Текст книги "Полет над бездной (СИ)"

Автор книги: Анастасия Махомет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)

Сэт переменился в лице, будто его окатили ледяной водой. Вот такого он уже не мог терпеть, пощечины, побои, обвинения, но не оскорбление той, которую любил! Он, как дикий зверь, посмотрел на учителя и внезапно вернул тому пощечину.

Вересом от неожиданности упал, а озверевший ученик, набросился на него и замахнулся кулаком, но глядя в сине глаза, что так много значили, остановился. Сначала замер, затем медленно опустил руку и встал.

– Никогда не говорите так о ней, – тихо прошептал он, набросил на плечи рубашку и собирался уйти, не скрывая одолевшей его печали.

– Стоять! – приказал, вскочивший на ноги Илья. – Я не закончил.

Сэт замер и обернувшись посмотрел на наставника, который теперь казался и чужим и невыносимо неприятным. Пусть он и был еще мальчишкой, пусть жизнь его много раз била, но в нем осталась гордость, и желание защищать любимых, даже если защищать нужно было от таких же любимых. Он знал, что ничем хорошим этот разговор не кончиться, поэтому решил уйти. Ничего не говоря, что бы не сказать того, о чем потом станет жалеть.

Илья метнулся к нему и крепко схватил за руку. Для Сэта это стало последней каплей. Он резко развернулся и ударил учителя кулаком по носу, освобождаясь и спеша удалиться, буквально убегая.

Наверху он столкнулся с Ником, что через другую лестницу увел Лиру к себе.

– Погоди, – прошептал тот, слыша произошедшее. – Ты ведь знаешь, что он так не думает. Извинись…

– Ни за что! – однозначно заявил Сэт. – Пусть катиться ко всем чертям!

Он зашел к себе, злобно хлопнул дверью.

Ник тяжело вздохнул и спустился вниз. Друга он нашел на кухне с куском льда у переносицы.

– Мальчишка неблагодарный… хулиган малолетний… дрянь, – бубнил он злобно.

– Он ударил тебя? – не веря своим глазам, машинально спросил Ник, застыв в дверях.

– Он сломал мне нос! – вскрикнул Вересов, возбужденно.

– Ты тоже хорош, – шепнул Ник. – Ты оскорбил его девушку.

– Хочешь сказать, что я не прав?!

– Да, тебе не стоило говорить, того, что ты сказал…

– Что?!

Илья был готов наброситься теперь уже на Ника и обвинить его во всех возможных смертных грехах, на которые только воображения и гнева хватит.

– Ты ведешь себя, как твой отец! – парировал Ник, еже не начавшуюся вспышку гнева.

Илья замер, не понимая, но и боясь осознать правдивость этих слов.

– Ты ненавидел его за то, что он оскорблял твое творчество, оскорблял, то, что ты любил. Он старательно уменьшал цену самому важному для тебя, не принимал и не пытался понять. Ты сегодня сделал то же самое.

Илья шокировано посмотрел на друга с дикой болью и отчаяньем, будто произошло самое страшное в его жизни, а затем медленно опустил глаза, принимая это осознание.

– Вот видишь. Ты применил запрещенный прием, за что и поплатился.

Лира тихонько открыла дверь комнаты Сэта. Как она и думала, он лежал на кровати, уткнувшись носом в подушку. Услышав, что кто-то вошел, он приподнял голову и посмотрел на Лиру измучено. Он знал, что был прав, знал, что ему нечего стыдиться, но все равно, было до дрожи противно, от самого факта. Он не имел никаких сил выставлять Лиру, но и говорить с ней не хотел, поэтому отвернулся от девушки.

Лире этого было достаточно. Она присела возле него и, таинственно улыбнувшись, нежно коснулась его спины.

Сэт закрыл глаза, позволяя ей, как когда-то давно обработать свежие следы от кнута, но через миг вздрогнул, почувствовав что-то неясное, что-то непривычное, он встрепенулся и поспешил, отстраниться от Лиры, буквально шарахнувшись от нее в сторону, но было уже поздно Дива попала в его кровь…

Когда Сэт открыл глаза, голова дико болела, все тело было будто ватное. По изодранной спине пробегала противная судорога. Он смотрел на белый потолок и ощущал странную боль в глазах. Он приподнялся – картинка поплыла и стала темнеть. Голова закружилась. Ему пришлось замереть, что бы не потерять сознание.

