Текст книги "Перед лицом закона"

Автор книги: Анатолий Акимов

Соавторы: А. Рекунков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)

Что же сейчас-то эти бывшие мальчишки с Вёрды, преданные ей, любившие ее, повзрослев, озабоченные хозяйственными кампаниями, не только не хотят помочь своей реке – истощают последние ее силы?

Голубизна родной реки отразилась в наших глазах. Ее успели принять в себя дети наши...

А внукам что останется?

ЛИХОИМЦЫ

Владимир Виноградов.
СЧАСТЛИВЫЙ БИЛЕТ

Прежде чем постучать в дверь с табличкой «Старший следователь Раев», Вилков долго маялся, переминаясь с ноги на ногу, скреб затылок. Но все же решился.

Пришел не один. Привел с собой Урлина.

– Вместе затеяли, вместе и пойдем, – сказал.

– Мне-то зачем? – пытался возражать Урлин. Не хотелось ему идти к следователю. Как еще тот посмотрит на его действия, на его роль в этой истории. Но Вилков сущий медведь, разве вырвешься из его лап, чуть ли не в охапку сгреб. Ума нет, а силы – хоть отбавляй.

Капитан милиции Раев не успел предложить им сесть, как Вилков прогрохотал:

– Я вот с чем, товарищ начальник. Я, значит, «Волгу» выиграл по лотерейному билету... по денежно-вещевой...

– Поздравляю, – сказал Раев.

– Не с чем. Нету «Волги».

– Угнали?

– Не машину. Билет.

– Билет?

– Да, товарищ начальник.

– Что же все-таки произошло? Раз уж пришли, рассказывайте... Садитесь.

Вилков и Урлин сели.

– Значит, вчера мы были у его приятеля Варейко, – начал Вилков. – Они учатся вместе, студенты.

– Вы студент? – спросил Раев Урлина.

– Да, я учусь на третьем курсе в пединституте.

– А вы?

– Я в магазине работаю, грузчиком, – ответил Вилков.

– Рассказывайте дальше, – сказал Раев.

– Зашли мы к этому Варейко, а у того был еще Сысоев, так он назвался, я его впервые увидел. Ну и показал я им свой лотерейный билет. Похвалился... А когда мы уже ушли от них, он, – Вилков кивнул на Урлина, – говорит: «Посмотри-ка на всякий случай, не подменили?» Я посмотрел: билет вроде мой, и номер – сто пятьдесят девять – тот же, и серия – тридцать три тысячи девятьсот – та же. А пригляделся – похолодел.

– Мы сразу побежали к Варейко, – вставил слово Урлин, – а его уже дома нет. Спросили соседа. Тот сказал, что, наверное, уехал к жене, в Куравлево. «А где его приятель, Сысоев?» – спросили. «Я, – говорит, – не знаю, как его зовут, но если тот, что утром был, то Варейко будто бы про Киев говорил, вроде в Киев должен был уехать...»

– Мы на вокзал, – продолжал Вилков. – Да где там, их след простыл.

– Покажите билет, – сказал следователь.

Вилков достал лотерейный билет и протянул следователю. Раев осмотрел внимательно билет. На лицевой стороне были аккуратно наклеены цифровые знаки, вырезанные из другого билета того же выпуска. На обратной стороне ясно пропечаталась его настоящая серия – 33301 и номер – 047. Явная подделка.

Следователь попросил Урлина выйти в коридор, подождать там.

– Что же все-таки привело вас к Варейко? Зачем пошли к нему? – спросил он Вилкова.

– Я... просто показывал ему билет... хвалился, – смущенно пробормотал тот.

– И многим показывали, перед многими хвалились?

– На работе все знали, а так больше никому.

– Тогда зачем же вы все-таки пошли к Варейко?

Смущенный Вилков не ответил.

– Что ж вы молчите? С какой целью вы пошли к Варейко?

Вилков знал, что ему обязательно зададут этот вопрос и что надо будет отвечать на него. Не отмолчишься. Но не решался.

А следователь не торопил, томил:

– Давно вы знаете Варейко?

– Нет, недавно.

– А точнее?

– Меня с ним познакомил Урлин.

– Когда?

– В тот же день.

– Значит, до вчерашнего дня вы с Варейко знакомы не были и билета ему не показывали?

