Текст книги "Волк в овечьей шкуре (СИ)"

Автор книги: Анастасия Ликова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 43 страниц)

  Глава 3

  Будильник, на часах, разбудил меня, когда было и заказано, то есть в семь часов.

   "Похоже, готовка завтрака уже стала моей обязанностью по умолчанию, – думал я, отчаянно зевая, когда спускался вниз по лестнице. – Но будить девушек после вчерашних возлияний, чтобы они помогли готовить мне завтрак было бы с моей стороны слишком уж жестоко".

   "А не принести ли им холодненькой воды? Выдавить туда лимон и чуток подсластить... Искупать свою вину так уж искупать!" – ухмыльнулся я.

  Дверь в девичью спальне не была закрыта на защелку.

  "Ждут, значит, надеются и верят, что приду..."

  Я, постучав и для приличия выждав несколько секунд, вошел внутрь. Ирина и Света устроились на разных концах этой огромнейшей кровати, на приличном расстоянии друг от друга и вроде бы спали. Во всяком случае, на мое вторжение никак не прореагировали. Процедуру возрождения к жизни я решил начать со Светы, которая зашевелилась, когда я громко сказал.

  – А вот вода, холодная вода! Пейте воду, воду... – далее по тексту следовало добавить `господа`, но это не подходило к данной ситуации. `Госпожи` не рифмовались, да и звучало как-то коряво. А величать `госпожой` хоть Свету, хоть Ирину было бы рановато. Пусть сначала их холодность в отношении меня пройдет! Я секунду думал, а затем, поскольку Ирина даже не пошевелилась, в ответ на мой призыв, рискнул добавить, обращаясь уже персонально к раскрывшей глаза Свете, правда в целях самосохранения добавил гораздо тише. – Дорогая!

  Уж не знаю, что повлияло: то, что имеется вода, (когда тебя мучает сушняк, не до глупостей с воспитанием строптивых и неверных мужчин) или слово `дорогая` было так воспринято, но Светлана улыбнулась мне так, как улыбалась мне до той злосчастной встречи с Ириной на автостоянке.

  Напоив Светлану, которая немедленно снова заняла горизонтальное положение и закрыла глаза, я стал тормошить Ирину. Та просыпаться и приходить в себя категорически не хотела. Но несколько раз повторенная у нее над ухом мантра `холодная вода` произвела свое волшебное действо: Ирина разлепила глаза и попыталась сесть. Я помог ей сесть, напоил и снова уложил спать Ирину, которая имела очень болезненный вид.

  Даже не пытаясь больше тормошить страдалиц, я спустился вниз на кухню, сделал себе бутербродов, благо было из чего: в кладовой нашлись упакованные хлебцы, налил себе горячего чаю и приступил к завтраку, попутно анализируя прочитанное вчера.

  ***

  Вчера, будучи в легком подпитии, я в основном лишь читал и запоминал. Анализировать не пытался. А вот сейчас хрустя хлебцами, я попытался свести воедино прочитанное вчера в четырех журналах. Картина вырисовывалась законченная, цельная, странноватая, но всё же (надо быть оптимистом!) не такая ужасная, как могла бы быть!

  Я окончательно убедился, что это другой мир и сразу отставил в сторону попытки сознания заняться вопросом на тему: а где это? а как это? а что это? Потом, всё потом!

  И сосредоточился только на вопросах выживания и нашего мимикрирования под аборигенов (чужаков нигде и никогда не любили и в истории масса примеров, когда только за легкий акцент или за отличающуюся от общепринятой внешности чужаков решительно и без колебаний устраняли с этого света).

  Итак, это Земля (Слава Богу!). Российская империя, что тоже не плохо – нет необходимости сразу же учить чужой язык. Войн никаких нет, а значит, не будет и чрезмерной подозрительности и навязчивого желания непременно проверить: тот ли он за кого себя выдает.

