Текст книги "Рассказ-приквел к Кровавому закону (СИ)"

Автор книги: Анастасия Вернер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Девушке показалось, что все, что только что произошло – был просто плодом больной фантазии и ничем более. Эва аккуратно прошла до своей кровати и легла, закрывая глаза.

Нет, сегодняшние события ей точно не привиделись.

Об этом говорила не только чуть пульсирующая боль внизу живота, но и припухшие губы, все еще помнящие вкус тех властных и настойчивых поцелуев.

* * *

– Слушай, может хватит уже? – удивленно изогнул бровь Лекс.

Ринслер раздраженно поджал губы.

– Что на этот раз?

– Да ничего. Просто, по-моему, меч уже достаточно заточен.

Ринслер посмотрел на буквально светящееся от такой трепетной заботы лезвие и принялся точить его с двойной силой. Лекс едва удержался, чтобы не схватиться за голову.

– Дружище, что происходит?!

– Ничего.

– Тогда какого рожна ты точишь этот меч?!

– Это что, запрещено?

– Нет. Но два дня подряд?! Тебе самому не надоело?

– Я хочу, чтобы мое оружие было готово к бою, – со злостью ответил Ринслер. – Тебя что-то не устраивает?

– Еще немного и твое оружие будет готово к выставке. Ты можешь сказать, что происходит?

Лекс с усталым вздохом опустился на кровать рядом со своим другом. Вперил в того внимательный взгляд.

– Ничего не происходит, – привычно огрызнулся Ринслер.

– Это из-за той девчонки?

– Нет.

– Серьезно? После визита к ней ты сам не свой.

– Я. Просто. Хочу. Быть готовым к Бою. Ясно?!

Лекс легкомысленно пожал плечами.

– Ладно, как скажешь. Я сам спрошу у нее.

– Чего?! – опешил Ринслер, вмиг забыв о своем оружии.

– Руку даю на отсечение, это из-за нее. Но раз ты молчишь, я спрошу у нее. Ну, не так, как ты, конечно. Ты же знаешь, я не люблю долгих прелюдий.

– Запугиваешь? – усмехнулся Ринслер, покачав головой. – Мне все равно.

– Это хорошо. Меньше проблем.

Лекс поднялся на ноги, посмотрел на своего хмурого и молчаливого друга, вздохнул и отправился исполнять обещанное. В конце концов, с Эвой он уже был знаком и правду узнать будет легко. Вот только услышать ее от Ринслера было бы предпочтительнее.

Лекс довольно быстро дошел до коридора „лапочек“, в какой-то момент заметив преследующую его тень. И не ошибся. Стоило мужчине коснуться ручки заветной двери, как прямо перед ним материализовался Ринслер и хмуро сказал:

– Пошли.

Лекс в ответ лишь усмехнулся и направился вслед за своим другом в темный тоннель. Но вопреки ожиданиям мужчины они не остановились, а прошли в следующий тоннель, а за ним свернули в еще один. Похоже, Ринслер шел как можно дальше от любой возможности подслушать. Лекс терпеливо шагал следом.

– Что она сделала? – спросил он, как только они остановились.

Ринслер прислонился к каменной стене, провел пятерней по волосам.

– Не она, а я.

– Ты ее убил? – опешил Лекс. По-другому объяснить такое состояние он не мог.

Ринслер с горечью усмехнулся.

– Лучше бы я ее убил.

Лекс прищурился, наблюдая за своим другом, и вдруг до него дошло.

– А-а… так ты ее… ну и ладно, подумаешь.

– Ты идиот, да? – раздраженно взмахнул руками Ринслер.

– Нет, – не обиделся Лекс. – Неужели тебя совесть гложет?

– Да причем тут совесть!

Лекс вдруг вспомнил о чокнутой теории своего друга на счет девушек, и устало вздохнул.

– Слушай, все девушки, что сюда попадают, становятся „лапочками“. Тут не может быть невинных особ. Смирись уже с этим.

– Чего? – Ринслер удивленно уставился на своего друга.

– Ну, эта твоя теория о девушках, пирогах…

– Тебе что, приятно доедать надкусанную сливу? – оскорбился за свои убеждения Ринслер и тут же добавил: – Но дело даже не в этом.

– Не в этом? – удивился Лекс. – Это уже интересно. Что же ты такого с ней сделал?

– Лучше спроси, чего я не сделал.

– И чего ты не сделал?