– Милый, тебе уже лучше? – спросила лукаво Лира.

Она обняла его за плечи, прильнув к нему нежно. И Сэт резко вздрогнул.

– Прости, сильно больно?

Сэт не ответил. Он злобно взглянул на нее через плече и схватив за руку, оттолкнул. В его голове медленно всплывали рваные отрывки произошедшего накануне. До него медленно доходило произошедшее, как из тумана. Он буквально рычал от злости:

– Ты накачала меня Дивой?!

Лира закрыла себе простынею, лишь сияющие, довольные синие глаза, без капли раскаянья или сожаления виднелись.

– Я просто, – начала она, тихо.

– Стерва ты! – вывел Сэт, не желая ничего слушать.

Вскочив на ноги, он указал на дверь:

– Убирайся! Исчезни, а то я тебя укатаю!

Лира выскочила прямо в простыне. Ее туфли, платье и белье вылетели следом, и дверь захлопнулась.

Дрожащая, действительна напуганная таким поведением, Лира прижалась к холодной стене.

– Ну что добилась своего? – спросил сурово Ник.

Он уже давно стоял здесь. Не смотря на свой суровый вид, он прекрасно понимал эту девушку, но не оправдывал. Ему было ясно, что она чувствует, но ее действие он считал большой ошибкой.

Лира вздрогнула от его слов и посмотрела на Ника. По ее щеке скатилась слеза, первая из того множества, что она сегодня пролет. Ей хотелось рыдать, поэтому она убежала к себе, что бы выплакаться, а затем отпраздновать победу.

Ник пришел к Илье, сидевшему в своем кабинете с раскрытым настежь окном и, нервно постукивая пальцем по столу, курил.

– Он вышвырнул ее из своей комнаты, – сообщил Ник.

Илья тут же вскочил, нервно вмял сигарету в, переполненную окурками пепельницу, и направился к двери.

– Ты куда? – с тревогой спросил Ник.

– К Сэту.

Илья вышел. Ник шмыгнул за ним, наверно уже даже по привычке, спеша остановить друга от ошибки, при надобности.

Вересов не стуча вошел в комнату к воспитаннику и закрыл дверь, перед носом Ника, принципиально не желая его пускать.

Сэт лежал на кровати, свернувшись калачиком. Его обнаженное тело было скрыто простыней. Услышав, что кто-то вошел, он открыл глаза, не в силах шевелиться и никого не желая видеть.

– Сэт, ты как? – спросил мягко и заботливо Илья, как он делал прежде, до этой нелепой ссоры.

Юноша ничего не ответил, лишь накрылся простынею с головой, надеясь, что его оставят в покое. То, что он испытывал сейчас, сложно было принять. Физическая боль и моральные метания, переполняли и буквально рвали его на части.

Илья подошел к кровати и, сев на ее краюшек, коснулся плеча Сэта. Тот тут же дернулся и резко ускользнул на другой кровати, отворачиваясь от наставника, буквально ускользая от его руки.

Илья с тревогой смотрел на этот белый, закутанный в простынь комочек, не зная, что делать.

На белоснежной простыне, стали возникать и расти пятна крови. Мгновение Илья лишь смотрел на них, не понимая, а затем осознав вскочил на ноги и, обойдя кровать, сорвал с ученика простынь. Сэт еще больше съежился, будто от холода, прячась носом в коленях.

Илья посмотрел на окровавленную спину, уже виня себя во всем. Он мягко коснулся плеча Сэта, и по телу мальчишки прошла волна неестественной дрожи. Со слезным стоном, он стал хватать воздух, явно задыхаясь, глядя с ужасом на мир. Илья убрал руку, вернулась напряженная морщинистость переносицы. Сэт затих, но тут же вновь задрожал. Волнение Вересова достигло предела. Мальчишка хватал судорожно воздух, бледнел.

– Кая же она дура, – прошептал Вересов, силой усаживая мальчишку и выискивая его лекарства…

Наташа весело улыбалась, вспоминая вчерашнюю ночь. Она лежала на диване в своей квартире и вращала в руках мобильный телефон, в ожидании звонка от любимого человека, но он медлил, хотя обещал позвонить. Она не задавалась вопросами, не тревожилась, не злилась, а просто ждала беспечно улыбаясь.

Напевая вчерашнюю мелодию, она листала старый альбом с детскими фотографиями и вдруг осознала, что не хочет ждать, ведь она соскучилась и на правах его девушки вполне могла позвонить сама! Она набрала номер и улыбаясь ждала ответа.

