Текст книги "«Пассажир» из Сан-Франциско"

Автор книги: Анатолий Бальчев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

– Дала… Не дала… – мечтательно протянул Сергеев. – Ты что, со свечкой стоял?… Красивая… Из Парижа…

– Дома надо сидеть, а не по Парижам шляться, – иронично улыбнулся Маковский.

Волков посмотрел на собеседников, понял – начнут подкалывать, и резко сменил тему:

– Ты зачем нас позвал? – ему не хотелось, чтобы предметом этого застолья оказалась Вика. – Почему вдруг сегодня?

Маковский огляделся заговорщицки, немного помялся и загадочно произнес:

– Отступаю я, ребята…

– Что значит, отступаю? – спросил Сатаров.

– Я, ребята, визу получил. В Америку.

Маковский разлил остатки водки и крикнул официанту: «Повтори»!

Над столом повисло такое гробовое молчание, что было слышно, как одна из девиц грузила полковника:

– Ну, ты же обещал, малыш…

– Чего? – первым опомнился Сатаров, – и никому ничего…

– Не хотел говорить… чтоб не сглазить.

– Теперь затаскают… Ты что, не понимаешь?!. Ты нас под монастырь подвел! Он отчалит, а мы здесь без работы с волчьими билетами… Да теперь полтаможни разгонят к чертовой матери!

Он резко отодвинулся на стуле, едва не наехав на подоспевшего с полновесным графином официанта.

– Миль пардон! – пролопотал он.

– Вали отсюда! – рявкнул Сатаров.

Тот безропотно испарился.

Инцидент с фигуристкой мигом потерял свою актуальность. Да и все остальное тоже. Все понимали, что если Сатаров и утрирует, то самую малость. Отъезд таможенника за границу – событие неслыханное. Это же вам не младший научный сотрудник из задрипанного НИИ! Многие втихаря муссировали эту тему, вспоминали близких и дальних родственников соответствующей национальности, фантазировали, как бы сварганить липовые документы или откровенно к кому-нибудь подъевреиться. Но чтобы с места в карьер…

– А что ты там будешь делать? – задал идиотский вопрос Сергеев.

– Лекции читать про нашу таможню, – с иронией сказал Филипп, разливая водку.

– Мне не наливай. Пей со своими американцами, – сказал Сатаров, отодвигая рюмку.

– Кошерную… – подколол Сергеев.

Возникла неловкая пауза…

– Ну ладно… – сказал, наконец, Маковский. – Нас здесь не поняли… Как и следовало ожидать…

Он посмотрел в сторону полковника и его спутниц, словно ожидая поддержки с их стороны, поднялся и вышел из зала.

– Уезжает, а на еврея вроде не похож, – продолжая тему, пробормотал Сергеев.

– Думаешь, одни жиды уезжают? – саркастически ухмыльнулся Сатаров и потянулся за рюмкой. – Чего добру пропадать, раз уплачено. Тебе плеснуть?

По запальчивости он только сейчас заметил, что оказался вдвоем с Сергеевым – Волков под шумок улизнул и уже сидел в своей «шестерке», безбожно наяривая стартером в тщетных попытках раскочегарить заартачившийся движок. Конечно, Маковский тот еще гусь и вся эта история с его отъездом всем им боком выйдет. Но он не мог выкинуть из головы историю с Викой.

Волков еще не знал, что Вика покончила с собой, выпив целую упаковку транквилизаторов. Ее, уже без сознания, обнаружила вернувшаяся из школы Наташа. Совершенно растерявшаяся девочка, вместо того чтобы тут же вызвать «неотложку», долго изо всех сил теребила ее, поливая из неостывшего еще чайника, а когда, наконец, кинулась к телефону, было уже поздно.

– Чуть-чуть бы раньше, – неосмотрительно сказал врач медсестре.

И они с трудом втянули перевалившуюся через поручень и отбивающуюся от них Наташу на балкон.

Все это Волкову предстоит узнать потом. А сейчас после очередной попытки двигатель кое-как схватил, Волков дал ему профурыкаться и особо не газуя, потянулся в сторону дома.

Глава вторая

Телефон в редакции звонит всегда.

Это закон.

