Текст книги "Три подруги и таинственный жених (СИ)"
Автор книги: Анастасия Солнцева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)
Глава XVI
Подругу я ждала пусть и недолго, но за это время успела основательно продрогнуть. До места встречи, туда, куда должна была подъехать Руся, мне пришлось идти пешком и хотя я торопилась со всей доступной мне на тот момент скоростью, так быстро, как только позволяли плохо слушающиеся конечности, даже движение никак не помогало согреться. Наоборот, с каждой минутой становилось только холоднее. И когда ко мне, подпрыгивающей на одном месте и отбивающей зубами барабанную дробь, подъехала серая иномарка, я уже с трудом могла членораздельно разговаривать.
Дверь со стороны пассажирского сидения распахнулась и выскочила Руся – в черном спортивном костюме, не накрашенная и с кое-как собранными на затылке в один не очень аккуратный пучок волосами. Внешний вид подруги поразил меня куда больше, чем длинный зимний пуховик в её руках, который она тут же накинула мне на плечи, основательно укутала и подтолкнула к машине.
С трудом согнувшись, я забралась в автомобиль и кивком поприветствовала водителя. Молодой мужчина, сидевший за рулем, недоуменно покосился в мою сторону, но ничего не сказал и едва Руся присоединилась ко мне, резво тронулся с места и порулил по названному подругой адресу. Удивления парня было понятным, вряд ли ему часто приходилось забирать ранним утром с набережной босую девицу в мокрой одежде.
– Где твоя обувь? – воззрилась на мои грязные ступни Руся.
– Вопрос не по адресу, – шмыгнула я носом. – Тебе следует спросить об этом того, кто помог мне принять водные процедуры.
Водитель, прислушивавшийся к нашему разговору, громко поперхнулся. Мы с подругой переглянулись и отвернулись каждая к своему окну. Разговор следовало отложить.
Всю дорогу мы ехали в молчании, нарушаемом лишь негромким бормотание радио. До моего дома добрались быстро, благо дороги в столь раннюю пору были восхитительно пустыми.
– Спасибо, – поблагодарила я и выскользнула из салона. Подруга быстро расплатилась, и мы понеслись в мою квартиру как две перепуганные ламы.
– Хочу в душ, – заныла я, забегая в подъезд и нажимая кнопку вызова лифта.
– Для начала тебе придется избавиться от пьяных захватчиков твоей ванной, – заявила Руся, когда мы вошли в кабину.
Едва только двери лифта закрылись, она сообщила:
– Твоя машина по-прежнему стоит возле моего дома. Вот только она закрыта, и сигнализация включена…
Я рассеянно слушала, притоптывая ступнями и беспокойно подпрыгивая на месте. Несмотря на позднюю весну земля была еще холодной, особенно по ночам. А потому мои босые ноги буквально околели, превратившись в два малочувствительных столбика. Кроме того, присутствовало ощущение, будто в моем теле навечно поселился арктический холод.
– …а ключи у меня в сумочке, – сотрясаясь мелкой дрожью добавила я.
– Кто-то очень сильно позаботился. Не только о нас с тобой, но и о твоем имуществе, – заметила муза, складывая руки на груди. Уловив мой многозначительный взгляд, она округлила глаза: – Что?
– Мы с тобой знакомы с десяток лет, а я впервые вижу тебя в спортивном костюме, – пояснила я между перестуком зубов. Куртка, заботливо врученная подругой, не помогала. Я как будто изнутри покрылась изморозью и никак не могла согреться.
– Ну, извини, – скривилась подруга. – Бальное платье в химчистке.
– Извиняю, – кивнула я как раз в тот момент, когда лифт остановился на моём этаже.
Вынув ключи, я попыталась открыть дверь, но промахнулась мимо скважины. Попыталась еще раз – и снова неудача. Руся молча отобрала у меня связку, быстро вставила ключ в отверстие, провернула и я влетела в собственную квартиру с таким энтузиазмом, которого эти стены еще не видели.