– Точно так.

– Что-то вы не договариваете, Вилков... Мне, например, ясно, что поддельный билет, который вам подсунули взамен вашего, был изготовлен заранее. Чтобы уже при первой встрече вручить его вам. Значит, кто-то предупредил Варейко, что вы выиграли «Волгу». Так кто же это был, по-вашему?

– Наверно, Урлин.

– Наверно, говорите. А не точно ли? Выходит, они были в сговоре?

– Нет, Урлин не пойдет на это. Мы с ним знакомы еще со школы, вместе учились...

– Но ведь он же позвал? Или вы сами пошли к незнакомому человеку?

– Да, позвал он, но и сам подсказал: «Посмотри билет, не подделан ли?» И не скрылся.

– Ну, скрываться ему некуда. А во-вторых, ваш друг придумал для себя неплохую реабилитацию. Кстати, сколько прошло времени после тиража?

– Почти месяц.

– И вы целый месяц разгуливали с билетом. Что же вам мешало получить автомашину или деньги?

«И с той и с другой стороны заходит, – подумал Вилков, – окружает. И все верно, все к цели...»

В те минуты, когда его палец, спускаясь по цифровой лесенке тиражной таблицы, чуть не проскочил заветную строчку, Вилков и не думал о столь крупном выигрыше. Известная фраза: «Купи билет – выиграешь «Волгу», звучала для него лишь невинной шуткой. И счастливцы, которым выпало такое, казались менее реальными, чем марсиане, о них ходили легенды.

Для грузчика продовольственного магазина Вилкова самым доступным, потому и желанным выигрышем был рубль. В это счастье он верил. И когда толстый палец проехал вниз, он, зацепившись взглядом за серию, все же успел затормозить и вернуть палец на место. «Повезло», – просто и коротко выразил он свою нехитрую радость. Ему нужен был не автомобиль «Волга», не холодильник «Ока», не стиральная машина «Кама». А всего лишь безымянный рубль. И обязательно к приходу Регины, продавщицы винной секции. Два остальных рубля были на подходе. Он не знал, у кого, в чьих руках, но твердо знал, что к одиннадцати утра их принесут.

Вилков мельком взглянул на конец короткой строчки: «Автомобиль «Волга». И подумал без зависти: «Кому-то здорово повезло». А номер «159» ему ничего не сказал. Он знал серию своего билета, ее и сличал. С тем бы и пошел в сберкассу, которая была через дом, но решил сличить еще раз. И когда посмотрел на свой билет и на нем увидел «159», – замер, словно током дернуло. «Может, померещилось?» Он отвел глаза, протер их, вернул на строку и приложил билет. Сошлось. Ошибки нет. Вилкову стало жарко. Он расстегнул куртку и рукой, в которой держал газету, вытер лоб.

Во дворе, где он сидел на ящике из-под калифорнийских лимонов, дожидаясь фургона с мясом, никого не было. Прошла старушка с ярко-зеленой сумкой. Он знал старушку, как-то подносил ей мешок с капустой. Вышел из соседнего подъезда мальчик в клетчатом пиджаке с большим прозрачно-красным паровозом. И его он знал – сынок красивой парикмахерши. Додик покатал паровоз по лужам и скрылся за песочной горкой. С балкона четвертого этажа дома напротив свесилась женщина в желтом халате, потрясла скатертью, махнула ему рукой и скрылась в комнате. Анна, он был у нее дома, чинил проводку. Все это в память влепилось, а остальное, что было в тот день, утонуло в тумане.

Сначала Вилков крепился, молчал. Механически принимал бело-красные туши и спускал их по скользкому железному желобу в подвал. Ставил ящики со звонкой стеклянной посудой. Носил жестяные коробки с крупой, подкатывал бочки с селедкой. Потом не выдержал, подошел к Регине и рассказал.

Регина не поверила, засмеялась. Тогда он показал ей газету и билет. И она смотрела на него строго и качала головой, будто он поделился не удачей своей, а тяжким горем, и она выражала ему искреннее бабье сочувствие.

– Смотри, Паша, никому не говори об этом. Лучше иди и сдай в сберкассу, пусть переведут на книжку, – сказала она. – И не вздумай выпить на радостях, слышишь. Смотри, парень, не проворонь счастье.