– Да, – спокойно ответил Илья.

– Э-э, – выдавила испуганно Наташа, понимая, что вновь слышит не тот голос, что ждала.

– Наташ, не удивляйся, – сказал спокойно Вересов. – Сэт не может ответить. У него…

– Что с ним?! – испуганно спросила Наташа, вскочив на ноги. – Ч с ним уже случилось?!

– Сложно объяснить, но…

– Говорите, как есть!

– Сердце, – шепнул Илья. – Возникли проблемы и мне пришлось отвести его в клинику. Он в сознании, но очень слаб, поэтому…

– Что вы с ним сделали?!

– Я…?

– Да, вы! Как только я отпустила его к вам, он тут же свалился. Что вы ему такого сделали, что его сердце..?

– Ничего! – сурово перебил Илья Николаевич. – У него врожденный порок сердца, давший осложнение из-за сильного стресса. Что здесь непонятного?

– Он уезжал от меня вполне нормальным!

– От тебя!?

– Да! Он отвез меня домой. Мы посидели за чашкой чая и лишь потом он поехал к вам и все с ним было нормально! Я не знаю, что случилось ночью, но он успокоился и был стабильным. Вы… Только не говорите, что вы опять его били!?

Илья молча фыркнул в трубку, не зная, что и сказать на все это.

– Вы чудовище, – простонала Наташа и, бросив телефон, стала собираться.

Илья положил телефон и, скривившись от усталости, посмотрел на Максимуса. Молодой хирург грустно улыбнулся.

– А что я должен был сказать? – спросил Илья измученно. – Может, стоило сказать правду?

– Это решать не нам, а Сэту, и вы это знаете, – спокойно ответил врач.

– Да, – шепнул Илья. – Как скоро он сможет вернуться домой?

– Если все будет спокойно, то завтра утром я его уже отпущу, но ночь он проведет здесь. Хотя, как я уже говорил, он вполне стабилен, а Диву выведут полностью уже через час.

– Максимус, а это не может вызвать..?

– Не волнуйтесь насчет зависимости, – спокойно сообщил Максимус. – То что было тогда не имеет отношение к этому случаю. Он же два года ничего не принимал, до Морфина перед дуэлью. Все будет в порядке, да и Дива впервые в его крови.

– Это хорошо…

– К тому же, сами знаете, что он категорически против наркотиков.

– Знаю, просто боюсь, что ему будет плохо, как тогда.

– Все будет хорошо. Это обычный приступ, как обычно.

Илья смотрел мимо Максимуса и задумчиво молчал.

– Вы хотели о чем-то поговорить?

– Думаю вставить Лиру.

– Не стоит, – шепнул Максимус. – Сэт будет только переживать, если с ней что-то случиться, поэтому…

– Я куплю ей квартиру и пусть живет…

– Не знаю… я же не советчик.

– Зато ты друг Сэта!

– Ну, да, – согласился растерянно врач, будто только теперь это заметил. – Может лучше с ним и поговорить?

– Да, пошли, а то думаю Наташа скоро приедет, а на ходу ничего толком не придумаешь.

Они покинули кабинет Максимуса и отправились в палату к Сэту.

Молодой маг лежал в постели с закрытыми глазами. Он был бледен и измучен, но как принято было говорить врачами, стабилен.

– Ты как? – спросил Илья, присаживаясь на край кровати.

– Выживу, – прошептал Сэт, прошептал Сэт. – А пока отвратительно.

– Больно? – уточнил Максимус.

– Ну, да, но не настолько, что бы беспокоиться, потерплю…

Илья взял Сэта за руку, касаясь этих ледяных пальцев, он заговорил:

– Звонила Наташа, и я опять с ней…

– Дайте угадаю: она обвинила во всем вас?

– Да, думает, что твой приступ вызвали мои побои.

Сэт закатил глаза.

– Я пытался объяснить…

– Но она не послушала. Это на нее очень похоже, но… буду что-то думать…

Сэт закрыл глаза и отвернулся, убирая руку под одеяло.

– Вы встречаетесь?

– Уже да, хотя после сегодняшнего…

– Ей не обязательно знать, – уверенно сказал Илья.

