Текст книги ""Механическое стаккато" (СИ)"

Автор книги: Анастасия Кашен-Баженова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

  Патрик молчал. Мучительно долго молчал, и по его маске невозможно было ничего прочитать.

  – Что ж, – наконец проскрипел его голос, и девушка вздрогнула. – Это не то, чтобы меняет дело, но я отказываюсь принимать участие в такой операции. Не волнуйся, Бекка, я сейчас пойду и скажу боссу, что мы не приемлем такой вариант. – Патрик встал, пошатнувшись, вроде как его хромота стала еще заметнее. – Бернардт, вы составите мне компанию, чтобы убедить их в том, что сейчас мы не можем рисковать здоровьем Бекки?

  – А разве я могу отказаться? – доктор не понимал, как мог спокойно стоять и слушать все, что говорили эти люди. Внутри горело пламя злобы, и только чудом он держал себя в руках. Он вышел вслед за Патриком, не собираясь что-то доказывать, но собираясь, наконец, что-то делать.

  Завод гудел. За время заточения доктора произошло уже несколько несчастных случаев со смертельным исходом, люди попадали под прессы, станки, случайно падали с лестниц, будто проклятие обрушилось на это место. Не было ни малейших подозрений на кого-либо, все происходило при свидетелях, но частота ужасала. Около десяти смертей за два месяца, да еще, за время заключения Бернардта, детали у некоторых рабочих пришли почти в полную негодность.

  – Можете и отказаться. Спать с Беккой ведь не значит о ней заботиться? – Патрик шел быстро, следом его соратник, позади Бернардта другой. – После того, как тут все пошло наперекос после ваших операций, не хочется доверять вам Бекку.

  Босс ждал их в худо-бедно оборудованном к его приезду кабинете. И новость привела его в бешенство:

  – Из вас – уродов, эта девка единственная, кого можно выпускать на улицу!

  Боссом был высокий человек, наверное, еще больше Сэма из клиники Бернардта. Но нервничал и суетился он так, будто рожден был маленьким толстячком. Хотя рычание, звучащее в его словах, уменьшаложелание над ним шутить.

  – Кого мне убить? Кому хватило мозгов обрюхатить ее?

  – Она моя жена, – Патрику и его команде пришлось отойти к стене, чтобы дать свободу мечущемуся по кабинету шефу. Главный механик был настроен не менее серьезно, чем его босс. – Мы не станем делать операцию.

  Босс ответил ударом. Он схватил со стола какой-то бесформенный протез и залепил им по маске Патрика. Если бы не стена, механик упал бы, а так он медленно сполз по ней на пол.

  – Послушайте, крысы, сюда, – здоровяк чуть успокоился и сказал с расстановкой и предупреждением, – либо вы делаете так, как мы договорились, либо я сам ее выпотрошу.

  – Крысы? – Бернардт шепнул себе это под нос, покачав головой.

  Он раздумывал, согласиться с этим человеком в том, что Патрик и его банда – 'крысы' или нет. По всему выходило, что тот прав. А вот решение об операции Бекки было плохим, однако, кажется, выбора не было. Конечно, можно просто убить этого человека, если убедить Патрика, но тот наверняка приехал не один, а с охраной.

  Доктор промолчал – достаточно он проработал с психами, чтобы знать, чем все кончится, этот человек вел себя так же.

  ***

  Операция прошла успешно – Бекка выжила, короб деформировали, как требовалось, но плод... его пришлось удалить. Бернардт винил себя в том, что не смог сосредоточиться. Сложно оперировать ставшую тебе родной женщину и удалять своего же ребенка из ее чрева из-за нехватки возможностей, помощников, времени, оборудования, собственных ошибок. Отсутствие практики в течение долгого времени сказалось, не хватило, видимо чего-то, или просто судьба.

  В любом случае, после того, камера исправлена и вложена в нее деталь, как был наложен последний шов. Бернард попросил бутылку спиртного, а Патрик не посмел отказать.

  Ей увеличили срок на то, чтобы отлежаться, на пару дней, не больше. С перевязками и прочей мелочью мог справиться и Патрик. Но было то, на что механик не мог повлиять, ему пришлось спуститься и привести к Бекке Бернардта.

