Текст книги "Волк в овечьей шкуре (СИ)"

Автор книги: Анастасия Ликова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 43 страниц)

  Я бы наверно ещё много чего надумал, глядя на медленно падавший за окном легкий снег, но мои дальнейшие размышления прервал бодрый голосок Леночки.

  – Мы можем идти, Влад!

  Белая пушистая заячья шапочка. Белая дубленка. Сапоги тоже белые. Снегурочка, да и только. Но не та, которая нулевой температуры, а горячая, веселая и

   красива-я-я-я...Золотистые волосы льются сплошным потоком из-под шапки, обрамляя милое лицо, и спадают на грудь.

  На полных губах улыбка. Большие глаза слегка прищурены и смотрят на меня лукаво и снисходительно. Видимо вид у меня всё-таки стал немного пришибленный. Смотрю внимательно в глаза Леночки, чего я не делал уже очень-очень давно. Точно: очень-очень умные глазки! И как я этого раньше не видел? Наверно также как и все в какой-то момент начал смотреть только на ее внешность, ошеломляюще красивую.

  А Леночка забеспокоилась. Видимо не привыкла, что ей в глаза вот так долго глядят. Обычно все скользят взглядом вверх-вниз, вверх-вниз... Какие уж там глаза!

  – Что Влад? Что-то не так?

  – Всё так... Это я в роль вхожу. Я же нынче охранник.

  Леночка облегченно улыбнулась.

  – Следуй за мной... охранник!

  ***

  День и впрямь оказался очень насыщенным. Сначала Леночка отправилась, разумеется на такси, в Московский Дом Магов. Тот самый, где я зажигал на Новый Год на корпоративе.

  Я сидел на переднем сидении, а Леночка с удобствами устроилась сзади. И это было естественно и правильно: не будет же охранник сидеть со своей подопечной вместе. Чуть ли не в обнимку.

  Я немного переживал, из-за того, что мне придется появиться в Доме Магов после учиненного разгрома, но деваться было некуда. И конкурс `мисс Россия` будут проводить там, да и организаторы конкурса и техперсонал обретаются там же...

  Я уж не знаю, чем занималась Леночка в Доме Магов, когда до конкурса ещё пара месяцев. Но видимо чем-то нужным занималась. Раз со счастливой улыбкой на своем прекрасном личике перемещалась из кабинета в кабинет. Я, как и положено охраннику, оставался снаружи, и чем именно там занималась Леночка, мог только гадать. Но по громкому смеху обитателей кабинетов, по застенчивому хихиканью Леночки, по ее румяным щечкам, когда она, наконец, выплывала из очередного кабинета, можно было подумать всё что угодно. Вот я и думал, наливался злобой, но терпел. Ни словом, ни делом не проявляя неудовольствия и шагая в нескольких шагах позади Леночки, старался не сверлить слишком уж пристальным взглядом всех встречавшихся в коридорах. Видимо к конкурсу были причастны буквально все в этом здании, поскольку никто из встретившихся нам с Леночкой не избежал ее улыбок, не отказался от прикосновений щечка к щечке или поцелуев в губы вероятно в зависимости от статуса встретившегося. За тот час, что мы провели в Доме Магов, я стал гораздо лучше понимать и возмущение со стороны Мирослава, и даже его активные действия, чтобы урезонить отдельных наглецов. Особенно мне не понравился один толстяк с полуседой бородкой, который помимо обычного поцелуя в губы, попытался познакомиться с содержимым белого кружевного лифчика Леночки. Ее блузку он расстегнул настолько быстро, что даже вызвал у меня легкую завить. Я уже было дернулся, чтобы привести в чувство явно потерявшего берега мужика, но холодный взгляд Леночки остановил меня. И мне оставалось только стискивать зубы, и изо всех сил сдерживаться, наблюдая за тем, как он засовывает свою руку туда, куда меня самого не пускали уже почти месяц. Наконец Леночка с глупым, на мой взгляд, хихиканьем начала застегивать свою блузку, а этот сальный тип тоже мерзко подхихикивая, продолжил свой путь по коридору.

