Текст книги "Сумасшедшие ночи на двоих (СИ)"

Автор книги: Amy Grace

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Спустя минут пятнадцать я все-таки дотащила этого кабана до дивана, на котором недавно проснулась, и, решив, что на диван я его вряд ли затяну, взяла подушку и положила ему под голову, укрыла одеялом. Не роскошь, но надо довольствоваться тем, что есть.

С гордостью взглянув на свою, так сказать, «работу», поплелась на кухню, на ходу напевая песенку львенка из мультика, название которого я уже давно забыла, но эту песенку почему-то помню наизусть:

– Носорог-рог-рог, идет! Крокодил-дил-дил плывет! – Добравшись до «места назначения», поспешила убрать все осколки с пола, которые так и норовили порезать мои руки. Но я стремительно пыталась избежать этой участи, но, к сожалению, не получилось, и я, сильно порезавшись, прикусила язык, дабы не закричать и не разбудить спящего Икуто.

Я взяла пострадавший палец в рот, тем самым слизывая с него солоноватую на вкус кровь.

Хотя чего это я так боюсь? Мне надо было свалить отсюда в первую очередь, а не убираться у него на кухне, но… чувство вины и совести не позволило этого сделать… ведь после вчерашнего…

Слезы подкатили к глазам. Зачем только вспомнила? Ему, наверное, было в радость посмотреть, как я плачу и изливаю душу покойному отцу.

Я потянулась рукой к щеке, дабы вытереть слезы, которые уже покатились с глаз, забывшись, что в этой самой руке находился осколок…

– Твою дивизию! – Осколок выпал из руки, а сама я, вскочив и держа пострадавшею руку на пострадавшей щеке, выбежала в коридор, ища ванную комнату, где, по сути дела, находятся зеркало и умывальник.

Метаясь на носочках по всей квартире – ни капли не смущаясь, что она чужая, ибо это как-то само собой выскочило из головы – я все-таки нашла ванную.

«Наконец-таки! – я, облегченно вздохнув, закрыла за собой дверь. – Ладно… Все в порядке, Аму, ведь не может быть все так плохо? Это просто мелкая царапина, которая вряд ли будет видна. – Я старалась успокоить себя, но щека начала больно щипать, и поэтому, закрыв глаза, я встала перед зеркалом, что нависало над умывальником. – Была не была…»

Я открыла глаза и… ужаснулась: красноватые глаза, растрепанные розовые волосы, подбитый с того раза нос, а всю эту картину дополняла царапина, что была почти на всю щеку! Это ж надо так было порезаться! Стыд, позор! Мало мне проблем на мою головушку, так еще эта щека, да и вид у меня, как у мелкой уголовницы! Просто офигеть!

Я торопливо кинула взгляд на одежду и остолбенела. На мне была свободная зеленая футболка с английскими надписями, доходящая мне до бедра, а на низ были одеты так же большие серые спортивные штаны, закатанные мне немного выше колен.

«Ну пиздец… Еще грязи на лице не хватает, и будет точно беспризорница», – я, еще раз взглянув на свою одежду, умыла щеку от крови и, завидев на полочке у умывальника расческу, быстренько расчесала ей свои спутанные локоны.

Впервые в жизни мне стало так хорошо… Но тут в голове промелькнула мысль: «Как я оказалась в этой одежде? Ведь я не переодевалась. Остается только… Твою ж мать!»

Мои глаза наполнились яростью, и захотелось просто придушить этого чертового извращенца! Оторвать его большие лапища и всунуть ему в зад!

Я вздохнула и, на ходу придумывая план мести, поплелась на кухню, чтобы приготовить ему еду и вложить туда какого-нибудь яда, нет, лучше слабительного, чтоб заперся в туалете – пусть помучается часок-другой. Но ведь это не сравнится с тем, что он видел меня голой! И бессовестно переодевал! Я ему устрою «райскую» жизнь!

Радуясь своей «гениальной» идее, поспешила выполнять задуманное. Я отомщу, и мстя моя будет страшна. И пусть каждый это знает!

Быстро добравшись до кухни, я, вне себя пыхтя от злости, все-таки собрала оставшиеся осколки, которыми периодично резалась, но из-за злости боль заглушалась, да и царапины были мелкими. Самое главное, это месть.

