Текст книги "В смысле, Белоснежка?! (СИ)"

Автор книги: Анастасия Разумовская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Я отвела взгляд и внезапно увидела… Бертрана. И сердце скакнуло, все умные мысли покинули мою голову, как скворцы, устремившиеся в тёплые края. Кот стоял, смотрел на меня и улыбался. Этот подлец улыбается! Ему весело?! Пока я целый день страдала, он – радовался жизни?!

Ненавижу!

Я обвила шею капитана руками и заглянула в его лицо с утроенной нежностью. Моргнула пару раз для убедительности.

– Вы так умны!

– В каком смысле? – насторожился он.

– Во всех, – выдохнула я, а затем отстранилась.

Взяла его за палец, он преклонил колено, и я обошла вокруг. Это была фигура танца такая. А заодно посмотрела в сторону Бертрана. Но его там больше не было.

– Не меня случаем ищете, Ваше величество?

Голос за спиной был каким-то слишком оживлённым, зло-радостным. Я обернулась.

– О, Бертран! – Не-не, в этот раз я не буду вести себя как дура. – Если честно, даже не думала. Мне капитан Румпель такую забавную историю рассказывал сейчас…

Волк поднялся с колена:

– Бертран, ты загораживаешь танцевальное поле.

Кот прищурился.

– Какая досада, скажите на милость. И что будем делать?

«Он пьян», – вдруг поняла я и испугалась. Все пуговицы его камзола были застёгнуты, и всё равно в одежде чувствовалась небрежность и какая-то... помятость. А ещё от Кота пахло вином. И глаза лихорадочно блестели.

– Отойди с дороги, Бертран.

– А если нет?

– То я тебя подвину. Но лучше не стоит.

Бертран широко улыбнулся, наклонил растрёпанную голову набок:

– Ну, попробуй.

– Тебе лучше просто отступить, – упрямо повторил Румпель. – Не порть никому праздник.

– Господа и дамы! Я вам очень мешаю праздновать похороны? – громко спросил Бертран.

Музыка прервалась. Придворные заахали. Я поняла, что всё плохо.

– Бертран, пожалуйста…

– Пожалуйста что, Майя?

Я шагнула к нему в сильнейшей тревоге. Взяла за рукав. Но ведь не скажешь же на весь зал о том, что нельзя идти поперёк Румпеля?

– Пожалуйста, ведите себя благоразумно.

Он отступил на шаг назад.

– Я очень благ и разумен.

– Бертран, иди… отдохни.

Жёсткий голос Румпеля разрезал тишину, как нож тирамиссу. Музыканты смешались, пары – тоже, музыка смолкла. А я вдруг вспомнила, как Кот бросил вызов королю… И мне стало страшно. Я обернулась к балконам, махнула рукой. Начался следующий танец.

– Ты меня пригласишь? – тихо спросила у Бертрана.

– Нет.

– Значит, я приглашаю тебя сама.

Он удивился, но я уже положила руки ему на плечи, не опуская взгляда. Всё же Бертран оказался рыцарем до мозга костей и не смог оскорбить меня отказом на глазах у всех. Я перевела взгляд на невозмутимого капитана и улыбнулась ему, кивком благодаря за прошлый танец. А потом снова посмотрела на Бертрана. Его зрачки расширились от гнева.

– Вы уверены, что хотите танцевать именно со мной? – процедил он.

– Да, – шепнула я. – Уверена. И целоваться я хочу тоже именно с тобой.

Он поперхнулся. Руки на моей талии сжались сильнее. И голос Кота прозвучал неожиданно хрипло, когда он недоверчиво спросил:

– Несмотря на то, что я целуюсь хуже?

– Я соврала. Женщине иногда позволительна маленькая ложь, – ласково ответила я, чувствуя, как в груди толчками разливается такое глупое, такое безумное счастье.

Глава 18. Кукла колдуна

Бертран настороженно посмотрел мне в глаза. Мы как бы танцевали, но оба совсем не попадали в такт музыке.

– И в чём ты ещё соврала? – хрипло уточнил он.

Чувствуя себя олимпийским чемпионом на стометровом трамплине, я на миг закрыла глаза.

– Я тебя ревную, – призналась быстро, пока не передумала, – ты не глупый, я не считаю тебя болтливым и… И мне не наплевать, что…

«Что ты чувствуешь ко мне», – хотелось сказать, но горло внезапно пересохло. Я посмотрела на Кота и задохнулась от зелёного сияния его глаз. Он вдруг остановился, потом притянул меня к себе и поцеловал. И я как-то разом забыла, что мы не одни. И не сразу вспомнила, когда поцелуй закончился. Если бы Бертран не удерживал меня, я бы, наверное, упала.