  Но на этом плюсы, кажется, и заканчивались. Спокойствие палка о двух концах. Стабильность империи под руководством князя (того самого типа с взглядом Распутина, которого все подданные поздравляли с полтинником) обеспечивалась работой полиции, уважительное отношение которой ощущалось и между строк в прочитанных статьях и прямым текстом. А это означало высочайшую эффективность ее работы, неподкупность и строжайший контроль над обстановкой в империи. Наверняка имелись ещё и спецслужбы о которых нигде в журналах я не нашел упоминания, но это не значит, что их не существует. А значит, бродяг могут отслеживать. И наше подозрительное трио без документов тут же привлечет к себе внимание. А внимание это всегда плохо. Черт знает, в каких опытах и экспериментах нам придется поучаствовать в качестве подопытных кроликов!

  "Надо как-то легализоваться! Но как? Вот вопрос!"

  Покрутив эту мысль в уме и так и сяк, я ничего не смог придумать.

  "Слишком уж мало данных! Ладно, оставим пока это, до поры до времени".

  Другая интригующая особенность и главное отличие этого мира, от моего, прежнего, было то, что здесь существовала магия. Причем эта магия была вовсе не того типа, как у небезызвестного старика Хоттабыча. Тот ведь как магичил: вырвет себе волосок из бороды и пробормочет что-то невразумительное и оп-ля результат на лицо.

  Ничего такого тут не было. А было реальное управление некими силами. Согласно тексту и эффектным фотографиям, люди (но не все! далеко не все!) могли управлять огнем во всем диапазоне: от огонька сравнимого с огнем от зажженной спички и до огненной стены плавившей металл. А диапазон у конкретного человека зависел от его природных данных. Один, например, только и мог, что спичку зажигать, а другой мог изображать из себя маленький вулкан, а отдельные личности и немаленький. Естественно последних было совсем немного.

  Ещё существовали люди могущие проделать подобное уже с воздухом. Ветерок там или ураган. Были маги Воды и Земли. Все они были объединены в соответствующие кланы и что самое главное: это и была аристократия этого мира. В отличие от земной аристократии, когда было достаточно, просто родится в нужной семье, здесь сам факт рождения аристократичности не добавлял, если только это не шло вкупе с имевшимися способностями к какому-либо виду магии. Аристократом можно было легко стать, имея эти самые способности к магии. Этого одаренного немедленно принимали в какой-либо клан, и этот одаренный таким образом становился аристократом.

  Мне ещё вчера сразу пришла в голову мысль

   "А не можем ли мы таким вот образом стать аристократами? Может у нас имеется какой-нибудь дар?"

  Но потом, когда я вычитал, что кланы наперегонки друг с другом проводят обследования в школах на предмет выявления будущих магов, поскольку, дар может проявить себя только до шестнадцати лет, то мой энтузиазм сразу угас. Всем нам было больше шестнадцати, а мне так и заметно больше.

  Ещё раз, прокрутив в уме всё прочитанное, я решил, что наверно для начала нам стоит заявлять, что мы все трое из детдома. Родных у нас здесь не имеется и детдом это просто напрашивающийся вариант. Да отношение к детдомовцам такое ... более жалостливое что ли. Но документы должны иметь все! Даже детдомовцы

  Я вздохнул

   "Без документов дело труба, а как их достать непонятно! Да ещё троим разом!"

  Я вымыл посуду, в том числе и ту, что осталась после вчерашнего гульбища, уселся в кресло на веранде и задумался.

  Думал о том, как и когда лучше всего рассказать девушкам о происшедшем. Чем запастись перед рассказом: коньяком или ведром холодной воды, чтобы притушить возможную истерику. Решил, что не помешает и то, и то.

  "А рассказать надо, пожалуй, уже сегодня! Обсудить варианты наших историй. Необходимо, чтобы они не сильно отличались друг от друга, а желательно и вообще, чтобы совпадали. Пусть позавтракают, глядишь слегка и придут в себя, а похмельный синдром играет мне на руку: вследствие этого реакция на новости будет менее бурной.

  Если завтра отправимся к людям, (а чего тут сидеть? хозяев что ли ждать, в самом деле?!) то надо всё обсудить заранее, а не перед отходом".

