Текст книги "Перед лицом закона"

Автор книги: Анатолий Акимов

Соавторы: А. Рекунков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц)

Перед лицом закона

ИМЕНЕМ ЗАКОНА

Предисловие

Шестьдесят лет назад в нашей стране под руководством Коммунистической партии свершилась революция, которая свергла капиталистический строй, отменила частную собственность, устранила всякую возможность угнетения человека человеком. Великий Октябрь положил начало формированию нового, невозможного ранее социалистического образа жизни. Того самого образа жизни, который сотни миллионов граждан нашей страны считают ныне для себя единственно возможным, который характеризуется чувством коллективизма, высоким уровнем общественной гражданской сознательности, той новой коммунистической моралью, которая сформировалась за шестьдесят лет существования нашего государства.

Но широкие права, возможности граждан предполагают и чувство ответственности за свои действия и поступки, соблюдение общественной дисциплины, правосознание, готовность выполнять законы, по которым живет все общество, благодаря которым, собственно, общество и существует.

Однако надо признать, что есть еще в нашей стране люди, которые, пользуясь всеми благами и преимуществами членов социалистического общежития, в то же время не прочь нарушить законы, попытаться поживиться за счет общества или отдельных его членов. Да, встречаются и сейчас взяточники, хулиганы, расхитители, мошенники – носители чуждой нам морали, одним своим существованием бросающие вызов обществу. Естественно, борьба с подобными людьми, борьба со всевозможными правонарушениями входит в число самых насущных задач нашего государства. Все мы отдаем себе отчет в том, что одной лишь воспитательной, разъяснительной, пропагандистской работой, хотя это имеет первенствующее значение, добиться полного искоренения преступности вряд ли возможно. В. И. Ленин говорил, что «без принуждения такая задача совершенно невыполнима». Поэтому и поныне большое значение в пресечении и раскрытии преступлений отводится милиции, прокуратуре, суду.

Очерки, собранные в этой книге (все они публиковались в различных изданиях), дают, на мой взгляд, достаточно убедительное подтверждение того непреложного факта, что идут на преступления, какими бы они ни были, люди с низкой духовной культурой, с ярко выраженным эгоистичным складом характера, с развитым чувством пренебрежения к окружающим, люди, все интересы которых сводятся к так называемой «красивой» жизни без забот и волнений. Они нарушают закон сознательно, продуманно, в тщетной надежде, что это сойдет им с рук, что их преступление останется безнаказанным. Естественно, подходить к ним нужно со всей строгостью.

Нередко, правда, можно слышать рассуждения, что преступление, дескать, было совершено потому, что человек не знал закона. Хочу ответить на это со всей определенностью – такого не бывает. Человек может не знать меры наказания за то или иное правонарушение, но он не может не знать, что в нашей стране запрещено наживаться преступным путем за счет государства, запрещено оскорблять достоинство окружающих, покушаться на их жизнь, здоровье, имущество, вряд ли найдется хоть один человек, который не знал бы, что в нашем обществе осуждаются подличанье, обман, клевета, сутяжничество. Дело ведь в том, что законы нашей страны – это не какие-то оторванные от жизни требования, не догмы, придуманные в кабинетной тиши, вовсе нет. Каждый закон основан на всем социалистическом образе жизни общества, на той морали, которой буквально пропитаны взаимоотношения между людьми в семье, в коллективе, в общественных местах. Не знать этого попросту невозможно. Мораль общества и правовые нормы имеют одну основу, одну базу – социалистический образ жизни. Человек, поступающий в соответствии с принятыми у нас нормами нравственности, никогда не нарушит закона.

И еще один важный вывод, который позволяют сделать представляемые читателю очерки, – взяточник, расхититель, хулиган обычно не останавливаются на однажды совершенном преступлении. Почувствовав хотя бы на короткое время безнаказанность, преступник готов идти на правонарушение снова и снова, потому что за его действиями стоит не стремление удовлетворить какую-то сиюминутную нужду, потребность, каприз, нет. За каждым преступлением в абсолютном большинстве случаев обнаруживаются ограниченность взглядов, узость мировоззрения, духовная пустота, неприятие общественных норм морали, нежелание жить честно, честно трудиться. И тогда преступление становится следствием всего этого.

