Текст книги "Социалистический реализм"

Автор книги: Анатолий Логинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

– Пневмония!

Пришельцы мгновенно пришли в движение.

***

– Пневмония! – сказал Санек, расстегивая клапан рюкзака. – Быстрее!

Лешка бросился к склону, заворачивая бур в пяти метрах от вбитого крюка с веревкой. Влад вытащил из рюкзака коврик, на который они с Егором положили девушку. Сидевший парень попытался что-то сказать, но Егор рявкнул на него так, как умел только он: 'Помогай, или не мешай!', и тот отдернулся, словно его ударили.

Санек, сдернул с девчонки штормовку и скомандовал:

– Леха! Ее переодеть надо! У тебя размер поменьше.

– Перила готовы! – бросил Лешка. – Егор, работай!

Сам потащил из рюкзака шмотник.

– Термобелье, полар, пухарь. Что еще?

– Чуни! Штаны пуховые есть?

– Только полар. Одень под ее брезент.

Лешка вытащил запасную беседку и отправил рюкзак Егору. Тот перекидал вещи в свой мешок и нырнул по перилам, унося обе свободные веревки. Санек стащил с девчонки свитер, перетянул руку репшнуром, воткнул в вену шприц и вдавливал одно лекарство за другим, негромко приговаривая:

– Спокойно, девочка, спокойно… преднизолон… цитохром… Все будет хорошо… сульфокамфокаин… строфантин… Мы уже здесь…

Вытащив иглу док, не обращая внимания на слабые попытки сопротивления, стянул с девчонки тельняшку и надел термобелье, а следом полар и пуховку.

– Потерпи, милая, – ласково приговаривал он, – сейчас полегче станет…

Влад распихивал содержимое рюкзака девочки по своему и Санькиному.

– Веревка свободна! – донеслось снизу. Явно не Егоровым голосом. Кто-то из 'реконструкторов'

– Что стоишь, – бросил Лешка незнакомому парню, – спускайся! Девочку мы спустим.

Тот медлил.

– Свободна! – послышался голос. Теперь точно Егора.

Влад и Санек помогли девчонке встать, водрузили ее уже пристегнутому Лешке на спину, продели ноги в лямки рюкзака, вщелкнули карабин… Лешка с девушкой на спине перевалился через перегиб.

– Все правила нарушаем! Даже без страховки! – сам себе сказал Влад, – А что делать? Ладно, у Лехи здоровья море Лаптевых, – и заорал на бестолково дергающегося парня. – Спускайся, урод! Тебя все ждут!

Тот, наконец, вышел из ступора и начал наматывать на себя веревку. Влад выругался. 'Грудь – плечо' на абалаковском поясе! Совсем заигрались!

– Свободна! – донеслось снизу.

Так, это уже Санек. Влад закрепил 'вспомогаловку' на сдергивание и ушел следом.

***

Сергей Иванович Усольцев был опытным альпинистом. И не только альпинистом. Китай и Испания – не самая плохая жизненная школа. Капитан не терялся никогда. Во всяком случае, не помнил за собой такого. А сейчас растерялся. То, что Наташа заболела, и надо срочно спускать девушку вниз, он понял давно. Надо торопиться, пока девушка идет сама. Но выше головы не прыгнешь, он и так колотит по крюку со скоростью, срывающей дыхание. Есть вторая веревка! Вщелкнуть карабин, перебросить веревку через плечо, пошел! Упираясь в склон ногами, Усольцев спустился до конца веревки, закрепился и достал новый крюк. Еще одна веревка, и выход на очередной пологий участок.

– Веревка! – раздалось сверху.

Сергей поднял голову. Параллельно провешенным им перилам упал второй конец. Почти мгновенно на нем образовалась фигура и скользнула вниз. 'Вот уроды, – подумал Усольцев, – куда торопятся? Могли бы и помочь'. И капитан с еще большей скоростью застучал молотком.

– Веревка!

На повторный крик Сергей не обратил внимания. Еще бить и бить! Но не заметить упавшую рядом веревку не смог. А тем более, невиданного человека, поравнявшегося с ним.

– Что ты херней страдаешь? – спросил тот. – У него девчонка умирает, а он ретрокрючками балуется!