Ринслер почесал затылок.

– Это… это случайно получилось.

– Ты все-таки ее убил, – заключил Лекс.

– Нет, я ее… изнасиловал.

– Случайно изнасиловал?

– Нет, специально.

– Ну и? Тут с каждой „лапочкой“ так обращаются.

Ринслер вздохнул, не зная, как объяснить своему другу то, что произошло.

– Думаешь, она будет мстить? – пытался докопаться до правды Лекс, вообще ничего не понимая.

– Нет, это вряд ли.

– Тогда что тебя не устраивает? Опять твои пироги?!

– Ты достал уже. Нет. Ей должно было быть больно, понятно? А она…

Мужчина фразу не закончил, но Лекс и без этого все прекрасно понял.

– Ей понравилось?!

– Если ты сейчас заржешь, я выбью тебе челюсть, – хмуро предупредил Ринслер.

– Я не смеюсь, – примирительно поднял руки Лекс, и на несколько секунд в тоннеле повила тишина, нарушаемая лишь двумя порывами кашля.

– Только попробуй!

– Да не смеюсь я, не смеюсь! Просто в горло что-то попало.

Дальше Лекс согнулся в еще одном неконтролируемом порыве кашля, сопровождаемом красноречивым пофыркиванием.

– Ты закончил? – сухо спросил Ринслер, когда его друг „накашлялся“.

– Я не смеялся, – заверил его Лекс.

– Ага, я так и понял. Ну что, доволен?

– Да… неловкая ситуация. Может, поговоришь с этой девчонкой?

– О чем?!

– Ну… скажи, что так и было задумано.

– Знаешь, ты худший в мире советчик.

– Ну, раз такой вариант тебя не устраивает, есть только один способ, – печально вздохнул Лекс.

– Убить ее? – с надеждой предположил Ринслер.

– Нет, просто притворись мертвым!

– Чего?!

Лекс со смехом подошел к своему другу и, по-дружески положив ему на плечи руку, потянул к выходу.

– Ну, представь, подходит она к тебе, а ты такой: „прости, я умер“, – и мужчина очень красочно закатил глаза, схватился за горло и высунул язык, издавая дотошные звуки восставшего из могилы мертвяка.

– Теперь я понимаю, почему у тебя за Песчаной Завесой не было девушки, – вздохнул Ринслер, понаблюдав за эпичной картиной „я сошел с ума, прирежьте, чтоб не мучился“, – в тебя может влюбиться только полная идиотка.

* * *

В этот раз Бои прошли довольно скучно. Для Песчаников, конечно. Новеньких давно не было, а оставшиеся противники были слишком сильны, чтобы сдаваться. Естественно, терять таких воинов никто не хотел, поэтому Хозяин останавливал бой ровно в тот момент, когда человек находился на последнем издыхании, словно четко ощущал грань дозволенных ударов.

После этих кровавых зрелищ, Лекс с Ринслером завалились в барак в конец измотанными. Мужчины, не сговариваясь, сразу же улеглись на свои койки, мечтая только об одном: уснуть. Уснуть и больше никогда не вспоминать об этой бойне. С этой мыслью Ринслер засыпал каждый раз, теша свое сознание припрятанной бутылочкой виски, удачно украденной из кабинета их начальника – главного среди воинов-людей.

Без алкоголя в этом аду не выжить.

Психика просто не выдержит.

Мужчина давно привык заставлять себя спать. За Песчаной Завесой у Перводружинников была тяжелая служба, что бы там кто ни говорил. В какой-то момент Ринслер понял, что научился спать на ходу. Вернее, на бегу. Это выработалось как-то само собой и сейчас очень играло на руку, чтобы засыпать без лишних, разъедающих мозг мыслей.

Проснулся мужчина от странных вздохов где-то совсем рядом. Ринслер всегда спал очень чутко и просыпался быстро, сразу заставляя себя думать в полную силу и быстро оценивать ситуацию. На этот раз ситуация вышла катастрофически ужасная. Стоило мужчине ее оценить, как захотелось лечь обратно и последовать глупому совету Лекса – притвориться мертвым.

„Странные вздохи“ исходили от ошарашенных воинов, наблюдавших за продвигающейся вдоль рядов двухъярусных кроватей „лапочкой“. Такое было запрещено, ни одна из них не могла зайти в барак. Оставалось только гадать, что такого она могла сказать Песчаникам на входе, чтобы ее впустили.