  Я взглянул на часы

  "Девять часов! Легли мы вчера не слишком поздно. А значит, с моей стороны не будет чрезмерной жестокостью разбудить этих разоспавшихся девиц!" – так решил я и уже вылез из кресла, приготовившись подняться наверх, когда услышал стук каблуков.

  "Ирина!" – понял я. Не сообразить тут было сложно. Светины кроссовки были абсолютно бесшумны. Точно это была Ирина, выглядевшая немного бледновато после вчерашних коктейлей.

  – Будешь завтракать? – спросил я ее. Ирина кивнула.

  – Наверно лучше нам позавтракать на свежем воздухе?

  Ирина снова согласилась со мной.

  "Надо же и не спорит!" – слегка удивился я про себя.

  – Иди на лужайку. Я сейчас всё принесу! А как там Света?

  – Она ещё поспит! Так она сказала.

  – Тогда я тебя покормлю...– и отправился готовить завтрак во второй раз за сегодняшнее утро.

  Ирину надо было покормить, как следует, чтобы закрепить наметившуюся в отношении меня благожелательность. Семга, буженина, оливки, вчерашний жареный окунь, отнюдь не ставший из-за этого менее вкусным, и хлебцы. Белое мартини и два бокала. Немного алкоголя в борьбе с похмельем не повредит!

  После бокала мартини, который Ирина растянула на весь завтрак, она стала выглядеть более живой, энергичной и ещё более привлекательной. Этому, несомненно, способствовало то, что даже намека на лифчик под тонкой маечкой у Ирины не было. Ее длинные толстые соски рельефно обрисовывались под маечкой и казалось вот-вот проткнут сдерживавшую их ткань и вылезут наружу. В общем, вид был крайне провокационный, и я, как человек, который день уже только облизывавшийся и пускавший слюнки каждый раз, когда мне на глаза попадались соблазнительные фигурки моих девушек, банально не выдержал такого зрелища. Я встал с кресла, взял бутылку мартини и, подойдя вплотную к сидящей в плетёном кресле Ирине, стал изображать заботливого кавалера, то есть наполнил ее опустевший бокал мартини.

  Ирина лицемерно пискнула нечто вроде.

   – Мне хватит! С утра я не пью, – но при этом, подняв голову вверх, глядела на меня, призывно улыбаясь, так мне показалось, по крайней мере.

  И вот глядя на разнежившуюся на утреннем солнышке, сытую и избавившуюся от похмельных мук Ирину, одетую лишь в эту тонкую маечку и почти ничего не скрывавшие чисто символические шортики у меня, я не стал более раздумывать. Я решительно наклонился и поцеловал Ирину в губы. Протеста не последовало. И тогда я занялся поцелуями всерьез. Похмельные муки похмельными муками, а губы Ирины были уже подкрашены, что чувствовалось на вкус. Она даже успела воспользоваться духами, поскольку мой нос уловил слабый пряно-сладковатый запах исходящий от нее. Осмелев, я крепко обнял Ирину, почти приподняв ее над креслом, по-прежнему не прерывая поцелуя. Великолепно! За время вынужденного воздержания, я уже и забыл насколько это здорово обнимать и целовать Ирину. И вот тут я совершил роковую ошибку. Я вообразил, что окончательно прощен и могу позволить себе нечто большее, чем простой, хотя и долгий поцелуй. Моя рука скользнула к округлой, мягкой груди Ирины увенчанной твердым соском. В принципе тут тоже не было ничего такого, чего мы с ней не проделывали за эти три счастливых месяца нашего знакомства. Но, во-первых, я ещё не был окончательно прощен, (я был только на пути к этому) а во-вторых, я, увлекшись, каюсь, чересчур сильно ущипнул девушку за, вызывающе нагло, с моей точки зрения, торчавший сосок. Я сразу понял, что переборщил, поскольку Ирина пронзительно взвизгнула и моментально уперлась своими ручками мне в грудь, пытаясь оттолкнуть меня. Вот тут бы мне смириться, и отойти с извинениями, но я потерял голову (целых два дня без женщины! а я уже привык к хорошему!) и продолжал удерживать Ирину. Да мало того, так решил ещё раз сдавить ее такой сладостно-твердый сосок!