– Что у тебя с Румпелем?

Ревнует? Взгляд настороженный и очень внимательный. Я вздрогнула и оглянулась. Музыканты фальшивили, дамы и кавалеры старательно не замечали нас. Все, кроме Румпельштильцхена. Тот прислонился к колонне и смотрел на нас в упор. Казалось, он слышит каждое наше слово, хотя нас и разделяло шагов сто, не меньше.

– Я его боюсь, – честно ответила я. – И этот страх не иррационален.

– Что?

– Не беспочвенен. У него есть основания.

Бертран снова обнял меня, прислонился лбом ко лбу.

– Давай уедем.

– Ты знаешь, что я не могу.

– Знаю. Майя… я хочу сказать тебе…

– Давай не здесь?

– Хорошо. Ты можешь сослаться на усталость и уйти после двенадцати? Я к тебе приду.

Я вздрогнула. Сразу вспомнила о том, что меня ждёт этой ночью.

– Лучше приходи утром. Ранним, часов в шесть или семь.

– Ты кого-то ждёшь?

– Д-да, – честно и мрачно призналась я.

– Волка?

Я кивнула.

– Давай я просто вызову его на дуэль…

– Нет! – резко отстранившись, я зло взглянула на него. – Даже не вздумай! У меня кроме тебя тут больше никого нет. Румпель тебя убьёт. И я останусь одна.

Кошачьи глазки стали обиженными.

– Спасибо за веру в меня, – съехидничал Кот.

– Бертран…

Он верно понял упрёк в моём голосе и улыбнулся. Тепло и весело.

– Да ладно, я понимаю. Но вдвоём мы точно справимся. Мы же вдвоём?

И тут этот ужасно короткий танец закончился. Бертран учтиво поклонился, я кивнула, благодаря за танец.

– Да, – ответила коротко, так как в наступившей тишине нас могли услышать не те уши.

Но Бертран вдруг сам шагнул ко мне, наклонился и тихо прошептал:

– Верь мне. Пожалуйста. И не ревнуй.

А затем ещё раз поклонился, бросил на меня многозначительный взгляд и, встряхнув головой, быстро отошёл. К Авроре. Сердце стиснула боль. Ей он тоже говорит «верь мне» и «не ревнуй»? Это у него метод что ли такой?

Часы ударили полночь. Я огляделась, нашла Белоснежку.

– Думаю, тебе пора спать.

– А тебе? – мрачно буркнула девочка.

– И мне. Давай уйдём вместе?

Я остановила музыку.

– Мои любезные друзья, – сказала громко и радостно, – нам с принцессой пора ложиться почивать, но танцы пусть продолжатся до утра.

Да, так просто. Без пафоса. И мы вышли. За нами вновь зазвучала музыка.

Я проводила Белоснежку, а затем направилась в свои покои, предвкушая неприятности. «Я не могу доверять Румпелю, – думала сумрачно. – Волку нужна марионетка, и он безжалостно свернёт ей голову, едва та осмелится сделать что-либо вопреки его воле. Белоснежка, даже если мы с ней подружимся, ребёнок. Я могу верить Рапунцель, но… Мари ничем не сможет мне помочь. Илиана может, но не станет, у неё свои цели. Фея Карабос… может быть, но вряд ли она будет готова рискнуть ради меня жизнью. У меня только Бертран. Если не верить ему, то – кому?».

И вдруг разом ощутила, как же я устала от этого чужого мира.

Подошла к покоям. Взялась за дверную ручку, прислонилась лбом к прохладной деревянной створке. Хочу домой. Просто домой. К Анечке.

Открыла, вошла, и чёрный вихрь смёл меня, впечатал в стену, захлопнув дверь.

– Что ты себе позволяешь, женщина? – прошипел Румпель, прижимая меня к стене. – Ты сошла с ума?

– Н-нет, – тоненько пропищала я, застыв от ужаса.

– Идём, – он рванул меня за руку, и я упала прямо на него.

Попыталась встать, но он уже нёсся вперёд, волоча меня за собой. И мне пришлось бежать, чтобы не свалиться с ног.

– Румпель! Ты меня убьёшь! – завопила, когда он устремился вниз по ступенькам.

На свою беду он остановился, и я с размаху вмазалась в него. Спасибо, хоть придержал.

– Пока нет, – ответил совершенно серьёзно. – Но ты к этому близка.