– Не провороню, Региночка, – сказал он весело. – Буду тебя на «Волге» катать.

В тот день он капли в рот не брал, но радостью своей делился с каждым, кого знал, кого встречал. И, странное дело, все ребята, рабочие магазина и продавцы, и примелькавшиеся завсегдатаи винного закутка – никто не предложил «обмыть» выигрыш. Хлопали по плечу, поздравляли, но советовали идти домой, спрятать билет подальше или сразу сдать в сберкассу для сохранности. Зато на другой день поджидали с раннего утра. Некоторые как на праздник пришли. Побрившись, надев чистые рубашки. И не было человека, кому бы Вилков не поднес, с кем бы не выпил на радостях.

– Давай, Вилков, в последний разок. Ведь за рулем, Павлуша, не выпьешь.

А вскоре стали давать мудрые советы...

– Я ведь не юрист, товарищ следователь, законов не знаю, я простой рабочий... А тут советчики нашлись, говорят: «Ты что, дурак? Выигрыш получать! Да за твой билет можно получить две «Волги», а не одну». – «Как это так, две «Волги»?» – спрашиваю. А они: «Есть такие дельцы, они за двойную цену у тебя купят билет. Им он позарез нужен, понимаешь, для оправдания...» Вы, конечно, знаете, товарищ следователь, для чего это делается.

– Знаю, Вилков.

– Заразили меня этими словами. Днем думаю, ночью, поверьте, спать не могу. Как у пьяного, в глазах «Волга» двоится. Хотя все эти дни в рот капли не брал, а пьяным ходил...

– От счастья, что привалило?

– Совсем нет. Одно беспокойство. Деньги ведь, они как снег. То тают в один момент, а то как снежок: покати – а он все толще, все больше... Знаете, как зимой ребятишки баб лепят...

– Вас-то кто таким вылепил? – сказал следователь. – Простой рабочий, законов, мол, не знаю. Да разве рабочий пойдет на такое дело – жуликов прикрывать? Эх, парень... одних жуликов искал, на других напоролся. Дальше рассказывайте.

– Обратился я к Урлину. Он, конечно, в других сферах вращается, может, знает кого...

– А директор магазина?

– Максимов-то?.. Что вы! К нему с этим делом лучше не заикайся... Ну, вот Урлин и нашел Варейко, а тот обещал свести с таким человеком, кому билет нужен.

– Вилков правильно показал, – подтвердил Урлин, когда пришла его очередь. – Сам я таких людей не знаю, откуда мне знать, а Варейко с нашего факультета, когда я с ним поделился, сказал, что есть такой человек.

– Сысоев?

– Нет. Он сказал: «Есть у меня один делец на примете – за этот листик двенадцать тысяч выложит». Сысоев поддакивал, а если, говорил он, не выйдет с ним, то сведет с другим верным человеком, тот еще больше уплатит.

– Номер и серию билета Варейко вы сказали?

– Я... Впрочем, он мог из газеты узнать... Он сказал, приводи парня с билетом, ну мы и пришли.

– Кто из них взял билет у Вилкова?

– Варейко взял и передал Сысоеву. А тот сказал, что сначала надо билет сфотографировать, чтобы показывать покупателям. Иначе они не поверят.

– Сфотографировали?

– Да, Сысоев ушел с билетом в каморку, у Варейко есть такая вроде чулана, там и сфотографировали.

– Я сам видел, как он его фотографировал, – сказал Вилков.

– Разве ты видел? – спросил Урлин.

– А как же! Пока ты разговаривал с Варейко, мы с Сысоевым были в чулане. При мне снимал. Он и билет вернул. Как подменил, я не заметил.

– Пленку проявил? – спросил Урлин.

– При мне не проявлял, может, потом.

Заявление было принято. Но прежде чем дать ход розыску людей, похитивших лотерейный билет с крупным выигрышем, необходимо было все же проверить показания Вилкова и его «ходатая». Вроде бы они не вызывали сомнения, да и Урлин достаточно толковый парень, должен понимать, во что может обойтись им ложный донос. Но в подобных делах случается всякое, бывают такие повороты, что подчас трудно разобраться, кто есть кто, кто смошенничал, а кого вконец надули, обобрали. Иной сам норовит попасться, ждет приманку, даже ищет ее. А схватит – так ловко обкусит крючок, что и сыт, и губа цела. Если же зацепится и не сорвется, и леску не оборвет, и удилище не сломает, тогда уж, попавшись, покрутившись, обернется жертвой со всеми ее правами. Находятся такие мошенники, что и следствие готовы использовать.