Закончив с этим, я взялась за готовку. Да, я умела готовить, конечно, не первоклассно, но все же съедобно.

Я открыла холодильник. Колбасы, сосиски, ветчина, яйца, молоко, кефир. Не плохо.

Решив, что я остановлюсь на блинах, взяла кефир и закрыла холодильник, вскоре принялась шарить по полкам в поисках муки, соды, соли и сахара.

Найдя все ингредиенты и достав из нижнего ящика кастрюлю, вылила туда кефира почти до краев, потом добавила чайную ложку соли и соды, и две столовых ложки сахара. Принялась это все тщательно размешивать.

Вам никогда не говорили, что готовка успокаивает? Нет? Так вот, готовить еду, вымещая всю злость на ней и представляя, что моя «жидкость» – это мозги Тсукиеми, которые в скором времени отправятся к нему в желудок и будут разъедены.

Я немного скривилась, представлять эту картину желудок категорически не хотел, ибо все его содержимое может вылезти наружу, как в том анекдоте про глиста, но через верх.

Когда моя «смесь» начала немного шипеть, я насыпала туда муки, делая тесто достаточно густым, и, так же тщательно размешав, вытерла с щеки тыльной стороной руки кровь, которая уже начала застывать.

«Отлично, осталось только найти сковороду, подсолнечное масло и чистую тряпку», – я помыла вновь руки и принялась шарить по нижним ящикам. И вот, вуаля! Сковорода с маслом нашлись, причем эта самая сковородка была то, что надо – не пригорающая.

Обрадовавшись, я запалила огонь на плите и, налив немного масла на сковороду, поставила ее на газовую зажженную плиту.

Тряпку найти было посложнее, поэтому, отрезав кухонным ножом немного полотенца – надеюсь, Икуто не обидится – положила рядом с собой.

А зачем мне тряпка? Сейчас узнаете.

Я взяла бутылку с подсолнечным маслом и налила ее на, как мне казалось, чистую тряпку. И, подождав, пока блин обжарится с одной стороны, перевернула его на другую.

«Интересно, а есть ли тут у него слабительное?» – я сняла блин со сковородки и, положив его на заготовленную тарелку, намазала дно этой сковородки этой самой тряпкой с маслом. Потом влила черпаком тесто и принялась водить им по всему периметру, «размазывая» блин по всей сковороде.

«Ладно… если нет слабительного, то придется найти шкаф с его вещами и вырезать во всех трусах огромные дыры между ног», – я вздохнула, представляя Икуто в таких трусах, но тут же покраснела.

«О чем я думаю?»

Я сняла блин и налила жариться новый.

«Я точно сошла с ума, – я, тяжело вздохнув, помассировала виски. – Интересно… а у него большой?»

Я стукнула себя по щеке, прогоняя эти идиотские мысли. Да что это такое?!

Спустя тридцать блинов в дверном проеме показался сам Тсукиеми Икуто, который растерянно смотрел на меня и периодично моргал, будто не веря своим глазам, что перед ним была именно я, а не кто-то другой.

Слава богу, что щека была порезана с правой стороны, а он стоял слева, что закрывало ему обзор на сию «красоту». И чего я так боюсь ему «это» показать? Ну и что, что он мне чуток нравится, ну и что, что я хочу не показывать свою слабость, хотя очень хочется…

Но вдруг что-то мне показалось не так: он не сдвинулся с места и пронзал меня своим взглядом, что заставлял непроизвольно поежиться. Может, когда я его тащила, он пару раз башкой об пол ударился? И его контузило маленько? Или яйца в проеме прищемил и от шока и боли окаменел, не веря своей потере?

Не успела я выдумывать еще десяток причин на эту тему, как этот петух сорвался с места, словно как ошпаренный. «А вдруг и правда чем-то прижало? – я нахмурилась. Тогда чем? Сам, что ли, жмякал? – Вполне возмож…» – не успела я закончить мысль, как этот полоумный прижал меня к себе спиной, заставляя внезапно покраснеть и невнятно выкрикнуть:

– Ты что, дебил?! А ну отпусти меня! – Я начала вырываться из его сильных рук, но он еще крепче прижал меня к себе, не давая и шанса выбраться. «Точно башкой ударился по пути… и явно не один раз».