  Я уже хотел хотя бы выразить свое отношение к происходящему, как Леночка застегивая свою блузку, ледяным тоном сказала.

  – Я знаю, что делаю. Этот тип заместитель руководителя конкурса. И не забывай: сейчас ты всего лишь охранник! Ты мог испугать его своим злым взглядом! Иди за мной!

  И она двинулась по коридору, всем своим видом изображая возмущение моим плохим поведением. Я пару раз вдохнул-выдохнул и двинулся за ней, соблюдая дистанцию.

  "Нет, как всё здорово-то! Я же ещё и виноват! Она чёрт знает, чем занимается, прямо вот посреди коридора, а виноват, оказывается я! Я, видите ли, смущал этого прелюбодея! А если бы не смущал, то, что было бы? Он прижал бы Леночку к стенке и полез бы ей под юбку?

  К моему облегчению больше моя выдержка и терпение испытанию не подвергались. Следующим пунктом в Леночкином графике обязательных на сегодня дел стояло посещение ателье по пошиву одежды. Уровень устремлений этого ателье можно было оценить сразу, после того как мы зашли в трехэтажное здание. Ателье занимало весь особняк!

  Дорогущие ковры на полу, зеркала, картины и гравюры на стенах, свежие цветы в высоких глиняных вазах, озабоченный, миловидный персонал снующий взад-вперед.

  Всё указывало на то, что именно здесь Леночка оставит немалую часть из тех денег, которые клан Горчаковых выделил ей.

  Но на деньги мне было наплевать! Не мои! Главным было то, что здесь Леночку по крайней мере не пытались щупать и целовать, а лишь сладко улыбались, как солидной клиентке.

  Я неплохо провел время, сидя в глубоком уютном кресле, в ожидании исчезнувшей за складками портьер в примерочной комнате моей подопечной. Кофе-машина, готовившая кофе пятью различными вариантами, не давала мне задремать в этом самом кресле, и можно было без помех рассматривать мельтешащих помощниц главного модельера, которые конечно уступали Леночке по всем параметрам, но, тем не менее, тоже радовали глаз. Как радуют скромные васильки или ромашки в поле, в отсутствие роскошных садовых роз.

  Следующим пунктом нашего турне была студия актерского мастерства.

  Я, заходя в эту самую студию, и естественно держась на пару шагов позади Леночки, которая уже сейчас, по моему мнению, выглядела как королева, думал.

  "Если у участниц конкурса ежедневно настолько напряженный график, то нельзя сказать, что победительницей надо просто родиться... Ну или съесть мешочек Гунь Миня... Потрудиться тоже придется..."

  Тут внезапно Леночка резко затормозила, и я витая в облаках, забывший о своей миссии, воткнулся в ее спину. Она, не оборачиваясь, прошипела сквозь зубы.

  – Мирослав здесь!

  – Вот оно! – меня словно обдало холодом и заморозило. Но тут же возникшая злость на этого хлыща, смеющего объявлять мою Леночку своей будущей второй женой, в то время, как я сам до сих пор надеюсь, в глубине души, что она станет моей первой и возможно единственной, но даже не заикаюсь об этом, растопила всю мою заморозку.

  Я нарочито, обнял Леночку за талию, прижал к себе и вот так слитно мы и продолжили движение к гардеробу. И позднее, всюду по этой актерской школе, мы передвигались только в обнимку. А я, ещё и пользуясь тем, что нужно было всех окружающих убедить в серьезности наших с Леночкой отношений целовал ее так, как этим, из руководства конкурса и не приснится. Леночка млела и таяла в моих объятиях и, казалось, с явной неохотой рассталась со мной, отправившись в раздевалку перед уроками танца.

  При том обилии зеркал, которое имелось на стенах, было нетрудно незаметно контролировать состояние конкурента: дошел ли он до нужной кондиции. А состояние его медленно изменялось в худшую сторону. Сначала пропала улыбка победная такая, высокомерная. Затем появилась легкая краснота на щеках. Спустя короткое время краснота стала более глубокого оттенка, а его пронзительным взглядом можно было продолбить уже не только кирпичную, но и нетолстую бетонную стенку.

