Текст книги "Заберу тебя у отца (СИ)"

Автор книги: Анастасия Бельская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

– А, отошла… Женские дела, да, да, я понял!

Я чуть ли не хохочу в кулак, ставя Ася пять баллов на смекалку. Смутить папочку – самый верный способ отвлечь от темы моего отсутствия, и сейчас он сделает все, чтобы закончить разговор.

– Слушай, как выйдет, передай ей, что я сам ее заберу. Что значит «не надо»?! Поздно уже, завтра закончите. Давай, я на заправку, и доеду до вас… Через полчаса пусть выходит.

Отец кладет трубку, а закрываю лицо ладонями, понимая, что это провал. И как теперь быть?!

– Ладно, поехал я, – вздыхает отец, и я ищу глазами свою одежду, мысленно строя маршрут до Аси дворами, – до завтра.

В момент, когда Роб уже прощается с отцом, я нахожу свое нижнее белье, и тянусь к нему, пытаясь быстрее одеться. Деревянные от страха конечности подводят – и, зацепившись за собственные ноги, я с громким шумом падаю на пол.

– Э-э… – слышу голос отца, скрюченно лежа под дверью, – ты не один?

Да за что же мне все это, а?! Проклятье, еще и голову ушибла…

– У меня в гостях дама, – как-то даже обреченно хмыкает Роб, и после моего громкого падения слово «дама» звучит особенно смешно.

– А, ну, ты извини, что потревожил. Удачного вечера!

Дверь за отцом со стуком закрывается, и я слышу, как роб два раза проворачивает ключ. Все еще лежу на полу, прикрыв руками голову, когда дверь спальни открывается, и мужчина с интересом рассматривает мою фигуру.

– Если засмеешься – тебе не жить.

– Ушиблась? – вместо этого заботливо трогает меня за локоть Роб, а мне страшно даже взглянуть на него, – знаешь, я бы, конечно, с радостью прилег рядом – но мне кажется, отец планирует обнаружить тебя в совершенно другом месте.

Точно! Надо скорее бежать к Асе! С этой мыслью я резко вскакиваю, пребольно врезаюсь затылком в челюсть склонившегося Роба – и мы оба завываем, я яростно, а он сквозь зубы.

– Твою ж мать… Софа! – рявкает он, пока я, потирая голову, натягиваю собственную одежду, – твердолобая зараза…

Я бы поспорила, но времени совершенно нет, поэтому просто как попало натягиваю одежду, и с сожалением бросаю взгляд на кровать со сброшенным наспех халатом. Эх, а так все хорошо было… Понежиться бы еще хоть немного здесь, а не лететь сломя голову к Асе.

Я оборачиваюсь на Роба, который тоже уже натянул свитер с джинсами, и теперь смотрит так, словно понимает мой взгляд. Может, ему тоже хотелось бы другого завершения вечера? Но со мной, видимо, подобного не светит.

– А ты зачем оделся?

– Что за глупый вопрос? Отвезу тебя.

– А…

– Давай, двигайся. Иначе приедем вровень с твоим папой, и тогда уж точно не отвертимся.

Мы в каком-то тяжелом молчании доезжаем до Аси, и Роб тормозит прямо напротив дома, поглядывая в окна. Я уже предупредила подругу, что все в порядке, и подниматься не буду – подожду папу здесь.

Роб молча ждет, когда я выйду, но я медлю, потому что кажется, что нужно что-то сказать. Это как-то неправильно – расставаться вот так, но у нас нет времени, и с каждой секундой риск попасться отцу все возрастает.

– До встречи? – робко спрашиваю, берясь за дверную ручку.

– Угу.

– Завтра?

Роб поворачивается – и прожигает отсутствующим, хмурым взглядом.

– Нам надо быть осторожнее, – говорит он, и я сжимаюсь вся, понимая, что так скоро мы не увидимся, – и в ближайшую неделю у меня много работы.

– Ну тогда созвонимся?

О господи, ну что за умоляющий тон?!

Быстрый кивок – и я выпрыгиваю из машины, поплотнее запахивая куртку. Роб тут же трогает с места, оставляя меня одну, и ощущение абсолютного счастья, которые я испытывала лишь час назад, кажется каким-то далеким сном.