Но нельзя было медлить с розыском Варейко и Сысоева. Лотерейный билет не автомобиль. Его гораздо легче спрятать. Сами не пойдут выигрыш получать, а загнать могут.

Вилков на самом деле показывал билет многим, и они подтвердили, что видели билет. Хранил он его не дома, а у знакомой женщины. И она подтвердила. Но потом только ее показания остались.

Они сидели в маленьком уютном кафе за столиком в углу, потягивали пиво, слушали музыку. Когда «Меломан» замолкал и диск сбрасывал пластинку, один из них всякий раз вставал, приглаживая рыжеватые волосы и одергивая синюю нейлоновую стеганку, будто она налезала ему на шею, и отправлялся к музыкальному автомату.

Выбрав пластинку, он бросал в щель монету, нажимал кнопку и возвращался вразвалочку под музыку к соседу по столику, белокурому мужчине примерно одного с ним возраста, лет двадцати пяти, в желтой замшевой куртке поверх синего свитера.

Народу в кафе прибавилось, стало более шумно и дымно, и рыжего парня уже кое-кто подменял из любителей музыки.

В десять часов вечера в кафе вошли еще двое мужчин. Они направились прямо к стойке, взяли сигареты и, расплатившись, подошли к тем, что сидели в углу. Присели на свободные стулья.

– Здесь занято, – сказал грубовато мужчина в замшевой куртке. – В зале есть свободные места, а мы ждем знакомых...

– Думаю, что вы ждали нас, – пошутил один из присевших и, предупреждая ненужные осложнения, показал удостоверение сотрудника уголовного розыска. – Вот и приехали.

– С приездом, – сказал небрежно мужчина в замше, сохраняя спокойствие.

– Что это значит, – возмутился рыжий. – Тут что-то не то.

– Не прикидывайтесь, Бугров, – сказал второй сотрудник. Услышав имя, мужчина в замше вздрогнул. – Не суетитесь. Ну, так пошли, молодые люди, а то мы и так припозднились. Пока добрались до вас, все Куравлево обегали.

Когда их привели в горотдел и рассадили по разным кабинетам, Варейко сразу перешел в наступление.

– Прежде всего я заявляю, что человека, с которым вы меня незаконно задержали, я увидел сегодня впервые, в кафе. А до этого с ним знаком не был, имя его мне ничего не говорит. Прошу это записать... Во-вторых, прошу объяснить, за что я задержан, в чем меня обвиняют.

– Прежде всего, – ответил в тон ему инспектор уголовного розыска, – Бугров – ваш давний знакомый. Как вам известно, он был судим за грабежи и отбывал наказание вместе с вами в одной колонии, где вы, Варейко, сидели за кражу, подделку документов и хранение огнестрельного оружия. Я не ошибся?.. Еще будут вопросы?

– Вы не ошиблись, – сказал Варейко довольно спокойно. Он не был обескуражен ответом инспектора. Его только удивляло, как скоро работники милиции установили эти факты и как быстро нашли их самих. – А вопросы будут... Сколько можно охотиться за людьми, которые когда-то по молодости лет в чем-то провинились, но честно отбыли свой срок и теперь желают только одного, чтобы их оставили в покое? Знали бы вы, что мне пришлось испытать, пока я не наладил свою жизнь, не поступил в институт.

И так как инспектор молчал, Варейко счел нужным продолжить.

– Спрашивается, хорош бы я был, если бы отпихнул человека, у которого нет крова и работы?..

– Да, он без определенных занятий и места жительства.

– Вот именно, это на вашем милицейском языке. А по мне – Бугров глубоко несчастный человек. Но он спал со мной рядом на нарах, вместе отрабатывал норму и делился последней пайкой. И теперь, когда я устроен, когда у меня есть все – семья, дом, любимая учеба, я должен его оттолкнуть?

– Но вы же сами от него отказывались...

– Для его же пользы. Откуда мне знать, что вы ему вяжете.