– Что? – переспросил Усольцев, продолжая колотить по упрямому крюку. – Как умирает?

– Молча! – зло ответил незнакомец. – Пневмония у нее! Буры есть?

– Что? Какие?..

– Такие! Держи! – пришелец отстегнул от пояса странную трубку, на одном конце которой имелась серьга, почти, как на ледовом крюке. Снаружи по трубочке шла резьба, заканчивающаяся на конце тремя остриями. – Бить не надо. Просто завинти в лед и вешайся, как обычно. Девчонку мы спустим, гоните по нашим следам. Влад последним пойдет, если что поможет.

Парень размотал веревку, закрепленную на небольшом металлическом предмете, пристегнутом на уровне живота, и ушел вниз. Чуть позже оттуда раздалось:

– Свободна!

Усольцев повертел трубочку в руках и опасливо последовал совету странного парня. 'Бур' ввинтился в лед, как в масло. Удивительная вещь! Сергей закрепил конец и пошел вниз. По параллельной веревке мимо него шел человек, на спине которого сидел второй. Двойка двигалась медленнее первого парня, но быстрее капитана. Усольцев не признал бы Наташу, одетую чужие вещи, если бы та не окликнула его:

– Сергей Иванович, что происходит?

'Откуда я знаю? – подумал Усольцев. – Но эти парни тащат тебя вниз с недоступной нам скоростью, а это сейчас самое главное'.

– Всё нормально, Наташенька! – ответил он вслух. – Это товарищи из погранотряда, у них новейшее снаряжение!

Девушка облегченно вздохнула и положила голову на плечо несущего ее парня.

Западная Белоруссия, три км от КПП 'Брест-Литовск.

Курт Айсфогель. Фельдфебель, 800-й учебный полк особого назначения 'Бранденбург'

Сказать, что фельдфебель Курт Айсфогель, был взбешен, значит не сказать ничего. Он был в неописуемой ярости, хотя внешне и не проявлялось. Фельдфебель не понимал происходящего. Вообще не понимал. Поставленная задача была проста и однозначна. Выйти в тыл к русским, подобраться в нужный район, а когда начнется наступление, захватить мост через безымянный приток Буга и удерживать до подхода своих войск. Сначала всё происходило, как запланировано. В ночь на двадцать первое июня группа скрытно перешла границу и растворилась в лесах, чтобы к утру двадцать второго появиться в заданном районе.

Но дальше все пошло наперекосяк. Звуков канонады, которая должна была послужить сигналом к началу операции, так и не дождались. Гауптман Майер скомандовал отход и возврат к своим. Взвод рассредоточился. Но уже через двадцать минут группа фельдфебеля Айсфогеля нарвалась на русских. С обычным подразделением большевиков проблем бы не возникло, взвод был одет в форму противника и имел все соответствующие документы. И весь личный состав чисто говорил по-русски. Но с большевиками оказались два чекиста. Более того, складывалось впечатление, что они искали именно абверовцев. Отбиться удалось с трудом, потеряв четверых. Всего группа потеряла уже шестерых, ведь Гюнтер и Карл, так и не вышли в условленную точку сбора.

А потом стало еще хуже. Дороги к границе перекрыли. Двигаться приходилось сумасшедшими зигзагами, обходя многочисленные заслоны большевиков. Леса просто кишели русскими. Куда делись войска вермахта, которые давно должны были занять этот район, Курту оставалось только гадать. Они крутились уже вторые сутки. Еда кончилась. Попытка раздобыть пищу в подвернувшейся деревне стоила жизни еще двоим. Теперь от отделения осталось всего четверо. Агенты русской тайной полиции в глухой деревне, что за бред! Погоню удалось сбросить только благодаря непрекращающемуся дождю. Хоть какая-то польза от внезапно испортившейся погоды… Но эти же атмосферные катаклизмы отбирали у диверсантов последние силы. Мокрые, грязные, усталые и голодные солдаты мечтали о теплой ванне, горячих сосисках и кружке пива, и ради этого, похоже, были почти готовы даже сдаться русским…

Фельдфебель внимательно осматривал дорогу, которую предстояло пересечь. Вроде, всё тихо, но что-то удерживало Курта на месте. Айсфогель доверял своему чутью. Вот и сейчас время не потеряно зря. Сквозь шум дождя прорвалось лошадиное ржание и поскрипывание колес. Телега? Пропустить? Ассоциации сработали мгновенно. Телега. Крестьяне. Еда. Подлесок редкий. Спрятаться и пропустить еще можно, а подобраться и незаметно напасть – нереально. А упускать возможную еду… Фельдфебель сглотнул набежавшую слюну… Ну уж нет, попробуем еще раз сыграть на русской форме. Не будут чекисты разъезжать на телегах по лесным дорогам между хуторами. Главное – не шуметь…

Турция, г. Трабзон.