  Ковальский тоже был не один, а с черноволосой, гибкой, как змея, худощавой девицей, которая своими резкими чертами лица и плавными движениями, казалась столь же опасной как какая-нибудь эфа или кобра.

  Клиент созрел не сразу. Он присматривался, словно не верил своим глазам, что на свете могут существовать такие наглецы и потенциальные самоубийцы, как я. Окончательно его терпение лопнуло тогда, когда Леночка в балетной пачке, выбежала из танцкласса на секунду исключительно для того, что поцеловать меня: чистой воды провокация. Она отлично знала насколько потрясающее это зрелище: полуодетая или полураздетая женщина. Да ещё такая красавица, как она.

  И едва только Леночка, получив сладкий поцелуй, упорхнула обратно на занятия балетом, до того сидевший в отдалении Мирослав поднялся и направился ко мне.

  Ростом он был где-то на полголовы выше меня.

  "Вот по росту он подходит моей Леночке. Даже когда она на каблуках, она лишь сравняется с ним ростом, не то, что я. Физиономия, правда, такая вполне крестьянская, круглая, румяная, нос картошкой, но, учитывая то, что он аристократ и маг найдется просто несметное количество девиц жаждущих стать его второй, третьей и так далее по порядку женой. А ему вот понравилась моя Леночка. Не повезло! Интересно, а кому именно не повезло? Ему или мне?" – так мрачно думал я, глядя на приближающегося Мирослава.

  – Привет! – жизнерадостно улыбаясь, заявил он мне, приблизившись на расстояние удара.

  – Привет, – осторожно ответил я и удивленно приподнял брови. "Мол, кто такой и что надо!"

  – Мирослав, род Ковальских, Мастер! – он видимо сразу решил внести ясность.

  – Владислав Малицкий. Не маг. Чем-то могу быть полезен?

  – Видишь ли, Владислав, – вздохнул Мирослав. – Я полагал, что все знают о том, что Лена, это та девушка, с которой ты пришел, поясняю, если ты вдруг не в курсе: моя будущая жена и мне крайне не нравится твое обращении с ней. Слишком фамильярное, слишком вольное...

  – Она мне ни о чём таком не говорила...

  – Может быть, может быть...– охотно согласился со мной Мирослав. – Она ещё не привыкла к мысли о том, что она уже не свободная девушка, а моя невеста вот и запамятовала сообщить тебе об этом. Но теперь ты в курсе наших с нею отношений и я, полагаю, ты сейчас тихо и незаметно покинешь студию, и больше я тебя рядом с Леной не увижу! Все понял! – сказано это было уже без улыбки и таким тоном, что большинство простолюдинов немедленно соглашались с наследником клана Ковальских, а затем торопливо бежали менять свои штаны.

  Но здесь у Мирослава случился прокол. Я остался на месте и даже не поспешил согласиться с ним.

  Следующим пунктом у Мирослава стояла демонстрация своих возможностей. Это очевидно, было рассчитано на тот небольшой процент непонятливых, которые видимо изредка всё же встречались. Между сведенными ладонями Мирослава проскочила нехилая такая оранжево-красная молния, раздался громкий треск и в воздухе сильно запахло озоном.

  – Интересный трюк, – заметил я, стараясь удержать свои эмоции в узде. – А насчет Леночки я хочу сказать вот что: она уже согласилась стать МОЕЙ женой, а поскольку у МОЕЙ жены будет только один муж, то выйти замуж за вас, уважаемый Мирослав у нее никак не получится, а значит и тихо исчезать мне не надо! Не имеет смысла!

  Я ожидал, что этот тип снова приобретет тот роскошный красный оттенок на своем лице, но ошибся. На этот раз, даже мое неожиданное нежелание уступать не вывело его из равновесия.

  – Вот как! – заметил он. – Интересно! Я и ты утверждаем прямо противоположное и, наверняка, кто-то из нас ошибается! Я даже знаю кто!

  – Я тоже это знаю, – скромно заметил я.

