Текст книги "На поверхности (сборник рассказов)"

Автор книги: Анатолий Радов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

Вести с фронта

Бац! Трубы уходят нотой выше. Бац! – повторяют литавры. Бу-бубу! – трубы несут мелодию вперёд, вверх, вниз. Бу-бу! – почти уже басом и снова вверх. Невидимый оркестр где-то там в динамиках. Оркестр играет марш. Бац! – закрепляют такт литавры.

Толпа слушает молча, напряжённо, привычно. Каждые полгода – Бац! Бу-бубу! Вверх, вниз и вперёд, вперёд, туда, в известное и такое неизвестное. Что там? Как там?

Двенадцать молодых парней стоят шеренгой, слушают, смотрят, хотят запомнить каждое мгновение, сохранить, вглядываются в толпу, и спрашивают, спрашивают себя – Как там? Что там?

Бу-бубу!

Бац!

Оркестр резко смолкает и над площадью нависает тишина. Кто-то вздрагивает, вздрагивает от тишины. Толпа молчит и смотрит.

– Сограждане! Люди! – человек на трибуне строг и подтянут – В тяжёлое для нашей планеты время мы должны быть сильными. Там – рука указывает на запад – Там идут бои. Трудные, кровопролитные. Там мы, земляне, ведём освободительную войну. Это наша планета. Миллиарды лет эволюции которую мы прошли здесь, даёт нам право называть Землю своим домом.

Вздох, напряжённое движение рукой. Толпа слушает, молчит и смотрит. На её лице отражение войны, чёрные платки, проплаканные ночами глаза. Сотни матерей здесь. Они смотрят на парней, все до единой, смотрят на двенадцать восемнадцатилетних мальчиков, как когда-то на одного своего, в прошлый раз, год назад, два, три…

– Вот уже пять лет, как продолжается эта кровавая битва. Война, которая приносит миллионные жертвы. Но если мы не будем противостоять, если мы сдадимся – жертв будет больше. Они уничтожат нас всех!

Снова вздох. Человек на трибуне переводит дыхание. Двое парней нервно переминаются с ноги на ногу. Толпа слушает.

– Эти двенадцать юношей, достигшие восемнадцати лет, будут сражаться за нас. Да, за нас. Они будут очищать нашу планету от агрессоров. Слава их матерям, которые воспитали их верными долгу, сильными и достойными. Мы победим!

Бу-бубу! Из динамиков снова оркестр. Бац! – литавры бьют так, что сердце сжимается в маленькую точку.

К парням подбегает лейтенант и указывает рукою на «Урал». Поворот, нечёткий, расхлябанный, шаг нестроевой, медленно, неуклюже.

– Костя! Алёша! Сынок! – доносится из толпы. Поверх труб, поверх литавр – Сынок, береги себя! Парни оборачиваются, машут. Одни машут – отстань, другие – я ещё здесь, я вернусь. Лица сосредоточены, в глазах испуг, в глазах тяжёлые мысли.

– Мама! Мама! – кричит высокий, худощавый, с добрым, растерянным взглядом.

Бац! – заглушают его крик литавры. Бу-бу! – надрываются трубы.

Пожилая женщина, красные глаза, большие, с большим страхом в глубине. Она вытягивает голову, жадно, пытаясь поймать его слова. – Алёша – раз за разом, словно заклинание шепчут губы.

Он машет, пытается улыбнуться, ловит её взгляд.

– Мы победим, мама! Я вернусь!

Бац! Бу-бубу! Трубы выше, громче, вперёд, вперёд, не останавливаясь. Она видит только его губы, хочет прочитать по ним, но не может.

– Я вернусь, мама!

Он вернулся через пять месяцев. Глубоко в ночь, на небе тонкий серп луны.

Слабо три раза в окно, потом чуть сильнее два раза в дверь. Мать должна быть дома. А где ей ещё быть?

Он осмотрелся, прищурившись, туда в темноту, в глазах напряжение, без страха, с усталостью.

В доме послышались шаркающие шаги.

– Кто там?