Именно поэтому советское правосудие взяло за основу известное ленинское положение о том, что не суровость наказания, а его неотвратимость более всего способствует перевоспитанию правонарушителя. Да, именно обязательность наказания способна не только образумить правонарушителя, но и послужить мощным предостерегающим средством для тех, кто в силу недостаточной воспитательной работы со стороны родителей, школы, трудового коллектива готов соблазниться уличной бравадой, возможностью легкого заработка, самоутверждения за счет чужого достоинства. Трудно удержаться, чтобы не процитировать слова В. И. Ленина, сказанные по этому поводу: «Улица интересуется не только тем, даже не столько тем, – обидой, побоями или истязаниями будет признано данное деяние, какой род и вид наказания будет за него назначен, сколько тем, чтобы до корня вскрыть и публично осветить все общественно-политические нити преступления, чтобы вынести из суда уроки общественной морали и практической политики».

Эту задачу – преподать «урок общественной морали» и выполняет, как мне кажется, данный сборник. Ведь известно, что суд не только наказывает преступника, не только сводит его правонарушение к определенной статье Уголовного кодекса, предусматривающей именно это деяние, суд ставит диагноз моральному, и нравственному, и социальному заболеванию подсудимого, которое, собственно, и толкнуло его на преступление. Такой подход советского правосудия приносит свои весьма ощутимые результаты. Достаточно сказать, что преступность в нашей стране постоянно снижается, а некоторые ее виды, как и профессиональная преступность, ушли в прошлое.

Но, конечно же, все мы понимаем, что останавливаться на этом нельзя. Перед нашим народом, перед обществом стоит задача полного искоренения преступности. Говоря о прокуратуре, суде, арбитраже и других административных органах, о народном контроле, Л. И. Брежнев в докладе, посвященном новой Конституции, отметил: «Партия ждет от этих органов еще большей инициативы, принципиальности, непримиримости в борьбе с любыми нарушениями советского правопорядка». Вместе с тем мы должны помнить и о том, что борьба со всевозможными правонарушениями, борьба за утверждение социалистического образа жизни – почетная, каждодневная обязанность советского гражданина. Строгая законность, освящение любого приговора именем закона является непременным условием дальнейшего развития социалистической демократии, лучшей гарантией прав советского человека, прав, закрепленных в новой Конституции СССР.

Первый заместитель

Генерального Прокурора СССР

А. М. РЕКУНКОВ

ЗАЧИТАН ПРИГОВОР

Анатолий Акимов, заслуженный мастер спорта СССР.
КОГДА ЗАЧИТАН ПРИГОВОР...

Записки народного заседателя

Наверно, можно сказать, что с этими ребятами произошла катастрофа, только разбилась не машина или велосипед, разбились их судьбы. Конечно, потом, через несколько лет, можно попытаться что-то исправить, даже наверняка можно кое-что исправить, но годы уже будут позади. И вряд ли что-нибудь останется от легкомыслия, беззаботности, от их безоглядной уверенности в собственной исключительности, в том, что их ожидает жизнь легкая и приятная.

Когда все в зале поднялись, чтобы выслушать приговор, я невольно посмотрел не на этих стриженых ребят на скамье подсудимых, а на их родных. Сколько надежды, совершенно невероятной надежды на благополучный исход светилось в глазах бабушки – судили внука. На суд пришла только она, потому что мать несовершеннолетнего преступника лежала с инфарктом, а у отца настолько сдали нервы, что друзья его попросту не пустили в зал суда... Сколько людей – родных, знакомых, близких – ожидало сейчас телефонных звонков, чтобы узнать о приговоре, а сколько их было здесь, в зале суда! Нет, катастрофа стряслась не только с этими ребятами. Десятки людей словно бы прошли через тяжкое испытание, в чем-то катастрофа отразилась на каждом из них.

Потом и бабушку, и отца, и родителей второго парнишки я видел уже на улице – они стояли на тротуаре, надеясь увидеть ребят еще раз, когда их поведут от здания суда к специальной машине.

Суд, обвинение, обстоятельства дела, все его детали мне, человеку, почти всю жизнь отдавшему спорту, запомнились еще и потому, что, как говорится, взяли ребят в районе стадиона в Лужниках. Но пришли они туда заниматься не спортом, а совсем другим – в приговоре их действия были названы вооруженным разбоем. Согласитесь, когда ребят школьного возраста обвиняют в таком тяжком преступлении, – это уже само по себе достаточно необычно. Ну ладно бы, подрались ребята, один у другого отнял занятную вещицу – это можно и объяснить в чем-то, может быть, даже и простить. Но вооруженный разбой – это уж слишком, это уж ни в какие ворота... Причем днем, в оживленном месте...

