Текст книги "Полжизни для тебя (СИ)"
Автор книги: Анастасия Король
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)
Глава 10
Профессор
Ари открыл ноутбук и замер. Курсор мигал в поисковой строке. Закусив губу, он подцепил корочку пересохших губ.
Пальцы задвигались.
“Договор с дьяволом”.
Картинки рогатых красных чудищ проявились на экране. “Исторические личности, заключившие договор с дьяволом”, “Как заключить договор с демоном”, “Как продать душу дьяволу”…
Ари методично открывал и закрывал каждую ссылку. Все было каким-то бредом.
Он остановился на десятой странице и, вздохнув, потер глаза. Сегодня был очень долгий день.
Подведя курсор к поисковой строке, он напечатал: “дарить часы жизни другому человеку”.
И вновь высветилось совершенно не то: “Почему нельзя дарить часы другому человеку”.
Ари убрал слово “часы”.
Появились статьи. Юноша прильнул к экрану. Он открывал ссылки и встречал множество свидетельств добровольной передачи жизни умирающему человеку.
В исторической хронике “Сокровенное сказание Монголов” было сказано, что сын Чингисхана Огодай-хан заболел болезнью и шаман, осмотрев его, сказал, что он вылечится, если кто-то из родных по доброй воле примет болезнь и смерть за него. Тогда его младший брат Толуй согласился это сделать. Он выпил заговоренную воду. Огодай-хан выздоровел, но, все же, Толуй не умер.
Может, он отдал несколько лет своей жизни?
Серафим Саровский, чудотворец. За время своей практики он пытался исцелить Михаила Васильевича Мантурова. Осмотрев его, он попросил привести сестру Манурова. Она пришла, и он сказал, что Михаилу Васильевичу еще предстоит много сделать в мире живых и предложил его сестре умереть вместо Манурова. Сестра согласилась и, придя домой, слегла с болезнью. Она так и не вылечилась и умерла. Мануров же исцелился.
Как оказалось, легенды о передачи жизни пронизывали историю человечества.
Но нигде не было упоминания о человеке, что предлагал это сделать. Кто же был он? Он… оно? Был ли он материальным? Ари вскинул руку и положил ее на плечо, на которое старик опирался в первую их встречу…
Мог быть он дьяволом, или это был какой-нибудь ангел смерти,… или Ари спятил? Такую вероятность юноша тоже не отметал, ведь все это просто не укладывалось в голове. Он отдал месяц и неделю отведенной ему жизни Кире. И месяц как процент за услуги.
Ари все прислушивался к себе, но ничего не изменилось.
Тот, кого встретил Ари, может быть демоном? Одним из богов? Или Бог?
И вдруг все внутри сжалось, разболелся желудок, когда он подумал о том, что будет, когда истечет месяц. Он собственной рукой мог оборвать жизнь Киры или дать ей возможность жить дальше. И ему стало страшно, ведь это означало, что он стал ответственным за жизнь Киры, и он осознал, что когда-нибудь у него встанет вопрос о том, чтобы убить её! Он собственными руками должен будет лишить её жизни?
Ари опустил глаза на экран, на котором была изображена хищная морда чудовища, то ли человека, то ли буйвола. Морда его плотоядно оскаливалась и была так похожа на улыбку того существа, что встретил Ари.
Артур сглотнул и резко захлопнул крышку ноутбука. Ему вновь показалось, что за ним следят. Он подошел к окнам и опустил жалюзи.
Эйфория о того, что ему удалось спасти Киру, прошла.
Он боялся идти к Кире. Ари мог к ней приехать, но он боялся увидеть её. Юношу оглушил какой-то животный ужас перед мистическим, страшным и неизвестным на столько, что само нутро кричало: держись подальше от всего этого.
Ари заставил себя лечь в кровать и закрыть глаза. Он долго лежал без сна, не имея шанса заткнуть свои мысли, а после его преследовали кошмары.
Только в фильмах все такие смелые, легко отдающие свою жизнь за другого, но в жизни… Ари был в ужасе.