Я запахиваю поплотнее куртку, стоя на пронизывающем ветру, и думая о том, что нам с отцом надо серьезно поговорить. Иначе он всю жизнь будет встречать меня, не спрашивая разрешения, а я прятать Роба, с которым точно не собираюсь расставаться.

Глава 26

Глава 26

Роб

Возвращаясь в квартиру, я с размаху хлопаю дверью, и иду на балкон, стараясь не смотреть вокруг.

Раскиданные вещи, посуда на кухне, тонкий аромат знакомых духов, и тишина, которой, казалось, буквально не хватает Софиного смеха. Почему так одиноко вдруг в месте, где я всегда чувствовал себя дома?

Подкуриваю сигарету, глубоко затягиваясь, и слушая шум вечернего города за окном. Знаю точно, что Софа уже дома – я не уехал, пока не убедился, что хрупкая фигурка прыгнула в машину Березнева, и лишь затем сам поехал к себе. Бесит, что мы снова прятались и выдумывали, как два дошкольника. Бесит, что пришлось отпустить ее так – вместо того, чтоб целовать ее плечи, и убедиться еще раз, что с ней все в порядке.

Все, блять, бесит – и больше всего дурацкое желание написать, и спросить, как там дела.

Я выкидываю окурок, закрывая окно, и быстро наводя дома порядок. Постельное в стирку – и спустя двадцать минут ничего не напоминает о том, что Софа была здесь. И все равно нет привычного спокойствия и расслабления, а жгучее желание услышать ее, хотя бы электронно в обычном смс, растет с каждой минутой.

Надо завязывать. Я сам решил, что наши встречи носят чересчур рискованный формат – и не должны быть чаще пары раз в неделю. Тем более я не последний придурок, и вижу, что у девчонки на уме все гораздо серьезней, чем я могу ей предложить. Дело и не столько в ее отце, сколько в остальном – мы разные в возрасте, увлечениях, жизненных устоях. Это и нормально, я знаю пары, которые при тех же вводных смогли построить отношения – но чем они закончились я знаю тоже.

И поэтому я совершенно отчетливо даю себе установку, что нам с Софой надо тормозить. Именно поэтому на ее смс «Спокойной ночи, самый идеальный мужчина» я не отвечаю, и с тяжелой головой проваливаюсь в беспокойный сон.

На утро мне снова прилетает смс с милой картинкой двух свернувшихся вместе котов. Я приглядываюсь, пока пью кофе – до чего похожие на нас морды! Одна беленькая маленькая кошечка, с игриво высунутым языком – и сверху нее, буквально сжав и придавив, большой серый кот с довольной сытой моськой. Я усмехаюсь, и тут же прячу в карман мобильный, оставляя и эту смс без ответа.

Тормозить. Вот моя мантра на ближайшие дни. Хотя бы до выходных, и не превратиться за это время в постоянно переписывающуюся парочку…

Хорошо хотя бы то, что работы просто до горла, и с приездом в отдел я тут же проваливаюсь в дела. До вечера не выхожу из кабинета, разгребая завалы, и только к шести часам вечера вспоминаю, что вообще-то даже не обедал. И хрен пойми когда завтракал.

Умру, если сейчас же не спущусь в кафе. Примерно с такой мыслью я отвечаю на следующий входящий вызов.

– Слушаю.

– Роберт, привет! Это Ольга.

– Привет, что-то срочное?

Ольга – моя бывшая одноклассница, и одна из тех людей с моей прошлой жизни, с кем я общаюсь до сих пор. У нас схожие судьбы – мы вместе учились, пока наши родители вместе спивались. У нее, правда, этим страдал отец, который рано отбросил коньки – но горя Оля хлебнуть успела.

– Вообще-то, да. Нужна твою помощь по одному вопросу. Ты в отделе?

Насколько знаю, и живет Ольга неподалеку отсюда. Странно, какие проблемы у бывшей одноклассницы, требующие моей помощи?

– Ага, только жуть какой голодный. Давай встретимся где-нибудь в кафе…

– Больше ни слова! Жди меня, я тебя покормлю! – тут же прерывает меня Ольга, и кладет трубку.

Пожав плечами, я потягиваюсь в кресле, ожидающе перебирая бумаги. На телефоне снова вспыхивает входящее смс – Софа спрашивает, как день. Пальцы чешутся, как хочется ответить, но я лишь задвигаю мобильный подальше – нельзя, нельзя, нельзя. Знаю, что как только отвечу, все само потянется дальше – я спрошу, как дела у нее, а затем все скатится к тому, что разузнаю где она и приеду. Просто повидаться. Просто обнять и заглянуть в глаза, убедиться, что все хорошо. Просто, блять, сделать нас больше_чем_любовники в несколько сотен раз.

Дверь моего кабинета хлопает, и на пороге появляется Ольга с большим пакетом. Весело смеясь, бывшая одноклассница вытаскивает один за другим контейнера, наполняя кабинет сногсшибательными запахами, и называя названия блюд. Картошка с грибами, куриные ножки, крабовый салат и домашние блины, фаршированные мясом… От одних только слов я уже сглатываю слюной поток размером с водопад, и достаю вилку.

– Ешь, ешь, – довольно говорит женщина, включая чайник в моем кабинете, и присаживаясь на стул напротив.

Я краем глаза вижу, пока поглощаю охренитительный обед-ужин, как она наливает себе кофе, и снова садится. Светлые крашенные волосы, аккуратно подведенные карие глаза, темное вязаное платье на слегка плотной, но все еще привлекательной фигуре. Сколько мы не виделись? Около года, наверно… Ну что ж, у каждого своя жизнь, свои заботы. Ольга в последнюю нашу встречу рассказывала, что в браке и с ребенком, и вроде как у нее все хорошо. Что же случилось?

– Разводимся, – хмуро начинает рассказ она, когда я отодвигаю контейнер с салатом, и тянусь к блинам.

– Что так?

На сытый желудок думать намного проще, плюс Ольга уже налила чаю, и я настраиваюсь на беседу. Точнее, на проблему, судя по выражению лица женщины.

– Пьет.

Что?! Твою ж, проклятье какое-то… Я ж был на Ольгиной свадьбе лет семь назад, тихий мужик был, боящийся и рюмку понюхать. Так отчего ж сейчас…

– А кто его знает, Роб? Запил, и все тут. Последний год вообще худо. Строго говоря, и не живем мы вместе давно, но по старой памяти ходит в мою квартиру, колотит пьяный в двери, дочь пугает… Шесть лет девочке, не хочу, чтоб видела то же, что и я в своем молодости.

Она отводит взгляд, и я мысленно благодарю ее за сухие глаза. Ненавижу слезы – просто не умею правильно утешать и реагировать. Но Ольга держится молодцом, и я вытираю руки салфеткой.

– Сочувствую, правда. Но от меня-то что надо? Полицию вызывала?

– А как же, – машет рукой женщина, и я хмурюсь на ее обреченность, – приезжали несколько раз. И участковый беседу проводил с ним. А толку-то… Ничего ж плохого, кроме шума, не делает. А то, что я со страху с ума схожу, и боюсь выйти вечером – никого не волнует. Убьет, тогда и приходите.

Понятно. В общем-то ничего удивительного – даже если стукнет, ничего этому подонку не будет, потому что домашнее насилие у нас в стране как будто бы и не проблема вовсе. Я вздыхаю, и прямо смотрю на женщину.

– Если заберем, не прибежишь потом вытаскивать и плакать, что родной и любимый?

– Да бог с тобой! Ненавижу пьянь, сам же знаешь. Выбрал свой путь, так флаг ему в руки, лишь бы нас с дочкой не трогал.

– Ладно. Скажу, чтоб на твой вызов реагировали соответствующе. Когда в следующий раз придет – вызывай сразу, ладно? Оформим так, что больше не сунется.

Ольга облегченно вздыхает, и благодарит, но я только отмахиваюсь, доедая последний блинчик. Когда в последний раз ел что-то домашнее? Честное слово, не помню…

– Рамазан? – открывается дверь моего кабинета, и широким шагом входит Березнев, – о как.

– Александр Михайлович, что-то случилось?

Я встаю, хоть рабочий день и закончился, но все равно не по себе при начальнике. Ольга испуганно озирается – и робко улыбается шефу.

– Добрый вечер.

– Добрый, добрый. Да вот, на запахи зашел, думал, ты у нас тут столовую открыл. А это тебя покормить решили… Мда, пора и мне в кафе спуститься

– Ой, а что ж вы не сказали, я бы побольше еды принесла… – Тут же суетится Ольга, подскакивая с места.

– Да нет, нет, что вы… Рамазан, на пару слов.

Мы с Березневым выходим, оставляя Ольгу собирать контейнеры, и тот с интересом смотрит на меня.

– Это та самая?

– Что?

Я непонимающе хлопаю глазами, пока Берещнев не понижает голос, и интересуется снова:

– Ну, женщина, что была в тот вечер, когда я приезжал к тебе…

Чего?! Он что, решил, будто мы с Ольгой…

– Не пойми неправильно мое любопытство, просто ты, как и я, все время на работе, и вообще с женщинами почти не общаешься. Вот и решил, а кто еще, если эта восхитительная особа с ароматом еды на полотдела?

Он смеется, а я про себя думаю – ну действительно, кто ж еще, если не она. Не дочка ж шефа. И как складно все – прибежала покормить любимого на работу…

– Да, вы правы, – «признаюсь», и Александр Михайлович довольно улыбается.

– Поздравляю, поздравляю. Со свадьбой не тяни – такие хорошие женщины на вес золота…

У меня сводит челюсть, и на ум приходит Софа с ее абсолютной нехозяйственностью, но взглядом, который прожигает до печенок. Каждому свое, верно… Мне вот еду из кафе, но женщину, в которой жизни больше, чем в моей и вашей вместе взятых. И что с этим делать, совершенно не ясно.

– Ладно, бывай, пойду еще поработаю я, – говорит Березнев, и снова чуть хитро улыбается, – меня ведь дома не ждет такое чудо.

Ме так и хочется сказать что-то типа «А давай меняться?», но я выкидываю бред из головы, и возвращаюсь в кабинет. Еще раз заверяю Ольгу, что все будет в порядке – и сажусь за рабочий стол, сытый и унылый с снова гудящим мобильником.

«Надеюсь, у тебя все хорошо. Я скучаю, майор»

Я набираю в ответ «Я тоже» и долго жду, не зная, отправлять или не стоит. В конце концов, это же одно сообщение с простой правдой, что же тут такого? Только вот за пару кабинетов сидит Березнев, благодаря которому простая правда становится до черта сложной, а еще мои собственные правила с утра, которые нельзя игнорировать.

В конце концов я стираю ответ, и откладываю телефон в дальний ящик, снова принимаясь за работу. Мы встретимся, но не раньше, чем дня через три. И это будет правильно.

Глава 27

Глава 27

Софа

Весь день проходит под вопросом, который завис прямо над моей головой.

Почему он мне не пишет?

Кажется будто к первой паре с моей самооценкой оказалось покончено. А к обеду я нашла тысячу оправданий его молчанию, и даже немного воспряла духом, вспомнив, кем он работает и насколько у такого мужчины мало времени.

– Тяжелая работа с напряженным графиком – не отмазка для того, чтоб игнорировать сообщение, – рушит все мои надежды Ася, которой я привожу сперва свои переживания, а следом аргументы, – так что начинай придумывать что-нибудь другое.

– Да у него поесть-то времени нет! – защищаюсь я от вечно правой подруги, злясь на то, что она отказывается поддерживать мой хрупкий выдуманный мирок, – я по отцу знаю, какая это работа…

– Серьезно? Времени поесть нет? А как на счет сходить в туалет? Почистить утром зубы? Стоять в пробке, пока куда-то едешь? – Ася прищуривается, пока все мои доводы расплющиваются о ее непрошибаемую уверенность, – Соф, правда, прекращай. В наш век, когда телефон почти слился с правой рукой человека, оправдывать отсутствие минимальной связи – это тупо самообман. Ты будешь свой кексик?

Я с тоской отодвигаю десерт в сторону подруги, и вздыхаю, снова глядя на прочитанные, и не отвеченные сообщения. Почему все так? Что произошло такого, что наше общение вдруг свелось к моему скулежу над телефоном?!

– Значит, не надо придумывать и смириться с мыслью, что он не отвечает просто потому, что не хочет?

– В отношениях обычно ничего не бывает «просто», – снова рвет мои мысли Ася, браво расправляясь со второй порцией кекса, – я бы на твоем месте перестала написывать, и подождала. Вполне возможно, что вы просто по-разному смотрите на необходимость переписки. Строго говоря, между вами и нет так называемых отношений…

Я зло допиваю сок, и Ася замолкает, явно понимая, что дальше говорить не следует. Да, мы всего лишь любовники, а не встречающаяся парочка, но неужели из этого следует, что нам нельзя общаться каждый день?! Он итак хочет реже видеться, а теперь лишает нас еще и этого!

Я опускаю голову, стараясь сдерживать обидные слезы. Бесит, что только мне все это надо! Хотя когда мы вместе, кажется, будто и он тоже заинтересован…

– Соф, – трогает меня за локоть Ася, и я поднимаю глаза, натыкаясь на ее сочувствующий взгляд, – прости, но ты сама себя сейчас мучаешь, а все происходящее нельзя назвать… Нормальным. Может, стоит завязать с этим Робом?

Глубоко вздыхаю – хотя хочется взвыть и что-нибудь треснуть – и произношу самым спокойным в данной ситуации голосом:

– Нет. Нет, нет, нет. Ты не понимаешь, Ась… Я чувствую, что он тот самый. Понимаешь?

Не понимает. По глазам вижу – не верит подруга в это, хоть и искренне пытается меня понять. Я машу рукой, предлагая закрыть тему, и все оставшееся время в институте постоянно поглядываю на телефон.

В одном Ася неизменно права. Если бы Роб хотел – он бы ответил за все время, что прошло с сообщений. И обманывать саму себя смысла нет, хоть и очень, очень хочется.

Дома я все еще питаю слабые надежды, но, когда часы показывают половину восьмого – пишу последнее сообщение, и разогреваю ужин. К десяти приезжает отец – уставший и в хорошем расположении духа, что редкость в последнее время.

– Ела? – спрашивает он, ставя в микроволновку заказанную еду.

– Ага. Но чай с тобой выпью.

Я хочу поговорить с полковником, пока тот в расположении вести диалог, и вырвать для себя побольше свободы. Поэтому, мысленно репетируя каждое слово, я усаживаюсь за стол, обнимая пальцами горячую пузатую кружку.

– Что нового? – начинаю издалека, пока отец пытается подцепить лапшу собу.

– Да ничего особенного. Работы навалом, но так всегда. Да чтоб тебя, склизкая зараза!

Отец психует, когда не получается съесть ужин нормально, а я посмеиваюсь над его попытками намотать лапшу на вилку.

– Пап, это же легко.

– И ничего смешного, между прочим. Эта привозная еда… Было бы неплохо, научись ты готовить самостоятельно. Поели бы хоть нормально. Знаешь, сколько я не ел домашнего?

Я молчу, не собираясь отвечать, что примерно столько же, сколько и я. С тех пор, как ушла мама. Но не моя ж вина, что я совершенно не интересуюсь готовкой?!

– Вот Рамазану у нас повезло… – вздыхает отец, снова сражаясь с лапшой, а я вострю уши.

– Робу? Почему?

Отец поднимает на меня недовольный взгляд, и откладывает вилку.

– Ну сколько раз повторять – не Робу, а дяде Робу! Что за фамильярность…

– Ладно, ладно, дяде Робу. Так что там с его везением? – поправляюсь я, лишь бы отец продолжил рассказывать.

– Да что, что… Видел сегодня, как ему женщина на работу обед принесла! Три блюда, и все так пахнет, язык проглотишь! Ну какая забота, а – принесла, все горячее, Роб ест – а она сидит, любуется… Не женщина – золото! Не удивлюсь, если скоро всем отделом на свадьбе гульнем!

– На… Свадьбе? – холодея внутри, тупо переспрашиваю я.

– Ага. Такую женщину упускать нельзя, ну да Рамазан не дурак, сам понимает. Тебе бы поучиться такому, а то сама замуж и не выйдешь никогда.

С последними словами отец наставляет на меня вилку, назидательно тыкая ею с остатками лапши. Я же не знаю, куда унять колотящееся сердце, в котором напряжение и ожидание всего дня разом закипели, не давая мыслить адекватно.

– Софа. Соф, ты меня слышишь? – ищет в моих глазах отклика отец, пока я с шумом в ушах поднимаюсь из-за стола, – да что с тобой?!

– А ты меня отпустишь? Замуж-то? – очень тихо переспрашиваю я, и отец сдвигает брови, – или так и будешь на поводке держать, словно собаку?

– Опять ты за свои бредни! Я о тебе забочусь! – вмиг вскипает полковник, и тоже поднимается с места, – неблагодарная! Сперва пусть позовут такую неумеху замуж – а там уж посмотрим!

– А может, я не хочу, чтоб меня звали кухаркой! – кричу я, чувствуя горячую влагу на щеках, и представляя, как какая-то стерва расставляет сейчас еду на кухне Роба, – может, я хочу, чтоб меня полюбили!

– Ну жди, жди, пока полюбят. Только пока ты под моей фамилией и живешь в моем доме – ты будешь уважать мои правила! И на этом заканчиваем, чтоб я больше не слышал об ущемлении твоей свободы! Или хочешь, вспомним Свистунова?!

– Это несправедливо! Я была не виновата!

– Послушала бы меня, и пришла домой вовремя – ничего бы не было! – рявкает уже бордовый отец, и ударяет кулаком по столу, – пошла отсюда! Марш в свою комнату!

Я вылетаю из кухни, где за секунду из простого разговора вылилась ненависть и жгучая обида. Хлопаю дверью своей спальни, взглядом нахожу теплый свитер, и укутываюсь в него, натягивая на голову капюшон. Трясущимися руками беру в руки мобильник – и вижу, что на экране пусто.

Я больше не сдерживаю слез.

Просто ложусь поверх одеяла, сворачиваясь в клубок, и всхлипываю, часто-часто моргая. Не могу остановиться, да и не делаю особых попыток – и никак не могу прогнать из сознания противные мысли о Робе и той, другой.

«Хочу, чтоб ты тоже была только моей».

Так, кажется, он сказал мне, когда мы решили стать любовниками. Разве это не значит, что никого другого ни у него, ни у меня быть не может?! Или ему совершенно наплевать, и я сама придумала больше, чем следовало…

Нам нужно поговорить! Решено – я не истеричная дура, я позвоню и обо всем спрошу у него лично. Только сперва успокоюсь и приведу мысли в порядок – а затем мы поговорим, иначе я сойду с ума от рвущих душу мыслей.

Глава 28

Глава 28

Роб

Звонки среди ночи – всегда к беде.

Я никогда не могу тупо вырубить мобильник, потому что работа требует быть всегда на связи. И просыпаясь от мелодии телефона, часто про себя думаю о задравших рабочих проблемах, которые не могут подождать даже до утра.

Но в этот раз я сплю очень тревожно, а не отрубаюсь едва коснувшись подушки. И когда мобильный оживаю – испытываю непривычную тревогу и нехорошее предчувствие.

– Роберт Борисович? – раздается из трубки холодный женский голос, и, клянусь, каким-то шестым чутьем я уже знаю, что услышу от этого бесчувственного тона, – сожалею, но ваша мать сегодня ночью скончалась. Вам следует приехать по адресу…

Я знаю.

Сто раз видел все эти процедуры. Не единожды был в морге. Научился смотреть спокойно на даже самую отвратительную смерть, и не содрогался уже от любых проявлений жестокости.

Но когда я получаю, будем честны, вполне ожидаемое известие, то сжимаюсь внутри до какого-то комка, застревающего на выходе из горла.

Скупо и комкано я прощаюсь с девушкой, которая регламентировано передает мне все, что должна передать. Аккуратно кладу мобильник, садясь на постели, и тупо смотрю в стену, стараясь взять себя в руки.

Вот и все. Отмучилась старушка – хоть и не была она старой, просто алкоголь и жизненные несчастия сделали свое дело, огрубив лицо глубокими морщинами. Я прикрываю глаза, глубоко дыша через нос, как когда-то научился, чтоб успокаиваться и брать себя в руки.

Мы не были близки, но она моя мать. Единственный родной человек, кто еще был жив на этом свете. Я знал, что такая жизнь ее сгубит, и не обманывался детскими иллюзиями, что когда-нибудь она бросит пить. Но только окончательно потеряв ее ощутил, как обрывается нечто важное, та привязанность и ощущение безопасности, которое дается нам с рождения и идущее от родителей.

Это трудно объяснить, но так явно чувствовалось, что я еще пару минут сижу, вообще не осознавая, что делать дальше. На часах – пять тридцать, и уже сейчас я знаю, что эти цифры отчетливо врежутся мне в память, как время, когда я остался совсем один.

Спустя полчаса я уже еду в больницу, где знакомый врач сочувствующе сообщает то, что знает. Смерть мамы даже близко не похожа на что-то хотя бы приличное – напившись, она просто уснула на скамейке рядом с подъездом, и под утро ранний собачник уже не смог ее разбудить. Более точная причина смерти будет установлена после вскрытия, но мне по правде совсем наплевать на причину.

Допилась.

Куда уж очевиднее.

Я хмуро заполняю все нужные бумаги, и звоню на работу, прося отгул. Березнев без единого слова дает мне три дня, и обещает напрячь все связи, чтоб не тянули со вскрытием. Эти три дня становятся самыми смазанными за всю мою жизнь – я договариваюсь в похоронном агентстве, разбираю вещи в маминой квартире, решая выставить ее на продажу, и во всей этой хрени чувствую постоянную тянущую боль в груди.

Мне хреново. Паршиво и гадко от нашей последней встречи с матерью. А еще от того, что даже верни все назад, я бы не нашел в себе сил сказать ей что-то важное, чего не так и не сказал. Слишком хорошо я помню свое детство, и, видимо, все же слишком злопамятен, раз так и не смог отпустить обиду.

В день перед похоронами я до вечера снова разбираю вещи в квартире, а по пути домой захожу в бар рядом, залпом выпивая пару стопок водки. Горячий яд льется по горлу, заставляя сморщиться, и ничуть не притупляет боль в груди. Не знаю, на кой черт вообще решил, будто алкоголь поможет – может, потому, что мама в свое время заткнула свою пустоту в душе именно так?

Но, кажется, на мне это не работает. Да и это к лучшему, если честно.

К дому я подхожу поздно, чувствуя злость от выпитой водки, и от мерзкой погоды с ледяным порывистым ветром. Худший вечер, от которого не спрятаться даже в теплом доме, потому что дыра в груди достигает колоссальных размеров, и болит даже острее, чем в первый день.

Кажется, в психологии это называется осознание? Черт его знает, никогда не шарил за все эти штуки.

– Привет, – неожиданно слышу знакомый, тихий голос слева от подъезда.

Резко разворачиваюсь, утыкаясь взглядом в Софу, которая делает шаг ко мне, и плотнее кутается в пушистую бежевую куртку. Она с какой-то решительностью смотрит на меня, не говоря больше ни слова, словно это я что-то должен сказать ей.

– Почему ты здесь? – вырывается гораздо грубее, чем хотелось бы, но мне сейчас не до того, чтоб контролировать свой тон.

Не хочу никого видеть. Больше всего тянет остаться одному, и нырнуть в собственное состояние, чтобы хоть немного разобраться в себе. Это слишком сложно – общаться сейчас с кем-то, и тем более с девушкой, от которой ни разу не веет скорбью.

С Софой я развлекался. И ее губы, взгляды, запах – все ассоциируется с нашим временем бесконечных препирательств и улыбок. А это совсем не то, что мне нужно сейчас.

– Ты не брал трубку… – Выдыхает она, явно не ожидавшая такого тона при встрече.

Не брал. И смски не читал – хоть Софа отправила их с десяток за эти два дня. Я вообще, блять, не хотел ни с кем контактировать, да и не до того было, но девушке, кажется, это невдомек.

– А должен был?

На этот раз выходит гораздо спокойнее, но сам смысл слов, кажется, ранит Софу намного сильнее. Я морщусь, потому что мне не нравится быть причиной ее боли – но сейчас я не способен не то что утешить – даже просто нормально общаться и находиться рядом. Ну нет у меня ресурса на это! И как же бесит, что Софа тут…

– Я… Нам надо поговорить.

– Мне не надо, – трачу последние усилия на три слова, и пытаюсь обойти ее, чтобы зайти в подъезд.

– Роб! – порыв ветра сдувает ее волосы, и Софа руками старается убрать их с лица, почти с отчаянием глядя на меня, и не давая пройти, – я думала, между нами… Это все из-за нее, да? У тебя кто-то появился, и ты просто решил забыть меня… Скажи просто так, как есть! Я знаю, что ты не один, но хочу услышать правду…

Что?!

Я с минуту еще тупо стою, глядя на девушку, что дрожит на ветру, и пытаясь взять в толк ее слова. У меня кто-то есть? Это она о…

– Ты про Ольгу, что ли? – особо не думая, на автомате спрашиваю я, и Софа буквально застывает, даже забывая дышать.

Смотрит так, будто я сейчас медленно-медленно кручу ножом ей где-то под сердцем. Так, словно тысячи самых страшных предательств объединились в одной моей случайно брошенной фразе, и теперь один за другим летят в нее, Софу, а у той нет никаких щитов против них.

Я знаю, смутно понимаю, как все это выглядит.

Но я реально не хочу даже пытаться тут сейчас разбираться.

– Почему? – очень тонко и тихо шевелит губами Софа, и делает шаг назад, – мы же обещали друг другу…

– Уймись, – прошу, отводя глаза, потому что не способен больше наблюдать это несчастное создание, – я обещал тебе секс, он у нас был. Что еще? Ты звонила для того, чтобы обвинить меня, хоть мы и никто друг другу.

– Мы не никто!

– Не устраивай детский сад. Сама захотела взрослых игр – так получай, на здоровье. Я блять сразу сказал, что между нами ничего серьезного не будет. А ты устроила не пойми что, еще и пришла сюда, хоть я и просил соблюдать осторожность!

Я чувствую, что перебарщиваю, но настолько срать и нет сил, что забиваю на это. Просто позволяю самому себе спустить курок – и вылить на Софу то, что совсем ей не предназначено.

– Отец на работе, а я не могла больше ждать, и не знать правду! Ты... ты действительно с другой? Почему не сказал?

– Не захотел потому что, – отмахиваюсь, и Софа шарахается, так, будто бы я способен задеть ее, – не ходи сюда больше. И не звони мне, ясно? Оставь меня просто, блять, в покое…

Софа кивает, слегка качаясь назад, будто ее заносит и девушка сейчас упадет. Но в последний момент удерживается на ногах – и посылает мне последний, полный острой обиды и справедливой злости взгляд.

– Как скажешь.

Это последнее, что она бросает перед тем, как развернуться, и резко сорваться в темноту, явно не особо разбирая дороги. Я знаю, что сам виноват в ее боли – но это все действительно сейчас выглядит очень правильно. Софа сейчас не к месту, мы с ней тоже были большой головной проблемой, а  тупо хочу быть один – и почти радуюсь, когда Софа скрывается из виду.

Может, оно и к лучшему, а? У нас все равно ничего бы не вышло, а теперь хотя бы Софа точно не будет строить иллюзий.

И не простит меня, что должно успокаивать, но почему еще больше придавливает в груди.

Глава 28

Глава 28

Софа

Домой я захожу, слегка пошатываясь, и не могу попасть ключом в замочную скважину. Трясущиеся руки пару раз тыкают железяку, но каждый раз получается невпопад – и я ловлю себя на мысли, что это весьма символично.

Невпопад.

Как и я для Роба со своими чувствами. Дура, тупая и наивная, вот какой он видел меня все это время. И я его даже в этом не виню, потому что сама шла вперед и соглашалась на все.

Холодные щеки обжигают два горячих ручья, но мне все равно. Вообще не понимаю, как дошла до дома – в голове все плыло и постоянно хотелось опуститься куда-нибудь сесть. Так, кажется, я пару раз и делала – и с трудом вставала, чтобы идти дальше, боясь просто уснуть.

Неожиданно дверь собственной квартиры с громким лязгом раскрывается, и из горящей ярким светом прихожей на меня смотрит отец. Глаза дикие – а в руке он зажимает трубку, по которой в данный момент с кем-то общается.

– Отбой, Серег. Вернулась. Да, да, отменяй поиски. Перезвоню.

Он сбрасывает вызов, и осматривает меня с ног до головы, с каждой секундой становясь все страшнее. Открывает рот – но затем сводит обратно челюсти, и одной рукой за плечо втаскивает меня в дом.

– Где ты была?! – орет папа, шарахая дверью, и в упор приближаясь ко мне, – где, твою мать, тебя носило до часу ночи?!

Час ночи? Ничего себе, оказывается, сколько я бродила… Совсем не заметила времени. Но теперь хотя бы понятно, отчего руки и ноги так промерзли, а теперь бросает в жар от тепла в квартире.