  – Так, так, – настроение Мирослава прямо на глазах снова начало улучшаться. – Я думаю это стоит обсудить поподробнее... Но до начала обсуждения, я предлагаю провести небольшой спарринг, и если по итогам этого спарринга один из нас по техническим причинам не сможет принять участие в обсуждении замужества Лены, то он и будет неправ. Марина!

  Он помахал рукой, подзывая к себе свою черноволосую спутницу.

  – Моя сестра! – пояснил мне снисходительно Мирослав.

  Черноволосая девица быстро очутилась рядом.

  – Мариночка! Хочу представить тебе Владислава Малицкого. У нас с ним вышел небольшой спор и нам необходимо без лишних глаз выяснить: кто из нас неправ. Ты не знаешь, где тут можно ненадолго уединиться?

  Марина внимательно оглядела меня.

  – Он в курсе, что ты Мастер?

  – Первым делом сообщил ему об этом. Ты же меня знаешь, если можно, я всегда стараюсь решить дело миром.

  – Жалко, мальчик-то симпатичный...

  – Но очень-очень упрямый! Так ты знаешь...

  – В конце коридора зеленая дверь. Спуск в подвал. Там затеяли ремонт. Хотят ещё один спортивный зал оборудовать. Там никого не должно быть ...

  – Пойдем Владислав! Разрешим наше маленькое недоразумение!

  Я шел за этой парочкой. Настроение у меня было препоганейшее. Отступать я не собирался, но шансов против Мастера у меня было не очень много. План у меня конечно был. Он не отличался оригинальностью. Встреча между магом и простолюдином не может быть затяжной. Наши силы и возможности несопоставимы. Но если сделать, как я уже не раз делал: напасть сразу, резко, пользуясь пренебрежением, которое все маги испытывают к презренным простолюдинам, то некоторые шансы появлялись. Битва Давида и Голиафа.

  Этого магического Голиафа следовало уложить, как можно быстрее, желательно с одного удара, как и рекомендуется в библии. Второго удара мне скорее всего нанести уже и не позволят. Да ещё эта сестричка тут болтается... В случае, если мне вдруг что-то удастся она может вмешаться...

  Но, на мое счастье, самоуверенный Мирослав Марину внутрь не пустил. Он захлопнул дверь у нее перед носом со словами.

  – Это чисто мужской разговор, сестричка!

  Затем запер дверь на задвижку. И вот когда он вальяжно начал поворачиваться ко мне, я понял, что счет моей жизни пошел на секунды. Я резко вдохнул-выдохнул и постарался нырнуть в то самое состояние ускорения выручавшее меня не раз. И сейчас, когда в качестве выбора мне предлагалось всего два варианта ближайшего будущего: инвалид, у которого переломано всё, что можно сломать, или мертвец, то это моё странное состояние оказалось легкодостижимым. И едва всё вокруг резко остановилось и застыло, я уже державший руку в кармане и судорожно сжимавший кастет, тут же метнулся к Мирославу и со всей силы врезал кастетом ему в грудь. Ужасающий треск ломающихся ребер прозвучал для меня лучшей музыкой. При этом мой кулак с кастетом неожиданно для меня самого довольно глубоко погрузился в тело мага. Но уже в следующее мгновенье неведомая сила отшвырнула меня прочь от медленно опускающегося на пол Мирослава. Я с силой врезался в стену подвала. Посыпалась каменная крошка с голых кирпичных стен. Странно, но особого вреда моему организму этот полет не нанес. Я чувствовал себя неплохо, но видимо это было не надолго. Мирослав с окровавленной грудью, стоял на коленях. Выглядел он неважно, но и помирать вроде бы не собирался. С видимым усилием, он поднял руки с раскрытыми ладонями направленными в мою сторону. Лицо Ковальского исказилось от прилагаемых усилий и в результате, в мою сторону полетело облако необычного полупрозрачного стеклянистого красного огня. Миг и оно обволокло меня всего. Подвал вокруг меня на мгновенье окрасился в красный цвет, ещё миг и он снова приобрел свой прежний привычный цвет. Я не почувствовал особого неудобства от этого фокуса Мастера, разве что в воздухе здорово запахло палёным. Что-то горело. Я торопливо огляделся. Быстро выяснилось, что горел или вернее уже сгорел, я сам, собственной персоной. Полностью. Я был совершенно голый: штаны, трусы, рубашка, легкая куртка исчезли, словно их и не было на мне. Ботинки, правда, остались целы. Я выглядел странно: совершенно голый, но в ботинках. Пахло ещё и сгоревшим волосом. Я непроизвольно провел рукой по голове. Гладкий череп. Гладкая кожа на груди. На ногах и прочих местах я проверять не стал и так понятно, что этот тип провел мне полную эпиляцию моих волосяных покровов.

