Текст книги "Три подруги и таинственный жених (СИ)"

Автор книги: Анастасия Солнцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

Глава XIV

– Вы еще здесь? – прогремело у двери.

Непроизвольно выругавшись, я обернулась и зло посмотрела на Мишу:

– А куда мы, по-твоему, должны были деться? Сквозь пол просочиться?

Парень пожал плечами.

– Неужели у таких красивых девушек, как вы, нет планов на вечер? Если нет, то могу организовать.

– Не стоит так напрягаться, – ядовито ухмыльнулась я. – У таких красивых девушек, как мы, дел от сегодня и до завтра.

– Ну, вот и идите, – обрадовался Миша и аккуратно так подтолкнул нас к выходу. – По делам.

И даже посторонился, чтобы нам было удобнее преодолеть дверной проем.

Я хмыкнула, гордо вздернула подбородок и подхватила Русю под локоток. И вот так вот, прижавшись друг к другу словно два Винни-пуха, мы покинули место преступления.

– Позвоночником чую, ты что-то задумала, – прошептала мне на ухо подруга.

– Какой у тебя чувствительный позвоночник, – подивилась я, рассматривая зал “Белого кролика”. С появлением угрюмых дядей в мятых пиджаках посетителей не стало вообще. Возможно их еще раньше спугнул вопль диких команчей, который издал обнаруживший труп Лидии официант.

Я подошла к барной стойке, за которой с мрачным видом переставлял бокалы парнишка в белой рубашке с закатанными выше локтей рукавами и длинными волосами, собранными на затылке в хвостик.

– Привет, – улыбнулась я. – Как-то пустовато у вас. Это всегда так?

Парень смерил меня цепким оценивающим взглядом человека, который привык видеть всякое на своей работе и научился разбираться в людях.

– Да нет, – он перестал играться с фужерами для вина и взялся протирать пивные кружки. Мне показалось, что он просто старательно создавал занятой вид, уже явно будучи в курсе всех случившихся в заведении событий. – По будням, конечно, не так людно, как по выходным и в пятницу, но тоже людей хватает. Просто обычно все ближе к девяти подтягиваются.

Я кинула взгляд на настенные часы за спиной бармена. Вернее, от часов там имелись в наличии лишь две светящихся неоновых стрелки, но определить по ним время было не трудно.

– Половина восьмого, – заметила я. – Что-то не очень они спешат подтягиваться.

– Да уж, – тяжело выдохнул парень, отставляя стеклянную тару и бросая на стойку белое полотенце. – И видимо уже не подтянутся. Слухи разлетаются быстро.

– Ты об убийстве? – понизила я голос, а после подошла и оперлась о стойку напротив бармена с видом человека, обожающего сплетничать.

– Ты из полиции? – мигом ощерился он.

– Нет, – состряпала я милую улыбку. – Я работаю на частное лицо.

– И что этому частному лицу надо? – парень занял оборонительную позицию, явно не стремясь к диалогу.

Я выпрямилась.

– Он хочет узнать, как погибла Ольга Егорова, – а после доверительно дополнила: – И готов за это заплатить. У тебя ведь сегодня не получится заработать чаевые, верно? Бар почти пустой. А скоро по городу разлетится слушок, что здесь прямо на рабочем месте умер человек. Народец у нас суеверный и, я уверена, мрачные новости многих отпугнут.

– Наш контингент не из пугливых, – хмыкнул бармен и быстро оглянувшись назад, кивнул мне, призывая следовать за собой.

Я вновь подхватила под руку растерявшую интерес к происходящему подругу и нырнула за притаившуюся в углу неприметную дверку.

Дверь скрывала вход в полутемный коридор, подсвеченный лишь одной болтающейся на тонком проводе слабой лампочкой, и такой узкий, что нам троим идти пришлось гуськом. И не только потому что застройщик, очевидно, предполагал, что по коридору будут ходить исключительно таксы, но и потому что место вдоль стен занимала всякая всячина – коробки, сломанные стулья, какие-то пакеты, коробки и прочее.

Пройдя несколько метров прямо и повернув направо, бармен с силой толкнул тяжелую железную дверь. И мы оказались на улице.