  То, что случилось потом, я помню только фрагментарно. Сильный удар в грудь, да такой сильный, что мне показалось, что у меня затрещали ребра, словно не Ирину я ущипнул за грудь, а какого-нибудь В. Кличко. По крайней мере, по силе удар казался вполне сопоставимым. В следующий момент я осознал, что лежу на травке, уткнувшись в нее лицом. Грудь болит, едва могу дышать. В глазах темно. Наконец проморгался, вдохнул-выдохнул несколько раз и поднял голову.

  Я лежал на лужайке, метрах в пяти-шести от стола с закусками. Рядом со столом два кресла одно пустое, мое, а в другом сидит Ирина. Глаза у нее круглые и размером с пятирублевку. Вид изумленно-потрясенный. Полежав ещё некоторое время на травке, вставать мне категорически не хотелось, организм был решительно против, я волевым усилием заставил себя сначала встать на четвереньки, и только после этого стал подниматься в полный рост. Конечно, выражение `в полный рост` немного не соответствовало правде жизни. Моя скрюченная фигура на подгибающихся ногах выглядела короче, самое малое на треть. Я растирал руками свою нывшую от сотрясения грудь. При этом пальцы дрожали у меня так, словно я был алкоголиком со стажем и обзавелся нехилым тремором. С трудом, распрямившись, я сделал пару шагов в направлении стола. Ирина за это время поднялась на ноги, но выглядела по-прежнему потрясенной.

  – Ш...ш...то эт... бы...ло? – Каркающим голосом спросил я. Ирина словно ждала этого вопроса.

  – Не знаю! Ничего не знаю, я просто захотела оттолкнуть тебя, подняла руки... Вот так, – она показала как, выставив в моем направлении раскрытые ладони. – И что-то произошло...

  – сказала она уже менее возбужденно и более задумчиво. – Словно прохладная струя скользнула к моим рукам из груди ... Вот я снова чувствую это... Вот она... эта струя и гораздо прохладнее, чем раньше...

  Моя интуиция взревела, если так можно сказать об интуиции, предчувствуя неприятности, инстинкт самосохранения даже успел отдать приказ ногам, смыться отсюда поскорей, демонстрируя хорошую реакцию, но вот всё ещё дрожащие и подгибающиеся ноги этот приказ не выполнили. А в следующее мгновение я получил удар в корпус, которому бы позавидовал уже и сам В. Кличко. Мои ноги, просаботировавшие приказ подсознания, плавно и, как мне показалось, довольно медленно оторвались от лужайки. Я, словно вдруг став птичкой, отправился в полет и даже на некоторое время испытал чувство легкости во всём организме. Вот только рожденный ползать летать не может, притяжение земли взяло свое и я после недолгого полета вверх, резко устремился вниз. К счастью летел я ногами вперед и приземлился я или правильнее сказать приводнился так же, как и летел. Видимо это и спасло меня от перелома шеи или чего-нибудь ещё. Уйдя под воду, я ненадолго от удара потерял ориентировку: куда всплывать, где верх, где низ. Несколько томительных секунд я соображал.

   "Ага, вот пузырьки вокруг меня потянулись все в одном направлении. Да и солнце просвечивало сквозь прозрачную воду...", – я сделал несколько торопливых судорожных махов руками и всплыл. Оказалось, я и погрузился-то неглубоко, но те, кто терял ориентировку в воде, поймут меня. Там счет идет на секунды выбрал неверное направление, занырнул поглубже, вместо того, чтобы вынырнуть и всё, дело труба, особенно если вода ледяная. Но к моему счастью вода была вполне ничего. Светило солнце, и вынырнув на поверхность, я закрутил головой.

  – Ни фига себе!

  До берега было метров двадцать! Плыть в одежде было очень неудобно, но всё-таки я плавал на уровне кандидата, поэтому, невзирая на страшно болевшую грудь, выдержавшую два нехилых удара подряд, я достаточно быстро добрался до берега. Подплыл прямо к ногам стоявшей у кромки берега Ирине, посмотрел на нее снизу верх, не задумала ли она чего-то нехорошего и начал осторожно выбираться на берег.