Тут же как по заказу распахнулась дверь ванны и на свет божий, вернее, на свет зажженного Русей плафона, в коридор выползла Ниса. Опухшая до состояния полусдувшегося воздушного шарика и помятая сильнее, чем древнеегипетские папирусы.
– О, – прохрипела подруга голосом дяди Валеры из соседнего подъезда, любителя сандалий на носки и растянутых трико с пузырями на коленках. – А вы откуда в таком составе?
Протерев заплывшие глаза на отекшем лице, она еще раз осмотрела меня и добавила:
– Да еще в таком виде?
– Себя-то видела? – огрызнулась я, прямо в коридоре стягивая с себя мокрое платье, противно прилипшее к коже. – У тебя вообще лицо козявочного цвета!
И, оттеснив подругу в сторону, проковыляла в ванную и громко захлопнула за собой дверь, напоследок услышав вопрос Нисы:
– Она что, рыбачила?
Следующие несколько часов меня не существовало вообще ни для кого. Набрав полную ванну горячей воды, я отмокала, грелась и размышляла. Вернее, размышляла я уже потом, чуть позднее, когда разморозился мозг, пытаясь разложить все случившиеся за последние сутки неприятности по полочкам.
Но неприятности на то и неприятности, что отличаются крайним упрямством и склонностью кучковаться всем скопом. А потому делиться на составные части они упорно не желали, нагло демонстрируя мне кукиш. Кажется, в какой-то момент я задремала, потому что вдруг увидела отца. Сидя на своём высоком золотом троне, он громко читал мне нотации, основная суть которых сводилась к тезису “принцессы так себя не ведут”. Чуть поодаль выстроились в рядок все мои сестры и с угрюмыми лицами кивали в такт словам отца. Потом вдруг появился Григорий и начал рассказывать мне, как надо правильно забрасывать удочку.
Из сна меня вырвал стук в дверь.
– Эй, ты там еще шевелишься? – послышался голос Нисы, уже не такой хриплый. Я вынула руку из воды, с которой тут же начала падать на пол хлопьями пена и развернула к себе старенькие заводные часы, практически раритет, стоявшие на полке. Откуда они у меня взялись я и сама не знала, но выбросить было жалко. Судя по расположению стрелок, в воде я пролежала полтора часа.
– Подай какой-нибудь сигнал, что ты жива! – продолжала надрываться за створкой Ниса.
– Какой тебе сигнал подать? Ракету из задницы запустить? – раздражённо заорала я в сторону двери. А после уже более спокойно добавила: – Выхожу я уже, выхожу.
Наскоро вытершись полотенцем, я накинула на плечи халат, завязала пояс потуже и, протерев ладонью запотевшее зеркало, оценила свой внешний вид. Лицо было уже не таким землисто-серым, губы перестали отливать синевой, а на белках глаз уже не видно было пугающих своей краснотой полопавшихся капилляров.
Удовлетворительно кивнув своему отражению, я вышла из ванной. Подруги сидели на кухне, тут же умолкнув при моем появлении. На столе стояли три кружки с горячим чаем, аромат которого же успел разлететься по всей квартире.
– Рада, что ты жива, – заметила Ниса, едва я только схватилась за ближайшую ко мне кружку.
– Рада, что ты протрезвела, – в тон ей ответила я и сделала первый глоток обжигающего напитка.
– Я рассказала ей всё, что с нами случилось, пока она пребывала в состоянии проспиртованного безразличия, – сообщила мне Руся.
– Она и до того была в таком состоянии, – проронила я. – Только я бы это назвала искренней индифферентностью.
– Иногда у меня создается ощущение, что мне нужен словарь, чтобы с тобой разговаривать, – отреагировала Ниса, насупившись.
– Только иногда? – холодно поинтересовалась я. – Черт, теряю навыки.