Я подумал вначале – не перегнули ли палку, обвинив ребят по этой статье, не сыграли ли здесь роковой роли обстоятельства, случай... Но нет, чем больше я знакомился с делом, тем больше убеждался в том, что следователь во всем разобрался правильно.

Здесь я хочу сделать маленькое отступление и объяснить, почему вдруг решил поделиться этими своими раздумьями. Причин много. Одна из них та, что вот уже несколько лет подряд меня избирают народным заседателем Ленинского народного суда Москвы. Это дало мне возможность в полной мере представить все сложности воспитания подрастающего поколения, заставило задуматься об ошибках, упущениях в воспитании, о результатах, к которым эти ошибки и упущения приводят.

В самом деле, как получается, что ребята, до какого-то момента очень неплохие ребята, неожиданно оказываются на скамье подсудимых? Я не оговорился – именно неожиданно для них самих, для их родителей, воспитателей, соседей. Никто из них, видя, наблюдая некоторые слабости подростков (назовем эти вещи слабостями), так вот, никто даже не предполагал, что эти самые «невинные грешки» ведут на скамью подсудимых.

Должен признаться – когда сидишь за судейским столом, невольно начинаешь более взыскательно смотреть не только на чужие поступки, но и на свои тоже, начинаешь оценивать их строже не только со своей колокольни, но и с точки зрения других людей, с точки зрения общества.

Те же ребята, о которых я начал рассказывать, вроде бы и не нанесли никому особенно большого вреда, а материальный ущерб вообще был настолько невелик, что о нем можно бы и не говорить. Но тем не менее суровый приговор был вполне справедлив. Со мной могут не согласиться подсудимые и их родственники – это вполне естественно, но в судебном зале приговор был встречен с одобрением, и, я убежден, любой человек, не заинтересованный лично в исходе дела, согласится со мной.

Отвлекусь, чтобы вспомнить о собственном детстве. Мы жили тогда, в двадцатых годах, в районе «Трехгорки», Красной Пресни. Совсем недавно кончилась гражданская война, страна спешно залечивала раны, на улицах городов, поселков, на вокзалах и рынках бродило немало беспризорных детей. Явление, трагичное само по себе, усугублялось еще и тем, что беспризорные оказывали сильное влияние на других детей.

Наш район был далеко не последним по преступности в столице, по всевозможным правонарушениям. И среди моих знакомых были ребята, которые, мягко говоря, совершали не одни только честные поступки. Хорошо помню известных тогда у нас дружков с довольно колоритными кличками – одного звали Осел, а второго почему-то Нона. Специализировались Осел и Нона на карманных кражах, причем разработали для этого особый способ. Они не толкались в переполненных трамваях, очередях и вообще пренебрегали шумными местами. Они любили «работать» в парке. Осел шел на несколько метров впереди и, столкнувшись с кем-то, успевал расстегнуть у жертвы карман, разомкнуть замочек часовой цепочки или что-то в этом роде. А на долю Ноны приходилась уже более ответственная, заключительная операция – изъять кошелек, часы, деньги. И, надо сказать, довольно долго это им сходило с рук. Ловкость этих жуликов, их отчаянность вызывали у некоторых мальчишек восхищение, находились даже подражатели, правда ненадолго. Детских комнат тогда не было, и чаще всего отцовский ремень возвращал мальцов на путь истины.

Жили и в нашем дворе ребята, может быть, не столь отчаянные, но тоже любители поживиться за чужой счет. Само собой разумеется, все прекрасно знали,чем они занимаются, да они и сами были не прочь похвастать «победами»: добычей, похищенной у домохозяек из продуктовых сумок.

И вот здесь я искренно могу сказать, что самым мощным противовесом влиянию жуликов были стадионы и спортивные площадки, которые в изобилии создавались в то время. Сейчас я с болью прохожу по знакомым местам. Да, конечно, выросли прекрасные жилые здания, учреждения, да, строится громадный международный Дом торговли, проложены широкие магистрали, но все это строительство поглотило стадионы и спортивные площадки «Трехгорки». Четыре стадиона было раньше в этом районе. Сейчас нет ни одного.