  Секунда, которую я потратил на изучение последствий этой магической атаки, позволила Мирославу прийти в себя. Изумление, на его искривленной от боли физиономии сменилось откровенной злобой. Миг, и в мою сторону понеслись сотни голубоватых молний близких родственниц той, которую он демонстрировал мне там, в холле студии. Сделать я ничего не мог. Да и что надо делать в таком случае я не знал. Но очень скоро выяснилось, что ничего особенного мне и делать-то не надо, поскольку ни одна из немыслимого множества молний в меня не попала. Но зато все они попали в стену вокруг меня. Грохот, треск, выбитые из стены камни. Отколовшаяся каменная крошка с силой ударила во все стороны. В том числе, отскочив от стен, срикошетила в Мирослава. Конечно, это был не удар кастетом, но зато их, этих ударов было много. А сил на защиту у Мирослава видимо уже не было. Кровь продолжала выплескиваться толчками из проломленного в груди отверстия. Руки у моего противника опустились, но сам он ещё стоял на коленях, раскачиваясь из стороны в сторону. Я уже успел выпасть из своего чудесного состояния в обычную жизнь, но всё же бросился на мага, до которого было метров десять, рассчитывая успеть, пока он приходит в себя. Успел и без затей, всё тем же кастетом от всей души вломил ему по зубам. Этого оказалось достаточно, чтобы не желавший сдаваться Мирослав завалился на бок и наконец-то закрыл свои сверкавшие лютой злобой глаза.

  Я посмотрел на валявшегося неподвижно, на грязном цементном полу Мирослава. Разорванный пиджак с правой стороны груди. Медленно вытекавшая густая кровь. Нижняя часть лица у поверженного мага тоже представляла собой малопривлекательное зрелище. Кастет разбил вдребезги губы, напрочь вынес зубы, повредил челюсть. Надо было звать на помощь. Если он умрет здесь и сейчас, я сомневаюсь, что Марина обратится за помощью к кому-нибудь или прибегнет к помощи полиции. Она убьет меня самолично, а сил на сопротивление у меня не было совершенно. Я только сейчас осознал: насколько я измотан этой быстротечной схваткой. Вот ведь вроде и не делал ничего. Просто пролетел метров десять по воздуху, приземлился у кирпичной стены, а потом стоял и наблюдал за тем, что тут придумывал и как изгалялся надо мною Мастер, но, тем не менее, я устал как собака. Шаркая ногами по грязному полу, я подошел к двери и отодвинул задвижку. Марина стояла расслабленно, со скучающим видом прислонившись к косяку. Она, несомненно, слышала все звуки доносившееся из-за двери и не сомневалась в конечном результате. Вот только результат оказался совсем не тот, которого она ожидала. Ее брови при виде меня, мгновенно улетели вверх, рот раскрылся и округлился, но сказать она ничего не смогла, хотя и старалась. Из округлившегося рта сестрички Мирослава доносились какие-то невнятные междометия.

  – Мирославу стало плохо. Надо наверно вызывать врачей или магов Эфира... – обратился я к потрясенной Марине, высунув из-за двери лишь одну голову. Ещё больше шокировать потрясенную девушку своим непристойным видом я не желал. Стеснялся.