  – Ей пора ехать в город. Постарайся, чтобы она была адекватна, – Патрик пропустил доктора в комнату, подумав, как удачно, что Бернардт еще и психиатр. Механик закрыл за собой дверь на ключ, оставив доктора и женщину наедине.

  Бекка лежала на кровати, уже одетая в красивое платье столь насыщенного благородного цвета, что от него преображалась даже неказистая комната с облезлыми стенами. Девушка лежала на животе, прижав к себе подушку, взгляд застыл где-то за границами темного угла. Мелькнула мысль, что если Бекку перевернуть – она бы была, как мертвая – холодная и нездешняя, в последнем своем нарядном костюме.

  – Бекка, любимая. Посмотри на меня... – Бернардт встал на колени и склонился над девушкой, нежно погладил ее по голове.

  Что сказать женщине, над которой ты проводил операцию и не смог все сделать так, как надо? Он-то прекрасно понимал, что нельзя всех в мире осчастливить и невозможно всегда все делать идеально, нельзя все знать или не ошибаться ни в чем, но как дать понять это Бекке? Сказать, что на этой операции жизнь не кончается, что все будет хорошо?

  Он оглянулся на дверь, хорошо, что Патрик ушел, а то бы он сам его выпроводил, неважно как.

  – Бекка, все не так плохо, но ты должна еще немного постараться. Скоро у нас будет такая жизнь, как ты хочешь, как ты мне рассказывала. Матка в порядке, мы заведем на воле целую охапку детей, мальчиков и девочек, только сделай сегодня последнюю попытку, а потом нас никто больше не найдет. Слышишь?

  Бекка кивнула. Она, молча, лежала еще какое-то время, потом поднялась на руках, садясь боком.

  – Что ж, похоже, у тебя теперь тоже должок мне, – девушка улыбнулась грустно, но и ободряюще одновременно.

  Очень женская улыбка была у Бекки. Так улыбаются любящие женщины, закрывая глаза на собственные беды, чтобы поддержать своего мужчину. С любыми горестями и несчастиями, видя такую улыбку, можно жить дальше и ждать лучшего.

  – Да, все будет хорошо, – холодные пальцы Бекки обхватили лицо мужчины, совсем, так же, как и тогда на Рождество, когда чуть не начался тот спор о значении слов. – Уже завтра мы будем ехать с тобой на лучшем экспрессе, так далеко, как только можно. Только верь мне и ничего не предпринимай.

  – Я не буду... – Бернардт промолчал. Еще когда он сидел в подобии тюремной камеры, уже тогда знал, что его придут навестить. – Надеюсь, нам повезет сегодня.

  ***

   *Иллюстрация Царакаевой Ирины

  Один из буйных пациентов – Сэл, или Салли Монтгомери Ферчайлд, как его звали раньше – убивающий за идею. Человек, боящийся кошек до панического визга, и один из лучших убийц Лондона. Бернардт попросил выпустить его из палаты двадцать пятого числа, а двадцать седьмого он уже был на заводе.

  Такое же проклятие несчастных случаев посетило как-то раз и психиатрическую лечебницу, пока доктор не разгадал убийцу, после этого 'игра' перестала интересовать Салли. Бернардт увидел в нем не только психа, но ценный кадр в будущем. Доктор получил право, чтобы Сэл был рядом с ним.

  На заводе кошек не водилось, иначе бы Сэл не пошел сюда. Вокруг доктора было ужасно интересно, Сэл видел, как его заперли, хотел выпустить, но не стал. Видел женщину доктора. Видел Патрика и его людей, некоторых уже знал, видел, как те работают на улицах – всего лишь жалкие шавки, таких убить проще всего. Видел большого босса, все называли его Фитц, и его прихвостней, но с этими рядом не ходил, они были опаснее.

  Балки и лестницы стали ему родным домом, он спал где-то под чердаком или нырял в душный смрад между станками, сворачиваясь там калачиком. Вот и сейчас, предвкушая что-то интересное, он подпрыгнул, вцепился костлявыми пальцами в опорную балку крыши и устроился там, с безумной высоты наслаждаясь общей картиной.