Должен сказать, что до сих пор среди спортивных деятелей нет единого мнения о том, что лучше – один высшего класса стадион, известный на всю страну, или десяток небольших, но на которых люди могут заниматься и после работы, и до работы, и в выходные дни, не опасаясь испортить роскошный травяной покров, не смущаясь бесконечными рядами трибун, не боясь показаться неуклюжими, толстыми, тощими.

Так вот о противовесе. Ребята, способные забраться в чужую сумку, могли чувствовать себя героями где угодно, но не на стадионе. Там вступали в силу другие законы. Там наглость и беспардонность не находили поклонников. Там мы с радостным чувством освобождения видели, что у всемогущего Ноны, к примеру, никудышная «дыхалка», да и ножки жидковаты, что гроза и владыка всего двора не в состоянии прилично ударить по воротам, а команда, составленная из таких вот «кумиров», не может никому оказать достойного сопротивления. Здесь, на стадионе, утверждались свои авторитеты. Их слава была честной. И сила их была честной. И каждый на равных мог поспорить с ними, не опасаясь подножки или удара ножом в темном углу.

По правде сказать, среди ребят нашего двора я ничем не выделялся. Тощий, длинный и нескладный, я укрепился в звании вратаря команды дома № 20 по Большому Трехгорному переулку. Играли мы тогда большей частью самодельными мячами, сшитыми из тряпок, которых нередко хватало на одну игру – мы их разбивали.

И вот однажды отец подарил мне настоящий кожаный мяч. О! Это было событие, которое не оставило равнодушным ни одного мальчишку всех соседних дворов. Произошла удивительная вещь – вокруг этого мяча, как вокруг некоего центра притяжения, стали собираться ребята. Когда мы шли на «свой» стадион, самая гордая походка была у того, кто нес мяч, нередко его несли по очереди, «не замечая» завистливых взглядов встречавшихся ребят.

Однако при всем при том, должен честно признаться, что первую товарищескую встречу, настоящую, по всем правилам, встречу с соседним двором в 1925 году мы проиграли. Да, проиграли, позорно продули, как тогда говорили, и это я помню ничуть не хуже, чем победы или поражения в самых ответственных международных матчах, в которых мне довелось участвовать. Каяться – так до конца: первую международную встречу 1 января 1936 года, когда я выступал в составе сборной Москвы на парижском стадионе «Парк де Прэнс» против знаменитого в те годы «Рэсинга», мы тоже проиграли. Счет был минимальный, многие говорили, что нам просто не повезло, тем более что вскоре мы начали выигрывать у европейских команд. Но именно тогда мы почувствовали свою силу, поняли, что можем на равных бороться с лучшими командами Европы.

Как это все-таки важно – почувствовать себя сильным. Перед тобой словно открываются новые горизонты, пусть меня простят за эти избитые слова. Спорт дает такую возможность. Человек, серьезно занимающийся спортом, становится более достойным в своих поступках, решениях, поведении. Спорт дисциплинирует внутренне и позволяет ставить перед собой высокие цели, стремиться к их достижению.

Но не всегда.

Вернемся в зал суда, где только что шел суд над Елисеевым и Дубовым. Они оба занимались спортом, играли в хоккей, настольный теннис, посещали другие секции. Причем не просто проводили на стадионе или спортплощадке свободное время, они действительно всерьез занимались спортом. Но спорт не спас их от той нравственной катастрофы, в которую они попали. Спортсмены оказались на скамье подсудимых – сама эта фраза звучит как-то противоестественно, кощунственно.

Я воспользовался своим правом и задал ребятам несколько вопросов.

– Скажите, – обратился я к Елисееву, – зачем вы занимались спортом?

– Так сразу и не скажешь... – Он пожал плечами.

– Скажите не сразу, мы не торопимся.

– Ну, как зачем... Спорт все-таки... Интересно было, какая-то... борьба, соревнование, общение... В общем смысл был, человеком себя чувствовал.

– Наверно, и посильнее, получше других себя чувствовали?

– Было...

– А правильно будет сказать, что вы ощущали некое превосходство над сверстниками, физическое превосходство?

– Нет, почему... Просто приятно было знать, что в случае чего... Ну, что сможешь за себя постоять.

– И что сами тоже можете при случае показать себя? – спросил я уже второго подсудимого, Дубового.

– Не без этого, конечно...

– А не страшно были идти на преступление?

– Мы выпили тогда крепко...

– Но другие пьют – песни поют, пляшут, хвастаются... А вы вот за нож взялись. Почему?