Я задыхалась:

– Корсет! – и увидела непонимание в его взгляде. Но голоса что-либо объяснять не было, я глотала воздух, рёбра болели от тесноты корсета. – … не пойду… никуда…

– Пойдёшь, девочка. Ещё как пойдёшь. Будешь смотреть, куда скажут, и слушать. Очень внимательно слушать.

Он сжимал моё запястье пальцами, словно стальными наручниками.

– Я не могу бежать! – наконец удалось выговорить мне. – Ты когда-нибудь пробовал бегать в корсете? Туго затянутом корсете?

– Смеёшься?

– Нет.

Капитан сузил глаза, как будто те и так не были достаточно узкими.

– Мне наплевать, что ты можешь, а что нет, Майя. Следуй за мной.

Отпустил меня и зашагал дальше. Я побежала за ним, подхватив юбки. Будь прокляты его длинные ноги!

Мы пересекли сад, но прошли не к башне, а по какой-то узкой тропинке влево, обошли королевский замок и остановились перед угрюмым торцом. Румпель обернулся, подождал, пока я подбежала, и затем сказал привычно невозмутимым голосом:

– Королева не должна вести себя как продажная девка. Не должна обжиматься на глазах придворных с похотливым мужиком, не должна целоваться и смотреть на него бараньими глазами.

– Не смейте оскорблять меня! – прошипела я, стискивая кулаки.

Но, увы, он был прав. Я не получила королевского воспитания, но понимала: королева должна беречь репутацию. И всё же… Как он смеет!

– Майя, – он приподнял мой подбородок указательным пальцем, а большим провёл по моей нижней губе. Прищурился. – Ты не поняла, девочка, ты – никто. Калиф на час. И, если не будешь слушать меня, нас, то твоя жизнь окажется короче, чем у короля Робера. Ты же читала про него, верно?

– Читала…

Я отшатнулась, уклоняясь от его длинных пальцев.

– Ну и чудно. Надеюсь, тебя удивило, как быстро мы поменяли Белоснежку на тебя. Ты, в целом, умная женщина, должна была удивиться.

– Удивилась.

– Умница. Видела кукольные театры? – Я кивнула. – Пьеро, Коломбина, Арлекино… Только доверчивый народ смотрит и думает, что куклы движутся сами, и Арлекино может побить Пьеро. Но тот, на чью руку надета кукла, знает правду.

Он насмешливо взглянул на меня, а затем провёл рукой по моим волосам. Арселе соскользнул с волос ещё в комнате, и сейчас ветер раздувал мою короткую стрижку.

– Тебе идёт, – заметил Румпель. – Я не возражаю, чтобы ты спала с Бертраном, если желаешь с ним спать. Но делай это не у всех на виду.

– Да как ты…

– Перестань. На людях я всегда соблюдаю субординацию, но наедине я буду говорить тебе, что хочу и как хочу. И запомни, Майя, я не люблю ошибаться. Ты – кукла на моей руке, это тоже запомни. Как надел, так и сдёрну. И ты не только будешь танцевать то, что я тебе скажу танцевать, но ты ляжешь под кого я скажу. Запомнила?

– Нет, – прошептала я.

Губы едва двигались, став деревянными. Я попятилась. Герцог Ариндвальский схватил меня за плечи и рванул на себя. Он явно наслаждался моим страхом и беспомощностью. Чёрные глаза смеялись.

– Нет! Так не будет. Лучше я умру!

– Умрёшь, конечно. Пошли.

Я словно во сне двинулась за ним. Всё это было настолько страшно, что мозг цепенел.

Мы прошли в низкую чёрную дверь, литую из какого-то металла. Спустились по гладким ступенькам. Я поскользнулась и уцепилась за его камзол. Но Румпель даже руки не подал. Низкий тёмный коридор, чьи своды смыкались прямо над его наклонённой головой. Факелы. Часовые. Угрюмые. Вальяжные.

– Куда мы идём?

Голос мой дрожал и рвался, но Румпель не стал оглядываться. Он всё шёл и шёл, и я старалась от него не отставать. Подвал под замком. Разветвляющиеся коридоры. Запах человеческой нечистоты, плесени и… крови? Румпель распахнул очередную дверь. Острый запах пота, мочи, крови и чего-то не менее мерзкого. Я вошла, зажмурилась от яркого света, заморгала, открыла глаза. Огонь в странном очаге – клетке, подвешенной к сводам на цепи. Грузный полуобнажённый мужчина, стоящий ко мне спиной, блестящей от пота. И… Я не сразу поняла, что это. Видела много раз, но в кино и мельком. Поняла, когда мужчина вытащил щипцами какую-то раскалённую добела железку.