  ***

  – Выходите, доктор Штейн, – в комнату-камеру доктора протиснулись два здоровяка из пятерки Патрика и сам механик. – Идите за нами, да простит меня Господь, – рабочий перекрестился и махнул ружьем в сторону выхода.

  Коридор был темный, длинный, два фонарика в руках мужчин не разгоняли темноту. Откуда-то еще сильнее тянуло холодом. Куда бы они ни шли, это не было подъемом на верхние этажи завода.

  – Патрик, не хочу я дока кончать. Он моего брата чинил.

  – Ты слышал приказ, Вил.

  Группа остановилась. Впереди идущий мужчина повесил на торчащий из стены обломок арматуры фонарик и попытался повернуть огромный вентиль на железной двери. К нему присоединился еще один рабочий, и вместе они с большим трудом смогли открыть дверь. Доктора же постоянно держали под прицелом.

  Дверь открылась, оттуда дохнуло влажным холодом. Вообще в пригородах Лондона, сплошь застроенных заводами, чистого воздуха не было, но даже этот был для Бернардта истинным счастьем.

  Темная ночь с матово-серым небом безучастно наблюдала за ними. Пар окутывал стены завода, столбы дыма от котельных поднимались высоко к навсегда скрытым тяжелыми облаками звездам. Под ногами хрустела прошлогодняя трава, подернутая инеем, трескались тонкие корочки льда, намерзшие на лужицах, скопившихся в чьих-то следах.

  Где-то шумела вода, скорее всего – слив. Ветер продувал одежду насквозь, трепал волосы. Вокруг ничего не было видно, кроме монументальной подкопченной стены завода и белесого тумана. Это были самые прекрасные вещи, особенно если им суждено стать последними в жизни.

  – К стене, доктор Штейн, – Патрик передернул затвор. – Ближе к стоку. Пришлось отходить, чертовому механику вздумалось выбирать место для своего выстрела. Вил снова попросил прощения у Господа, второй громила делал вид, что осматривает затвор у двери.

  – Ладно, ребята, валите к черту.

  – Спасибо, Патрик. Хватит нам грехов на наши души.

  – Дверь прикрой.

  Глухо захлопнулась дверь, отсекая нутро завода от свободы. Обидно погибать, наконец, оказавшись за стенами своей тюрьмы. Патрик прицелился. Грохот от выстрела был ужасен, он превратился в весь этот мир, ударил рикошетом в бок металлического монстра – завода и тот, верно, вздрогнул весь до самых своих труб.

  Но на этом мир не кончился. Выстрел заставил против воли зажмуриться, но стоило Бернардту открыть глаза, как Патрик уже стоял ближе, держа в руке пистолет, не ружье.

  – Позвоните Бекке, как только окажетесь в городе, – механик протянул доктору оружие рукояткой вперед. – Оружие, деньги и номер телефона, по которому вы с ней свяжетесь.

  – Спасибо.

  Было ли страшно? Было. Но доктор нутром чувствовал, что смерть к нему придет не таким образом, а если и ошибся, что ж, такова его участь. Да и Сэла невозможно остановить, он бы играл тут, пока не осталось бы игрушек.

  Убийца оказался позади Патрика не слишком большой тенью, в штанах, когда-то со стрелками, стертых башмаках, бесформенном сюртуке, жилетке, накинутом сверху плаща, драном шарфе и с тесаком в руке. Он коротко поклонился доктору. Сэл был готов покончить тут со всеми, и для начала с механиком, но рука Бернардта его остановила.

  – Патрик, я очень хочу вас убить, вы понимаете, за что. Зачем вы отпускаете меня?

  – В дурных книжках герои любят говорить речи о своих намереньях. А я скажу, что ребята там, за дверью, они не будут глухи до бесконечности. Конечно, ты можешь и убить меня, но не думаю, что это лучший вариант покончить со всем, что было, – Патрик пожал плечами, повернул свою голову металлической птицы, оглядев Сэла. Потом снова вернул взгляд на доктора. – Если, конечно, можно расценить 'хочу убить' и 'вот он убьет за меня', как джентльменский поступок. Да и Бекка, для нее время бежит сейчас еще быстрее, чем для вас.

