жиль метнулся к окошку. Подскочившие гвардейцы, приняли от принцессы графа, и погрузили его в карету. Принцесса забралась следом. Кучер взмахнул кнутом, карета, окруженная всадниками, тронулась и укатила. Следом ушли и серые.

«Святые угодники! – перекрестился Жиль. – Не вспомнили о кошельке. Я пожертвую церкви дукат!»

Он вернулся к стойке, взял бутылку и отхлебнул из горлышка. Когда бутылка опустела, Жиль пришел к выводу, что дукат – это слишком много. Хватит и одного су.