Ринслер успел даже вспомнить какую-то глупую молитву Берегиням, попросив их, чтобы „лапочка“ обошла его койку стороной, и пообещал взамен не прелюбодействовать и не пить. Подумал немного и взял свои слова обратно, вместо этого пообещав только не прелюбодействовать. Но в который раз убедился, что все Старейшины, не кто иные, как старые прокуренные шарлатаны, прислуживающие своей больной фантазии, а не Берегиням. Потому что не было на свете никаких Берегинь.

Эва остановилась прямо напротив койки Ринслера. Мужчина честно уже хотел и впрямь притвориться мертвым, но в последний момент передумал, вместо этого посмотрев на девушку испепеляющим взглядом.

– Чего тебе? – недружелюбно спросил он.

Находясь на верхней полке, Ринслер ощущал себя буквально царем, к которому явилась его подданная.

– Вернуть кое-что хочу, – не обращая внимания на десятки пар глаз, уставившихся на не нее в немом изумлении, нагло сказала „лапочка“.

– Что бы это ни было, оставь себе, – буркнул мужчина, переворачиваясь на другой бок, чтобы не видеть зеленых глаз, в которых плясали дьявольские огоньки.

– Мне это не нужно. Она воняет, – громко сказала Эва и, совершенно не смущаясь, стянула с себя мужскую рубашку.

По всем бараку пронесся единогласный вздох.

Ринслер все-таки повернул голову (любопытство, что б его!), окинул фигурку девушки отрешенным взглядом и повторил:

– Оставь себе.

Платье на Эве все же было, правда, достаточно прозрачное, как и положено „лапочкам“. А вот рубашка Ринслеру и впрямь была не нужна, он себе уже новую раздобыл.

– Я же говорю, она воняет! – На весь барак заявила Эва и почти сразу же получила в ответ гогот особо веселых воинов.

Девушка стояла неподвижно, вытянув вперед руку, на которой висела мужская рубашка.

Ринслер вдруг увидел за спиной девчонки Лекса, который красноречиво сжимал свое горло и выпучивал глаза, намекая, что пора переходить к беспроигрышному варианту. Воины, стоявшие рядом с мужчиной, удивленно делали шаг назад, не понимая, что это за новый вид эпилепсии.

Немного подумав, Ринслер решил, что не так уж плох совет притвориться мертвым. Мужчина вздохнул и растянулся на своей постели, сложив руки на груди, словно был уже в гробу. Эва возмущенно выдала еще парочку каких-то каверзных шуток, но поняв, что ее слова не возымели должного эффекта, подошла прямиком к мужчине и огрела его по ногам его же рубашкой.

Ринслер не подавал признаков жизни.

После такой вопиющей наглости его отлупили ни в чем не повинной одеждой буквально по всему телу, даже голове досталось, но мужчина упорно делал вид, что давно мертв.

В конце концов, Эва сдалась. Треснула дурацкое тело в последний – и между прочим, самый сильный – раз, и, оставив рубашку на мужчине, вышла из барака.

Лекс, которому просто чудесным образом повезло встать на несколько минут раньше того момента, когда девчонка посетила их скромную обитель, подошел к своему другу.

– Это вызов, – сообщил он Ринслеру.

– Скажи, – не открывая глаз, возмутился „труп“, – вот за что мне это?!

– За грехи? – предположил Лекс.

– Я даже не представляю, что я такого мог сделать, что мне в наказание ниспослали ее!

* * *

Эва зашла в ненавистную комнату „лапочек“ совершенно расстроенной. Ей хотелось немного поиздеваться, а заодно и проучить гадкого типа с мерзким именем Ринслер, но получилось, что унизила саму себя. Вернее, предстала полной дурой перед целым скопищем мужиков. Ну и чего лезла, спрашивается?

А полезла потому что… этот самый мерзкий тип не давал ей никакого покоя. Мысли о нем разъедали голову на части. И Эва ненавидела себя за это. Смотрела на сальных мужиков, что постоянно входили в эту дверь, и непроизвольно сравнивала их с Ринслером. Зачем? Почему? Она и сама не знала, это происходило неосознанно. Девушка не могла понять его отношения. Тут людей не жалеют, тем более, „лапочек“. Но ее этот мужик пожалел. Он не кидался на нее с вылезающим от похоти языком, лишь бы полобзать привлекательное тело, он не пытался подавить ее сопротивление, он просто выполнял свою работу. Просто хотел показать ей, что отсюда не сбежать. Иными словами, он ломал ее силу воли.