– Я думал, что ты ушла… – Он зарылся носом в мои волосы. Я удивленно распахнула глаза, не в силах произнести и слова. Но тут до меня дошло:

– Отпусти меня! У меня блин горит!

Он повиновался, а я, облегченно вздохнув, выложила последний блин на тарелку. И что на него нашло? Припадочный, что ли? А может, это… раздвоение личности?

Хотя не похоже по его поведению, а если подумать…

Я тряхнула головой. Бред полный, и о чем я только думаю?

Я, поставив тарелку на стол, за которым восседал Тсукиеми и заинтересованно следил за каждым моим движением, уселась напротив него. Удивительно, что он еще не заметил царапины на щеке.

Икуто, неожиданно поднявшись, чем заставил меня вздрогнуть и невзначай подумать, что все-таки заметил, достал с верхней полки две тарелки и сметану из холодильника и вновь уселся за стол.

– Впервые буду есть домашние блины. – Я облегченно вздохнула и начала наблюдать, как он поглощает эти самые блины, чуть ли не мурлыкая себе под нос, а я тихо сидела, не смея притронуться ни к одному. – А ты чего не ешь? – Все-таки заметил.

– Я уже их наелась, когда пекла. Две штуки съела.

«Черт… Забыла слабительного подсыпать».

– Чего так мало? – Он вскинул бровь и вновь потянулся за очередным блином. Ну и аппетит у него… нечеловеческий какой-то, а может, он это… оборотень какой или вампир?

«Я идиотка. Какой еще вампир? Граф Дракула, что ли?»

– На диете сижу, – огрызнулась я, надеясь, что он наконец отстанет от меня. Но тут мне в голову пришла безумная мысль: «Я хочу накачать пресс». Я удивилась сама себе: быстро у меня меняется настроение.

– Насиделась и хватит, ешь давай. – Он уже доедал свой блин, а я все так же думала, что мне и на самом деле не помешает подкачаться… Хотя бы чуть-чуть…

– Точно! – Я нахмурила брови, вспомнив вдруг свой самый главный вопрос: – Что я здесь делаю?

Он не торопился ответить, что привело меня в жуткое негодование, но, как оказалось, он, доев наконец последний блин, взял полотенце и принялся тщательно вытирать руки.

– Ну? – Мое терпение было на исходе, а руки чесались дать ему по башке, дабы быстрее «сработал» мозг.

– Итак… – Он встал со стула, при этом кинув полотенце на спинку, и подошел вплотную ко мне.

– Итак, – я повторила за ним, вопросительно поднимая бровь и ожидая ответа, совсем не боясь его переменчивого настроения. Смотря ему в глаза, я даже забыла про…

– Что со щекой? – строго спросил он, садясь возле меня на корточки и беря мое лицо в свои большие ладони.

– Порезалась. – Я отвела взгляд, покраснев и пряча так же пораненные пальцы, о которых совсем забыла. Чувствую себя маленькой девочкой, которая разбила вазу и сейчас отчитывается перед отцом.

«А отцом ли..?»

Он заметил этот жест и, взяв мою ладонь, сжатую в кулачок, пытливо посмотрел на меня. Не выдержав столь испытующего взгляда, разжала кулак.

– Тебя ни на секунду нельзя оставить одну, везде находишь приключения на свою пятую точку! – Его длинные пальцы легко, почти невесомо касались мелких царапин на моих коротких, ни к чему не годящихся пальцах.

– У тебя заразилась, – фыркнула я, дернув головой, дабы он прекратил пронзать взглядом мою бедную щечку. Достало. Не люблю отчитываться и унижаться, а особенно, когда мне указывают на мои недостатки.

– Я заметил. – Он поднялся с места. – Пошли в гостиную, там я все тебе объясню.

Я без колебаний кивнула:

– Хорошо, только если соврешь, я тебе хвост оторву.

– У меня нет хвоста. – Икуто вскинул бровь и потянул меня за руку, тем самым поднимая с твердого стула.

– Ты в этом уверен? – уже твердо стоя на ногах, я вырвала руку из его лапы.