Если трубка молчит, значит, наступил конец света. Или самый популярный журнал в Сан-Франциско стал терять читателей. Что еще хуже. Но этого не может быть, потому что не может быть никогда.

А сегодня творилось вообще уж что-то невообразимое. Аманда никак не могла допечатать статью, которую надо было сдать еще утром, и поэтому, когда ей в девятьсот девяносто девятый раз (в сто раз больше, в сто раз меньше – она ж не арифмометр) пришлось отвечать на звонок, нервы были уже на пределе.

– Алло! – злобно гавкнула она в трубку. – Если у вас нет сенсации, советую сразу же отключиться!..

– Именно сенсацию я и собираюсь вам предложить, – с негромким смешком произнес приятный мужской голос с легким иностранным акцентом. – Если, разумеется, в цене сойдемся…

Сразу чувствуется деловой подход. Или очередной притырок с бредовой идеей? Решил наварить на ровном месте… Так она тоже не пальцем деланная.

– Ну, что там у вас? Только по существу!

– Как прикажете, – хмыкнули на том конце.

А потом она долго слушала, не перебивая, и еще не положив трубку, в спешном порядке стала собираться. Сидящий за соседним столом юный Сэм, которому пока что ничего серьезнее кратких сводок дорожных происшествий не поручали, посмотрел на нее полуехидно, полузавистливо.

– Что за сенсация на этот раз? – полюбопытствовал он. – В моду опять входят мини-юбки?

– Тебя это беспокоит? – Аманда критически оглядела себя в зеркальце, подправила макияж.

Сэм смотрел на нее и, сам того не замечая, облизывал пересохшие губы. Первое, что он сделал, придя в редакцию, попытался назначить ей свидание. Ну, какой парень мог бы устоять перед знойной черноволосой красоткой, сгустком притягательной женской энергии, которая одновременно бодрит и убаюкивает тебя?! Когда-нибудь он непременно отразит свои ощущения на бумаге. «Высшая степень физического влечения» – так будет называться его первый роман.

– Опять кутюрье? Они же женщин просто ненавидят.

Аманда махнула кисточкой.

– Ничего, переоденусь в голубого гея. – Сунула в сумочку диктофон и умчалась, пока Джон раздумывал, что бы ей такого еще сказать.

Что тут скажешь?! Сэм сунул руки поглубже в карманы брюк и безразлично засвистел.

Голос ее не обманул. Он был ничего себе. Очень даже. И на встречу явился точно в срок. Проскользнул к Аманде в машину, несмотря на крупное телосложение, и начал без обиняков:

– Зовите меня Джон, потому что на самом деле меня зовут не так.

– Хорошо, Джон, – улыбнулась Аманда, которой понравилось вступление. Еще она подумала, что всяким там «Джонам» из ее прошлого неплохо было бы поучиться вызывать у женщин положительные эмоции.

– Тогда приступим, – сказал симпатичный Джон (несмотря на то, что был он совсем даже Фил, и тоже ничего)…

И пока он рассказывал, журналистка хмурилась все больше и больше.

– Вот так, на мой взгляд, обстоят дела на сегодняшний день, – изложил суть дела мужчина.

Некоторое время они напряженно молчали.

– Да… Ничего себе… Жутковатое будущее… Это больше, чем сенсация…

Ее собеседник достал из кармана конверт:

– Здесь более подробная информация…

– Я боюсь, что такой кусок мне самой не проглотить, – безнадежно сказала Аманда. – Сколько вы хотите?

– Если бы я не отдал это вам, то получил бы несравненно больше.

– Или пулю, – не исключила журналистка.

– Такой вариант тоже рассматривается…

– Хотите предложить партнерство? Тогда это будет стоить в два раза дешевле…

– А вы азартная девушка…

Аманде было не до комплиментов. Она понимала, что такой шанс выпадает раз в жизни, и то далеко не каждому. Что уж там взбрело в голову вздорной Фортуне, но сегодня она снизошла до нее. И прошляпить такую возможность девушка просто не могла.

– Я хотела бы услышать реальную цену, – достаточно жестко сказала она.

– Для вас? – спросил мнимый Джон.

– Да, для меня, – кокетливо улыбнулась Аманда. – А что, я вам не нравлюсь?

Она никак не могла понять, чего он мудрит.

