Текст книги "Сумасшедшие ночи на двоих (СИ)"

Автор книги: Amy Grace

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

– Тсукиеми Икуто? – произнес он, сверкая темными очками.

Мои плечи напряглись, а руки крепче прижали уже спящую девушку к себе. Странно.

– Да, – коротко ответил я, не став задавать вопросы на подобии «Откуда вы меня знаете» и тому подобное – это глупо. И сейчас самое главное, что делает тут этот человек и не опасен ли он для Хинамори.

– Пройдемте со мной. Вы как раз вовремя.

Я вскинул брови и, не став задавать лишних вопросов, встал и, аккуратно положив девушку обратно в постель, при этом укрыв одеялом, последовал за этим странным человеком.

Бросив последний взгляд на Аму, скрылся из комнаты, закрыв деревянную дверь.

========== Глава 14 ==========

Комментарий к Глава 14

А вот и снова я. Простите за задержку, ибо фантазия покинула меня, как и вдохновение, при этом помахав белым платочком. Именно по этой причине и не было продолжения. Но как говорится: кто долго ждет, всегда получает, и поэтому эту главу я хочу посвятить всем вам – юным и не юным фикрайтерам.

Приятного прочтения…)

Парень, бросив последний взгляд на розоволосую, скрылся с комнаты, закрыв за собой деревянную дверь.

Резкий удар, и я в смятении открываю глаза. Что за черт?

Я села. В помещении было темно, но не настолько, что не было видно. Полутемно, полусветло – так это можно назвать.

– Я что, умерла? – вслух вырвалось у меня. До меня сразу не дошло, что я сказала, но для достоверности с силой ущипнула себя за руку. – Ай!

Значит, жива… Слава богу. А то уже подумала невесть чего.

Я попыталась встать, и тут начала ныть поясница от недавнего удара об пол.

Проклиная все, на чем свет держится, я все-таки смогла встать, да и зад уже переставал ныть, отдаваясь неприятным покалыванием. И на кой черт я упала с кровати?!

Тут в голове начал крутиться разговор с Долом: об отце, наследстве, Солотошине. Настроение упало ниже плинтуса, и стало как-то не по себе. И зачем только вспомнила? Жила бы как раньше, так нет! Сама позвонила этому Долу! Идиотка…

За что мне все это?…

– Я Вас внимательно слушаю, – с сарказмом процедил иссиня-волосый парень, особенно выделяя слово «Вас». Его весьма не устраивало то, что его потревожили и увели в непонятный кабинет, в котором пахло книгами и одеколоном. Этот запах был ему не противен, но и не приятен. Просто не привык.

– По моим источникам, ты и твои парни собираетесь на праздник, так? – На секунду лицо парня одарило некой злостью в перемешке с удивлением, но, быстро взяв в себя в руки, Икуто сел на деревянный стул. Его лицо не выражало никаких эмоций, а губы выдaли:

– Какая сука?

Конечно, риторичный вопрос, на который я никогда не получаю ответ, но все равно его задаю.

Я вздохнула и кинула взгляд на часы, стоящие на тумбочке и служившие мне будильником – полседьмого. И тут я чертыхнулась. Школа, совсем забыла о ней! А уроков же много!

Я начала метаться по комнате в поисках дневника и учебников…

«Какая теперь разница? Все равно бестолку. Я только пешка, чтобы охмурить Солотошена, – промелькнуло у меня в голове, но я тут же замотала ей, отгоняя ненужные мысли. – Мне надо побыть одной, нет, с кем-то, и я знаю… с кем».

Я резко встала и, подойдя к столу, взяла свою школьную сумку. Вытряхнув из нее содержимое, начала запихивать другие книги, благополучно взятые со школьной тумбочки, и дневник, валявшийся на полу вместе со школьными, ненужными на завтрашний день учебниками.

– Пожалуй, ты прав, но…

– Просто скажи: какая сука у меня рылась? – нервы ни к черту, и парня это все начало бесить и раздражать. А еще жутко злить, что какой-то пидор вел за ними слежку. Но ведь он никого не замечал и не видел… Значит, это кто-то из своих, в чем парень сомневался… Значит, кто-то из пионерчиков.