– Дилемма, – заговорил Максимус, садясь, на свой, уже привычный, стул у кровати. – Ты не можешь решить. С одной стороны ты не хочешь ей говорить, потому что боишься, что она не поймет и воспримет, как измену и на этом ваши отношения закончатся, но с другой стороны ты не можешь не признаться, ведь это будет предательством и если когда-нибудь она узнает, шансов уже не будет.

Илья раздраженно посмотрел на Максимуса, но молодой врач спокойно продолжал:

– Ты всегда сомневаешься, но зачем? Кто сказал, что она узнает? Я буду молчать. Илья Николаевич тоже. Нику не нужно портить тебе жизнь. Норбер до сих пор ничего не знает, а Лира так перепугалась, что будет молчать о случившемся до конца жизни. Наташа может узнать только от тебя.

– Но ведь, – начал Сэт.

– Я знаю, что ты хочешь что бы все было правильно, но в том, что произошло нет твоей вины, а значит и совесть тебя не станет мучить.

– Сэт, у вас и так все сложно, а твое откровение только все усложнит, – поддержал Илья. – Вы только начали понимать друг друга, не порти все сейчас. Ваши отношения не готовы к таким сложностям.

– Знаю, – согласился Сэт, – но как ей объяснить приступ?

Повисло молчание, а потом Максимус несмело предложил:

– Не объясняй, просто скажи, что не хочешь это обсуждать.

– Ага! – завил Сэт, злясь. – И она решит, что была права, и во всем виноват Илья Николаевич и будет жалеть меня, как бедного мальчика, избиваемого отцом!

– Сэт, – уверенно начал Вересов. – Совершенно не важно, как она будет относиться ко мне, а жалость от нее будет самой сладкой жалостью, которую ты можешь получить в этой жизни. К тому же, ты уже до конца жизни, будешь в ее глазах мальчиком, избиваемым родным отцом, и я здесь не при чем…

– То есть она всю жизнь будет меня жалеть? – с отчаяньем в глазах, спросил Сэт.

– Она всегда будет помнить, что ты несчастный мальчик, но ты можешь ей показать, что тот мальчик вырос, смог стать сильнее. Стать надежным мужчиной, а если ту ей скажешь о случившемся, то никогда уже не сможешь изменить это ощущение внутри нее.

Сэт смотрел на учителя растерянно и испуганно, будто не хотел сознать услышанное.

– Сейчас она пытается защищать тебя, а должна расслабиться и позволить тебе защищать ее.

– А списать все на вас – это разве выход?!

– Сэт, я разозлился, наказал тебя, но мы поругались и даже подрались, – Илья ткнул пальцев в опухший нос. – Я могу спокойно побои снимать, между прочим.

– То есть это драка виновата? – возмущенно спросил Сэт.

– Стресс, вызванный дракой и проблемой, вызвавшей драку, то есть претензии Иденбурга! – подхватил Максимус.

– А это все тоже правда и действительно было.

– Только ударил я вас не из-за этого…

– Не важно! Никто не узнает правды!

Сэт закрыл глаза.

– Выдумывать что, будет безумием, – сказал врач спокойно.

– Потом, когда будешь нянчить внуков, расскажешь ей правду, как забавную историю юности, – сказал Илья, крайне примирительно.

– Хорошо, – выдавил Сэт. – Надеюсь, это поможет.

– Сэт! – воскликнула Наташа, ворвавшись в палату. – Что они с тобой сделали?!

Она подлетела к постели возлюбленного и, упав на колени, поймала за руку.

Вересов многозначительно приподнял брови, как бы демонстрируя правоту своих слов, о защите.

– Все, хорошо, Наташа…

– Как хорошо, если ты в больнице?! Что вы натворили?! – воскликнула она, взглянув на Илью.

Молодая вампирша замерла, увидев хладнокровное лицо Вересова, а тот просто встал и сказал Максимусу:

– Идем, им и без нас есть о чем поговорить.

– И то, правда, – согласился врач и поспешил удалиться, вместе с Вересовым.

Наташа провела их взглядом, а потом испуганно спросила:

– Что случилось?

– Это все из-за вчерашнего визита, того ночного, – пробормотал Сэт.

– У вас проблемы?

– Нет, я вчера все решил

– Тогда…

Она многозначительно кивнула в сторону двери.

– Мы сцепились с Ильей Николаевичем, как маленькие дети…

– Но почему..?

– Я вышел за рамки закона. Доказать это невозможно, но Король Тьмы знает, что это я. Все это ставит под удар и меня и Илью Николаевича, вместе со мной.