– Это задний двор, – проговорил парень, усаживаясь на деревянную самодельную скамейку и вытаскивая из кармана брюк пачку сигарет. – Нас здесь не найдут, про это место знают только свои.

– А своих осталось не так уж и много, да? – хмыкнула я, присаживаясь рядом. Фируса отошла в сторону так, чтобы на неё не летел дым. В разговоре она явно не желала участвовать.

– Да уж, – выдохнул бармен клубы густого дыма. – Мрут как мухи, то Ольга откинулась, теперь вот Лидка на тот свет уехала.

– Об Ольге что можешь рассказать? – тут же ухватилась я за его слова.

Парень затянулся, покосился на меня с недоверием и сказал:

– Бабки вперед.

Я пожала плечами, мол, как скажешь, и полезла в сумочку. Вынула две купюры крупным номиналом, которые исчезли из моих пальцев мгновенно, словно их и не было.

– Меня, кстати, Андрей зовут, – сквозь зажатую в зубах сигарету представился парень, пряча деньги поглубже в карман.

– Диана, – кивнула я, намеренно чуть исказив своё необычное имя. – А это Фира.

– Фира? – удивился бармен.

– Ага, имя такое, древнеславянское, – пояснила я сухо. – Родители у неё староверы из сибирской глубинки.

Фируса, чья семья сплошь состоит из коренных мегаполиса, эмигрировавших из Франции в конце девятнадцатого века и никогда не бывавших в Сибири, удивленно округлила глаза, но ничего не сказала.

– Ну, что, Андрей, деньги ты получил, теперь рассказывай.

– А что рассказывать-то? – парень потер шею, отогнув белый воротник рубашки, и я увидела татуировку на шее – оскалившаяся волчья морда.

– Что знаешь, то и рассказывай, – распорядилась я, отводя взгляд от татуировки и делая вид, будто ничего не видела.

– Может, ты вопросы задавать будешь? – предложил парень, выдав недовольную мину. – Мне так проще будет.

– Хорошо, – не стала я препираться. – Ольга Егорова, что ты о ней знаешь?

– Да ничего особенного. Девчонка как девчонка, особыми талантами не блистала, но и полной дурой не была. Нервничала много, но оно и понятно, вывозить постоянно на себе и работу, и учебу нелегко.

– Конфликты у неё были в коллективе? – задала я следующий вопрос.

– Как у всех, – безразлично выдохнул очередную порцию едкого дыма парень. Фируса сделала еще два шага назад, и я бы с удовольствием сделала тоже самое, но приходилось терпеть. Задавать вопросы человеку, стоя от него за километр было бы странно. – С кем-то ругалась, с кем-то мирилась. Но больших ссор я не припомню. Так, бывало, официантки сцепятся по мелочам, но это быстро забывалось. Работа у нас специфическая, видеть перед собой пьяные морды каждый день не каждый выдержит. Уже через полгода появляется стойкая ненависть ко всему человечеству. Поэтому все старались работать без дополнительных драм.

– Ольга начинала простой официанткой, а доросла до администратора, – проговорила я, старательно сдерживая кашель и наблюдая за тем, как потушив один окурок, парень тут же потянулся за второй сигаретой. – Как к этому отнеслись остальные?

– Да нормально отнеслись, – Андрей прикурил, затягиваясь. – Это только на первый взгляд кажется, мол, ой, начальственная должность, зарплата выше, можно всех строить. А по факту, геморроя там столько, что уже никаких денег не надо. Администратор приходит раньше всех, уходит позже всех. Каждую неделю проводит инвентаризацию. Если где чего не хватает, бокала там или двух тарелок – выплачивает из собственного кармана. Еще и за персоналом надо следить, чтобы никто деньги из кассы не спёр, клиента не обидел, на работу вовремя вышел.

– И как, Егорова справлялась?

– Ну, – неопределенно протянул парень. – Она была не самой лучшей кандидатурой на эту должность. Слишком мягкая, слишком добрая. Всем было очевидно, что из неё сразу же все начнут веревки вить. В коллективе как в стае, дашь слабину – тут же загрызут. Но при всей своей мягкости Лёша дурой не была, и всё прекрасно понимала, а потому спину прикрывала, как могла.

– Лёша? – недоуменно прервала я парня, переспросив.

Андрей грустно усмехнулся.