– Мама – беззвучно от нахлынувших чувств, потом уже шёпотом – Это я мама, открой.

Два щелчка, замок, открывшаяся дверь, материнские объятия, от которых наконец-то становится спокойней и чуть легче.

– Мама не плачь – шёпотом, сам еле сдерживая слёзы – Мама, всё хорошо.

– Мы выиграли? – руки щупают лицо – Сынок, ты очень похудел.

– Я знаю мама, послушай меня мама, ты должна понять, у меня мало времени, они ищут меня.

– Кто они? Сынок, почему ты так похудел?

– Мама, ты не о том. У меня мало времени. Я не знаю, что мне делать, мам, они ищут меня.

– Господи, ты сбежал? – руки гладят по волосам, нежно, по-матерински – Тебе стало страшно, Алёша? Ты сбежал? Это ничего…

– Нет мама, я должен сказать, я не знаю. Ты же поймёшь, мама?

– Тебе, наверное, стало страшно? Я понимаю сынок, понимаю. Мы завтра пойдём в военкомат и ты вернёшься на фронт.

– Нет никакого фронта, мама.

– А помнишь, как ты в детстве испугался собаки? А потом подрос и уже не боялся.

– Ты меня не слушаешь мама. Нет никакого фронта. Нет никакой войны.

– Когда подрос уже не боялся – повторяет она задумчиво.

– Мама, есть что-нибудь перекусить? Я очень голодный, мам.

– Ой, что же это я? Сама не догадалась.

Она разжимает объятья, через силу, и бежит внутрь дома, в темноту, включая на бегу свет. Свет больно ударяет в глаза, он проходит на кухню и садится за стол.

– Что ж это я сама не догадалась? – укоряя себя, спрашивает и спрашивает она, копаясь в холодильнике – Сейчас, сейчас только разогрею.

Она оборачивается, тарелка летит из рук.

– Алёша – слабым шёпотом, не слышным из-за бьющейся тарелки, одним выдохом, одним сжатием сердца.

Его одежда грязная, разорванная, щёки ввалившиеся, серое лицо и мёртвые глаза. Она смотрит и не узнаёт. Перед нею не её сын. Перед нею чужой человек, немного похожий на её сына.

– Алёша – из глаз снова слёзы и она, присев, начинает собирать варённые картофелины в разбитую тарелку. Он бросается помогать.

– Чего ты мам? Чего?

– Посмотри – кивает в сторону зеркала.

Он подходит и молча смотрит. Проводит рукою по щеке, по лбу и нервно оборачивается, словно что-то вспомнив.

– Это ничего, мам. Я просто… Мама – это всё не важно. Мне нужно уходить. Они ищут меня. Не разогревай, мам, не надо. Сложи в пакет. Пусть холодное.

– Мы завтра пойдём в военкомат. Они простят. Ты снова попросись на фронт. Они простят.

– Мама, фронта нет – он повторяет холодно, без чувств, уже на автомате – Они давно победили. Мама, они привезли нас в какой-то лагерь, а там… – тяжёлый вздох, ещё один – Там трупы мама, без голов. И они. Много их. Они такие же как мы, только маленькие щупальца вот здесь – он тыкает грязными пальцами в свой подбородок – Такие маленькие, почти незаметные щупальца, мама. Я не знаю, как мне удалось. Мне повезло, мама. Я спрятался в трупы, в безголовые трупы. Они едят наши головы, мам.

– Мы завтра пойдём. Прямо с утра. Тебе нужно помыться, Алёша. Ты такой грязный.

Руки кладут в пакет варёные картофелины.

– Завтра, сынок, прямо с утра.

Булку хлеба и консерву.

– Они простят, сынок.

– Мама мне нужно идти, прости. Я не хочу к ним. Они едят головы.

– Хочешь я котлет сделаю?

– Не надо мам, этого хватит.

Он подходит, обнимает, её глаза наполняются слезами, всё расплывчато, она смотрит на него и не узнаёт.

– Алёша, а как же эти передачи с фронта?

– Не знаю, мам. Может они снимают специально. С другими. Нас они сразу в лагерь, и там головы… Всё мам, я должен идти. Я должен.