– Тоесть..?

– Уже все хорошо.

– Но если все было хорошо, тогда почему вы сцепились? Ведь он был тебя? Да! Скажи мне!

– Да, но он просто злился. Думаю, Иденбург на это и рассчитывал, что бы нас рассорить..

– Значит, вы пошли у него на поводу?

– В некотором роде…

– Но зачем ты во все это влез!?

– Так вышло.

Наташа прильнула к его груди и заплакала. Сэт слабой рукой гладил ее волосы и молчал, желая забыть, что правду обратил в лож.

Все газеты и журналы только и писали, что о союзе Сэта Вересова и Наташи Шпилевой: черный и белая, скандалист и девушка с безупречной репутацией, человек и вампир. Они стали самой известной, популярной, невероятной и непредсказуемой парой, казалось бы идеальной, но с назревающим взрывом и чередой скандалов… впрочем прессе только в радость.

19
«Делай, что хочешь…»

Кто неправильно застегнул первую пуговицу, уже не застегнется как следует.

Иоганн Вольфганг Гете.

Лира кружилась в свадебном платье. Сэт стоял у стены, в этом скучном солонее и отрешенно наблюдал за сияющей девушкой. Сложив руки у груди, он старательно прятал гипс, покрывающий сломанную левую руку, будто стыдился этого перелома. Уже несколько раз звонил телефон, но он сбрасывал вызов, не желая видеть Урга, как и не желая его слышать, уже не первый месяц.

– Ну как тебе это платье? – спросила Лира, я счастливым интересом, глядя на парня.

– Никак, – буркнул Сэт, отводя усталый взгляд в сторону, – к тому же ты все равно не собираешься его покупать.

– Почему это? – недовольно, становясь в позу и заглядывая ему в глаза, интересовалась девушка.

– Делай, что хочешь, мне все равно, – бросил Сэт, равнодушно, но в то же время отчаянно, и вышел из свадебного салона.

Не имея интереса даже к улице, он сел в машину и, закрыв глаза, начал мысленно проклинать весь этот мир, так нещадно, окруживший его со всех сторон.

– Ну чего ты такой хмурый? – спросила Лира, сев в машину, через несколько минут.

– Илья Николаевич все равно нам не позволит пожениться, до рождения ребенка. Родишь, тогда и платье будешь выбирать.

– Вот же, – цыкнула она недовольно.

Сэт не говорил ни слова, завел мотор и резко сорвался с места, едва успев перехватить руль. Так спеша уже уехать.

– Мы куда? – поинтересовалась девушка.

– Я закину тебя домой…

– А сам?

Сэт резко повернул, проскакивая на красный свет. Он мчался по дороге, не обращая внимания на нытье и вопросы невесты и мат чуть не столкнувшихся водителей.

У дома Вересова он резко остановился

– Выходи!

– А ты?

– Мне к Максимусу надо, а тебе нужен отдых, – равнодушно сказал он.

Лира тихо вышла и, хлопнув дверцей, ушла в дом, не говоря ни слова любимому человеку.

Сэт провел ее уставшим взглядом и, тяжело вздохнув, надавил на педаль газа…

― Слушай, Максимус, она, и правда, беременна? – спросил тихо Сэт, пока друг изучал снимки его левой руки.

– Да, – грустно подтвердил Максимус, – это действительно так. Ее беременность сама настоящая.

Максимус отложил снимки и взглянул на бледного друга.

– Это так сильно тебя угнетает?

– Есть немного, – буркнул Сэт, – но с другой стороны…

– Что?!

– Помнишь, после боя с Эрвином ты говорил, что могут быть проблемы из-за каких-то там сосудов?

– Ну да…

– Это можно считать чудом?

– Не то что бы чудом, – прошептал Максимус. – Я ничего наверняка тогда сказать не мог, помнишь, я сказал, что окончательно будет ясно через несколько месяцев, когда все полностью заживет и восстановиться? Теперь же я точно могу сказать, что все в порядке. У тебя явно сильная способность к регенерации.

– Такой нет у людей…

– Зато есть у магов.

– Я не маг.

– А кто же ты?

– Человек…

– Не похоже, и ты сам это понимаешь…

– Не понимаю. Я просто много не могу объяснить, но давай не будем о том, что я сверхчеловек, лучше скажи: можно ли снять с меня гипс?

– Почти…

– Почти?!

– Да. Твоя кисть еще не восстановилась, а остальные кости в порядке.

