Текст книги "Горячо (СИ)"
Автор книги: Ана Сакру
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
– Что ж, охрана, хорошо...– бросает небрежно.
Паникуя, вцепляюсь в мужские брюки мёртвой хваткой и пытаюсь усадить его обратно. С недовольным видом подчиняется. Цокает языком.
– Тимур Тигранович, я...Я просто не очень умею именно так и всё. В остальном...– облизывая губы, улыбаюсь, из последних сил пытаясь, чтобы игра моя была убедительной. Веду ладонями по его бёдрам вверх к паху, оглаживая крепкие ноги через брючины и делая вид, что не замечаю, как мужчина снисходительно в этот момент щурится, – Каперский в первый раз взял меня на такое мероприятие. Пожалуйста, не надо жаловаться, иначе он меня выкинет, и...Если я вас не устраиваю, я могу пойти поискать Нэллу.
– Смотрю – искать тут кого-то по кабинетам – прямо твоё призвание. То меня, то Нэллу...– выгибает тёмную бровь Тимур.
Пожимаю плечами , закусив губу. Руки застывают на его бёдрах у самого паха. Вижу по выпуклой ширинке, что он до сих пор возбуждён. От этого факта по оголенным участкам кожи бегут знобящие мурашки.
– Так мне её позвать? – поднимаю на мужчину незамутнённый взгляд.
Он в ответ едва заметно криво улыбается и вдруг жёстко и больно сдавливает двумя пальцами мой подбородок. Коротко стону. Керефов рывком подтягивает меня к себе так близко, что наши носы соприкасаются, а кожу лица щекочет его горячее терпкое дыхание с нотками табака, пряностей и алкоголя.
– Девочка, ты понимаешь, что с тобой тут может быть? Понимаешь? – он говорит хриплым шёпотом, сверля меня чёрными глазами, – Тебя ведь просто убьют...Возможно сначала изнасилуют, и только потом убьют...Как тебе? Хочешь?
– Н-нет...Пожалуйста...– едва шевелю вмиг занемевшими губами, чувствуя, как грубоватые мужские пальцы вдавливают щеки мне в зубы.
– Нет? Тогда просто скажи мне тихонечко, кто такая и кто послал, и, возможно, я смогу тебе помочь. Возможно...Но если будешь дальше нести эту чушь – шансов точно нет.
– Отпустите меня пожалуйста....– на моих глазах стремительно набухают слёзы.
– Я не могу, – шепчет мужчина, приближая губы к моему уху, – Слишком важные два дня. Чтобы ты всё испортила? Нет. Просто скажи...
Часто, рвано дышу. Мысли мечутся в голове. Он блефует, какая помощь? Он же меня первый и прибьёт. Боже...
Слёзы начинают течь по щекам, мокрой солью разъедают мои приоткрытые губы. Керефов отстраняется и смотрит на меня в упор своими чёрными, будто ничего не выражающими глазами.
– Это не поможет, – только и говорит ровно, – Арина, ты знала, что, если у обычного мужчины агрессия падает процентов на восемьдесят при виде женских слёз, то у садистов она во столько же возрастает?
– Вы садист? – всхлипываю, слишком остро ощущая его пальцы, продолжающие больно сжимать мой подбородок.
– Нет, но думаю, их здесь достаточно.
– Я...я...Тимур Тигранович, я просто эскортница...шлюха...Правда! Я...я не понимаю, что вы хотите от меня! Не понимаю эту игру...Давайте, я Нэллу позову, давайте?!
– Хватит! – зло рыкает на меня, раздражаясь, – Ты...
И тут у него звонит телефон. Керефов обрывает себя на полуслове, лезет в карман за трубкой, наконец отпуская меня. Плюхаюсь попой прямо на мягкий ковёр, потирая ноющую челюсть. Размазываю слёзы по лицу, руки в треморе дрожат. Я вся дрожу.
Боже, помоги...Просто помоги мне выбраться из всего этого! Живой...
– Да, – Керефов сжимает пальцами переносицу, пока слушает, что ему говорят. Задумчиво наклоняет голову, мажет по мне тяжёлым взглядом исподлобья, – Да, хорошо, сейчас спущусь...Да...Да, я понял.
Сбрасывает вызов, убирает телефон.
– Мне нужно идти, – сообщает, снова смотря в упор и уперев локти в колени.
– Х-хорошо...
– Ты останешься здесь.
Обнимаю себя за плечи, сидя перед ним на полу.
– Надолго?
– Либо пока не скажешь, кто ты такая, чтобы я понял, что с тобой сделать. Либо на весь выезд – на два дня. Если ты у нас шлюха, то не переживай, всё оплачу, – сцепляет руки в замок, подаваясь ко мне корпусом.
– На два? Я не мо...– и замолкаю, прикусывая губу. Если я утром завтра не выйду на связь, оператор поднимет тревогу и тогда...Быстро опускаю голову, опасаясь, что у меня глаза радостно блеснули. Откашливаюсь, прочищая горло, – Х-хорошо.
Снова поднимаю на Керефова глаза. Встречаемся взглядами. Его такой въедливый, что у меня внутри всё обмирает. Даже вздохнуть не могу. И почему-то вкус его члена фантомным будоражащим воспоминанием разливается на языке, вызывая слюноотделение. Секунда, две...
И мужчина разрывает наш зрительный контакт, резко вставая с кресла. Распахнув дверь номера, подзывает ближайшего охранника в коридоре. Я так и сижу на полу.
– Да, Тимур Тигранович, – появляется какой-то мужик в дверном проёме.
– Мы с девочкой поиграть хотим,– говорит Керефов, бросая нетерпеливый взгляд на часы на своём запястье, – Есть у вас наручники, верёвки, пробки, кляпы, плётки, в эту сторону...Только чтобы всё крепкое, не для детей.
Что?! От шока я глохну на пару секунд, пропуская ответ охранника. Внизу живота будто кусок льда взрывается, промораживая меня насквозь. Мой расфокусированный взгляд скользит по комнате в попытке за что-то спасительное зацепиться, и вязнет в чёрных глазах Керефова, стоящего напротив.
– Раз с остальным, говоришь, порядок, то вернусь и проверим, да, Арин?
13. Марина
13. Марина
– Мхм, – тоненько сиплю в ответ, смотря на мужчину во все глаза.
Губы Керефова трогает едва заметная кривая ухмылка, и мне она чудится по-настоящему дьявольской.
Весь его вид навевает подобные ассоциации – смуглый, высокий, такой серьёзный в классических рубашке и брюках, с хищным мерцающим взглядом на красивом, будто вырубленном скульптором лице, подсвеченный тусклым красноватым светом включённых настенных ламп. У меня поджилки слабовольно трясутся, пока рассматриваю...
Не думаю, что наша разница в возрасте превышает десятилетие, но чувствую себя перед ним неразумной беспомощной девчонкой. И это давящее непривычное ощущение связано скорее не с реальными цифрами, а с полной невозможностью Керефову хоть что-то противопоставить.
Мужчина снова кидает быстрый взгляд на наручные часы и недовольно поджимает губы.
– Советую пока сходить в туалет, – предлагает мне таким будничным тоном, будто сообщает какое сегодня число.
– Зачем? – мямлю, обмирая.
– Потому что потом возможности не будет часа три, – прячет руки в карманы брюк и чуть склоняет голову, без стеснения меня разглядывая.
– П – почему? – бледнею. Богатое воображение тут же подбрасывает возможные варианты, и все они...ужасны!
И, судя по тому, как ярко вспыхивают в ответ чёрные глаза Тимура Тиграновича, все эти варианты буквально написаны у меня на лице.
– Фантазёрка, – фыркает снисходительно, – Наконец! Спасибо, – это уже охраннику, появившемуся в приоткрытом дверном проёме с большой атласной бордовой коробкой.
Керефов забирает коробку у него из рук и ногой захлопывает дверь, отрезая нас от остального мира.
Сглатываю застрявший в горле колючий ком, думая, что я близка к обмороку как никогда и даже ничего не имею против в него свалиться. Нервная дрожь давно перешла в изматывающий постоянный озноб, от которого подташнивает и слегка кружится голова.
Словно в страшном сне смотрю, как Керефов опускает атласную коробку на огромную двуспальную кровать, небрежно откидывает в сторону крышку и с нетерпеливым видом ищет что-то внутри, копаясь в содержимом и шурша на всю спальню .
Жадно ловлю его мимику в этот момент – он то хмурится, то слегка удивлённо выгибает бровь, а в какой-то момент и вовсе открывает глаза шире и достаёт из коробки огромную чёрную резиновую руку с пальцами, собранными в горсть.
– Хм-м-м-м...– тянет Тимур выразительно, вертя это жуткое орудие пыток перед своим носом, а затем переводя на меня задумчиво– изучающий взгляд.
Словно примеряется.
Мамочки....
Вдоль позвоночника скатывается капелька холодного пота...
– Точно в туалет не хочешь? – повторяет Тимур Тигранович вкрадчиво, вальяжно раскачивая чёрный резиновый кулак в своей руке.
– Н-нет, спасибо, – отзываюсь ломким полушепотом, зачарованно пялясь на мерзкое изделие.
– Плохо, – и Керефов бросает резиновый кулак обратно в коробку и достаёт вместо него стальные наручники. Вполне себе натуральные, без опушек и прочих милых мелочей, намекающих, что это всего лишь атрибут.
Не могу сдержать при этом шумный вздох облегчения. Они хотя бы применяются снаружи, а не внутри. Подумаешь...
Мужчина тем временем тяжело вздыхает, сверля меня задумчивым взглядом, и раздражённо трёт лоб, что-то для себя решив.
– Так, ладно, тогда вместе в ванную пошли. Давай – давай, вставай. Меня ждут, – поторапливает, кивая в сторону неприметной двери в углу комнаты.
С трудом поднимаюсь на подкашивающиеся ноги. В голове обречённый туман и рой панических вопросов, ни один из которых я не решаюсь задать. Тимур Тигранович обнимает меня одной рукой за талию и буквально впихивает в ванную комнату, торопя.
– На унитаз, – приказывает отрывисто.
И сам же толкает на белоснежный стульчак.
Перехватывает моё правое запястье, и уже через секунду раздаётся характерный металлический щелчок, а моя рука остаётся висеть на полотенцесушителе. Рефлекторно дёргаюсь, слышится лязг, от которого внутри всё тоненько испуганно пищит.
Керефов упирает руки в бедра по бокам, смотря на плод своих трудов.
– На наручнике кожаная прослойка, ожог от батареи за пару часов не получишь, – говорит будто сам себе.
Озирается по сторонам, зачем-то убирает от меня подальше все, до чего я бы могла дотянуться, включая ёршик. Затем снова смотрит мне прямо в глаза.
– Что ж, Арина, у тебя есть ещё время подумать, кто же ты у нас такая. В любом случае, веди себя хорошо без меня.
Убирает ключ от наручников в карман брюк, и через пару секунд я остаюсь в номере одна. Без телефона, без возможности убежать, сидящая на унитазе и пристёгнутая к горячей батарее.
Ещё и с головокружительной перспективой познакомиться с жутким резиновым кулаком поближе через пару часов.
Кажется, самое время горько поплакать...
14. Марина
14. Марина
Стоит Тимуру Тиграновичу хлопнуть дверью спальни и оставить меня одну, как мочевой пузырь даёт о себе знать характерными требовательными позывами. Возможно, это больше нервное, но в любом случае сейчас я Керефову даже благодарна за его специфическую «заботу». Что бы я делала, если бы он пристегнул меня где-нибудь у кровати?
Смахнув левой рукой солёные дорожки слёз, бегущие по щекам, привстаю, вжикаю молнией на на боку и... Вспоминаю, что штаны – то у меня "волшебные"! Тяну вниз пыхтя и краснея, пытаюсь помочь себе правой пристёгнутой рукой, но они словно приклеились к покрытым испариной страха бёдрам. Да чтоб тебя!
От беспомощности рычу, сцепив зубы и резко дёргаю вниз. На указательном пальце ноготь ломается по самое мясо. От боли картинка в глазах на мгновение заливается бордовым, но штаны всё -таки сползают до середины бедра. Дышу, как вымотанный рестлер, утираю пот со лба. Так, ещё чуть-чуть...И либо удастся, либо я бесславно итак сделаю свои дела от натуги.
Да что же за день такой, а?!
Тяну брюки ещё вниз по ногам, жалобно поскуливая. И наконец плюхаюсь на стульчак голой взмокшей попой. И вот теперь уже в голос реву. Потому что мне так себя жалко! И потому что, я не представляю, как буду эти чёртовы штаны обратно надевать. Так и просижу на толчке со спущенными три часа. А потом Керефов придёт...И я уже вижу ошалелое выражение его лица при виде этой картины.
И так стыдно почему-то, жуть!
Ну он мужчина в конце концов. И, что греха таить, достаточно привлекательный. А я тут...без штанов! Жалкая, неумелая псевдо-шлюха...
И зачем ему вообще понадобилось пристёгивать меня к этой несчастной батарее?!
Я бы все равно мимо охраны не смогла пройти, если бы он приказал им меня сторожить. И с третьего этажа вряд ли выпрыгнула – я же не женщина – кошка. Я вон даже брюки её натянуть на себя не могу. Может Керефов и не садист, но точно извращенец.
Так, матеря Тимура Тиграновича на все лады, я прыгаю вокруг батареи в попытке справиться с этими ужасными кожаными штанами и надеть их обратно на свою не самую маленькую задницу. Бесполезно – она будто выросла на два размера за те пару минут, пока я без них была. От досады вою уже на всю ванную, но это конечно не помогает. Ноготь на большом пальце правой руки приказывает долго жить, за ним почти сразу покидает меня маникюр на левом указательном. Пот с подмышек ручьями льётся, пропитывая воздух злым пряным запахом моих титанических усилий. Сдаюсь.
Плюхаюсь на унитаз, смотря на своё отражение в огромном зеркале напротив. Вся в красных пятнах , взъерошенная, тушь потекла, не оставляя камня на камне от искусного макияжа, ещё и глаза как-то странно болезненно – фанатично мерцают...А может всё к лучшему, а? Ну кто захочет меня такую, я бы честно поостереглась. Вот только штаны всё-таки надо натянуть, а разводы туши как раз отлично смотрятся...Вот только передохну.
Керефов сказал, его часа три не будет, а прошло минут пятнадцать – не больше. Значит, можно отдышаться пока. Растекаюсь по унитазу, шмыгаю носом, так и разглядывая себя в зеркале. Больше никогда...Никогда!!! Не ввяжусь во что-то подобное. Никогда...
В ванной тепло, ещё и от полотенцесушителя пышет жаром. От пережитого нервного перенапряжения и парочки коротких истерик клонит в сон. Я уже устала бояться. Можно я просто потуплю полчаса?
Закрываю глаза, мозг лениво роется в поисках альтернативных решений, но их просто нет, поэтому мысли ходят по кругу, упираясь лбом в тупики. Не хочу представлять, что будет, когда Керефов придёт. Просто надеюсь, что ему будет лень со мной, такой странной, возиться. Запрёт на эти два дня в комнате и всё. Отпустит потом. Так как хотел бы убить или ещё что-то подобное сделать – уже сделал бы. Да и Коля завтра начнёт в колокола бить, что я пропала, так что...
Громкий хлопок входной двери в спальню заставляет меня буквально подпрыгнуть.
О, чё -ё-ёрт! Уже прошло три часа?! Нет, этого просто быть не может!
Может, это не Тимур?!
Да плевать кто! Я так и сижу без штанов!
Подскакиваю и судорожно пытаюсь их напялить, одновременно прислушиваясь к мерным шагам, доносящимся из спальни. Кто-то расхаживает спокойно себе по комнате, в то время как я сейчас лопну от этих судорожных попыток себя в порядок привести. Мир так несправедлив!
Наконец получается натянуть брюки на левое бедро, и шансы мои выиграть эту битву с кожаной одеждой становятся так реальны! Но...
В этот момент раскрывается дверь в ванную и на пороге материализуется Керефов собственной персоной.
Падаю обратно на унитаз так быстро, будто меня огрели мешком по голове, и, прикрыв ладонью стратегический треугольник между ног, с перепугу возмущаюсь басом.
– Что так рано?!
Если у Керефова брови вверх и до этого подпрыгнули, то от моего окрика ещё и глаза стали шире. Он даже дёрнулся обратно в сторону спальни, но остановил сам себя, нахмурившись.
– Не рада? Час почти прошёл, – холодно хмыкает, проходя в ванную и упираясь задницей в каменную столешницу раковины напротив. Достаёт из заднего кармана пачку сигарет и зажимает фильтр неподкуренной сигареты между зубов, кивнув на мои ноги, – Со штанами воюешь?
Мерцающий взгляд Керефова в этот момент медленно и придирчиво ощупывает всю меня, выразительно застывая на оголённых бёдрах и резко возвращаясь к лицу.
И что-то в его чёрных глазах такое есть, что я мигом понимаю, что Тимур Тигранович пьяный.
Нет, он отлично держится, но ему точно плевать сейчас, что выгляжу я так себе – он настроен поиграть. Как кот с мышкой. И, совсем как кот, может потом съесть. Когда надоест.
15. Марина
15. Марина
Поджимаю губы, из последних сил пытаясь сохранить крупицы достоинства.
– Может быть, оставите меня одну?
– Так, или всё же отстегнуть? – ехидничает в ответ, склоняя голову набок и продолжая путешествовать по мне слегка мутным, вязким взглядом.
– Зачем вы вообще меня пристегнули?! Никуда бы я не делась! – выпаливаю вслух свою главную претензию и чувствую, как от накатывающей беспомощной злости краснеют щеки.
– Чтобы в вещах моих не рылась, – перекатывая незажженную сигарету между зубов, Тимур Тигранович отталкивается задницей от гранитной столешницы умывальника и шагает ко мне, доставая из кармана ключи от наручников.
Металлический щелчок, и я не могу сдержать длинный вздох облегчения, потирая затёкшее запястье. От внезапной близости Керефова в лёгкие прокрадывается чужой запах – тяжёлый, тёплый, пряно – мускусный. Из-за этого непроизвольно отшатываюсь от мужчины насколько можно дальше.
Замечает.
Щурит чёрные глаза, снова передвигая языком между губ фильтр сигареты. Замираю под его внимательным взглядом как заяц.
Боже, я понимаю, что эскортницы себя так не ведут, но ничего не могу с собой поделать – этот человек меня нервирует. Пугает. И он, и вся ситуация в целом.
– Сходи в душ и можешь не одеваться. И не заставляй долго ждать, – бросает Керефов, в последний раз мазнув по мне взглядом.
Он произносит это будничным, почти бесцветным тоном, но его "можешь не одеваться" всё равно звучит как чёткий приказ. В твёрдом голосе Тимура Тиграновича вообще есть что-то такое – отрывистое, давящее, будто он привык раздавать указания чаще, чем просто разговаривать. Впрочем, возможно так и есть.
По телу прокатывается тошнотворный озноб, когда за мужчиной мягко захлопывается дверь, оставляя меня одну. Обнимаю себя руками, обводя ванную расфокусированным взглядом. Какое-то опустошение накатывает – всё равно не деться никуда...
И одновременно внизу живота и тяжесть наливается, и холод. Как это будет всё...???
Неуклюже стягиваю непослушные штаны, снимаю бюстик. На собственное отражение в огромном зеркале над умывальником упорно стараюсь не смотреть. Кажется, встречусь глазами сама с собой и впаду в истерику, не вывезу. А сейчас пока будто сон, будто в тумане. Только сердце бьётся больно, часто и неровно, то и дело замирая – словно пытается перезагрузить происходящее.
Тугие тёплые струи воды почти не чувствуются. Мочалки нет, и я торопливо вожу по телу руками, оставляя мыльные разводы тонко пахнущего геля для душа и отклоняя голову, чтобы не намочить собранные в едва держащуюся кичку волосы.
Уже через пару минут насухо вытираюсь полотенцем.
Не думать – не думать – не думать...
Между ног тревожно тянет всё, и мурашки накатывающими волнами разбегаются по телу.
Не решаюсь выйти абсолютно голой – просто не могу.
Сначала было кутаюсь в полотенце, но потом снимаю с крючка белый махровый халат. Всё-таки перехватываю своё отражение в зеркале. Бледное, с неестественным лихорадочным румянцем на щеках. Распускаю кичку и, зажав задеревеневшими пальцами края халата на груди, выхожу из ванной.
В комнате царит густой полумрак, но я всё равно сразу упираюсь взглядом в Керефова, вальяжно расположившегося в том же высоком кожаном кресле, что и раньше. Будто у меня срабатывает на него внутренний компас.
Застываю в дверном проёме, сухо сглатывая.
Он словно демон в этом тусклом освещении – белоснежная рубашка расстёгнута до самого пояса, демонстрируя смуглую кожу, крепкий торс и чёрную поросль в районе груди и ниже пупка. Поза расслабленная, ноги широко расставлены, в одной руке, покоящейся на широком подлокотнике, покачивается тонкий бокал, и взгляд – цепкий, изучающий, чуть исподлобья, направленный прямо на меня. Прожектор, в лучах которого я немею и теряюсь.
В комнате такая тишина, что я глохну от шума собственного пульса в ушах. Керефов молча подзывает меня пальцем. Не чувствуя ног, бреду по мягкому ворсистому ковру, пересекая комнату. Замираю, между его широко разведённых в сторону коленей. Качает. Кажется, всё это уже было между нами, но тогда я так остро не ощущала своё голое тело, скрытое лишь халатом, а от него не шла такая тягучая мужская энергия.
– Так ничего и не хочешь мне сказать? – обманчиво мягко спрашивает, потянувшись одной рукой за открытой бутылкой шампанского на стеклянном столике и наливая до краёв в стоящий рядом пустой бокал.
Лишь судорожно выдыхаю, сморя на него сверху вниз. Сказать? У меня язык присох к нёбу...
– Это даже хорошо, – удовлетворенно кивает и протягивает мне наполненный бокал, – Пей.
Делаю глоток. Колкие пузырьки взрываются на языке, а вкуса не чувствую, потому что Керефов в это время небрежно тянет узелок на поясе моего халата. Не спеша, с каким-то ленивым интересом.
От этого судорожно делаю ещё глоток. Хочется опьянеть быстро – быстро и не понимать вообще ничего.
Полы халата распахиваются, повисая вдоль тела. Прохладный воздух покрывает кожу мурашками, а под кожей лихорадочно горит всё. Перестаю дышать, так и застывая с бокалом у губ. Чувствую мужской взгляд шипящим ожогом на каждом сантиметре.
Он смотрит. Просто смотрит несколько секунд, а потом проводит пальцами, едва касаясь, по груди, задевая моментально каменеющие соски, животу, бок, оглаживает бедро, отодвигает полы халата шире, почти убирая мне их за спину.
Снова поднимает пытливый, мерцающий в полумраке взгляд к моему лицу. Тёплая большая ладонь при этом ложится мне на талию и пододвигает к себе, заставляя встать настолько близко, насколько это вообще возможно. Ноги упираются в сидение кресла, касаясь мужских бёдер, чужое горячее дыхание оседает на обнажённой коже живота.
У меня голова кружится, и все разумные мысли вылетают из головы, оставляя лишь животные инстинктивные реакции – страх, желание себе не навредить, признание чужой силы.
Смотрим друг другу в глаза, пока мужская рука от талии снова поднимается выше и начинает изучать грудь. Взвешивает в ладони, теребит соски, чуть оттягивает, от чего я непроизвольно хватаю воздух ртом, так и не прерывая наш зрительный контакт.
Просто не могу – Керефов словно гипнотизер.
Тихо ойкаю, когда он не сильно шлёпает жёсткой ладонью по правому полушарию, и тут же мягко сжимает, гладя. Вниз живота простреливает болезненным импульсом, который разливается по бёдрам теплом. Тимур будто это знает. Чуть улыбнувшись, пьёт своё шампанское, пока его правая рука с груди опускается ниже. Кивает на мой бокал, мол тоже делай глоток.
Послушно отпиваю, уже чувствуя хмель на языке. Пью ещё и, не выдержав, жмурюсь, когда мужские пальцы проходятся по тонкой полоске оставленных волос на лобке, а затем раздвигают половые губы. Поджимаюсь вся, рефлекторно становясь на носочки. Боже...
Загрубевшие фаланги царапают нежные складки, порождая знобящий жар, и упорно пытаются протолкнуться внутрь. Но я сухая и это словно наждачкой – лишь болезненно беззвучно шиплю сквозь зубы, зажимаясь сильней. И шумно выдыхаю, когда Керефов убирает руку.
На мгновение оглушает вспышкой надежды, что вот сейчас он плюнет на меня и оставит в покое. Но мужчина лишь расслабленно кивает в сторону кровати, на которой так и лежит большая атласная коробка с принесёнными интимными игрушками и бог знает чем ещё.
– Смазку принеси, – бросает небрежно, залпом допивая остатки шампанского в бокале.
16. Марина.
16. Марина.
На подгибающихся ногах дохожу до кровати, каждую секунду ощущая тяжесть мужского взгляда между лопаток. Не оборачиваюсь, шея и плечи словно закаменели.
В коробке полной ассортимент небольшого секс -шопа. Практически всё, похоже, новое, в запечатанной упаковке. От некоторых предметов берёт откровенная оторопь, и я упорно гоню из головы мысли о том, как именно они применяются. Разворошив груду дилдо, плёток и вибраторов всех цветов, форм и размеров нахожу флакон со смазкой и, зажав его в вспотевшей ладони, возвращаюсь к Керефову, смотря куда угодно, только не ему в глаза. Потому что мне стыдно и неловко, и потому, что я чувствую, как он, в отличие о меня, жадно глядит в упор.
Лицо заливается душной краской, когда снова становлюсь между широко разведённых ног мужчины. В ушах шум. Желание запахнуть халат и скрыть своё голое тело почти нестерпимо, но я лишь протягиваю Керефову смазку и опускаю руку, сжимая её в кулак. Прикрыв глаза, допиваю шампанское в своём бокале. Уже чуть-чуть ведёт.
Щелчок открываемой крышки, звук выдавливаемого геля...
– Смотри на меня, – требовательный хрипловатый мужской голос, ставший вдруг на пару тонов ниже.
Смотрю. Не дышу...Его глаза такие чёрные и бездонные...Как две воронки, утягивающие меня на самое дно.
Шумно тяну воздух носом, когда Тимур подхватывает мою левую ногу под коленом и ставит ступню на кресло за своим бедром. Качнувшись, чуть не теряю равновесие, оказавшись стоящей лишь одной ногой на ковре. По раскрывшейся прямо перед мужчиной промежности проходится зябкий холодок. Бёдра покрываются гусиной кожей.
Я чувствую себя запредельно, до нельзя обнажённой перед ним, а Керефов лишь мельком мажет взглядом по открывшейся перед ним картине, и снова смотрит чётко мне в глаза. Будто мои лицо и реакции ему гораздо интересней, чем доступная взору промежность. Спокойно наливает одной рукой ещё шампанского, отдаёт мне бокал. Похолодевшими пальцами вцепляюсь в стекло, принимая.
– Не отводи взгляд, – командует тихо и дотрагивается пальцами в смазке до моих половых губ.
Прохладно, скользко, запретно. Меня судорогой насквозь прошивает. И я так и смотрю в его чёрные глаза в этот момент, видя как зрачки Тимура постепенно полностью поглощают радужку. Пальцы ныряют в меня...Сначала указательный, выбивая тихий вдох, потом вместе с ним средний. Ощупывают, гладят, двигаются, раздражая нежные стенки. Словно огонь лениво высекают, и между ног и правда против моей воли разливается вязкое, томное тепло. И оно становится горячей, горячей...
Особенно, когда указательный палец мужской руки перемещается на наливающийся кровью клитор, в лоне вместо него к среднему присоединяется безымянный, а большой вместе с основанием ладони давит на лобок, словно даёт ещё одну точку опоры и одновременно не позволяя отстраниться. Моё дыхание учащается, рвётся, начинает толчками выходить. Меня качает. Мне горячо. И то, что мы так и смотрим в глаза друг другу, лишь усиливает этот беспомощный нарастающий жар.
Моей собственной смазки уже давно больше, чем искусственной. Хлюпающие пошлые звуки сопровождают каждое ритмичное движение пальцев внутри. Клитор требовательно ноет под постоянной умелой лаской, набухая. Ноги подкашиваются, совсем не держат, и мне с хриплым стоном приходится облокотиться одной рукой на спинку кресла за головой Тимура, чтобы не упасть. В его глазах в этот момент мелькает снисходительное понимание, уголок губ дёргается в неуловимой улыбке. Он делает ещё глоток из своего бокала и ускоряет темп – будто продолжает успешно идущий эксперимент. У меня веки тяжелеют, закрываются, начинаю тихо жалобно постанывать на каждом вдохе. Тело горит, копя напряжение в набухшем терзаемом лоне.
– Арина, в глаза, – глухо, отрывисто, требовательно.
Слушаюсь, с трудом размыкая веки, с трудом фокусируюсь на нём. Краем сознания отмечаю, что он тоже сильно возбуждён. Крылья носа раздуваются, дрожа, взгляд совершенно пьяный, губы приоткрыты, и запах разгорячённого тела – тяжёлый, солоноватый, пряный – стал гораздо сильней. И его очевидное желание только ещё быстрее толкает меня к собственной пропасти.
– О, Боже, я...Я...Я... – бормочу беззвучно, едва шевеля губами и ловя предоргазменные спазмы, – Я...
Глубокий толчок его пальцев во мне, сладкое давление на клитор, и меня скручивает мелкими судорогами. Чувствую, как жадно сжимаю его фаланги внутри, будто не желая отпускать. Как головокружительные волны расслабления катаются по всему телу.
И одновременно стыдом и смущением накрывает до желания на месте сгореть. Слёзы выступают в уголках глаз и от того, как плохо, и от того, как хорошо.
Я поверить не могу, что так остро кончаю от механической стимуляции одной рукой совершенно незнакомого мне мужчины, который даже не удосужился раздеться. Это унизительно и одновременно заводит до предела – стоит представить, как мы выглядим со стороны.
Тимур хищно скалится, облизывает губы и перестаёт двигать пальцами внутри меня – просто ловит, как я его судорожно то обхватываю, то отпускаю мышцами лона. Но продолжает мягко гладить пульсирующий клитор указательным пальцем, продлевая оргазм. Так и смотрит на меня в упор, считывая эмоции, разве что веки будто потяжелели, делая взгляд чувственно – ленивым.
Через секунд десять достаточно прихожу в себя, чтобы, шумно выдохнув, медленно отстраниться и слезть с его руки. Ставлю ногу с кресла обратно на пол. Крупно колотит и в то же время лужицей по ковру растечься хочется. Тело – кисель, а в голове пожар. Лицо и шею заливает красными пятнами стыда.
Керефов съезжает вниз по спинке кресла, практически устраиваясь в нём полулежа, и демонстративно показывает мне блестящие от моей влаги пальцы. Вся вспыхиваю, когда он подносит их к носу и делает глубокий вдох, а затем и вовсе опускает в свой бокал с шампанским. Шокировано открываю рот, когда делает из не большой глоток. Это так пошло и одновременно провокационно, что по моему разомлевшему телу снова прокатывается будоражащая чувственная волна, заставляя нервно прикусить губу и сжать бёдра.
Тимур отставляет бокал и небрежно кивает на кровать за моей спиной. В чёрных глазах словно огненные черти на миг мелькают.
– Снимай халат и ложись, Арина. Хочу посмотреть, как ты тоже самое делаешь сама.
– Я...– зависаю.
Его предложение подобно удару в солнечное сплетение – выбивает весь воздух из моих лёгких.
От одной мысли, как это будет, кажется, поднимается температура. Секундная дуэль взглядами, и я, побеждённая, на ватных ногах бреду к кровати. Спасает пережитый оргазм и выпитое шампанское – они будто притупляют восприятие действительности, делая всё происходящее похожим на странный эротический сон. Кровать застелена белоснежными хрустким бельём словно в пятизвёздочном отеле. Спускаю по плечам халат – свою единственную одежду и откидываю стеганое покрывало подальше. За ним в сторону летит лёгкое одеяло, и я неуклюже забираюсь на матрас, с опозданием думая, что "эскортница" должна была бы сделать это по возможности эротично...
Плевать. Уже плевать.
У меня даже сил нет повернуть голову в сторону Керефова, чтобы проверить, действительно ли он сверлит меня сейчас взглядом, оставляя фантомные ожоги на коже, или это лишь игра моего воображения.
Подняв повыше подушку, устраиваюсь на спине. Крепко закрываю глаза, мысленно молясь, чтобы больше не требовал смотреть глаза в глаза – я просто не смогу. Оглаживаю свою грудь нервным, торопливым движением и медленно широко развожу в стороны ноги. Засыхающая смазка холодит промежность и одновременно её будто раскаленным тавром припечатывают. Кресло Тимура прямо напротив, и я уверена, что он смотрит...Я чувствую это каждой клеточкой.