– Благосклонность такой леди – дорогого стоит… – он несколько смазал впечатление напыщенностью фразы. – Так что… Берите!

И он протянул ей конверт.

А она тут же засомневалась. Наверное, как всегда, «болл-шит». Но конверт все-таки взяла. Рука сама потянулась.

Она открыла конверт, быстро пробежала глазами содержимое и решила, что не отдаст его никому на свете. Ни за какие деньги. И ни за какие другие блага жизни.

Но как девушка трезвая, она заставила себя поинтересоваться будничным, не без элементов скуки голосом:

– А где гарантии? Кто-нибудь может подтвердить, что это не утка?

Мужчина, внимательно следивший за чередованием эмоций на ее лице, устало вздохнул:

– Гарантии, дорогая Аманда, получите через пару месяцев, когда это начнут ввозить сюда тоннами…

Аманда ничего не ответила. Верх бесстыдства требовать гарантии на халяву. Она завела мотор, плавно тронулась с места и влилась в поток машин.

– Вам действительно от меня ничего не нужно?

Мужчина посмотрел на нее с явным мужским интересом, улыбнулся и отрицательно покачал головой. Совсем почему-то не обидно. Тут бы снова вспомнить другого «бывшего» Джона, но он даже не пришел на ум. А на ум пришло абсолютно другое. И она впервые за всю встречу по-настоящему заволновалась. И за себя в первую очередь. То есть просто за себя. Что ей за дело до этого Джона, которого даже неизвестно, как зовут на самом деле?! Но спросила она тем не менее именно так:

– А вам не страшно?

Он не стал уточнять, чего должен бояться, а очень даже удачно отшутился:

– Я для вас единственный источник информации, вам надо меня беречь…

И от его внутренней уверенности ей тоже неожиданно стало легко и спокойно: и впрямь, чего бояться-то?!

– Может, все-таки хотите завести знакомство?

И он принял игру:

– Ну, если вы так настаиваете…

– Тогда придумайте легенду попикантней…

– В следующий раз принесу микстуру от импотенции, которую принимают молодые президенты…

– И телефон доктора, который ее прописывает? – усмехнулась она.

– Тормозните вот здесь, – неожиданно ткнул пальцем мужчина, и пока Аманда искала место для парковки, практически на ходу выскользнул из машины.

– Скользкий, как уж… – глядя на пустое место, где он только что так вальяжно располагался, вслух сказала она.

И не было в этой фразе даже намека на женское восхищение, а сплошные тревожные размышления и внутренние сомнения, вновь охватившие ее.

Раз уж прибилась к тротуару, надо зайти в кафе и что-нибудь перехватить. И размяться тоже нелишне, а то всю задницу отсидела.

После второй чашки кофе и внушительного сэндвича с ветчиной бодрости слегка прибавилось. Аманда задумчиво размешивала в чашке кофейную гущу. Документы она просмотрела еще раз – предельно внимательно – и, честно говоря, стопроцентной уверенности они у нее не вызвали. Но впечатлили. Чего уж тут. В наше время надо быть полной идиоткой, чтобы кому-нибудь или чему-нибудь абсолютно доверять. Но даже если двадцать процентов из этого правда – уже сенсация.

Она созвонилась с шефом, и тот, опираясь на свое профессиональное чутье, сразу же дал добро, и теперь со спокойной душой можно подумать, как бы эффектнее все это преподнести.

Конечно, она уже проводила серьезные журналистские расследования, и весьма успешно, но здесь совсем другой масштаб. Ее ждет успех, она нисколько в этом не сомневалась. Возможно, Пулитцеровская премия… Собственная программа на NBC…

Аманда с головой окунулась в сладкие грезы, как вдруг телефонный звонок вернул ее в реальность.

– Алло… Да. это я…

Голос в трубке показался знакомым.

– А что это там передал тебе этот черт?

– Перестань разыгрывать меня, Сэм!…

– Какой к черту, Сэм? Что там в конверте?

Аманда на секунду опешила, но тут же собралась:

– А почему это вас интересует?!

– Наверно, запала? Хочешь, чтобы он тебя от-трахал?