Лиза Евсеева, гражданка РФ

Сегодня не мой день. Совершенно точно.

Утром Дашунька рассадила коленку. Не то, чтобы сильно, но кровь никак не хотела останавливаться. Пришлось тащиться в медпункт, где вдруг выяснилось, что медицинская страховка, за которую заплачены немаленькие деньги, не действует. Хорошо хоть неприятность всплыла после того, как обработали рану. Доказать свою правоту удалось явочным порядком: Я предложила врачу подать в суд и, громко хлопнув дверью, гордо удалилась. Вслед не побежали, и полицию не вызвали. Не тот повод…

Медицинский скандал наложился на и так не самое лучшее настроение, и я решила, что мое пребывание в гостеприимной Турции несколько затянулось. В конце концов, я не обязана высиживать в отеле все оплаченные дни. К тому же напрягали эти непонятки с заменами стран. Поменять билеты… Счаз! Сайт 'Аэрофлота' радовал трехзначным номером ошибки. Гид группы, как растворился с вечера в дверном проеме отеля, так и не материализовался. Пришлось собственными ножками идти в город, в представительство фирмы. Зря по жаре ноги била! Офис встретил большим 'амбарным' замком на дверях и от руки (!) написанным на скверном английском объявлением. С полчаса я продиралась через частокол грамматических ошибок чужого языка. Продралась. Для того, чтобы понять, что в связи с исчезновением компании, все рейсы отменяются, билеты не действительны, денег никто возвращать не будет, и претензии предъявлять можно только Господу Богу. Точнее, Аллаху, учитывая вероисповедование турок.

Рассчитывать на милость Аллаха никто не собирался. А потому, раздасадованно плюнув на дверь фирмачей-предателей, мы с Дашунькой прямым ходом отправились в российское консульство. И тоже совершенно напрасно. Замка на двери, правда, не оказалось. Но назвать заведение работающим язык не поворачивался категорически. После долгого хождения по коридорам, удалось отловить лишь какого-то субтильного вида клерка. 'Добыча' ни на минуту не переставая жевать жвачку и снисходительно-оценивающе поглядывая на мою грудь, соизволила сообщить, что поскольку России больше нет, то бывшая российская гражданка есть никто, звать ее никак, а защищать от щедрот замечательной страны Турции никто не обязан. И не будет. Поэтому, если Елизавета Андреевна не хочет оказаться в местном доме удовольствий, то ей стоит покинуть страну, как можно быстрее. И единственный шанс это сделать и не попасть всё в тот же самый дом – за пять тысяч евро отправиться 'дипломатической почтой' в Болгарию.

– Впрочем, если у Вас нет денег, – добавил наглючий клерк, оценивающим взглядом окидывая мою фигуру, – то можно и совершенно бесплатно. Мы отплываем через четыре часа. Почему бы тебе не скрасить мне путешествие? – еще и на 'ты' перешел!

Состояние, в котором я вылетела из консульства, можно было назвать истерикой. Но точнее – бешенством. Небольшое облегчение принес оставленный на щеке субтильного отпечаток правой ладони. Как жаль, что от пощечины не бывает сотрясения мозга, Впрочем, так легко недомерок не отделался: возмущенная Дашунька, успела 'под шумок' уронить на обидчика мамы здоровенную 'пальму' в кадке. Надеюсь, ребенок не понял, за что конкретно мстит!