  Бамс! Это Марина ринулась в подвал и распахнула дверь настежь. Массивная металлическая дверь от ее энергичного толчка открылась до самого своего упора. И к моему неудовольствию этим упором оказался я. Во второй раз меня неслабо приложило об кирпичную стену подвала. И если в первый раз я ничего не ощутил, кроме легкого дискомфорта, то сейчас все было иначе. На миг я даже потерял сознание. Потом пришел в себя. С трудом отодвинул от себя впившуюся в меня всеми своими выступающими частями дверь, отлепился от стены и побрел на выход из подвала. Задерживаться здесь мне совершенно не хотелось. Болели ребра, получившие хороший удар дверью. Болела спина, встретившаяся с твердой кирпичной стенкой. Вся эта боль наложилась на мое общее ослабленное состояние. Я еле передвигал ноги, но перед тем, как начать подниматься по лестнице на выход, оглянулся.

  Марина стояла на коленях, на усыпанном каменной крошкой бетонном полу и, склонившись над распластавшимся по полу Мирославом, сосредоточенно проводила какие-то манипуляции руками.

  "Занята делом! Прекрасно!"

  Я уже хотел отвернуться, чтобы начать восхождение по лестнице, но случайно зацепил взглядом дальнюю стену подвала. Ту, где я изображал мишень для Мирослава.

  Кирпичная стена была изборождена, выщерблена той тучей молний, которую отправил мне Мирослав, но не это потрясло меня. Мой силуэт на стене. Там где я стоял, прижавшись к стене, кирпичная кладка совершенно не пострадала. И была целехонькой.

  Я удивленно воззрился на это.

  Именно так наносят узоры на стекло. Накладывают трафарет с нужным рисунком, включают пескоструйную машину и струей песка делают стекло матовым. Потом убирают трафарет и под ним чистое нетронутое песком стекло. Рисунок готов.

  "Кажется, я поработал трафаретом!" – потрясенно подумал я и побрел наверх.

  Передо мной стояли две задачи одеться, чтобы не пугать женщин своим видом (на мужиков мне было наплевать совершенно) и сообщить Леночке, что бывший кандидат в ее спонсоры и нынешний самозваный жених некоторое время, возможно месяц-другой проведет у себя дома, валяясь на койке, вдали от нее.

  Десять ступенек на пути в коридор оказались непросто преодолеть. Пришлось останавливаться на каждой для отдыха, но, очутившись в коридоре, я немного пришел в себя.

  – Одеться! Первым делом одеться! – бубнил я себе под нос, дергая все двери, подряд и опасливо прислушиваясь к громким голосам и смеху, раздававшимся там, вдали, в холле в который упирался этот коридор.

  Как опытный помойный кот, готовящийся украсть колбасу, неосторожно выложенную на подоконник, шугаясь малейшего шороха, пригибаясь чуть не к самому полу, я крался вдоль по коридору.

  К сожалению, все двери, которые я успел проверить, были заперты. А чем ближе к холлу я продвигался, тем выше была вероятность встретиться с кем-либо. Но пока мне везло. Наконец очередная проверяемая дверь поддалась. Но радости при этом я не ощутил. Имелась вероятность попадания в женскую раздевалку, а если я предстану перед голыми девицами вот в таком вот интригующем виде, то последствия для меня лично будут самые печальные. Особенно, если учесть, что среди занимающихся в этой дорогущей актерской студии, немало магесс из кланов, которые, так же как и Леночка, готовятся к конкурсу.

  "А в сравнении с разъяренными магессами, даже уважаемый Мастер Огня Мирослав Ковальский будет выглядеть очень бледно", – так думал я, осторожно-осторожно, буквально по миллиметру приоткрывая дверь. К моему глубокому облегчению подобного экстрима за дверью не оказалось. Там была небольшая используемая под склад всякой всячины комната. Около самой двери на крючке висел синий халат, стояло ведро с тряпкой и швабра.

  Совершенно не думая, я мгновенно напялил этот предмет одежды на себя.

  "До чего же некомфортное ощущение быть абсолютно голым!" – думал я, пытаясь застегнуть пуговицы на халате, но с первого раза мне это не удалось.

  "Узковат в плечах этот уборщик", – подумал я, с трудом стягивая вместе края халата. Халат трещал по швам, но застегиваться по-прежнему не желал. Наконец я включил мозги, отключившиеся было от перегрузки из-за обуявшей меня радости по поводу обретения одежды.