Дыба.

Мать твою! Это дыба! А на ней – узник. Я заорала и бросилась обратно, но Румпель перехватил, прижал меня спиной к груди и прошипел на ухо:

– Заткнись. И смотри. Внимательно смотри. Потому что вот это – твоё будущее.

…

Из подвала Румпель вынес меня на руках – мои ноги не держали. Но, когда мы оказались в саду, он всё же выпустил меня. Повернул к себе, удерживая за плечи, безжалостно заглянул в лицо.

– Вижу, что впечатление у тебя сильное. Даже сильнее, чем я предполагал. Вот и запомни его, Майя. Навсегда запомни. В этом веке нет вашего слащавого гуманизма. Фигового листика, прикрывающего реалии жизни. Здесь всё открыто, просто и откровенно. За это и люблю вот этот мир. Здесь люди подлинные в своей мерзости. Не те няшки, которые искреннее убеждены в собственной пушистости, но смотрят фильмы, в которых герои орут, когда чудовища разрывают их на куски. Нет. Они честно приходят на казнь и с наслаждением смотрят, не скрывая от себя внутренней потребности. И это правильно.

Я молчала, плохо понимая его слова. Словно одеревенела, в голове метались странные обрывки мыслей. Про оловянные пуговицы на его камзоле. Про потерявшееся колечко. И…

– Румпель, ты из нашего мира, – прошептала я. – Кто ты? Откуда ты сюда пришёл? И как?

Разум отчаянно пытался забыть увиденное, хватаясь за любые посторонние вопросы. Румпель усмехнулся. Мне показалось, что он понимает, что со мной происходит.

– Ты всё верно понимаешь, Майя. Я из Первомира. И я способен вернуть тебя обратно. В твой дом. К твоей дочери. И тебе всего лишь нужно заключить со мной сделку.

Я задыхалась. Я больше не могла тут оставаться. Закрывала внутренние глаза, стараясь не видеть то, что продолжало видеться, не слышать нечеловеческий вой пытаемого.

– Что ты хочешь? – спросила слабым, едва слышным голосом.

Но Румпель услышал.

– Твою дочь.

– Нет…

– Я не причиню ей зла, – он снова мягко коснулся моих губ большим пальцем. – Ты можешь за неё не бояться, Майя. И она мне понадобится не сейчас. Ты сможешь вернуться и наслаждаться вашим общением… шестнадцать лет. Ты сможешь её даже подготовить…

– Нет! – закричала я, пятясь. – Никогда!

Он зло сузил глаза. Но потом хрипло рассмеялся:

– Я даю тебе три дня, чтобы ты подумала. Три дня, Майя.

– Это ничего не изменит. Я не отдам тебе свою дочь. Никогда. Лучше умру. Лучше…

– Умереть это слишком легко, девочка. Запомни: у тебя три дня. На третий день время в твоём мире возобновит ход. И твоя дочь умрёт от голода, захлебнувшись собственным плачем в твоей квартире.

Он резко отвернулся и зашагал прочь. Мои ноги подкосились, и я всё же упала.

Аня… Анечка…

Я не сомневалась, что Румпель сможет это сделать.

Вспомнила мою девочку. Её пушистые светлые волосики и маленькие карие глазки… Вскочила на ноги и бросилась в Запретную башню. У меня больше не было времени для плана госпожи Карабос. И оставался лишь один выход.

Я буквально слетела вниз по лестнице, промчалась мимо скелетов, ворвалась в пустую комнату. Подскочила к тёмному зеркалу и закричала:

– Илиана!

Но зеркало оставалось таким же тёмным, словно выключенный экран смартфона.

– Илиана! Я согласна!

Мне было не до стихов, и свергнутая королева, видимо, это почувствовала. Зеркало замерцало, и я увидела страшную женщину совсем рядом. Она стояла у самой зеркальной поверхности и жадно всматривалась в меня. Мне почему-то показалось, что сейчас облизнётся.

– Майя, – прошептала она хриплым от волнения голосом, – что произошло?

– Румпель…

Но я задыхалась, не в силах выговорить ни слова. Однако Илиана, видимо поняла. Рассмеялась низким, воркующим голосом.

– О-о! Да, этот может.

В её тоне восхищение мешалось с ненавистью и нежностью.

– Он – твой любовник? – внезапно выдохнула я.