На этом неприятности не кончились. На рецепшене предложили освободить номер. Под тем же самым предлогом: якобы туроператор не оплатил проживание, а поскольку его больше не существует… Если бы это произошло утром, у них могло получиться. Даже наверняка. Но сейчас я закусила удила. Что именно вытворяла в течение сорока пяти минут в кабинете управляющего, наверное, не смогу вспомнить никогда. А если вспомню, то никогда и никому не расскажу. Разве что Егору. Нет, вряд ли… Потому что когда я вышла, сжимая в руке свидетельство полной и безоговорочной капитуляции турецкой стороны, ожидающая в холле Дашунька с неподдельным интересом спросила:

– Мам, он жив?

– Да! – кратко ответила я.

– Жаль… – разочарованно протянула дочка. Умница, вся в маму…

Мне было не жаль. Зрелище хозяина помещения, вылезающего из-под стола и заверяющего уважаемую мисс, что в течение оставшихся трех дней ее пребывания в отеле никто не посмеет испортить ей отдых, грело душу. Хотя настроение подняло незначительно.

В номере я вывалила на кровать все свои покупки и за пять минут разложила трофеи набегов на местные магазины на четыре кучки. Большинство вещей попали в категорию 'самые необходимые', часть – в 'очень нужные'. Остальные две кучки, 'не очень нужные', и главная, на которую возлагалось больше всего надежд, 'не нужные' – остались не задействованными. Следующие полчаса прошли в безрезультатных попытках переместить что-нибудь из двух первых кучек в последние. Вконец рассвирепев от мук выбора, я одним движением смахнула весь гардероб, лежащий на кровати, в купленную для перевозки покупок в Россию сумку на колесиках, оставив только миниплатье с декольте и без спины, и по хорошо знакомой дороге отправилась на рынок, волоча за собой нажитое непосильным трудом. Общение с торговцами оказалось далеко не столь радужным, как при покупке, но, в конце концов, вернуло четверть потраченной за две недели суммы.

Оставалось только уехать из осточертевшего Трабзона. Но проклятый день продолжал издеваться над несчастной девушкой!

Корабли в Россию не ходили. Самолеты не летали. Летали в Болгарию, но не хватало денег. Хватало на паром. Но не хватало мест. Да и что делать в Болгарии без копейки в кармане? На пирсе разбитного вида парни предлагали за полцены отвезти куда угодно на катере. Внешний вид 'морских волков' не внушал ни малейшего доверия. Чтобы иметь дело с подобными личностями, надо быть Егором. А еще лучше, иметь при себе всю их памирскую команду, или хотя бы взвод спецназа. К сожалению, ни мужа с его альпинистами, ни бравых командос с автоматами за моей спиной не наблюдалось.

Возвращение в отель было совсем не триумфальным…

Что сделал бы в моем положении Егор? Муж не сидел бы с грустным видом, а искал бы выход. Какой и где? Кто ж его знает?! Искал бы, придумывал и наверняка нашел! Нанял бы 'морских волков' или отобрал у них катер. Или угнал самолет. Вытащил из кармана танк. Построил бы космический корабль. Захватил в заложники Абдуллу Гюля… Мне всё это было не по силам. А раз так…

– Доча пошли на пляж!

– Ура! – обрадовалась Дашунька. И тут же уточнила, – А мороженого купим?

Денег было невероятно жаль, но ребенка жальче. Вручила обрадовавшейся дочке вафельный рожок со сладким содержимым и отправилась топить тоску в море.

Дочь первым делом помчалась к домику проката. Тратить было нельзя ни копейки, но что мешает нам полюбоваться на местную кунсткамеру? В объемном ангаро-сарае собраны, наверное, все средства отдыха на воде, придуманные человечеством за свою долгую историю. Пластиковые доски, снабженные парусом и лишенные такового. Водные велосипеды. Скутеры. Мотоциклы, любимое развлечение сынков богатеньких пап. Водные лыжи и прилагающиеся к ним парапланы. Что-то совершенно непонятное, больше всего напоминающее матрас с мотором. Надувные лодки всех типов и размеров. Даже неизвестно каким образом затесавшаяся туристическая байдарка со знакомой эмблемой на деках и надписями 'Ладога-2'. При виде столь неуместного здесь предмета защемило сердце. Еще один осколок пропавшей России. Как тебя занесло сюда, бродяга… Я подошла к байдарке и ласково погладила 'шкуру'.

– Мисс хочет покататься на этом устройстве?