– Еще выпить захотелось.

– Но ведь сами говорите, что выпили крепко!

– Тогда мы уже об этом не думали...

Вот опасность, одинаково грозящая и человеку, занимающемуся спортом, и тому, кто видит соревнования только по телевизору, – пьянство. Мне трудно судить о том, почему начинает пить тот или иной человек, однако в любом случае мы имеем дело со слабостью. Тут нужно, очевидно, просто с самого начала определить, что для тебя важнее всего в жизни, в спорте – слава, успех, имя в газетах, шумные застолья со знаменитыми людьми или же нечто более высокое, более достойное. Прекрасно помню немало случаев, когда на свадьбе у близких друзей, или новоселье, или на приеме в честь серьезной победы наши ребята из команды пили только лимонад, поскольку через три дня, через неделю намечались новые игры, новые встречи, новые испытания. Дело в том, что спортсмен, употребляющий спиртные напитки, никогда не сможет достигнуть высоких результатов, а его спортивная жизнь будет кратковременной.

Хочу рассказать грустную и поучительную историю об одном из самых выдающихся спортсменов, с которыми мне приходилось встречаться, – о Владиславе Жмелькове. У него была совершенно непостижимая реакция, благодаря чему он установил рекорд, который, наверно, уже никогда не будет не только превзойден, но даже повторен. Играя в столичном «Спартаке» с середины 1938-го по осень 1939 года, Владислав Жмельков из двенадцати пенальти, назначенных в его ворота, отразил одиннадцать! А тот, который он все-таки пропустил, ни в коей мере не может быть вменен ему в вину. Дело в том, что это был повторный пенальти, когда судьи решили, что минуту назад пробитый пенальти был сделан с какими-то нарушениями. Жмельков его взял, но, зацепившись за штангу, повредил руку. Он еще лежал на земле, не в силах подняться, когда мяч снова стоял на одиннадцатиметровой отметке. И он встал, и снова метнулся к мячу, и достал его, но выпустил, не сумев удержать поврежденной рукой.

Владислав Жмельков был абсолютно уверен в себе, уверен в своих силах и возможностях. Редко ли нам приходится слышать на поле, как вратари командуют защитникам, чтоб те перехватили того нападающего, остановили другого, не дали бы ударить третьему. Так вот, Жмельков нередко кричал своим защитникам совершенно противоположное: «Да пропусти же его! Пусть ударит! Пусть! Возьму! Через все поле бежал человек, трудился – пусть ударит!»

Владислав Жмельков был не только удивительный спортсмен, это был мужественный и самоотверженный человек. «Спокойно, ребята, не волнуйтесь», – говорил он перед игрой в раздевалке. Можно себе представить, как играла после таких слов команда. В 1939 году он был признан лучшим спортсменом года в нашей стране, хотя на это звание претендовали и Николай Королев, и Михаил Ботвинник.

После войны Жмельков вернулся в футбол, играл несколько лет в московском «Спартаке», показывая иногда игру, вполне достойную его прежней славы, но, как у нас говорят, стал все чаще допускать нарушение режима. Проще говоря – выпивать стал Владислав Жмельков. В результате играл все хуже, перешел в команду классом пониже, потом его и там не стали держать... А ведь он мог играть еще долгие годы, мог стать отличным тренером, мог и сегодня немало внести в развитие нашего футбола.

Вот пример более свежий – один из известных игроков московского «Торпедо» не выдержал соблазнов, которые обычно подстерегают известного человека, не выдержал натиска многочисленных приятелей, которым попросту было лестно выпить в компании со знаменитостью...

Вот как рассказывают товарищи по команде о катастрофе, случившейся с ним...

– Конечно, судьбу свою решает прежде всего сам человек. Но мы не пробовали бороться за него. Тренеры не желали портить отношения с известным, признанным, пользующимся огромным авторитетом игроком. Ребята считали, что проявить к нему строгость, сказать в глаза, что он подводит их, – значит совершить нетоварищеский поступок. Сделай какой-нибудь новичок хоть сотую долю того, что делал тот спортсмен, – с него бы, как говорится, семь шкур спустили. А тут отвратительная игра в молчанку. В существовании «двух законов» в наших футбольных и хоккейных командах – одного для «звезд», другого для «обыкновенных смертных» – одна из причин того, что иногда мы бессмысленно несем тяжелые людские потери. Сначала в спорте. Потом – в жизни.