  – Ирина, прошу тебя: не делай так больше! Клянусь, я не притронусь к тебе вообще теперь! – я для убедительности прижал руки к заболевшей ещё сильнее груди.

  – Но я и сама не знаю, что это такое случилось...

  Зато я знал. Вернее подозревал, благодаря вчерашнему чтению магически-научно-популярной литературы.

  – Пойдем, присядем! – я вздохнул. – Что-то ноги совсем не держат меня после этого полета и заплыва. Там удобнее будет всё объяснить!

  Когда я доковылял до стола, Ирина уже сидела в своем кресле и вопросительно смотрела на меня. Но я не стал торопиться с объяснениями. Первым делом я налил себе полный бокал мартини, раз уж больше ничего не было под рукой, а искать что-то более подходящее, покрепче, у меня просто не было сил в данный момент. Один бокал ожидаемо не оказал на мое состояние никакого заметного воздействия. Пришлось повторить. Затем ещё раз, и ещё... наконец терпение у Ирины иссякло и она спросила меня уже не тем

  соболезнующе-сочувствующим тоном, как было в тот момент, когда я выполз на берег, а своим обычным. Вернее ставшим обычным за последние два дня, то есть довольно резким и холодным тоном

  – И долго ты вот так будешь тут наливаться? А я, между прочим, по-прежнему жду!

  – Ну, надо же восстановить душевное равновесие! – пробормотал я. – И анестезия какая-никакая...

  – Вот именно, что никакая! Или ты сейчас начнешь говорить...

  – Всё ... всё начинаю, – поторопился уверить я Ирину.

   "Ещё одного полета я просто не вынесу – подумал я. – А она это может устроить, да и мартини всё равно кончилось! Помнится, я собирался запастись коньяком и ведром воды для снятия стресса у девушек, но, судя по настрою Ирины, если я ещё немного потяну время, то это всё это понадобится уже мне!"

  – Видишь ли, Ирина, по моему разумению произошло вот что... – я обстоятельно пересказал, молча слушавшей мои выводы Ирине. – Ну а последнее доказательство реальности всего произошедшего ты сама предъявила только что... Судя по всему, у тебя прорезались или как здесь говорят, инициировались способности к магии, магии Воздуха. Ты стала магессой, Ирина и по меркам этого мира ты теперь аристократка! Любой клан с радостью примет тебя не раздумывая...

  – Вот оно как... – вполголоса протянула девушка, думая о чем-то. Ее глаза заблестели, дыхание участилось. Ещё несколько мгновений мне казалось, что она вот-вот заплачет, но нет: успокоилась, хотя и скорбно искривленные губы не разгладились.

  – Бабушка...– прошептала она, глядя на меня невидящими глазами, но, явно не видя ничего перед собой. Я сидел молча, понимая, что сейчас ничем не могу помочь.

  Наконец взор Ирины стал более-менее осмысленным, и я рискнул предложить ей свою помощь.

  – Чай, пиво, вино или ... коньяк?

  Ирина резко мотнула головой.

  – Нет ничего не надо... А впрочем принеси мне эти журналы, посижу тут почитаю...

  Я сбегал за журналами, вручил их Ирине, а сам сел в кресло и уставился на озеро. Ветер стих, озеро было, как зеркало, солнце жарило с небес, словно и не осень на дворе.

  "А ведь, скорее всего и не осень вовсе сейчас! С чего вдруг сезоны здесь и там будут совпадать? Да и кстати! Я ведь ел спелую малину в лесу, когда мы шли сюда, а малина поспевает ... Когда она поспевает? Точно уж не в сентябре! Июль? Значит лето сейчас в полном разгаре. То-то вода такая теплая... Кстати, что я сижу-то в мокрой одежде...неприятно как-то..."

  Ирина углубилась в изучение журналов, а тем временем разделся, выжал промокшую одежду и развесил на ближайших кустах.

  – На таком солнце скоро высохнет...

  Тут на крыльце возникла Света. Потянулась всласть и направилась к нам. Устроилась в моем кресле. Оглядела лежавшие на столе кучками рыбьи кости, косточки от оливок, крошки хлебцев и пустую бутылку из-под мартини.