Резкий разворот, она семенит следом, не поспевая, губы повторяют, как заклинание – Они простят, простят, простят.

После яркого света не видно ничего. Она полсекунды видит его спину и потом тьма, тьма вокруг, ночь и тонкий серп луны.

И вдруг, как будто – Мама!

И она бросается с крылечка в темноту. Где-то там, впереди, шорох, там борьба, и снова – Мама!

Она подбегает, но только тьма и больше никого. Только тьма и безразличный серп луны.

Бац! Трубы уходят нотой выше. Бац! – повторяют литавры. Бу-бубу! – трубы несут мелодию вперёд, вверх, вниз. Бу-бу! – почти уже басом и снова вверх. Невидимый оркестр где-то там в динамиках. Оркестр играет марш. Бац! – закрепляют последний такт литавры и нависает тишина.

Толпа молчит и слушает. Слушает тишину, смотрит на человека на трибуне, привычно, с пониманием, идёт война, долгая, кровопролитная и всё это необходимость. Потом, когда война закончится всего этого не будет. Не будет этих двенадцати мальчишек каждые полгода, не будет этого марша, этих чёрных платков и проплаканных глаз…

– Мы должны быть сильными. Пока идёт эта кровопролитная война мы должны быть крепки духом…

– Простите моего мальчика! – как взрыв, как сжимающий сердце удар литавр, голос в перемежку с рыданием – Он просто испугался! Отпустите его, умоляю вас. Верните мне сына!

Толпа вздрагивает, человек на трибуне наклоняется к стоящему рядом, что-то шепчет.

– Умоляю вас! – разрывается женский голос.

– Сын этой женщины дезертировал с фронта – холодно говорит человек с трибуны.

Толпа с презрением оборачивается в сторону голоса.

– Мы не можем его вернуть, потому что не знаем, где он прячется.

– Ты лжёшь! Ваши твари схватили его возле дома. Лжец!

Толпа приходит в движение. Кто-то ударяет кричащую женщину, кто-то громко кричит:

– Заткнись, шлюха!

– Найдите этого ублюдка и расстреляйте!

– Правильно, в расход дезертира.

– Они едят их головы! – двое хватают женщину под руки и тащат из толпы – Они едят их головы! Они съели головы ваших сыновей!

Женщину заталкивают в чёрную машину.

– Извините – спокойно говорит человек на трибуне – Это единственный случай дезертирства, и мы знаем, что единственным он и останется. Потому что, когда я смотрю на этих двенадцать юношей, мне хочется сказать только одно – среди них дезертиров быть не может. Я знаю, что они сложат свои головы ради победы, рады того, чтобы мы жили счастливо на этой планете. Слава их матерям, которые воспитали их верными долгу, сильными и достойными. Мы победим!

– Бу-бубу! – взрываются трубы – Бац-бац! – отсчитывают ритм литавры.

Поворот, нечёткий, расхлябанный, шаг нестроевой, медленно, неуклюже, двенадцать парней потянулись к грузовику.

Человек сходит с трибуны, тяжело вздыхает и слегка пригнувшись, исчезает в бронированном джипе. Бесшумно захлопывается дверца. Человек снова вздыхает.

– Тяжёлый день, господин Иин? – водитель заводит двигатель и машина мягко трогается.

– Ничего, ничего, Ииар, всё нормально – господин Иин, отдирает от подбородка маленький, белый пластырь в форме месяца, бросает его себе на колени и откидывается на спинку сиденья – Всё нормально.