Но Эва была не хрупкого десятка. Жизнь воровки обязывала. И девушка всегда знала, чего от нее хочет любой мужчина. Всегда.

Но не в этот раз.

Когда, после третьего побега, Ринслер прижал ее к стене, она действительно думала, что изнасилования не избежать. Понятное дело, что все входящие сюда мужики были сильнее, но до того момента ей всегда удавалось спроваживать их. В этом коридоре было достаточно „лапочек“, которых не нужно было усмирять. А в том тоннеле не было никого, на кого можно было бы отвлечься. И Эва смирились. А он? Чертов мужик. Проучить ее, видите ли, решил.

Второй раз она уже нарвалась сама. Осознано или нет, но, так или иначе, это произошло. И видят Берегини, лучше бы Эве тогда было больно! Ненавидеть за это Ринслера было бы очень просто… а теперь все запуталось слишком сильно.

Девушка вздохнула.

В комнате „лапочек“ сегодня было темно. Горела одна лишь свеча и все три девушки уже мирно посапывали на своих кроватях. Услышав шаги вернувшейся беглянки, Гера подняла голову и тихо сказала:

– Задуй свечу.

Эва кивнула. Сегодня были Бои, все воины вымотались. Это была одна из тех удивительных ночей, когда в комнате „лапочек“ было темно и тихо.

Эва задула свечу и подошла к своей кровати, одернув чуть прозрачную занавеску. С тяжелым вздохом легла на кровать и почти сразу же шарахнулась в сторону, услышав рядом с собой насмешливое:

– Привет.

Кровать была слишком узкой для двоих, и после своего великого маневра Эва грохнулась на пол.

– Ой, ты что, упала? – нарочито удивленно спросил Ринслер, перекатываясь поближе к краю, чтобы посмотреть на лежащую девчонку.

– Нет, я просто пол решила обнять! – прошипела в ответ „лапочка“.

Поднялась, одергивая свое платье. И об этом придурке она не могла забыть? Определенно стоит сходить к целителю, если тут такие водятся, конечно.

Ринслер, посмеиваясь, вернулся на свой край кровати и заложил руки за голову, всем своим видом олицетворяя мировую безмятежность.

– Ты что тут делаешь?! – громким шепотом вопросила Эва, не решаясь лечь рядом.

– Решил с тобой полежать, – доверительно сообщил мужчина.

– Иди на своей кровати полежи!

– На моей кровати клопы.

– В мозгах у тебя клопы! – огрызнулась Эва и посмотрела на своих соседок, надеясь, что этот разговор их не разбудил.

– Наверное, это ужасно – быть тобой, – печально вздохнул Ринслер. – Почему ты все время такая злая? Почему бы тебе просто не расслабиться и не получать удовольствие? – ухмыльнулся мужчина.

Эва вспыхнула. Хорошо, что в этой темноте этого заметить было невозможно.

– Наверное, это ужасно – быть тобой, – передразнила его девушка, – ты же просто идиот, и путей решения этой проблемы я не вижу!

Они шептались так яростно, что интонация угадывалась без труда.

Неожиданно Ринслер вскочил на ноги, обошел кровать и встал позади девушки. У нее в сознании промелькнула мысль, что он, наверное, очень хорошо видит в темноте, раз так легко прошелся и ни обо что не споткнулся. Но мысль исчезла, стоило мужчине положить руки ей на плечи.

– Ложись. – Он подтолкнул ее к кровати. – Это совсем не страшно.

– Я тебя не боюсь, – шепотом отозвалась Эва.

– Да-да, я понял. Ложись.

Он силой заставил ее опуститься на кровать и сам лег следом за девушкой. Повидавшая виды конструкция с жалобным скрипом прогнулась под весом двух человеческих тел.

– Зачем ты здесь? – Эва отодвинулась от мужчины на самый край, но на такой узкой кровати это не имело ровно никакого значения – она все равно тесно прижималась к мужскому телу.

– Ты что, не знаешь, зачем приходят к „лапочкам“?

– Знаю. Но ты здесь практически никогда не появляешься, – тихо сказала ему девушка, вдруг поймав себя на мысли, что дышит через раз.

– Ты что, следишь? – усмехнулся Ринслер.