– Не прикидывайтесь, Варейко. Вы прекрасно знаете, в связи с чем вас задержали.

– Нет. Ведь вы не ответили на мой второй вопрос.

– Я отвечу, Варейко, но вы лишитесь последней возможности самому рассказать правду, нечто похожее на повинную.

– На повинную?! Не делайте из меня идиота, инспектор. Не забывайте, что и мне пришлось в свое время черпануть из юридической науки.

– Расскажите, каким образом вы вместе с Бугровым, называвшим себя Сысоевым, подделали билет денежно-вещевой лотереи и обманным путем вручили его гражданину Вилкову взамен подлинного билета, на который выпал выигрыш – автомобиль «Волга»? Вам ясен вопрос?

– Я не знаю, как зовут того типа, которого привел ко мне домой мой сокурсник Урлин, но если он Вилков, то этот вопрос вам лучше задать ему. Этот Вилков, к вашему сведению, пришел затем, чтобы мы, то есть я и Урлин, подыскали ему клиента на покупку билета, по которому якобы выпал выигрыш «Волги», причем за двойную цену. Я сразу понял, что здесь пахнет аферой. Не знаю, рассказывал он вам или нет, но мы сфотографировали его билет.

– Кто фотографировал?

– Бугров. Но это не имеет значения. Он фотографировал моим аппаратом.

– Почему он назвался Сысоевым?

– А это важно?

– Где фотопленка?

– Дай бог, чтобы она была цела. С этого надо было начинать... Пленка у моей жены, здесь, в Куравлеве. Поезжайте и заберите. Только осторожнее, не засветите, она еще не проявлена.

...Дверь открыла молодая миловидная женщина.

– Гражданка Варейко?

– Да, я.

– Мы из милиции. Ваш муж сказал, что вы храните фотопленку, которую он передал вам сегодня. Это верно?

– Да, пленка у меня. А в чем дело? – взволнованно спросила женщина. – И что с мужем, где он?

– Ваш муж пока у нас, а пленка очень нужна следствию.

– Нужна следствию? Я могу отдать ее вам.

Варейко взяла с буфета черный блестящий цилиндрик и отдала инспектору.

– Спасибо, – сказал тот. – Сейчас оформим это протоколом добровольной выдачи...

– Вот, полюбуйтесь, – сказал эксперт и положил перед следователем Раевым отпечатки с пленки, выданной женой Варейко.

Раев увидел, что на снимках изображен билет, предъявленный следствию Вилковым. На увеличенных фотографиях хорошо проглядывалась подделка.

– Других снимков нет?

– Нет, только эти. Остальные кадры неотснятые.

– Здорово придумано, – сказал следователь.

– А может, не придумано? – сказал эксперт.

Раев вызвал Бугрова.

– Я снимал тот билет, который мне дали, – ответил Бугров, позевывая. Он проспал всю дорогу в машине, но все равно не выспался, сидел взъерошенный, недовольный. – Других билетов я в руки не брал. И этот не разглядывал. Просили снять, я и снял.

Потом настала очередь Варейко возмущаться.

– Благодарю бога, что я догадался сфотографировать проклятый билет. Мог ли я подумать, что мой сокурсник приведет ко мне в дом мошенника! Негодяй, как вы сами убедились, моими руками пытался продать подделанный билет, да еще втридорога.

– Значит, вы дали согласие на продажу билета?

– Никакого согласия я не давал. Но если быть откровенным до конца, я не отказал в просьбе. Конечно, если бы встретился подходящий покупатель. Криминального ничего не вижу, а если бы кое-что перепало от этой сделки, то вы же сами знаете материальное положение студента... Надеюсь, теперь вы сами убедились, кто кого обманывал... Я не протестую, что более двенадцати часов нахожусь в обществе работников милиции, что я всю ночь не спал... Зато бесплатно прокатили. Хотя я предпочел бы остаться у жены, успокоить ее. Но сейчас нам, право, пора распрощаться.

– Но прежде вы дадите объяснение по поводу некоторых интересных предметов, изъятых у вас на здешней квартире.

– Изъятых? У меня произвели обыск?

– Да, с санкции прокурора, – ответил следователь. – А вот что мы нашли у вас.