  – Вадик, это и всё, что ты можешь предложить на завтрак?

  – Ну что ты Светик! Это мы просто разминались с Ириной, ожидая тебя. Сейчас я соображу...

  – Я сыта! – ледяным тоном сказала Ирина, не отрываясь от журнала. Света удивленно посмотрела на нее, но потом, очевидно списав всё на похмельное состояние, улыбнулась мне.

  – А ты не откажешься со мной позавтракать?

  – Ни в коем случае!

  Я развил бешеную активность. Притащил ещё одно кресло. Затем повторил на бис сервировку стола. А в качестве антидепрессанта принес початую бутылку Хенесси. От ведра с водой решил отказаться, если уж не хватит Хенесси, то вот оно озеро, рядом!

  Ирина, как, оказалось, решила дать возможность Светлане позавтракать и уже на сытый желудок выслушать мой доклад о нашем печальном положении. И когда Света откинулась на спинку кресла и заявила, что сыта, тут же последовало распоряжение от Ирины.

  – Вадим повтори всё, что ты мне рассказал, Свете!

  Света, удивленная тоном и самим распоряжением, взглянула на меня с ожиданием. Я вздохнул и начал обрисовывать ситуацию. Когда я окончил, из глаз Светы уже катились одна за другой, крупные слезинки. Они пробегали по зарумянившимся после завтрака щёчкам Светы, оставляя за собой блестевшие на солнце дорожки. Света молча, уставилась на Ирину. Та печально покачала головой, отбросила журнал, встала, подошла к Свете и обняла ее. Худенькие плечи Светы внезапно начали сотрясаться от уже не сдерживаемых рыданий. Присевшая на подлокотник кресла Ирина, прижимала к себе рыдавшую Свету, а сама, устремив взгляд в небо, страдальчески кривила губы.

  "Жалко Свету! – подумал я про себя. – Домашняя девочка, из любящей семьи, приехала в столицу и вот на тебе! Для всех она теперь будет пропавшая без вести! Пойду, погуляю! Пусть успокоится! Но Ирина-то какова! Я не знаю, сколько времени приходил в себя, с трудом обрел хоть какое-то спокойствие, позволяющее здраво мыслить, Света в истерике, а у нее лишь глаза повлажнели и то слегка! Да, характер-то кремень! А я считал ее мягкой нежной домашней кошечкой! Похоже, я совершенно не разбираюсь в людях! Хотя... может для того, чтобы узнать, кто есть кто, и надо попасть в стрессовую ситуацию!? Но с другой стороны я, что буду меньше ее любить, если ее характер оказался в корне отличным от рекламируемых ранее ТТХ? Нет, конечно, но вот задать себе вопрос, ранее не встававший совершенно: а так ли она меня любит, как я ее? И в свете этой настолько затянувшейся холодности по отношению ко мне..."

  Я, погрузившись в размышления, был уже на полпути к дому, когда меня остановил негромкий вопрос Ирины.

  – Ты куда собрался, Вадим? Нам надо обсудить, как быть дальше!

  – Так я думал... что надо подождать... Света вот...

  – Она сейчас успокоится, умоется и придет в себя, а ты сядь вот в кресло и будь добр изложи свои соображения. Ты всё-таки уже сутки знаешь, в каком дерьме мы очутились, и наверняка думал над этим!

  Я послушно вернулся в кресло, стал ждать обещанного: когда успокоится Света и размышлять над тем, чем и без того занимался постоянно со вчерашнего дня: как жить дальше?

  Кое-какие мысли меня осенили и я старательно обсасывал их со всех этих сторон, до тех пока не почувствовал что уже пара внимательных глаз с ожиданием смотрит на меня.

  Оказалось, что я настолько глубоко ушел в себя, что и не заметил, как Света не только успокоилась, умылась, но и успела подкраситься: свежая помада и подведенные глаза без малейших потеков туши говорили сами за себя.