– Конечно! – Аманда усмехнулась. – Мне очень симпатичны его обтягивающие джинсы… Особенно спереди…

– Вот и хорошо, назначь ему свидание, тебе позвонят – ты скажешь, где, и не крути, иначе с тобой будет плохо…

– Только не надо меня пугать!… Если он вам так нужен – ищите его сами!.,

Аманда решительно сгребла в охапку сумочку и, задевая крутыми бедрами окружающих, выскочила из кафе. Никто не делал ей замечаний. Наоборот, впору попросить потолкаться «на бис».

Появление Фила у хоккейного бортика внесло в тренировку легкую сумятицу, слегка нарушило привычный ритм. Тренер – по другую сторону площадки – хоть и поднял в приветствии руку, но был не в восторге от его присутствия: ему все громче приходилось хлопать в ладоши и покрикивать в гулкую пустоту ледового дворца спорта, требуя абсолютного внимания. Игроки – в основном русские – оборачивались, кивали, а то и задирали в воздух клюшки. Он не мог на них по-настоящему сердиться, потому как считал, что хоккей требует искренности и проявления чувств, это раз. Во-вторых, сам на их месте поступил бы так же. Мальчишки! Как только кончится это мальчишество – прощай, хоккей! А это равнозначно, прощай, жизнь.

Бр-р-р! И думать об этом не сметь!

Один из хоккеистов, оказавшись в зоне, будто завязывая шнурок, прижался к бортику. Лицо, давно уже более популярное в Америке, чем в России, осветилось приветливой улыбкой:

– Где пропадал?!

– Дела… Анекдот новый хочешь?

– Ну, давай, если короткий.

– Знаешь, почему Буш ни разу не засветился в сексуальном скандале?

– Почему?

– Да потому что он даже секретарше не может объяснить, чего же он хочет…

Звезда улыбнулась.

– Как всегда, дурацкий. А я вот на русском сайте вычитал: выходят две блохи из ресторана, сытые, довольные. Одна спрашивает: ну как будем добираться, пешком пойдем или собаку подождем?

Посмеяться не успели. Тренер, надувая щеки, с силой цунами разрывал свисток, пытаясь вернуть на лед заболтавшегося игрока.

– Не буду дразнить американских гусей, – привычным жестом успокоил наставника хоккеист.

– Они же несут золотые яйца, – от себя добавил Фил. – Кстати, я лечу в Россию. Буду в Москве и Питере. Может, кого-то порекомендуешь?

– В Питере есть классный парень – Власов. Но дешево не отдадут.

– Поторгуемся. Я могу на тебя сослаться?

– Вот этого не надо.

Цунами разразился с новой силой.

– Как пить дать оштрафует! – хоккеиста и след простыл.

К Маковскому подлетела секретарша, собираясь разразиться тирадой, но не успела и рта раскрыть. Фил галантно заткнул ее:

– Элли, ты, как всегда, очаровательна. Небольшой презент, – он всучил ей тюбик губной помады. – Твой цвет!

– Этим не откупишься! – атака захлебнулась, Элли сокрушенно покачала головой, удивляясь собственной покладистости. – Шеф разносит всех и вся. Вас не могут найти уже неделю. У Буре из-за этого тоже неприятности…

– Я же предупредил, что буду отсутствовать, – Фил виновато развел руками.

– Три дня. А сегодня уже восьмой! Ой! – Элли обернулась, увидела приближающегося шефа и торопливо юркнула куда-то под трибуны.

– Ты аферист! – орал шеф, грозно надвигаясь на Фила.

– Паша, кого ты мне подсунул? Мало нам прошлогоднего скандала с Могильным?

– Но договор с Могильным… – попытался оправдать Маковского тут как тут вновь оказавшийся Буре…

– …составлял твой друг Маковский! Да-да! Именно он втянул меня в эту авантюру. Мне надоело!!! Не желаю иметь дело с этим авантюристом и его обещаниями! – он повернулся к Маковскому: – Где обещанные Соколов и Зимин?

– Я завтра лечу в Питер и привезу их, кровь из носу… – примирительно начал Фил. – Сева обещал…

– Никуда вы не летите! – опять заорал менеджер, не особо понимая, при чем здесь кровь. – И наплевать мне на ваш нос! Вы вылетаете в трубу!

Вместе с вашим подельником Пашей! Я вас видеть не желаю! Убирайся отсюда! Сию же минуту!