Мы все трое замолчали. Руся переводила взгляд с меня на Нису и обратно. Ниса прожигала взглядом мой лоб. Я равнодушно пила чай.
– Что ты хочешь от меня услышать? – первой не выдержала банши. – Что мне жаль? Мне жаль! Я не хотела, чтобы так все получилось!
– А еще ты, очевидно, не хотела напиваться, – спокойно продолжила я её мысль. – Но почему-то все равно налимонилась до зеленых соплей.
– Мне нужно было снять стресс, – бросила Ниса, демонстративно отворачиваясь.
И тут моё спокойствие дало трещину.
– Ты хоть понимаешь, что мы сегодня ночью могли погибнуть? – спросила я, отставляя кружку с чаем. – Я не знаю, кто нас спас, но если бы не он… Ниса, если бы меня не принесли к воде, я бы уже через несколько недель погибла мучительной смертью.
И тут раздался всхлип.
– Я знаю, – пробубнила подруга, сквозь слезы, спрятав лицо в ладонях. – Я всё понимаю! И мне, правда, очень жаль! Я должна была быть с вами, а вместо этого валялась пьяной на полу!
– Ну, допустим, на полу ты не валялась, – попыталась разрядить напряженную обстановку Руся. – Ты валялась на унитазе.
– На унитазе? – переспросила Ниса, поднимая голову. Её лицо уже выглядело лучше, всё-таки метаболизм у банши очень сильный, но следы вчерашней попойки все еще присутствовали, потому что и пила она лошадиными дозами.
– Жить на нем останешься, если у тебя такая глубокая эмоциональная привязанность к моей сантехнике, – проворчала я.
– А что на нем делала?
– А что нормальные люди делают на унитазе? – едко поинтересовалась я.
– Ну, то, что там делают нормальные люди, она не делала, – попыталась восстановить справедливость Руся.
– Ага, потому что она ненормальная! – категорично высказалась я, допивая чай.
– Или потому, что большую часть времени пила в гордом одиночестве, – заявила Руся, протягивая подруге белый носовой платок.
– Хочешь сказать, что ей стало одиноко и поэтому она пошла искать себе друзей? В унитазе? Или ты тонко намекаешь, что нам с тобой надо было поучаствовать в организованном подружкой мероприятии и устроить в моей квартире коллективный запой? Мой унитаз не способен вместить сразу троих!
– Да хватить уже про унитазы! – взмолилась Ниса, но Руся тут же её перебила, стремясь защитить:
– Я хочу сказать, что пока мы искали себе приключения на задницу, Ниса тихо спокойно бухала.
– Ну, про тихо спокойно я бы поспорила. Я – и мои банки с кремами, которые вы разбили. И потом, что значит, мы искали приключения на задницу? По-твоему, лучше было искать приключения на передницу? – огрызнулась я, настроение было паршивее некуда.
– Лучше вообще не искать, – отрезала муза. – А сидеть дома, чай с баранками пить.
– От баранок попа растет, – вяло отмахнулась я.
– А от приключений, можно подумать, худеет, – закатила глаза наша муза.
– Приключения помогают поддерживать попу в тонусе, – выдала я не очень искреннюю улыбку.
Фируса только открыла рот, чтобы парировать, но тут Ниса решила поучаствовать в диалоге:
– Вы долго собачиться будете?
– Она первая начала, – угрюмо ответила Руся, но тут же передумала, ткнув пальцем в Нису: – Нет, первая начала ты, когда приволокла сюда труп своего полюбовничка!
– Кстати, об этом, – нарушила я повисшее молчание. – Надо бы скататься, проверить, а действительно ли мы труп похоронили.
– И как ты это узнаешь? – скривилась муза. – Вновь яму будешь раскапывать?
– Мы же его не глубоко закопали, – тихо произнесла Ниса, поглядывая на нас исподлобья. – Если он был жив на тот момент, то выбраться из-под земли для оборотня не составило труда.