Он выдвинул ящик стола и вытащил несколько пакетов. Из одного вытряхнул на стол обрезки лотерейных билетов. Из другого – обломки бритвенных лезвий. В невысокой коробочке стоял пластмассовый початый пузырек с клеем.

– Все это находилось в вашем мусорном ящике, – пояснил следователь.

Варейко был обескуражен. Он ответил, не скрывая смущения:

– А правда, что можно сказать, когда такие доказательства находятся у тебя в доме?.. Мне остается лишь одобрить вашу оперативность, капитан... Но, – тут он приободрился, – рук не подниму... Разве я должен отвечать за то, что находят у меня в мое отсутствие?

– При обыске были понятые и работник ЖЭКа, – сказал следователь. – Или вы думаете?..

– Нет, нет, боже упаси! – вскричал Варейко, отталкивая руками воздух. – Я подумал совсем о другом... Когда Урлин приходил с этим Вилковым, тогда ведь не было представителей власти и понятых. Так кто же подбросил мне эти обрезки и обломки? Себе вы этот вопрос не задавали, капитан?

– Но если у Вилкова был настоящий билет, зачем же все это устраивать?! – не выдержал следователь.

– Зачем?.. Но он же хотел два выигрыша. Ему одной «Волги» оказалось мало, или он вам не признался в этом? Или не так?! И вот, имея как основу настоящий билет, прикрываясь им, он мог не один, а два, три, десяток билетов сфабриковать! Показал целый, а всучил липовый, а ведь не всякий пойдет заявлять. Раз купил за двойную или хотя бы полуторную цену. Ведь спросят, черт возьми, на какие деньги, какими махинациями добыты. Дельцы, товарищ капитан, надо отдать им должное, когда горят, то стойко и молча. Это те же воры, только масштабом крупнее, в таких случаях они не идут за помощью к правосудию. У них свой правеж.

– Но ведь Вилков сам заявил, – следователь уже не опровергал доводы подозреваемого, а, словно приняв его версию, через спор с ним хотел убедиться в ее основательности.

– Я же его не знаю, товарищ капитан, – сказал Варейко. – На вид, верно, лопух. Билет пропал – куда деваться, жалко, побежал заявлять... Хотя в душу не влезешь... – Он замолчал. Будто сдерживал себя. Но решился: – Урлин!..

– Что Урлин?

– Его рук дело. Больше ничего не скажу...

Капитан вызвал Урлина.

– Какой билет фотографировался?

– Конечно, тот, что был у Вилкова. Я сам видел.

– Посмотрите на фотоснимки. Они отпечатаны с пленки, изъятой у Варейко.

Урлин взял. В его глазах была растерянность.

– Как передавался билет? Меня интересует очередность.

– Вилков отдал его Варейко, а тот передал Сысоеву.

– Нет, вы не совсем точны, – возразил следователь. – Сначала билет Вилков передал вам, а вы, в свою очередь, Варейко. Так они оба показали.

– Какая разница?

– Если бы билет не подменили, это бы не имело значения. Следствию важно узнать, на какой стадии это произошло.

– Вот как! – вспыхнул Урлин. – Уж не подозреваете ли вы меня?

– А почему мне не подозревать вас? – сказал следователь. И спросил: – Вы знали о том, что Варейко был судим?

– Я... знал.

«Даже если ты не виноват, эта встряска пойдет тебе на пользу», – подумал Раев, взирая на смущенного, трусившего студента.

Шел второй день следствия, и казалось, сделано немало: все участники дела в сборе, есть вещественные доказательства. Но где ясность?

Раздался телефонный звонок. Раев снял трубку. То, что ему сообщили, внесло в дело еще большую путаницу. Звонил сотрудник республиканского отдела БХСС. Он предупредил Раева, что потерпевший Вилков еще до похода к Варейко вызывался к ним в отдел, где его строго предупредили оставить затею с продажей билета.

– Не разыграл ли он всю эту историю, чтобы замаскировать спекуляцию? – сказал звонивший сотрудник. – Ты ему не слишком доверяй. Может, он уже продал билет... Во всяком случае, нас он не послушал.

Раев поблагодарил коллегу и положил трубку.

«Так кто же подменил билет?! Сам Вилков? Урлин? Варейко с Бугровым? Или за кем-то из них скрывается пятый, которому поручено хранить билет и анонимно представить следствию, если соучастнику станет худо?» Решил: «Ключ к разгадке – обрезки билетов». И первым вызвал Вилкова.