Одорённость

Серебристый краешек всходящего солнца показался из-за горизонта…

Вы уже, конечно поняли, что раз уж краешек солнца серебристый, то это солнце не то наше солнце, которое есть Ж2 – жёлтый карлик, а совсем другое. И появляется оно само собой не над горизонтом Земли, а над горизонтом совершенно другой планеты. Вдобавок появляется не над горизонтом, а из-за горизонта. Точность и ясность – вот, что должно придавать началу фантастического рассказа тот заряд, то настроение, которое, как крючок, цепляет читателя, захватывает его, и уносит за собою в безграничную страну фантазии. И так…

Серебристый краешек всходящего солнца показался из-за горизонта…

Хотелось бы сразу объяснить предыдущее объяснение, чтобы не возникало уже больше никаких вопросов. Дело в том, что (чего уж тут скрывать) у этого рассказа просто гениальная концовка. Поэтому, я хотел бы сгладить то досадное впечатление, которое возможно появится у вас, когда вы будете читать начало этого рассказа. Оно может показаться вам простеньким, невзрачненьким, может быть даже похожим на начала тысяч других фантастических рассказов. Скорее всего, всё так и есть. Я и не пытаюсь вас в этом переубедить. Но скажите мне, сколько раз вы читали начала, которые были захватывающими, закрученными, многосложными, и в конце концов, разочаровывались, с таким трудом пробравшись сквозь все кущи и дебри до самого, что ни на есть, тупого финала. Вспомните, сколько раз вы гневно отшвыривали книгу в дальний угол комнаты, жалея о своём драгоценном, но так бездарно потраченном времени. Вот в том то и оно. Шикарные, замороченные начала никогда не гарантируют такого же финала. Увы, это частый случай. С этим же рассказом всё обстоит с точностью до наоборот. Начало здесь не блещет виртуозностью, не утяжелено интеллектуальными кренделями и выкрутасами, но концовка… Поверьте автору – концовка гениальная.

Итак…

Серебристый краешек всходящего солнце показался из-за горизонта…

Да банально, да действие будет происходить на другой планете, но, ведь это только фон, задний план, на котором станет стремительно и живо развиваться прекрасный и оригинальный сюжет, будут дышать и жить настоящие, "некартонные" герои, будут кипеть нешуточные страсти. И вы, околдованные, зачарованные красотой слова и смелой оригинальностью ходов, будете легко нестись вперед и вперед, не в силах остановиться, к поистине гениальной концовке. В этом я нисколько не сомневаюсь. Конечно, действие происходящее на другой планете может указывать на скудоумие, и отсутствие фантазии у автора, но не в этом случае. Повторяю ещё раз, другая планета это лишь фон, а главное, это само действие, невероятное, головокружительное, неуёмное, ведущее к ней, к гениальной концовке, и вы никогда не пожалеете, если дочитаете этот рассказ до самой до неё. А в том, что она гениальная, уж в чём в чём, а в этом у вас нет никакого повода сомневаться. Это всё равно, что сомневаться в том, что после понедельника будет вторник. Ну, что, вы готовы? Тогда давайте же не будем отвлекаться на постороннее и сиюминутное, а поскорее начнём…

Серебристый краешек всходящего солнца показался из-за горизонта…

О, если бы вы знали, что такое предчувствие гениальной концовки! Оно просто окрыляет. Я уже вижу, как борются главные герои, как искусно слажен текст, как великолепно он передаёт все нюансы описываемых событий и характеров. И всё это вот из такого, казалось бы простенького и банального начала. Признайтесь, ведь именно так показалось вам? Ан нет. Это всего лишь искусный авторский ход. Согласитесь, как много обманчивого в этом мире. Вот он, такой невзрачный дебют, и на тебе, какой эндшпиль. Боже, какой эндшпиль! Что я могу сказать. Повезло. Вот так вот, одарил меня Бог такой гениальной концовкой, и как не крути, а когда вы дойдёте до неё, будете вы поражённые её божественной гениальностью, смотреть ошеломлённо перед собой, не в силах ни пошевелиться, ни… Поэтому скорее же, скорее, дайте мне вашу руку, и я поведу вас при помощи верного друга любого писателя – слова, к ней, к этой божественной коде.