  – Гхм... произнес я. – Вот мои скромные соображения. Общество тут, насколько я понял из журналов, очень давно ни с кем не воевало. Нет, какие-нибудь военные действия наверняка были, но ничего глобального или даже сравнимого с операциями на Кавказе здесь не было. Это я к тому, что подозрительности к чужакам будет меньше, но это не отменяет бдительности и необходимости иметь документы. Раз! Представьте себе гастрика из какого-нибудь Киргизстана, без денег, без связей, без документов. Он сможет зарабатывать деньги дворником, грузчиком, разнорабочим или если это женщина, то в лучшем случае продавщицей. Два! Ну и самое опасное на мой взгляд. Это то, что нас могут использовать в качестве подопытных кроликов. Если конечно мы будем всем сразу докладывать, что мы из другого мира. Всякие там генетические исследования и эксперименты... Оно нам надо? Три!

  – Значит первое, что нам надо сделать – это утверждать, что мы воспитанники детских домов, хоть какая-то отмазка. Естественно для полиции и спецслужб это не прокатит, но не на них и рассчитано, а на обычных людей. Нам нужны деньги и документы. Вернее документы и деньги. И со вчерашнего дня я ломал над этим голову безрезультатно, но вот теперь... в свете того, что Ирина сейчас одним махом обрела магические способности и может претендовать на вступление в клан... А в кланах здесь состоит местная элита. Значит если... впрочем, какие `если`. Без всяких сомнений Ирину примут в клан, а она тогда сможет помочь и нам обрести документы и возможно пристроить на какую-нибудь неплохо оплачиваемую работу. Кстати, Ирина, я уже прочувствовал на собственной шкуре и верю, что ты нехилая магесса, но сможешь ли ты повторить это ещё раз, вот так сидя в кресле для чистоты эксперимента, и для нашей уверенности в том, что ты по праву сможешь войти в здешнюю элиту? Ну и Светочке будет интересно посмотреть, а то самое любопытное-то она пропустила!

  Ирина как-то нехорошо, с моей точки зрения, улыбнулась, кривовато как-то, и сказала.

  – Ты, Вадим, хочешь обрести уверенность в моих силах? Хорошо, я пойду тебе навстречу и сейчас обеспечу такую уверенность! – и как бы случайно направила на меня свои ладошки. На сей раз ноги и вообще всё мое тело среагировали мгновенно. Кресло полетело в одну сторону, я в другую.

   – Нет, нет, Ирина не надо больше на мне, демонстрировать свои возможности! – уже сидя на траве далеко в стороне от стола сказал я, старясь выглядеть спокойным и унять дыхание.

  – Выбери, пожалуйста, другой объект для эксперимента!

  – Вадик! Как тебе только в голову пришло, что я хочу на тебе продемонстрировать эту уверенность? – сказала Ирина сладким голосом, но я почему-то не поверил ей. То ли из-за особенного прищура ее глаз, то ли в голосе Ирины мне почудилось легкое такое сожаление о моей шустрости

  – Возьмем в качестве объекта для опыта вон тот камешек, – Ирина пальчиком указала на гранитный валун весом килограмм сорок не меньше, лежавший у воды. Я вчера чистил на нем окуней. Ирина пару раз сделал глубокий вдох, затем последовало легкое движение пальцами правой руки и внезапно без каких либо сногсшибательных эффектов камень улетел в озеро, да так стремительно, будто ею выстрелили из пушки. Шшшууух! Столб воды поднялся в воздух там, где камень врезался в озерную гладь.

  – Метров пятьдесят,– оценил я расстояние на глаз

  На нашу маленькую компанию демонстрация возможностей Ирины произвела разное впечатление. Ирина довольно щурилась, глядя вдаль, словно кошка, слопавшая миску сметаны. На лице Светы расстройство от того, что мои слова подтвердились на практике, было смешано с изумлением. Я же постарался, чтобы выражение невозмутимости на моем лице, которое я сформировал, ещё падая на травку, таковым бы и осталось. Но таковым не было мое внутренне состояние. Оно было далеко от спокойствия.