– Если он жив, то это значит, что очень скоро живыми можем перестать быть мы, – Руся нервно заправила волосы за ухо. – А если он мертв, то мы ему уже ничем не поможем. Поэтому я предлагаю не соваться туда, чтобы не привлекать лишнего внимания.
– Мы его и так уже привлекли, – заметила я, вертя в руках пустую кружку с чайными листьями на дне. – Думаешь, на нас просто так напали? Это был оборотень, Руся. На нас напал оборотень.
– Это может быть не связано с её трупом, – муза кивнула головой в сторону банши. Последняя возмутилась.
– Эй, это не мой труп! Он свой собственный!
– А из-за чего на нас тогда мог напасть мохнатый? Ну, явно не из-за того, что ты ему в автобусе на белый кроссовок наступила!
– Я не езжу в автобусах, – фыркнула подруга.
– Тогда этот вариант тоже отпадает, – съехидничала я. И тут кое-что вспомнила: – Ниса, ты когда-нибудь бывала в баре “Белый кролик”?
Ниса задумчиво почесала затылок.
– Да я много, где бывала. А что?
– Напряги память, это важно, – попросила я.
– Это место ты точно должна была запомнить, – поддержала меня Руся. – Там антураж такой, словно ты оказалась внутри головы сумасшедшего профессора, увлекающегося химическими опытами, который по совместительству является поклонником “Заводного апельсина”.
– Не знаю, – через пару минут напряженных размышлений заявила подруга. – Может быть, если я схожу туда, то что-то вспомню, но пока ничего в голову не приходит.
– А в каких барах вы развлекались с этим Эмилем?
– Сначала в “Сову” зашли, – начала рассказывать Ниса. – Потом в «Карамель», а потом… потом не помню, но помню, что мы куда-то ехали на такси. И потом опять пили. Вроде за барной стойкой сидели, потому что я помню, как бармен нам коктейли смешивал.
– Бармен? – в один голос воскликнули мы с Русей и переглянулись. – А у бармена случайно не было татуировки на шее?
– Ага, и крысиного хвостика на затылке?
– Не помню, – хватаясь за голову, простонала Ниса. – Вообще ничего не помню.
– Алкоголичка чертова, – выругалась я, не сдержавшись. – Родилась в лесу, молилась колесу. Бросай пить! А то скоро у тебя не только память откажет, но и печень. Отстегнется и пойдет гулять по своим делам!
– Лицо, кстати, уже отказало, – поддакнула мне Руся.
– Что, все так плохо? – хватаясь за щеки, ужаснулась Ниса.
– А ты сползай к зеркалу, – предложила я, указывая рукой направление. – Увидишь там не молодую красивую девушку, а существо непонятной половой принадлежности, которое, судя по морде, всю ночь на пасеке фестивалило и мёд у пчел тырило!
– Кошмар, – еще громче застонала Ниса, роняя голову на сложенные на столе руки.
– Ладно, хватит, – с сочувствием погладив банши по голове, произнесла Руся. – Ей и так паршиво.
– А знаешь, как мне было паршиво очнуться в воде? – рыкнула я.
– Это ведь твоя природная стихия, – пожала плечами муза. – Разве тебе не приятно было вернуться?
– Приятно, но только не в коматозном состоянии, – кивнула я. – И ты не знаешь, каково это – отречься от части себя, чтобы жить свободно? Я постоянно ощущая зов моря. Каждый день, каждую минуту я ощущаю его силу, его мощь. Меня тянет к нему, но я знаю, что не могу вернуться. Я столько лет сдерживала свою сущность, практически не использовала магию, чтобы не поддаваться искушению. А потом всё это вдруг обрушилось на меня, да еще в момент слабости, в момент, когда у меня было меньше всего возможностей удержаться. Море излечило меня от раны, да, но теперь оно с утроенной силой шумит вот здесь, – и я указала на свою голову. – И я чувствую эту дыру внутри себя всё отчетливей.