Серебристый краешек всходящего солнца показался из-за горизонта…

Кстати, о божественном. Нет, мне просто интересно, как вы думаете, откуда берутся такие гениальные концовки? Бог? Или всё-таки нечто другое? Может это всё только человеческий разум? Трудный, очень трудный вопрос. Можно сказать неразрешимый. Хотя нам, гениальным авторам, по сути всё равно. Главное для нас, создать шедевр. Мучиться, не спать ночами, стучать уставшими пальцами по клавиатуре в такт пульсации творящего мозга, для того, чтобы подарить вам, нашим читателям частицу своей фантазии, своего сердца, своей души. Только для этого и маемся мы, работаем не жалея себя. Да, только для этого. Только для того, чтобы донести до вас свои шедевры, одним из которых, без сомнений является этот рассказ… и так, читаем…

Серебристый краешек всходящего солнца показался из-за горизонта… О, Боже!

Нет, этого просто не может быть! О, Боже! Да, я, конечно, знал, что я гений, но чтобы так! Это уму непостижимо. Вы не поверите, но это правда. Только что Бог вновь одарил меня! И я просто не в силах ждать. Я должен поделиться этим подарком с вами, с моими почитателями. Ведь это как озарение. Буквально несколько секунд, и вот уже всё сложено в моей голове. Вот оно, наслаждайтесь, упивайтесь, блаженствуйте…

Огромный космический корабль нёсся среди звёзд, в бесконечном просторе космоса…

Да, да. Начало, конечно, покажется вам простеньким, неказистым, возможно даже банальным. Космос, космический корабль, звёзды. Скорее всего так и есть. Я и не пытаюсь вас в этом переубедить. Но концовка! Поверьте мне – автору – концовка в этом рассказе, ну просто гениальнейшая…

Скачки эволюции

Трой посмотрел на свою жену, вернее самку. Самка лежала рядом, абсолютно голая, на ложе из сухой травы и тихонько посапывала. Незамысловатое ложе из подсохшей травы находилось внутри небрежно сооруженного шалаша из веток местных деревьев. Трой поцеловал самку в плечо и на четвереньках выбрался из шалаша наружу. Задрав голову, он прищурился и посмотрел на большое всходящее солнце голубоватого цвета. Решил чуть-чуть повыть, но передумал. Продолжая передвигаться на четвереньках, он несколько раз оббежал вокруг шалаша. Вдруг на его лице промелькнул легкий проблеск мысли, и он, оскалив зубы в первобытной улыбке, поднял ногу и помочился на стенку шалаша. Опустив ногу, он постоял не шевелясь с полминуты, озабоченно глядя в сторону леса, начинавшегося метрах в трёхстах от шалаша, и вдруг, оторвал колени от земли, и опираясь на пальцы рук и ног, неуверенной рысью рванул к темно-зелёному массиву. Подбегая к нему, он перешел на галоп и резво скрылся среди деревьев, но уже минуты через две выбежал обратно, и довольный засеменил в сторону шалаша, держа в зубах мертвое животное, больше всего похожее на суслика.

Метрах в двухстах от него, скрытые пышным кустарником стояли двое. Высокий и низкий. Оба одеты в черные комбинезоны, на правых рукавах которых красовались нашивки. Нашивки изображали пёстрый флаг Объединенных штатов обеих Америк и прилегающих территорий.

– Ты видел это? – спросил высоким голосом низкий.

– Конечно, видел – пробасил ему в ответ высокий. – Я же не слепой.

– По-моему он нес в зубах мертвого суслика.

– Какие на хрен суслики – раздраженно возразил высокий. – Мы в двадцати световых годах от Земли. И от сусликов примерно на таком же расстоянии. Суслики не путешествуют с планеты на планету. Или ты видел возле их норок космические корабли?

– Ну, я имел в виду местных сусликов – стал оправдываться низкий – Разве он не похож на суслика? Ведь похож, правда же? На тех, что живут возле гор. Знаешь, такие грязные, шустренькие.

– Заткнись – мрачно сказал высокий – Ты мне лучше скажи, кто, по-твоему, этого суслика нес. Человек?

– Наверное – низкий на секунду задумался. Потом, подняв руку, произнес – Конечно, в нем есть что-то странное, но это, наверное, потому что он голый.

– Дубина – рявкнул высокий – Это потому, что он передвигается на четырех конечностях.

– А, ну да, ну да – низкий нахмурился, но тут же улыбнулся – Это смешно, правда же?