– Бывший любовник. Да. Моя правая рука и верный соратник… Верный. Я слишком поздно поняла, насколько он верный. И кому.

– Это он тебя…

– Конечно. Не Анри же?

– А тела королев?

– Иллюзия? Да, тоже он. Юмор у него такой. Одно из них, кстати, было с моим лицом. Шутник.

Мне было плевать. Какая вообще разница?! Там Аня и… И всё же я не могла удержать вопросов. Почему-то было важно их задать.

– Кто он? Это правда, что когти и…

Королева рассмеялась бархатистым смехом.

– А это уже моя иллюзия. И да, Майя, моей силы хватило установить запрет. Сюда Румпель не может войти. Чтобы ни случилось.

– Расскажи, как мне потом из зеркала перейти в свой мир, – опомнилась я.

– Что он сделал такого, чтобы ты изменила решение? – полюбопытствовала она. – Я вижу, что ты полна решимости. Чем он тебя так напугал?

– Он правда может сделать так, что в моём мире время возобновит ход?

Илиана задумалась. А потом медленно произнесла:

– Не знаю. Я не знаю пределов его возможностей. Он не владел магией до нашей встречи. Хитрый, страстный, очень умный. Это подкупало. Это… Ах, тебе не понять. Когда твой любовник не только хорош в постели, но ещё и умён… М-м… Признаться, в какой-то момент я настолько потеряла голову, что даже научила его магии!

– А ей можно научиться? Разве это не дар?

– Можно. И да, это дар. Румпель был лишён его. Но, когда восстал Анри, когда началась гражданская война, и силы брата неожиданно ворвались в столицу, я поделилась магией с моим… союзником. Как же я была наивна и глупа! Верила, что он мне верен… И только здесь, в зеркальном мире, перебрав все факты – а времени у меня оказалось много, даже слишком много – поняла, что и сам побег, и восстание, и победы Анри – дело рук Румпеля. Ох, как же я его ненавидела! Со всей яростью… Но… потом поняла, что ещё больше стала ценить его безжалостный ум.

– Ну что ж… У тебя будет возможность восхититься им ещё глубже, – я резко оборвала её поток восторга. – Румпель сейчас у власти. Моими руками сверг Белоснежку. И не удивлюсь, если чьими-то – Анри.

Чёрные глаза блеснули радостью:

– О-о… Снова встретиться с главным врагом. Как это восхитительно! Но на этот раз я не поддамся его чарам! И мы ещё посмотрим кто кого…

Её аж трясло от предвкушения. Она протянула руку, положила ладонь на обратную поверхность зеркала.

– Твоя обидчица часто подглядывает за тобой в зеркало. Ты этого не видишь сейчас. Но в зеркальном мире увидишь сразу. Под любым предлогом уговори её дать тебе руку.

– Но как? Она же понимает и не захочет…

– Это твоё дело, – королева пожала плечами. – Как хочешь. Например, вечной молодостью. Её всегда волновала собственная внешность. Она даже была добра, пока была молода и красива. Я не знаю. И это не моё дело, не так ли?

Да, это было верно. Да и есть ли у меня другой вариант?

Наладить отношения с Белоснежкой. Да ещё и под чутким контролем Румпеля. Сделать для всех счастливый конец – на это нужно время. И не три дня, которые злодей мне предоставил. Вариант Румпеля, конечно, невозможен. Ну и… всё. Выбора у меня попросту нет.

Я должна вернуться в мой мир, к моему ребёнку. А проблемы этого мира – не мои проблемы. Мне жаль Кота. Мне жаль Белоснежку. Очень жаль! Они останутся в мире, где два великих злодея устроят междоусобную войну. Но… Я не могу им помочь. Просто не могу. Я должна спасти свою дочь.

– Ты всё ещё колеблешься? – насмешливо заметила Королева. – Может, обратишься к Румпелю? Он поможет.

Я вздрогнула. И вдруг внезапная мысль ошарашила меня.

– Илиана… Я правильно… этого же не может быть… Ты же не хочешь сказать, что Румпель – отец Бертрана?

Она приподняла брови и саркастически улыбнулась.

– Почему не может быть?

– Но… он же не рыжий!

Мой голос внезапно охрип.

– Кто сказал? – Илиана откровенно смеялась. – Человек, возраст которого не изменяется в десятках лет, разве не может, по-твоему, по собственному желанию изменить собственную масть?

– Но… Господи…

– Как же ты глупа! Ты думаешь, если бы Румпель не заступился за Эрта, то Анри оставил бы в живых моего сына?