Подруги выслушали меня молча, Ниса даже голову подняла.
– Кто ж знал, что на нас нападу? – пробормотала муза. – Нас поджидали.
– Тебя, – проговорила я с нажимом. – Тебя, Руся, поджидали. Никто не знал, что я буду рядом. Никто не мог знать, что я повезу тебя домой.
– Значит, тебя тоже могли караулить, – начала соображать Ниса. – Здесь, под домом.
– Да, могли, – согласилась я. – И тогда всё закончилось бы еще плачевнее. Потому что район у меня новый, еще не обжитый, на окраине города. В доме занято меньше половины квартир. Малолюдность очень удобна для тех, кто хочет вырвать тебе сердце.
– Что будем делать? – глаза Руси испуганно округлились, а на шее мелко-мелко забилась жилка.
– Искать, – твердо решила я. – Искать тех, кто убивает девушек. Уже очевидно, что к этому причастны оборотни.
– Ну, допустим, найдем, – решительно выпрямилась муза. – А потом что? В обычную тюрьму убийцу или убийц не посадить, хотя бы потому, что все это будет очень трудно объяснить суду. Да и обычные решетки оборотням не помеха.
– Сообщим в Совет, – предложила я. – А они вызовут Летучий Корпус.
– Связываться с корволантом то еще удовольствие, – недовольно скривилась Руся. – Ты знаешь, кого туда набирают.
Я утвердительно кивнула. Летучим Корпусом именовался спецотряд, которым руководил Совет. И если в Совет набирали по одному представителю от каждой магической расы, то на службе в Летучем Корпусе состояли самые опасные, самые жестокие, самые изощренные убийцы. Головорезы в буквальном смысле этого слова. Совет нами правил, Летучий Корпус убивал тех из нас, кто нарушил закон. Законов было немного, но имелось два ключевых правила. Первое – убивать своих нельзя. Второе – убивать людей вне санкций Совета тоже нельзя.
– Знаю, но выбор у нас не большой. Или мы находим преступников и сдаём их Совету, или наблюдаем за тем, как количество трупов в городе растет.
– Думаешь, это продолжится? – встрепенулась Ниса.
И я рассказала подруге об еще трех убийствах, включая смерть управляющей бара.
– Лидия могла умереть от естественных причин, – сдержанно высказалась Руся. – Нет вообще никаких доказательств, что она причастна к этой истории.
– Доказательств нет, – вынуждена была признать я. – Но она умерла сразу после того, как мы сообщили ей, что пришли с вопросами о её убитой подчиненной. Надеюсь, в убийстве Ольги Егоровой никто не сомневается?
Вопрос был риторическим, поэтому и отвечать на него никто не спешил.
Глава XVII
– Она могла перенервничать, – предположила Руся. – Я про Лидию. Сильный стресс способен спровоцировать всё, что угодно, плоть до остановки сердца.
– Не думаю, что здесь именно тот случай, – покачала я головой. – Она поговорила с нами, попросила подождать и пошла звонить кому-то по телефону. И в процессе разговора умерла. Даже если у неё вдруг остановилось сердце, что такого можно сказать человеку, чтобы его организм не выдержал нагрузки и сдался?
– Ты думаешь, она на самом деле что-то знала и прежде, чем рассказать это нам, хотела с кем-то посоветоваться? А дальше произошло что-то, из-за чего она умерла?
– Она определенно что-то знала! – стукнула я ладонью по столу. – Если не всю правду про убийство Егоровой, то какие-то подробности точно. И именно эти знания её и убили. А может быть, Лидия не только про бывшую официантку что-то знала, но и про Элли. Город-то у нас не такой уж большой, а Ивановская была певицей и выступала в барах. На этой почве могли и познакомиться.
– Как ты сказала её имя? – вдруг спросила Ниса, молчавшая до сего момента.