  "Вот так, как этот камень, я и могу улететь в следующий раз, когда протяну руку к Ирининым прелестям! Все ребра можно сломать таким ударом, а если при этом ещё и приземлиться на землю, а не приводниться ... Труп! Однозначно! И выводы из этого эксперимента для меня такие: Ирину больше не только пальцем не трогать, а и словесно не задевать никак, не спорить, и все ее пожелания исполнять побыстрее, поскольку госпожа магесса до сих пор имеет немаленький зуб на меня за Свету и будет, несомненно, рада воспользоваться своими новыми способностями, чтобы осложнить мне жизнь и без того сулящую одни неприятности..."

  Я поднялся с земли с таким видом, будто мне просто самому вдруг страшно захотелось поваляться на травке, и снова устроился в своем кресле.

  – Ну, как, Вадим, тебе проверка моих способностей?

  – Великолепно! – сказал я, не покривив душой. – По факту уже можешь считать себя аристократкой. И став ею, ты обретешь всё, что прилагается к этому званию: власть, деньги и уважение окружающих... Можем ли мы со Светланой рассчитывать на то, что ваша светлость поможет и нам пристроиться где-то?

  – Не сомневайтесь, я позабочусь о вас! – важно наклонила голову Ирина и рассмеялась, показывая, что это всё это шутка.

  "Может и шутка – думал я, разливая всем по двадцать капель Хенесси, чтобы отметить это событие. – Но в каждой шутке есть изрядная доля несмешной и суровой правды..."

  – А давайте выпьем за то, чтобы до каких бы высот ни взлетела наша уважаемая Ирина, она не забывала о нас и о том, что только мы трое остались от того огромного мира, где родились и где рассчитывали жить и жить счастливо!

  Выпили. Девочки сразу потянулись к столу, чем бы закусить, а я скривился. Коньяк оказался так себе, несмотря на шикарно выглядевшую бутылку и немаленькую цену. И вообще, если уж коньяк тянет чем-нибудь закусить, то это уже не очень-то и коньяк...

  – Теперь нам будет немного легче легализоваться в этом мире, – продолжил я разливаться соловьем. – И я даже предлагаю не ходить никуда, не сбивать ноги и не напрягать Светино колено дальней дорогой. Запасы еды и напитков позволяют нам без забот прожить здесь неделю, а то и больше. Но я думаю, что столько не потребуется. Этот дом не выглядит ни заброшенным, ни законсервированным. Сейчас июль... примерно. Этот дом явно используется наездами, в качестве дома для отдыха, для рыбалки или там охоты. Наверняка имеется кто-то, кто приглядывает за ним, и этот кто-то, несомненно, вернется и, несомненно, это произойдет довольно скоро. Если бы не проявившиеся способности Ирины, я бы лучше ушел, не дожидаясь хозяев или охраны, но теперь, когда Ирина стала аристократкой, ну почти, дело только во времени, то возможны два варианта. Этот дом принадлежит или богатому простолюдину или дом принадлежит магу. Если здесь появится богатенький простолюдин, то есть не маг, и поскольку здесь все не маги очень уважают магов, то он не поднимет крик о том, что его домом воспользовались пришлые бродяги. Ирина продемонстрирует ему свой коронный номер с улетающим вдаль булыжником и докажет тем самым что она аристократка. А про то, что она пока, временно, не входит ни в один клан Российской империи, мы скромно умолчим. Да никто и не поверит, что может существовать маг вне клана. Хозяин ещё и поможет нам добраться до усадьбы принадлежащей ближайшему клану, где Ирина и проведет переговоры о своем вступлении в клан, ну и о нас со Светланой заодно. А если этот хозяин дома будет состоять в клане, то дело ещё более упроститься и переговоры можно будет начать уже здесь и все претензии о вторжении и пользовании частной собственностью автоматически снимаются. Вот примерно так. Конечно, надо обговорить детали и подробности, чтобы у нас не было несовпадений.

  Я замолчал, выжидающе смотря на Ирину. Шутки шутками, но надо привыкать к этому миру. Здесь аристократ это уважаемый человек и его слово всегда последнее и решающее.

  "Вот пусть теперь наша потенциальная аристократка и решает всё сама. Тогда и с меня спрос в случае чего будет меньше".