– Да, ты очень любишь неожиданно появляться из темноты. – Эва хотела сказать это с сарказмом, но вышло как-то по-детски огорченно.

– Только, умоляю, не плачь.

Девушка вздохнула, понемногу успокаиваясь. Кажется, ничего ужасного он с ней делать не собирается. Это хорошо.

– Почему ты сюда не заходишь? – первоначальный страх сменило любопытство, и Эва повернулась к мужчине лицом. – Тебе не нравятся девочки? Ты предпочитаешь мальчиков?

– Не беси меня.

– Расскажи, каково это, любить мальчиков?

Мужчина вдруг неожиданно вскинулся и в одночасье оказался верхом на девушке. Эва чуть не вскрикнула от неожиданности, но вовремя опомнилась.

– А вот ты мне это и скажи, – убийственным шепотом предложил ей Ринслер.

– Пусти!

– Тебе не нравится такой расклад вещей? Может, ты предпочитаешь девочек?

– Гад. Какой ты все-таки гад!

– Приму за комплимент, мелкая мегера.

– Мегера тут рядышком спит, ты ошибся кроватью!

Эва дернулась, но после оглушительного скрипа измученной мебели поняла, что вырваться, конечно, можно, но лучше этого не делать… во всяком случае, не под такое музыкальное сопровождение.

– У тебя кто-то был там, да? За Песчаной Завесой, – вдруг неожиданно даже для самой себя выдавала девушка.

– С чего ты взяла? – опешил Ринслер, ожидая нового всплеска желчной тирады.

Но он ошибся. Эве почему-то резко расхотелось собачиться.

– Ты хранишь ей верность? – тихо спросила девушка.

– Что?

– Той девушке, из-за которой ты сюда не приходишь.

– А, вот оно что, – поджал губы Ринслер, тяжело вздохнул и скатился с девчонки.

Вновь устроился рядом, заложив руки за голову, и сказал довольно емкое:

– Нет.

– Что – нет? Не хранишь верность?

– Не было девушки.

Эва удивленно посмотрела на мужчину.

– Правда? Тогда почему?

– Спи.

– Теперь-то я точно не усну. Скажи, почему!

– Пожалуйста, усни, – взмолился Ринслер.

– Ни за что, – отрезала Эва и заговорщицки добавила: – Пока не скажешь.

– Что, ближайшие десять лет спать не будешь? – усмехнулся мужчина.

– Ого, да ты оптимист в душе. Десять лет – большая цифра для этих мест.

– Ладно, ты – пессимистка, проживешь девять лет и одиннадцать месяцев.

– Ой, юморист, – скривила губы девушка и вдруг удивленно ахнула от озарившей ее догадки. – Постой-ка, а может, одна из здешних „лапочек“ – твоя пассия?

– Ага, жена.

– Серьезно?

– Нет.

Эва даже приподнялась на локтях и с любопытством посмотрела на темную фигуру мужчины.

– Моя догадка на счет мальчиков была не просто догадкой, да?

– Твоя женская логика меня просто убивает. Если бы мне нравились мальчики, зачем бы я тогда отымел тебя?

– Козел, – тут же огрызнулась Эва. После этих слов воспоминания услужливо подкинули картинки недавних событий, и девушку бросило в жар.

– Что естественно, то небезобразно? И насколько я помню, тебе вообще грех жаловаться.

– Мне не понравилось.

– Н-да? – Ринслер усмехнулся и в одночасье навис прямо над девушкой. – А я помню совершенно другое.

– Удивительно уже то, что ты вообще что-то помнишь!

Мужчина действительно очень хорошо видел в темноте. За эти месяцы привык уже. Он прекрасно видел, как девушка поджала пухлые губы, видел, как чуть прикрыла глаза. Ринслер склонился еще ближе и с усмешкой наблюдал, как против воли девчонка тянется к нему навстречу и всеми силами пытается этого не показать. Но губы больше не напоминали одну полоску, вместо этого они чуть приоткрылись, словно призывая мужчину…

Ринслер медленно втянул воздух и сказал:

– Я редко прихожу сюда, потому что не люблю шлюх. Они вызывают во мне рвотный рефлекс. Я ненавижу доедать за кем-то. Самый просто пример – это пирог. Намного приятнее заплатить вдвойне, но получить его на заказ. И это будет только твой пирог, и никто не посмеет взять хоть кусок с твоего стола.