Это прозвучало логично. Льдинки, кружившиеся в водовороте моего сознания, внезапно сомкнулись в слово «вечность».

– Ну? Долго ещё? – нетерпеливо окликнула меня королева. – Или ты передумала? Зачем тянешь время?

Действительно: зачем? Я выдохнула, подняла руку…

– Майя!

Его не может быть здесь… Не должно, не… Я застыла. Сердце бешено заколотилось. На миг. Но этого оказалось достаточно. Крепкие руки обхватили мои плечи, отдёрнув от зеркала.

Глава 19. Перехитрила

Я закрыла глаза и прислонилась затылком к его щеке.

– Майя, что она тебе сказала? Как? Или… Он?

– Бертран, – простонала я. – Пожалуйста! Зачем ты мне помешал…

– Вот-вот, – проворчала Илиана. – Дай девушке принять решение самостоятельно.

Но Кот развернул меня к себе, обнял одной рукой, а другой приподнял лицо за подбородок, встревоженно всматриваясь в глаза.

– Майя… Не верь им. Ни ему, ни ей.

– Ты не понимаешь. Он запустит время. И моя дочка умрёт.

– Кто?

– Румпель.

– Он лжёт.

– Он говорит правду, Эрт, – скучающе заметила Илиана. – Рум никогда не угрожает, если не может исполнить угрозу.

Бертран бросил на мать злой взгляд, затем снова посмотрел мне в глаза.

– Майя, – прошептал хрипло. – Дай мне немного времени. Я кое-что узнал. Когда Румпель обещал запустить время в твоём мире?

– Через три дня.

– Я не буду просить все три дня, понимаю, что тебе нельзя тянуть до последнего. Но, пожалуйста, дай мне хотя бы два.

– Не могу, – простонала я, чувствуя, как веки щиплет слезами. – А если я не доберусь вовремя? Я не знаю, сколько времени у меня займёт переход из зеркала в мой мир…

– Вот именно, – мрачно отозвалась королева.

Бертран коротко выдохнул.

– Хорошо. Дай мне время до заката. Пожалуйста. Ведь, если ты сейчас шагнёшь в Зазеркалье, то не факт, что выберешься оттуда вообще, а не останешься созерцать через зеркало, как умирает твоя дочь. Вот только оттуда я тебя уже не смогу достать. И помочь тебе ничем не смогу.

– Хорошо.

Я зарылась в его камзол лицом. Прижалась, словно брошенный котёнок. Бертран подхватил меня на руки.

– Мама, – сказал зло и резко, – если ты её обманешь…

– То что?

Ох, как мне не понравился яд в её голосе!

– Ты будешь удивлена, – угрюмо сообщил он, направляясь к двери.

– Запомни, сын: девок у тебя будет много, а мать – одна!

Кот остановился, обернулся и серьёзно взглянул на неё:

– Лучше никакой.

И вышел.

Я положила голову ему на плечо, не в силах удерживать слёзы. Не всхлипывала, не рыдала, просто слёзы катились и катились, а я слишком устала, чтобы их останавливать.

Бертран внёс меня в комнату. Положил на постель. Расшнуровал корсет, снял платье. Я безвольно поднимала руки, когда нужно. Затем стянул многочисленные нижние юбки, оставив лишь одну сорочку. Когда он успел освободить меня от украшений, я не поняла. Провёл по волосам, наклонился и поцеловал. Нежно. Не в губы, нет: сначала в один глаз, потом в другой. Лёг рядом, подтянул к себе, обнял и набросил на обоих одеяло.

– Что он тебе сказал? – спросил тихо. – Я никогда не видел тебя настолько… сломленной. Ну, кроме угрозы запустить время.

– Показал. Я видела, как пытают человека… Как ему ломают кости… Как рвут сухожилия. Как клеймят и… Много всего.

Бертран вздрогнул, прижал меня крепче.

– Ясно. Ты раньше такого никогда не видела?

– Н-нет… А ты?

– Видел.

– Но ты же не… Пожалуйста, скажи, что ты не…

Он поднял брови и насмешливо взглянул на меня.

– Майя, ты серьёзно?

– Скажи.

– Я не. Не пытал. Не казнил. Не травил людей собаками. Не насиловал женщин. Не бросал детей на копья… Что ещё не?

Я всхлипнула, задрожала и разрыдалась. Он принялся нежно целовать, затем уткнул моё лицо в свою шею.

– Прости. Я идиот. Зачем он тебе всё это показывал?