– Лидия, фамилию не знаю, – ответила я угрюмо.
– Григорьева, – подсказала Руся и на мой немой вопрос пояснила: – Видела бейджик у неё на столе с именем, фамилией и фото.
– Нет, – мотнула головой наша блондинка. – Не её, а вторую погибшую девушку, которая была младшей сестрой знакомой Макса?
– Фамилия – Ивановская, а по поводу имени, там путаница какая-то. Сестра называла её Элли, но в документах она как-то иначе записана. То ли Элизабет, то ли Елизавета.
– Да, точно! – подскочила Ниса с места. – Ивановская! Елизавета Ивановская!
В моей маленькой, светлой и с любовью обставленной кухне повисла могильная тишина.
– Я знаю её, – вдруг тихо промолвила Ниса, медленно села обратно и подняла на меня ошарашенный взгляд. – Я знаю Елизавету Ивановскую.
– Что? – выдохнула я, не моргая и не сводя глаз с подруги. – Что ты сказала?
– Я сказала, что знаю её, – уже более уверенно произнесла Ниса.
– Откуда?
– Мы ходили в один и тот же спортзал, – быстро выдала Ниса совсем не то, что я ожидала услышать.
– А ты раньше не могла сказать? – процедила я, ощущая, как внутри закипает злость.
– Так я раньше и не знала! – беспомощно развела руками банши. – Откуда я могла знать, что тебе интересно с кем я в зале потею!
– Так, – придвинулась я к столу. – А теперь медленно, обстоятельно и по порядку.
– Ну, вы же знаете про наши традиции? Я имею ввиду мероприятие, которое у нас проходит осенью, – неуверенно начала рассказывать Ниса. Мы с Русей синхронно кивнули, да, мы знали, что каждый год в первое воскресенье осени в клане банши, к которому принадлежала Ниса, проходили состязания.
По сути, это были бои, в которых обязан был принять участие каждый состоявший в клане воин, достигший требуемого возраста, а именно, шестнадцати лет. Согласно древним устоям банши, начиная с шестнадцати лет каждый член клана должен подтверждать свое право состоять в его рядах. Тот, кто не участвовал в боях автоматически вылетал из клана, что для банши – страшный позор. Клан – это семья, а семья – это всё. Потребность в принадлежности к своей группе и чувство коллективизма банши прививали своим детям с пеленок, а потому не удивительно было, что именно семья и её поддержка ставились во главу угла.
Лишиться семьи и превратиться в изгоя можно было и другим способом, например, напав на своего соплеменника. Однако самым позорным считалось проиграть в ежегодных состязаниях три раза подряд. В этом случае воин считается окончательно побежденным и, следовательно, недостойным не только быть частью своего клана, но и когда-либо вернуться в него после изгнания. Поэтому банши усердно тренировались, чтобы не лишиться своего дома. А на девушках-банши ответственность лежала двойная – потеряв статус воина они, тем самым, лишали его и своих будущих детей. То есть, в отличие от матери, которая способна вступить в другой клан, доказав свою состоятельность в битве победой в трех поединках подряд, её дети, даже рожденные от полноправного члена её нового клана, принадлежать к нему не будут. Они смогут вступить в него только достигнув зрелости и победив уже в своей личной серии битв. Почему? У банши считалось, что сила передается от матери, а если мать оказалось слабой, проиграла, то и дети её будут слабыми. А слабые никому не нужны.
Усердные спортивные тренировки – обычные будни Нисы, но вот уже восьмой год подряд с окончанием весны она переходила на самый жесткий режим, не жалея себя и подвергая своё тело таким бешенным нагрузкам, что мне иногда мне становилось страшно за подругу. Ни я, ни Руся никогда не обсуждали эту тему и не осуждали подругу, понимая, что от успехов Нисы в клановых состязаниях зависит вся её жизнь.