Эва удивленно уставилась на темную тень, нависшую над ней, словно стена.

– Удивлена? – поднял бровь мужчина.

Девушка сглотнула, не понимая, почему вдруг пересохло горло.

– Не думала, что ты такой собственник.

– Я не собственник.

– Нет, собственник. Твои вещи, только твои, правильно?

– Ты что, воровка-психолог? – раздраженно поинтересовался мужчина.

– Нет, прежде всего я – женщина. И я прекрасно знаю, что тебе нужно.

– Только давай без нравоучений, что все мужики – сволочи, ладно?

– Я и не собиралась, – выдохнула Эва.

Мужчина наблюл за девушкой с несвойственным ему вниманием, не упуская из виду ни единой детали: он смотрел, как двигаются ее плечи, как вздымается грудь, как поворачивается ее запястье и как разметались по подушке довольно короткие темные волосы.

– Я считаю… – меж тем продолжила девушка, подаваясь вперед. Провела рукой по широкой мужской груди, дошла до шеи и приподнялась еще больше, оказываясь совсем близко к его лицу, – что о чувствах… стонут… ночью.

И прижалась к его губам.

В это момент между ними словно рухнул какой-то барьер. Ринслер резко притянул девушку к себе, одной рукой придерживая ее за талию, другой проводя дорожку вдоль бедра. Платье было сделано совсем из легкой ткани, сквозь него прекрасно ощущалась теплая женская кожа. Ринслер опрокинул Эву на постель, краем уха услышал жалобный скрип кровати, но тут же о нем забыл. Лег рядом с девушкой, чуть навалившись на нее, но не придавливая своим весом – из такого положения было очень удобно вести рукой вдоль ее тела. От тонкой шеи, до притягательной груди, а затем ниже, по животу, затем бедру. Мужчина уже хотел задрать ей платье, но вдруг вцепился пальцами в простыню, которой была укрыта постель, а потом… оторвался от женских полураскрытых губ.

– Нет. Хватит.

– Что? – Эва растеряно открыла глаза.

Ринслер едва сдерживался, чтобы не плюнуть на причину, по которой он остановился – такая беспросветная страсть была в этих зеленых глазах.

– Я не хочу… тебя.

Эва непонимающе уставилась на мужчину.

– А я свои боком чувствую, что как раз наоборот.

Ринслер не ответил, понимая, что отнекиваться бессмысленно.

– Что происходит? – почти оскорблено спросила девушка. – Это из-за того, что я не „торт на заказ“?

– Поверь, ни мне, ни тебе, не нужны дальнейшие проблемы.

– В прошлый раз тебя это не остановило, – сухо сказала ему Эва.

– В прошлый раз ты меня очень разозлила.

– Мне что, сделать это еще раз?

Ринслер усмехнулся. Пристально посмотрел на обиженную девушку, отчаянно пытающуюся показать, что его отказ не задел ее. И довольно нежно провел рукой по ее щеке.

– Послушай, ты права. Я собственник.

– Ну и?

– Что мое, то мое.

Эва нахмурила брови и удивленно приоткрыла рот.

– И что? Из-за этого весь этот сыр бор?!

– Тебе лучше держаться от меня подальше.

Девушка закатила глаза.

– А если я не хочу этого? Я не „лапочка“, ясно? Я могу дать отпор.

– Если бы ты была „лапочкой“, я бы не стал тут распинаться. – От этих слов у Эвы что-то екнуло в груди. Как же она, оказывается, боялась, что он считает ее очередной шлюхой. – Что-то есть в тебе такое, что заставляет меня возвращаться снова и снова. Но ты и сама прекрасно это знаешь, верно? Если мы сейчас займемся этим, ты станешь моей. Уже без всяких слов или уговоров. У тебя не будет выбора, потому что я тебя не отпущу.

Эва облегченно выдохнула. Сразу бы это и сказал, а то она такого себе накрутила, что волосы на затылке дыбом могли встать.

– Знаешь, я не против. – Она притянула к себе явно напряженного мужчину за плечи и легонько прикоснулась к губам, давая ему возможность самому выбирать уровень властности поцелуя. Но на секунду оторвалась от манящих губ и прошептала: – Твоя, значит, твоя.

* * *

– Эва, – Гера села на скрипучую постель, потормошив девушку за плечо, – Эва, проснись.

Девушка в ответ жалобно застонала, чуть-чуть приоткрывая глаза.