Он выхватил из кармана контракт, разорвал его на мелкие кусочки и швырнул в лицо Филу. Тот, стиснув зубы, молча развернулся и ушел, провожаемый удрученным взглядом своего друга.

Оставшись вдвоем с Буре, шеф понемногу пришел в себя:

– Пол, ты прости, но я его больше видеть не хочу. Да-да, я понимаю – смерть сына, унижения… Но я на этом пролетел на сотни тысяч…

Павел долго молчал, все еще глядя вслед Филу, пока тот пробирался к выходу, потом все же ответил:

– Послезавтра он будет в Питере. И все решит. Вот увидите…

Но босс его уже не слушал. Ему кто-то позвонил на мобильный…

Фил долго шатался по городу. Как неприкаянный, переходил из бара в бар, пока, наконец, не завис в своем любимом местечке – на углу Сорок четвертой и Гленн-роуд.

Не то, чтобы его сильно волновал скандал в клубе – такое случалось и раньше, босс немного попылит и остынет, как обычно. О журналистке он думал куда больше. Проглотит ли она то, что он ей сегодня скормил? Кое-кто, во всяком случае, наживку точно заглотнул. «Хвост» Фил заметил еще на подъезде к стадиону.

А этого лысого, который вошел следом за ним в бар, вычислил еще на Кипре. Постоянно с ним рядом ошивался. Ну что ж, посмотрим, как будут развиваться события дальше…

– Двойной бурбон, пожалуйста, – обратился Маковский к бармену.

Тот поспешил выполнить заказ. Посетителя он знал как выгодного клиента, который может выпить, не пьянея, черт-те сколько. А значит, и дальнейшей возни с ним не намечалось: ни тебе дебошей, ни транспортировки домой в стельку… Российская выучка в этом вопросе не подводила Фила никогда. Как бы там американцы ни пыжились, а по части «количества» они все же не тянут. Это он как профессионал заявляет. Ирландцы еще, куда ни шло, но против конкретного парня – жидковаты…

Лысый с ним тягаться даже и не пытался. Тихо – мирно считал воображаемых ворон за дальним столиком в углу, потягивая безобидную содовую.

«Расшевелить что ли муравейник? – подумал Фил. – А то проходу от них не стало. Совсем оборзели, ребята».

Но быстро смекнул, что это в нем играет хмель. И не всегда нападение лучшая защита. А по сему лучше принять еще дозу и по – прежнему держать паузу. Пусть даже музыкальную.

Маковский сполз с непомерно высокого шаткого табурета, проследовал к «музыкальной шкатулке», подсвеченной всеми цветами радуги, запулил в нее монетку и нажал первую попавшуюся кнопку. Автомат не отреагировал. Маковский нажал другую – эффект тот же. Тогда он грохнул в сердцах по этой «технике» кулаком…

– Зря стараетесь! – крикнул из-за стойки бармен. – Только кулаки отобьете. Он парень привычный и играть ни за что на свете не будет. Молчун от рождения. Чего-то у него там не контачит…

– Предупреждать надо, – буркнул Фил.

Бармен пожал плечами.

«Ну и черт с ним! – не очень-то расстроился Маковский. – Обойдемся без фанфар. Факир был пьян и фокус не удался. Сами подойдут, когда надо будет».

Ждать пришлось недолго.

Не успел он – к удивлению и разочарованию бармена – выйти на улицу и завернуть за угол, как его обхватили железной хваткой со спины, заломили руки, накинули на голову черный пластиковый мешок и куда-то потащили. Недалеко, правда. До поджидавшей в нескольких шагах машины. Фил догадался об этом, когда ему звезданули по шее, чтобы пригнулся, впихнули без особых церемоний между двумя какими-то потными мужиками.

Слишком грубо. А ведь он особо и не сопротивлялся.

Ехали долго. Сначала петляли по городу, потом выскочили на побережье. Сквозь прохудившийся от старости целлофан – идиоты, был бы пакет поновее, доставили бы по адресу синюшный труп! – он почувствовал отрезвляюще-йодистый запах океана, а, судя по шуму волн, конечная цель их романтического путешествия, которой они наконец-то достигли, располагалась чуть ли не на пляже.