– Так вот, я решила сменить спортзал, – продолжила Ниса с печальным вздохом. – Мой прежний как-то внезапно стал слишком популярным, в последнее время сильно увеличилось количество людей. Приходилось чуть ли не очередь на тренажеры занимать, к тому же помещения там маленькие, душно, людно, мерзко. А тут один знакомый рассказал мне про новый зал, открывшийся недалеко от моего дома. Сказал, что там всё новое, место еще не особо раскрученное, клиентов можно по пальцам пересчитать, даже в самое забитое время, то есть с пяти до восьми, не больше пяти человек занимается. И всё это удовольствие за очень низкую цену.
– Так, и? – попыталась я вникнуть в рассказ.
– Ну, и я купила туда абонемент. Как раз скидка у них была, так что я купила сразу полгода занятий. И приступила к тренировкам. Сначала так получалось, что я приходила к шести вечера, сразу после работы. А потом мамаша моего подопечного умотала в Китай на неопределенный срок. Уж не знаю, что она забыла у этих узкоглазых коммунистов, может к шаолиньским монахам поехала за просвещением, черт её знает. Баба с левой резьбой, кукуха с ней попрощалась еще до моего рождения, постоянно ерундой страдает. И пацана своего окончательно на меня спихнула, так как супруг у неё – человек большого бизнеса, некогда ему единственному наследнику сопли подтирать, да колготки менять. Вот и пришлось мне чуть ли не сутками с ним возиться. Освобождалась я только к ночи, когда мужик домой едва живой прикатывался. Ну и так получалось, что в зал добиралась уже за полночь. И зачастую, когда я туда приходила, на тренажерах уже кряхтело несколько девиц. И вот эта Ивановская была одной из них. Я почему запомнила это имя – её абонемент часто лежал рядом с моим на стойке администратора, когда я его забирала. И что самое странное, приходила-то я позже неё, а уходила раньше, при том, что в зале занималась часа по два – два с половиной. А она там, вообще, как будто жила, но на рьяную культуристку похожа ещё меньше, чем Руся. Что она там делала столько времени – фиг её знает, но, скорее всего, просто штангу от пыли протирала.
– Какая-то странная история, – с недоверием протянула я.
– Зачем мне врать? – тут же надулась подруга.
– Элли, судя по рассказам сестры, вообще была заядлой тусовщицей. Кроме того, по ночам она не только тусила, но и чаще всего работала, выводя рулады перед пьяными посетителями кабаков и не менее пьяными гостями свадеб. Мне кажется, ей беговые дорожки и орбитреки задаром были не нужны.
– Иногда… люди меняются, – негромко высказалась Руся.
– Люди не меняются, – отрезала я. – Хотели бы, мечтали бы, но нет. Мы остаемся такими же, какими и были. И либо снимаем прижившуюся маску, либо просто меняем её на другую.
– И какой же вариант наш? – проронила Руся.
– Может быть, никакой? – нерешительно предположила Ниса. – Может быть, сестра просто плохо её знала?
– Или знала с другой стороны…, – я задумчиво уставилась в окно, постукивая пальцем по столешнице.
Девчонки мне думать не мешали, стараясь даже дышать чуть тише.
– Руся, – через пару минут позвала я. – А у тебя какие на сегодня планы?
– Не сдохнуть, – ворчливо отозвалась подружка.
– Отлично! – улыбнулась я самой лучезарной улыбкой. – У меня тоже! Кстати, Ниса, где список твоих врагов, который ты вчера пыталась составить, но в процессе составления напилась?
Ниса растерянно моргнула.
– Не знаю.
– Я же тебе его отдала, когда ты вернулась с работы, – припомнила муза.
Я с досадой поморщилась.
– Кажется, я оставила его в ванной. После того, как укрыла Нису пледом.
– С учетом того, в каком месте она провела эту ночь, я догадываюсь, куда делся тот листок, – хихикнула муза, явно намекая на то, что листок уже давно плавает где-то на просторах городской канализации.