– Не очень – сказал высокий – Ладно, пойдем к его жилищу. Может этот четвероногий еще не разучился разговаривать.

– Давай у него суслика отберем – вдруг предложил низкий.

– Тьфу ты – высокий сплюнул под ноги – Идиот, ей-богу.

– Да я пошутил, пошутил – скороговоркой начал оправдываться низкий – Это шутка такая. Зачем нам его суслик, правда же?

Высокий еще раз сплюнул и зашагал к шалашу. Низкий засеменил за ним, продолжая скороговоркой бубнить себе под нос.

Трой сидел возле шалаша, подогнув под голую задницу правую ногу. Рядом с ним валялся мертвый суслик. Трой с вялой грустью посмотрел на подошедших к нему людей в черных комбинезонах, потом поднял левую руку и стал чесать за ухом.

– Вы умеете разговаривать? – спросил высокий у чешущегося.

Чешущийся молча продолжил чесаться.

– Я у вас спрашиваю – повторил высокий – Вы умеете разговаривать?

В это время низкий, обойдя Троя, заглянул внутрь шалаша. Трой злобно покосился на низкого. Низкий облизнулся.

– Что там? – спросил высокий.

– Наверное, его женщина – сказал низкий, дрогнувшим голосом – Или самка. Го-ла-я!

– Ну и что?

Низкий подошел вплотную к высокому.

– Может того? – шепнул он.

– Чего того? – не понял высокий.

– Ну это, чесоточного прибьем, а самку, ну того.

Трой перестал чесать за ухом.

– Ты извращенец – рявкнул высокий – Только попробуй, я тебя сам того. Ты хочешь занести на корабль инфекцию? Тебе что, РПА мало?

Трой облегчённо вздохнул и снова стал чесать за ухом.

– Да меня уже тошнит от РПА – заныл низкий.

– Резиновая Помощница Астронавта – это единственное существо, с которым астронавту дозволено иметь отношения – назидательно произнес высокий – Пункт двадцатый ПОПЫ.

Трой хмыкнул.

– Ты что, не читал? – закончил назидательную речь высокий.

– Читал – проныл низкий – Но она же резиной пахнет, правда же? А эта, наверное, резиной не пахнет.

– Забудь – строго сказал высокий, нагнулся и в упор посмотрел на Троя.

– Вы меня понимаете? – почти крикнул он.

Трой оскалился.

– Ой, лучше не надо! – пискнул низкий – Отойди от него. Вдруг он тебя укусит. А потом еще не дай бог и меня.

– По-моему он ни хрена не понимает – подвел итог общения высокий, отходя от Троя – Неужели они так быстро деградировали? Странно – он пожал плечами – Всего сорок лет прошло. Может быть, произошел какой-то резкий скачок эволюции?

– Скачок чего? – спросил низкий.

– А-а – безнадежно махнул рукой высокий – Зря я генетику пропускал.

– Чего пропускал? – спросил низкий.

– В отличии от тебя, только генетику – ответил высокий. Потом пристально посмотрел на своего напарника – Как тебя вообще в астронавты взяли?

– У меня папа был астронавтом – гордо заявил низкий.

– А мама не была?

– Не-е-т – сказал низкий, улыбнувшись – Мама у меня фельдшер.

Высокий еще несколько секунд смотрел на напарника, потом перевел взгляд на местного неандертальца. Вернее колониста. Двадцать лет назад на земле получили сообщение от экипажа экспедиционного корабля ЭЧ-18.

"Планета действительно имеет атмосферу. Приступаем к созданию колонии. Местная фауна не агрессивна. Разумных существ не наблюдается. До связи".

Но связь пропала. На двадцать лет. И вот МегаНАСА отправила их двоих на эту планету, чтобы узнать, в чем собственно дело.

– Пойдем – сказал высокий, отвлекаясь от своих размышлений – По-моему, они деградировали.

– Это, что ли, стали как обезьяны?

– Что-то в этом роде. Поэтому, наверное, и связь перестали поддерживать.

– Но на земле, обезьяны ведь умеют пользоваться передатчиком, правда же?