– Это мы так Ольгу называли. Наташка, подруга её, звала Егорову постоянно Оляшей. Ну, постепенно все это подхватили, а потом Оляша сократилась до Ляши. Но выговаривать это было трудно и очень скоро Ольга превратилась в Лёшу.

– Кстати, об этом, – вставила я. – Подруга Ольги, Наталья, где она?

– Да хрен знает, где её черти носят, – зло сплюнул бармен на землю, чем едва не вызвал у Фирусы приступ рвоты. – Должна была сегодня вечером выйти, но за пятнадцать минут до начала смены позвонила Лидке и сказала, что заболела. Но скорее всего, забухала.

– И часто это с ней?

– Точно не скажу, я с ней не пил ни разу. Но в последнее время она сама не своя, – парень метко зашвырнул второй окурок в урну, стоящую метрах в пяти от нас и сунул руки в карманы. – Как Лёша погибла, так у Натки начало крышу сносить. То пьяная явится, то смену прогуляет, то на клиентов наорет. Даже сама с собой разговаривать начала. Я несколько раз видел, как она бормотала что-то себе под нос.

– Раньше она такой не была?

Андрей пренебрежительно скривился.

– Да она у нас в принципе полётная.

– В смысле?

– В смысле, постоянно в каких-то облаках витает. То заказ полностью не запишет, то принесет не то, что просили. То вообще забудет, что у неё посетители в зале сидят. Ей клиенты замечания делают, а она только стоит и улыбается, как блаженная. Девчонку бы уже давно с работы поперли, но Лёша за неё постоянно вступалась. Она во многом из-за Натки и согласилась на должность админа перейти, чтобы подружкины косяки прикрывать. А недавно вообще учудила, взяла и на клиента воду вылила, целый кувшин. Я думал, Лидка её на клочки порвет. Но нет, побледнела, зубы сцепила и отправила к врачу, за таблетками.

– Сейчас Ната где?

– Ну, блин, я с ней не живу, откуда мне знать, где эта балбеска шляется! – воскликнул Андрей. – Ладно, у вас все? Мне работать надо.

– Последний вопрос, – поднимаясь со скамейки следом за парнем, сказала я. – Адрес, где Наталья живет, знаешь?

– Знаю, где они с Лёшей вместе квартиру снимали. Но там ли она до сих пор или нет, мне не известно, – предупредил Андрей и продиктовал: – Улица Киевская, дом сорок восемь, квартира шестьдесят пять.

И ушел. Вслед за барменом, крадучись словно индейцы в резервации, покинули задний двор и мы с подругой.

– Что думаешь? – спросила я уже в машине.

– Что ловля на живца не удалась, и я зря проваландалась весь вечер в этом неудобном платье, – проворчала Руся.

– Ладно, сейчас поедем ко мне, снимешь, – отмахнулась я, заводя мотор и выезжая на проезжую часть.

– Нет, к тебе я не поеду, – заявила муза, раздраженно поправляя платье. – Отвези меня ко мне домой.

– А что так? – спросила я, ощутив легкую обиду.

– У тебя в туалете пьяная женщина сидит! – напомнила мне Руся. – А я её сегодня видеть больше не хочу.

– Я тоже не хочу, – погрустнела я.

– Поехали ко мне, – тут же предложила Руся. – У меня чай хороший есть, один знакомый из Мексики привез. Эпазот называется. Очень вкусный. И полезный.

Я вздохнула, поворачивая на улицу, которая вела к дому Фирусы.

– Я бы с удовольствием, вот только за Нисой все равно кому-то придется проследить. А это значит, что надо ехать домой.

– Она уже большая девочка, как-нибудь справится, – фыркнула Руся.

– Она большая только по паспорту, а по уму застряла в пятнадцатилетнем возрасте.

– Хорошо, что не в шестилетнем, – с раздражением ответила подруга и отвернулась.

– В таком случае, это был бы уже клинический диагноз, – рассмеялась я.

– Вот диагноз ей уже сейчас можно ставить, – отмахнулась муза. – Алкоголизм, называется.