– Что? – хрипом раненного воина выдавила она.

– Ты третий день подряд пропускаешь и завтрак, и обед. Так можно совсем окочуриться.

– Я хочу спа-а-ать, – мученически простонала девушка, уткнувшись носом в подушку.

– Вот, мы с девочками захватили тебе порцию. Поешь, иначе останешься совсем без сил.

Эва пробурчала что-то нецензурное, но голодный желудок давал о себе знать. Кое-как девушка заставила себя сперва разлепить глаза, затем, широко зевнув, сесть на постели. Приятный аромат теплой еды манил с неимоверной силой. Девушка даже не успела и слово благодарности сказать, как вдруг выхватила тарелку из рук Геры, и последующие минут десять слышались лишь умиленные стоны и „чмав-чмав“.

– Спасибо тебе огромное, – искренне сказала Эва, когда доела.

– Ерунда. Ты хоть предупреди его, что тебе есть тоже надо.

От напоминания о „нем“, Эва закатила глаза и снова уткнулась носом в подушку.

– Гера… – простонала девушка, понимая, что хоть кому-нибудь ей надо выговориться, – я очень-очень хочу спать. Можно как-то на эту ночь запереть дверь? Так, чтобы он не вошел?

– Сколько вы уже так?

– Третью ночь! – воскликнула Эва и злобно села. – Третью! Без перерыва! А спать мне когда?!

– Спи сейчас, – пожала плечами темноволосая „лапочка“.

– Как?! Тут вечно воины шастают туда-сюда! Да и стоны постоянные. Я сейчас просто умру! И тогда он тоже окочуриться, животное ненасытное!

– Так иди к нему, пусть он тебя положит на свою койку. Пока они будут на тренировке, ты поспишь.

Эва удивленно уставилась на свою собеседницу. Геру не зря прозвали Мегерой – характер у нее был тот еще, но между тем эта девушка отличалась просто невероятным умом и рассудительностью.

– Да, почему бы и нет? Спасибо за совет.

– Не за что.

Эва вскочила на ноги, подошла к зеркалу и пару минут потратила на то, чтобы избавиться от заспанного вида и пригладить волосы. Затем вышла в коридор и безошибочно преодолела давно заученный путь. Она выучила его еще тогда, когда пришла в барак поиздеваться над Ринслером. Выучила, как оказалось, не зря.

На входе в большое помещение стояли парочка Песчаников. Эва усмехнулась, когда проходила мимо них, прекрасно зная, что ее не остановят. Не зря стали великими те, кто говорил, что информация – это власть. Стоило всего лишь увидеть кое-что неподобающее местным правилам, и тебя готовы впустить куда угодно, лишь бы эта новость не достигла ушек Хозяина, если у него вообще были ушки.

Эва с гордым видом и слипающимися от усталости глазами прошествовала к нужной койке и удивленно замерла на месте. С Ринслером разговаривал тот самый мужик – Абдул – что как раз и просил Ринслера „убрать“. Эва, конечно, не находилась на официальном поприще, где действовали правила „вор-заказчик“, но мало ли, вдруг этот человек не примет ее отказа? За Песчаной Завесой такое пренебрежение кодексом могло стоить руки. Кто знает, чем оно может стоить тут.

– Привет, – вымученно улыбнулась девушка.

Оба мужчины удивленно повернулись на голос.

– Ты чего здесь делаешь? – опешил Ринслер. – Что-то случилось?

– Э-э… нет. Поговорим чуть позже. Сперва мне нужно переговорить с Абдулом.

– С кем?! – прыснул Ринслер, но проследив за взглядом девчонки, удивленно уставился на Лекса. – С ним? – Мужчина ткнул пальцем в своего друга.

Эва судорожно кивнула.

– Та-а-а-ак, кажется, я что-то не понял, – протянул Ринслер.

От этого настороженного тона девушка вдруг вспомнила о собственнических чувствах мужчины и поспешила заверить:

– Нет, это разговор исключительно делового характера.

– Дело… что?! – не понял Ринслер и ошарашено посмотрел сперва на девушку, затем на своего друга. – У вас есть пять секунд, чтобы все объяснить!

– Ну, – обрадовался Лекс, – это ваши личные проблемы, а я пойду к Трэну.

– Нет, ты останешься, – ледяным тоном сказал Ринслер и, ухватив мужчину за локоть, вернул его на прежнее место. – Вы знакомы?!