– По-моему, я все сказал. – Брови парня нахмурились, а руки сжались в кулаки. Было ясно: либо он не воспринимает парня всерьез, либо ссыкует за своих крыс, либо просто не доверяет.

– По-моему, ты ничего не сказал.

Закончив со всем этим, я выскочила на балкон, попутно перекинув сумку через плечо.

Времени размышлять на то, как выбраться отсюда, не пришлось. Я, собрав всю свою смелость в кулак, залезла на перила.

Сердце начало биться с новой силой, руки затряслись, в глазах застыл страх, а в голове так и крутилась мысль: «Я смогу!»

Я закрыла глаза, чтоб не видеть сего ужаса моего провала и оттолкнулась с немым криком на губах.

Вся жизнь пролетела у меня в глазах: вот злой отец с размазанной розовой помадой на губах и коряво накрашенными ярко-красным лаком ногтями как на ногах, так и на руках. Хех, моя работа… он тогда мой торт съел, за что поплатился. Вот мой первый поцелуй в комнате у Икуто. Вот и второй… третий. Вот счастливая мать на руках у отца…

Нет, я не должна умереть! Пусть сейчас и плохое время. Пусть все плохо. Пусть вокруг меня ложь, но я дочь самого влиятельного человека в Японии, и я не могу вот так вот взять и сдаться! Меня не этому учил отец! И я докажу всем, что достойна всего того, что завещал мне он!

Тут глухой удар, и я робко открываю глаза. Вроде не упала и хорошо приземлилась.

Хотя «приземлилась» сильно сказано. Повисла на этой самой ветке…

Что-то я расфилософствовалась в самом деле, одна ерунда в голову так и лезет.

Я облегченно вздохнула и так же выдохнула. Ладно… и похуже бывало… Слава богу, что допрыгнула и вообще прыгнула, поэтому сейчас главное не упасть…

– Такими темпами мы с тобой не сработаемся.

Парень откинулся на деревянную спинку стула.

– Я смотрю, Вы уже все без меня решили.

– Ну, как сказать… – Он насупился и, поправив съехавшие на кончик носа темные очки, продолжил: – От такого предложения ты просто не сможешь отказаться.

– Ты так уверен в этом?

– Абсолютно.

Я подтянулась на ветке и ловким движением закинула на нее ногу, и с помощью ноги вновь подтянулась. И вот, вуаля! Получилось!

На радостях я быстро и без страха подползла к стволу дерева, и, медленно перевернувшись, трясущими ногами встала на выпирающие бугры дерева, искренне моля Бога, чтобы не оступиться и не упасть.

Да… Конечно, перспектива упасть меня вообще не устраивала, да и к тому же прежние «боевые раны» все еще давали о себе знать.

И вот, наконец, ноги твердо стояли на земле, и я, чуть ли не прыгая от счастья, метнулась по еще светлым улицам, стараясь как можно дальше убежать от своего дома…

– Где гарантии того, что я могу тебе доверять?

– У тебя нет выбора. Аму будет жить у меня, – Икуто ни капли не усомнился в своих словах, а на лице не дрогнул ни один мускул.

– Хорошо, только при одном условии.

– Каком?

– Ты станешь ей старшим братом.

– Могу я надеяться на что-то большее? – Парень слегка приподнял бровь.

– Она сама решит…

Тяжелая сумка с силой давила на плечо, но я не собиралась отступать, потому что мне нужен был совет… молчаливый совет дорогого для меня человека. Это странно, я знаю, но именно этого я и хотела на данный момент.

Быстрым шагом я шла к заветной цели – ловко лавируя меж людьми – к остановке, которая уже виднелась сквозь малую толпу людей.

– Я так понимаю, разговор окончен? – Парень приподнял бровь. Ему невтерпеж окончить разговор и увидеть Хинамори.

– Да. Hадеюсь, моя дочь будет в хороших руках.

Икуто встал с места, оперся руками о деревянный стол и спросил:

– Зачем тебе все это? Ведь отец, который любит свою дочь, никогда не рискнет ее жизнью и не отправит в лапы жестокому человеку.

Дол замолчал, понимая, насколько правдивы его слова и насколько он облажался с придуманным им рассказом, но сейчас надо выкручиваться:

– Как ты помнишь, я работаю у Солотошена охранником и втянут в его все аферы, поэтому мне весьма выгодно избавиться от него.

– Подвергая опасности свою дочь?

Вот и долгожданная остановка. Я оглянулась и, не заметив ничего такого, как Дол, который, судя по всему еще не заметил пропажу, облегченно вздохнула.

«Стоп… Икуто… Он же был со мной тогда в комнате», – я покраснела, вспомнив, как расплакалась и уснула на его плече. И что он подумал обо мне? Слабачка? Наверно…

От такой мысли стало неприятно и больно, но ничего… переживу…

Мои мысли прервал подъехавший автобус, как раз нужный. Я, не раздумывая, забежала внутрь и уселась на свободное, одиночное место у окна. Народа было, как ни странно, мало. Но удивительного в этом ничего нет, так как было уже позднее время, да и автобус после двух остановок едет почти час прямиком на кладбище, на которое, думаю, отправятся единицы или вообще никто, кроме меня…

– Хорошо, допустим, я поверил – это что-то даст? – Тсукиеми уже начинает это все бесить: как и подставной отец, так и его ложь.

– Со временем ты все узнаешь.

– Посмотрим…

В автобусе было душно, да и кондуктор что-то кричал, все ближе и ближе настигая до меня. И вы спросите, что нечем платить? А я отвечу «Да, нечем», но президент издал закон, что школьникам проезд в общественном транспорте бесплатен. Да и если придерутся, то у меня есть справка о том, что я действительно учусь, этому доказательство моё фото на «документе», номер класса, мои Ф. И. О., дата рождения и школьная печать.

– За проезд кто не заплатил – платим! – громким голосом, оповещая всех пассажиров транспорта, кричала весьма крупная женщина, уже стоя почти передо мной.

Она еще раз крикнула это предложение, при этом приняв деньги от не заплативших людей и давая им только купленные билетики.

Вдруг ее взгляд упал на меня, и, что-то злобно пробурчав, она пошла дальше, на ходу отталкивая пассажиров, чтоб пройти.

Вы подумаете, что женщина странная? А я скажу «Нет». Ведь бывали случаи, когда мне даже и со справкой не верили, что я школьница.

Я вздохнула. Хвала богам, что эта не препирается, иначе скандала бы не избежать…

Так как поездка в автобусе занимала целый час, то делать оставалось совершенно нечего, поэтому, порывшись в большой и, как я убедилась, тяжелой сумке, выудила салатовые наушники и такого же цвета чехол с беленьким смартфоном. Незамедлительно вставив наушники в телефон, принялась искать давно знакомые и любимые песни, как «Three Days Grace – Get out Alive», «Three Days Grace – Pain», «Dead by April – Losing you». Странный вкус у меня, но, увы, меня не изменить…

Поставив все три песни на повтор, вставила наушники в уши и нажала на «Play», и сразу же спрятала телефон в чехол, скрывая от ненужных глаз и держа его в правой руке.

В наушниках заиграла давно знакомая мелодия. Я расслабилась и закрыла глаза, вслушиваясь в любимый нарастающий темп гитары. Пожалуй, начало – самый любимый момент.

– Пожалуй, на этом наш разговор окончен, – сказал иссиня-волосый, бросив последний взгляд на мужчину, и уже собирался уходить, как тот его перебил:

– Спускайся вниз, а я соберу и приведу Аму.

– В этом нет необходимости, – фыркнул он, немного опешив от такого заявления.

Но мужчина был не так прост:

– Надо с дочей попрощаться.

Икуто вновь фыркнул, но кивнул и поспешил ретироваться на первый этаж – уж больно казался подозрительным этот мужчина, уж больно были холодны его слова. Но делать было нечего. Раз Он в доме Хинамори и принес ее на руках в спальню, то она ему доверяет, или…

Я чувствовала, как сон начал захватывать меня с головой, а к телу подступала нелепая усталость.

К счастью, что свою остановку я пропустить не могу – она конечная. И не разбудить меня они просто не могли, поэтому я со спокойной душой погружалась в темноту…

– Что за… – Мужчина буквально застыл в проходе, не веря своим глазам. Аму пропала и все факты на лицо: комната пуста, а посторонних шагов в коридоре он не слышал.

Дело дрянь. И Дол просто не мог поверить, что упустил ее из виду, было даже неизвестно: похитили или нет…

Мужчина широкими шагами направлялся на первый этаж, готовясь рассказать то, что парень весьма не ожидает услышать. И Икуто, хоть виду не подаст, взбесится.

Глубоко вздохнув, мужчина вошел на кухню и громко произнес слегка дрогнувшим голосом:

– Аму пропала.

Из его рук бы точно что-то выпало, если б он на данный момент держал какой-либо предмет.

– Как пропала? – до парня сразу не дошло, что именно сказал мужчина. Нет, дошло, но он категорически не хотел воспринимать факт, что Хинамори вдруг исчезла.

Но тут его взгляд поменялся с удивленного на спокойный и холодный, и, пройдя к входной двери, он кинул:

– Куда она могла пойти?

– Не знаю. – Мужчина пожал плечами и уселся за стол, пытаясь вспомнить все те места, которые любила его дочка, но, увы, Аму совершенно не похожа на Лину, и поэтому надежда на то, что Хинамори в парке или же в кафе, была чрезвычайно мала. Но проверить все-таки стоит, а еще стоит позвонить Лине, ведь вполне возможно, что Аму пошла к ней. А лучше всего позвонить самой Хинамори…

Я оглянулась. Вокруг было туманно и темно, и из-за этого простo невозможно было определить, где я нахожусь и что я здесь делаю. Это пугало.

Но, сглотнув подступивший ком в горле, пошагала вперед, пытаясь хоть как-то найти выход и покинуть это зловещее место, которое мне до жути не нравилось, ведь мое шестое чувство отчетливо твердило, что надо быстрей убраться с этого места, которое пахло неприятной сыростью и чем-то не живым.

Но с каждым новым шагом ничего не менялось, будто я иду на месте, но при этом все же передвигаюсь. Паника окутала с головой, а сама я начала накручивать себе, что никогда не смогу больше выбраться отсюда. Ведь я точно понимала, что нахожусь там, где не ступала ни одна нога живого существа.

А может, я… мертва?

Я тряхнула головой, сейчас не время думать об этом, главное, выбраться отсюда.

Но что-то давило на меня, не давая трезво мыслить, начать паниковать и кричать, поэтому, не выдержав, я сорвалась с места и побежала что есть мочи в устрашающую неизвестность, но, как назло, картинка не менялась и оставалась все та же: туманно и темно.

Я уже начала паниковать и поддаваться давлению, как вдруг на глаза попался кончик дерева, который раньше я не замечала, и, позабыв обо всем, быстро ринулась к нему.

На радостях, я не замечала, как сзади меня подступала темнота, которую я так сильно боялась…

Дерево начало отчетливо виднеться, и я, пробежав еще несколько метров, остановилась, заметив, что дерево было не такое, как обычное – голое и странное, нет, устрашающее. Как в фильмах ужасов.

В разочаровании я хотела развернуться обратно и побежать на прежнее место, как краем глаза заметила, что что-то за этим деревом есть. И немедля поспешила туда, превозмогая страх и боль в босых ногах.

Добежав до нужной цели, я остановилась, отмечая про себя, что это «что-то» является памятником, который показался мне смутно знакомым. К сожалению, инициалы я не увидела, поэтому, подойдя ближе к нему, присела на корточки и протерла застывшую грязь дрожащей рукой.

С ужасом прочитав «Тсукиеми Икуто», я упала назад с застывшими слезами на глазах. Этого не может быть.

Вдруг песок на могиле начал проваливаться вниз, словно его всасывало в землю, создавая что-то вроде воронки.

Страх пронзил все тело, и я с немым криком и ужасом в медовых глазах наблюдала за этой картиной, не в силах пошевелиться и попытаться убежать. Слезы потекли из глаз, как только что-то начало вылазить из могилы и противным голосом шипеть: «Беги…»

И тут меня словно окатило ледяной водой, и я, вскочив на ноги, развернулась и… застыла в ужасе: передо мной была бездонная тьма, которая тянула руки ко мне, словно хотела обнять.

Я закричала, захотела убежать, как меня кто-то схватил за руку и начал тащить вниз, будто пряча от этой тьмы, что тянулась ко мне, поглощая все вокруг.

Каким-то образом повернувшись, я застыла в шоке и сковавшем меня страхе: к себе в могилу меня тащил темный Икуто с синим лицом, не выражающим никаких эмоций.

Мое плечо грубо трясли, не обращая внимания на то, что я живой человек, и на то, что возможно у меня будет синяк. Открыв глаза, я недовольно уставилась на кондуктора.

– Девушка, конечная остановка. Освободите транспорт.

Я вскинула брови, но кивнула, вставая с сиденья, попутно складывая наушники и телефон в сумку.

И что только за сон? К чему это? Может, примета какая?

Я тряхнула головой. Бред, это, наверное, из-за того, что я много думаю о Икуто и отце, вот оно все и перемешалось в голове.

Выйдя из автобуса, я стала на неровный асфальт и только сейчас заметила, что я… босая.

Сука! Блять! Вот почему люди на меня так странно смотрели! И как я раньше не заметила?

«А если б и заметила, то все равно бы не вернулась», – промелькнуло у меня в голове, на что я грустно улыбнулась, медленно пошагав на кладбище, которое ни капли не устрашало своим видом. Оно появилось совсем недавно, поэтому было ухоженным и спокойным на вид.

Знаете… может, я на голову больная, но ночное кладбище, даже после того сна, меня не пугало, и я только с удовольствием шагала к могилке папы.

– Мы засекли ее, поехали, – положив телефон в карман, произнес Дол, хмурo глядя на иссиня-волосого.

– Где она?

– На кладбище.

А вот и он… я присела у черно-белого памятника, на котором был изображен красивый мужчина лет сорока, с темными волосами и веселыми глазами, что всегда были замечены.

– Ну, привет, пап. – Я улыбнулась, еле сдерживаясь, чтобы не заплакать. – С тех пор, как ты ушел, все пошло наперекосяк. И теперь я не та оторва, что была раньше, а медалистка и отличница.

Я замолчала, вытирая щеки от покатившихся с глаз соленых слез. Было больно и грустно, но я продолжала говорить, веря, что отец меня слышит:

– Мама сильно изменилась и теперь, позабыв обо мне, отдалась работе и мужчинам. – Я всхлипнула. – Но я не унываю и продолжаю верить, что она вновь станет прежней. – Я вновь вытерла потоком льющиеся слезы об рукав. – Пап… а помнишь, как я разбила твой любимый одеколон у тебя в комнате и как ты после этого бегал с ремнем за мной по всему дому?

Я улыбнулась от столь нахлынувших веселых, но в тоже время горьких воспоминаний… Но я не могла себя остановить, причиняя боль своей душе, но искренне радуясь, позабыв о том, что отца нет и он лежит в земле, а не стоит передо мной и не гладит по голове, успокаивая и утешая.

Сложив руки на могиле и положив на них голову, повернув ее в сторону памятника отца, я с одинокой и грустной улыбкой продолжила:

– А помнишь, когда я украла у тебя стул и затащила к себе в комнату? – Я закусила губу, сдерживая себя, но это было бесполезно: я заплакала в голос, выпуская всю боль и все невыплаканные слезы наружу. И плевать, что кто-то может находиться на кладбище, плевать, что на кладбище нужно вести себя тихо, плевать, что я могу распугать своим плачем людей…

Пожилой сторож, стоя в шести метрах от плачущей девчонки, сам еле сдерживал слезы и только тихо, с сожалением, наблюдал за несчастной.

Но сердце больше не могло вынести столь душераздирающую картину и, развернувшись, он поспешил удалиться, давая девчушке возможность выплакаться. А сам он будет стоять у дверей и сторожить ее горький плач…

Я не могла остановить слезы и свой плач, эхом разносившийся по кладбищу, но, несмотря на это, я говорила сквозь боль и слезы, но говорила:

– А помнишь, как меня обижали соседские мальчишки и ты их потом за уши тягал? – Я с силой сжала в кулаке землю, пытаясь как-то выместить всю боль на ней, но… это не помогло. Хотелось завопить на все кладбище, но я держалась, не позволяя эмоциям окончательно вырваться.

– Это здесь? – Брови парня слегка нахмурились, а сам он напряженно сжал руки в кулаки, не представляя, что может делать Аму столь поздней ночью на кладбище.

– Да. – Дол заглушил машину и вышел. Парень повторил его действия, и теперь они находились у новых дверей кладбища, где стоял пожилой охранник.

– Вы что-то хотели? – охранник загородил путь, будто что-то прятал.

– Да, – ответил Икуто, подходя ближе, – мы ищем девушку…

Взгляд охранника смягчился, и тот, подойдя к Тсукиеми, взял его под локоть и повел в глубины кладбища, попутно кидая взгляд на Дола, который, кивнув, оперся об машину и принялся ждать…

– Так вы видели девушку? – Икуто старался быть вежливым, ведь загоревшееся в нем нетерпение могло вырваться, и тогда бы все плохо кончилось.

– Ты ведь парень этой девушки… или брат? – Пожилой мужчина слегка улыбнулся, видимо, вспоминая свою молодость и любимую девушку.

– Парень. – К сожалению, Тсукиеми было не до улыбок – ему было невтерпеж увидеть Аму.

– Слышишь плач? – старик остановился и замолчал, давая вслушаться. Икуто кивнул, удивляясь: как он не услышал его раньше? – Никогда не доводи девушку до такого плача. Горького, потерянного и одинокого. А теперь… иди на голос. Только тихо.

Иссиня-волосый кивнул, вслушиваясь в нежный голос, полный боли и грусти, что заставлял поежиться и мысленно посочувствовать бедняжке.

Послышались отдаленные шаги – охранник ушел и уже, наверное, приближался к выходу.

Но Икуто было не до него, ведь ему на глаза попалась одинокая фигура вдалеке, и он быстрым шагом направился к ней.

Шло время, а слезы не заканчивались и только увеличивались с новым воспоминанием, произнесенным мною вслух. Я топтала себя своими же ногами, делая еще больнее.

Мазохистка…

Парень остановился в нескольких метрах от девушки, которая вовсе не замечала ничего вокруг и душераздирающе плакала. Он с болью узнал в этой девушки ту Аму, которая всегда спорила с ним и пыталась заехать ему своим маленьким кулачком по его макушке. И хотел он было окликнуть ее, как….

– Я не знаю, что мне делать, пап. За кого идти. Кому верить. За что бороться. – Я всхлипнула и, приподнявшись на локтях, посмотрела на звездное небо. Горячие слезы текли по щекам, а глаза уже щипало. – А помнишь, пап, когда ты мне рассказывал про звездного принца и небесную принцессу? Как они сбегали каждую ночь на самую яркую звезду? Ты всегда мне говорил, что когда-нибудь покажешь мне эту звезду, где будут сидеть двое влюбленных, которым не суждено быть вместе, но они не теряют надежду?

Я улыбнулась, вспоминая, как каждую ночь, когда я была маленькая, отец рассказывал мне эту историю, которую я полюбила всей детской душой.

Я вздрогнула от подступившего холода и повернулась… Передо мной стоял…

– Икуто?… – Его взгляд был необъясним, как и выражение лица. Я никогда его таким не видела, но… меня не надо жалеть… уже поздно.

– Аму? Почему ты… – он не знал, как сформулировать предложения, полностью обескураженный. Но я, глотая свои слезы боли, встала и, превозмогая боль в лодыжках, твердым и уверенным голосом произнесла то, что ошарашило его… и меня саму:

– Я, Хиллианор Аму Диавиэль, наследница компании «ФоркЗак», заключаю с тобой сделку: я помогу тебе с Солотошеном, а ты мне поможешь вернуть компанию.

========== Глава 15 ==========

– Я, Хиллианор Аму Диавиэль, наследница компании «ФоркЗак», заключаю с тобой сделку: я помогу тебе с Солотошеном, а ты поможешь мне вернуть компанию.

Парень удивленно вскинул брови, не в силах пошевелиться или даже что-то сказать.

Признать, он впервые был так обескуражен и не мог найти слов, чтоб ответить, ведь он через силу согласился с Долом насчет этого «праздника», но и то наивно поддался его уловке, что Аму его дочь. А тут узнается, что Хинамори вовсе не Хинамори, а дочь бывшего бизнесмена Хиллианора Диавиэля, который сбросился из окна своего кабинета, с двадцатого этажа.

Тсукиеми пришел в себя только тогда, когда розоволосая начала слегка покачиваться на трясущихся босых ногах, и, быстро подбежав к девушке, легко, словно она перышко, подхватил на руки.

«Хоть бы туфли какие надела», – глядя на ее босые лодыжки, подумал иссиня-волосый.

Тсукиеми, тяжело вздохнув, направился к выходу с кладбища, попутно бросив взгляд на спящую особу, которая, удобно устроившись на его руках, сжимала в маленьких кулачках его футболку, что-то бормоча под нос. А ведь, если подумать, то эта девушка пробудила в нем неведомые раньше ему чувства, потому и хотелось просто запереть ее у себя дома и никуда не пускать. Скрывать от всех глаз его сокровище. И хоть он и не был уверен в ответных чувствах с ее стороны, он знал, что эту девушку никуда не отпустит. Но его план с Кастетом все портил – он не хотел, чтобы Аму пострадала и вообще участвовала в этом, ведь было тяжело отправлять в логово врага свою знакомую. А если что-то пойдет не так?

Тсукиеми тряхнул головой. Все будет нормально, он в этом уверен, ведь он не может потерять ее, и будет защищать до конца, остается только с ребятами познакомить ее.

«Она им понравится».

На тот момент он не знал, что…

Наконец выйдя из этого места, парень, вдохнув свежего воздуха, кивнул стоящему у машины Долу, и тот, ответив ему тем же, обошел свою «ласточку» и уселся за руль, попутно заводя черный «Hummer».

Икуто уже хотел открыть заднюю дверь и сесть на место, держа на руках Хинамори, как…

– Постойте! – Пожилой охранник, закрыв за собой калитку, подошел к Тсукиеми и, умиленно улыбнувшись, вынул из кармана серебряную цепочку с кулоном в виде сердца, и, взяв маленькую ручку девушки, что, уткнувшись носиком в широкую грудь Икуто, уже сопела, вложил ей в ладошку эту цепочку. – Он приносит удачу, да и к тому же он ей нужнее, чем мне.

Старик слегка прикусил губу, словно вспоминая кого-то и опасаясь обмолвиться об этом. Но так это или иначе, узнать никому не суждено, да и пожилой мужчина был полностью уверен в своих действиях, ни капли не сожалея, что отдал ей свою частичку воспоминаний.

– Вы уверены? – Парень слегка вскинул бровь, крепче прижимая к себе столь маленькое и хрупкое тело.

– Да, я давно хотел его отдать кому-то, но не знал кому.

Тсукиеми, кивнув, попрощался с охранником и, наконец открыв заднюю дверь большой машины, аккуратно уселся на место, стараясь не разбудить спящую девушку, и усадил ее к себе на колени. А та, пробурчав что-то неразборчивое, уместила свои ручки под темную футболку парня, удобно устраивая их на кубиках пресса.

Икуто судорожно вздохнул и сильнее прижал девушку к себе, отмечая холодность ее рук и подавляя нахлынувшее на него чувство возбуждения.

«Как не вовремя», – пронеслось у него в голове, но его мысли прервал сидящий за рулем мужчина, наблюдавший за всем этим в зеркало заднего вида:

– Куда теперь?

– Ко мне, так будет спокойней. – Мужчина кивнул, не став спорить с юношей, хоть и был против. – И еще… – Икуто запнулся. – Как долго ты собирался скрывать, что Аму не твоя дочь?

– Узнал все-таки, – себе под нос выругался Дол, но тут же поспешил исправиться: – Если Кастет узнает о ее существовании и оставленном ее отцом завещании, что гласит о полном переходе имущества Диавиэля к Аму, то поспешит избавиться от нее. Поэтому не стал лишний раз распространяться.

Икуто кивнул, осознавая тот факт, что мужчина прав и Аму грозит серьезная опасность.

…что все может обернуться не так, как он задумал.

Остальная дорога прошла в молчании, не считая того, что Тсукиеми назвал адрес Долу. Не своего дома, конечно, но близко к нему, ведь доверять мужчине было непросто, хотя и нужно.

Дол остановился у супермаркета и, подождав, пока Икуто с Аму на руках освободит машину, попрощался и поехал дальше, тщательно обдумывая план Икуто.

Тем временем Тсукиеми, дождавшись, пока большой «Hummer» скроется из виду, пошагал в сторону своего дома.

***

Послышался ужасный грохот бьющейся об пол посуды, что заставил меня вздрогнуть и открыть заспанные глаза.

– Какого черта? – Я огляделась, не веря своим глазам, что это все происходит со мной. Я лежала на том самом диване, на котором впервые проснулась после «обезьянника».

Неужели я..?

Я быстро вскочила на ноги и, переборов легкое головокружение, поторопилась на громкий звук, что раздражал мой слуховой рецептор и возрождал желание заткнуть уши руками.

Ну Икуто, ну сволочь!

Зайдя в помещение, я буквально остолбенела: передо мной был Икуто в красном фартуке и повязкой на голове, ползающий на четвереньках и собирающий осколки разбитых тарелок, при этом матерясь так, что аж уши в трубочку скручиваются.

Я в капле смотрела на такую картину, еле сдерживаясь, чтобы не засмеяться, но, как только он опять нагнулся, выставив пятую точку, я не выдержала:

– А-ха-ха-ха-ха-ха! – Я схватилась за живот, лицезрея, как он повернулся и недоуменно уставился на меня, но вид его лица еще больше позабавил… – Ой, не могу!.. – вырвалось сквозь смех у меня, и я повалилась на пол, не в силах больше стоять. На глаза подступили слезы, а лицо покраснело, но я не могла ничего с собой сделать. Смех накрыл меня с головой.

– Если ты сейчас не прекратишь смеяться, то…

Я его не слушала, ибо все, что я видела, это его на четвереньках, и это рассмешило меня еще больше. Я представляла, как он, в коротенькой розовой юбочке, сетчатых колготках, высоких каблуках и кружевном лифчике, стоит в этой же позе и завлекает парней. И поэтому просто не могла прекратить смеяться, видя не «доктора-извращенца», а «разбивательницу сердец» и «мечту геев».

Слезы уже потоком катились с зажмуренных глаз, а от смеха уже болел живот, но я не могла остановиться, мечтая сбегать за какой-нибудь косметичкой и накрасить его для завершения картины, но, увы, я не умею делать мейк-ап.

Тут мою ногу схватили и с силой потянули в свою сторону. Я прекратила смеяться и удивленно уставилась на Икуто, нависающего надо мной, но смотреть я долго не могла. Передо мной всплывал его образ: накрашенный, с синими тенями на веках, белым, словно мука, лицом, розовым румянцем на щеках и ярко-красными губами.

Я вновь залилась смехом, попутно вытирая слезы с глаз.

– Я даже не представляю, что ты там понапридумывала, – раздраженно произнес он, в сарказме закатывая глаза. На что я, смеясь, все-таки ответила:

– Тебе лучше не знать… – Я сдержалась, чтобы вновь не залиться громким смехом, а лишь тихо хихикала, все еще вытирая слезы.

Он удивленно вскинул бровь, мысленно представляя, что могло так рассмешить меня, но, видимо, не додумавшись, он, обреченно вздохнув, перехватил мои руки и пригвоздил их над моей головой. Теперь пришлось удивляться мне, следя за тем, как его губы медленно приближаются ко мне.

– Отпусти меня, проститут недоделанный! – завопила я, вырываясь из его сильных рук.

Но он, не ответив, улегся на меня, и теперь пришлось недоумевать мне, искренне не соображая, что у него на уме, я начала вырываться из-под него.

– Задыхаюсь! Кислорода! Дайте кислорода! – Я никак не могла спихнуть его тяжеленную тушку с моей, поэтому единственным выходом было притвориться мертвой или задыхающейся, но тут я заметила, что он до сих пор не пошевелился.

Я быстро замолчала. Он что… умер? Я тряхнула головой и вытащила свои руки из его лапищ, и, положив их на его широкие плечи, начала потихоньку выбираться из-под него, пытаясь не разбудить, что было сложно в моем положении, но я все-таки смогла.

Наконец, твердо встав на пол, я хотела было собраться и уйти, но совесть и сердце не позволяли этого сделать. Поэтому, обреченно вздохнув, я, с немалым трудом перевернув Икуто на спину, взяла его под подмышки и потащила прочь из кухни, хоть делала я это с огромным трудом, но все-таки делала…