– Если ты не имеешь в виду мой член, то да. – Я покраснела, удивляясь, как можно так спокойно говорить о «таком» и ни капли не краснеть. Ладно, Аму, ты сама начала этот разговор…

– Идиот, – выругалась я и, развернувшись к нему спиной, пошагала в предполагаемую гостиную, куда минут сорок назад затащила его.

– Кстати, я был сильно удивлен, проснувшись в гостиной на полу и укрытый одеялом. – Икуто пошагал за мной, не перегоняя и давая мне возможность идти впереди.

– Скажи «спасибо», что не на кухне. – А чем он, интересно мне, недоволен?

– А почему все-таки не на диване?

– Потому что ты кабанище! Я еле-еле тебя до дивана дотащила! – Я сжала руки в кулаки, подавляя желание ему врезать. – У меня от тебя мышцы на руках болят.

– Ну я ж не виноват, что ты такая маленькая и слабенькая, – в его голосе проскользнула насмешка, или мне послышалось?

– То есть ты мне намекаешь, что лучше я была бы кабанищем с горой мышц, твердой, как дерево, и с трясущимися сиськами, которые при «таком» образе совсем не в тему? – Я повернулась и раздраженно уставилась на него, приподняв при этом правую бровь.

– Нет, – он нахмурился, видимо, представляя меня в «таком» обличье, – тебе намного лучше быть маленькой и слабенькой.

– Я не слабая! – воскликнула я.

– Я заметил, – в сарказме закатив глаза, процедил он, а я, как слабенькая и невинная девушка, заехала ему ногой по голени.

– Много ты замечаешь! – он стал на одно колено, тем самым поравнявшись со мной ростом. Ай да я! Ай да молодец! Но что-то мне подсказывало, что добром это не кончится, и я ожидала чего угодно, но только не этого.

– Отличный удар. – Он посмотрел мне в глаза, как бы хваля, а я, вскинув брови, посмотрела на него, как на полоумного. Дурак, не дурак?

– Эм… – я замялась, не понимая его логики и смысла в его словах. Его только что ударила девчонка, а он хоть бы хны.

– Только в следующий раз бей посильнее, боль быстро проходит. – Он подмигнул мне, а я покраснела от злости, не в силах произнести ни слова.

– Ты… Ты… кишкомот недоделанный! – Я начала бить его кулаками, в гневе даже не разбирая куда попадаю, но по его лицу, которое тут же изменилось в эмоции, я поняла: надо бежать, желательно далеко и надолго.

Отшатнувшись от него, как от сумасшедшего, побежала в гостиную, ведь выхода мне не оставалось: либо через него, либо нет. И я выбрала второе…

Забежав в помещение, которое было мне предельно знакомым, быстро направилась к дивану, стоящему почти посередине комнаты и забежала за него. «В хороших руках и швабра станет оружием», – вспомнилась философская фразочка Кукая, которую он услышал не пойми где и везде пытался вставить ее.

Как жаль, что нет швабры, а только диван, который ни к чему не годился, но – хвала богам! – прятал от ненужных глаз.

«А хотя… чего это я так его боюсь? Что этот хмырь сделает? По попе надает?» – я удивилась своим мыслям, которые были до боли… правдивыми. И на самом деле, чего это я?

Намереваясь встать и накостылять этому Тсукиеми за все «доброе» и «хорошее», неожиданно услышала его голос.

– Не ты ли так хотела услышать правды, а сейчас прячешься, боясь моего гнева?

– Ничего я не боюсь, – буркнула я, выходя из «укрытия» и взирая на уже сидящего на этом самом диване Икуто.

Он не ответил, но его лицо выражало некую серьезность, что раньше не было мною замечена, да и вообще я никогда раньше не замечала этого выражения лица.

Я присела на самый край и чуть кивнула, давая понять, что готова начать разговор.

– Начнем с того, что с этого дня ты живешь у меня. – Мои брови поползли вверх, а глаза неестественно расширились.

– С какой это стати?! – выпалила я, не веря услышанному.

– Не перебивай, – его лицо осталось невозмутимым и ни один мускул не дрогнул над сказанным им предложением. – Я подозреваю, что Дол рассказал о моем плане, который должен воплотиться в жизнь двадцать девятого апреля, конечно, не без твоего участия. – Я опустила голову. Получается, я ему только для этого нужна? – Но так как ты в курсе всего дела и все пошло наперекосяк и совершенно в незнакомое нам русло, то тебя нужно оберегать и держаться, словно за спасательный круг. – Он вздохнул и потер длинными тонкими пальцами веки.

– Двадцать девятого? – эхом повторила я, пытаясь сдержать слезы. «Веселый день рождения».

– Да, «праздник» будет ровно в пять.

– А сейчас… какое? – внезапно спросила я, никак не вспоминая какой сегодня день и число.

– Двадцать третье.

***

На красивом и весьма дорогом стуле, с кожаной обделкой снаружи, сидел весьма крупный мужчина, хотя «сидел» слишком тихо сказано, «восседал» – вот оно, то самое слово, которое подходило его величественной и грозной физиономии. Его глаза были серо-голубыми, почти серыми и узкими, что ни капли не портило устрашающего вида, а наоборот, внушало больше впечатлений, которые явно были не положительными. Волос у него не было, лишь загорелая лысина, наверняка будет «светиться» при прямых лучей яркого солнца. Дальше шли густые, близко посаженные к глазам брови и тонкие губы. Да, этот человек явно не блистал внешностью и не пользовался популярностью у девушек, но зато у него было кое-что намного лучшее всего этого – деньги. Много денег и компания Хиллионора, нет, его компания, которую он никому не отдаст и не продаст – не в его интересах.

А ведь именно в этом самом кабинете было так называемое «самоубийство» бывшего президента компании. Мужчина усмехнулся. Самоубийство, как красиво звучит и никаких сомнений и свидетелей. Ему нравилось это место: здесь была смерть соперника и ненужной пешки, бывшей важной шишкой, но это в прошлом, сейчас только он здесь и никого нет. И никогда не будет.

В дверь постучали, что привело мужчину в большое раздражение: «Не сидится щенкам на своем месте».

– Войдите, – громко прикрикнул он, слегка ударив пальцем по черному полированному столу.

– Господин Астэт Ивриивич, – дверь незамедлительно открылась, а в ней показался невысокий мужчина, в очках и солидном сером костюме, его вечная серьезность часто настораживала других, но тем не менее он оставался лучший в своем деле, – я перебирал документы бывшего президента компании и нашел… – он запнулся и, быстро подойдя к столу, положил на него документ.

– Что это? – Солотошен поднял толстую бровь и брезгливо дотронулся до листка бумаги рукой.

– Копия свидетельства о рождении.

– Да тогда на кой черт ты меня потревожил из-за куска бесполезной бумаги?! – мужчина пришел в ярость, готовый уже размазать так называемого «щенка» по стенке.

– В документе написано о рождении девочки, – его голос не дрогнул даже под таким давлением господина. Он привык. – Хиллианор Аму Диавиэль, законная наследница компании «ФоркЗак».

Глаза Солотошена наполнились безумной яростью, а руки сжались в большие кулаки, тем самым сжимая и так уже помятый листок.

– Ты уверен в этом? – его голос был уверенным и грозным, почти срывающимся от внезапной злости и ярости.

– Абсолютно. Есть шансы, что при совершеннолетии Аму Хиллианор станет наследницей компании, при этом имея все нужные бумаги, подаст в суд, для полного перехода имущества.

– Сука… – Астэт подорвался с места и одним ударом снес дорогой стол с места. Его абсолютно не волновало ничего вокруг, главное, избавиться от помехи, которая наверняка захочет деньжат своего жалкого папаши и бесспорно выиграет в суде. Он был уверен в этом. И он не желал этого всей своей сущностью. – Еще раз повторяю: ты уверен в этом?! – Его глаза горели огнем, метая молнии на низкорослого мужчину в очках, который равнодушно смотрел на всю эту картину. Не боясь. Не смущаясь. Ему было совершенно все равно. За это Кастет его, хоть и чуток, но уважал – ему не надо было лишних слов.

– Да. – Кивнул мужчина, поправляя съехавшие на нос очки, и, бесцеремонно засовывая руки в карманы, пошел прочь из кабинета, намереваясь оставить господина одного.

Не обратив на это внимание, Солотошен с нескрываемой злостью пнул не менее дорогой стул. «Аму, значит… Ну что, Хиллианор Аму, ты попляшешь у меня. Никто не посмеет отнять у меня мою компанию».

Комментарий к Глава 15

Вот и продолжение, надеюсь, не разочаровала вас. С легким сердцем могу сказать, что еще пять-шесть глав, может, даже меньше, и фанфик будет под статусом «Завершен». Так что спасибо за ваше внимание. Жду критики)

========== Глава 16 ==========

Комментарий к Глава 16

Простите за задержку. Приятного прочтения.

«Осталось всего шесть дней – меньше недели, а я даже не знаю, что мне делать на этом так называемом «празднике» и как… охмурить Солотошена, а ведь время идет…», – я с грустью прикрыла глаза и, перевернувшись на другой бок, свернулась калачиком, пытаясь спрятаться от прохлады, что царила в этой квартире.

Вы спросите: что я здесь делаю одна?

Я вам отвечу так: после разговора с Икуто ему позвонили, как я поняла, его друзья, и он ушел по «своим делам», но обещал, что скоро вернется и познакомит со своими друзьями. Я, конечно, все понимаю, что без него решить какой-нибудь вопрос никак, но хоть бы меня с собой взял или компьютер дал!

Хотя… его тоже понять можно, ведь он так торопился и с нескрываемой злостью надевал кеды на ноги, что можно было подумать: подвернись ты под его горячую руку и забыл бы, как дышать.

Вновь перевернувшись на другой бок, я уставилась в противоположную стенку, все прокручивая разговор с Икуто у себя в голове, который отразился у меня в памяти, кажись, на всю жизнь, не давая выкинуть себя из головы ни на секунду.

«Это лето как осень – душа кислорода не просит. Она поступает, как знает, а ты словно ветром уносишься», – с коридора послышалась песня смутно знакомая, и всего пару секунд мне хватило на то, чтобы понять, что эта песня стоит у меня на вызове.

Я быстро подскочила и побежала на звук: «Заложники прошлого, все чувства изношены, стерты грани хорошего, и теперь души наши пусты», – пожалуй… это единственная песня, которая мне нравилась из попсы, а не из рока. Вот такая уж я.

Найдя сумку у входной двери, я быстро подбежала к ней, молясь, чтобы это была не мама, которая почему-то вчера не была дома, что очень странно… Я достала смартфон из чехла. «Лина». Облегченно вздохнув, я, приняв вызов, поднесла телефон к уху:

– Байконур на проводе, сообщите ваши координаты – мы обязательно попадем.

– Аму, ну прости меня грешную! Отец мне все рассказал, и я честно больше так не буду! – проплакала в трубку рыжеволосая, периодически всхлипывая, но меня уже ничем не разжалобить.

– Тебе следовало перерезать телефонные провода, взорвать все телефоны вместе с тумбочкой и кроватью, залечь в окопе в прихожей среди ботинок и молчать, как партизан.

Она еле сдержала смех, все также продолжая наиграно всхлипывать в трубку. Но мое лицо оставалось каменным, а голос – убитым. Я не хотела сдаваться так же, как и она.

– Но тогда я бы не смогла дозвониться тебе и…

– И узнать, как проходят дела, чтобы доложить об этом своему папаше? – подловила я ее, хотя и было обидно насчет этого, но я старалась не показать своих чувств.

– Аму, блин!

– Правда глаза колит? – все продолжала подтуривать я.

– Все, хватит! Я же уже извинилась! Ну хочешь… на колени встану?

– Встань. – Мои глаза загорелись, хоть я прекрасно понимала, что она может и не встать на колени, но мне хотелось побыть в кой-то веке выше ее, и хоть я ее и не вижу – все равно.

– Ну Аму! Вот давай с тобой встретимся, и я тебе все объясню! – ее голос звучал твердо, и уже тех всхлипов, что были раньше, я не слышала.

– Как?! – я уже начала выходить из себя.

– Ногами, блин, – в сарказме процедила она, наверняка подымая голову кверху.

– Руками не хочешь? – фыркнула я. – Вообще-то я сейчас не у себя дома и не в своей одежде, и без ботинок!

– Оу, – в трубке замолчали, но на пару секунд, – у тебя «это» было, да? И как, понравилось? А больно было?

Я подавилась слюной и начала кашлять в трубку, попутно крича на эту идиотку:

– Да за кого ты меня принимаешь?! Больная, что ли?!

– А что, нет, что ли?

– Иди в зад, – твердо сказала я в негодовании.

– Хех, ладно. Меня мама ругает, я же болею, а у нее на эту тему все строго, так что пошла я. Не теряйся. – Бьюсь об заклад, что она сейчас улыбается.

– Вали давай, – фыркнула я, бросая трубку. Я ее простила, но виду подавать не собираюсь – пусть помучается. Ей это пойдет на пользу и послужит хорошим уроком.

Вложив телефон обратно в чехол, я потопала обратно в скучную гостиную, где делать было совершенно нечего, но, думаю, плазменный телевизор, что висит на стене, напротив дивана, скрасит мою скуку. Ведь раньше включить его не решалась – будь проклята моя совесть.

Войдя в помещение, я, заприметив пульт на столе под телевизором, быстро помчалась туда и в мгновение ока включила чудо-технику и так же быстро улеглась на диван.

Что же посмотреть?

Я вздохнула и начала щелкать каналы, по которым шла либо бессмысленная мелодрама, либо глупое телешоу. И почему бы им не показать что-нибудь нормальное? Фантастику там, например, про супергероев, злодеев и хороший конец. Так нет! Им надо все эти сопли показывать и заставлять меня молча завидовать любовной паре!

Картинка сменилась, а на экране выплыла надпись «Женщина в черном». Интересненько. Я отложила пульт и принялась смотреть найденный фильм. Ну а что? Это единственное нормальное из того, что я нашла, поэтому придется смотреть.

Но что-то подсказывало мне, что это не только фантастика…

***

Грызя короткие ногти, я смотрела, как главный герой ходит по заброшенному дому, который ему надо продать и в котором он остался на ночь. И что он за дурак? Остаться в этом доме одному! Дебил!

Вот он засыпает на кресле, и к нему начинает что-то медленно приближаться, заставляя меня содрогаться от страха при каждом шорохе. Но интерес не позволял переключить канал и найти что-нибудь другое, заставляя досмотреть до конца этот ужастик.

Руки начали тянуться к нему, тенью отражаясь на его спине. Стало страшно до дрожи в коленях и тут…

– Что смотришь? – На мое плечо легла широкая ладонь. Я закричала и от своего же крика упала с дивана, попутно переворачиваясь, чтобы посмотреть на «незваного» гостя.

– Ты… ты… ты больной? – я смотрела на Икуто большими глазами, в принципе, как и он на меня, удивленно моргая.

– А ты врач? – он усмехнулся и, перепрыгнув диван, уселся на него, а я так и осталась сидеть на полу, не зная, что делать: плакать или смеяться. – Ты так долго будешь сидеть?

Я осмотрелась и, быстро подскочив с места, уселась обратно на диван, но немного дальше от него и принялась смотреть фильм, стараясь не обращать на Тсукиеми внимание, который так же принялся за просмотр.

Мужчина из фильма уже подходил к двери, которая вела к комнате, где разносился ужасный скрип пола и чего-то еще.

– Мне интересно: мужчины все такие бесстрашные, или это фильм такой? – вслух задала я вопрос, скорее самой себе, чем Икуто, про которого уже забыла.

– Большая часть, но ведь не бежать же ему с криками обратно? – Тсукиеми усмехнулся, но я старалась не обращать на него внимания, что у меня хорошо получалось.

Следя за тем, как тот мужчина из фильма, уже спустившись обратно вниз, взял топор и потопал обратно наверх, в негодовании вскрикнула:

– Да ну нахрен?! С топором на призрака? Да он либо настоящий смельчак, либо чокнутый на всю голову!

Да-а-а, познакомьтесь с моей новой стороной: разговаривать с телевизором и с самой собой во время просмотра.

– Ты можешь помолчать?

– Ноу, – я даже не повернулась к нему, а спокойно наблюдала, как мужчина ходит по комнате и рассматривает игрушки. Довольно странные.

– Такие страшные. – Сказать честно, но меня больше волновал фильм, чем его будущий упрек, поэтому, ничего не страшась, продолжала просмотр.

Мужчина в фильме посмотрел на кровать, и тут же заиграла игрушка в маракасы…

– Твою мать! – Я подпрыгнула с дивана и устремилась за спину Икуто рефлексно.

Тсукиеми держался, чтобы не заржать, я это заметила, ведь, судя по всему, напряглись его плечи… или это?

– Хинамори, ты – чудо, – с какой-то явной усмешкой процедил он, что заставил меня покраснеть.

– Ну я ж не виновата! Это… это… – я не могла подобрать нужных слов, а лицо просто горело от стыда и смущения, – это защитная реакция!

– Я так и понял, – он усмехнулся. – А теперь выключай эту хрень.

– Нет! – Я ударила его по плечу, как бы возражая на его предложение.

– Ну, тогда смотри. – Я подняла бровь, скорей всего от неожиданности. И не успела сказать и слово, как он поднялся с дивана и пошагал к выходу. Он это серьезно?

Я скользнула вниз и уселась на его место. И что это с ним? Может, случилось чего?

Я опустила взгляд на свои руки, сжимающие подол большой мне футболки. «Почему я не накричала на него за то, что он переодел меня? Почему язык не поворачивается сказать?»

Я обхватила голову руками, пропуская розовые пряди через мои короткие пальцы. «Что мне делать?»

Усмехнувшись своим дурным мыслям, я сосредоточила свой взгляд полностью на фильме, стараясь не думать ни о чем лишнем.

***

Конец фильма был далеко от хэппи энда, что меня не очень-то обрадовало, поэтому, выключив этот злосчастный телевизор, кинула пульт в угол дивана. Что за хрень? Надо было Икуто послушаться и не смотреть это говно, только расстроилась зря.

Встав с дивана, я отправилась на поиски этого идиота. Ну а что еще делать? Телевизор я уже точно не буду смотреть – мне этого хватило, еще неизвестно, как ночью буду спать. Поэтому остается только одно: выносить мозг этому кошаку-доктору-извращенцу.

Зайдя на кухню, я заметила, как Икуто, уютно расположившись на стуле, писал что-то на листке форматом «А четыре» на столе.

Но тут совершенно неожиданно я вспомнила сегодняшний инцидент, произошедший здесь, на кухне. И, слегка улыбнувшись, продолжила наблюдать за ним. За его сосредоточенным лицом и нахмуренными бровями. За густыми иссиня-черными волосами, скрывающими его лицо из-за того, что он сутулился. За его длинными тонкими пальцами, в два раза длиннее моих коротких…

– Подойди ко мне. – Я вздрогнула, от неожиданности и опустила голову.

Но любопытство дало о себе знать, несмотря на внутреннее возражение от его «приказа», я подошла чуть ли не вплотную к нему, смотря на его корявый почерк.

– Мать моя женщина… – Знаете, я всегда думала, что у таких парней, как он, все идеальное, кроме характера, но, видимо, ошиблась.

– Что? – Тсукиеми поднял на меня взгляд, и тут я заметила то, чего раньше не замечала, – он одел очки.

А они ему идут. Никогда даже и не думала, что очки могут подойти такому, как он. Мне… нравится.

Стоп!

Я махнула головой.

– Даже младшеклассник лучше пишет, чем ты.

– Я работаю над этим. – Он поправил прямоугольные очки в черной оправе и принялся дальше писать. Смутился..?

Лицо загорело огнем, а ноги задрожали. Что мне… делать?

– Эм-м… – Я начала переминаться с ноги на ногу.

– Слушай внимательно. – Икуто отложил ручку в сторону и, откинувшись на спинку стула, посмотрел мне в глаза. – У тебя есть всего шесть дней, чтобы стать… – он запнулся, видимо, не зная, как сказать покрасивее и покультурнее, чем «блядь» и «шлюха».

– Я поняла.

– Молодец, и тренироваться ты будешь со мной.

– Что? – Я приподняла бровь, но, как только смысл слов полностью дошел до меня, из меня вырвалось громкое и возражающее: – Что?!

– Никаких возражений. – Не успела я и рот открыть, как он встал, чем заставил меня попятиться назад, и, не сказав ни слова, вышел из кухни.