Нетребовательность, попустительство, ложное понятие товарищества, существование «двух законов», двух подходов – все это действительно может создать у человека ложное представление о собственной персоне, о своих возможностях. Тут уж и сильному человеку, наделенному здравым рассудком, может показаться, что он имеет несколько больше прав, нежели ближние, что ему позволено несколько больше, что его грехи не столь значительны и позорны. И он начинает нарушать не только режим, но и общественный порядок, начинает нарушать закон, пребывая в полной и счастливой уверенности, что ему простится. Что ж, могут простить родные, друзья, может простить постовой милиционер или автоинспектор, узнав известного человека, но не прощает жизнь. Уж слишком много мы имеем тому горьких примеров.

Снова возвращаюсь мысленно в зал суда, снова вспоминаю уголовное дело по обвинению учащихся профессионально-технического училища в разбойном нападении с целью грабежа. Не буду называть это училище, не в этом суть, да, говорят, после частного определения о воспитательной работе, которое вынес суд, там многое изменилось. Хочу сказать о другом – на суде в качестве свидетеля присутствовал представитель училища. Так вот, у прокурора произошел довольно интересный разговор с этим представителем.

– Скажите, – обратился к нему государственный обвинитель, – в тот день, когда произошло преступление, в училище были занятия?

– Да. Но преступление произошло, когда занятия кончились.

– Вы хотите сказать, что учащиеся уже были свободны? Но ведь они к тому времени уже были пьяны? Как это случилось?

– Видите ли, в этот день почти вся группа не явилась на занятия.

– Почему?

– Трудно сказать, мы еще будем с этим разбираться...

– Разбираться? А разве это первый случай, когда учащиеся срывают занятия, бродят по городу, занимаются совсем не тем, чем им положено заниматься в это время... Разве раньше вы в этом не разбирались?

– Такой случай у нас впервые...

– Согласен. Это действительно первый случай, когда ваши учащиеся оказались на скамье подсудимых, когда представитель училища вынужден давать свидетельские показания на суде, – с этим я согласен. Но ведь и раньше бывало, что срывались занятия, случались хулиганские выходки, учащиеся распивали спиртные напитки...

– Вы правы, здесь, конечно, наша недоработка. Разумеется, из всего случившегося мы сделаем самые серьезные выводы.

– Поздновато вы собрались делать выводы, поздновато. Вот и выходит: пока гром не грянет – мужик не перекрестится.

Что же произошло в тот день возле стадиона в Лужниках? На первый взгляд совершенно безобидное происшествие. Сильно подвыпив, учащиеся Елисеев и Дубовой стали приставать к подросткам, которые были моложе их и, естественно, слабее, и выпрашивать у них деньги.

Примерно так описывали случившееся подсудимые. На самом деле было несколько деталей, которые существенно меняли картину. Деньги подсудимые не столько выпрашивали, сколько вытряхивали. Когда в карманах мальчишек попадалось еще кое-что вроде кошельков, перочинных ножей и прочих «драгоценностей», Елисеев и Дубовой не пренебрегали и этим. Еще одна деталь – строптивым они приставляли к горлу нож, и разговор после этого, естественно, становился более коротким. Их добыча в тот день составляла не слишком большую сумму – не то два, не то три рубля.

Но давайте представим на минуту, что у паренька было в кармане не пятьдесят копеек, а пятьдесят рублей, – разве упившиеся грабители отказались бы от этой суммы? Конечно, нет. А если бы нашелся отчаянный мальчишка, который, несмотря на приставленный к горлу нож, все-таки оказал бы сопротивление, – удержались бы наши «выпрашиватели» от того, чтобы нажать посильнее на рукоять ножа? Возможно, удержались бы, но представьте себе, что пришлось пережить мальчишкам, которым они подносили нож к горлу. Поэтому я, как народный заседатель, был согласен с тем, что преступление было квалифицировано как вооруженный разбой.

Во время суда я задал Елисееву вопрос, который, казалось бы, совершенно не имел отношения к делу. Я спросил часто ли ему приходилось участвовать в спортивных соревнованиях. Он ответил, что, мол, как-то было, но когда и по какому случаю, он даже не помнит. Дубовой ответил еще проще: нет, не участвовал. Почему? Не хотел? Не допускали в команду? Вообще не проводились состязания? Почему?