Маковского вытолкали из машины, еще круче заломили руки и потащили внутрь здания. На входе тщательно обыскали, отобрали кошелек и мобильный телефон, втолкнули в комнату и только тогда сняли мешок. Сами – ба, знакомые все лица! – с чувством выполненного долга застыли, как вкопанные, у двери. И впрямь истуканы.

Пользуясь временной передышкой, Фил с интересом осмотрелся вокруг. Судя по всему, он оказался в студии художника. Просторное помещение с огромным, во всю стену, окном, выходящим на океан. У окна – мольберт, все стены от пола до самого потолка увешаны картинами. Одну, видимо, повесили только что, даже заляпанную олифой стремянку убрать не успели. У стены диван, кресло и журнальный столик, заваленный кистями и красками вперемешку с газетами и глянцевыми журналами. В кресле сидел некто маленький, круглый, чернявый, похожий на сытого кота. Оглядел Фила с любопытством и представился:

– Поляк.

– Русский, – не соврал в свою очередь Фил.

– Мы знаем, – улыбнулся собеседник и кивнул головой на застывшего у двери «солдата». А это Лысый. Вы его, наверное, уже видели.

– Неоднократно, – согласился Фил. – Все глаза намозолил…

И кивнул на другого давно не стриженного бандита: – А это, должно быть, Волосатый?

– Угадали! – восхитился Поляк.

Улыбка уже не помещалась у него на лице, сползала куда-то за уши.

– Ну, как вам здесь? – он обвел рукой студию с явной гордостью.

– Неплохо. Но я не большой знаток живописи. Это подлинники? – Филу показалось, что некоторые из висевших картин он уже где-то видел. Или, по крайней мере, очень похожие на эти.

Хозяин иронично наморщился, всем своим видом давая понять, что ему недосуг объяснять основы живописи дилетантам, но, в виде исключения, так уж и быть…

– Важна подпись, – доверительно поделился он. – А она фальшивая. Знаете, однажды художник Дали – слышали, надеюсь?! – сделал потомкам бесценный подарок: подписал сотню пустых холстов. Очень, знаете ли, удобно: приобрел за разумные деньги его подпись и рисуй, что хочешь…

– Осмелюсь предположить, что один из этих «подарков» я вижу на стене? – Фил кивнул на самое большое полотно, изображающее то ли испанский полдень, то ли корриду, то ли пожар в джунглях.

– Не стесняйтесь, посмотрите поближе, – посоветовал Поляк. – Она того, безусловно, стоит…

Фил подошел к стене и едва успел взяться рукой за стремянку, как тотчас же подскочивший, словно на пружинах, Поляк приковал его руку к стальной перекладине наручниками. Голова Фила ударилась об стену. Он вскрикнул скорее от неожиданности, чем от боли.

– Что ты знаешь о принципиально новом товаре из России? – жестко спросил Поляк.

И Фил понял, что светские беседы закончились.

– Что за товар? – на всякий пожарный, больше по инерции скорчил он изумленную физиономию.

– Кончай ваньку валять, – снова наморщился Поляк. – Здесь фраеров нет…

– Охотно верю, – пожал плечами Фил, – но при чем же тут я?

– Вот и мы думаем, при чем же здесь ты? – задушевно спросил хозяин положения…

Убедившись, что нет никакого шухера. Лысый с Волосатым, не привлекая к себе внимание, незаметно покинули комнату. По винтовой лестнице они поднялись на второй этаж, где в полупустой комнате – оторвавшись от компьютера – у окна стояла девушка, напряженно вглядывающаяся в бинокль. Она обернулась на звук шагов и сообщила:

– Чисто. Электроникой не пахнет…

На столе валялся открытый бумажник, который Лысый схватил, вывернул чуть ли не наизнанку, жадно проверил содержимое, удовлетворенно поцокав языком:

– Таскать с собой целую кучу наличных!.. Небедный парень! Вот именно такие и провоцируют уличную преступность. Слушай, а может, это ко-повские штучки?

Девушка покачала головой, не оборачиваясь:

– Ни по копам, ни по федералам он не проходит.

– А твой источник, он никогда не ошибается?

– Источник у нас на довольствии…

Девушка обернулась, приглашая Лысого взглянуть в бинокль. Тот не замедлил прильнуть к окулярам.