Максимус несмело помолчал, о чем-то думая, а после спросил:

– Может хоть теперь, расскажешь, кто сломал тебе руку?

– Не важно…

– Сэт, скажи честно, это была Наташа?

Сэт закрыл глаза, сделал глубокий вдох и, не найдя слов, молча взглянул на друга. Макисимус понял это молчание.

– Не понимаю я, как так можно было раскрошить кости. Она тебя пилила?

– Нет. Била, – тихо буркнул Сэт, пряча глаза, – стулом…

– Это когда…

– Когда узнала о беременности Лиры…

– Ты ей об этом сказал?!!

– Ну, да, – не понял удивления Сэт, – или мне стоило молчать?

– Ну… мог бы не в лицо говорить… или вообще написать…

– Серьезно? Это жестоко… Она ведь верила мне, понимаешь, что это значило?

– Да, но ты ведь, конечно же, ничего ей не объяснил…

– Разве это вообще можно объяснить?

– Но…

– Максимус, хватит!

– Тебя подставили!

– Ага. Ты мне снимешь сегодня гипс или нет?!

Максимус поник, понимая всю бессмысленность сказанных слов. Он взглянул на снимки затем на Сэта.

– Ты мне не доверяешь?

– Что за глупое предположение?

– Прежде ты мне все рассказывал, а теперь молчишь…

– А что я могу сказать?

– Ты ведь ее любишь!

– Ну, да… люблю…

– Так борись же за нее!

– А Лира…

– Она ведь, – тихо пробормотал Максимус. – Ну это же… разве… Это бред какой-то!

– Она ждет ребенка от меня, понимаешь?

– Но ты любишь Наташу, а она тебя!

– Не надо. Не мучай меня. Она и знать меня не хочет. На звонки она не отвечает, но СМС тоже. Пытался встречу назначит – не пришла. Она гордая и я наверняка для нее умер. Я ее предал.

– Помнишь, лет шесть назад ты приходил ко мне домой?

– Когда Илья Николаевич меня выставил из дома?

– Ну, да…

– Помню, конечно…

– Тогда твои мысли были такие же…

Сэт отрешенно посмотрел на Максимуса, вспоминая, то далекое время.

…Сэту было одиннадцать лет. В свой истинный день рождения он ушел утром из дома и бессмысленно бродил по городу. Именно тогда он и встретил впервые шестнадцатилетнего дебошира Урга, впервые напился и едва ли помнил, как вернулся домой и что вообще было вчера.

На утро следующего дня он проснулся в коридоре с разбитым лицом, горящей от пощечины щекой и ноющим покрытым синяками телом. В глазах плыло, а мозг слабо соображал. Кое как добравшись до дивана в гостиной он рухнул, пытаясь что-нибудь вспомнить. Дома было тихо, солнечные лучи, едва проползали в дом, а память упрямо не восстанавливалась.

Он снова уснул, крайне незаметно для себя самого.

Когда потом проснулся, дом наполнился звуками. На кухне кто-то гремел посудой, явно ничего не соображающий в готовке, но желая поесть. В коридоре то и дело кто-то шнырял, шаркая ногами, в холе работал телевизор. В доме явно властвовали ученики. Воскресенье. Илья должен быть дома. Ник тоже обычно дома. Получается…

Сэт резко открыл глаза. В его голову ворвалось огромное количество новой информации, будто весь воздух разом заговорил с ним. Он начал все понемногу понимать, правда, больше на уровне эмоций и ощущений, чем мыслями.

Он встал. Голова гудела и упрямо кружилась, но ноги, к счастью, прочно держали в пространстве. Картина окружающего мира несмело формировалась в его туманном сознании. Разноцветные линии и волны, проступали сквозь тьму, вздрагивали, но все же не исчезая.

Сделав пару острожных шагов, он убедился в своей устойчивости. Хромая, от острой боли в правой стопе, он вышел из гостиной. В коридоре на него налетел Кор. Это именно он так невыносимо шаркал ногами. Второй из близнецов тоже был здесь. Куда более спокойный Нор, стоял у стены с печальным видом, глядя на Сэта, которого еще вчера очень уважал, а теперь и не знал, как к нему относиться.

– Я, – начал было Сэт, но слова застревали у него поперек горла, от огромного чувства вины. – Простите…

– А причем здесь мы? – холодно отозвался Нор. – Ты перед Вересовым извинятся должен и перед Николариусом.