– Купил один, случайно, вместо сдачи дали, когда за квартиру платил. Я еще брать не хотел, кассирша уговорила, – ответил Вилков.

– У меня билетов не было, – сказал Урлин...

– Не покупал, – ответил Варейко...

– Не имел, – Бугров...

Раев продолжал искать. Беседовал с их товарищами по работе, учебе, соседям. Снова встретился со знакомой Вилкова, спросил Регину.

На допросе еще один свидетель – Яновский.

– Да, у меня были билеты, – ответил свидетель. – Погодите... Сейчас посмотрим. У меня ведь были записаны номера.

Свидетель стал листать записную книжку. Раев замер в напряжении.

– Вот запись, – Яновский протянул книжку капитану.

Сколько человек показало, что не имели билетов, сколько не записали номеров, у скольких не совпали записанные... Капитан смотрел и не верил глазам: «33301– 047»!

– «Волгу» не выиграли? – спросил следователь, сдерживая радость.

– Не выпало счастье, – свидетель засмеялся.

Засмеялся и Раев.

Свидетель не знал, зачем у него спрашивали о никому уже не нужных билетах, пустых бумажках. Но он понимал, что они важны для следствия, а пока оно идет – это тайна.

– У вас эти билеты не сохранились случайно? – спросил следователь.

– Нет... Впрочем, я хотел уже выбросить, но мой сосед попросил, и я, конечно, дал...

– Какой сосед? – будто не знал Раев, о каком соседе идет речь.

– У меня один сосед, Варейко, – сказал Яновский. – Я человек не любопытный, но все же спросил, зачем ему пустые билеты, но Варейко не сказал. Помню, у него тогда находился знакомый Сысоев, так зовут его. Тот сказал, что на память. Я торопился, должен был ехать за город, и ни к чему было... Дня через три или четыре приходили к ним еще двое молодых людей, они потом снова приходили, спрашивали Варейко и Сысоева, но те уехали. В тот же день и я уехал. Когда вернулся, жена рассказывала, что у Варейко был обыск, а в связи с чем – не знает.

– Скажите, Варейко, какие вещи вы привезли с собой, когда явились к жене в Куравлево?

Варейко пожал плечами, но вещи перечислил точно. Раев слушал очень внимательно и заметил, как он запнулся при описании чемодана: «Не то черный, не то коричневый».

– Вам знаком гражданин Яновский? – неожиданно спросил Раев.

– Да... Он мой сосед, – насторожился Варейко. – Но его нет дома, он в отъезде.

– С какой просьбой вы обращались к нему перед самым его отъездом?

– Он, что, вернулся?.. Ни с чем я к нему не обращался.

– Значит, обращался Бугров. С чем же? Впрочем, вы были оба при этом.

– Ну и что показал Яновский?

– А что он мог показать? Я вижу, его показания вас волнуют?

– Да, я говорил с Яновским о билетах. Кажется, я спрашивал, не выиграл ли он что-нибудь... Он сказал, что пустой номер, и при мне бросил их в помойное ведро... Да, да, припоминаю, при этом был и Бугров... Ах, черт возьми! Все ясно. Их взял Бугров. Так вот для чего он просил у меня ножницы и клей! Все ясно! Но когда он успел?!

– Вот именно, когда он успел?

– Когда я был в магазине, – быстро ответил Варейко. – Ну да, когда я ходил в магазин. Долго ли вырезать восемь цифр и наклеить... Я же ходил в магазин.

– Ходили, ходили, успокойтесь, – сказал следователь, не скрывая презрения. – Но от кого, как не от вас, Бугров узнал о том, что Вилков выиграл «Волгу» и хочет, чтобы вы нашли покупателя на билет? Что он придет с этим билетом? И его надо было соответствующим образом встретить, то есть с поддельным билетом. А ведь, повторяю, Яновский показал, что именно вы, а не Бугров, попросили у него билеты.

– Мало ли чего старый хрыч покажет, у него склероз, он путает... Или, может, он скажет, какие были номера брошенных билетов? Да! Пусть скажет. Или он их помнит наизусть? – сказал Варейко и засмеялся нервно. Все лезло из него: наглость, страх, хитрость и даже проблески надежды, когда его изворотливость подбрасывала ему очередную соломинку.