– Этот «Мустанг» притащился прямо за вами. Даже не прячется, сучонок…

– Ну и черт бы с ним, – пробурчал Лысый, отрываясь от бинокля и между делом поглаживая девушку по аппетитной попке. Девушка не отстранилась. Волосатый хмыкнул и в свою очередь принялся рассматривать бумажник Фила, прикидывая, не восстановить ли относительную справедливость, не сыграть ли роль уличного грабителя, выудив оттуда пару-тройку купюр…

…Беседа Маковского с Поляком тем временем протекала, выражаясь газетным языком, в обстановке пусть не дружбы, но взаимопонимания. Наручники были сняты, собеседники, смахнув все лишнее на пол, по-приятельски сидели за столиком и пили кофе. Поляк явно ловил кайф не только от нарисовавшейся неизвестно откуда бутылки французского коньяка. Все, что он хотел знать, Фил, нюхнувший вместе с ним, поведал ему. Разговор близился к завершению.

– Ну что ж, мы подумаем. Но ты нас не забывай, мы теперь не чужие. А рука, как у вас говорят, руку моет…

Поляк в который раз натужно улыбнулся. Его самого с души воротило от этих улыбок. Он прекрасно видел, что Фила от них тошнит. Но такова се ля ви, как говорят в окрестностях Эйфелевой башни, и не им ее менять. По крайней мере, в ближайшее время. Так что все разборки на потом.

– А у вас разве так не говорят? – подивился Фил.

– Говорят, еще как говорят, – улыбнулся Поляк и поймал себя на том, что его рука непроизвольно нащупывает кобуру под шелковым халатом.

От Маковского тоже не ускользнуло это движение.

– Тогда, надеюсь, обратно в бар вы меня доставите?

И хотя отсутствие логики было очевидно, лицо Поляка снова свело и уже не отпускало:

– А как же?! Куда пожелаешь…

На этот раз обошлось без мешка на голову, хотя нельзя сказать, что подельники Поляка сменили гнев на милость и вели себя с Маковским чересчур вежливо.

– Пошевеливайся! – приказал ему Лысый, когда он замешкался у дверцы машины. И с трудом удержал руку, уже готовую придать Филу дополнительное движение.

В гнетущей, не сулящей ничего хорошего тишине они оттранспортировали его до бара и даже – к изумлению бармена – довели до стойки. То есть довел Лысый, а Волосатый направился к «Мустангу», который всю дорогу неотрывно плелся за ними и теперь с независимым видом пасся в пределах досягаемости.

Волосатому пришлось согнуться в три погибели, чтобы с тротуара заглянуть в окошко и без того приземистой машины. За рулем сидел какой-то бородатый хрен с аскетичным лицом служителя закона и делал вид, что ему все по фигу:

– Что угодно? – спросил он Волосатого казенным голосом.

– Поздравляю, ты удобно устроился на собственном конце… – не без ехидства начал тот, но подавился концом собственного остроумия.

Водитель, молниеносно выхватив из кармана газовый баллончик, направил едкую струю в ему в лицо:

– Поздравь свою бабушку, ублюдок! – сказал бородатый злорадным человеческим голосом, опрыскивая Волосатого, как саранчу на кукурузном поле.

– Ах, ты!..

В последовавшем за этим слепом матерном словоблудии досталось всем, включая Господа Бога.

Несомненно, Волосатый еще не раз пожалеет о сказанном. А пока он, вытянув руки, распугивал шарахающихся прохожих, нелепо подпрыгивая на одном месте и утирая вовсе не крокодиловы слезы, «Мустанг» гордой поступью иноходца скрылся за ближайшим поворотом.

…Утром следующего дня Мартин Ферро, который освежил фейс бедняге Волосатому, докладывал о результатах расследования своему начальнику генералу Джексону.

– …Мы даже связались с ведомством генерала Соколова в Москве. Никаких конкретных подтверждений, конечно, не получили, хотя там не отрицают возможность изготовления нового вещества. По их мнению, интересующий нас наркотик, скорее всего, может производиться в одной из подпольных лабораторий Санкт-Петербурга. Подобное производство в России поставлено на широкую ногу, но лаборатории работают автономно, и раскрытие одной никак не сказывается на деятельности других. Так что у наших коллег проблемы…

Генерал – огромный темнокожий мужчина в дорогом сером пиджаке и красном шелковом галстуке – все это время, сдвинув брови, рассматривал фотографии Маковского и его похитителей.