  – Заведите кошку, Патрик. Я рано или поздно вернусь, но если к тому времени у вас будет кошка, то вернусь только я, – доктор пошел к выходу, а когда Патрик снова повернулся к Сэлу, того уже след простыл, он даже не услышал, как паукообразный человек неопределенного возраста исчез.

  Бернардту странно было ощущать, что он теперь свободен, и пока не выбрался за территорию завода, все еще не верил до конца в это. Доктор добрался до телефонной будки и набрал номер, который дал ему Патрик.

  – Бернардт? – голос Бекки по телефону звучал иначе, и все же не узнать его было сложно, как и не услышать волнения девушки.

  – Бекка, где ты? – интересно, она знала о том, что доктора собираются пристрелить? Если нет, то не стоило говорить ей об этом, решил он. Да и о Сэле стоило промолчать до поры до времени. – Где мне тебя найти?

  – Езжай на вокзал. На регистрации твой билет. Я... я постараюсь успеть. В любом случае, садись в поезд. Я могу рассчитывать, что все так и будет? – Бекка перешла на шепот, она говорила быстро, и вообще, где она находилась? Передала ли заказ? Скорее всего, деталь из нее уже вытащили, тогда ей будет сложно добраться.

  – Я сделаю, как ты говоришь, – не стал спорить Бернардт, раз так случилось, то наверняка она заранее все продумала. Хотя расстрел вряд ли включался в план, это уже, кажется, инициатива механика. Прямо хоть прощай его теперь.

  Уже в купе поезда доктор пришел в себя, оставалось только волноваться и ждать Бекку. Да еще он видел Сэла, когда входил на вокзал, хотя, может, это был просто похожий на него бродяга.

  Бекка не успела на поезд, а может, и вовсе не собиралась на него успевать. Так или иначе, с пронзительным гудком, окутываясь белым паром, состав двинулся в путь. Может быть, девушка должна сесть на первой остановке? Но нет, и в этот раз Бекка не пришла.

  Бернардт просто ждал. Если девушка планировала этот побег, возможно, она приедет следующим поездом, он подождет на платформе конечной станции, мало ли что могло ее задержать.

  Он заказал себе кофе в купе, развернул вчерашнюю газету, впитывая в себя информацию. О, как давно он всего этого был лишен! Как не хватало ему поймать кэб, пройтись по улицам, поговорить с тем же билетным кассиром, хлебнуть нормального кофе. Да, наконец, просто самому сделать выбор, а не вести себя как пай-мальчик без возможности вообще что-то выбирать.

  Хотя нет, на заводе он мог выбирать, спать ли ему дальше или все же проснуться, умываться ржавой водой или сделать вид, что лицо до сих пор чистое, но почему-то это пришлось не по вкусу.

  – Бекка, надеюсь, с тобой все хорошо... Проводник принес чашечку кофе и встревожено посмотрел на доктора.

  – С вами все в порядке, сэр?

  – Лондон ошеломляет, не правда ли? – Бернардт отпил глоточек свежесваренного кофе и зажмурился. Из глаз чуть было не брызнули слезы. – Все нормально, спасибо.

  Оставшись один, он еще долго вглядывался в окно, пытаясь различить силуэт Бекки на станциях, теша себя иллюзией.

  ***

  Джентльмен откинулся на спинку сидения своего шикарного авто. Постучал пальцами в белых перчатках по кожаной оплетке руля с эмблемой фирмы Морган. На пути его машины у повозки с овощами отвалилось колесо, и вот половина товара уже мокла на мостовой. Можно иметь дорогую машину с открытым верхом, но в мелких дорожных неурядицах ты все равно окажешься наравне с извозчиками, кэбменами и прочими участниками дорожного движения.

  Мужчина как раз успел докурить, как бакалейщик и полицейский оттащили с дороги нелепую повозку. Он нажал на газ, машина отозвалась благородным ревом.

  – Мистер! Мистер! – к машине, поддерживая юбки одной рукой и шляпку другой, бежала молодая женщина в атласном платье очень примечательного цвета.

  – Мистер! – Бекка, не боясь запачкать кружевные перчатки, уперлась руками в верх дверцы. Она пыталась отдышаться, а водитель авто тем временем пребывал в коротком удивлении, от такого поведения леди, и от осознания того, насколько красива эта безумная.

  – Вас подвезти, мисс?

  – О, да! – Бекка открыла дверцу машины, подобрала юбки и так ловко в нее уселась, будто всю жизнь была пассажиркой в столь роскошных авто. – Мистер, гоните быстрее. Это вопрос жизни и смерти.

  – Куда же вас отвести?

  – На вокзал. Нет, сколько сейчас времени? Боюсь, на вокзал уже поздно, мы поедем за поездом!

  – Помилуйте, леди, я еду на свидание. Никак не могу сейчас гоняться за поездами! – джентльмен снисходительно улыбнулся девушке.

  Бекка наклонилась к уху водителя, одновременно накрывая его руку своей теплой после бега ладонью.

  – Это же вопрос жизни и смерти, мистер. Как вас зовут? Клянусь, я назову в честь вас своего сына! А уж Бог, не смею сомневаться, непременно поможет вам с вашей возлюбленной, после того как вы поможете мне.

  – Клайв Шеппард.

  – Давите на газ, Клайв, – Бекка вернулась на свое сидение.

  Мистер Шеппард бросил взгляд на тень заговорщицкой улыбки девушки, которую не прикрывала сеточка со шляпки, и вдавил педаль.

  – О, я и не знала, какое это удовольствие, так нестись на машине! – ветер заглушал слова Бекки и стремился сорвать с ее прически шляпку, приходилось держать ее рукой.

  Девушка оглянулась назад. – Клайв, неужели я вижу на вашем заднем сидении 'вдову'?

  – О да, 'Мадам Клико'!

  – Думаю, я украду ее у вас.

  – Вы ужасная нахалка, мисс! – водитель и Бекка залились смехом, ветер тут же сорвал его с их губ и унес в кроны деревьев.

  – Вон поезд! Мы почти догнали его. Прибавьте скорости!

  – Что вы делаете, безумная? Сядьте на место!

  – Я снимаю юбки, не могу же я прыгать в них на поезд!

  – Господь милосердный, вы же вывалитесь!

  – О, я имею некоторую практику. Подайте мне вдову, я заверну бутылку в юбки, иначе они просто не долетят!

  – Вы представляете, во сколько она мне обошлась?!

  – Еще немного, я почти достаю до перил! Ну же, подтолкните меня!

  – Клайв! Запомните – Клайв!

  Мужчина видел как все дальше и дальше поезд уносит от него сумасшедшую девушку, машущую ему рукой, так нелепо и в то же время эффектно выглядящую на подножке вагона в вишневом корсете и белейших панталонах.

Глава 5

  – Бернардт! – в дверях купе стояла Бекка, уже снова в юбке. В руке девушка держала бутылку дорогущего шампанского. Темно-вишневый атлас платья оттенял красные губы.

  – Бекка! – доктор подхватил ее и сжал в объятиях, впиваясь поцелуем в ее улыбку, потом удивленно на нее воззрился. – Я же не просмотрел тебя на платформе? Нет?

  – Нет. Я села только что, – Ребекка еще больше расплылась в улыбке, ведь поезд мчал на всех парах.

  Девушка обогнула доктора, вручила ему свой груз.

  – Открывай! – Ребекка не без усилия справилась с окном, и в купе ворвался холодный весенний воздух, девушка сорвала с волос шляпку и высунулась наружу. – Ну, что, со свободой нас?!

  – С ней самой! – доктор рассмеялся.

  Девушка впервые услышала его смех, заразительный и слегка безумный, совсем не подходящий для того образа, какой выстроил себе Бернардт на людях. Хлопнула пробка, и из горлышка вырвалась легкая дымка.

  – Мне не верится даже... – признался он.

  – Пока будем верить, что свобода случилась с нами абсолютно, – Бекка отвернулась от окна, глядя на любимого мужчину. Сколько нового было в улыбке свободной Ребекки, не скованной обязательствами и страхом. Из-за женщин с такими улыбками могли разгораться войны.

  Такими улыбками русалки заманивали корабли на рифы.

  Ветер из окна трепал разрушенную прическу, придавая девушке немного ведьмовской вид. Бекка взяла у доктора бутылку и, высоко закинув ее, пила прямо из горлышка, капли шампанского катились по ее губам, по тонкой шее.

  – О, я забыла обзавестись сигаретами, – прервавшись, посетовала она.

  – Ничего, купим на станции, – Бернардт отмахнулся.

  Он хотел рассказать Ребекке о том, что собирается продолжить собственную миниатюрную войну с заводом, пока его связи и накопленная информация еще чего-то стоят. Но мысли просто увязли в ее бесшабашной красоте и настроении, как мухи в меду.

  Прикрыв окно, доктор стянул с себя плащ, а потом привлек к себе девушку, зарываясь в ее волосы, стягивая одежду, лаская шею губами. Сейчас не время для серьезных разговоров, да и не хотелось разрушать ощущение того, что они выбрались из лондонской паутины.

  – Мне будет больно, – тихо отозвалась Бекка, скидывая с себя сумасшедшее веселье. – Две недели всего с операции прошло. И я не передала заказ. Механизм все еще со мной.

  – Я просто немного подержу тебя в руках, – он замер, сосредоточиваясь. Как он вообще мог настолько забыться? Бернардт себя мысленно упрекнул, но объятий не разжал. Он не хотел больше отпускать Бекку, даже на секунду, ведь так приятно просто купаться в ее тепле и запахе. Что-то такое было в нем сейчас очень властное и одновременно жалостливое, одинокое.

  – Пожалуйста, не бросай меня. Ладно?

  – Я никуда не денусь, – искренне пообещала Бекка, она чуть развернулась, так чтобы они могли сесть. Не отпуская мужчину, скинула сапожки и уложила ноги на скамью. – Есть идеи, куда мы поедем? В курсе, что мы везем целое состояние?

  – Я же это состояние ставил, конечно, в курсе, – Бернардт тоже уселся удобнее, достал очки из кармана и нацепил их на нос. Прикрыл глаза, раздумывая. – У меня есть домик, никто не знает о нем. Никогда не пользовался им, сможем пока пожить там.

  Нет, он уже достаточно думал и точно знал, куда они направляются, но раньше он не учитывал Сэла, поэтому, возможно, план придется чуть переработать.

  – Бекка, это очень важно, послушай. Что ты скажешь, если я постараюсь уничтожить верхушку организации, которая всем этим занимается? Нет, не говори сразу, подумай. Отбрось в сторону тех людей, которым помогает кто-то вроде Патрика и тебя. Посчитай реальное количество жертв и людей, ввязавшихся в это дело не по своей воле, и тогда скажи. Потому что у меня большой счет к ним, и я в любом случае убью того ублюдка, который распорядился сделать тебе операцию. Я убью его, неважно, каким способом.

  – Только тех, кто выше Патрика, – Бекка серьезно посмотрела на доктора. – Не смей трогать Патрика и моих ребят. Знай, Бернардт, каждая жертва на этом заводе, каждый несчастный случай за последние месяцы – это и моя кровь и моя боль, которыми я платила за то, чтобы у этих людей был шанс. Не ценя их, ты обесцениваешь и мою жизнь.

  – Понял. Да и с Патриком мы друг друга прекрасно поняли, когда он любезно не всадил мне в голову заряд картечи, – Бернардт кивнул. Хорошо, что про Сэла не сказал, ох, хорошо. Главное, чтобы и тот ничем не обмолвился про это, когда встретится с Беккой, а это, наверное, будет очень скоро. Следовало предупредить девушку, чтобы она не испугалась.

  – Думаю, мы квиты... – заключил Бернард, и потом, решившись, добавил:

  – Знаешь, за нами следует один мой пациент, не сомневаюсь, что он в этом поезде. М-м-м... – доктор помялся, не зная как сказать о психопате и убийце, которому незнамо что может взбрести в голову, и который дико боится всех представителей рода кошачьего. Он стукнул себя по лбу, понимая, что сейчас его слова вообще будут просто смехотворны. – Только... если он будет не в себе, то... мяукни. Нет, я понимаю, это странно звучит, но он же псих, ему положено... если он будет вести себя плохо, то не забудь мяукнуть...

  – Зачем он с нами? – Бекка встала с полки, поправляя платье. Романтический момент все равно был испорчен разговорами о мести, и доктор легко отпустил ее. Девушка настороженно смотрела на Бернардта. – Это нормально, что нас теперь будут преследовать психи?

  – Ну, он был запасной идеей, а теперь Сэл станет главной ударной силой, – доктор еще раз стукнул себя по лбу, коря за кретинизм. Зачем вообще было говорить о психе, что следует за ними? Можно бы это сделать и потом. Вообще отложить все серьезные разговоры напоследок. – Только один псих, клянусь. Он не будет мешать, но и сбежать от него не удастся...

  – Дерьмо какое-то... – Бекка села на противоположную полку и снова отпила из бутылки шампанского. – Подожди, что значит 'главной ударной силой'? Чем твой псих поможет нам с поисками верхушки? Поверь мне, это очень могущественные люди, и сдается мне, что целее мы будем, забыв о них раз и навсегда.

  – А с кем я общался на работе, по-твоему? С ребятами из соседнего двора? – стало обидно, кажется, его принимали просто за какого-то врача, просто хирурга, не более. Нет, она не думала о том, что приходится иногда делать руководителю серьезного государственного учреждения, тем более если быть при этом не просто марионеткой, а преуспевающим человеком. Этим Бернардт успокоил свое раздражение, хотя все равно грязный осадок остался, будто он был кем-то бессильным.

  – Бекка, ты-то должна уже была понять... Не проблема уйти с завода, не проблема была сегодня покончить там со всем, этих людей вычислить не сложно, если есть связи. А Сэл... у него особый дар расправляться с людьми... хм, так что я думаю, потягаться с этой змеиной головой мы можем, хотя и о путях отхода подумать не повредит...

  – Не проблема? – Бекка закусила губу, отвернувшись к окну. – Связи.... А что ты можешь без связей? Или это просто я не вхожу в число того, ради чего стоит рисковать? Я видела, как избили Патрика за отказ делать мне операцию. А ты что-то сказал боссу?

  – Входишь... – Бернардт даже не смог сначала сказать что-то еще.

  'Боже, отлично, как мы вообще до такого скатились?' – подумал он. Еще недавнее раздражение на Бекку теперь вылилось в злость на себя. Это он виноват, не стал тогда возражать, надеялся, что мастерство его не подведет, боялся рассердить того огромного идиота и сделать ситуацию только хуже. И Бернардт сделал эту операцию, этими самыми руками он вырезал мертвого ребенка, сам же все зашил. И теперь он спрятал руки в карманы штанов, его снова начало трясти. 'Но уж Бекке этого говорить не стоит, это ее стоит жалеть, а не себя' – пальцы заныли от напряжения, Бернардт попросил:

  – Давай закончим. Сейчас только наговорим друг другу всякого, и будем упрекать во всех смертных грехах. Я виноват, да, я ничего не сказал. И ты можешь меня за это ненавидеть, это справедливо.

  – Я не хочу никого ненавидеть. Кто я такая, чтобы кого-то судить? – Бекка перевела взгляд в окно, снова подняла бутылку, делая несколько больших глотков. – Я ничего не знаю о тебе, – неожиданно прибавила она. – Я чувствую, что ты осуждаешь мои взгляды, не приемлешь общество, к которому я принадлежу. Это нормально, но какой ты сам? Откуда ты, кто был с тобой рядом... Почему тебе на помощь пришел какой-то псих? Почему ты не позвонил людям, которых попросил бы не волноваться, не успокоил, что ты жив?

  – Давай последовательно, – доктор вздохнул. Неприятный разговор никак не кончался, а лишь давал новые колючие витки. – Ко мне на помощь пришел какой-то псих, потому что по его безумным законам он обязан не дать мне умереть, и я об этом знал. Не позвонил я никому из родных, потому что не хотел никого из них подставлять в случае, если звонки будут отслежены. Позвонил я людям, которые могут мне помочь, потому что это логично. Какой я? Это сложнее. Очень беспринципный, готовый ради выгоды на многое, возможно, еще какой-то, но главное – любящий тебя человек. Что еще ты хочешь знать?

  'Господи, как мы докатились до такого?' – снова подумал доктор, – 'Как я докатился?'. Ребекка была права, вопросы били по больному, заставляя сомневаться, что он вообще поступал, как нормальный человек.

  Бекка встала и присела на край полки рядом с доктором.

  – Зря разговор так повернулся, – рука девушки накрыла руку Бернардта. – Просто такие нервы последнее время. Ведь это тяжелое испытание для меня, и для тебя, столкнувшегося с чем-то, наверно не совсем понятным тебе, – Бекка улыбнулась, немного покровительственно, немного печально. – Я сделаю тебя лучше, главное – душа, главное то, о чем ты сможешь рассказать на небесах.

  Она легла рядом. Стало тесно, но они давно освоили узкую шаткую софу в комнатке, где был заключен доктор.

  – Главное, чтобы путь вел наверх, а не вниз... – Бернардт прикрыл глаза, слушая дыхание девушки.

  ***

  Вне Лондона дышалось совсем по-другому. Бернардт, выйдя из поезда, закашлялся. После того, чем приходилось дышать на заводе, выезд в сельскую местность стал сродни походу в горы.

  Оставшаяся часть пути до небольшого домика оказалась совсем легкой. На месте они были к рассветному времени, когда краешек солнца выглядывал из-за горизонта. В такой глуши подвезти их согласился только смотритель станции, но даже обещал за скромную плату привезти продуктов.

  Доктор порылся под крыльцом и вытащил связку ключей от двухэтажного дома. Сад вокруг совсем зарос, а дом внутри пропах затхлостью. Мебель покрылась толстым слоем пыли и даже паутиной.

  – Года два тут не был, – сказал он. – Надо вытащить из тебя деталь, тут есть небольшая операционная в подвале. Потом переедем к моему кузену Томасу, у него более цивилизованно.

  На покрытом грязью полу оставались четкие следы. Доктор распахнул стоящие в углу часы с маятником и достал оттуда ящик, завернутый в тряпки, распаковал и, не обращая внимания на Бекку, стал перебирать рычажки. Это оказалась переносная телефонная станция.

  – Можешь пока все осмотреть, я быстро.

  – Это хорошо, что мы тут не останемся, – Бекке пришлось высоко поднимать юбки платья, ведь мало того, что оно было дорогим, а теперь и ее единственным платьем.

  Вообще, стоило разжиться хоть каким-то багажом. У Ребекки были деньги, и неплохие – на две недели проживания в отеле, еду и даже на те роскошные места, где бывал заказчик деталей. Но многое ушло на покупку билетов, и часть была отдана Патрику, осталось всего ничего.

  – Наверху жилые комнаты, – крикнул Бернардт. – Выбери какую-нибудь, там все должно быть накрыто чехлами, можно обойтись без уборки.

  Бекка не ответила, но задержалась на лестнице, осматривая дом. Даже в запустении он казался ей роскошными апартаментами. Стены украшали дорогие обои, правда, сейчас пошедшие волнами от сырости. На деревянной мебели встречалась резьба и даже клейма мастеров, и обстановка была полной.

  Бернардт набрал номер, и Бекка услышала часть разговора:

  – Да, Томаса Блекстоуна. Будьте добры.... Так разбудите!

  Ожидание ответа затянулось, а потом Бернардт и вовсе закрыл дверь.

  Разочарованной девушке не осталось ничего более, как продолжить экскурсию. На первом этаже имелась ванная, уборная, большая кухня, совмещенная со столовой. А так же огромный холл, в который они вошли со двора, и кладовая с дверью в подвал. Наверху было еще пять комнат.

  Бекка как раз осматривала кухню, когда задняя дверь скрипнула, и вошел незнакомец. Он прижал палец к губам, призывая к молчанию. Потом поставил корзину с продуктами на стол, посмотрел на девушку, которая сразу догадалась, кто перед ней.

  Он выглядел почти нормально: легкая небритость, волосы, стянутые в хвост. Какие-то брюки, что были ему коротковаты, рубашка, жилетка с цепочкой карманных часов, длинный плащ, перчатки без пальцев. От психа пахло пылью, машинным маслом и потом.