Сэт вопросительно посмотрел на Нора, надеясь, что тот прояснит, это странное чувство призрения к самому себе, застрявшее внутри.

– Ты ему губу разбил, – все же пояснил Нор. – Они с Ильей закрылись в кабинете и не выходят.

Сэт прикусил губу, крайне отчаянно, пытаясь что-нибудь придумать.

– Ты вообще как? – встревожено спросил Кор.

– Сойдет…

Сэт посмотрел на равнодушного Нора.

– Какие еще глупости я вчера делал?

– Всякие…

– Нор! Не дави на него! Он был пьян!

– Я не давлю, – буркнул Нор и развернулся, намереваясь уйти.

– Я что-то вчера ляпнул?!

– Да! – Но резко развернулся. – Ты вчера заявил, что мы глупые очкастые нахлебники, обязанные всем кому-нибудь. Мы слабаки, а ты наш король!

– Я…

Сэт тяжело дышал, чувствуя, как бешено колотиться от ужаса сердце.

– Я это сказал?

Кор кивнул.

– Простите, я так не думаю, правда, – виновато шептал Сэт. – Я не…

– Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке!

– Нор…

– Отстань!!!

– Может вы и очкарики, может и слабее меня, но не хуже. Я никогда не считал вас плохими людьми. Я уважал вас всегда и… да тьма меня знает, почему я этот бред нес! Может потому, что хотелось быть незаменимым, нужным, полезным, хоть кому-нибудь. Понимаете?

– Я не обижен, – тихо шепнул Кор. – Мы тебе многим обязаны.

– Это унизительно!

– Я понимаю, – прошептал Сэт и тихо, подобно избитой собаке поплелся прочь.

– Сэт! – крикнул ему вслед Кор, но его уже не слышали, сквозь пелену мыслей.

Как он оказался у кабинета Ильи он и сам не знал, видимо слишком сильно задумался. Дверь показалась ему безмерно неприступной и пугающе великой. Ужас охватил его сознание, волнение овладело им, в животе что-то вскипело и стало невыносимо дурно. Он быстро покинул коридор, чувствуя, как его выворачивает…

Вернувшись, через пару минут с горечью на губах, он вновь застыл у этой двери. Он долго думал, а затем его кулак почти коснулся равнодушного дерева, но то ускользнуло. Дверь открылась. Перед виноватым измученным уже ребенком стоял сам Илья Николаевич Вересов.

Сэт не смог поднять голову, виновато глядя в пол, боясь гнева и не зная нужных слов.

Учитель не сказал ни слова. Он вышел из кабинета, закрыл дверь и, не обращая ни малейшего внимания на Сэта, пошел прочь по коридору.

– Илья Николаевич, – простонал Сэт, шокировано испуганно и отрешенно, с нескрываемой мольбой глядя учителю вслед.

Вересов сделал вид, что ничего не слышит.

– Илья Николаевич!

Сэт догнал наставника, почти со слезами на глазах, упал на колени и, ловя его руку, взмолился:

– Пожалуйста, простите меня… Я…

– Ты неблагодарный мальчишка! – заявил Вересов, вырывая свою руку. – Чего тебе еще не хватает?!

Сэт молчал, закрыв глаза, сдерживая слезы и не смея поднимать голову, понимая, что достоин лишь сидеть на полу и молиться, что ему дадут шанс.

– Мое терпение лопнуло! Встань!

Сэт медленно встал на ноги и несмело посмотрел на учителя. Он боялся его гнева, сильнее чего бы то ни было в этом мире, потому что он боялся его потерять, как последнее, что вообще у него было, но если уж так вышло, что разгневал Вересова, то он хотел принять его достойно!

Илья Николаевич посмотрел в тусклые глаза ученика, полные и раскаянья и верности, но даже видя все это сурово отвел взгляд и вынес вердикт:

– Убирайся!

Сэт сразу и не понял всего значения этого слова, стоя на месте и боясь спросить хоть что-то, боясь дышать и верить.

– Мне не нужен воспитанник-алкоголик, так что собирай свои вещи и выметайся из моего дома! Сегодня же!

– Илья Николаевич, – дрожащим голосом прошептал Сэт, – но…

– Никаких «но»!

Вересов решительно и холодно посмотрел на Сэта.

Испуганное бледное лицо мальчика заставило задуматься, но он тут же вспомнил это столь невинное создание вчера и все сомнения исчезли, сменившись решительным гневом.