Глава XV

Включив фары дальнего света, я медленно ехала по темному проулку, главным достоинством которого было то, что он позволял срезать огромный крюк и быстрее добраться до дома Фирусы. Из недостатков имелись ямы такой глубины, в которых не то, что диски можно погнуть, в этих ямах стадо коров способно было без вести пропасть. А потому я была максимально сосредоточена на дороге, двигаясь со скоростью престарелой улитки и с предельной аккуратностью преодолевая все препятствия.

– У каждой из нас есть свой диагноз, – заметила я спустя некоторое время, по-прежнему напряженно глядя вперед.

И тут моё боковое зрение уловило метнувшуюся вдоль дороги тень.

– Что это было? – отреагировала я, резко выпрямившись и крепче вцепившись в руль.

– Где? – тут же встревожилась подруга и, подавшись вперед, начала внимательно всматриваться во тьму.

– Справа от меня, – пояснила я, ощущая нарастающую тревогу. – Мне кажется, я увидела что-то… или кого-то…

– Человека? – муза покосилась на меня. – Это мог быть кто-то из местных жителей. Этот переулок пролегает через частный сектор старой застройки, ты же знаешь. И проживают здесь в основном пожилые люди, не захотевшие продавать свои земли строительным компаниям.

– Знать-то знаю, но от этого не легче, – проворчала я, вглядываясь в два потока ослепительного света фар, которые по мере продвижения машины вперед выхватывали из тьмы куски разбитого асфальта, лужи, которые почему-то до сих пор не высохли, хотя дождя не было уже неделю, старые, уже местами покосившиеся, заборы, по большей части, деревянные. Все вроде бы было спокойно и обыденно, но что-то не давало мне покоя. Вернее, не что-то невнятное, а одна конкретная мысль – та виденная мною тень двигалась слишком быстро. Быстрее, чем способен передвигаться человек.

– Может, это была собака, – предположила Фируса, откидываясь на сидении.

– Ага, цирковая, – проворчала я. – Которая научилась подниматься на задние лапы и ходить.

Машина преодолела последние несколько метров и я, наконец, с облегчением выдохнула, выезжая на широкую улицу с уже более-менее качественной дорогой. Через десять минут я притормозила возле небольшого трехэтажного здания бывшей швейной фабрики, где подруга несколько лет назад приобрела первую собственную квартиру.

Ну, как квартиру?

Руся называла своё жилище лофтом, я же упорно продолжала утверждать, что она живет на чердаке и вообще, помещение в шестьдесят квадратов с потолками в три метра при полном отсутствии внутренних перегородок не может именоваться иначе, кроме как собачья конура. Но на все мои утверждения, что покупать квартиру, где кухня от туалета отграничена картонной имитацией стены – верх глупости, Руся заявляла, что я ничего не понимаю в ревитализации. Конечно, я ничего в этом не понимаю, я и слова-то такого до того момента не слышала.

– Карета дальше не покатится, – проговорила я, подруливая к тротуару. – Конь устал и хочет в стойло.

– Могла бы и во двор заехать, – проворчала Руся, распахивая дверь.

– Ага, и оставить там колеса, – в спину ей проговорила я. – Я не так много зарабатываю, чтобы обеспечивать стабильную прибыль автосервису.

– А вот пошла бы в адвокаты и получала бы больше. И мне бы не пришлось таскаться с тобой по третьесортным кабакам, – подруга наклонилась, послала мне воздушный поцелуй и, развернувшись на каблуках, пошагала к дому.

Я не торопилась уезжать. Заглушив мотор, вынула телефон и вновь прочла полученное недавно сообщение от Григория. И на самом деле… именно эта заминка и спасла моей подруге жизнь.

Громкий женский вскрик раздался в тот момент, когда я, нажав на кнопку вызова и услышав краткое “Алло” поприветствовала собеседника:

– Добрый вечер, Гриша.

Мужчина не успел и слова произнести в ответ, как я, швырнув трубку на сидение, рванула на вопль, от которого душа рухнула не то, что в пятки, она практически пробила асфальт и оказалась в городской канализации. Кричала Руся, я поняла это сразу, потому узнала бы её голос даже будучи в коме.