Возможно, он уже тогда знал, что ни за что на свете не сможет дать умереть Кире, зная, что может спасти ее.
***
Доктор отодвинулся и покачал головой. Он не верил ни глазам, ни ушам. Он вновь приложил стетоскоп к спине Киры и в который раз прислушался.
Ничего необычного.
Это было странно. Точнее не так – это было невозможно. Она выглядела совершенно здоровой. Её легкие функционировали правильно. Она больше не кашляла кровью, боли не было ни при полном вдохе, да и вообще не было!
С учетом, что она ночью была при смерти. И это было уже второй раз. Да и выглядела она совершенно здоровой. Синюшность прошла, на щеках и губах алел румянец. Она даже вес набрала за последнюю неделю!
Но все же, её КТ светилось от рака и метастаз как елочная гирлянда. За все время своей практики доктор не видел такого. Бывали случаи, что до последнего человек не знал о раке. Человеку становилось плохо, и он в несколько дней сгорал. И эта была ситуация Киры. С той болью, на которую уже не действовали обезболивающие препараты, долго не жили и тем более не воскресали.
– Ну что, док? – Леонид Леопольдович вздрогнул от насмешливого голоса пациентки. – Я умираю, или обо мне на небе забыли?
Доктор растеряно поднял взгляд на родителей Киры, которые с надеждой смотрели на него.
– Я думаю надо начинать химию в срочном порядке. Пока есть хоть какие-то шансы…
Кира закатила глаза и спустила футболку.
– Шанс на что? Что проживу чуть дольше?
– Именно на это, – вдруг серьезно сказал доктор. – Ты можешь умереть от следующего приступа. Ты хочешь умирать в боли?
Кира слегка побледнела при воспоминании о часах, проведенных здесь.
– Если начнем химию, есть шанс, что опухоли уменьшаться и боль тебя будет беспокоить в меньшей степени.
– Но у меня ничего сейчас не болит…
– Кира, – вдруг встряла мама. – Послушай врача.
– Я настаиваю, чтобы мы начали химию, – констатировал врач. Извинившись, он вышел за дверь.
Леонид Леопольдович вышел и прислонился к стене. Его разрывали сомнения. Возможно ли, что “чудесное выздоровление” Киры было следствием отрицания болезни и нереалистичного взгляда на болезнь. Иногда отрицание – не худший из вариантов справится со страшным диагнозом.
Невероятно сложно сообщать пациенту, что все, что мог он, как доктор, сделал и теперь не остается ни что другого, как принять смерть. Но всегда остается страх: “а что если я ошибся с прогнозами?”
И эта мысль не давала покоя Леониду Леопольдовичу. Родители Киры смотрели на него с такой надеждой и отчаяньем, и он чувствовал себя прижатым к стенке под дулом пистолета, а ведь он, в самом деле, не был причастен к облегчению симптомов.
Он твердо принял решение, что Кире надо провести химиотерапию.
В глубине души зародилась надежда, что семнадцатилетняя девушка, к которой доктор проникся симпатией, сможет дать отпор болезни.
Тем временем в палате Кира обреченно посмотрела на родителей, но они были непреклонны. Первый раз после её диагноза они выглядели не растерянно, а решительно. И Кира не смогла сказать: “Нет”.
Спустя время родители вышли вслед за доктором.
Кира встала с кровати и подошла к окну. Прохожие проходили мимо. Внезапно девушку одолело такое раздражение, такая злость на этих людей. Они были живы, они были здоровы! Кира резко отвернулась от окна.
Она мечтала оказаться в какой-то параллельной вселенной, где она здорова.
Вдруг зазвенел телефон.
– Кира? – глухой голос Ари поднял ей настроение. – Как ты себя чувствуешь?
– Отлично! – сказала она бодро.
– Я в вестибюле. Сможешь подойти ко мне?
Кира вылетела из палаты. Мама, что говорила по телефону за дверью, обернулась и поспешила следом, испугавшись, что Кира опять сбежит. Но она с облегчением вздохнула и остановилась: дочь бросилась в объятия Артура.