Хозяин, сухонький благообразный старичок, мгновенно оказался рядом. Как это удавалось, непонятно. Но старик, по имени Селим всегда оказывался рядом с каждым потенциальным клиентом, сколько бы их ни оказалось в его хозяйстве. Похоже, не все сказки про джиннов были сказками. В голове забрезжила неясная мысль…

– Покататься? – задумалась я, автоматически 'включая блондинку'. – Красивая! На нем можно кататься?

– О, это прекрасная лодка! – залился соловьем дедушка. – Очень хорошо управляется. Вы можете попробовать совершенно бесплатно! Целый час!

– Да? – на Селима глядела восторженная дурочка-отдыхающая. – А как ей пользоваться?

Через мгновение, двое не то внуков, не то племянников старика уже несли 'Ладогу' к воде. Третий парень откуда-то вытащил два двулопастных весла. Старик подробно инструктировал бестолковую туристку, как управлять судном… Я подождала, пока дочка устроится на переднем месте, неуклюже забралась на заднее, кивнула 'племянникам' и, когда те столкнули байдарку в воду, неуверенно взмахнула веслом, постаравшись кого-нибудь обрызгать.

Час пролетел незаметно. Дашка восторженно колотила по воде, не столько двигая судно вперед, сколько поднимая брызги. У меня получалось немного лучше. Байдарка то крутилась на месте, то ходко рвала по прямой, рыская носом из стороны в сторону, то уходила в крутые повороты под самыми неожиданными углами. Знал бы кто, чего мне стоило это… представление.

Зато, когда нос судна зашуршал по песку берега, я точно знала, что буду делать дальше.

– На ней можно сплавать на тот остров?

– Конечно, мисс, – заверил Селим. – Желаете прямо сейчас?

– Нет! Лучше завтра утром, – 'блондинка' задумалась. – Там можно поставить палатку и пожить несколько дней. Сколько будет стоить прокат на три дня?

Селим назвал сумму. Не самую большую. Вполне устраивающую.

– Только очень брызгает с весел! У меня все штаны мокрые! Нет чего-нибудь, закрывающего эти дырки? – я показала рукой на 'очко фартука'.

– Можете не беспокоиться, – расплылся в улыбке прокатчик, – обязательно найдем. Во сколько вы планируете поехать?

– Ну… не знаю…

– Лучше отправляйтесь пораньше, – посоветовал Селим, – в шесть утра море очень спокойное. Гладкое, как зеркало. А после восьми, с востока может прийти ветер.

– Хорошо. Мы придем в шесть…

– Буду ждать, мисс.

Западная Белоруссия, три км от КПП 'Брест-Литовск.

Василий Нестеренко, Абрам Фридлендер, военнослужащие ПВ НКВД

Васька, нахохлившись под дождем, лениво шевелил вожжами. Скачки на телеге по такой грязи совершенно не входили в его планы. Да и Красотка – не скаковой жеребец, а немолодая уже кобыла. Тише едешь – дальше будешь. До заставы оставалось километра четыре, не больше. Абрам скукожился рядом, не выпуская из рук карабин и периодически окидывая взглядом окрестности. Бдительность его, пока мотались до села и обратно, несколько притупилась, но рядовой старался. Тем более, всю дорогу болтали о немецких диверсантах. Несостоявшаяся война не хотела отпускать обоих. Во всяком случае, идущих навстречу бойцов, Абрам заметил первым.

– Смотри! Откуда они здесь?

Васька пригляделся. Четверо. Пехотинцы. Сержант, ефрейтор, двое рядовых. Мокрые насквозь. Еще бы, под таким дождем, и без накидок. Почему без накидок? К тому же сапоги – грязные, будто неделю по лесам бродили…

– Поосторожнее, Аврик! Смотри в оба!

Незнакомцы подошли ближе.

– Здравия желаю, товарищи пограничники! – сказал высокого роста сержант, сходя с дороги вправо. Шедший рядом с ним ражий ефрейтор синхронно шагнул влево. Что-то в этом слаженном движении Ваське не понравилось. Он натянул вожжи, и спрыгнул с остановившейся телеги. Абрам соскочил с другой стороны, не выпуская из рук винтовку. Плащ-накидки остались на возу.