Ниса насупилась.
– Вот ты язва.
– Вся в тебя, – мило похлопав ресницами, отбила муза подачу.
– Так, хватит препираться! – прикрикнула на них я. – Мне надо позвонить, а вы собирайтесь.
– Куда? – тут же насторожилась Ниса.
– Мы с тобой к подружке первой убитой девушки поедем, – рассказала я, доставая телефон и набирая номер Макса.
– А почему ты меня с вами не берешь? – почуяла неладное муза и начала вставать из-за стола. Но неудачно покачнулась и тяжело рухнула обратно.
– А для тебя у меня будет отдельное задание, раз уже ты решила сегодня не ходить на работу, – ответила я, прикладывая телефон к уху и вслушиваясь в длинные гудки.
– С чего ты так решила? – с горем пополам на четвертый раз смогла выбраться из-за стола Руся. Мне не понравилось её вдруг начавшее сереть лицо, с которым очень быстро слились по цвету губы. Дополнили подозрительные перемены странные покачивания подружки, напоминающие движение маятника в часах.
– На тебе спортивный костюм, – произнесла я очевидное и сбросила оставшийся без ответа звонок. – Последний раз я видела тебя в таком наряде, когда тебе аппендицит удаляли четыре года назад. И даже тогда ты через день после операции попросила привести тебе в больницу косметику, которую ты хранишь в чемодане. Я не знаю, чьё воображение ты собиралась поражать, но красная помада на осунувшемся лице очень гармонично сочеталась с твоими синяками под глазами. Так что, кого-то ты точно впечатлила. Например, старичка из соседней палаты, который увидев тебя, костыли уронил.
– Ерунда, – слабо отмахнулась Руся и начала заваливаться. Я едва успела подхватить слабеющую подругу, как лежащий на столе телефон завибрировал.
– Помоги ей, – попросила я подскочившую к нам Нису, хватаясь за телефон.
– Как? – воскликнула Ниса, подставляя музе своё плечо.
– Уложи её, сними верхнюю одежду и дай попить воды, – распорядилась я и уже в трубку сказала: – Алло!
– Звонила? – раздался голос босса.
– Ага, слушай, вопрос у меня нарисовался, – я развернулась и направилась в соседнюю комнату.
– В семь утра? – удивился Макс. – Какие вопросы могут возникнуть у нормального человека в семь утра?
– Я не нормальная, – сообщила я, устало опускаясь в кресло и подбирая под себя ноги.
– Я это уже давно заметил, не новость, – громко зевнул начальник и благодушно разрешил: – Ну, раз нарисовался вопрос, так обрисовывай.
– Ты ведь хорошо знал сестру своей бывшей, да? – начала я издалека. – По твоему мнению, какой она была?
– Глупой, – без промедления ответил Макс.
– В смысле, тупой? – переспросила я.
– Нет, в смысле глупой, – категорично заявил босс. – Как и все женщины.
– Очень приятно, – хмуро отозвалась я. – По-твоему мнению, мы все дуры, что ли?
– А ты разве не согласна? – довольно хохотнул Макс.
– Не важно, с чем согласна или не согласна я, – оборвала я резвящегося босса. – Я знаю, во что верю. Меня интересует во что веришь ты.
– Ладно, если не размазывать сопли по носовому платку, а говорить кратко, то Элли ничем не отличалась от большинства женщин.
– И какие же они, большинство женщин? – поинтересовалась я, понимая, что еще чуть-чуть, и мы вступим в никому не нужную полемику, для которой семь утра – издевательски рано.
– Послушай, – вздохнул Макс, понимая, что встал на очень скользкую дорожку. – Я не хочу никого обидеть, но у большинства женщин в голове – рыбья требуха. Единственное, о чем они мечтают – выйти замуж и начать рожать. Вспомни хотя бы Кристину.
Кристину я вспомнила. И тут же пожалела об этом.