  "Чёрт! Пуговицы на другой стороне! Халат-то женский! Ну и чего делать? Даже если я завяжу лишь один поясок и проигнорирую пуговицы, то всё равно это чудо портновского искусства мало что у меня прикроет. Маловат! И мои голые ноги, столь качественно проэпилированные Мирославом, будут вызывающе торчать на виду большей своей частью... А если я всё-таки наткнусь в поисках более подходящей одежды на женскую раздевалку, то торчать из-под халата у меня может и ещё кое-что... правда недолго! Только до того момента, как эту штуку у меня оторвут под корень! Взять ведро и швабру с собой для маскировки?"

  Я представил себя в таком виде прогуливающегося по холлу.

  "Б-р-р-р! Может, конечно, тогда и не прибьют на месте, но встречи с психологом в какой-нибудь уютной психлечебнице будет не избежать... Вот ведь гад, этот Мирослав! Так подставить меня! Так, а может, есть ещё что-нибудь в этой комнате?"

  Я щелкнул выключателем.

  Тренажеры, манекены, всякая бутафория, используемая на сцене посуда, наваленная грудой в углу одежда... Одежда!!!

  Соколом-сапсаном я ринулся на эту драгоценную кучу.

  Чего тут только не было?! А не было здесь очень простой и нужной вещи: повседневной одежды моего размера. Остальное тут было всё!

  Даже здорово побитая молью заячья шуба. Я бы надел ее, не постеснялся, но, к сожалению, моль поработала очень хорошо, и шуба теперь больше смахивала на кожаное пальто, отороченное кусочками чахлого скатавшегося меха. С сожалением, я отложил шубу на крайний случай. Всё же это лучше, чем женский халат. Дальнейшая сортировка вещей из кучи окончательно погасила мой энтузиазм. Большая часть вещей была женской, а значит, априори была не для меня. Оставшаяся часть была или мала или какая-то двусмысленная. Вот, например роскошный, как бы парчовый халат изобильно украшенный стекляшками. По-видимому, в своем первоначальном виде он изображал роскошное парадное одеяние Великого Князя. Сейчас же в этом дырявом, засаленном халате можно было только пародировать того же Великого Князя. А сие, чревато большими неприятностями. Полиция тут шутить не любить и за оскорбление ныне здравствующего Князя легко может упечь в тюрягу.

  Короче, после вдумчивой сортировки у меня остались два возможных варианта: либо кожаное пальто-шуба, либо серая рубаха из грубой мешковины самого простого кроя. По сути это был мешок с дырками для головы и рук. В псевдо-шубе несомненно теплее. На улице мороз нешуточный, но с другой стороны, я же не собираюсь разгуливать по морозу пешком! До такси и под крылышко Екатерины поскорее! А кроме того можно попробовать получить сданную в гардероб свою зимнюю куртку, и тогда вообще приобрету почти респектабельный вид, это если не обращать внимания на мои голые ноги. Но они останутся голыми при любом раскладе: что в этой шубе, что в моей куртке. Но получить свою куртку будет непросто: номерок-то сгорел, вместе с остальной одеждой.

  После некоторого раздумья я остановил свой выбор на мешке.

  Мешок сидел на мне идеально. Словно был сшит на меня. Нигде ничего не жало, колени были целомудренно прикрыты.

  Я придирчиво оглядел свое отражение в мутном зеркале в роскошной облезлой раме, стоявшем в углу комнаты. Лысый тип, в серой рубахе отражавшийся там очень смахивал на раба. Полному погружению в образ мешали лишь качественные высокие зимние ботинки.

  Можно конечно было для достоверности нацепить на шею найденный мною в куче барахла собачий ошейник без поводка. Но, подумав, я решил, что не стоит слишком уж сильно погружаться в роль, вдруг выйти не удастся?!

  Я прикрыл свою новообретенную лысину потертой цветастой узбекской тюбетейкой.

  – Пожалуй, в таком виде уже можно показаться на людях! – решил я и, сделав глубокий вдох, шагнул в коридор.