– Но это же ничего, пшик! Нам нужны факты! – в его голосе сквозило явное недовольство работой Мартина.

– Мы перехватили телефонный разговор Маковского с Петербургом… С кем-то по имени Шурик… Возможно, это связано с новым веществом…

– А возможно, с хоккеем?! Это ведь его основная работа?!

– Маковский…

– Какая связь между хоккеем и мафией?

– Две недели назад в Нью-Йорке рэкетиры наехали на русского хоккеиста. Маковский его отмазал…

– Что за приблатненный лексикон?! Завязывай с этой «феней», – голос генерала стал сварливым, как у старой негритянки с плантаций, на которую только что прилюдно завалилась хижина дяди Тома. – Это не доказывает его связи с бандитами. У нас на него ничего нет. Возьмитесь за Маковского вплотную! Все его контакты, связи, все о нем!..

– Да!

– Наройте на него что-нибудь в России. У вас три недели, чтобы его раскрутить. Ясно?

Джексон отшвырнул фотографии и они, как колода карт в отточенных руках шулера, легким веером рассыпались по столу.

– Совершенно!

– Кстати…

Генерал впервые за выволочку взглянул на Мартина заинтересованно:

– Как ваш роман с его супругой?

Мартин отрапортовал по-военному:

– Она оказалась неожиданно приятной в общении…

Джексон хохотнул.

– Ты прямо вылитый отец! Тот тоже катастрофически глупел, когда в очередной раз влюблялся. Свободен!

Из кабинета Мартин вышел в смятении чувств. Ему и в голову не приходило, что его отношения с Ирэн – Ириной Маковской – уже муссируются даже на верхах. Что за дурацкая контора?!

…Судьба свела их три года назад, когда Денис Маковский, сын Филиппа и Ирины, был обнаружен в студенческом кампусе, умирающим от передозировки наркотика. Мартину тогда поручили вести это дело. А Фил и Ирэн – параллельно – тогда же стали отдаляться друг от друга. Общее горе чаще не сближает людей, как это почему-то ошибочно принято считать, наоборот, разводит их в разные стороны. Так уж получилось тогда, что утешения Ирэн искала у него, Мартина, а не у своего супруга…

Вот и сегодня они должны были встретиться в конном клубе. Как-то он взял туда с собой Ирэн с младшей дочкой Машей, и девочка прямо-таки влюбилась в лошадей.

Солнце уже заходило, в прибрежном сквере становилось прохладно. Ирина зябко поежилась. Легкий шелковый шарф был наброшен на плечи больше для красоты, чем для тепла. Она сидела на лавочке, Маша крутилась рядом, слушая плеер и пританцовывая. На минутку остановилась, перестала егозить, капризно надула губы:

– Долго мы еще будем ждать этого… папочку?

– Ты что, куда-то спешишь? – думая о чем-то своем, машинально спросила мать.

– Да нет, – девочка тоже присела на скамейку и, подражая Ирине, сложила руки на коленях. Вылитая уменьшенная копия! – Я просто вспомнила, как он в прошлый раз наобещал, трезвонил-трезвонил, а сам потом не появился…

– Пока все остается в силе, отбой не давал.

– Может, у него телефон сломался? – подковырнула Маша. – Он у него часто в нужный момент отказывает.

– Перестань катить бочки на отца, – устало попросила Ирина.

– А я и не качу, – вздохнула мамина дочка, сердито стягивая наушники. – Просто ему с нами скучно!

Вспыльчивая, вся в отца, отметила Ирина. Точно говорят, если мужчину очень любишь, то дети обязательно будут похожи на него. Ведь и Денис был, как две капли…

– Угомонись, – сказала она. – Тебе что, недостаточно моего внимания?

– Тебе тоже со мной не очень интересно, – упрямо возразила дочь, – у тебя приятели постарше…

Ирина намек уловила, слегка повысила голос:

– Рано тебе мать судить! По-твоему, я должна все бросить…

Фил, неожиданно подошедший с другой стороны аллеи, закрыл Маше глаза ладонями. Прорычал шутливо:

– Кто и за что здесь мать судит?!