Меньше минуты мне потребовалось, чтобы выпрыгнуть из машины, пересечь тротуар и еще не зазеленевший полностью газон, свернуть за угол бывшей фабрики и добежать до середины двора, расположившегося с торца п-образного здания. Проблема заключалась в том, что, как и во всем районе, здесь имелось отвратительное освещение. Работал только один фонарь, да и тот находился в противоположном углу, освещая лишь небольшой клочок пространства в радиусе трех метров. И над единственным входом в здание горела небольшая слабая лампочка, чьей мощности хватало лишь на то, чтобы не дать возвращающимся с работы обитателям лофтов промахнуться ключом мимо замка. Там же где остановилась я, а именно на дорожке между двумя стоящими друг напротив друга деревянными скамейками, про наличие которых мне было известно только потому, что уже бывала в этом дворе при свете дня и угадала их неясные очертания, было так темно, что даже под собственными ногами я не могла ничего разглядеть. Про предметы, находящиеся дальше, чем на расстоянии вытянутой руки, и говорить было бессмысленно, так далеко я не видела вообще ничего.

– Руся, – позвала я негромко, оглядываясь по сторонам. Ни в одном из окон не горел свет, хотя по рассказам подруги я знала, что с ней с одном доме обитало как минимум еще трое человек. – Руся, ты где?

– Здесь, – простонал знакомый голос впереди и чуть справа.

– Здесь – это где? – решила уточнить я, чуть сгибая колени и шаря руками в воздухе.

– Здесь – это в кустах возле мусорки, – сообщила подруга и вновь простонала.

– А что ты там делаешь? – не то, чтобы меня интересовали подробности её валяния в кустах, но двигаться на голос подруги, когда она говорила, было легче.

– Лежу, – лаконично ответила подруга.

– Ну, это понятно, что не валенки катаешь, – пробурчала я и шумно втянула в себя воздух. Судя по запаху мне уже вроде удалось добраться до главного ориентира – мусорки.

И тут вдруг подруга закричала не своим голосом:

– Ди, сзади!

Я лишь успела обернуться, как получила сильный удар в грудь, который буквально подбросил меня в воздух и отшвырнул назад.

Упав на спину, я еще проехалась несколько метров в позе перевернутой черепашки, ощутив позвоночником каждый камушек, который попался на моём пути.

– Твою мать, – неразборчиво выругалась я, пытаясь подняться. Сделать это было сложно. Во-первых, потому что приложилась я об землю не только спиной, но и затылком, отчего тут же начало сильно мутить. Осложняло положение и головокружение, сопровождавшееся белыми пятнами перед глазами. Во-вторых, при каждом движении боль ощущалась везде – от подбородка до голеней. Но сильнее всего болело в груди, там, куда пришелся удар.

Кое-как я смогла встать сперва на четвереньки, а после, нащупав рукой ствол дерева, который удалось опознать по шершавости и сладковатому запаху древесной коры, выпрямилась, используя дерево в качестве опоры.

И несмотря на то, что меня всё еще основательно штормило, я попыталась занять оборонительную позицию. Хотя боец из меня в этот момент был такой себе. Я была все равно, что раненный котенок, брошенный в клетку со львом. Но по соседству притаился враг и я не сомневалась, что он не уйдет просто так, после первого же удара. Уж слишком отчетливым был раздающийся где-то поблизости низкий утробный угрожающий рык.

Рык оборотня в полной трансформации.

А потому я покрепче встала на ноги, но все еще никак не могла сообразить, с какой именно стороны исходит угроза. Звук, казалось, раздавался одновременно со всех сторон. Либо в этом дворе было поразительное эхо, либо он слишком быстро передвигался, наворачивая вокруг нас круги. Из-за темноты мне никак не удавалось что-либо рассмотреть, ведь вне своей природной среды обитания, а именно моря, мои возможности были весьма ограничены. И в этот момент я ненамного превосходила человека.

Прикоснувшись к груди, я ощутила под пальцами ошметки разорванной ткани и что-то мокрое, оставляющее липкий след на коже. Кровь. Оборотень успел поранить меня когтями до крови.

– Черт, – прошипела я, ощущая, как вязкие капли скользят из раны вдоль по телу. Все оказалось хуже, чем я предположила изначально.

И в этот момент рык раздался совсем рядом. Мгновение, которое потребовалось оборотню, чтобы преодолеть разделяющее нас расстояние и вновь удар, который на этот раз пришелся в солнечное сплетение. И я рухнула аккурат под ноги тому, от которого отвратно разило мокрой псиной.