– Как вам сказать, – со снисходительной улыбкой проговорил Елисеев, полагая, видимо, что народный заседатель просто не знает, что спросить, вот и цепляется к каким-то соревнованиям, выступлениям. – Помню, в училище были соревнования между группами по волейболу... Занятия у нас бывают, а так, чтобы соревноваться... Мы не такие уж мастера, чтобы кого-то вызывать или принимать вызов.

– А с другими училищами? Ведь там такие же мастера?

– Нет, не приходилось.

– И не скучно вам было вот так заниматься спортом? Без схваток, соревнований, без побед и поражений?

– Занимались...

После ответов подсудимых на эти, «не относящиеся к делу» вопросы для меня стало проясняться многое в жизни ребят. Как-то почти физически ощутил я тогда унылую нравственную атмосферу училища. Словно повеяло каким-то равнодушием, безразличием, чуть ли не усталостью. Нет, ребята не были патриотами училища, и его спортивные знамена не зажигали огня в их глазах, не зажигали желания победить, доказать, одержать верх.

Не подумайте, что я все свожу к спорту и тем самым упрощаю проблему. Вовсе нет. Я знаю наверняка, что спортивная команда – это очень точная и очень чуткая модель любого коллектива. Во всяком случае, трудовой энтузиазм нашего народа в тридцатых годах довольно полно отразился в энтузиазме спортивном, когда наша страна только выходила на международную арену.

Да что там международная арена! С каким азартом, с каким страстным желанием победить сражалась наша школьная футбольная команда! Потом, когда я поступил в автоучебный комбинат, положение ничуть не изменилось. Прекрасно помню учителя физкультуры Владимира Ивановича Ильина – он вел занятия и в школе, и в комбинате. Постоянные соревнования между школами, между цехами, классами, показательные выступления перед родителями в рамках пионерской организации «Трехгорки». Наши собственные спортивная честь и достоинство как бы объединялись с честью и достоинством всего коллектива, с его трудовыми достижениями.

Согласитесь, спортивная победа дает громадное моральное удовлетворение, радость – и не только участникам. Все мы видели, как тысячи болельщиков бывают охвачены единым порывом, когда побеждают «наши». А сегодня уже миллионы людей, сидя у телевизоров, следят за состязанием двух команд, и нет в этот момент для них ничего важнее.

Вдумайтесь в этот неуправляемый, может быть, не совсем благозвучный возглас «Знай наших!». В нем слышится гордость не только за свою команду, одержавшую победу, в нем гордость и за свой завод, город, страну, гордость за самого себя, потому что этим возгласом человек как бы хочет сказать, что он тоже из победителей и, когда понадобится, тоже кое-что сможет.

Такая вот атмосфера честной и бескомпромиссной спортивной борьбы неизбежно рождает и честные отношения в коллективе, основанные на товариществе, взаимовыручке, взаимопомощи. Вспоминаю отношения у нас, в «Спартаке», – мы жили словно бы одной семьей. Причем я имею в виду не только футболистов. Мы интересовались, гордились успехами своих одноклубников: братьев Знаменских, боксера Николая Королева, пловчихи Марии Соколовой, конькобежца Ивана Аниканова, велосипедиста Алексея Логунова, – болели за них. Наши вратари, наши защитники, форварды прекрасно разбирались в тайнах легкой атлетики, неплохо знали технику бокса, сами занимались велоспортом, нередко всей командой ходили на соревнования конькобежцев и могли со знанием дела обсудить шансы на победу пловцов или борцов.

В 1939 году спортсмены «Спартака» достигли неплохих успехов во многих видах спорта, а что касается нас, футболистов, то мы даже начали выпускать стенную газету, которая называлась «За дубль». Тем самым мы громогласно объявили о своих претензиях завоевать и первенство страны, и кубок, введенный за три года до этого. В стенной газете, помню, больше всего доставалось ее редактору Виктору Семенову – его критиковали за большой вес, малоподвижность на поле, а шуток на эту тему среди спортсменов всегда предостаточно. И вот Виктор, чтобы не подводить команду, решил сбавить вес. И он его сбавил – голодая целый месяц, сбросил восемь килограммов. А в результате, выйдя на очередную игру, ходил, шатаясь от слабости, и смог выдержать на поле только двадцать минут. Но все кончилось хорошо, и Виктор быстро вошел в форму. Чувство товарищества и взаимопомощи помогло нам тогда выстоять в нелегкой борьбе.