– Сержант Нестеренко! Кто такие будете?

Двое, шедшие сзади, остановились. А вот старшие по званию подошли еще ближе. Ефрейтор притормозил, немного не доходя до Абрама. Сержант остановился на таком же расстоянии от Васьки.

– Сержант Ямщиков, триста тридцать третий стрелковый полк.

– Ваши документы, – Нестеренко вдруг понял, что ему не нравится. Пехотинцы стояли не так… Задние явно страховали товарищей, а те не перекрывали им сектора стрельбы и заняли хорошую дистанцию для неожиданного нападения. Слишком грамотное расположение. Такое показывали вчера ребята из будущего. Обычные пехотинцы так не умеют. Что-то они не похожи обычных. И почему без плащ-палаток в такую погоду?..

– Конечно! – однако следующее движение 'сержанта' уже не могло застать Василия врасплох…

Абрама тоже что-то смущало. Чувствовалась какая-то неправильность, но вот какая…

– Ты откуда, хлопче? – спросил неожиданно Абрам стоявшего перед ним ефрейтора, делая полшага назад.

– Из Харькова, – буркнул тот, восстанавливая дистанцию. Почти незаметно.

Абрама словно обожгло. Харьковчане так не говорят. Он сделал еще полшага назад.

– Надо же, земляк! А откуда?

– Ленинградская улица. Тридцатый дом, – так же хмуро буркнул 'ефрейтор'.

– Знаю! Это на пересечении с Авророй!

– Ага. Тот самый.

Ленинградская не пересекается с улицей крейсера Авроры! Уж это родившийся и выросший на Лысой Горе парень знал прекрасно!

– Du hast Blut auf der Wange, – бросил пограничник.

Неожиданно прозвучавшая фраза на родном языке на долю секунды задержала диверсанта. В результате, Абрам ударил раньше. Кирзовый сапог сорок второго размера вошел 'ефрейтору' точно в промежность. Как в драках против пацанов с Холодной Горы. И тут же второй удар: прикладом по затылку. До хруста. Этому учили уже на службе.

– Немцы!

Но и Василий уже присел, пропуская над головой кулак собеседника, и 'крутнул вертушку', любимый батин приём, подсекающий ноги противнику. Даже нескольким сразу, при должной удаче. Но сейчас сержант свалил только одного. Вторая нога догнала висок немца раньше, чем тот успел приземлиться.

Два выстрела слились в один…

Подмосковье, государственная дача номер ХХХ.

Ефим Осипович Фридлендер, крупный бизнесмен, научный консультант при СНК СССР

– Миша, я Вам категорически здравствуйте, и шоб Вам так жить, как оно надо!

Тот, кому я звоню по отдельному, 'жутко засекреченному', каналу, не имеет ни малейшего отношения к Одессе. Челябинск, Красноярск, Ташкент, София, Иерусалим…, только не Одесса. 'Одесский' суржик – наш с ним шифр. Крайне удобно. Минимальная шифровка, даже не шифровка, намеки и иносказания, и подслушивающему очень трудно разобраться. Даже если записать разговор, а потом долго крутить и вдумываться. Первый, даже второй слой вычисляется, третий уже редко. Тем более, надо еще догадаться, что он есть. Да и на первом уровне толкования не однозначны. Не код, ломать ничего не надо. Намного проще и намного сложнее. Живой язык. Собственно, от настоящего одесского говора в нем совсем мало. А уж когда надо незваным слушателям подкинуть дезу… Вот пусть и поломают головы над тем, что всё это означает.

– Фима, я на Вас не понял! Ви изволили пропасть на почти неделю, а мы тут должны гадать, зачем и насколько Ви поймали себе неприятностей! Ви таки доехали, куда хотели, или что там с погодой?

– Миша, шо Вам за дело до нашей погоды? И таки чем Вам так интересно за мой променад, шо так обеспокоены? Ви имели слышать таких глупых слухов?

– Я таки должен до Вас сказать, что мне неуютно, когда старые друзья немного пропадают, а вместо них появляются не совсем друзья, а неизвестно зачем. Вы мне имеете, шо рассказать за свои хождения, или не стоит беспокоиться?