– Когда-нибудь я ударю тебя по голове. Больно – гаркнул высокий, развернулся и зашагал прочь от шалаша и сидящей возле него жертвы скачка эволюции.

Низкий, глядя на мертвого суслика и не желая разделить его скорбной участи, несколько метров отступал спиной вперед. Потом, погрозив пальцем продолжавшему чесаться колонисту и крикнув – Я не суслик! Меня есть нельзя! – он развернулся и быстро побежал вслед за высоким.

Пройдя километра два, они подошли к своему кораблю, стоявшему на небольшой прямоугольной площадке, заросшей травою. В углу площадки покоился полуразобранный ЭЧ-18.

– Наверное, на стройматериалы ломают – подумал высокий.

Он открыл люк новенького ЭЧМ-78, и пригнувшись, исчез в корабле. Низкий последовал за ним. Люк плавно закрылся.

Высокий бухнулся в большое, черное кресло.

– Что будем делать? – спросил низкий.

– Там на полочке лежит ПОПА. Почитай ее и не задавай глупых вопросов.

– Хорошо, потом почитаю – промямлил низкий.

– Я думаю – высокий почесал затылок – на этой планете находиться опасно. Наверное, в ее атмосфере присутствует нечто такое, отчего люди начинают быстро деградировать. Может какая-то бактерия – закончил он задумчиво.

– И что? – спросил низкий.

– А то. Пункт второй Правил Обязательного Поведения Астронавтов гласит, если на планете находиться опасно, нужно немедленно ее покинуть.

– Значит, мы улетаем? – расстроено произнес низкий, все еще думая о голой самке в шалаше.

– Да. Полетим на Арктур. Нам нужно проверить еще одну колонию. От них уже десять лет нет сигнала.

Низкий сел в маленькое, черное кресло и пристегнулся.

– А это далеко отсюда? – спросил он, пристегивая ремень.

– Почему ты не пошел в дворники? – вопросом на вопрос ответил высокий.

– Так там же теперь только роботы.

Высокий сплюнул на пол корабля и нажал кнопку "старт".

Трой досмотрел, как корабль превратился в точку. Потом перевел взгляд в сторону леса. По лугу к нему направлялся мужчина, лет шестидесяти с темным пакетом в руке.

Мужчина подошел к Трою и протянул ему пакет.

– Молодец, здорово у тебя получилось – сказал он.

Трой поднялся на ноги, достал из пакета трусы, рубашку и брюки, и принялся одеваться.

Мужчина вынул из кармана трубку, сделанную из золота, насыпал в неё табак и закурил.

– Ты отлично справился – сказал он, выпуская дым изо рта – Хочешь, я подарю тебе свою трубку?

– Да на хрен она мне нужна – буркнул Трой – Лучше выделите новые штаны из запаса.

Золота на этой планете было столько, что никто, в том числе и Трой, уже не мог на него смотреть. Они каждый день добывали его и переносили в грузовые отсеки ЭЧ-18. За тридцать лет они перенесли на корабль тонн триста. Оставалось добить последний отсек тоннами сорока и все. Вперед, к обеспеченной и беззаботной жизни на Земле. Так что плевать он хотел на золотую трубку. А вот штаны…

– Сынок – ласково сказал мужчина – На Земле у тебя будет тысяча штанов.

– Они хотели убить меня и изнасиловать Лизу.

– Но этого же не случилось. Зато они не узнали, что эта планета до краев набита золотом. Иначе… Ты знаешь, что такое золотая лихорадка?

– Да. Профессор рассказывал – кивнул Трой.

– Кстати о профессоре – мужчина улыбнулся – Ты не сильно помял чучело суслика? Старик им очень дорожит. Говорит, что сам его поймал и набил еще на Земле.

– Да пошел он, со своим сусликом! – обиженно проговорил Трой – В следующий раз пусть сам скачек голяком по лугам и таскает его в зубах.

– Следующего раза не будет. Ты сыграл превосходно – мужчина посмотрел в небо – Я думаю, они поверили, что мы деградировали.