Прежде, чем окончательно отключиться мне показалось, будто я услышала мужской голос, который, кажется, сказал что-то вроде “Отвали”.

Возвращение к жизни было не из самых приятных. Потому что мокрая, холодная, противно прилипающая к телу одежда в принципе не способна вызывать теплых чувств. А уж когда руками ты нащупываешь под собой вместо мягкой перинки крупные круглые галечные камни, то такое пробуждение точно не захочется повторить.

– Какого черта? – хрипло спросила я пустоту после того, как разлепила глаза и ошалело оглянулась по сторонам.

Я лежала на пустынном пляже, погруженная в воду по самую грудь. Мягкие ленивые волны накатывали на берег, омывая его, и меня заодно, чистой прохладной морской волной. Светлеющий горизонт предупреждал о грядущем рассвете. Над головой вскрикивали пролетавшие мимо чайки, торопящиеся позавтракать еще не распуганной любителями утреннего купания рыбкой. Умиротворяюще пели волны, родной запах моря вызывал ностальгию, ноющей болью отзывавшуюся в груди.

В груди!

Подняв руку из воды, я осторожно прикоснулась к тому месту, куда еще недавно была ранена, провела по ключицам, потрогала шею. Пальцы нащупали изодранную ткань платья, но кожа была целой. Ни рваных ран, ни ошметков плоти, ни крови. Ничего.

Все еще пребывая в состоянии растерянности и легкого потрясения, я села. Потом кое-как встала, пошатываясь и поскальзываясь на гладкой мокрой гальке. С меня потекли щедрые потоки морской воды, руки и ноги тут же начали замерзать, а кожа мгновенно покрылась пупырышками из-за прохладного прибрежного ветра. Обхватив себя руками за плечи и стараясь чуть тише стучать зубами, я побрела к выходу с пляжа, периодически морщась от ощущения перекатывающихся под ступнями особенно крупных камней и размышляя над тем, как мне теперь, мокрой и в рваном платье, добираться домой. Ведь пляж, на котором очнулась, я узнала сразу. И находился он на другом от моего жилища конце города. Города, который еще спал по причине раннего утра, когда общественный транспорт отсутствует, а без него идти домой пешком было слишком далеко. Можно было бы, конечно, вызвать такси, но я не владела телепатией, чтобы сделать это без средств связи.

И тут до моего слуха донеслась трель, которую я сразу же узнала и со всех ног бросилась на звук, к причалу. Еще за два метра от него, я увидела под вклинивающимся глубоко в море каменным пирсом свою сумочку, которая была со мной накануне вечером. Сумочка покоилась на валунах, а её длинный тонкий ремешок был аккуратно придавлен камнем поменьше.

Непослушными дрожащими руками кое-как справившись с застежкой, я выхватила надрывающийся телефон и ответила на звонок:

– Да!

– Ты где? – взволнованно закричала Фируса.

– Фух! – с облегчением выдохнула я, оседая на колени. – Ты жива! Я так волновалась!

– Я тоже! – продолжала вопить подруга. – Я думала, тебя убили!

– Нет, – уже без надрыва ответила я. – Со мной все в порядке. Оборотень ранил меня и определенно убил бы, но… Кто-то спас меня. Спас нас, потому что не вмешайся он мы бы сейчас с тобой не разговаривали.

– Последнее, что я помню, – подруга прерывисто вздохнула, – как ты вскрикнула, а после меня что-то ударило по голове. Да с такой силой, что я тут же отключилась. Пришла в себя уже в собственной квартире, на кровати. Дверь была прикрыта, но не заперта. Тебя нет. Я подумала, что всё… нашла телефон и начала тебе звонить, но ты не отвечала. Я полночи пыталась тебе дозвониться!

– У меня практически та же история, – я вновь оглянулась на пустынный пляж. – Только очнулась не в кровати, а в воде.

– Шутишь? – выдохнула Руся.

– Конечно, мне ж заняться больше нечем в полпятого утра! – раздраженно воскликнула я, но тут же попыталась успокоиться.

– Пять, – поправила меня подруга. – Сейчас без трех минут пять.