– Убирайся, я не хочу тратить свое время, на глупость, вроде тебя!

Сэт хотел что-то сказать, но губы предательски дрожали, а в глазах появлялись слезы. Он не мог, да и не знал, что сказать, но и спорить, да и оправдываться не мог. Он лишь коротко взглянул в синие глаза, что были ему надеждой, а теперь просто убивали своим холодом. Этого короткого взгляды было достаточно ребенку для прощания, не заходя в комнату, ни взяв с собой ничего, он убежал прочь, не от наставника, а прочь от его дома, который стал, как родной.

Когда поздней ночью кто-то позвонил Максимусу в дверь, молодой врач спал, но внезапный везет, вырвал его из столь приятного сна. Зевнув он выбрался из постели, буквально всунулся в халат и приплелся к двери, перетягивая тапки по полу с огромным трудом.

– Кто там? – спросил он сонно, как робот, почти не шевеля губами.

Ему не ответили, лишь упрямо повторился звонок.

Врач зевнул, взял в руки, лежащий под рукой, пистолет и открыл дверь.

Перед ним не оказалось ни врагов, ни грабителей, перед ним стоял бледный, чуть зеленоватый Сэт, с разбитой губой, весь в синяках в расстегнутой рубашке, а на ногах кровь, будто он весь день бегал по улице.

– Сэт?

– Можно? – спросил тихо мальчик.

Максимус положил наместо пистолет и не спрашивая пока что ничего, пустил в квартиру.

– Заходи, садись там на диване и жди меня, – велел он строго.

Сэт медленно поплелся в указанном направлении. Максимус же закрыл зверь, взял свою домашнюю аптечку и пришел к совсем юному другу.

– Рассказывай, что случилось?

При этом он бесцеремонно взялся за обработку сбитых в кровь ног гостя, не дожидаясь даже его истории. Так был устроен этот маг, он мыслил в первую очередь, как врач, затем уже было все остальное.

– Извини, что я так поздно и внезапно, но мне больше некуда пойти.

Максимус ошарашено взглянул на гостя.

– Как? Ты что такое говоришь?

– Илья Николаевич выставил меня из дома.

Максимус ошарашено сел на ковер.

– Как так?

– Просто, – отрешенно отозвался Сэт. – Я сам виноват…

– Боги, да что такого можно было натворить, что бы он тебя выгнал?!!

– Извини, – едва слышно отозвался Сэт, – ты тоже будешь злиться…

Он посмотрел умоляюще на Максимуса, но тот остался все так же холоден, и не оставлял выбора, кроме как признаться. Мальчишка тяжело вздохнул и прошептал:

– Вчера вечером, хотя скорее ночью я вернулся домой до невменяемости пьяным.

Максимус долго смотрел на это бледное лицо и опушенные виноватые глаза, а затем наотмашь ударил мальчишку по щеке.

Сэт не вздрогнул, не возразил, ни сказал ни слова, а ведь Максимусу тогда было всего семнадцать лет.

– Теперь ты тоже хочешь, что бы я ушел? – тихо-тихо спросил мальчик.

– Нет, – коротко ответил Максимус и вновь вернулся к сбитым ногам гостя.

– Прости…

– Ладно. Я не буду читать тебе нотаций, думаю ты и сам все понимаешь, но… я разочарован. Мне казалось, что ты умнее и разумней, а ты… да что тут говорить, – Максимус лишь тяжело вздохнул, бинтуя ногу. – Ты голоден?

Сэт отрицательно покачал головой, но живот предательски заурчал.

– Не ври мне, пожалуйста.

Максимус привел в относительный порядок обе ноги и, взглянув на измученного, совсем окрещенного Сэта, отправился на кухню.

Невзирая на разочарование и гнев, он был человеколюб, а значит, не мог отказать в помощи, особенно тому, кто что-то значил, для него лично.

Он улыбаясь наблюдал, как виноватый ребенок быстро поглотил все, что ему предложили и моментально уснул.

Врач накрыл его одеялом, выключил свет и уснул возле него на кресле, все же понимая, что ничего хорошего не жило в отчаянном разуме этого ребенка.

Будильник хирурга еще не зазвенел, а кто-то уже уверенно звонил в дверь. Максимус открыл глаза, на этот раз куда легче и взглянул на часы. 4:42. Сладко зевнув, он встал и направился к двери.