– Ви будете с меня смеяться, уважаемый, однако за ради такой погоды я поехал бы гораздо дальше. Но это было совсем не надо, я приехал, куда хотел. И Ви себе не поверите, кого я тут встретил и совсем не ожидал! До нас пришел дядя Ёся, который имел таких причин быть совсем в другом месте. Таки он решил, что имеет больше оснований быть не там, а тут, сделал маленький гешефт и большое путешествие и передает всем привет.

– Фима, это будет правда? Таки очень даже интересно. Дядя плохо себя чувствует, шо я должен от него переживать? Но кое-кто здесь имеет таких причин сильно нервничать за этих неясностей. А тетя Сара просто не находит себе места, а оно ей совершенно необязательно и очень вредно для здоровья окружающих.

– Ради бога, Миша! Дядя помолодел на много лет и сделал это совершенно правильно, а все его проблемы помахали ему ручкой. Скажите тете Саре, что ей нет таких причин нервничать. От этого бывает прыщей по телу и других неприятностей. Теперь дядя в самом расцвете и полон сил. Я таки скажу, что его теперь больше тянет на молоденьких. Он совсем даже не дурак и немного не хочет тетю Сару, но это же не повод до него навязываться. Если дама начнет настаивать, он может сильно расстроиться. А оно нам надо? Оно нам совсем не надо. Когда в доме бьют посуду, могут пострадать дети. Вы же знаете, сколько у дяди Ёси внучатых племянников? Вы таки не поверите, но они все граждане Израиля. Меня не утешит, что тетя Сара за это дело будет ходить на экзотику. А это очень даже возможно, Миша, Ви себе не представляете, насколько это легко. Но я хотел Вам сказать совсем не за то. Дядя хочит, шобы я делал мой гешефт, и шобы я делал его хорошо и вместе с ним, и я совсем непротив.

– Фима, Ви делаете мне легче на сердце. Но раз Ви вспоминаете за свой гешефт, то мне надо говорить про подходящую компанию?

– Миша, не делайте с себя смешно, у меня маленький гешефт на мелких железках и что там может быть интересно компании. Мы же говорим совсем за другое. У дяди Ёси есть много таких вещей, про которые переживает весь мир, и совершенно напрасно, вот до них можно серьезно подумать за компанию, и не только можно, но даже нужно, шобы сэкономить таких забот всем переживающим.

– Юноша, я могу говорить за Вас с кем угодно, но боюсь, говорить за дядю Ёсю мне немножко опаско. Он раньше очень любил шутить и не всегда удачно.

– Ради бога, Миша, Вы таки знаете, я тоже люблю шутить. И Ви будете удивлены, но с меня и дяди можно смеяться одинаково. Если тетя Сара чего-то не понимает, еще не значит, шо это грустно. Между прочим, таких вещей много, но совсем не бесконечно. Кто не успеет сесть на поезд, будет и дальше ехать на осле.

– Я кладу Ваши слова себе в уши, Фима, я кладу их себе в уши. Застолбите там участочек для старого друга, уважаемый. И пару таких вещичек, которых стоят его внимания. Ви это сможете, или мне надо кого-то за это искать?

– Ради бога, любезный, разве между нас может быть подобных недоразумений? Считайте, что они уже лежат в кармане. Да, чуть не забыл! У меня к Вам есть еще порадовать про хорошую новость. Один старый молдавский еврей как никогда близок к осуществлению своей несбыточной мечты. А если Вы захотите немного посчитать, то он совсем даже не старый, а немного в полном расцвете сил.

– Боже мой, Фима, Ви даже не представляете, как мне делается интересно, когда я слышу таких вещей! За это надо будет обязательно выпить при нашей встрече. Я надеюсь, Ви найдете времени приехать до наших палестин в ближайшее время?

– Таки скорее да, чем нет, если Ви не захотите заскочить на минутку в наши. Что нам может мешать двигаться в этом мире? Но я вынужден раскланяться, чтобы не портить Ваши гешефты потерей минут. Мы будем прощаться, и Ви таки знаете, как мне звонить.

– До свидания, Фима, до свидания. И не надо больше пропадать, оно нам совсем не обязательно.

Западная Белоруссия, три км от КПП 'Брест-Литовск'.