– Первый раз ее вижу, – тут же открестился мужчина.

– Ринслер, – к нему со спины подошла Эва и положила руку ему на плечо. – Пожалуйста, оставь его. Это наше с ним дело.

– Ваше… с ним?!

– Да, – холодно сказала девушка. – Мое и Абдула.

– Абдула, – зло повторил Ринслер, не сводя пристального взгляда с Лекса. – Вот этого шизанутого на вид Абдула?

– Ринслер, успокойся, пожалуйста. Наш разговор не займет много времени. Это важно. Очень. Пожалуйста.

Все это время Лекс усиленно делал вид, что все идет по давно задуманному плану и все речи актеров давно отрепетированы.

– Конечно, – кивнул ей в ответ Ринслер. Положил руки на женские плечи и мягко сказал: – Только позволь сперва мне с ним переговорить, ладно? Это тоже не займет много времени.

– Не соглашайся, – предупредил ее Лекс и снова вернул себе отрешенную мину на лицо.

– Ладно, переговори, – растерянно сказала Эва, наблюдая за странным поведением мужчин.

– Итак, мой лучших друг, почему она называет тебя Абдулом? – медленно спросил Ринслер.

Лекс с сожалением посмотрел на свою постель.

– Я пойду, притворюсь мертвым, – вздохнул он.

– Ты останешься тут.

– Постой-ка, рука, кажется, немеет…

– Лекс, я тебя сейчас убью. Что ты сделал?

– Нога… нога отнимается…

– Хорош придуриваться, не то сейчас реально и рука, и нога отнимется!

– О Берегини… кровь приливает к мозгу… Кажется, это мои последние слова…

– Вот тут ты абсолютно прав!

– Прощай, мой друг!

– Лекс!!!

– Что тут происходит? – прервала их бессмысленный диалог Эва. – Что вы оба такое несете?!

– Эва, – улыбнулся Ринслер, не сводя колючего взгляда со своего друга, – знакомься, это – мой лучший друг, Лекс. Лекс – это Эва, но ты ее, кажется, уже знаешь.

– Постой, что?! – опешила девушка. – Но ведь… разве не Абдул?

Лекс почесал затылок, посмотрел на две совершенно недружелюбные пары глаз и горестно вздохнул.

– Нет, – сказал он, протягивая руку девушке в знак знакомства, но Ринслер тут же с силой треснул по ней своей. – Меня зовут Лекс. И это я подстроил два ее побега.

– ЧТО?! – взревел Ринслер.

– Дружище, она тебе понравилась, а я лишь устроил вам романтические свидания, не понимаю твоей злобы!

Но Ринслеру какие-то там объяснения были уже не нужны.

Следующие минут десять Эва удивленно наблюдала, как картина „я тебя поймаю!“, сменялась картиной „уберите его от меня!“, а затем плавно перетекала в живописный шедевр „давай побьем друг друга на глазах как минимум у трех десятков воинов и сломаем чью-нибудь кровать“.

– Не обращай внимания, – весело сказал ей мужской голос позади.

Эва обернулась и с удивлением узнала в мужчине того самого, который попал в это подземелье вместе с ней. Не зря она тогда оценила его телосложение – похоже, он действительно был воином и в этой стезе освоился неплохо.

– Они всегда такие придурки? – с горькой усмешкой осведомилась девушка.

– Конечно, они же лучшие друзья!

Эва поморщилась от раздавшегося совсем неподалеку треска очередной кровати. Удивительное дело: из расступившихся воинов, возмущения никто не высказывал.

Когда мужчины наигрались, вернее сказать – „надрались“, кто-то им даже поаплодировал. Ринслер поднялся на ноги, толкнул поднимающегося Лекса в плечо – скорее шутливо, нежели озлобленно, и, в то время как его друг вновь грохнулся на пол, пошел к девушке. Без всяких слов схватил ее за руку и потащил к выходу из барака. Они вышли в коридор и пошли вдоль темных тоннелей. Эва плелась за мужчиной молча, не понимая его настроения – то ли зол, то ли удивлен.

Наконец, Ринслер остановился. Одним рывком прижал девушку к стене, расставив свои огромные руки по обе стороны от нее. В этот момент Эва поняла, что мужчина был совсем не зол. Его состояние можно было описать лишь одним словом – игривое. Ринслер медленно провел подушечкой большого пальца по щеке девушки и с некоторой иронией в голосе сказал: