Текст книги "Соль и сирень 2 (СИ)"

Автор книги: Анастасия Солнцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Глава 22

…чтобы рухнуть одной спутанной кучей на пол атриума, прямо под ноги двум самым строгим женщинам во всех мирах – мадам Мелинде и леди Элеонор.

– Шейн, отползай в сторону, ты его задавишь, – это Ферай отпихивал рослого и обладающего изрядным количеством мышц друга, упавшего прямиком на раненого Блейна, охнувшего от боли.

– Мисс Мирослава? – произнесла мадам Мелинда удивленно, рассмотрев под кучей демонов свою студентку.

– Мистер Сатус? – леди Элеонора удивилась еще больше, когда парень, продолжающий самым наглым образом валяться на мне, не заботясь о том, что он не только высокий и длинноногий, но еще и очень тяжелый, поднял голову и уставился на преподавательниц.

– Мадам Мелинда, леди Элеонор, – сухо поприветствовал он руководство школы, даже в таком положении умудряясь сохранять аристократическое спокойствие и величественную надменность. А выглядеть спокойным и надменным, когда из – под тебя пытается выбраться девчонка, которую ты едва не придушил минутой позже, это еще надо уметь.

Дальше произошло сразу несколько вещей. Леди Элеонор, источая ауру ледяной красоты, взмахнула рукой и всю нашу бойкую кучу разделило на первоначальные составляющие. Демоны откатились в одну сторону, я – в другую, Тима унесло куда – то в угол. Мадам Мелинда, быстро оценив ситуацию, отдала приказ ступившим в атриум ученикам бежать в лазарет за помощью. А Кан и Джеро подхватили под руки уже всем телом дрожащего и сквозь сцепленные зубы стонущего Блейна и поволокли раненного на выход, оставляя за собой цепочку кровавых луж.

Я же побежала к другу, который каким – то невероятным чудом вернулся в Академию вместе с нами. То ли переход стряхнул с него сонную магию, то ли жесткое приземление заставило очнуться, но теперь сидел на полу, глупо моргая и зачарованно глядя на леди Элеонор, которая, кажется, поразила его в самое сердце.

– Тимочка, – захныкала я, падая рядом с ним.

– Мира? – с еще большим усердием заморгал друг, словно сомневаясь в реальности происходящего.

– Я думала, что больше не увижу тебя, что ты останешься там, в лесу, – горло саднило, как изнутри, так и снаружи. Изнутри, наверное, от рыданий, а снаружи из – за недавно отработанных на мне принуждающих методов Сатуса.

– Я… Мы… Где мы? И что произошло? – Тим завертел взлохмаченной макушкой, встретился взглядом с недобро сузившей глаза мадам Мелиндой и тут же прикусил язык. В буквальном смысле. – Ой!

– Мисс Мирослава, – со сталью в голосе начала колдунья, сделав шаг ко мне. – Потрудитесь объяснить, кто это?

И длинный палец, украшенный крупным кольцом с ярко – желтым камнем, указал на рядом сидящего парня.

Позабыв обо всем на свете, я уставилась на кольцо, видя только его.

Перед внутренним взором тут же всплыло воспоминание, пришедшее ко мне после удара Сатуса, в котором рыдающая женщина с точно таким же кольцом на руке тянулась ко мне.

И мозг вдруг осознал то, что должен был осознать намного раньше, но не сделал этого. Не провел параллели между одним и тем же кольцом, которое я видела уже трижды.

Кольцо. Статуя говорила о кольце… и указывала на Сократа.

В голове прозвучали слова кота: «У нас был роман. Давно».

– Мисс Мирослава, вы меня слышите? – требовательный голос, гвоздем воткнувшийся в сознание, рассеял дымку задумчивости и вынудил вернуться в реальность.

– Да, слышу, – вяло отреагировала я.

– Мисс Мирослава, – продолжила настаивать на беседе преподавательница. – Вы осознаете, что только что нарушили с десяток школьных правил?

– Да, – уже чуть более уверенно ответила я. – Осознаю. Но у меня не было выбора.

– Это – человек, – и палец колдуньи вновь указал на моего друга, да так, что тот аж зашелся в кашле, который, хоть и старался, но не смог подавить.

– Я знаю, – вздох был тяжелым. Я действительно вымоталась.

– Здесь не могут находиться люди! – едва сдерживаясь, чтобы не перейти на крик, а потому еще тише, чем обычно постановила мадам Мелинда.

– Я верну его обратно в наш мир, – пообещала я. – Только дайте мне немного времени. Прямо сейчас я не смогу этого сделать, но не выставить же мне его на улицу! Тем более, – я указала на темнеющее небо, просматривающееся сквозь стекло в купольном потолке атриума, – скоро наступит ночь!

– Пусть остается, – вмешалась в диалог леди Элеонор.

И мигом разрешила проблему.

– Ладно, – сдалась декан. – Как скажете. Но! Мисс Мирослава, – она понизила голос до едва слышного шепота, – учтите, ответственность за этого человека – на вас.

– Не переживайте, мадам Мелинда, – вмешался Сатус, до сего момента о чем – то тихо переговаривавшийся с леди Элеонор. – Я позабочусь об этом.

– Надеюсь, – процедила колдунья и, развернувшись на каблуках, отправилась, как она сама заявила, искать уборщиков, чтобы смыть пятна крови, оставшиеся после Блейка.

– Иди к нему, – тихо распорядилась леди Элеонор, обращаясь к демону. – Там ты сейчас нужен больше.

Сатус кивнул, бросил на меня быстрый взгляд и исчез в дверном проеме.

Мы остались втроем – я, Тим и женщина, у которой вместо сердца айсберг.

Ничего хорошего я не ждала. И не ошиблась.

– Мисс Мирослава, – начала она, после того, как я помогла Тиму, все еще припадающему на одну ногу, подняться. – Когда мне сообщили, что в мою школу должна прибыть на обучение шельма, я мягко говоря, не обрадовалась. Потому что опыт, которого у меня больше, чем вы можете представить, подсказывал, что ваше обучение будет сопровождаться сложностями на всех этапах. Но я не думала, что едва успев приступить к обучению вы тут же начнете демонстрировать столь… редкие навыки. Вы понимаете, что это значит?

– Не очень, – честно призналась я.

– В школе, – с нажимом начала директриса, – никто не знает, кто вы такая, кроме нескольких преподавателей и, как я вижу, некоторых студентов с боевого факультета. И так и должно оставаться. Не болтайте. Потому что, откровенно говоря, у меня нет ресурсов для обеспечения вашей безопасности. А именно собственная безопасность должна сейчас быть для вас в приоритете. То, что вы умеете на данный момент – практически ничто по сравнению с тем, что вы должны уметь, чтобы не стать легкой добычей. Вы – мишень, практически подарок судьбы для каждого, чьи помыслы черны. Главное, помните, когда вам предложат сделку, а вам её предложат, я теперь уже в этом не сомневаюсь, соглашайтесь чуть более вдумчиво, чем вы обычно привыкли. Помните, зло рядится в белые одежды.

Договорив, она развернулась, взметнув подолом, чтобы покинуть нас, но я остановила её вопросом:

– А что мне делать с Ти… то есть, с моим другом?

Директриса оглянулась на парня, который аж дыхание затаил, обескураженный масштабом личности руководительницы школы, и безразлично ответила:

– Пусть переночует в вашей комнате, а завтра вы отправите его домой. Только, мисс Мирослава, сделайте это так, чтобы никто не узнал. И больше не открывайте проходы в мою Академию без моего разрешения.

Я закивала болванчиком, но, когда леди сделала следующий шаг, вновь выпалила:

– Но как я проведу его в общежитие, где живут исключительно девочки? И как потом выведу из школы? Ведь все поймут, кто он такой, едва увидев!

Директриса чуть вздохнула, и в этом вздохе мне почудилось снисхождение, а после улыбнулась так нежно, что немедленно захотелось спрятать Тима и спрятаться самой, потому что нежность эта была близка к нежности людоеда, любовно присматривающегося к поданному на обед блюду.

– Мисс Мирослава, разве вы не видите? – напевно поинтересовалась леди Элеонор.

Я натянуто улыбнулась, подавив желание нервно почесаться.

– Вас? – вырвался глупый вопрос. Наверное, в её глазах я была чем – то вроде говорящей каракатицы. – Вас вижу.

– Повернитесь к вашему другу, которого вы так неосторожно привели туда, где с ним может расправиться даже кухарка, мисс Мирослава, – все с той же наводящей жуть нежностью, попросила, а вернее, приказала леди.

Я дергано развернулась к Тиму, который, судя по выражению глаз, то ли пытался не грохнуться в обморок, то ли продумывал стратегию побега.

– Что вы видите?

– Эм… ничего, – промямлила я.

– Смотрите внимательнее, мисс Мирослава! – потребовала директриса, тоном, который должен был бы превратить меня в ледяную статую, проморозив до самых почек, но почему – то не превратил. Может быть я развила устойчивость, а может быть леди начала терять навык.

Но последовать наставлениям я все же попробовала и напрягла зрение, всматриваясь в лицо друга, одновременно пытаясь как бы абстрагироваться от всего того, что я о нем знала и взглянуть на друга по – новому. Сперва ничего не разглядела, кроме плавающих серых дрожащих мошек, а потом я увидела это.

Оно напоминало сверкающую пыль, застывшую в воздухе и в точности повторяющую контуры тела Тима, словно кто – то наколдовал вуаль, переливающуюся в свете подвешенных у потолка луноподобных ламп, и накинул её на моего друга.

– Смотрю, вы, наконец, сумели сосредоточиться, – вроде даже похвалила меня директриса. – Рада этому. Значит, вы не совсем уж безнадежны. Это Покров Невидимости, мисс Мирослава. Он защитит этого человека от чужих глаз. Сквозь магию могут видеть только двое – вы и я. Рану на ноге, кстати, я тоже залечила, но боль еще на некоторое время сохранится. Такова уж магия деретников.

Договорив, она величественно кивнула и, не простившись, удалилась.

– Это дамочка кто, королева? – просипел Тим, который до этого сидел без движения и тут же шумно выдохнул, стоило леди Элеонор скрыться за углом.

– Если только по совместительству, – проворчала я, поднимаясь и помогая подняться другу, чья нога хоть и радовала взгляд восстановленной целостностью разорванных тканей, но он, очевидно не доверяя магическому излечению, все равно боялся на неё наступать. – Она – директор этой Академии.

– Мы в Академии? – выпучил друг глаза. – Настоящей Академии магии? Как в кино?

– Ну, смотря какое именно кино ты имеешь в виду, – пробормотала в ответ я, не разделяя восторгов Тима, и повела его в сторону лестницы, стараясь при этом выглядеть максимально естественно, а не так, словно я сбрендила и начала общаться с воображаемым собеседником, которого никто, кроме меня не видит.

– А здесь… неплохо! – завертелся Тим, воодушевленно разглядывая все вокруг.

Я помолчала, позволяя парочке девушек в зеленой форме пройти мимо, проигнорировав сдавленные смешки, полетевшие мне в спину, а после, приглушая голос, потребовала:

– Ты мог бы идти чуть более спокойно, – поправив его руку, закинутую мне на шею, добавила: – Мне и так тяжело тащить тебя на себе! Хотя ты уже в состоянии идти самостоятельно!

– Ты не тащишь! – отмахнулся Тим, провожая взглядом выплывшую из – за наших спин девушку в фиолетовом полупрозрачном платье. Палантин на её плечах эффективно развевался на ходу, и вся незнакомка была такой воздушной, легкой, таинственной и недоступной. – Я сам иду! Хотя нога еще болит!

– Ты не идешь, – рявкнула я, неожиданно испытав прилив горячей злости. – Ты ковыляешь! А без меня тебе вообще бы пришлось скакать на одной ноге до самого дома!

– Без тебя мне не пришлось бы этот самый дом покидать, – напомнил друг, чем заставил меня проглотить собственные претензии и еще раз осознать величину проблемы.

– Извини, – тихо проговорила я, когда мы подходили к лестнице.

– Ты не виновата, – беззлобно вздохнул друг. – К тому же, нет смысла сожалеть о том, что уже случилось. Прошлое все равно не изменить.

Я помогла ему встать на ступеньку, прикоснулась к сове на балясине и отчетливо проговорила:

– Четвертый этаж, факультет Колдовства и оккультных наук, пожалуйста.

– Ух, ты! – завопил друг, едва лестница устремилась вверх. – Вот это настоящее волшебство!

И всю дорогу до комнаты он удивлялся каждой мелочи, которую видел. Его восхищало буквально всё – кристально чистые, словно их старательно натирали каждый день, зеркала в вестибюле, тяжелая и словно давящая на мозг люстра, в свете которой Тиму показалось, будто его собственная тень ожила и задвигалась отдельно от него. И даже картины, которые лично мне казались обыденными, но его восхитили настолько, что возле одной друг даже остановился, разглядывая полотно с приоткрывшимся ртом.

– Смотри! – восхищенно воскликнул Тим, указывая на картину, которая изображала окутанные голубоватым сиянием камни, плывущие по воздуху в направлении такого же каменного треугольника, растущего на фоне пыльно – голубого неба. Управляли движением камней фигуры, облаченные в темно – красные, отливающие серебром плащи, выстроившиеся в ряд и застывшие с воздетыми к небесам руками. – Это ведь пирамида Джосера! – друг повернул ко мне сияющее любопытством лицо. – Её построили с помощью магии?

– Не уверена, что эти полотна иллюстрируют реальные события, – пробормотала я, вспомнив о том, что в отличие от друга никогда не рассматривала пейзажи внимательно. И вообще – то даже не приближалась к ним настолько близко, чтобы разглядеть подробности. Живопись никогда не входила в число моих увлечений.

– А вот это! Смотри! – друг потащил меня дальше вдоль вереницы вставленных в тяжелые рамы картин, не отводя взгляда от одной из последних в ряду. – Это ведь Помпеи, уничтоженные проснувшимся Везувием!

И правда, неизвестный художник изобразил чудовищное извержение вулкана – столб черного дыма, заволакивающий небо, каскады раскаленной магмы, струящиеся вниз по склону и сжирающие все на своем пути, и город у подножия горы, охваченный пламенем, обуреваемый ужасом, усеянный пеплом и мертвыми телами. И только одна деталь вносила некоторый диссонанс – спокойно шествующий по пустынной площади человек. Его длинный, накинутый на плечи, черный плащ уже припорошило серыми хлопьями пепла, а на кончиках пальцев, виднеющихся из – под складок одежды, горел огнь.

– А может быть, Везувий проснулся не сам, – пробормотал Тим, практически утыкаясь носом в полотно, чтобы повнимательнее рассмотреть таинственного человека, тщательно выписанного кистью мастера. – Слушай, кажется, он мне кого – то напоминает…

– А это уже что – то из христианства, – не слушая друга, обратилась я к соседней картине, где на переднем плане автор все с той же страстью к детализации скрупулёзно прописал каждую трещинку на стенах, каждую тень, падающую на каменные плиты, которыми был устлан пол старинного вытянутого храма, треугольную крышу которого по периметру поддерживали белые круглые столбы. Храм находился на возвышенности, а внизу виднелись скалистые склоны. У входа стояла ротонда, с оборудованным внутри неё бассейном, где плескались разноцветные рыбки. Ко входу непосредственно в сам храм вела широкая белоснежная лестница, на ступеньках которой лежали тела убитых, судя по обилию крови и ран, женщин. Быстро пересчитав я получила знакомую цифру – 12.

– Почему из христианства? – нахмурился Тим. – Храм типично античный, римский или греческий. Хотя, я больше склоняюсь к первому.

– А это тоже типичная античность? – и я указала на левый верхний угол картины, где в облаках зависла троица ангелов с узнаваемыми крыльями и нимбами над головами. В руках все трое держали один на всех большой деревянный крест и грустно глядели в сторону умерщвлённых дев.

– Да, это явно библейские мотивы, – закивал головой Тим, – но картина как будто бы не дописана. Или обрезана.

– О чем ты?

– Вот, – и друг продемонстрировал мне часть руки, отчетливо женской, чье нахождение в самом нижнем правом углу было настолько не очевидным, что заметить её мог только очень внимательный человек. – Кажется, здесь было продолжение холста, но этот кусок отрезали, причем, отрезали неаккуратно, оставив часть руки…

Он продолжил рассуждать вслух, но я уже не слушала. Мое внимание поглотило кольцо, на этой «забытой» на полотне руке. То самое желтое кольцо, которое я видела в своем болезненном бреду. То самое кольцо, которое теперь украшало палец декана факультета Колдовства и оккультных наук.

– Нет, ну, у тебя совесть есть или нет? – заголосили сзади капризно.

Тим испуганно шарахнулся и едва не сорвал картину со стены, одновременно повалившись на меня всем телом.

– Да что такое! – запыхтела я, пытаясь одновременно оттолкнуть друга от себя и при этом не уронить случайно на пол. – Почему на меня в последнее время все падают? Я вам что, спортивный мат, чтобы по мне топтаться? Или спортивный козел, чтобы на мне в прыжках тренироваться?

– А меня интересует, почему никто не заботится о чувствах всеми покинутого кота! – продолжил возмущаться Сократ, сидя на полу и глядя на меня с претензией, глубиной большей, чем Марианская впадина. – Мира! Я есть хочу! Ты вообще меня кормить собираешься?

– А ты что, дорогу в столовую забыл? – закатила я глаза, в то время, как Тим пытался примириться с тем фактом, что где – то существуют говорящие коты. И не просто говорящие, а наглеющие с геометрической прогрессией!

Насколько успешно шло примирение было непонятно, но, судя по постоянно меняющейся мимике друга, испытавшего всю обширную гамму эмоций – со скрипом и периодическими сомнениями в собственном здоровье. – Тебе напомнить? Или карту нарисовать?

– Свои каракули, куриной лапой нацарапанные, оставь себе, – обиделся кот. Замолчал, но его выдержки хватило ненадолго: – Не хочу я один есть! Мне нужна помощь! Внимание! Уход! Я не могу все делать сам! Я кот, в конце концов, а не какая – то там псина лохматая! Мне забота нужна!

– Ладно, успокойся, – остановила я этот мутный поток сознания. – Сейчас Тима заведу в комнату и пойдем в столовую.

– Кого? – уставился на меня с усатый.

– А, ты же не видишь, – вспомнила я, в то время, как Тим пытался что – то сказать, но пока у него получалось просто тыкать в Сократа пальцем. – Да, да, это говорящий кот. Он хоть и вредный, но не опасный. Разве что в тапок тебе нагадить может, хотя он это редко делает, он больше по кустикам специализируется!

– Когда это я в тапки гадил?! – с праведным возмущением заорал кот. – Хватит этому своему патлатому про меня всякие небылицы рассказывать!

Я машинально пригладила волосы друга, и вдруг осознала.

– Так ты что, его видишь?

– Этого, туго соображающего? – кивнула на друга Сократ. – Вижу, конечно.

– А леди Элеонора сказала, что на нем Покров Невидимости, сквозь который видят только я и она, – с сомнением и разочарованием протянула я.

– Мы с тобой связаны, поэтому оговорки в заклинаниях распространяются и на меня, – уже спокойнее пояснил Сократ. – Давайте, заходите уже в комнату, хватит тут маячить. Девчонки скоро начнут ко сну готовиться, а тут ты, с пустотой беседуешь.

Я послушалась и завела друга в нашу спальню, где его, наконец, прорвало.

– Мира, это круто! Это как оказаться внутри сказки!

– Ты свои восторги – то попридержи, – цыкнул на него кот, запрыгивая на постель Мики, так как мою занял Тим. – Тут, знаешь ли, не только чудеса водятся, но и монстры. Попадешься одному такому, и никто тебя не защитит. Потому что ты тут значишь меньше мыши, грызущей зерно в подполе.

– А как же Мира? – покосился на меня друг, в то время, как я распахнула дверцы шкафа, чтобы скрыться за ними, и начала переодеваться в чистую одежду. Платье, что было на мне выглядело так, будто я помыла им пол, а после надела на себя. – К ней все нормально относятся. Я бы даже сказал, хорошо.

– Ровно до тех пор, пока не решат, что мертвой она будет им выгоднее, чем живой, – глубокомысленно изрек кот.

Я изумленно выглянула из – за дверцы, оценила вытянувшееся лицо Тима и безразличную мордаху кота.

– Хватит его запугивать, – приказала я несносному пушистому. – И меня тоже!

– Чем сильнее будет бояться, тем меньше проблем себе найдет, – заключил кот.

– Не найдет, – сообщила я, натягивая чистую юбку. – Завтра я отправлю его домой.

– Интересно, каким это образом? – едко поинтересовался мой дух – хранитель.

– Ну, если я уже дважды смогла открыть проход из мира, который, по – твоему же собственному заявлению, полностью изолирован, то смогу это сделать еще раз, – пожала я плечами, доставая с полки свежую блузку.

– В первый раз на тебя непосредственно влиял Сатус и магия вырвалась бесконтрольным потоком. Во второй ты испытывала колоссальное перенапряжение, что и простимулировало естественную реакцию – уйти от боли. В обоих случаях ты легко вошла в межпространство, потому что этому способствовали конкретные обстоятельства. Как ты сделаешь это в спокойном состоянии? Кроме того, ты открываешь пути не куда – то конкретно, а просто куда попало. Даже если тебе удастся открыть проход еще раз, переломив пространственные потоки этого мира, то не факт, что получиться синхронизироваться с потоками того мира, в который нужно отправиться.

– А можно не так заумно? – попросила я, обращаясь к полкам в шкафу.

– Можно! – рявкнул кот. – Ты можешь закинуть этого… не знаю, кто он тебе, но, судя по запаху, приволокла ты его из своего мира. Кстати, о твоем мире. Я удивлен, что ты там не осталась. Ты же так рвалась домой…

– Я бы, может, и осталась, только мне не позволили, – с грустью вздохнула я, закрывая шкаф.

– Демоны, – с пониманием кивнул кот.

– Так, куда я могу его отправить? Ты не договорил.

– Да куда угодно, хоть на дно моря какого – нибудь! – заверил меня Сократ и деловито почесался за ухом. – Или закинуть его туда, где парнишка успеет сделать ровно два вздоха. До тех пор, пока его не сожрут!

– Нет, туда мне не надо, – взволнованно замахал руками друг, внимательно прислушиваясь к нашему разговору.

– Как скажешь, дорогуша! Ладушки, ты тут оставайся, а мы потопали за едой. А то у меня уже желудок с позвоночником слипся!

Кот спрыгнул с кровати и, не обращая ни на кого внимания, направился к двери, дергая кончиком полосатого хвоста.

– Ты только не выходи, ладно? – просила я. – Запри дверь и никому не открывай. Можешь поспать. А мы тебе еды принесем, – тут же кое – что вспомнила и повернулась к Сократу: – А если Мика вернется, пока нас не будет? А тут незнакомый ей человек! И сама испугается, и Тиму еще что – нибудь сделает!

– Что она может ему сделать? – начал раздражаться кот, уже стоя на пороге. – Ну, максимум, швырнет в него чем – нибудь.

– Ага, или заорет так, что все соседки сбегутся, – не согласилась я. – Надо её предупредить.

– Как? – раздраженно закатил глаз Сократ. – Её с ночи пожара никто не видел!

Мне стало тревожно.

– Откуда ты знаешь?

– Слышал, как её искала одна девчонка. Толстенькая такая, с кучеряшками. Рояна, кажется.

– И как, нашла?

Кот, уже скрывшийся за дверью, заорал из коридора:

– Если бы её нашла она, то её не искала бы ты!

– Резонно… Сиди тут! – напоследок еще раз приказала я Тиму, и выскочила за дверь.

– Мне это не нравится, – пробормотала я, когда мы с котом уже стояли на уносящей нас вниз лестнице. – Она не могла просто так пропасть. Здесь что – то не так.

– Какая разница? – зевнул кот. – Ты с ней знакома всего ничего. Есть она, нет её – для тебя это что – то изменит?

– Не все такие сухари, как ты, – скривилась я. Потопталась на месте, пока ветер, образуемый увозящей нас вниз лестницы трепал мои волосы, обдувая шею и затылок, а после все же решилась спросить: – Сократ, а как давно ты знаешь мадам Мелинду?

– Ну, скажем так, я застал еще те времена, когда она ходила на горшок, – ответил кот, а после, никого не стесняясь, вольготно развалился и начал вылизывать пушистый белый, как первый снег, весьма внушительный пузик.

– А ты не знаешь, – подавив желание почесать его брюшко, продолжила я, – что это за кольцо у неё на пальце? Желтое такое, красивое, очень яркое, будто уменьшенная копия солнца.

– Знаю, – щелкнув пару раз зубами, гоняя блох, беспечно ответил Сократ. – Это я ей его подарил. Странно, что она до сих пор его носит, – он выпрямился и с наслаждением потянулся. – Наверное, никак меня забыть не может, глупенькая.

Мы сошли со ступенек остановившейся на первом этаже лестницы и нос к носу столкнулись с налетевшим на нас… демоном.