– Он с-сказал, чт-то я – его к-кукла…

– «Ты должна быть послушной девочкой»? Вот это? «Ты – моя кукла, я в любой момент сдёрну тебя с руки», да?

Я уставилась на него.

– Откуда… Он… он и тебе так говорил?

– Нет, ну что ты. Я же говорю: я кое-что узнал. Нет, я всегда подозревал, что Румпель – сволочь, и что с ним нельзя заключать сделки. Но не знал, что настолько сволочь.

– Что ты узнал? – слабым голосом спросила я.

Мне стало легче.

– Думаю, что Анри убил Румпель. Я теперь в этом практически уверен.

– Зачем ему это?

– Видимо, решил, что тобой управлять будет проще. Может быть, сначала делал ставку на Белоснежку. Но сейчас он планирует её уничтожить.

– Ч-что? В каком смысле?

– Убить.

– Откуда ты знаешь…

– Я тут пообщался кое с кем… Этот кое-кто сам не понял, что рассказал, но я сопоставил факты. Румпель снова использует яд.

Приподнявшись на локте, я в ужасе посмотрела на него.

– Использу… ет?

– Да. Уже. С момента, когда ты её свергла, принцессу стали травить. Чтобы не было так очевидно – потихоньку. Но ты заметила, какая она в последнее время бледная?

– Я думала, она по отцу тоскует и… Господи… Как это ужасно!

Застонав, я снова прильнула к нему:

– Я не знаю, что мне делать… Совсем ничего не знаю. Мне так страшно!

– Тш-ш. Нас двое. Я всегда был один. А теперь нас двое. Мы что-нибудь придумаем. Может, арестуешь Белоснежку? Тюремную пищу готовит Беляночка, а она дама принципиальная. Её ни за что не убедишь подмешивать яд.

– А Румпель её подозревает…

Бертран криво усмехнулся:

– Я не удивлён. Он может подозревать кого угодно. Так что насчёт арестовать?

«Лучше бросить в темницу, а там… само получится» – зазвучали в голове слова Румпеля.

– Нет…

– Майя?

– Румпель так и хотел. Бросить в темницу. И был уверен, что она там умрёт. Нет, это не вариант.

Мы снова замолчали. Он зарылся в мои волосы, поглаживая меня по плечу.

– Бертран… увези её.

– Что? – он непонимающе посмотрел на меня.

– Увези. Помнишь, ты говорил про королевство Спящей красавицы?

– Ну, я не уверен, что она прям красавица…

– Неважно. Пожалуйста, забери её отсюда.

– А ты?

– А я вернусь в свой мир.

Его губы дрогнули, и Бертран отвёл глаза.

– Майя, – глухо прошептал он. – Я… я люблю тебя.

Он снова посмотрел на меня, и у меня дыхание замерло.

– Но…

– Я никому не говорил такого. Мне даже было приятно, что ты меня ревнуешь… Мне казалось, что ты… Что я тебе совсем безразличен. Знаю, я кажусь тебе легкомысленным. И ты права, да. Но… Я никогда и никому не предлагал выйти за меня замуж. Только тебе. Я обещаю, что у тебя не будет повода меня ревновать…

Я положила пальцы ему на губы. Покачала головой. Сердце разрывалось от боли и тоски.

– Прости. Я не могу. Чтобы стать твоей женой, мне нужно бросить Аню.

– Возьмём её с собой, – упрямо настаивал он.

– В этот ужасный мир? В мир, где казни совершаются публично, а в подвалах пытают людей? В мир Румпеля?

– А у вас не пытают?

Я не знала.

– Может быть. Но мы с дочкой вряд ли узнаем об этом. Кот, пойми меня… Пожалуйста. Я не могу.

– Понял. Хорошо. На рассвете увезу. Сейчас нельзя – ночью стражи больше, чем днём.

«Мы не увидимся больше» – прочитала я в его глазах. Бертран мужественно попытался скрыть от меня свою тоску. Прижался губами к макушке. Замер. Но я ощутила, насколько ему сейчас плохо. Запрокинула лицо, потянулась к губам и поцеловала сама.

Он очнулся и замер, когда моя сорочка и его рубаха оказались на полу. Сглотнул и прохрипел:

– Майя… Прости, я… Тебе плохо, а я…

Отстранился, но я вновь притянула его к себе:

– Я хочу быть с тобой, – прошептала, обвивая руками шею. – Я сама этого хочу.

И где-то на грани захлестнувших чувств и эмоций услышала, как тихо хлопнула дверь. И в тот же миг забыла об этом, когда Кот прижался губами к моей ключице и стал спускаться ниже. Показалось, видимо.

