Текст книги "Капитан"
Автор книги: Анастас Павлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)
– Эх ты! Кто твоего брата спас? А ты голосуешь... И Ваню беззвучно заплакал.
– А хорошо это – избивать своего товарища? – спросил Димо.
– Да, хорошо! Очень хорошо! Я – за Капитана! Меня тоже исключайте – я с Капитаном!
И он побежал к калитке...
– Большинство называется, – с рыданием проговорил он. В эту душную пору дня улица была совершенно безлюдна. Один только Капитан медленно брел по мостовой.
– Капитан!
Капитан остановился не оборачиваясь. Он обхватил малыша за плечи. Тот, всхлипывая, пошел рядом. Со стороны посмотришь – два родных брата, старший и младший.
Позади них из-за угла вынырнул какой-то "джип" и остановился перед домом Пирата.
Би-биип! Би-биип!– призывно и весело просигналил гудок.
Ваню хотел обернуться, но Капитан прижал его к себе.
– Идем, Ваню, не оборачивайся! Это двигатель привезли для корабля.
– Двигатель?!
– Да. Хочешь, пойдем завтра на рыбалку?
– Пойдем.
– Ты можешь встать пораньше? На рассвете?
– Я сплю у самого окна. Ты свистни – я сразу вскочу. На глазах у ошеломленной команды и пораженного Димо из "джипа" выпрыгнули старшина и два молодых солдата.
– Давай! Держи!.. О-оп, не уронить бы!.. Куда ставить-то?
Мотор сверкнул на солнце серебристой краской. Торпеда и Петух распахнули ворота и повели солдат к навесу.
Далеко, в глубине улицы, еще белела рубаха Капитана.
– Это двигатель со списанного военного катера, – пояснил старшина, немного удивляясь тому, как странно ведут себя ребята. – Но двигатель исправный, работает как часы. Ваш Капитан – золото, а не парень, упросил нашего майора. Где он, кстати?
Старшина обвел их взглядом.
– Сбегай-ка за ним! – сказал он Седому, стоявшему ближе всех. – Да что это с тобой? Где воевал?
Седой спрятался за спиной Димо.
Солдаты вернулись.
– Что, ребята, все в порядке? Отнесли?
Димо слушал и не слышал. Он достал из кармана блокнот и быстро написал: "Капитан, вернись. Разве трудно извиниться? Что особенного? Димо".
Он вырвал листок и протянул Мичману.
– Мигом! Догони и передай!
Мичман рванулся с места.
"Не может быть, чтоб не вернулся", – думал Димо. Когда Капитан уходил, Димо понял: что-то неладно, а что, он и сам не знал.
– Зачем вам двигатель? – спросил старшина.
Димо очнулся:
– Да так, строим одну штуку. Вот закончим, пригласим и пехоту.
– Смотрите не забудьте!
– Не забудем.
– Договорились!
Старшина протянул Димо большую, сильную руку.
– Вы его на всякий случай смажьте. Постой-ка, пошли со мной одного паренька! Дадим вам смазочного масла. Харала'мпи, Данко, пошевеливайтесь, едем! Оп! – Ему понравился Петух. – Оп-ля!
Мичман догнал Капитана и Ваню.
– Капитан!
– Я захвачу с собой помидоров, – говорил Капитан.
– Капитан!
Мичман шел за ними, отдуваясь: он сильно запыхался, пока бежал.
Капитан взял себя в руки.
– Не разговаривай со мной! Ты же знаешь устав: кто заговорит с исключенным, сам будет исключен!
У Ваню слезы текли по лицу и голос дрожал от обиды и боли:
– Ты же с большинством?
– Все ведь голосовали...
Это звучало как попытка оправдаться.
– Тебе записка от Димо На, возьми! Ну, возьми же!
Мичман поравнялся с ними и протянул записку, Капитан на ходу пробежал ее глазами. Просить прощения? Никогда!
– Возьми, Капитан! Это от Димо!
– А червяки? – спросил Капитан.
– Я накопаю.
– Крупные, жирные, на сома... Как те, под камнями... Знаешь?
– Знаю.
Ваню отер рукой слезы. Шмыгнул носом Мичман не отставал.
– Капитан, ну чего ты, правда?.. Подумаешь, велика беда! Сам же его отдубасил?
Со двора Пирата донеслось громкое "ура" Мичман оглянулся.
– Капитан, Фомич приехал!
И повернул назад.
– Вперед, Ваню, не оборачиваться! – дрогнувшим голосом произнес Капитан.
– Как те, Капитан?.. Да? – пытался продолжить разговор старший матрос.
По его щекам опять потекли слезы. Вернуться бы и хоть одним глазком взглянуть! Все сейчас смотрят на Фомича, никто и не заметит. Чтобы не поддаться искушению, он стал смотреть прямо перед собой.
Нет, не все смотрели на Фомича. Один из моряков провожал глазами белое и синее пятнышки в глубине улицы. "Эх ты, старый пират, – думал он, – зачем же ты поднял руку, зачем промолчал?"
19. ЧЕЛОВЕК ЗА БОРТОМ
Пробковый поплавок неподвижно лежал на поверхности омута. От засухи вода в реке спала и на местах поглубже казалась неподвижной. Ваню держал удочку. С самого утра поплавок ни разу не шевельнулся. Эх, зря они не прошли дальше. Какие там омуты!
– Капитан!
Капитан ковырял землю прутиком. "Исключили? Ну и пусть! Если Седой опять скажет такое, он опять его отколошматит".
– Мичман правду сказал?
Нет, он не станет просить прощения! Всё. Баста! Пусть хоть на коленях умоляют, извиняться он не будет!
– Правда, Капитан?
Но Димо тоже не пойдет на попятный. Просто ради авторитета. Взрослые никогда не уступают.
– Ну что ты молчишь, Капитан?
Все оказались против него – все подняли руку. Ваню положил удочку; взял пустую консервную банку и молча спустился к реке; набрал в банку воды; пошел к плотине; сел на корточки. Медленно, осторожно стал лить воду в маленькую нору.
Хорошо бы найти мешок с золотом. Они с Капитаном купили бы себе скутер и понеслись по реке. Вж-ж!.. Ребята бы лопнули от зависти! Или нет! Вместе с Капитаном тайком перенесли бы скутер к Пирату во двор и оставили под навесом. Как ту доску, что они как-то утром там обнаружили. Так и не узнали, откуда она взялась, кто ее принес... А впрочем, больно нужно! Еще им скутер отдавай! Сами поплывем по реке, с Капитаном.
– Ваню, ты что там делаешь?
– Кузнечика ловлю.
– Брось!
– Да ведь на червей не берет.
– Брось!
– Почему, Капитан?
– Потому.
Накануне вечером кузнечик под окном молчал, ночью тоже его не было слышно. Что с ним стряслось? Капитан долго стоял у окна и ждал.
Ваню вернулся. Голубая стрекоза застыла над поплавком в парящем полете. Сейчас сядет, обязательно сядет. Села. Настоящий вертолет. Поплавок дрогнул. Стрекоза взмыла вверх и исчезла.
– Капитан! – Ваню потянул его за рукав и указал подбородком на поплавок. Клюет.
Подал ему удочку и затаил дыхание. 'Поплавок заплясал на воде. Успокоился.
– Опять заснул, – сказал Ваню.
Капитан потянул леску. Поплавок еле заметно плыл к водовороту. Внизу была рыба. Старая и хитрая. И, должно быть, крупная. Мелкие рыбешки глупо дергают частыми, короткими рывками.
Вдруг поплавок исчез. Капитан подождал секунду и подсек. Ивовая удочка изогнулась.
– Проглотил. Капитан, проглотил! – Ваню запрыгал от радости. – У-ра! А большая рыба, Капитан! Как та?
Малыш не знал, как изменчиво счастье. Капитан отчаянно боролся с леской. Она была чересчур короткая. Хорошая леска, целый моток остался во дворе у Пирата. Капитан дернул сильнее. Ему хотелось хоть взглянуть, какая там рыба.
Уф! Они еще всем нос утрут!
Огромный сом, едва ли не крупнее, чем тот, прежний, показался на миг и тут же ушел под воду. Натянутая леска зазвенела. Удочка легко выпрямилась. Поплавок всплыл на поверхность.
– Сорвался, – сказал Ваню.
Капитан воткнул удочку в песок.
– Шабаш! – сказал он. – Лески как не бывало.
Ваню молча сел на землю. Ему хотелось напомнить Капитану про тайник Цыгана... Он взглянул на старую лодку, на высокий вяз. Старался понять, что же произошло. Все словно стало другим. Каюта, руль. Мачта исчезла. Якорь – эх-ха! – забыли поднять. Речушка почти совсем обмелела. Если влезть в лодку, она пробороздит по дну.
– Капитан...
А те сейчас, наверно, собрались под навесом. Интересно, хорош ли двигатель? Если бы не он, Капитан, пришлось бы им грести веслами. Всему городу на потеху!
– Капитан, а Фомич плавал в Африку?
Капитан продолжал молчать, и малыш сам себе ответил:
– Конечно, плавал. Верно, Капитан? Подул ветер. Ивы над ними зашелестели. По небу поплыли темные, с белыми краями тучи.
– Верно? – Малыш только об одном и думает. – Наверняка плавал, а?
– Не бойтесь!
Над ними наклонился Цыган.
– А мы и не боимся, – ответил ему Капитан.
– Поймали что-нибудь?
– Сом сорвался Вот такой.
Ваню показал чуть больше, чем было на самом деле.
– Тут попадаются такие крупные, что в одиночку и не вытащить. А где ваша ватага?
– Там.
– Хорошо живете, как я погляжу.
Цыган присел рядом. Он достал из кармана крючок, леску, удивительно быстро привязал крючок, насадил приманку и закинул удочку. Потом он притянул поплавок к берегу и передал удочку малышу:
– Держи! Здесь среди корней кружат мальки. Они всего вкуснее. Я вам потом дам леску. У меня много.
Ваню старался смотреть на поплавок, а глаза почему-то косили на вяз. Цыган понял это по-своему.
– Думаешь, ворованная? В воскресенье у одного олуха леска зацепилась, а влезть в воду он сдрейфил. Я часа два караулил, покуда он уберется.
Капитан молча бросал камешки в воду. Если бы не драка, он бы им все рассказал. И кончились бы взаимные подозрения.
– Думаете, я ворую? Шарики я бы вам и так отдал. На что они мне? С кем мне играть в шарики?
Какая муха его укусила? Чего он подъезжает, этот Цыган? Уж не он ли подбросил ту доску? А прошлый раз предложил мальков... Неужели так тяжело быть одному?
– Вы чего это со мной не разговариваете? А, Капитан! Капитан поднял голову.
– О чем?
– Верно. Не о чем.
– Где Чико?
– Рыбу ловит, я его дрессирую. Чтобы лаял, как только поплавок уйдет под воду. И научу, вот увидите!..
Он посмотрел на небо, понюхал воздух.
– Град будет. Давайте сматываться!
Чико залаял.
– Что, говорил я вам?
Они побежали.
Однако четырехногий рыболов лаял не на поплавок, а на черепаху, которая благоразумно не желала высовывать голову из панциря.
– Эх ты, не выйдет из тебя рыболова, Чико!
Пес поджал хвост и отошел туда, где лежала удочка. А Ваню присел на корточки возле черепахи.
Команда трудилась вовсю. Димо разбирал двигатель, время от времени поглядывая на хмурящееся небо. Он молча передавал детали ребятам. Те промывали их в бензине, вытирали, надраивали до блеска тряпками. Некоторые ребята нарочно вымазались смазочным маслом, чтобы походить на настоящих механиков.
– Мичман! Подай-ка мне молоток! – попросил Фомич.
Все наперегонки бросились выполнять приказание. Петух, самый шустрый, да и стоял он ближе, опередил всех. Остальные с завистью смотрели, как Фомич ему что-то говорил, а Петух в ответ смешно кивал. Слов разобрать было нельзя, потому что Пират пилил ножовкой толстую доску.
– Что он тебе сказал?
– Что сказал? – громко переспросил Петух.
Пират как раз кончил пилить, стало тихо. Петух наклонился и прошептал:
– Не корабль будет, а настоящий крейсер, жуткое дело!
– Что – жуткое? – спросил Султан, расслышавший только последние два слова.
Упали первые дождевые капли. Пока ребята и Димо убирали все под навес, дождь полил сильнее, забарабанил град. Но крыша, перекрытая черепицей с ремзавода, не протекала. Ребята расположились на чурках и умоляюще уставились на Фомича.
Моряк не был похож на героев приключенческих книжек и картин, но он был настоящим моряком и добрым, как... как Димо. С первого же дня он примирился со своей ролью рассказчика:
– Как-то раз подходили мы к Масленому мысу, вдруг налетел ветер. А берег там – жуткое дело. Одни скалы. До пристани далеко. И качка...
– Жуткое дело! – вырвалось у Торпеды.
– Вот именно, – не смутился Фомич и продолжал: – Шторм на девять баллов...
– Сколько? – тихо переспросил Султан.
– Девять, – на пальцах показал Чико Пей.
– Ух ты! – ахнул Султан, хотя ни он, ни остальные ребята не знали, много это или мало. Знал только Мичман.
– Это значит девять валов – один на другом.
– Вода заливает палубу, все смывает подчистую. Сбавляем ход. Иначе, как попадешь между двух валов – крышка! Дождь хлещет, гром гремит, жуткое дело. Среди бела дня темень как ночью. И вдруг один матрос падает за борт. Застопорить машины! Человек за бортом. Наш товарищ. Надо спасать, даже если всем придется погибнуть. Бросаем канат. Один раз. Другой – и вытащили! Таков закон моря – нельзя оставлять товарища в беде. Море, ребята, огромное: если кто свалился за борт, до берега ему нипочем не доплыть.
Град сменился частым проливным дождем.
Пират не сводил глаз с чурки, где обычно сидел Капитан. Он сам ее выбрал из большой поленницы. После злосчастного корабельного совета две пустые чурки так и остались стоять в проходе. Они мешали, но все как-то приноровились перешагивать через них, и никому не пришло в голову отодвинуть их или положить на поленницу. А эта история? Может быть, Фомич и Димо сговорились между собой? Пират исподтишка взглянул на Димо. Нет. Димо курил, осторожно держа сигарету двумя пальцами, и думал: "Не надо было вмешиваться, ребята бы сами рассудили. Как тогда, с украденными досками". Он перехватил взгляд Пирата. Заметил, что Мичман, Торпеда, Петух отводят глаза, а Седой ерзает с виноватым видом. Да, они уже не маленькие, а вполне разумные люди. А он сгоряча навязал им свое решение. Но Капитан тоже хорош... Такой всегда сдержанный, а полез в драку... Только одна мысль успокаивала Димо: "Капитан поймет, что другого выхода нет, и вернется".
Вечером, когда взрослые ушли, Пират потянул Седого за рукав. Остальные отошли в сторонку, догадавшись, о чем пойдет разговор.
– А когда нам с Ежом пришлось снять тельняшки? – пытался оправдаться Седой. – Чего он обижается!
– Ты пойдешь или нет?
– Но...
– Пойдешь?
Седой кивнул, но тут же взмолился:
– Пойдем вместе, Пират!
Под окном Капитана они несколько раз свистнули. Остальные дожидались неподалеку.
А Цыган, Капитан и Ваню в это время шлепали по мокрому берегу реки. Старший матрос и Чико успели стать большими друзьями. Чико охотно здоровался, протягивая грязную лапу, прыгал через прутик, позволял себя гладить.
– Смотри, избалуешь пса, он потом перестанет меня слушаться, – ворчал Цыган. – А хотите, ребята, махнем к Синему омуту? А? Это недалеко, километров семь-восемь. Когда вода спадает, там сомы с теленка величиной. Вот только чуть подсохнет, и отправимся...
Капитан с радостью принял предложение. Он не мог сидеть дома – родители сразу догадаются, что у него что-то неладно. Он боялся также, что "те" придут, начнут уговаривать. Подумаешь, извинись, мол, и дело с концом! Или Лена явится. Если бы не Ваню, он бы поехал в деревню к тетке: там у него двоюродные братья, он каждое лето на недельку ездил к ним. Ребята они хорошие и любят его. А может, подружиться с Цыганом и будет тогда три цыгана?
Возвращались поздно вечером. Когда шли по узкоколейке, Цыган спросил:
– А Димо вас что, на машинистов учит?
– Нет. Так только, показывает, – пробормотал Капитан.
– Я видел.
Глаза Цыгана сверкнули в темноте. Он остановился.
– Вы с ним большие друзья, как я погляжу! Капитан кивнул. Ну и дела! Стыдно все же признаться, что его выгнали из команды. "Не в те двери стучишься, Цыган!" А Цыган ломал голову, как повести разговор, чтобы не пришлось просить, но ничего придумать не смог. Неужели Капитан сам не догадывается? Молчит как пень.
– Так у вас курсы, что ли? Водителей дрезины?
– Нет.
Они подходили к кирпичному заводу.
Молчит, ну и пускай молчит на здоровье!
– Я пройду низом, – сказал Цыган. – А то увидят вас со мной.
– Ну и что? Пошли вместе.
– Я знаю, что обо мне болтают. Будто я своего отца обворовал. И ты про меня то же самое думаешь, я знаю. А это были мои деньги, старик хотел их пропить, понял? Вот! Очень вы мне нужны! Чико, пошли!
Он свернул за угол и словно растаял в темноте.
– Капитан, давай не пойдем к Синему омуту! Я боюсь. "На вид – не подступись, а на самом деле просто обиженный", – думал Капитан. Показывает кулаки, чтобы не поднять руки кверху. Злобствует, чтобы не подольщаться. Три цыгана? Ерунда все это! Но он, Капитан, тоже не сдастся! Распростится с кораблем, как распростился с лодкой. Все голосовали "против". Даже Пират. Почему? Надеется стать капитаном вместо него? Ну и пускай! Он парень неплохой. Может быть, его уже и выбрали... Ну и ладно!
Ваню взял его за руку:
– Мне холодно. Пойдем скорее!
Ну и дождище! Если кузнечик вернулся в нору, его, наверно, залило...
20. ПУСТО И ОДИНОКО
Прошли два мучительно долгих дня.
Хоть бы немного отлегло от сердца! Хоть бы удалось немного забыться! Каким-нибудь образом вернуть Ваню на корабль. Одному было бы легче. Зачем малышу взваливать на себя такую непосильную ношу? "Исключайте и меня, я с Капитаном!" А вчера говорит:
– Капитан, пойдем заберемся на корабль!
– Какой корабль?
– На этот.
– Да это лодка!
– Ну, понарошку. Эх, если бы не драка...
Это переполнило чашу.
Капитан вспылил:
– Ты зачем в тельняшке ходишь? Ведь нас выгнали! Он зашагал по берегу. Малыш поспешил за ним. Он наступил на колючку, запрыгал на одной ноге и опустился на песок. Капитан все шел и шел, словно хотел убежать от него.
– Капитан!
Тот не останавливался. Ваню пришел в отчаяние:
– Капитан!
Он заплакал.
Капитан обернулся, торопливо подбежал.
– Ты на меня сердишься, Капитан? Капитан нагнулся, поднял его ногу, стал осторожно, одну за другой, вынимать занозы.
– За то, что я сказал?
– Не сержусь.
– А почему ты со мной не разговариваешь?
– Больно?
– Нет. Чуточку.
– Что же ты ревешь?
– Я не реву.
Два дня старший матрос держался геройски: не проронил ни единой жалобы, притворялся, будто ему весело, интересно, но Капитан отлично понимал, что душу Малыша раздирали две привязанности: к нему и к кораблю. Роль оказалась непосильной, и теперь лились невыплаканные слезы всех этих дней.
Ах, если б не драка, если б он не ударил... Если б он сдержался, проглотил обиду... Ответил безмолвным презрением на слова Седого... Не упрекал бы он потом себя за то, что не заступился за Лену? Смог бы себе такое простить? А если бы вместо Лены оказалась Маргарита? Да! Все равно он бы и ее защитил от грубости, несправедливости, сплетни. А Седой сразу заткнулся, когда ему шмякнули! Ну подрался, ну вынесли бы какое-нибудь взыскание, но зачем же сразу выгонять? Он-то заступился, а за него – никто. Еще записку прислали! На душе становилось пусто и одиноко. Ваню счастливый: он маленький, ему и поплакать не стыдно.
Капитан провел рукой по ступне малыша: не осталось ли еще занозы? Нет, все...
– Ваню, ты хотел бы вернуться на корабль?
Юнга вытаращил глаза.
– Вместе с тобой.
После обеда Капитан остался дома. Он лежал, держа перед собой книгу. Заслышав чьи-нибудь шаги, он раскрывал ее и делал вид, что читает. В тот вечер, когда была гроза, он нашел у себя письмо, но открывать не стал. От кого оно могло быть? От Чичо Пея, конечно Капитан смял письмо. Швырнул за окно. Письмо стукнулось об оконную раму и упало на письменный стол. Капитан старался думать о чем-нибудь другом. Он попробовал читать, просчитал в уме от одного до двухсот восьмидесяти – ничего не помогало. Мальчик принес из кухни спички и сжег письмо. Язычки пламени лизнули ему пальцы, обожгли. Письма больше не было. Нечего! Вовремя надо было говорить.
Письмо, однако, было не от Чичо Пея. Чичо Пею принадлежала только идея и трубка, из которой выстрелили. Письмо писал Пират: "Капитан, мы все виноваты. Предлагаем мировую. Пират".
В тот вечер Капитан снова взял в руки корабельный дневник. После слов "самый, самый, самый" ему захотелось написать всего одно слово, но большими буквами, во всю страницу:
"КОНЕЦ".
"Чир-р!" Кузнечик! Заговорил!
Чьи-то тихие шаги заставили его встрепенуться. Нет, ничего не слышно. Так тихо могут ходить только их кошка и Ваню. В подоконник вцепились чьи-то пальцы, потом в окне показалась улыбающаяся рожица старшего матроса. В зубах он держал какой-то листок. Ваню подтянулся на руках и сел на подоконник.
– Капитан! Мы получили приглашение.
Листок был весь разрисован. Капитан узнал руку Лены – только она умела так рисовать цветы и балерин.
– В первый ряд. Мы пойдем, Капитан, правда?
– Пойдем.
Заметив у него в руках дневник, Ваню набрался храбрости:
– Как ты думаешь, Капитан, его уже собрали? А?
– Может быть.
– А можно, я пойду и только одним глазком взгляну?..
– Только посмей! Они подумают, что мы пришли проситься обратно.
– Тогда я не пойду... Завтра такой танец увидишь, умрешь со смеху! Румяну нарядили – точь-в-точь Султан! Представляешь?
После драки девочки во дворе у Пирата больше не появлялись. Димо послал парламентерами Пирата и Стручка. Девочки ответили, что заняты, идут генеральные репетиции.
Лена пробовала написать Капитану письмо, но выходило то слезливо, то чересчур холодно и совсем не так, как ей хотелось. Вся надежда была теперь на спектакль. Капитан должен прийти. Хотя бы ради Ваню. Она нарочно послала им билет на двоих. Когда ребята соберутся вместе, увидят друг друга, недобрые чувства сразу исчезнут. Столько дней прошло. Она признается, что все случилось по ее вине.
За несколько часов до спектакля Пират, Стручок и Торпеда пришли помочь девочкам. Они приладили занавес, что-то прибивали, приколачивали, все время опасаясь, как бы не придавить кого-нибудь из малышей, которые сновали между кулисами и декорациями. Спектакль в самом деле обещал быть невиданным.
Вот уже скоро начало. Звонкоголосая публика понемногу прибывала. Лена нашла дырочку, откуда можно было незаметно наблюдать за "зрительным залом".
– Лена, ты когда крылья прицепишь? – в волнении спрашивала Маргарита. Она уже не была похожа на подсолнух.
Два места в первом ряду оставались незанятыми. А зрителей пришло много. Некоторые принесли с собой табуретки и садились кому где нравилось, другие пересаживались с места на место, выводя из себя распорядителей. Мамы и папы стояли поодаль. Самые нетерпеливые стали хлопать в ладоши. Маргарита в отчаянии надела Лене крылья, силой повернула к себе лицом, нарумянила щеки. Лена смотрела на нее и не видела. Она пыталась вспомнить, сказала ли она Маргарите, чтобы та, выйдя на сцену, воскликнула: "Я солнце!" А то некоторые могут не догадаться.
Лена еще раз посмотрела в дырочку. На одном из стульев сидел Ваню, всем туловищем повернувшись назад. Какая-то вежливая девочка подошла к нему, о чем-то спросила и, сделав книксен, села рядом. Будь Лена поближе, она бы услыхала такой разговор:
– Здесь свободно?
– Нет, занято. Для Капитана.
– Мерси...
Девочка опустилась на стул и любезно улыбнулась Ваню.
Тут вошли корабельная команда, вожатая, Димо, Фомич. Пора было начинать, давать занавес. Вожатая огляделась по сторонам.
– Где же ваш Капитан? – спросила она.
Димо тоже вертел головой. Накануне к нему приходил Цыган.
– Меня прислал Капитан, – соврал он.
Димо и так нуждался в помощнике. И потом, с некоторых пор он по-иному относился к одиноким паренькам. Директор немного поворчал, но Димо поручился за Цыгана.
– Султан!
Султан нагнулся, и Димо шепотом сказал ему:
– Поди спроси Ваню...
– Сейчас.
Даже Султану не потребовалось объяснений – понял с полуслова.
– Сказал, что придет, – доложил он, вернувшись.
И вновь погрузился в размышления. "Ох уж эти девчонки! Театр как настоящий, занавес, декорации, а буфет открыть – ума не хватило. Хотя бы конфетки, бутерброды какие-нибудь..." Занавес открылся. Шум в зале утих. Лена поклонилась.
– Театр "Пестрое рядно" начинает свое представление! Капитан проводил Ваню почти до самого театра:
– Ты иди, я сейчас.
Малыш не выпускал его руки.
– Мы же договорились? Иди! Займи место.
Теперь он целых два часа может бродить по городу, не опасаясь, что кого-нибудь встретит.
Когда тебе грустно и ты бредешь без цели, куда глаза глядят, ноги сами приводят к местам, которые тебе дороги. Капитан почитал афиши кинотеатра. Картины были неинтересные.
Мальчик побрел дальше. Будь город побольше, Капитан бы наверняка заблудился. Но каждую улицу, каждый дом он знал как свои пять пальцев. По какой-нибудь выбитой плитке в мостовой, по телеграфному столбу, по забору он мог угадать, где находится. К своему удивлению, Капитан увидел, что направляется прямо к дому Пирата. Он свернул за угол.
Топ-топ-топ!
Перед ним словно из-под земли вырос майор.
– Здравствуйте, товарищ Капитан! – И даже козырнул.
– Здравствуйте.
– Ну, как двигатель? Пригодился?
– Большое спасибо.
Майор приложил палец к губам. Мимо проходили люди.
– Скоро будет готов?
Капитан ломал голову, как бы соврать и не выдать себя:
– Дело к концу.
– Можно забронировать одно местечко на первый... Майор сделал рукой волнообразное движение.
– Конечно.
Все напоминало о корабле. Капитан вздрогнул и остановился: в десяти шагах дом, где живет Димо. Повернул назад. По этой улочке они несли мачту. Вот стройка, откуда Седой и Еж стащили доски. Дом вырос еще на один этаж. А теперь куда? И вдруг совсем рядом раздались аплодисменты – незаметно для себя Капитан поравнялся с домом Лены.
Нигде нет покоя.
21. "ЖУТКОЕ ДЕЛО!"
Капитан потерял представление о времени. Он бродил, кружил по улицам и неожиданно оказался возле карьера кирпичного завода. Он увидел там Цыгана, Тот работал: его взяли
учеником машиниста и землекопом. Чико лежал на траве и философски наблюдал за ударами кирки.
Пора было возвращаться домой. Спектакль наверняка окончился. Что-то слишком много детворы на улице. Капитан ускорил шаг. И вдруг на углу столкнулся нос к носу с Леной, Маргаритой и Румяной. Они держали в руках крылья, губы накрашены, щеки нарумянены – сами на себя непохожи. "Совсем как взрослые", – рассказывал позже Ваню.
Капитан остановился.
– Что же ты не пришел? – печально спросила Лена.
– Мы до того были чудные, – сказала Румяна и отняла ото рта носовой платок, чтобы показать помаду на губах.
Румяна и Маргарита прошли дальше, Капитан и Лена остались одни. Они не решались ни заговорить, ни взглянуть друг на друга.
– Ты все еще злишься на меня? – наконец спросила она.
– Нет.
– Надо было им сказать, что это я виновата.
Их взгляды встретились.
– Нет, Лена. Не надо было затевать драку.
– Тебе очень хочется быть с ними?
Он пожал плечами.
– Не знаю.
– Я схожу домой, разгримируюсь. Хочешь, потом встретимся?
– Я буду у Ваню.
Лена шагнула к нему и протянула руку.
Капитан зашел домой.
– К тебе заходили Димо, Стоянчо и еще тот, беленький такой – Петю, кажется, – сказала мама. – Велели немедленно прийти.
Капитан чувствовал, что попал в круговую осаду. Он пошел к Ваню интересно, дома малыш или на корабле? Только Ваню мог ему рассказать про спектакль. Капитан понимал, что сам себя обманывает. На самом деле ему хотелось узнать, говорил ли кто-нибудь из команды со старшим матросом.
Ваню сидел во дворе на корточках. Перед ним расположились в боевом порядке бумажные и деревянные кораблики, картонные лодки.
– Жжжжж!
Он пододвинул один из кораблей, чтобы тот встал в ряд с остальными. Но нос корабля высунулся вперед, и потребовалось новое "жжжж", чтобы он дал задний ход.
– Для встречи пионерского корабля лево руля!
В одной руке он держал крохотный кораблик, совсем как настоящий, а другой рукой поворачивал носы остальных судов своей флотилии, при этом торжественно, но слегка фальшивя, насвистывал марш.
– Внимание! Шторм! Один балл, пять баллов! Девять баллов! Жуткое дело! Жжжжжжжжж! Фиу-ууу! Сто баллов!
Весь флот разбросало в стороны! Один лишь пионерский корабль выдерживал стобалльный шторм, но волны в сто баллов – штука опасная: Ваню приходилось то привставать, то опять приседать.
– Жжжжж, жжжж, жж!
Он остановился. Море сразу стихло. Малыш заметил Капитана.
– Играю... – объяснил он, не дожидаясь вопроса. Капитан присел рядом с ним.
– Знаешь, Капитан, я тебе скажу одну вещь, только пообещай, что не разозлишься на меня.
– А в чем дело?
– Нет, ты сначала пообещай.
– Обещаю.
– Я подглядел. Знаешь, какой он громадный! И, несмотря на полученное обещание, со страхом ожидал, как тот отнесется к его словам. Капитан ничего не сказал, только взял в руки игрушечный кораблик.
– До того красивый! В сто раз красивее игрушечных.
Ваню взял его за руку.
– Капитан, помнишь, что ты мне обещал, когда Султан... Помнишь, да?
Ох, эти карамельки – твердые, не разгрызешь!
Вышли вдвоем на улицу. На корабельной мачте развевался голубой флажок.
– Уже собрали. Выберут кого-нибудь другого... Но если не хочешь, не надо. Я на тебя сердиться не буду. Я останусь с тобой.
Навстречу им шел Седой.
Заметив их, он замедлил было шаги, потом решительно двинулся вперед. Когда мальчишки мирятся, они пожимают друг другу руку.
– Извини меня, Капитан.
Калитка распахнулась, и во двор к Пирату медленно вошли Капитан и Ваню, а за ними Седой.
Флаг созвал всех. Лена тоже пришла и, волнуясь, рассказала о дневнике.
– Я поступил нехорошо. Если можно, возьмите меня простым матросом, попросил Капитан.
Он потупился и стоял, не поднимая глаз. Ваню подергал его за руку:
– Большинство, Капитан!
Димо подошел, обнял его.
– Эх, ты! У нас только одна должность не занята – капитана.
Старший матрос мчался в школу. Мчался, радостно смеясь. Вот это поручение так поручение! Он старался напустить на себя серьезность, но смех пересиливал. Султан сообщил тогда о письме, но письмо – пустяки по сравнению с этим...
На школьном дворе играли в волейбол. Вожатая судила.
– Катя! Катя! – закричал Ваню еще издали.
– Что случилось?
– Скорее! На реке пираты и моряки... Скорее! Жуткое дело!
Что там опять стряслось? Вожатая побежала за ним:
– Ваню! Ваню!
Он не останавливался. Обернулся на бегу.
– Жуткое дело!
Волейболисты забыли об игре, похватали свою одежду и устремились за ними следом.
– Что такое? – спрашивали прохожие.
– Господи, неужто пожар?! – испуганно перекрестилась какая-то старушка.
– Эстафета, бабушка! – тоном знатока пояснил какой-то парень и завопил: Давай, малый! Жми!
Ваню бежал первый. Немного отстав от него, бежала встревоженная вожатая. За нею следовали волейболисты, прижимавшие к груди одежду и тапочки, которые они то и дело роняли и возвращались, чтобы подобрать. К ним присоединилась детвора с прилегающих улиц: одни катили железные обручи, другие на ходу запихивали в рот кусок хлеба, третьи – с пустыми руками. Эти ни о чем не спрашивали. Они твердо знали: если больше чем три человека куда-то бегут, беги следом – обязательно увидишь что-нибудь интересное.
Взрослые тоже стали присоединяться к толпе. Какому-то дяденьке почудилось, что малыш что-то натворил и за ним гонятся. Ваню разгадал его намерения, сманеврировал и ловко ушел у него из-под рук.
– Стой! – заорал строгий человек.
Он побежал было за ним, но так как он был заядлый курильщик, то шагов через десять его стал душить кашель, еще через десять шагов заныла нога, а еще через пять – вожатая и волейболисты обогнали его.
У плотины к колонне примкнул Чико. Умный, услужливый пес, он предоставил дорожку людям, а сам по насыпи срезал дистанцию. Только одному Чико и удалось настичь Ваню, и то лишь у самого мостика.
Вожатая прислонилась к вязу, чтобы отдышаться. Вдоль берега у самой реки выстроилась вся команда. В стороне стоял, неловко переминаясь с ноги на ногу, Димо, рядом с ним Фомич, майор и Дочо. Колонна бегущих сбилась в кучу, и плотина стала похожа на стадион. На реке стоял сверкающий пионерский корабль, тихий речной ветерок шевелил цветные флажки на мачте.