Василий Нестеренко, Абрам Фридлендер, военнослужащие ПВ НКВД

'Рядовые' валялись на земле. Пограничники, сжимая в руках винтовки, подозрительно оглядывали лес. Ни движения, ни звука. Только монотонный стук капель по листве. Но кто-то же стрелял. Трупы-то, вот они. Лежат с дырками в головах.

Долго ждать не пришлось.

– Эй, погранцы, не стреляйте, мы из команды Сергеича. Вы меня знаете. Сейчас выйду, покажусь, – фигура в уже знакомом камуфляже выросла как из-под земли.

– Уф! Валера! – Васька выпустил воздух, сбрасывая накопившееся напряжение.

– Так точно, товарищ сержант! – спецназовец шутливо взял под козырек, приложив ладонь к виску. – Но вы молодцы, хлопцы. Как прокачали?

– Чего?

– Как поняли, что это немцы?

Васька расцвел:

– Стояли они грамотно, как вы учили. Мы так раньше не умели. Пехота, тем более, знать не должна. И плащ-палаток у них нет, непорядок.

– А ты?

– По говору, – смутился Абрам. – К тому же Харькова он не знает.

– Ну, мастера! В следователи вас надо. За пятнадцать секунд расколоть 'Бранденбург'! Ладно. Вяжем этих двоих, всех на повозку, и дуйте на заставу.

– И этих? – Абрам кивнул на 'пехотинцев'.

– И 'двухсотых', – Валера поймал непонимающий взгляд Васьки и поправился. – Трупы тоже. Пусть особый отдел разбирается… Валите. А мы прикроем.

Израиль, г. Иерусалим.

Михаил Черный, бизнесмен. Автандил Либерман, министр иностранных дел Израиля.

В иерусалимской резиденции главы правительства Израиля сидели два совсем еще не старых человека. Разговор постоянно сбивался с русского на иврит и обратно. Гость – высокий, крепкий, с фигурой бывшего спортсмена, горячо втолковывал хозяину, начинающему полнеть мужчине с добродушным круглым лицом, окаймленном окладистой бородкой:

– Витя, Сталин вернулся! Понимаешь, действительно, вернулся. Там, где раньше была Россия и прочие Украины и Прибалтики – сейчас Советский Союз образца сорок первого года. Фима Фридлендер умудрился опять оказаться в нужное время в нужном месте и теперь предлагает его нам в союзники. Я понимаю, что это невероятно, но тут надо успеть первыми. СССР очень интересен как союзник. Со всеми своими, как говорит нынешняя молодежь, ништячками. Они идут на концессии и разрешают частную собственность. Им просто деваться некуда! А прикинь, какой огромный рынок сбыта! Абсолютно пустой!

– Спокойно, Миша, спокойно, – министр иностранных дел Израиля любил принимать взвешенные решения. – Фиме я верю. Фридлендер очень способный мальчик. Но давай анализировать. Во-первых, я бы не слишком доверял коммунистам. И Сталину тем более. Международных обязательств они особо не нарушали. Не считая, конечно, 'кидняка' с царскими долгами. Но там я бы и сам кинул. Но вот с внутренними делами не всё так просто.

– Никто не говорит о доверии. Однако СССР сейчас не в том положении, чтобы отказываться от союзников. А через тридцать лет… За это время мы сделаем такие деньги, что нам будет наплевать на любую национализацию. Можно будет подарить им все их концессии, в обмен на поддержку против арабов… Даже заранее прописать в договорах этот подарок. Прямо сейчас… Сталин оценит… Собственно, ты же знаешь Фиму, уж наивным его никак не назовешь. Он еще ни разу не ошибался в своих прогнозах.

– Я же говорю, способный мальчик, очень способный. С ним невыгодно спорить, – собеседники рассмеялись, вспоминая историю знакомства Михаила с обсуждаемым человеком, – но ведь весьма вероятен ввод миротворческих сил. Как Штаты отреагирует на всё это? Не помчится Барак наводить порядок по американским меркам? Нет, сомнительно, Буш бы еще мог, но не Обама… Немцы? Нет. Китай? Не дадут. Поляки? Могут, но не серьезно… В общем, надо понять позицию Обамы… Если Штаты полезут в заварушку, все наши попытки влезть принесут только убытки. Финансовые и политические.