На заре Бертран ушёл, а я тотчас провалилась в сон, чувствуя невыразимое облегчение. Когда я уйду, Белоснежка будет в безопасности. Девочке ничего не грозит.

Разбудила меня Чернавка.

– Ваше величество! Ваше величество! – плакала она, тряся меня за плечо. – Принцесса пропала! Капитан Румпельштильцхен в ярости… Он выслал отряд стражников…

Я с трудом подавила довольную усмешку. Вспомнила, как легко Кот выкрал меня из темничной башни. Да уж, мастер, что ни говори. Потянулась. Спать хотелось просто безумно. Голова упорно клонилась к подушке, глаза слипались. Зевнула.

– Может погулять просто отправилась. Я же разрешила ей беспрепятственное перемещение. Который сейчас час?

– Обед уже скоро! Куда ж она могла отправиться? Одна же! – хныкала служанка.

«Бертран! Умничка какая! Никто даже не заподозрил, что не одна». Я, наконец, смогла открыть глаза и, щурясь при ярком солнечном свете, огляделась. Никаких следов ночной страсти. Моя одежда чинно-благородно висит на распорках. Умеет, гад, следы заметать… Но ревновать к прошлому опыту – глупо.

– Помоги мне одеться.

– Господи… Она ж ребёночек совсем… Куда же она делась? А вдруг волки, а вдруг рудокопы?

– Кто?

– Рудокопы. В горах есть поселение… Я там была когда-то… Они страшные. Злобные и угрюмые. Даже не ответили на приветствие тогда.

Она всё тараторила и тараторила, а её руки проворно натягивали на меня все элементы премудрой одежды. Я терпела, думая о своём. Мой Кот в сапогах спасает Белоснежку!.. Я никогда больше не увижу его… Анечка, я иду к тебе!.. Он предложил мне выйти за него замуж… И…

Дверь распахнулась настежь, грохнув о косяк, как раз, когда Чернавка прилаживала на моих волосах арселе.

– Пошла вон! – рявкнул Румпель, и девушка, испуганно пискнув, вылетела из двери.

«На людях я всегда соблюдаю субординацию» – вспомнилось мне. Я испуганно взглянула на него и опустила глаза, чтобы скрыть неуместную насмешку.

Мы тебя переиграли, Волк! Теперь бы ещё обмануть…

Капитан аккуратно закрыл дверь, а затем медленно обернулся ко мне.

– Ну, давай, – прошептал тихо и зловеще, – солги мне, что ты ничего не знаешь.

– Чернавка сказала, что Белоснежка исчезла, – ответила я, с неудовольствием слыша, как голос задрожал. – Но я думаю, что принцесса просто гуляет…

– Вместе с Бертраном?

– Что?

Румпель приподнял бровь, издевательски всматриваясь в моё лицо.

– Скажешь, что не знала?

– Почему ты думаешь, что они… вместе?

Он подошёл и встал нервирующе близко, в упор глядя на меня узкими чёрными глазами.

– Может потому, что Бертрана с утра нет в замке?

Я пожала плечами:

– Кот часто гуляет сам по себе. На то он и Кот. Это ещё ни о чём не говорит.

– Положим. Зато Белоснежка за подобным не замечена. Вряд ли она решилась бы выйти самостоятельно за ворота в неизвестный мир. Не находишь?

– Даже под угрозой смерти? – я смело вскинула подбородок и прямо взглянула ему в глаза, не скрывая насмешки. – Румпель, ты всерьёз считаешь, что после вчерашнего… я была способна строить заговоры? – и добавила с горечью: – Ты слишком высокого обо мне мнения.

– Что значит «под угрозой смерти»? – хрипло уточнил он.

– Белоснежка считает, что я – убила её отца. С твоей помощью. Я пыталась переубедить её, но, боюсь, у меня не получилось.

– Бред. Но, положим. С чего тогда она решила, что её…

Я положила руку ему на плечо, чувствуя, как нервически дрожат мои губы.

– Но ты же предлагал её убить. Разве не так? А я – Злая королева. Мне по сюжету положено.

– Предлагал. Но после произошедшего на балу передумал. Возможно, принцесса мне ещё пригодится.

Я вздрогнула.

– Она-то об этом не знает, – заметила хрипло.

– Ты хочешь сказать, что ты не причём?

– Скажи, а мне зачем это? Куда-то увозить её? Или убивать, или… Это надо быть полной дурой, чтобы рисковать…