– А когда мы подъехали к твоему дому было без четверти девять, – припомнила я. – Минут десять мы провели во дворе, а после обе потеряли сознание. Значит, в без сознания я пробыла почти восемь часов.

– А как ты оказалась в воде? И в какой воде ты оказалась? – запоздало отреагировала муза.

– В морской, – проворчала я и вытащила из абсолютно мокрых волос кусок водорослей. – Я не знаю как. В голове кроме колокольного звона, абсолютная пустота. Открыла глаза – лежу, подо мной галька, надо мной – небо. Но перед тем, как отключиться после второго удара, я слышала голос. Мужской голос.

– Ты его узнала?

– Нет, – я не была уверена, слышала ли этот голос ранее. – Кажется, нет. Но кем бы он ни был, он спас нас. И более того, отнес тебя домой, а меня принес к морю.

– Но почему он это сделал?

– Потому что оборотень ранил меня, Руся, – тихо проговорила я, по-прежнему не веря, что все это случилось со мной. – До крови. И он был полностью обратившимся. Я его практически не видела, но прекрасно чувствовала запах шерсти.

Подруга в ужасе ахнула.

Мы обе знали, что означало получить такую рану от оборотня в полной трансформации. В следующее полнолуние я бы начала обращаться, но, не являясь человеком, не смогла бы пережить первое изменение. И либо сошла бы с ума от происходящей в моём теле мутации, либо просто умерла от боли.

– Это значит, что ты…, – начала говорить Руся и запнулась, её голос беспомощно оборвался.

– Нет, – ответила я, сосредоточив все свои силы на том, чтобы голос не дрогнул. Я не хотела показывать, насколько мне вдруг стало страшно. – Рана затянулась. Кто бы не принес меня к воде, он знал, что делал. Море излечило меня.

– Ты уверена? – мои слова явно не подействовали на подругу утешающе. – Рана могла зажить, но при этом вирус, которым заразил тебя оборотень, мог остаться в твоем теле.

– Вряд ли. Он зацепил меня когтями. Как минимум в половине случаев это приводит к заражению. И если бы я была человеком, то следующую полную луну встретила бы в мохнатообразном состоянии. Но я не человек. Если бы в моем теле еще была зараза, рана не зажила бы, а начала гнить.

– А ты вообще сейчас где?

– На Солнечном пляже, – резкий порыв ветра отбросил мои влажные волосы, обдавая холодом. Передернув плечами, я добавила: – Здесь никого, кроме меня нет.

– А почему ты раньше трубку не взяла, я тебе несколько часов уже звоню! – начала возмущаться Руся, а это значило, что она уже успокоилась и готова поиграть в любимую русскую игру под названием “найди виноватого”.

– Я, по-твоему, кто, зомби? – проснулась во мне старая добрая язвительность. – Как я могла это сделать, если в отключке валялась! Я очнулась, огляделась, поняла, что вокруг на километры из живых существ только медузы да сверчки и уже собралась идти в город, как услышала телефонный звонок. Тот, кто принес меня сюда, захватил и мою сумку.

И тут в моей голове что-то щелкнуло.

– Погоди… Моя сумочка.

– Что? Что-то украли? – тут же предположила Руся.

– Нет, – я схватилась за голову. – Не украли, наоборот…

– Ди, – начала подруга. – Что значит, наоборот? Тебе что-то подкинули? Надеюсь, не новый труп, потому что моя психика и так не стабильна, а у нас что ни день, то новый покойник! Чуть сами покойницами не стали! Не знаю, как ты, а мне еще на тот свет рано! И вообще, я еще даже гроб не выбрала! Я же не могу лечь в первую попавшуюся домовину!

Когда Руся начинала тараторить, нести всякую чуть и перескакивать с одной темы на другую со скоростью взбесившегося кролика, это означало только одно – из стадии успокоения она быстро перескочила в стадию повышенной нервозности.

– Да погоди ты! – прикрикнула я, подхватываясь на ноги и хватая свои вещи. – Вызови мне такси! Нет, не так! Вызывай такси себе и приезжай за мной, поедем ко мне!

– Зачем?

– Нам надо поговорить, – и я едва ли не бегом бросилась к лестнице, ведущей с пляжа.

– Нам – это тебе и мне?

– Нет, нам, это тебе, мне и Нисе.