– Ты как себя чувствуешь?
Кира бодро улыбнулась. Она смущенно запахнулась халат и завязала пояс. Она ведь даже не расчесалась с утра!
– Готова горы сворачивать. Знаешь, я тут подумала, что хочу поехать куда-то. Я хочу посмотреть мир. Но сомневаюсь, конечно, что мама отпустит…
– Я завтра улетаю.
Улыбка сползла с лица Киры. “Вот оно. Он не хочет больше со мной общаться… Никто не хочет связываться с проблемами”.
– Я надеялся, что смогу отложить возвращение в Москву, но сегодня звонил тренер. Мне утвердили бой. Я должен быть уже в Москве.
Кира села на скамью. Плечи её поникли. Взгляд и голос ожесточились:
– Понятно.
Густые брови Ари сошлись. Он присел рядом с Кирой и попытался обхватить ладонями ее руку, но Кира быстро спрятала их в карманах халата.
– Кира? Все хорошо?
– Да, – грубее, чем планировала, произнесла она.
– Так что произошло?
Кира шумно втянула воздух через нос. Она понимала, что не должна злиться на Ари. Она ведь знала, что он уедет. Он не может остаться в Севастополе ради нее. Он не может бросить свою жизнь. И она сделала вид, что все ее раздражение и расстройство связано с другим:
– Родители и доктор настаивают, чтобы я начала лечение…, но это же бесполезно! – воскликнула она.
Лицо Ари застыло. Он долго молчал. Кира раздраженно бросила на него взгляд. По его лицу невозможно было понять, о чем он думает. Наконец он вздохнул.
– Я тоже согласен с твоими родителями. Начти лечение. Прекратить ты же всегда сможешь.
Кира хотела закричать на него, что это все бесполезно, что она и так умрет, это все просто отсрочит неизбежное, что она будет мучиться от побочек химии и потеряет волосы, и Ари точно не захочет с ней больше общаться. Да он и так больше не захочет общаться с ней. Он вернется в свой мир и забудет ее.
Она отвернулась и скривилась от обиды.
Рука Ари легла ей на щеку и потянула, чтобы Кира посмотрела на него. Девушке пришлось повернуться. Их взгляды встретились.
– Я люблю тебя, Кира. Ты же знаешь это? Я прилечу, как только смогу. Пожалуйста, начни лечение, – голос Ари задрожал. Кира замерла, воздух из легких спустился, как из пробитого надувного шарика.
– Ты обещаешь, что не забудешь меня? Даже если я стану лысой и без бровей?
– А ты не знала? Это мой фетиш: я обожаю лысых девушек, – улыбнулся Ари и приложился губами к ее губам. “Глупая, какая же ты глупая, Кира. Я отдал свою жизнь, чтобы ты смогла жить дальше. Что может быть большим доказательством моей любви к тебе? Но я не позволю, чтобы ты узнала об этом”.
– Я буду ждать тебя, – прошептала она и прильнула к его груди.
***
Артур провернул ключ в замке. Замок щелкнул и молодой человек вошел. Он услышал звуки классической музыки и скривился. Он знал эту мелодию. Отец всегда включал Баха, когда его что-то беспокоило. И, как правило, это не предвещало ничего хорошего.
“Надо было заказать такси, а не просить отца отвезти меня в аэропорт”, – грустно подумал юноша.
– Артур? – позвал отец из кабинета.
Юноша вздохнул и, скинув кроссовки, остановился у входа в кабинет.
– Привет, папа.
Отец оторвался от ноутбука и, сняв очки, привстал.
– Я тебя как раз жду. Присядь, пожалуйста, – жестом он пригласил Ари на стул напротив. В глубине души юноша занервничал. Этот жест, этот взгляд. Отец всегда начинал так неприятный для обоих разговор.
– Что случилось? – юноша подошел и, скрестив руки на груди, проигнорировал предложенный стул.
Отец недовольно прищурился и сел обратно.
– Я хочу поговорить о твоем будущем.
– Я думал, что мы уже решили этот вопрос.
– Я не о том, что ты бросил медицинский ради…, непонятно ради чего. Я хочу поговорить о тебе и твоей девушке.
– Папа, не надо…
– Я переживаю за тебя. Вы же знакомы с ней сосем ничего. Твоя мама сказала, что ты собираешься вернуться в Севастополь после того как улетишь в Москву. Я думаю, тебе надо держаться от Киры подальше.
– Это не твое дело, – грубо произнес Ари.
– Нет, мое. Что будет с тобой, когда она умрет? Зачем тебе видеть это?
Артур нахмурился и опустил взгляд.
– Я понимаю, что ты волнуешься за меня. Но я уже не ребенок. Прекрати. Я буду столько с ней, сколько у меня получится и сколько понадобится. Ее болезнь не заразна, чтобы, как ты выразился, держаться от нее подальше. Она не виновата, что заболела.
Отец Ари посерел. Он пристально и долго всматривался в сына. Он боялся за его душевное состояние. В его глазах Ари все еще был мальчиком, что три дня подряд плакал над умершим хомяком. Он помнил, как сын хоронил любимого кота в свои четырнадцать лет, и несколько месяцев не разговаривал с семьей, ходил хмурым и подавленным. Отец даже представить не мог, что ожидает сына, когда придет время Киры. Он даже не мог представить себе, чтобы делал бы он сам, если бы умерла мать Ари в начале их отношений. Он бы умер вслед за ней, настолько любил ее.
Отец боялся за сына. Еще месяца не прошло, как сын приехал из Москвы. Кто бы мог подумать, чем это все обернется. Отец хотел донести, что прошло так мало времени со знакомства с Кирой, они еще мало прошли вместе. Их любовь еще не окрепла! Это ведь была простая влюбленность! Отец боялся, что смерть Киры сломает Ари, и он не сможет восстановиться.
В голове отца было так много мыслей, а сердце обливалась от горя, видя, что сын сам кладет голову под эшафот. Но он смог сказать только:
– Хорошо. Я понял тебя.
***
Ари, кинув сумку у порога, прошел прямо в кроссовках к дивану и рухнул на него лицом в подушки.
Он не мог объяснить, но отъезд из Севастополя словно высосал из него все силы и соки. Прошла неделя в Москве. Неделя адских тренировок его гениального тренера, который поставил все на него. Ари не мог подвести Олега Олеговича.
Они разрабатывали стратегию против его будущего соперника. Точнее разрабатывал стратегию Олег Олегович, а Ари просто следовал его наставлениям.
Что-то внутри юноши изменилось. Словно его огонь, направленный на достижения в боксе, стал тухнуть. Всего месяц назад он готов был драться, кусаться за свою цель: стать чемпионом мира.
Но сейчас… что-то изменилось.
Ари перевернулся и посмотрел на белый потолок над головой. Кира должна была уже начать лечение и возможно ее состояние сможет измениться. Может то, что он продлил ее жизнь, сможет дать ей время на лечение. Возможно, болезнь можно будет победить!
Ари все повторял себе это, но, честно говоря, он с трудом в это верил.
Руки с трудом двигались от усталости. Ари потянулся за ноутбуком и открыл форум, где поднял тему передачи своей жизни тяжело больным людям.
Конечно, интернет был хорошим кладезем информации, но иногда Ари казалось, что он копается в мусоре человеческого невежества, гнили и глупости.
Роясь на форумах в поисках людей, столкнувшихся с пугающим стариком-демоном, он начал отчаиваться.
Он открывал темы на сайтах о мистике, религии, обычных городских форумах и впустую читал ответы людей, которые ничем не помогали, а только обливали грязью Ари и Киру.
Тут он резко сел. На одном из форумов о религии в личные сообщения ему написал некий “Профессор Омега”:
“Добрый день, уважаемый. Я решил вам написать в личные сообщения, потому что посчитал, что у нас схожие истории. Больше двадцати лет назад моя жена спасла нашего сына от смерти, отдав почти всю свою жизнь. Я долго разыскивал того, кого вы назвали “стариком-демоном”. Изучению его я посвятил всю свою жизнь. Как я понял, с вами сейчас происходит тоже, что и с моей женой двадцать лет назад. Если у вас есть желание, то можете подойти ко мне на кафедру философии и религиоведения в МГУ. Меня зовут Алиев Ренат Акаевич ”.
Все еще держа в руках ноутбук, Ари подскочил с места и заметался по комнате. Он не мог поверить своей удаче, что с ним связался человек, кто так же сталкивался со стариком как и сам Артур. Юноша кинул взгляд на наручные часы и разочарованно скривился – было уже одиннадцать вечера.
Он сел и нервно подергал ногой. Ари обязан был завтра встретиться с профессором. Но Ренат Акаевич может не работать завтра. Да и уже было одиннадцать вечера, тот уже мог спать и мог не ответить. Ари по привычке втянул воздух через нос и выдохнул через рот, чтобы унять свое взбесившееся сердце.
“Спасибо, Ренат Акаевич. Я обязательно приму приглашение. Я бы хотел прийти завтра. Когда вам будет удобно?” Он нажал на кнопку “Enter” и застыл в ожидании.
Юноша закусил внутреннюю сторону щеки, понимая, что может и не дождаться ответа. В голове начал созревать план: он ведь мог позвонить на кафедру и узнать когда бывал на рабочем месте профессор.
Успокоившись, Ари встал и побрел на кухню, где открыл холодильник и задумчиво обвел взглядом пустые полки. Он вздохнул и закрыл холодильник. Открыв верхний шкафчик кухонного гарнитура, он выудил один из Сникерсов именно для таких случаев.
Сняв обертку, Ари впился в него зубами, прожевал арахисово-шоколадную массу во рту и побрел обратно в комнату, чувствуя все навалившуюся усталость за день.
Он сел обратно на диван, думая, что ему будет лень раскладывать его, и примерял в какую сторону пристроить подушку, как компьютер чирикнул.
Зрачки расширились и сфокусировались на ответе:
“У меня завтра окно с 11.45 до 14.00. Я буду на кафедре в это время. Звоните по номеру, я выйду”, – далее указывался номер телефона.
– Да!
Ари победно ударил ладонью о столешницу стола.
Ночь прошла тревожно.
Ари редко пил кофе, но сегодня после выхода из метро он заказал в “Starbucks” капучино и с удовольствием пригубил.
Он любил кофе, но старался не злоупотреблять им по совету тренера. Но сегодня был такой прекрасный день! На небе ни облачка и небо казалось таким высоким, словно он вновь был дома, в Крыму и от этого настроение само по себе поднялось.
Внутри Ари теплилась надежда, что все будет хорошо.
Юноша подошел к главному входу и позвонил на указанный телефон. На звонок ответил человек, у которого был низкий с хрипотцой голос:
– Ало.
– Добрый день, Ренат Акаевич. Мы с вами договаривались встретиться сегодня. Мы общались на форуме…
– Ааа, – воскликнул профессор по ту сторону телефона. – Точно! “Darkboy456”?
– Да. Я возле проходной.
– Я сейчас выйду. Ждите… – и бросил трубку.
Ари вздохнул и спустился вниз по ступенькам, наслаждаясь теплым, ласкающим кожу солнцем.
Спустя минут десять из дверей вышел невысокий мужчина лет пятидесяти в фетровом пиджаке, не смотря на теплую погоду. Его лысая голова отразила солнечный луч. Профессор вскинул ладонь, прикрывая глаза от яркого солнца, и обвел взглядом окрестность.
Ари махнул ему и подбежал.
– Ренат Акаевич?
– Да. Это мы с вами разговаривали?
– Меня зовут Артур.
– Артур, – он протянул руку. – Приятно познакомится. Я предлагаю пройти в кафе тут неподалеку… Здравствуйте, – отвлекся он на здоровающихся с ним студентов.
Ари кивнул, и они пошли в сторону указанного кафе.
– Вы так молоды… Я думал вы старше… Я помню вы писали, что у вашей девушки саркома легких… Пока мы идем, можете рассказать мне свою историю с самого начала.
Деревья бросали неровные тени на дорожки. Ноги в кроссовках Ари ступали в такт его словам. Он рассказал все. Начиная от момента, когда Кире стало плохо и до дня отъезда. Они сели за столик на двоих у самого окна, а Ари все рассказывал.
Профессор достал блокнот и сделал несколько записей.
Юноша остановился, наконец выговорившись, и глубоко вздохнул, ощущая себя опустошенным и свободным.
– Жаль вашу подругу конечно.
– Вы писали, что тоже столкнулись с этим стариком.
Профессор поблагодарил официантку, что принесла пирожное и чашку ароматного эсперессо от которого поднималась, танцуя, маленькая струйка пара.
Ари пожалел, что уже выпил свой лимит кофе на день и заказал минеральной воды.
– Я его сам не видел. Мой сын умирал. У него был врожденный порок сердца. Неоперабельный в те года. Он умирал. Я должен был быть со своей женой в тот момент, но я был на работе, а она была там, рядом с сыном в больнице. Именно в тот момент к ней подошел ОН. Он никак не представился, поэтому даже в своей голове я все это время его называл просто ОН… Он предложил моей жене отдать неделю своей жизни ребенку. Она сначала отмахнулась, возмутилась нетактичности незнакомца, но он был так настойчив и она согласилась.
Профессор моргнул и его затуманенные глаза ожили. Он посмотрел прямо в глаза Ари.
– Петя словно воскрес, понимаешь? Он просто проснулся и был совершенно здоров. Это было чудо!
Ари сглотнул и кивнул.
– Мы были так рады. Врачи решили, что произошла ошибка в постановке диагноза. Жена мне, конечно, рассказала о том разговоре с незнакомцем. Я отмахнулся, да и она, в конце концов, заверила себя, что все это была лишь врачебная ошибка, а потом прошла неделя и Петю словно подменили. Мы снова попали в больницу. И все началось сначала, только хуже: у нас отняли надежду. И в тот момент, когда я был на работе… Чертова работа… Я должен был быть с ними тогда… Пока меня не было с ними к Лиде вновь подошел ОН. Лида предложила отдать пол своей жизни Пете, но ОН сказал, что заберет половину отданного себе и, посчитав остатки, Лида поняла, что это крохи и отдала всю свою жизнь! Двадцать три года досталось моему сыну и двадцать три забрал ОН. Лида оставила себе только время до заката и, придя ко мне, рассказала все. Я не поверил. Черт! – он судорожно сжал горячую чашку и, не обращая внимания на обжигающую боль, продолжил дальше. Ари все смотрел на него и понимал, что прошло уже больше двадцати лет, а в этом мужчине все еще сидела невыносимая боль, словно заноза. – Это было так ужасно. Она говорила, что с последними лучами солнца умрет, а за ее спиной солнце клонилось к горизонту. Я отказывался в это верить! И как только солнце пропало, она просто обмякла и рухнула, словно подкошенная.
Руки Рената Акаевича затряслись, и он выронил чашку с кофе, расплескав остатки содержимого на стол. Ари схватил салфетки и промокнул кофе.
– Прости, – закрыв глаза, глухо произнес профессор. Он сжал руки в кулаки и продолжил. – Я ведь сначала не поверил, подумал, что она просто потеряла сознание. Вызвал скорую. Я до последнего не верил, что она умерла. Моя жизнь остановилась в 00.01 23 ноября, когда я увидел ее укрытой белой простыню и лежащую на столе. Именно тогда я понял, что моей Лиды больше нет. После этого я словно помешался на НЕМ. Я искал информацию о нем, искал людей, что его встречали…, искал встречи с ним любыми путями. Ведь если он мог управлять чужими жизнями, может быть он смог бы вернуть мою жену.
– Вам удалось с ним встретиться? – не выдержал Ари.
Профессор опустил глаза и помотал головой.
– Мой сын умер через двадцать три года после ее смерти. Даже не смотря на операцию, что провели спустя десять лет, ведь медицина развивалась все это время, в один день у него просто остановилось сердце. Он прожил чуть больше двадцати трех лет… Спустя столько времени, знаешь, я размышляю, что не появись ОН там в больнице, не предложи ОН Лиде отдать свою жизнь…, мы в конце концов смогли бы быть счастливы. Как бы это ужасно не звучало, мы бы похоронили Петю во младенчестве, погоревали и родили еще детей… Лида могла быть еще жива… Прости. Просто она ведь, так или иначе, не спасла его, а лишь продлила его жизнь. Двадцать три года все равно очень мало! Он был так молод! Я ненавижу ЕГО больше всего на свете.
Профессор замолчал, все еще тяжело дыша. Официантка забрала пустую чашку, покосившись на дышащего как паровоз профессора, и отошла.
Ари молчал. Не зная, что сказать. В его голове было пусто. Он шел сюда за надеждой, а получил горькую правду, опыт человека, столкнувшегося со НИМ.
– Вы смогли найти что-то на него? Какие-то упоминания? Кто он?
Профессор резко выдохнул и потянулся вниз за портфелем. Он достал черную толстую папку и протянул Ари.
– Это все что я нашел. Я сделал для тебя копии. Можешь забрать себе, если конечно хочешь.
Ари притянул к себе папку и открыл ее. Там были отсканированные вырезки из статей, книг, распечатки документов, свидетельств, так же были подшиты рукописные тексты.
– Вы находили таких, как я?
Профессор кивнул.
– Немного. За сорок лет поисков конкретно я нашел всего шесть человек, если считать с тобой. Все остальные – догадки или косвенные свидетельства. Из всех в живых остался только один.
– Почему?
– Они отдавали свои жизни дорогим людям, пока их жизнь не иссякла.
У Ари пересохло горло. Язык словно прирос к небу.
– И как же один выжил? – с трудом проговорил он.
– Он просто испугался. Он не согласился отдавать свою жизнь и остановился на продлении жизни на неделю, так как не воспринял ЕГО всерьез, а когда понял, что это не шутка, просто убежал. Он не стал жертвовать своей жизнью ради другого.
Ари сжал кулаки под столом. Голову наполнил пронзительный звон.
– Кто ОН, этот старик?
Профессор поправил сползшие круглые очки, которые блеснули, отразив яркий солнечный свет.
– Я познакомился с профессором гарвардского университета по интернету где-то за год до смерти сына. Я тогда как умалишенный разыскивал ЕГО, зная что скоро придет время моего мальчика. Понимаешь, я думал, что смерть Лиды не должна была стать напрасной… Петя не должен был умереть в расцвете своей молодости… Именно в тот момент я познакомился с Джеймсом Гелоч – историк наук, кандидат философских наук, доктор философии по истории наук. Гениальный человек. Половина информации о НЕМ в папке именно от него… Все таки в их архивах можно найти намного больше и глубже по времени… Первый и самый главный вопрос, который характеризует ЕГО: зачем он забирает часы жизни? Каждая история с его участием объединена главным: он забирает плату за свои услуги. Что движет им? Зачем ему это время? Он живет сам за счет этого времени, отдает кому-то ее или питается этим временем?
Это главный вопрос, на который мы так и не смогли найти ответ. Из него следует уже второй.
Мы сошлись с Джеймсом во мнении, что ОН может быть человеком с какими-то мифическими способностями. Не спрашивай… – отрезал он, когда заметил скептический взгляд Ари. – Само существование ЕГО по идее невероятно, поэтому мы рассматривали все возможные и невозможные варианты. Другим вариантом является, что он – душа человека, которая по каким-то причинам обладает такой силой. Возможно это его дар, возможно проклятье.
Третьим же вариантом является, что он изначально сверхъестественное существо.
И тут разгуляться фантазии есть куда: сама смерть? Демон? Пришелец (А что? Хотя мало вероятно).
ОН является в разных обликах, но это облик одного мужчины. Да, он то выше, то ниже, то старше… Но это мужчина от тридцати пяти до семидесяти, восточной внешности: темные глаза, темные, если не с проседью волосы. Он любит шляпы и трость. Два из пяти, кроме тебя, с кем я разговаривал, описывали его именно так. Возможно ОН один по всему миру, кто предлагает такие услуги. Возможно, они все похожи.
Но кто они или, все же, он?
Ари отпил полную пузырьков, кусающую нос воду. В голове после знакомства со стариком-демоном крутился несформированный ворох вопросов, но слушая профессора, в мозгу словно все укладывалось по полочкам. И первое что его радовало, что он все же не сошел с ума.
Артур впитывал все, что говорил профессор, положив руку на папку, что Ренат Акаевич дал ему, словно боялся, что отпусти он ее, папка куда-то денется.
Тем временем профессор продолжал:
– В религиях всего мира смерть отожествляется с очеловеченным существом: Сатана, Ангел смерти, японский шинигами, бретонский Анку, французский “курносый”, голландский “дядюшка Гейн”. Во многих культурах мира смерть – это определенный образ. Но смерть ведь забирает жизни, приходит за человеком, но в основе этих историй ведь мог быть наш знакомый…
Профессор замолчал и указал на папку:
– Здесь намного больше. Картины, свидетельства, истории. Изучишь на досуге. Если появятся вопросы, звони… Мне уже пора, у меня скоро начнется лекция.
Ари опомнился и вскочил.
– Профессор, подождите… Вы говорили, что пытались найти с ним встречи…
Ренат Акаевич кивнул и поднял стоящий на полу портфель.
– Я звал его, представлял нашу с ним встречу, приходил в те места, где встречались с ним другие, ездил во все места силы по всему миру, но ОН не приходил. Я не знаю почему, возможно я не был точно уверен в своем решении отдать жизнь… Не знаю… Артур, я бы хотел тебе посоветовать не влезать в судьбу человека. Понимаешь, никто не выиграл от этого… Ты ей уже продлил жизнь на месяц. Достаточно. Мой тебе совет: ради вас двоих, не спасай ее больше. Никто еще не кончил хорошо, после того как изменял то, что предначертано, поверь мне.
Лицо Ари ожесточилось. Он сжал папку и отвел глаза от профессора. Ренат Акаевич вздохнул и похлопал юношу по плечу.
– Приятно было познакомиться с тобой. Не стесняйся. Как ознакомишься с данными, звони. Встретимся и обсудим все, если конечно захочешь.
Профессор вынул из бумажника купюры и кинул на столик. Он бросил последний взгляд на юношу и вышел из заведения.
Ари еще долго смотрел вслед удаляющейся фигуре и все не мог отделаться от противного, ужасающего чувства, что его судьба была решена в тот момент, когда он согласился отдать часть своей жизни.
Он медленно встал и побрел к метро самой длинной дорогой. Он понятия не имел что ему делать. Надежда, что все каким-то чудесным образом разрешиться, растворилась. Горький привкус разочарования и наполняющего его отчаянья атаковали.
Артур остановился и, вскинув голову на такое редкое в Москве чистое небо, проскрежетал зубами.
Все это время он не хотел признаваться самому себе, что надеялся, что у него хватит смелости и сил забыть Киру. Та часть сознания, что отвечала за безопасность, просто кричала, чтобы он не возвращался в Севастополь, но Ари не смог выкинуть Киру из головы.
Разлука с ней сжимала его сердце, а мысли о том, что месяц, что он подарил ей, через несколько недель закончится, сводила с ума.
Артур понял, что любил Киру так сильно, что ему было уже все равно на себя – он просто не переживет, если ее не станет. А если он собственноручно приговорит ее к смерти, тогда когда мог спасти, он просто свихнется. Он зажмурил глаза так сильно, что под веками заплясали алые огни. Он так любил Киру, что было даже больно. И он знал, что он должен сделать.