  Нельзя сказать, что, появившись в просторном холле, куда выходило несколько коридоров, множество дверей и сновала туда-сюда уйма народа, я не привлек к себе внимание. На меня смотрели, но смотрели с любопытством, с усмешкой, озадаченно, задумчиво, заинтересованно. В общем, смотрели, как угодно, но не было ни агрессии, ни желания вызвать полицию или ещё кого-то для разборок с таким подозрительным типом, как я.

  Я прогулялся по холлу взад-вперед, не обращая внимания на взгляды со всех сторон, делая морду кирпичом, и добился своего: любопытство присутствующих начало спадать. Они занялись своими делами, а мой вид приписали эксцентричности актерской братии. Я снова устроился на том же самом месте у дверей в танцкласс, откуда меня сдернул Мирослав на свой спарринг, ожидая Леночку.

  Минут через пять двери в танцкласс открылись и оттуда начали одна за другой появляться балерины. В другое время и в другом состоянии я бы не упустил возможности внимательно оглядеть каждую из девушек неторопливо дефилировавших прямо передо мной, на расстоянии вытянутой руки, но сейчас мне было не до того. Меня обуревали всего два желания встретить Леночку и как можно быстрее убраться отсюда, пока не началась суматоха вокруг валяющегося без сознания в подвале наследника клана Ковальских. А девушки, словно нарочно ещё и притормаживали, проходя мимо меня. Впрочем, ничего особо удивительного в этом не было. Лысый тип в тюбетейке на макушке, серой хламиде до щиколоток, без бровей и ресниц (это я заметил, когда гулял по холлу и разглядывал себя, в многочисленных зеркалах имевшихся там) выглядел, мягко говоря, колоритно. Леночка, увидев меня, не просто притормозила, а встала столбом, перегородив всем дорогу и двигаться, вперед категорически не желала. Хотя ее очень настойчиво начали подталкивать не успевшие выйти из танцзала остальные балерины.

  Видя, что приходить в себя Леночка не желает, я схватил ее за руку и бесцеремонно поволок к женской раздевалке.

  – А ты... почему... в таком виде...? – Леночка пришла в себя, только очутившись перед дверью в раздевалку.

  – Потом! Всё потом! Переодевайся и побыстрее! – я втолкнул ее внутрь.

  Расчет оказался правильным. Любопытство глодало Леночку со страшной силой, и она переоделась в рекордно короткие сроки и первой выскочила из раздевалки. Я не дал ей и рта раскрыть.

  – Уезжаем немедленно!

  – Но...– захлопала в растерянности своими невообразимо длинными ресницами Леночка. – У меня ещё риторика...

  – Пропустишь одно занятие! Ничего страшного! Потом в такси объясню! Надо ещё как-то получить наши вещи из гардероба. Я... номерок потерял.

  Получить Леночкину шубку и мою куртку оказалось очень просто. Выглядевший так, словно ему исполнилось сто лет в обед гардеробщик, тем не менее, несмотря на свой возраст, пустил таки слюну при виде Леночки и запомнил, что именно я сдавал ему на хранение ее шубу.

  Поэтому стоило только Леночке просительно улыбнуться, сообщив об утере номерка, как наши вещи были тут же выданы нам, и отсутствие номерка оказалось не проблемой.

  Я торопливо натянул свою куртку и хотя бы наполовину стал выглядеть почти нормально. Конечно, серый подол рубашки-мешка, спускавшийся вниз до самых щиколоток, придавал мне странный вид, но закатать его под куртку и разгуливать по морозу с голыми ногами я не рискнул. Так буду выглядеть ещё более странно. Не спускавший с Леночки сального взгляда гардеробщик охотно согласился вызвать нам такси. А я, в ожидании вызванной машины, уволок Леночку в уголок и там, в темпе, начал вешать ей лапшу на уши.

  – Пока ты была занята балетом, мне предложили попробоваться в характерной роли героя-любовника в одной пьесе. Я опрометчиво согласился, переоделся вот в это! – я дернул за подол серой рубашки. – Мне побрили голову, выщипали брови и вывели на сцену, но там, увидев, с кем мне предстоит целоваться, я немедленно сбежал.