– Зачем ему помнить? Они были записаны, – сказал Раев и показал Варейко страничку из записной книжки Яновского. В глазах Варейко что-то догорало, гасло. – Логично мыслящему человеку нетрудно уяснить, что срок выплаты выигрыша короче срока, который может назначить суд за эту аферу. Не лучше ли его сократить, вернув билет?

Варейко сидел обмягший, смотрел куда-то в сторону, будто не слышал следователя. Но поднял голову и вяло произнес:

– Ищите его сами, капитан... Без меня... Вы найдете... – И все же он ухмыльнулся и сказал: – А мне уж лучше держаться своей версии. Я знаю, вы мне не верите. Вы юрист. Но и я не профан. Мы оба понимаем, что, кроме показаний Яновского, других доказательств против меня у вас нету. Моя версия – Бугров.

– Ваш друг, с которым вы лежали рядом на нарах и делили последнюю пайку.

– Да, черт с ним.

Раеву вдруг стало жалко Бугрова-Сысоева, этого рыжего неудачливого парня с перебитым носом. Он никогда не занимался боксом, но в его жизни было столько драк – ни одному боксеру не похвалиться. В какой-то из них ему перебили нос. Он создавал Бугрову известную репутацию, он предупреждал драки, и Бугрова это устраивало. Когда он в темном переулке или на глухой дорожке парка встречал скромную парочку или одинокого мечтателя, ему не приходилось махать ножом или выкрикивать угрозы. Убеждала грозная физиономия, в нормальных обстоятельствах довольно добродушная.

Встретив на своей плохо протоптанной жизненной тропе Варейко, Бугров был сбит с толку и, как изжаждавшийся путник, доверчиво припал к чужому источнику соображения, полностью доверяясь ему. Но пил отраву.

Следователь думал о Бугрове, который отбился от семьи, а новой не завел, который не выбрал себе полезного дела, зато уже имел две фамилии – если не остановится, то со временем ему сможет позавидовать любой испанский гранд.

Раеву потому было жалко Бугрова, что за всей наросшей на него грязью в этом парне все же проглядывало то наивное, оставшееся от детства, что способно сохранить человека до конца его дней. Словно крепкое зернышко в уже подгнившем яблоке, готовое на доброй почве, в благоприятных условиях прорасти и дать плоды. В этом парне не было собственной хитрости, расчетливой корысти, вредности. Все это он занял и за все расплачивался с процентами. Раев понимал, что за таких стоит бороться, не оставляя один на один с собой или, еще хуже, с варейками. Бороться, не откладывая, сейчас, на следствии, передавая дальше, в заботливые руки воспитателей взрослых людей.

– Думайте, Бугров, думайте, – сказал Раев. – Все против вас. Загибайте пальцы. Вы были последним, кто держал настоящий билет. Это – раз. Вы взяли его фотографировать, а вернули фальшивый. Это – два. Я зачитал вам показания Яновского. Это – три. И наконец, что показал ваш лучший друг? Вам остается одно – выдать билет.

– Ладно. Во всем виноват я.

– Тогда где билет?

– Где билет, я не знаю.

Бугров снес предательство Варейко. Доверяя его уму, он не очень полагался на его человеческие качества. Таким уж слепцом Бугров не был. Но ответить тем же...

Следователь ждал. Бугров понял, что он все равно вытащит из них всю правду, не увернешься.

– Я только подменил билет...

– А подделал? – спросил Раев.

– Его работа...

Вместе с инспектором уголовного розыска Раев проверил всю одежду и обувь подозреваемых. Подкладки, воротники, пояса, стельки, подошвы, каблуки. Каждый шов, каждую складку. В одежде билета не оказалось.

Инспекторы произвели повторный обыск на квартире Варейко. Осмотрели мебель, стены, полы, электропроводку, места общего пользования. Все предметы, все углы, все щели, каждый дециметр площади. Очень мал билет. Его могли скатать в трубочку, закрутить в шарик. Поиск был ювелирным, но безрезультатным.

«Билет был при них. Где? В чем?.. В чемодане... В каком? Коричневом или черном?.. Ага! Варейко подробно описал вещи, но утаил чемодан, с которым явился к жене».